Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

– Ну, познакомишь? – нетерпеливо повторил свою просьбу Иван, умоляюще глядя на Мономаха.

– Ладно, если хочешь. А ты чего здесь…

Но Гурнов уже развернулся и затрусил в сторону, противоположную той, в которую шел перед встречей с Мономахом. Пожав плечами, Князев медленно двинулся следом.

* * *

Честно говоря, Антон и не надеялся на то, что коллеги Цибулис будут с ним полностью откровенны (все профессиональные сообщества, а врачебные – в особенности, не склонны выносить сор из избы, о чем бы ни шла речь), но и на то, что ему не удастся добыть вообще никаких полезных сведений, он не рассчитывал: все отзывались об онкологе положительно, никто не смог припомнить ничего компрометирующего! Да, у нее хороший процент ремиссий, она тщательно отбирает приходящих пациенток, желая, чтобы результат экспериментальных методов, применяемых ею, был оптимальным и действительно помог больным. С Цибулис работать непросто (это уже поведали медсестры): она требовательна, если не сказать – придирчива, но это же нормально, когда речь идет о жизни и смерти! Тем не менее у Шеина создалось впечатление, что коллеги-онкологи Цибулис недолюбливают. Они не сказали ничего прямо, однако по тому, как скупо врачи о ней отзывались, можно было сделать такой вывод. Возможно ли, что они завидуют? Помимо Цибулис, в онкологическом отделении работали два врача, один из которых специализировался на гастроэнтерологии, а другая – на раке кожи. Казалось бы, их интересы не пересекаются, ведь больные у всех разные, а значит, предполагать, что, к примеру, Цибулис переманивает у них пациентов, не приходится. И все же что-то тут не то! Антон слишком долго проработал в органах следствия, чтобы не обзавестись такой полезной штукой, как интуиция, однако кроме нее, после посещения медицинского центра «Светочъ», с претенциозной буквой «ять» на конце, у него на руках не было ни единого факта.

Погруженный в невеселые думы, Шеин направлялся к выходу из медицинского центра, не обращая внимания на роскошное фойе в стиле хай-тек с красивым узором из ламп дневного света на потолке, фонтаном, занимающим всю стену, удобными креслами и диванами (он уже имел возможность оценить обстановку при входе и понять, что учреждение приносит владельцам немалый доход). Проходя мимо стойки администратора, он вдруг заметил, что симпатичная девушка за ней пристально смотрит на него. Неожиданно она слегка скосила глаза и сделала недвусмысленное движение головой в сторону двери черного входа. Неужели он все-таки нашел того, кто сможет что-то рассказать? Когда он входил, то представился и показал служебное удостоверение, так что администратор была в курсе, кто он такой, вот только она не могла знать, зачем он приходил!

Завернув за угол в узкий коридор, ведущий, очевидно, к двери на задний двор, Антон остановился. Ждать долго не пришлось: симпатяга администраторша появилась через пару минут.

– Аня меня зовут, – представилась она сразу. – Вы, я слыхала, Цибулис интересовались?

– От кого слыхала? – задал встречный вопрос Шеин.

– Я сижу в таком месте, знаете ли – мимо меня муха не пролетит! – пожала плечами девица и самодовольно усмехнулась.

– Ясно. Так что там насчет Цибулис?

– Мне есть что о ней порассказать!

– Похоже, вы ее не любите?

– Ее никто здесь не любит.

– Странно, а я вот слышал, что она хороший специалист!

– Да при чем тут это? Всем плевать, какой она специалист, ее не за это терпеть не могут!

– Неужели? – нахмурился Шеин, почуяв, что ему и в самом деле повезло нарваться на эту девчонку – подумать только, а он ведь едва не ушел несолоно хлебавши! – Чем же Цибулис всем не угодила?

– Она любовница владельца «Светоча». Ну, вернее, одного из владельцев. Второй – его жена.

– Откуда вам это известно?

– Тоже мне вселенская тайна – все в курсе! Думаете, почему у Инги льготы, каких нет ни у кого другого, какими бы отличными специалистами они ни были!

