Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 334 страниц)

– Всегда хотел понять, что ты там видишь, – пробормотал он, вглядываясь в чуть темнеющую даль, прорезанную крышами старинных домов и широкой, ярко освещенной полосой Невского проспекта, похожего на реку с неспокойными водами.

– То же, что и ты, – пожала плечами Алла. – Город, суету, чужую жизнь…

– Нет, не то же, – возразил он. – Ты все время смотришь в окно, как будто надеешься разглядеть там… ну, что-то эдакое. Сама-то хоть знаешь, что?

Алла не ответила. На самом деле она просто получает удовольствие от шикарного вида, за который многие богачи отдали бы состояние, а ей он достался в наследство от покойной тетки. Этот вид успокаивает ее в минуты тревоги, развлекает, когда становится скучно, а иногда и помогает найти ответы на мучащие ее вопросы, стоит лишь постоять с полчасика у окна, наблюдая за тем, как за стеклом течет, вьется и меняется жизнь. Объяснять это Негойде не имеет смысла: несмотря на множество прекрасных качеств, он напрочь лишен воображения и фантазии.

– Как твое дело, движется? – спросила она – не потому что ей было интересно, а чтобы сменить тему – ну что занимательного может быть в слежке за неверными супругами!

– Я закончил! – торжествующе заявил Негойда. – И уже получил вторую половину бабок, представляешь?

– Значит, заказчица честно заплатила?

Он кивнул.

– Ума не приложу, что этому идиоту нужно: жена – умница-красавица, владелица медицинского центра, за собой следит – маникюр, все дела… А любовница – два раза не взглянешь!

Алла застыла на месте с бокалом, поднесенным к губам, мгновенно забыв о том, что собиралась сделать глоток.

– Ты сказал, твоя клиентка владеет медицинским центром? – пробормотала она. Рука предательски дрогнула, и Алла осторожно поставила бокал на подоконник, чтобы не расплескать содержимое.

– Я же тебе рассказывал, помнишь?

– Ты сказал, что муж ее какая-то «шишка», но не упоминал ни про какой медицинский центр!

– А это важно?

– Возможно. Так как ее зовут?

– Мою клиентку? Регина Батрутдинова.

– А ее муж – Тимур Батрутдинов?

– Только не говори, что он у тебя по делу проходит!

– Не он, а его любовница. Это ведь Инга Цибулис, верно?

– Черт, и зачем я зря время тратил? Надо было просто у тебя спросить, с кем Батрутдинов роман крутит, и получить бабло!

– В следующий раз так и сделай, а сейчас расскажи подробно, ладно?

– Что именно ты хочешь узнать? По-моему, ты и так…

– Я хочу знать твое мнение об этой Регине – способна она на серьезные действия?

– Например, на какие? – нахмурился Негойда. – Послушай, если ты объяснишь, зачем задаешь все эти вопросы, дело пойдет быстрее!

Алла не стала запираться: в конце концов, не впервые ей приходилось делиться с любовником результатами расследования – никакого конфликта интересов тут нет, ведь они не адвокат и следователь, а следователь и частный сыщик, что вполне допустимо. Когда она закончила, Дмитрий задумчиво почесал затылок.

– То есть ты полагаешь, что Регина решила превратить жизнь Цибулис в ад и использует для этого такие… детские методы, как протыкание шин ее автомобиля и поджоги почтового ящика?

– Ну, детские или женские, – пожала плечами Алла.

– Ну да, мужик бы морду набил… Или убил бы.

– Так как, способна Регина на такое, по-твоему?

– Трудно сказать, на что способен человек в соответствующих обстоятельствах, однако тебе не кажется странным, что Батрутдинова, зная о том, кем является любовница ее мужа, нанимает меня, чтобы это выяснить?

– Ну, во-первых, она не только для этого тебе платила: ей нужны были снимки, так? Железные доказательства измены? Так что Регина вполне могла знать о любовной связи Цибулис и Батрутдинова – во всяком случае, сотрудники медицинского центра в курсе их отношений!

– Ну…

– А во-вторых, что, если она готовит себе алиби?

– На предмет убийства мужа и Цибулис?

