Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"
Автор книги: Ирина Градова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 334 страниц)
– Как Гарри Поттер?
– Мне больше по душе Гендальф. Знаете, «Властелин колец» и все такое… Но ваша Джамалия, судя по всему, просто была талантливой мошенницей.
Пока Алла убирала со стола тарелки, подготавливая чаепитие, Мономах рассматривал комнату. На стенах висели несколько симпатичных пейзажей, явно авторских, хотя и определенно недорогих. Ни одной фотографии хозяйки он не заметил. На широком подоконнике лежали подушки, говорящие о том, что следователь Суркова любит проводить время у окна. Он бы и сам не отказался, будь у него такой вид – Невский проспект, оживленная, многолюдная улица, вечерами пылающая разноцветными огнями. Несмотря на то что до Нового года еще далеко, городские власти уже украсили фасады домов, деревья и фонари, и в сгустившихся сумерках все это сверкало и переливалось словно северное сияние. Подойдя к противоположной стене, Мономах принялся разглядывать белую доску, на которой, как он уже знал, Суркова чертила свои диаграммы, пытаясь разобраться в хитросплетениях преступлений. Сейчас на доске висели четыре фотографии молодых женщин, и пространство под каждой из них было испещрено записями, сделанными разноцветными фломастерами.
– Неужели еще одну убили? – спросил Мономах, когда Алла вошла в комнату, неся в руках блюдо с принесенными гостем фруктами.
– Нет-нет, эта, слава богу, жива, – поспешила успокоить его Алла. – Та самая девушка, которая работала в салоне и которая, по ее словам, стала первой, кому шаманка предложила выносить ребенка Даши. Нам удалось уговорить ее сделать тест ДНК плода, и врач сказал, что опасности нет. Так что ждем результатов!
– Поня-а-тно, – протянул Мономах. – Выходит, один внук Джамалии все-таки выжил… Странно!
– Что именно?
– А вы сами не видите?
Поставив блюдо на стол, Алла подошла и встала рядом с Мономахом, глядя на доску.
– Что я должна видеть?
– Смотрите, эти трое – как будто одно лицо, только прически разные… ну, вот эта – Маргарита, кажется, – красивее остальных. Зато эта, – он ткнул пальцем в снимок Валерии Коробченко, – совершенно другая! Не вы ли говорили, что Джамалия искала такой типаж, чтобы он не «смазал» гены сына? Светлый пигмент обычно рецессивный, однако эта девица – антипод трех других: она блондинка, глаза, насколько я могу судить, голубые или серые… Или, может, тогда, в первый раз, Джамалия об этом не задумывалась?
– Первый блин комом? – пробормотала Алла. Ей и самой не давал покоя выбор Валерии в качестве матери будущего внука. Может, в тот момент Джамалия не приняла во внимание генетический фактор… Однако в последующих ее попытках внешность девушек играла решающую роль, и доктор Жидков об этом упоминал, когда объяснял, почему шаманка выбрала Маргариту. Кроме того, зачем Джамалия вообще обратилась к Жидкову за помощью, если однажды уже попыталась осуществить свою идею самостоятельно? С другой стороны, она считала, что Валерия ее подвела и потому решила воспользоваться связями доктора, чтобы снова не проколоться…
– Владимир Всеволодович, мне надо срочно позвонить! – сказала она Мономаху. – Извините меня минут на пять?
Он удивленно кивнул, и Алла, схватив с подоконника телефон, удалилась в спальню, плотно прикрыв за собой дверь.
– О, Алла Гурьевна! – весело пробубнил в трубку Белкин. – А я уже собирался вам звонить, но решил подождать до понедельника!
– Что-то случилось?
– Похоже, Коробченко говорила правду: ДНК будущего младенца совпало с ДНК плодов других жертв: у них определенно один отец!
– Надо же…
– Вы удивлены?
– Это не имеет значения. Александр, я прошу вас добыть ордер на эксгумацию тела Даши!
– Зачем? – изумился молодой опер. – Мы же доказали, что он – отец!
Алла понимала, что действует, руководствуясь исключительно интуицией, поэтому не могла дать Белкину внятные объяснения.
– Александр, вы мне доверяете? – спросила она суровым голосом.