– О чем вы говорите?

– Одной Цибулис позволено решать, каких пациентов она принимает, а каких – нет. Это во-первых. Во-вторых, начальство не вмешивается в ее дела, не спрашивает о лечении, не требует подробных отчетов. Главное, чтобы пациенты были доволь…

– Но позвольте, разве не на этом принципе основывается работа всех частных клиник? – прервал девушку Антон.

– С одной стороны, да, но вы просто не представляете себе, как начальство контролирует врачей и медсестер! А вот к Инге наш главврач даже подступиться не может – она на особом положении.

– Понятно… Скажите, а не мог ли кто-то из ее коллег затаить на нее обиду или злобу?

– Почему вы спрашиваете?

Расспрашивая коллег Цибулис, Шеин не вдавался в подробности, объясняя, почему именно задает свои вопросы, ведь Суркова просила не распространяться, а исподволь выяснить, какова ее репутация среди работников центра и нет ли среди этих людей тех, кто желал бы ей зла – немудрено, что Аня понятия не имела о причинах его визита. И все же он решил не скрывать правду, ведь именно от этой девушки он, возможно, получит нужные сведения.

– Дело в том, что у вашей докторши, похоже, есть серьезный недоброжелатель, – сказал он. – Она жалуется на письма с угрозами, проколотые шины и так далее. Только вот Цибулис даже не представляет, кто бы это мог быть.

– Надо же… – протянула Аня, мгновенно посерьезнев. – По правде сказать, я думала, что вы из-за того скандала пришли, а вот, оказывается, в чем дело!

– Погодите-ка, что за скандал такой?

– А вы не в курсе? Ой, тут такое было!

– Расскажете поподробнее?

– Парнишка прибегал, молодой совсем, спрашивал, как найти Цибулис. Я в тот день работала, спрашиваю, по какому вопросу, а он разорался, что хочет в глаза убийце поглядеть, представляете?!

– Это он Цибулис называл убийцей?

– Ну, а я о чем!

– Вышла к нему Цибулис?

– Не-а, медсестру прислала. Струсила она, вот я что думаю!

– И что сделала медсестра?

– Не знаю, как ей это удалось, но каким-то образом она сумела утихомирить паренька и вывести его на улицу… Хорошая девка была, просто ужас, что с ней такое случилось!

– С кем, с медсестрой? – встрепенулся Антон. – И что же с ней случилось?

– Так убили ее!

– Убили? Точно?

– Да уж куда точнее-то! – развела руками администраторша. – Зарезали, можете себе представить?!

– Да ну? Ограбили?

– Вроде бы, да. Совсем рядом – она и квартала пройти не успела… И чего ее потянуло на ночь глядя на улицу, ведь со смены сорвалась!

– Как считаете, тот парень мог ее… того?

Аня ненадолго задумалась.

– Думаю, да, – наконец ответила она. – Он прям бешеный был, красный весь – такой на все способен! Только вот… – она вдруг умолкла.

– Только вот что? – поощрил ее вопросом Антон. – Вас что-то смущает?

– Он на школьника был похож, честное слово! С другой стороны, школьники сейчас такие, что и ножичком по горлышку могут ничтоже сумняшеся…

– Но за что же ему медсестру-то убивать, ведь терки были с докторшей, так?

– Да, но Ольга ведь с ней и работала – может, он решил, что, раз до самой Цибулис добраться не может, то и ее помощница сойдет? От вас человек приходил, я ему все про того парнишку рассказала, но он, по-моему, не впечатлился. Только спрашивал, не видела ли я здесь, в центре, какого-то Князева – кажется, он любовник Ольгин был. Даже фотку показывал – ничего такой мужчинка…

– От нас приходил? – удивился Антон.

– Ну, может, и не от вас, но он следователем представился, удостоверение показывал. Я ему сказала, что никакого Князева знать не знаю, и он сразу же потерял ко мне интерес…

– Что ж, спасибо за ценную информацию, Анюта, – пробормотал Шеин. – Вы единственная, кто хоть что-то прояснил, остальные только славословят Цибулис или говорят очень мало, будто боясь сболтнуть лишнее.