– Чем черт ни шутит? – пожала плечами Алла. – В случае чего ты станешь ее свидетелем, который подтвердит, что, нанимая тебя, Регина не знала личности любовницы… С другой стороны, Цибулис пока никто так и не тронул, и это не вяжется с версией об участии в деле жены ее любовника!

– Я же говорю – Регина ни при чем! Слушай, ты ее даже не видела – такие, как она, не убивают неверных мужей, они потрошат их, как куропаток, оставляя без гроша и с загубленной репутацией.

– «Светочъ» принадлежит ей и мужу поровну, а значит, она финансово от него не зависит!

– Ой, ничто так не цементирует брак, как совместная ипотека, как говорится! На самом деле, на Регину еще оформлены несколько гомеопатических аптек. Полагаю, Батрутдинову так удобнее – не нужно объяснять, откуда у чиновника такие бабки!

– Ты уверен, что она не сама на все это заработала?

– Регина уже несколько лет не работает, и, насколько мне известно, наследства от богатого дядюшки не получала.

– Интересно, как чиновник, пусть и высокого ранга, сумел так обогатиться? – покачала головой Алла.

– Известно, как – взятки, откаты… Ты же не собираешься в этом копаться?

– Нет, конечно. Батрутдиновым пусть занимается отдел по борьбе с экономическими преступлениями – если, конечно, найдет, к чему прицепиться. А вот с Региной мне бы надо поболтать по душам: даже если она не имеет отношения к проблемам Цибулис, то может знать нечто, способное пролить свет на наше дело…

– Я могу помочь?

– Не думаю, что тебе стоит вмешиваться: пусть лучше Регина не знает о нашей связи! Кроме того, это выглядело бы так, словно ты «сдал» ее мне со всеми потрохами, предварительно получив деньги за работу. Нет, я сама с ней встречусь и попытаюсь вызвать на откровенность. А мы с тобой отпразднуем твой гонорар, хорошо? Сегодня уже поздно что-то затевать, но завтра я, пожалуй, вырвусь с работы пораньше и что-нибудь приготовлю. Как насчет индийской кухни?

* * *

Белкин был готов рыть носом землю, ведь Суркова поручила ему самостоятельно расследовать обстоятельства гибели девушки в поселке Пудость! Самостоятельно! Александр настолько обрадовался и воодушевился, что даже не стал спрашивать, каким боком это убийство связано с делом Цибулис – начальству виднее.

В поселке Пудость нет даже участкового пункта полиции, поэтому Белкин отправился прямиком в Гатчину, на Красную улицу, где располагалось УМВД по Гатчинскому району Ленинградской области, к которому относилась и Пудость. Дом под номером пять оказался желтым зданием дореволюционной постройки, напоминающим солдатские казармы. Однако выглядел он на удивление неплохо – фасад недавно отреставрировали. Внутри, тем не менее, все было гораздо печальнее: потрескавшиеся стены, кое-где просевший деревянный пол, старая мебель (слава богу, не дореволюционная, но явно старше тридцати лет).

Александр готовился к яростному отпору со стороны коллег и отказу сотрудничать. однако встретил достаточно доброжелательное отношение.

– Посмотреть дело – да ради бога! – добродушно проговорил пожилой следователь по фамилии Груздев. – Правда, смотреть-то особо нечего, ведь материала – кот наплакал! Следак из Питера, вон, даже не спросил, что у нас есть – показал документик, что забирает дело, и был таков. Видать, у него все схвачено! А ты-то ведь комитетский, верно? Неужели наша девочка аж сам СК заинтересовала?

– Заинтересовала, – коротко ответил опер, не уверенный, насколько откровенным следует быть с местными.

– Значит, маньяк, получается! – зацокал языком Груздев. – Только маньяков нам не хватало, а так – все есть… Вернее, нет в этой Пудости ни фига!

– В смысле?

– Ну, ты видел поселок-то?

– Честно говоря…

Белкин приехал в Гатчину, минуя Пудость, справедливо полагая, что в одиночку, без важных сведений, которые можно получить от тех, кто с самого начала работал над делом об убийстве, даже места преступления не найдет.