– Я… ну да, но…
– Тогда делайте, как я говорю. Попытайтесь получить ордер первым делом, как придете на работу в понедельник. Эксгумация – дело небыстрое, а время терять нельзя!
Закончив разговор, Алла набрала номер Шеина. Когда тот ответил, она услышала на заднем фоне приглушенные звуки медленной музыки: кажется, опер проводит время в романтической обстановке.
– Антон, прошу прощения за неурочный звонок, но мне нужно, чтобы в понедельник вы кое-что выяснили.
– Что, Алла Гурьевна?
– Мы знаем, как к Джамалии попали Четыркина и Дробыш, но совершенно не понятно, как она связалась с Маргаритой.
– Вы серьезно?
– Ее подруга об этом не упоминала?
– Насколько я помню, нет…
– Вот это и необходимо выяснить. Поговорите с подругой еще разок. Если она не в курсе, то снова поболтайте с членами семьи. Лучше с кем-нибудь из женщин.
– Сделаю, Алла Гурьевна.
Когда Алла вошла в гостиную, Мономах поинтересовался, все ли в порядке.
– Все отлично! – улыбнулась она. – Ну, давайте пить кофе… Или вы предпочитаете чай? У меня есть и то и другое!
* * *
– Ужасный человек, ужасный! – качая коротко стриженной головой, приговаривала нотариус Гренкина, глядя на Дамира поверх очков, сдвинутых на кончик длинного, острого носа. – Я по натуре спокойная, знаете ли, ведь этого требует моя профессия, но Агвану Гурулю удалось вывести из равновесия даже меня!
– Как именно он пытался на вас воздействовать?
– Да по-разному – сначала уговаривал, потом запугивал, угрожал…
– Чем угрожал?
– Ну, он все твердил, что имеет право знать содержание последней воли сестры. С одной стороны, он прав, ведь читка завещания обычно происходит после похорон, однако в этом случае имеются кое-какие нюансы. Джамалия оставила адвокату Фурсенко дополнения к завещанию, которые абсолютно четко запрещают извещать кого бы то ни было о его сути до определенного момента.
– Какого момента?
– До истечения шести месяцев, положенных для заявления возможных наследников о своих правах. Я объяснила Гурулю положение вещей, но он грозился подать жалобу, что я злоупотребляю своим служебным положением!
– Он мог это сделать?
– Сомневаюсь. Мне кажется, Гуруль из тех, кто использует другие методы. Потому-то я и испугалась, ведь через пару дней после того, как он ко мне ворвался, мне показалось, что за мной следят.
– Вам показалось или и в самом деле кто-то за вами следил?
– За мной следовал человек в куртке с капюшоном.
– Вы думаете, это был Гуруль?
– Нет, точно не он – тот был стройный, а Гуруль… ну, сами знаете.
– Вам стало страшно?
– А вам бы не стало? – сердито фыркнула нотариус.
– Должен ли я понимать, что вы не дали Агвану Гурулю прочесть завещание Джамалии?
– Да вы что, это было бы серьезным нарушением!
– Как вы сумели от него избавиться? Вы же сами сказали, что он вел себя весьма, гм… настойчиво!
– Я отправила его к Фурсенко. Сказала, что он является душеприказчиком покойной и только он может принимать решение о том, кому и когда показывать завещание.
– Вы давно знали Джамалию?
Гренкина покачала головой:
– Мы с ней виделись всего однажды, когда составляли последнюю волю.
– А с адвокатом, значит, вы были давно знакомы?
– Да уж лет десять. Он вкратце ввел меня в курс дела, рассказал о семействе, которое спит и видит, как бы отхватить себе изрядную долю наследства. Особенно Анатолий Андреевич недолюбливал брата Джамалии… Хотя и сестрица тоже не вызывала у него теплых чувств.
– Аюна или Санжитма?
– Средняя. Она, говорил он, баба жадная и себе на уме. Хотя, конечно, братец ей сто очков вперед даст! Вы знали, что у него проблемы в бизнесе и, соответственно, долги?
– Да, конечно, – кивнул Ахметов. – Могу я видеть копию завещания Джамалии?
– Надеюсь, у вас имеется ордер?