– Еще бы, ведь Инга у нас священная корова… То есть я не хочу сказать, что она толстая, даже, скорее, наоборот…

– Милая моя, я понял, что она неприкасаемая, – прервал администраторшу опер.

– Точно!

– А почему же вы не боитесь гнева начальства?

– Да потому что работаю последнюю неделю! – радостно сообщила девушка. – Подруга нашла мне место в дорогущем косметическом салоне, вот!

– А что, разве в «Светоче» плохо платят?

– Когда я сюда устраивалась, золотые горы обещали: двадцать тысяч стабильно плюс ежемесячные премии в размере зарплаты. А на самом деле премию только два раза дали, а так – двадцать тысяч и ни копейкой больше, мне оно надо?! Знаете, какая здесь нервная работа? Постоянные звонки, периодически прибегают недовольные клиенты, и мне или сменщице приходится все разруливать. А все шишки тоже на нас сыплются, ведь начальники не любят решать проблемы, они предпочитают, чтобы проблем вовсе не было, а если они есть, значит, мы и виноваты!

Ох, как же это знакомо Антону: видимо, все начальники одинаковы!

– А я могу вам позвонить, если вспомню еще что-нибудь полезное? – спросила Аня, пристально глядя прямо в глаза Шеину. Неожиданно, но приятно: Антон знал о том, как действует его привлекательная внешность на большинство женщин, но в последнее время ему стало казаться, что пора переходить в другую, более возрастную лигу – похоже, молоденькие девицы теряют к нему интерес. Ан нет, есть еще порох в пороховницах!

– Конечно, – широко улыбнулся он, вытаскивая из кармана визитку. – В любое время, Анечка! У меня только еще один вопросик: вы, случайно, не помните фамилию того паренька, который скандалить прибегал?

– Не знаю я фамилии, но… Если это важно, я могу попытаться выяснить. Я позвоню?

* * *

Дамир с Антоном поделили коллег Цибулис на две группы – тех, кто трудился с ней в одном центре, и тех, кто сталкивался с ней за его пределами, так как Суркова хотела услышать об онкологе стороннее мнение. Она решила, что проблема Инги может иметь более глубокие корни, нежели те, что успели прорасти за время ее нахождения в частном медицинском центре. Пока что Ахметов успел встретиться с двумя коллегами Цибулис, и они твердили одно: онколог – успешная, даровитая женщина, всего добившаяся собственным трудом, работающая не покладая рук и пользующаяся заслуженным авторитетом. Поэтому и от последнего, с кем намеревался поговорить Ахметов, он не ожидал ничего иного. Геворг Вазгенович Гаспарян работал в НМИЦ онкологии и оказался очень занятым человеком: Дамир дважды договаривался с ним о встрече, и каждый раз она срывалась из-за срочных дел доктора медицинских наук, профессора Гаспаряна. Лишь на третий раз, как в русских сказках, все «срослось», и доктор пригласил Дамира встретиться в своем кабинете в отделении абдоминальной онкологии, которым он заведовал.

– Инга Цибулис – мошенница! – практически сразу заявил Гаспарян, ввергнув Ахметова, привыкшего к положительным отзывам в адрес онколога, в состояние шока.

Взяв себя в руки, Дамир задал законный вопрос:

– Почему вы так говорите?

– Да потому, что ее, с позволения сказать, методы – чистой воды профанация! – фыркнул Гаспарян. Его лицо с большим носом и глазами слегка навыкате выражало презрение к предмету разговора. – Немудрено, что она не выносит их на медицинские конференции и не пишет статей – ее бы подняли на смех!

– Но… послушайте, Геворг Вазгенович, у нее же стопроцентные показатели излечения!

– То-то и оно! – Доктор даже вскочил со стула, словно какие-то бурные процессы внутри его маленького тела мешали ему усидеть на месте. – Вы хоть представляете себе, какова смертность от онкологии в нашей стране?