– Да и правильно, – отмахнулся следователь. – Там только на пенсии жить хорошо, да и то – если есть личный транспорт, а то везде ездить далеко, даже до аптеки и магазина. Жизнь в Пудости кипит только по ту сторону от станции.

– А что там, по ту сторону?

– Ну, там толстосумы селятся. Таунхаусы, понимаешь, отгрохали, коттеджный поселок, конный клуб… А раньше в поселке много чего было – и несколько мясокомбинатов, и мебельное производство, и кинотеатр, и молодежный клуб… Вот, даже птицефабрика загнулась!

– А теперь?

– Теперь одна лесопилка осталась. Вся жизнь – она там, по другую сторону. Говорят, скоро огромный торгово-развлекательный центр построят, а рядом – гостиничный комплекс. Оно и понятно: кому тут дорогие товары покупать – только приезжему люду да этим, из таунхаусов… А у нас народец простой живет – все больше в бараках да в старых деревянных домах, старухи да старики. Молодежи почти не осталось – либо в Питер сваливают, либо, вон, в Татьянино – там все-таки работа есть, да и с жильем получше!

– Где именно погибла убитая медсестра? – поинтересовался Белкин, чувствуя, что следует направить следователя в правильное русло, иначе он еще пару часов будет сетовать об утраченном прошлом. – Галина Носова, кажется?

– Ага, – вздохнул Груздев. – Молодая совсем, тридцать два года! Какой изверг мог с ней такое сотворить – не иначе маньяк!

– Кто-нибудь может показать место преступления?

– А вот Лосев тебя отвезет, Пашка – у него и транспорт свой есть, да и сам он из Пудости!

Схватив за локоть проходящего мимо молодого человека в джинсах и косухе, Груздев быстренько договорился с ним, и парень, кивнув Белкину, предложил ему следовать за ним.

– Жаль девчонку, – сказал он со вздохом, заводя мотор старенькой «Нивы», судя по странным пятнам и вмятинам на боках, не единожды перекрашенной и порядком заштопанной.

– Ты ее знал? – полюбопытствовал Белкин.

– Не то чтобы знал, – покачал головой парень. – Так, встречались то тут, то там – в магазине, к примеру… Она незаметная была, но приветливая.

– У вас есть больничка или фельдшерский пункт?

– Так она в Питере работала, ты не знал?

– Нет. А в какой больнице?

– В двадцать восьмой.

– Это которая Максимилиановская, на Декабристов?

– Она самая.

И где же тут связь с Цибулис, спрашивается? Больницы расположены в разных частях города!

Ехать оказалось совсем недолго, и через двадцать минут Лосев притормозил у здания железнодорожной станции. Опера вышли, и Белкин огляделся.

– Что, прямо здесь ее?..

– Нет, иди за мной!

Парни двинулись вдоль железной дороги, пока не дошли до узенькой тропинки, убегающей в лесок. Примерно через двести метров проводник остановился и указал на вытоптанное место. Сразу было видно, что жертва погибла именно здесь: множество бурых следов на пробивающейся сквозь влажную землю траве указывало на это.

– Дождь частично смыл кровь, – пояснил Лосев. – Но ее было много – очень много!

– Девушке перерезали горло?

– Да, хирургическим скальпелем. Его приобщили к делу, и Никифоров забрал его вместе с одеждой убитой и телом. Наши выводы его не заинтересовали: он сказал, что у них есть подозреваемый, и осталось всего лишь «подбить бабки», как он выразился.

– А вот меня ваши выводы очень даже интересуют! – подбодрил своего провожатого Белкин. – Расскажи, что удалось выяснить!

– Ну, хорошо. В общем, Галина возвращалась домой около девяти пятнадцати – девяти двадцати вечера, срезая путь, как обычно.

– Так точно известно время? – удивился Александр.

– Ну, сам смотри: она приезжала электричкой, которая прибывает по расписанию в девять двенадцать. Вечером опоздания крайне редки, да мы и проверяли – поезд прибыл вовремя. Задерживаться здесь негде, вот и делаем вывод, что Галина шла тут именно в этот час. Кроме того, патологоанатом подтвердил, что умерла она между девятью и половиной десятого, судя по скорости потери крови. Я думаю, злодей знал, что она ездит этой электричкой с Балтийского вокзала, неподалеку от которого находится ее больница, и либо ждал ее на платформе, либо приехал на одном поезде с ней и пошел следом. Но начальство полагает, что убийство – работа маньяка.