* * *
Алла любила «помариновать» задержанного, доводя его до кондиции. Он либо начинал нервничать и паниковать, либо злился. Агван Гуруль относился ко второй категории.
– У него лицо и шея красные, – заметил Белкин, вместе с ней наблюдавший за задержанным посредством черно-белого экрана телевизора, расположенного в соседней с допросной комнате. – Не хватит ли его удар – как тогда станем оправдываться?
– Он по жизни краснолицый, – заметила Алла. – Но вы правы, Александр: необходимо соблюдать осторожность, ведь Гуруль однозначно гипертоник!
– Водички? – миролюбиво предложила она, входя в допросную и ставя на стол бутылку минералки и пластиковый стаканчик.
С сердитым выражением лица Гуруль схватил бутылку и, открутив колпачок, припал к горлышку, игнорируя стаканчик.
– Вы не имеете права! – заявил он, поставив полупустую тару на стол и вытерев губы ладонью. Алла обратила внимание на то, какие короткие и толстые у него пальцы. По сравнению с Мономахом… «Стоп, не думать о Мономахе!» Почему то и дело ей приходят на ум неуместные сравнения?
– Вы не можете меня задерживать и допрашивать без адвоката! – продолжал бушевать Гуруль. – Я свои права знаю!
– Отлично, назовите имя адвоката, и мы ему позвоним, – согласилась Алла.
– Моего адво… У меня нет своего. Вы обязаны мне его предоставить!
– Хорошо. Но это займет время, и его вы проведете здесь. Если же мы побеседуем, возможно, у меня не будет необходимости оставлять вас за решеткой и вы вернетесь домой. Как вам такой расклад?
– Ладно, – буркнул Агван, скорчив недовольную гримасу. – Что у вас за вопросы?
– Ваши дела идут неважно, верно?
– Какие такие дела? – нахмурился Гуруль.
– Бизнес, – ответила Алла. – Я имела в виду бизнес. А вы что подумали?
– Я? Да ничего…
– У вас проблемы с налоговой, – продолжала она. – Однако налоговая – официальный орган, а потому не так страшна, как ваши заимодавцы!
– Какие еще заимодавцы?
– Те, из-за которых вы удирали из Улан-Удэ.
– Кто вам ска… Я никуда не удирал, это клевета! Если моя сестрица подбивает под меня клинья…
– Аюна тут ни при чем, она не в курсе ваших дел. СКР – серьезная организация, и у нас имеются свои ресурсы и контакты. Вами из-за брошенных в Улан-Удэ недостроенных объектов и обманутых дольщиков заинтересовался Отдел по борьбе с экономической преступностью, и вам необходимо как можно скорее рассчитаться с долгами.
– К чему вы клоните, не пойму?
– К тому, что вам катастрофически нужны деньги. А наследство вашей покойной сестры – они и есть.
– И что? – пожал плечами Агван. – Мы с сестрами – ближайшие родственники!
– Но есть завещание.
– Кто сказал? Нотариус эта, которая хранит свои секреты, как черепаха Тортилла – тайну золотого ключика? В любом случае завещание можно оспорить, ведь у Джамалии нет никого ближе нас!
– Значит, вы хотите сказать, что не видели завещания?
– Разумеется, нет – эта вредная бабища не сказала мне ни слова! Между прочим, она не имеет права: в законе не существует порядка на этот счет.
– И именно по этой причине право она имеет, – перебила Алла. – Завещатель может потребовать, чтобы его последняя воля была оглашена в любое время до истечения шестимесячного срока. Он еще не прошел, верно? А вот вы сидите тут и лжете мне прямо в лицо – нехорошо, господин Гуруль!
– Как это?
– Вы читали завещание. И вы знали, кому Джамалия оставила все, что имела!
– Что-о?!
– Бесполезно отрицать: во время обыска в вашем офисе обнаружен оригинал, хранившийся у адвоката Фурсенко.
– Бред! Я в глаза не видел этой бумажки!
– А знаете, что еще мы нашли? Малгай Джамалии!