Дамир покачал головой: к счастью, у него не было причин это выяснять. Профессор и не ожидал ответа, тут же воскликнув:

– Двадцать процентов! По данным Минздрава, более двадцати процентов онкологических больных умирают в течение года после постановки диагноза! Между прочим, рак груди по смертности занимает второе место – шестнадцать процентов…

– А у кого же первое? – не успев подумать, спросил Дамир.

– У рака легких и бронхов, – ни на секунду не задумавшись, ответил Гаспарян: похоже, тема медицинской статистики была ему близка. – А у Цибулис – почти сто процентов выживаемости, – продолжал он на одном дыхании. – Где это видано, спрашивается?!

– Может, она везучая? – предположил опер. – Или ее методы, которые вам не нравятся, все же дают определенные пло…

– В нашей области нет такого понятия, как везение! – возмущенно перебил его онколог. – Везение – это когда пациенту удается найти хорошего врача, и все!

– Но почему вы считаете, что лечение Цибулис не может быть столь успешным?

Гаспарян собирался что-то сказать, набрав в легкие побольше воздуха, но вдруг передумал. Он снова сел на свой стул с высокой спинкой и несколько раз глубоко вздохнул, приводя в порядок нервы, которые, судя по всему, у него пошаливали. С другой стороны, стоит ли удивляться? Дамир даже не представлял, каково это – лечить людей, двадцать процентов из которых являются смертниками! Двадцать процентов – это статистика, а вот двадцать умерших пациентов из ста – человеческие жизни…

– На самом деле, – уже гораздо спокойнее проговорил онколог, – Цибулис не афиширует свои методы и подходы, но и молчать не может, ведь лечение дает результаты. Так что кое-что просачивается, так сказать, сквозь стены медицинского центра, в котором она работает… Поймите меня правильно, я не против частной медицины, но в то же время абсолютно убежден, что в нашей стране нет ни одного частного медицинского учреждения, способного сравниться с государственным ни в плане диагностики, ни, уж простите, в плане лечения!

– Вы хотели рассказать о методах Цибулис, – напомнил оперативник. – О том, что «просочилось»…

– Да-да, конечно! Слышали ли вы о самой большой афере прошлого столетия, основанной на лечении рака при помощи акульего хряща? Я, разумеется, говорю о веке двадцатом, а не о девятнадцатом!

Дамир неуверенно покачал головой: в данной области он вообще не слышал ни о чем, кроме операции, химиотерапии и облучения. Доктор удовлетворенно крякнул и, откинувшись на спинку стула, приготовился вещать, словно читая лекцию нерадивому студенту.

– Так вот, друг мой, до недавнего времени ошибочно считалось, что акулы не болеют онкологическими заболеваниями. У них, мол, врожденный иммунитет из-за того, что в тканях хрящей и в печени акул есть бета-протеин, убивающий раковые клетки. Есть даже книжка, написанная неким господином Лейном, под говорящим названием «Акулы не болеют раком». На данное издание частенько ссылаются торгаши лекарственными препаратами и всевозможными биодобавками на основе экстрактов из печени и хрящей акул.

– Так в чем же обман? – поинтересовался Дамир.

– В том, что в этом, с позволения сказать, подходе нет абсолютно ничего нового! Еще в семидесятые годы двадцатого столетия в Московском и Ереванском научно-исследовательских университетах проводилось экспериментальное лечение раковых опухолей при помощи так называемого «Соматина» с экстрактом хрящей черноморского катрана. Видимых результатов добиться не удалось, и лаборатории потихоньку прикрыли. Однако в Штатах лженоваторы развернули бурную и широкомасштабную деятельность. Книга Лейна стала настоящей «библией» для фармкомпаний, принявшихся штамповать «лекарства от рака» – стоит ли уточнять, что по баснословным ценам! Эти самые препараты использовали миллионы разочарованных в традиционном лечении пациентов – и умирали. Кстати, чтоб вы знали: многочисленные производства «чудо-лекарства» создавал не кто иной, как родной сын Уильяма Лейна, написавшего пресловутую «библию»! Связь прослеживаете? И, надо сказать, до сих пор дело процветает: фармацевтический бизнес Лейна с успехом выпускает пищевые добавки с акульим хрящом и продает их по всему миру!