– А ты, значит, не согласен?

Лосев поковырял носком кроссовки влажную землю.

– Нет, – наконец ответил он.

– Почему?

– Их этот Никифоров сбил, из Питера – он о маньяке упомянул, иначе никто бы так и не подумал!

– А как он узнал об убийстве?

– Понятия не имею, только вот прискакал через сутки. Быстрехонько, да?

– Кто-то из ваших позвонил?

– Да брось, никому бы такое и в голову не пришло – с какой стати звонить питерскому следаку, когда местных хватает!

– Интересненько… – пробормотал Белкин. – Что-нибудь обнаружили на месте преступления?

– Кроме скальпеля? Ничего.

– А телефон…

– Был при жертве. Его проверили – никаких зацепок, только звонки подругам и коллегам. Ну, парочка местных старушек еще звонила, Галина им уколы ставила за небольшую плату, ведь медсестрам платят мало, вот она и подрабатывала, как могла.

Тут Белкин вспомнил, что Суркова зачем-то просила спросить про шарф.

– Паша, а на девушке был шарф?

– Нет, платок был шерстяной – по вечерам ведь еще холодно. Она его на голову надела и вокруг шеи обмотала. А почему ты спрашиваешь?

Белкин и сам не знал: видимо, Суркова скрыла от него часть информации, и это было немного обидно.

– Да так… Какие-нибудь подозреваемые?

– Сутки же прошли!

– А что известно о самой Галине? Ну, были у нее враги, недоброжелатели?

– На первый взгляд ничего такого. Раньше они с матерью вместе жили. Та померла пару лет назад, и с тех пор Носова жила одна в старом доме, доставшемся ей от деда с бабкой. Денег на ремонт у нее не было, дыры затыкала, как придется. А как тут придется – без мужика в доме?

– Не было мужика-то?

– Во всяком случае, не в Пудости. А что там у нее в Питере было – не скажу, не в курсе. Может, кто-то из коллег или пациентов… В общем, Никифоров дело забрал, и теперь это его головняк.

Белкину вдруг стало грустно. Жила себе молодая женщина, занималась нужным и важным делом – помогала людям, зла никому не делала. Лосев охарактеризовал ее как «незаметную» – ужасно, когда к человеку применяют такое слово, оно означает, что никому не было до него дела, никто бы и не заметил его исчезновения, если бы не нелепая и страшная смерть в расцвете лет… Ведь у Гали Носовой все еще могло случиться – и счастливая семья, и карьера, она была еще так молода! Но уже ничего не изменить.

– Вы опрашивали тех, кто приехал в Пудость той же электричкой? – спросил он у Лосева.

– Не успели. Но список есть. Надо?

* * *

Алла возвращалась от Никифорова в отвратительном настроении. Мало того, что мужик фыркал на каждый ее вопрос о деле, так он еще и всячески демонстрировал свою осведомленность о том, что Алла и Мономах хорошо и давно знакомы. Откуда он мог узнать?

– Он виновен! – заявил следователь, глядя Алле в глаза так, словно надеялся испепелить ее на месте. Для этого ему не хватало ни представительной внешности, ни серьезной репутации: маленькие и невыразительные карие глазки вряд ли были способны на такие чудеса, и Алла отлично знала, что как профессионал Никифоров никогда не хватал звезд с неба и начальством оценивался как «средний» работник.

– И когда вы поймете мою правоту, боюсь, будет поздно! – добавил он.

– Вы продолжаете настаивать, что Князев маньяк? – недоверчиво поинтересовалась Алла. – Вы серьезно в это верите?

– Он же уже был замешан в делах об убийствах, верно? – вместо ответа сказал Никифоров. – Скажите, Алла Гурьевна, какова вероятность того, что человек, не имеющий отношения к следственным органам, все время оказывается либо на месте убийства, либо знаком с убитыми? Кстати, жертвами ведь несколько раз становились женщины и, прошу заметить, некоторые из них были медсестрами![32]32
  Читайте об этом в романе Ирины Градовой «Предложение, от которого не отказываются».