Гуруль хотел что-то сказать, набрал воздуха в легкие и вдруг закашлялся, словно захлебнувшись готовыми слететь с языка словами. Его рука с толстыми пальцами вновь потянулась за бутылкой с водой, и Алла заметила, что она слегка подрагивает. Это хорошо – значит, он близок к признанию. Лишь бы не к инсульту!
Выхлебав воду до дна, Гуруль отер рукавом рот, нисколько не заботясь о чистоте костюма.
– Малгай я взял, – сказал он хрипло. – Если бы не взял я, утащила бы Аюна – она спала и видела, как бы его заполучить.
– Малгай – часть наследства Джамалии, которое не подлежит дележу до оглашения ее последней воли, – заметила Алла. – Кстати, он внесен в завещание и вы не можете об этом не знать: Джамалия хотела передать его Санжитме.
– Да я понятия не имею, о чем вы тут толкуете! – заорал Агван и даже привстал, оторвав свой толстый зад от стула, на котором тот едва умещался. – Я в глаза не видел никакого завещания – говорю же, нотариус, эта паучиха, не…
– Не дала вам его прочесть, да. Поэтому вы вломились в офис Фурсенко?
– Я?!
– Либо вы, либо кто-то, кого вы наняли. Вы забрали завещание, узнали, кому Джамалия оставила все, чем владела, взбесились и решили избавиться от наследников.
– От каких еще наследников?!
– От внуков Джамалии.
– От вну… каких внуков, Даши умер, и у него не было детей!
Алла внимательно вглядывалась в лоснящееся от пота лицо Агвана Гуруля, с тройным подбородком и крошечными папилломками, которыми была усыпана вся его кожа. Играет ли он? Если да, то заслуживает какой-нибудь престижной кинопремии! Но ведь против фактов не попрешь: в его рабочем кабинете и в самом деле обнаружили оригинал завещания, которое раньше хранилось у Фурсенко. И еще малгай у него в квартире, да и сейф Джамалии наверняка выпотрошил он, хотя это будет непросто доказать, ведь деньги отследить гораздо сложнее, чем вещи, особенно если они переходят из рук в руки, а не переводятся через банк. И все же что-то в поведении Агвана было не так.
После почти двухчасового допроса Алла чувствовала себя уставшей и неудовлетворенной. Даже, пожалуй, обманутой в своих ожиданиях. Ей казалось, что, узнав об обнаружении похищенного у Фурсенко завещания, Гуруль сразу «поплывет» – он не выглядел как матерый преступник, да и женщин убивал, скорее всего, не самолично. Однако Алла просчиталась: как бы сильно она ни давила, какие бы аргументы ни приводила, Агван стоял на своем: завещания не видел, жертв не знал.
– По нулям?
Голос Белкина был последним, что ей хотелось сейчас слышать, но Алла знала, что он наблюдал весь процесс допроса дистанционно. Тогда зачем задавать глупые вопросы? Хотя это, по сути, и не был вопрос – скорее, констатация очевидного факта. Поэтому она не удостоила молодого опера ответом, лишь неопределенно передернула плечами.
– Ничего, – успокаивающе проговорил он, – у нас ведь есть две главные улики – малгай Джамалии и ее завещание, так? Значит, Гурулю не отвертеться!
– А что, собственно, означают эти улики? – возразила Алла раздраженно и тут же смягчила тон, вспомнив, что Белкин не виноват в том, что ей не удалось расколоть подозреваемого. – Ну, взял он малгай – что за преступление? В завещании сказано, что Джамалия оставляет шапку младшей сестре, но Агван утверждает, что не читал его, а значит, не мог знать и решил, что имеет на малгай столько же прав, сколько и сестры. Он говорит, что малгай прибрала бы к рукам Аюна, если бы нашла его раньше, и что-то подсказывает мне, что это так. А завещание…
– Он клянется, что в глаза его не видел, но как тогда документ оказался в его офисе?
– Вы же слышали, Александр, – подложили, подбросили, подставили…
– Да кому это надо?
– К примеру, сестрам.
– Вы серьезно?
– Или кому-то еще – тому, кто получит выгоду, если Агвана Гуруля посадят. И, возможно, тому, кто выиграл от посадки Широкова.
– Так вы теперь верите, что Широков не убивал Джамалию?