– Почему же их выпуск не запрещен? – спросил Дамир. – Если доказано, что…

– Вы представляете себе, друг мой, каково это – бороться с большими деньгами? – по своему обыкновению прервал его Гаспарян. – Вот, поглядите!

Он полез в ноутбук, стоящий на столе, и, развернув его в сторону собеседника, продемонстрировал на экране несколько красочных баночек с названиями на английском.

– Вот, полюбуйтесь!

– BeneFin, – прочел Дамир, подавшись вперед для удобства. – И…

– SkinAnswer, – подсказал доктор. – Первый позиционируется как пищевая добавка для лечения всех типов раковых заболеваний, а второй называют лекарством против рака кожи. На упаковках указано, что применять препараты можно на любой стадии заболевания, включая терминальную!

– И что?

– А то, что на этой стадии пациентам прописывается паллиативное лечение, основанное на ударных дозах обезболивающих – к сожалению, это все, что медицина может на данный момент, и никакие акульи хрящи, оленьи рога и рыбьи хвосты тут не помогут! Не доказана не только эффективность, но и безопасность данных «лекарств» – нет такой статистики. Однако директор Национального института регистрации рака у низших животных в Балтиморе провел собственное расследование и выявил сорок случаев онкологических заболеваний у акул, треть из которых являлись злокачественными. Таким образом, казалось бы, миф о неуязвимости этих морских хищников развенчан, но ничего не изменилось: препараты по-прежнему продаются, а люди все так же платят деньги за «панацею». А акулы болеют лимфомами, опухолями почек, придатков и даже, заметьте, хрящей! Так что лечение рака при помощи акул столь же абсурдно, как и при помощи кошек, ведь кошки, как известно, не болеют раком простаты! За всю историю медицины не отмечено ни одного случая, который говорил бы о положительном клиническом эффекте терапии акульим хрящом. Очевидно одно: вреда он, судя по всему, не приносит, но и не лечит – вообще ни от чего! Акулий хрящ – фармацевтическая пустышка, и все же она по-прежнему остается и на рынке, и в перечне так называемого «экспериментального» лечения.

– Так Цибулис лечит рак молочной железы акульим хрящом?

– Ее формулировки расплывчаты, она ничего не отрицает и не утверждает. Если судить по результатам, которые, прямо скажем, невероятны, ей бы поделиться с миром своими успехами, вынести метод на суд медицинской общественности… Ан нет, она отказывается!

– И на этом основании вы называете ее мошенницей? – решил уточнить Ахметов.

– Молодой человек, вы вообще присутствовали, пока я тут распинался?!

– Так вы полагаете, она занимается подтасовкой? – решил уточнить Дамир, понявший процентов семьдесят из того, что рассказал ему доктор. – То есть вы считаете, что она использует те же самые способы, что и все остальные врачи, и ни о каком экспериментальном лечении речи не идет?

– Совершенно верно! – просиял Гаспарян. – Похоже, в органы нынче стали набирать людей с интеллектом!

Пропустив мимо ушей неприятный намек, Ахметов продолжил:

– Как же вы тогда объясните потрясающую статистику Цибулис?

– Да не могу я ее объяснить, поймите! – всплеснув сухонькими ручками, воскликнул доктор. – Но у меня есть большие сомнения по поводу того, что статистика эта правдивая!

– А как же толпы благодарных пациентов?

– Вы их видели, эти толпы?

– Нет, но…

– Так о чем мы тогда говорим?!

– Вы ее не любите, да?

– Кого?

– Цибулис. Что-то личное?