[Закрыть]

Действительно, Алла познакомилась с Мономахом во время расследования, и одной из жертв стала именно медсестра.

– Откуда вам это известно? – нахмурилась она.

– Ну, не только вы, комитетские, умеете работать! – развел руками Никифоров. – Мы, знаете ли, тоже кое на что способны – во всяком случае, выяснить подноготную подозреваемого не составляет для нас, простых трудяг, особой проблемы!

– Почему вы ворвались в дом Князева без постановления на обыск? Разве вы не понимали, что не имели права на изъятие улик?

– Никакого обыска не было! – развел руками Никифоров. – Мы получили информацию, что гражданин Князев скрывает у себя улику с места преступления, и пришли с ним поговорить…

– С группой захвата?

– Это не была группа захвата – никаких масок и автоматов, всего лишь парочка оперов! Совершенно случайно один из них обнаружил улику, которую подозреваемый не успел спрятать – она лежала на виду.

– Вы серьезно? При задержании присутствовали свидетели, доктор Гурнов и адвокат Бондаренко! По-вашему, Князев пригласил к себе людей, не потрудившись спрятать доказательство своего преступления?

– Если бы бандиты не ошибались, мы бы их никогда не ловили! – возразил Никифоров. – Не стоит забывать, что ваш приятель (снова он это подчеркивает, гад!) – не профессиональный преступник!

– Ну, и на том спасибо! – скривилась Алла. – А я уж подумала, что речь о втором Чикатило!

– А не исключено, между прочим! Алиби у Князева нет, и никто не может сказать, где он провел время, когда произошло убийство Носовой!

– А Сархат?

– Его сожитель?

– Его работник.

– Ну, не знаю, не знаю, какие там у них отношения… Этот самый Сархат утверждает, что Князев приехал в половине восьмого вечера и с тех пор находился дома, но, Алла Гурьевна, вы же понимаете, что его свидетельству верить нельзя!

– Это почему же?

– Потому что он полностью зависит от Князева и подтвердит все, что тот прикажет!

Тогда Алла решила пойти ва-банк.

– Откуда вы узнали об убийстве Галины Носовой? – задала она вопрос, внимательно глядя на Никифорова и пытаясь уловить малейшие изменения в выражении его лица.

– У меня свои источники, – уклончиво ответил следователь.

– А вас не удивляет, что ваш источник в курсе, где и когда маньяк совершает очередное убийство? Причем он точно знает, как именно этот человек предпочитает убивать – ведь вы бы не приехали в Пудость, если бы не хирургический скальпель, верно? Как ваш осведомитель узнал о деталях преступления?

– На что вы намекаете, Алла Гурьевна? – насупился Никифоров.

– Я вовсе не намекаю, Петр Иванович, я лишь хочу, чтобы вы задумались над моими словами!

– А вы лучше задумайтесь над тем, с кем водите дружбу! – парировал он.

– Ладно, Петр Иванович, скажите, нашли ли при жертве сотовый телефон?

– А как же, нашли! Более того, мы сделали билинг и выяснили, что за несколько минут до гибели Носова звонила – кому бы вы думали? – нашему доктору Князеву!

– Вы хотите сказать, что в то самое время, когда Князев убивал Галину, она звонила ему по телефону?

– Не надо передергивать, Алла Гурьевна! Вы же в курсе, что установить время смерти до минуты не представляется возможным, так? Носова могла позвонить Князеву и назначить встречу, ведь живут они недалеко друг от друга. По меньшей мере, звонок доказывает их связь, которую он начисто отрицает!

– Значит, убийца телефон не взял?

– Ну, очевидно, он ему не нужен.

– А мобильный Ольги Далмановой, выходит, нужен? При ней ведь сотового не нашли, верно?

– Вы не о том думаете, – покачал головой Никифоров. – Жаль, мне не дали довести дело до суда, но помяните мое слово: вы еще не раз пожалеете, что приняли сторону Князева. Он виновен, как смертный грех, и, если вы так хороши, как о вас говорят, то сами в этом убедитесь!