– Я и раньше ему верила. В деле отсутствуют важнейшие улики. Нет орудия убийства – чем, в конце концов, убили шаманку? Мы даже этого не знаем!
– У Широкова был мотив и была возможность – две из трех составляющих, орудие – только одна, – заметил Белкин. – Он вполне мог от него избавиться, как и от забрызганных кровью шмоток!
– А как вы себе представляете его путешествие домой? Широкова видели на автовокзале. Предыдущий следователь нашел частника, который его вез в город, и тот не заметил в облике пассажира ничего странного. Широков не похож на человека, жестоко убившего женщину и способного после этого не испытывать чувства вины! Я звонила его жене, и она подтвердила, что Широков не поднимал на нее руку, да и вообще не был склонен к насилию. Несмотря на все это, он останется под арестом до тех пор, пока мы не найдем настоящего убийцу!
– И вы полагаете, Алла Гурьевна, что убийца Джамалии тот же, что и убийца беременных женщин?
– Заметьте, мы не знаем, один ли человек совершил все три преступления. Возможно, у него был сообщник?
– И мы снова возвращаемся к Агвану Гурулю: что мешает вам поверить в его виновность, особенно если он действовал не в одиночку?
– Его реакция на завещание. Вы видели, как он удивился, услышав о внуках Джамалии? Да он понятия не имел о ее замыслах! Шаманка рассказывала только Санжитме, от которой мы впервые и услышали о планах Джамалии!
– Неужели вы считаете, что младшая сестра спланировала и осуществила несколько убийств?
– Вряд ли, ведь ее не было здесь ни во время гибели Джамалии, ни когда убили девушек.
– А если сообщник?
– Александр, мы знаем, что Санжитма находилась в Улан-Удэ во время совершения преступлений. Дистанционно управлять сообщниками может только матерый преступник с большими связями и влиянием, а она таковой не является!
– Тогда, может, Аюна?
– Она ни разу не заикнулась, что ей были известны планы Джамалии.
– Могла скрывать, – предположил Белкин. – А еще, как сестра Агвана, она имела возможность под каким-нибудь предлогом проникнуть в его рабочий офис и подложить завещание в папку с другими документами.
– Могла, – согласилась Алла. – Это нужно проверить. Хотя, если не принимать во внимание кажущееся искренним изумление Агвана, когда он узнал о содержании последней воли сестры, он выглядит самым подходящим подозреваемым. Во-первых, у него есть мотив: он нуждается в деньгах. Во-вторых, он преследовал адвоката и нотариуса, пытаясь заполучить завещание. В-третьих, Гуруль затрудняется предоставить алиби на время убийства Джамалии – удивительно, что следствие не приняло это во внимание: задержав Широкова, они успокоились и даже не попытались расширить круг подозреваемых, планомерно подводя беднягу к суду. Из-за халатности следователя, ведшего дело Джамалии, нам трудно будет выяснить наверняка, имел ли Гуруль возможность убить сестрицу, ведь сейчас, спустя время, вряд ли кто-то может предоставить свидетельство его лжи или правоты!
– А как насчет алиби на время убийств Арутюнян и остальных?
– Как бы есть, но слишком уж сомнительные – он якобы находился дома, с семьей. Жена – ненадежный свидетель, сами понимаете.
– Значит, Гуруля оставляем?
– Пусть посидит – вдруг что-нибудь важное вспомнит? Нахождение в камере здорово освежает память! Александр, вы дважды побывали на даче у Джамалии, верно? Мы не успели поговорить до допроса, но теперь давайте-ка, рассказывайте, что удалось узнать!
– Кое-что есть, Алла Гурьевна, – оживился молодой человек. – Из постоянно живущих по соседству мне удалось застать только одну пенсионерку, которая с утра до вечера смотрит бразильские сериалы по кабельному, и она ничего не видела, ничего не слышала. По дороге назад я шел по берегу озера и увидел пожилого дядьку, который вытаскивал на берег лодку. Я спросил, не поздновато ли для рыбалки, а он сказал, что рыбачит, пока озеро не замерзнет. А зимой подводной ловлей…
– Александр, это имеет отношение к нашему делу?
– Алла Гурьевна, вы не дослушали! Я спросил дядьку, – Николаем Григорьевичем его звать, – рыбачил ли он в день гибели Джамалии.