– Да бог с вами, почему же личное! Просто я не терплю, когда врачи строят из себя богов, убеждая окружающих в своей непогрешимости. Мы не боги, и в этом убеждаешься, стоит лишь месяцок поработать с нашими больными. Мы радуемся каждому маленькому улучшению, а уж если получается достичь устойчивой и продолжительной ремиссии… Вот почему мне до крайности неприятно, когда кто-то жонглирует статистикой, словно фокусник бананами, не имея доказательств. Сами подумайте: если бы Цибулис реально добивалась столь потрясающих результатов, неужели она скрывала бы свои методы? Да она писала бы диссертации (а у нее, насколько мне известно, нет даже кандидатской степени), выступала бы с докладами по всему миру, принимая заслуженное восхищение медицинского сообщества и передавая опыт. Почему, спрашивается, она этого не делает?

– Из природной скромности? – рискнул предположить Дамир.

Громкое «ха!» было ему ответом.

Добравшись до автомобиля, припаркованного почти в квартале от НМИЦ (места на стоянке учреждения не нашлось), Дамир набрал Аллу.

– Ну, есть успехи? – сразу спросила она.

– Алла Гурьевна, у меня такое впечатление, что я только что прослушал длинную и весьма поучительную лекцию по предмету, в котором совершенно не разбираюсь, – со вздохом ответил опер. – Похоже, у доктора Гаспаряна зуб на Цибулис, и он искренне считает, что она мухлюет со статистикой. Только вот что-то сомнительно, что он стал бы заниматься поджогами ящиков и прочими глупостями: Гаспарян человек занятой!

– Дело не только в этом, – задумчиво проговорила Суркова.

– Вы о чем?

– Вам не кажется, Дамир, что почтовые ящики и прочая ерунда – это, скорее, работа подростка или, как минимум, человека с незрелой психикой?

– Д-да, возможно… – протянул оперативник. – Так вы полагаете, что коллег можно исключить? Но тогда кто может донимать Цибулис – соседи?

– А как насчет пациентов?

– Но ведь все довольны и счастливы, разве нет?

– Ну, не все. Я вот, к примеру, обнаружила несколько человек, которые, скорее всего, ничего хорошего о Цибулис не скажут… К несчастью, кое-кто не сможет сказать вообще ничего.

– Вы имеете в виду, что у нее все-таки случаются неудачи? Но это же закономерно, она ведь не насморк лечит!

– Да будет вам известно, Дамир, что насморк хоть и кажется простым, но на самом деле лечить его так и не научились!

– Да ну, а как же всякие там капли в нос?

– Это не лечение, а временное устранение симптомов. Кстати, длительное употребление таких капель ведет к тяжелейшим последствиям… Но не будем об этом! Мне с большим трудом удалось добыть эту информацию, ведь она защищена медицинской, так ее растак, тайной, а сама наша доктор напрочь отрицает саму возможность, что кто-то из пациенток может желать ей зла. У меня создалось впечатление, что именно ее покровитель настаивает на расследовании, а сама она ничуть не обеспокоена… И все же я обнаружила, по меньшей мере, двух женщин, у которых могут быть вопросы к Цибулис. Первая, Полина Арефьева, мертва – надо разузнать, есть ли у нее родственники, и не винят ли они врача в гибели девушки. Вторая, Елена Куренная, слава богу, жива, но надо выяснить, по какой причине она сменила врача. А еще я поговорила со своей приятельницей, которая слышала о Цибулис и о том, что она привередлива при подборе пациенток.

– Это как?

– А вот так: берет она не всех, а только тех, кто ей подходит. Критерии подбора не совсем ясны, но это неудивительно, ведь мы не врачи и, уж тем более, не онкологи! Между прочим, доктор Князев считает, что это нормально, особенно если лечение экспериментальное.

– Значит, вы общались с Князевым? – оживился Дамир. – Как его дела с теми медсестрами?

– Похоже, я права: они оговорили его. Плохо то, что лично у этих девиц – по крайней мере, у одной из них, – нет причин это делать.

– И какой из этого вывод?

– Кому-то выгодно очернить Князева, и этот «кто-то» не гнушается самыми грязными и подлыми методами… Но с Князевым разберется адвокат, а нам нужно заниматься Цибулис. Так вот, я предлагаю разыскать тех, кому она отказала – вдруг кто-то обозлился, решив, что дело в личных предпочтениях, а не в объективной оценке состояния?