Так что после беседы со следователем у Аллы настроение было хуже некуда. С одной стороны, она понимала, что следователь трактует факты так, как ему нужно, а те, что не вяжутся с версией о Мономахе-маньяке, просто отбрасывает в сторону. Но Аллу не оставляла мысль, что кто-то планомерно и упорно пытается сделать так, чтобы под подозрение попадал Мономах. И этот «кто-то» весьма влиятелен: у него имеются связи и в больнице, где работает Мономах, и в полиции, раз он сумел заинтересовать Никифорова. Есть ли возможность выяснить имя таинственного недоброжелателя и предел его возможностей? По пути на маршрутку она позвонила Негойде.

– Димка, можешь кое-что для меня сделать?

– Для тебя – все что угодно! Надо кого-то убить, начать войну или…

– Пока ничего радикального. Нужно выяснить связи следователя Петра Никифорова – я скину тебе его данные, не перепутаешь.

– Какие связи тебя интересуют?

– Все, какие сможешь нарыть, включая жен и любовниц, если таковые имеются. Но я даю наводку на следующих товарищей – Тимура Муратова и Игоря Тактарова.

– Это кто, бандиты какие-то?

– Они оба врачи.

– О!

– И работают они в той же больнице, что и Владимир Князев.

Как Алла ни пыталась избежать привлечения любовника к этому делу, она пришла к выводу, что ей это не удастся. Она не имеет права отвлекать оперативников от их непосредственной работы, чтобы выяснить, кто пытается навредить Мономаху – в конце концов, это не первоочередная задача. Зато Дмитрий может этим заниматься без помех. У него нет официальных полномочий, зато есть опыт, связи в полиции и куча знакомых, которые могут оказаться полезны.

– Что, Мономах снова оказался связан с твоим расследованием? – после паузы задал вопрос сыщик. – Да у него настоящий дар влипать в криминальные истории!

– И не говори! – предпочла согласиться Алла. – И я предполагаю, что те двое, имена которых я назвала, могут иметь к этому отношение… Да, попробуй «пробить» еще Азата Кайсарова, он работает в Комитете по здравоохранению.

– Не высоковато для Мономаха?

– Они знакомы и, хоть у меня и нет причин считать, что Кайсаров желает ему зла, однако чем черт не шутит?

– Ладно, сделаю, что смогу. Планы на ужин в силе?

Черт, Алла совсем забыла, что обещала Негойде праздничный ужин, чтобы отметить получение гонорара!

– Разумеется, в силе! – жизнерадостно ответила она, прикидывая в уме, какие продукты купить по дороге домой.

– Тогда не буду наедаться фастфудом и поберегу желудок для твоей стряпни!

– Пока!

Алла не успела повесить трубку, как телефон зазвонил. Номер был незнакомый, и Алла с раздражением подумала, что ее снова преследуют рекламщики в надежде втюхать что-то абсолютно ненужное: «бесплатно» посетить косметическую процедуру, пройти обследование в частной клинике, сделать КТ позвоночника или отправить своего несуществующего ребенка в кружок робототехники. Тем не менее она ответила: профессия обязывает, она не имеет права игнорировать анонимные звонки, ведь они могут оказаться важными.

– Алла Гурьевна? – раздался голос в трубке. – Это Анна Нелидова, мы виделись в больнице.

– Да-да, конечно, я помню, – пробормотала растерянная Алла: что, черт подери, может быть нужно любовнице Мономаха от следователя СК? – Слушаю!

– Я звоню по двум причинам. Во-первых, хочу узнать, что там с моим врачом и когда он сможет выйти на работу? Если вы не забыли, то Князев – завотделением ТОН, и он нужен своим подчиненным!

– Анна… простите, не помню вашего отчества…

– Можно просто Анна, – смягчив тон, сказала главврач. – Алла Гурьевна, я понимаю, что не вы арестовали Князева, но…

– Анна, я понимаю ваше беспокойство, – перебила Алла. – Дело в том, что Владимир Всеволодович не арестован, а всего лишь задержан – это раз. Во-вторых, его выпустят в самом скором времени – я вам это обещаю, – и он сможет вернуться к своими обязанностям.