– Беру свои слова назад, – сказала Алла. – Он что-то видел?
– Николай Григорьевич хорошо помнит тот день, потому что тогда полиция приезжала, хотя его никто не опрашивал. Да и зачем, ведь он находился далеко от дома и не мог видеть там Широкова! Зато он видел человека, который быстро шел по направлению к автобусной станции. Он остановился на другой стороне озера и выбросил что-то в воду, после чего продолжил путь.
– Отлично! – воскликнула Алла. – Ваш свидетель сможет его описать?
– Нет, он находился ближе к противоположному берегу, да и темнело уже.
– Есть хоть что-то общее с Гурулем?
– Мужик был высокий, худой и, кажется, в куртке с капюшоном… Опять этот капюшон, Алла Гурьевна! Четыркину толкнул под машину парень в капюшоне, Валерию Коробченко преследует похожий человек, и тут – снова!
– Да уж, совпадение на совпадении… Хотя в наше время мужская мода не так уж и разнообразна, и кто угодно может носить толстовку с капюшоном! А это нечто, что наш таинственный незнакомец выбросил в озеро, было какого размера?
– Николай Григорьевич сказал, что это был длинный предмет, похожий на палку. Сверток показался ему увесистым, но предмет мог быть обернут тканью или полиэтиленом – с такого расстояния трудно разглядеть. Что, если это орудие убийства, Алла Гурьевна?
– Вполне! – кивнула она, чувствуя, как поднимается настроение.
– Может, к водолазам обратиться?
– Вы, наверное, шутите, Александр! – рассмеялась она. – Что искать – палку, завернутую в ткань? Вот если бы орудием был пистолет или, на худой конец, нож… А это, похоже, было что-то из домашнего обихода или подручных средств.
– Может, бита?
– Не подходит, в отчете сказано – «тяжелый предмет с острым концом»…
– А еще в ране были следы ржавчины, – вспомнил Белкин. – Какая-то железка?
– Даже если предположить, что водолазы обнаружат орудие убийства, вряд ли мы найдем отпечатки пальцев или эпителий убийцы, ведь вода, скорее всего, все смыла. Ну не беда, ваши сведения важны, Александр, и мы обязательно придумаем, как пришить их к делу! А теперь вам пора отправляться в загородный дом адвоката: слава богу, он расположен не в такой глуши, как дача Джамалии, а в дачном поселке. Думаю, со свидетелями проблем не возникнет. Узнайте, приходил ли кто-то к Фурсенко накануне его смерти. Может, адвокат делился с соседями своими проблемами? А я займусь завещанием.
– Что еще вы хотите узнать? – удивился парень.
– Посмотрим, – уклончиво ответила Алла. – Ну, идите – время не ждет!
А ее ожидал Антон Шеин. Едва увидев выражение его лица, она поняла, что у него есть новости.
– Ну, мы знаем, как Арутюнян познакомилась с Джамалией?
– Нет, – ответил опер, но поспешил добавить: – Зато мы знаем кое-что другое, как мне кажется, не менее важное. Если не более.
– Вы меня заинтриговали!
– Мать Маргариты после гибели дочери слегла и находится в больнице, но мне удалось поболтать с ее тетей. Она не в курсе, зачем племяннице понадобилась шаманка, но в разговоре всплыло нечто, объясняющее, почему девушка так мечтала вырваться из-под опеки родственников и согласилась на ЭКО для Джамалии. Оказывается, семья не просто так держала Маргариту в ежовых рукавицах, а отец вообще не любил выпускать ее на улицу без сопровождения. По этой же причине он и слышать не желал о ее возможной модельной карьере – ведь этот мир, как ему представляется, полон разврата, ведущего к деградации личности, – и мечтал поскорее выдать дочку замуж за человека, которого считал подходящей партией.
– Так по какой же причине?
– У Арутюнянов был сын, Еган, старше Маргариты на семь лет. Он ушел в армию по призыву, попал на южную границу и там пристрастился к наркоте. На гражданку вернулся другим человеком. Поначалу родичи не поняли, ведь они никогда с таким не сталкивались, но, когда Еган принялся выносить из дома все, что можно продать, чтобы купить дозу, пришли в ужас. Отец перекрыл этот канал добычи бабла, и Еган начал сам приторговывать. Кончилось тем, что брат продал дилеру свою сестру. Маргарите тогда едва исполнилось семнадцать.