– Сделаю, Алла Гурьевна.

– А что все-таки поведал вам Гаспарян?

– Ой, даже не спрашивайте! Но я записывал нашу беседу, так что вы сможете все услышать своими ушами.

– Отлично! Все же интересно, почему Гаспарян обвиняет Цибулис в мошенничестве… Но этим я, пожалуй, займусь лично!

* * *

– Ты должен был мне рассказать! – не успокаивалась Анна.

Они сидели на диване в гостиной дома Мономаха за низким журнальным столиком, на котором расположились бутылка армянского коньяка, блюдечко с тонко нарезанными дольками лимона и открытая коробка шоколадных конфет.

– Да ладно, ты-то тут при чем? – пробормотал Мономах, меланхолично глядя, как льющийся сквозь широкие окна свет заходящего солнца играет в красно-коричневой жидкости на дне его бокала.

– Как это – при чем?! – воскликнула Анна, подавшись вперед. – Я, извини, конечно, твой начальник!

– Но я же не проворовавшийся чиновник, меня обвиняют в убийстве, а это не имеет отношения к работе!

– А вот мне так не кажется!

– В смысле?

– Ну, спроси себя, почему вдруг эти… Капустина и, как ее…

– Мутко вроде бы.

– Ну да, Мутко – так вот, с чего бы им наводить тень на плетень, обвиняя тебя в приставаниях?

– Не забывай, что с одной из них я все-таки знаком. Я ее уволил, так что, вполне возможно, она держит на меня зло!

– Допустим, но что насчет другой? Ты с ней вообще ни разу не сталкивался и даже вряд ли узнал бы, проходя мимо по коридору, – с какой стати она тебя оговаривает?

– Скорее всего, дело в этом следователе, Никифорове, – предположил Мономах. – Он так хочет видеть меня единственным подозреваемым и так не желает искать кого-то еще, что пытается подогнать под свою версию как можно больше фактов. Если я домогался медсестер в своем и соседнем отделениях, то вполне мог попытаться сделать это и с Ольгой Далмановой. Его теория строится на том, что мы встречались, она меня бросила, и я, сочтя себя оскорбленным, продолжал ее преследовать и в конце концов убил.

– С чего ты взял, что все именно так?

– Никифоров задавал родичам Ольги наводящие вопросы, и они сделали вывод, что он пытается заставить их признать, что у нас с ней был романчик.

– Откуда ты знаешь, что он задавал семье погибшей наводящие вопросы? – насторожилась Анна.

– Я с ними разгова…

– Ты с ума сошел, да?! Разговаривать с родственниками той, кого, по версии следствия, ты убил?!

– Я должен был с ними встретиться!

– Зачем?

– Затем, что я считаю себя в некоторой степени ответственным…

– Да какого черта?! Почему ты должен отвечать за то, что сделал убийца?

– Перед смертью Ольга звонила мне. Она почему-то считала, что я могу помочь!

– Вот именно – почему-то считала! Она объяснила тебе, в чем дело? Намекнула, чего от тебя хочет?

Он молча покачал головой.

– Вот! – победно ткнула пальцем в потолок Нелидова, откидываясь на спинку дивана. – Ничего ты ей не должен – забудь! Кажется, твой адвокат – баба дельная, она тебя отмажет с наименьшими потерями. Я, со своей стороны, окажу любую помощь, какая потребуется. Но это не отменяет того, что я сказала: против тебя ведется какая-то игра, и я абсолютно уверена, что Никифоров – самая маленькая из твоих проблем!