– Ну слава богу! – В голосе Нелидовой звучало такое явное облегчение, что его нельзя было объяснить лишь беспокойством начальника о подчиненном: что ж, похоже, Марина права насчет нее и Мономаха!

– Кроме того, – продолжила она, не позволяя себе слишком над этим задумываться, – дело теперь веду я, и вы можете не сомневаться, что оно будет расследовано справедливо и непредвзято!

– Ох, Алла Гурьевна, вы меня порадовали! Простите, что была груба поначалу – просто я не знала, что делать, чем помочь…

– Я все понимаю, не переживайте. Так вы только об этом хотели спросить?

– На самом деле, нет, – тон Нелидовой внезапно изменился. – Вы помните медсестер, которые пожаловались на Князева и тем самым инициировали служебное расследование?

– Разумеется, разве такое забудешь!

– Так вот, я обещала ему, что обязательно выцарапаю этих девиц, как бы они ни скрывались, и устрою им очную ставку. Я выполнила обещание, но, боюсь, новости плохие.

– Что за новости? – напряглась Алла.

– Медсестра Мутко мертва.

– Как это?

– Я не знаю подробностей. Видите ли, мне удалось дозвониться на ее домашний телефон. Трубку сняла ее тетка и сообщила, что племянница мертва. Она не захотела со мной разговаривать, а заставить ее я не могу. Вот вы – другое дело!

– Спасибо за информацию, Анна, – проговорила Алла, мысленно ругая себя на чем свет стоит: ну как, как она могла упустить из виду Капустину и Мутко?! Ну да, на первый взгляд они не имеют отношения к уголовному преступлению, в котором обвиняют Князева, но нельзя было оставлять их без внимания!

– Что вы намерены делать? – встревоженно спросила главврач.

– Первым делом навещу тетку Мутко, – ответила Алла. – Нужно же выяснить, что с ней случилось: разве не подозрительно, что молодая, здоровая женщина вдруг ни с того ни с сего умерла?

– Я могу вас попросить сообщить мне о результатах вашего визита?

– Боюсь, я не имею права рассказывать вам о ходе расследования…

– Но вы сможете хотя бы сказать, была ли смерть Мутко естественной или насильственной?

– Да, это я могу.

– Ну, и на том спасибо!

Распрощавшись с Нелидовой, Алла набрала Ахметова.

– Дамир, нужно, чтобы вы поехали по адресу медсестры Мутко… он ведь у вас есть?

– Найду, Алла Гурьевна. А что случилось?

– Она умерла.

– Да ну?

– Ну да, Дамир, и необходимо срочно выяснить, что там случилось, ясно?

– Куда уж яснее…

– Если в квартире никого не окажется, разыщите ее тетку: судя по всему, она занимается похоронами и прочими формальностями. Все, до связи!

Алле очень хотелось присутствовать при том, как Мономах выйдет на свободу, и, может, даже доставить его домой, однако сейчас не до того. По крайней мере, одна проблема, с Никифоровым, решена, и теперь доктор свободен. Он может вернуться к работе, раз Нелидова не против, а ей, Алле, следует искать убийцу. Настоящего убийцу, который убил двух девушек и, возможно, на очереди сама Цибулис? Пока ее связь со второй жертвой, Галиной Носовой, не ясна, однако это не означает, что такой связи нет – надо копать. А еще непременно нужно разыскать братца Полины Арефьевой: вдруг для того, чтобы найти преступника, даже не надо далеко ходить? Правда, опять же, если можно представить, за что он мог убить медсестру и угрожать врачу, то понять, каким боком во всей этой истории замешана Носова, пока не представляется возможным… Но это ни о чем не говорит. Что-то Шеин не звонит – надо бы самой его дернуть!

* * *

Мономах посмотрел на себя в зеркало. Только что он избавился от двухдневной щетины – терпеть не мог ходить небритым, но в ИВС есть некоторые проблемы с соблюдением личной гигиены!

– Это – уже перебор, знаешь ли! – заявил он своему осунувшемуся отражению. – Оказаться в камере дважды за пару недель… Нет, это ни в какие ворота не лезет! Как же ты до этого докатился, Вова?