– Какой кошмар! – не сдержалась Алла.
– К счастью, кто-то из гоп-компании сдал Егана и его дилера нашим коллегам из наркоконтроля. Егану грозил срок, но родителям удалось договориться о принудительном лечении – догадываюсь, что без «заноса» кому надо не обошлось. В результате непутевый братец загремел в наркологическую клинику, а лечил его…
– Только не говорите, что доктор Жидков! – осенило Аллу.
– В точку, Алла Гурьевна! Я сейчас вспоминаю, что Араик, жених Маргариты, в разговоре со мной сказал, что от осинки, дескать, не родятся апельсинки. Я тогда не понял, что он имеет в виду!
– Похоже, именно этот случай с братом: он хотел сказать, что все семейство Арутюнян – одного поля ягоды!
– Точно. Сынок, значит, наркоша, дочка – прости господи… Видимо, общаясь с семьей Егана, Жидков понял, что после случившегося с их сыном родители взяли дочь под жесткий контроль. Мог он быть в курсе и того, что Маргарита мечтает о модельной карьере – значит, ей требовались деньги, чтобы обрести независимость. Кроме того, внешне она соответствовала критериям Джамалии, вот Жидков и предложил ее шаманке… Подруга Маргариты решила, что у нее роман с мужчиной намного старше – не с Жидковым ли она видела девушку?
– Смотрите, Антон, что мы имеем, – медленно проговорила Алла. – Одну девушку привел к Джамалии Жидков, так как хорошо ее знал – заметьте, он зачем-то солгал, сказав, что шаманка выбрала ее из числа клиенток. Другую Джамалия встретила в сауне, третья действительно была клиенткой. Но первой, судя по всему, стала Коробченко, у которой намечался неполноценный, по понятиям Джамалии, ребенок.
– Что в результате не подтвердилось, – заметил Шеин. – Потому-то Джамалия незадолго до гибели и внесла Валерию в завещание. По-моему, здорово, что наследство не достанется этому отвратительному типу, брату Джамалии! Вы считаете по-другому?
– Думаю, дело в том, что мне известно больше, чем вам, Антон.
– Вы получили результаты эксгумации? – догадался опер.
– Сегодня утром. Никто еще не знает, вы – первый.
– И что там?
– А там, Антон, очень интересная штука: по всему выходит, что покойный Даши не имел отношения к плодам ни одной из девушек Джамалии, включая Коробченко!
– Что, простите? – медленно проговорил Шеин, не в состоянии постичь полученную информацию. – Как это?
– Да вот так! – развела руками Алла. – Чьей спермой оплодотворили будущих мамаш – тайна, покрытая мраком. Однозначно лишь то, что сперма эта принадлежит одному и тому же человеку!
– Но как же..? Джамалия же…
– Возможно, ее обманули, надо выяснять. Как и прояснять новые обстоятельства в деле о гибели самой Джамалии.
– Что за обстоятельства?
– Александр принес на хвосте интересное свидетельство, которое никто не удосужился получить раньше. Оно касается пропавшего орудия убийства. Ни один из предметов, изученных экспертами на месте убийства шаманки, не подошел в качестве предполагаемого орудия.
– Неужто оно нашлось?
– Нет, но, похоже, нашелся человек, видевший, как преступник от него избавлялся.
– Да ну? Есть мысли, что это могло быть?
– Длинный предмет, во что-то завернутый.
– А свидетель может…
– Описание человека, избавившегося от улики, к сожалению, получить не удалось. Вернее, оно такое расплывчатое, что каждый второй мужчина подойдет!
– На Гуруля не похож?
Алла покачала головой.
– Тогда сообщник? – сделал новое предположение Антон.
Оба немного помолчали. Наконец Шеин снова заговорил:
– Я все-таки не понимаю, как вышло, что ДНК Даши не совпало! В медицинском центре напутали? Но ведь была не одна девушка, а три, причем не в один заход! Кроме того, Коробченко вообще делали ЭКО в другой клинике, закрывшейся из-за скандала.