Он не ожидал, что так легко отделается. Судя по тому, с каким рвением Никифоров взял его в оборот, у Мономаха создалось впечатление, что других подозреваемых нет и, скорее всего, они не нужны, ведь следователь уже нашел «виновного»! Ну ладно, Далманова – в конце концов, он и в самом деле оказался на месте преступления с еще теплым трупом на руках, но та, другая девушка, которую он даже не знал… Все указывает на то, что это работа маньяка, но Мономах отлично помнил, что Ольга Далманова хотела с ним встретиться по какой-то причине – настолько серьезной, что она отказалась обсуждать ее по телефону. И что, по дороге на встречу ее подкараулил маньяк? Всякое, конечно, бывает, но в такое совпадение верится с трудом!

Натянув джинсы и футболку, заботливо выстиранные и выглаженные Марией Борисовной, Мономах набрал в легкие побольше воздуха, шумно выдохнул и распахнул дверь. Марина Бондаренко удобно расположилась на мягком диване в гостиной. Мономах в очередной раз поразился тому, как здорово сидит на ее крупной фигуре брючный костюм шоколадного цвета – удивительно для женщины столь внушительных габаритов! В ее ушах сверкали крупные бриллианты, на каждом пальце было по кольцу (Мономах не разбирался в ювелирке, но не сомневался, что каждое колечко стоит, наверное, как недорогая иномарка), и она, непринужденно сбросив туфли и вытянув ноги, сидела или, скорее, возлежала на диванных подушках, сосредоточенно уткнувшись в свой планшет.

– С легким паром! – бодро произнесла она, заметив стоящего в дверях Мономаха.

Он надеялся, что из ИВС его заберет Суркова. Ему очень хотелось посмотреть ей в глаза и увидеть там веру в его невиновность. Адвокат сказала, что дело передано Сурковой, и она непременно во всем разберется. Мономах и не сомневался, что в результате так и будет, но ему почему-то было важно, чтобы она поверила ему сейчас. Однако встретила его Марина Бондаренко. Ну, спасибо ей, конечно, ведь она не обязана была его забирать…

– У меня есть для вас кое-что, – сказала она, откладывая планшет в сторону и потянувшись за сумочкой. – Ваш сотовый.

– Так вот где он был! – воскликнул Мономах. – А Никифоров все спрашивал… Погодите, вы специально его забрали?

– Если бы успела, забрала бы и ноутбук, – кивнула адвокатесса. – Но я понятия не имела, где вы его держите, а телефон смахнуть со стола во время поднявшейся суматохи не составило труда!

– Но зачем? Мне же нечего скрывать…

– Неужели?

Тонко выщипанная бровь адвокатессы взлетела вверх. Она взяла телефон Мономаха в руки и, поискав что-то в меню, повернула его экраном к собеседнику.

– «УБИЙЦАУБИЙЦАУБИЙЦАУБИЙЦАУБИЙЦА!!!

Мономах похолодел. Он успел забыть о странном послании, склоняясь к тому, что это чья-то глупая шутка.

– Вы даже не потрудились стереть сообщение! – с укором произнесла Бондаренко. – Как полагаете, Никифорова оно заинтересовало бы? Что-то мне подсказывает, что тогда из-за решетки вас не выцарапал бы даже господь бог!

– Но я не думал, что…

– Что вы не думали? – перебила Марина. Ее голос звучал ровно, но Мономах догадался, что она в ярости – видимо, таков ее стиль: разные люди злятся по-разному, и по некоторым этого не скажешь, пока они спокойно и хладнокровно не перережут тебе горло. – Что кто-то, считающий вас виновным в преступлении, хочет, чтобы вы узнали о его существовании и о том, что ему известно? Или этот кто-то – ваш недоброжелатель, мечтающий вас подставить? Он узнал, что вас подозревают в убийстве, и решил подкинуть следствию «улику», против которой вам нечего будет возразить?

Мономах внимательно посмотрел на ухоженное, привлекательное лицо адвокатессы. Она являлась его защитницей, однако в данный момент, похоже, не склонна его защищать – напротив, она нападает, словно пытаясь заставить его рассказать нечто, о чем он ранее намеренно умалчивал.