– Получается, это не случайность, – подытожила Алла.
– Что вы хотите, чтобы я сделал?
– Пройдитесь еще раз по алиби Гуруля – как по убийству сестры, так и по трем другим убийствам: мне не нравится, что его единственный свидетель – жена.
– А вы чем займетесь?
– Завещанием.
– Разве там есть неясности?
– Я хочу кое-что проверить. Обещаю, что поделюсь информацией со всеми вами!
* * *
Уплетая сочный свиной шашлык, проложенный тонкими колечками лука, кубиками помидора и кусочками поджаристого картофеля, Белкин думал, что ему повезло больше, чем остальным членам группы. Сидящая на диете Суркова вряд ли оценила бы всю прелесть его нынешнего положения, зато он точно знал, что зависти Антона и Дамира не будет конца.
Опрашивая соседей адвоката по даче (надо признать, без особого успеха), он добрел наконец до дальнего конца дачного поселка, где владельцы дома праздновали день рождения сына. Отмечали шашлыками и шампанским. Хлебосольные хозяева решили угостить незваного гостя. В силу молодости и отменного здоровья Белкин постоянно испытывал чувство голода и готов был принимать пищу в любое время суток. Особенно – после длинного рабочего дня на ногах.
– Адвокат частенько ко мне захаживал, – качая круглой, как шар для боулинга, и такой же лысой головой, говорил хозяин, привычным движением переворачивая шпажки, чтобы мясо подрумянилось равномерно со всех сторон. – Он приезжал на дачу поработать, чтобы никто не мешал. Жена его не любит проводить время на природе, хоть у них и все удобства имеются… Жаль адвоката, тихий был человек, интеллигентный. И не старый ведь еще! Никогда не знаешь, когда тебя Костлявая прихватит…
– Скажите, Леонид, вы видели здесь этого мужчину? – Вытерев жирные пальцы о платок, Белкин вытащил из кармана снимок Агвана Гуруля.
– А как же, видел! – закивал хозяин участка. – Я тебе больше скажу: адвокат предупреждал, чтобы я с этим типом разговоров не вел. А еще просил, чтобы, если увижу его, сказал, что адвоката тут давно не было.
– Как считаете, ваш сосед боялся этого человека?
– Не думаю, что боялся. Мне показалось, он его раздражал. Как комар, который все вьется вокруг, вьется, а прихлопнуть его никак не получается.
– Фурсенко не объяснял, кто этот человек?
– Сказал, что брат одной клиентки, который хочет, чтобы он разгласил адвокатскую тайну. А он ни за что бы такого не сделал – кремень мужик… Был. Этот тип ему бабки предлагал, много – чтобы он, значит, все ему рассказал.
– Это вам сам Фурсенко говорил?
– Ну да. Вот он из города и утек, чтобы, значит, этот перец его не нашел. Но он нашел, прикинь!
– А когда это было?
– Да за пару дней до того, как адвокат помер. Я мимо на машине проезжал и даже остановился и вышел, потому что узнал мужика по описанию.
– Зачем становились?
– Подумал, адвокату помощь нужна.
– Почему вы так подумали?
– Да потому, что толстяк орал, руками махал, а адвокат – дядька пожилой!
– Фурсенко принял вашу помощь?
– Нет, сказал, чтобы я не волновался. Он пригласил толстяка в дом.
– А вы потом видели вашего соседа?
– Да, я вечером забежал проверить, все ли в порядке. Адвокат сказал, что все нормально. Кто бы мог подумать, что он вскорости помрет…
– Леонид, а кроме толстяка кто-то еще заходил к Фурсенко?
– Честно говоря, не знаю, я ведь только в выходные приезжаю, да и то не каждые. А что, разве он не от сердца помер?
– От сердца, – подтвердил Белкин. – Я просто поинтересовался.
– А ты у Диляры спроси, – посоветовал хозяин. – Она точно знает!
– Кто такая Диляра?
– Домработница. Она убирается в нескольких домах по соседству, а адвокату еще и еду готовила, когда он приезжал, ведь жена-то в городе… Хорошая баба Диляра!
– А где она живет?