Через несколько часов, когда Анна мирно посапывала на своей стороне кровати, Мономах тихонько, стараясь ее не беспокоить, спустил ноги на пол и сунул их в домашние тапки. Шторы были задернуты, поэтому в комнате царила тьма, и добираться до двери пришлось на ощупь. Прикрыв ее за собой, Мономах с облегчением щелкнул выключателем. Телефон стоял на зарядке, но Мономах просто не дотерпел бы до утра: разговор с Нелидовой заставил его задуматься, и он решил позвонить Ивану Гурнову. Патолог всегда в курсе последних сплетен, и один бог знает, как ему это удается, но он получает информацию из источников, гораздо более осведомленных, чем у Мономаха! Несмотря на поздний час, можно быть уверенным, что Гурнов не спит: скорее всего, он еще на работе или коротает время в одиночестве за бокалом вина и гурманской трапезой. Выдернув шнур из розетки, Мономах расположился на диване и включил телефон. На экране высветилось несколько сообщений, номер отправителя не определился. Он уже намеревался стереть их, не открывая (сын предупреждал, что подобные трюки частенько приводят либо к автоматической загрузке вируса, либо к снятию денег со счета), но все же решил открыть последнее – вдруг что-то важное? Мономах ожидал чего угодно, но только не такого: на экране огромными буквами высветилось:

– УБИЙЦА! УБИЙЦА! УБИЙЦА! УБИЙЦА! УБИЙЦА!!!!!!

– Что там у тебя? – полюбопытствовала Нелидова, неслышно подбираясь на цыпочках и пытаясь заглянуть Мономаху через плечо – он едва успел отключить смартфон. Она же вроде спала крепким сном!

– Мономах, ты что, по порносайтам лазаешь среди ночи? – усмехнулась она, игриво теребя мочку его уха. – Так я же тоже не против узнать что-то новое, имей в виду!

– Ну, тогда давай вернемся в постель, и я покажу тебе, чему научился!

* * *

– Он говорит, что я лечу акульим хрящом? – Цибулис сначала выглядела удивленной, но потом, несмотря на серьезность ситуации, расхохоталась. – Ну, в этом весь Гаспарян! – добавила она, успокоившись.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась Алла. – Это что-то личное? Ваш коллега уверяет, что он всего лишь борется за чистоту статистики…

– Да ерунда это все, за себя он борется! – отмахнулась онколог. – Не хочу говорить о нем ничего плохого – поймите меня правильно, он хороший врач, хотя и закоснелый, упершийся в классические средства лечения и не признающий ни малейших новшеств, – но мне неприятно, когда меня называют мошенницей!

– Так он недолюбливает вас только из-за разных подходов к лечению?

– Нет, разумеется. Гаспарян полагает, что я отнимаю у него пациентов.

– Но он ведь не лечит рак груди!

– Не у него лично, а у его института. Я его не виню, конечно: тяжело сознавать, что застрял в прошлом веке, а наука не просто ушла, а убежала далеко вперед, и все же это не повод говорить гадости о коллегах, верно?

Алла кивнула, чувствуя, что Цибулис что-то скрывает или, как минимум, не договаривает.

– Но в одном Гаспарян прав, – продолжала между тем онколог. – Без акул тут тоже не обошлось, только вот хрящи, разумеется, мы не используем – это, как он верно отметил, чистой воды профанация.

– Так чем же вы лечите?

– Я не могу раскрывать всех секретов, более того, не вижу смысла, ведь вы не специалист, но кое-что могу пояснить. Дело в том, что акулы – удивительные существа. Многим они кажутся пугающими и уродливыми, но их ДНК поистине удивительна. Уверена, если бы мы получали достаточно денег, эти потрясающие существа помогли бы нам решить множество проблем!

– В лечении онкологии?

– Не только. Я твердо убеждена, что секреты долголетия также скрыты в организмах этих существ… Вы, к примеру, знали, что зубы у акулы растут в четыре ряда и постоянно меняются – представляете, какие перспективы это открывает для современной стоматологии?! Кроме того, акулий сквален, вытяжка из печени акул, давно используется косметологами в разнообразных мазях и кремах от морщин… Но лично меня интересует один чудесный акулий орган, которого нет больше ни у кого из представителей животного мира.

– Что же это за орган?

– Эпигонал.

– Эпи… что?

– Эпигонал. Он, видите ли, подобен костному мозгу и занимается выкачкой иммунных клеток. Есть гипотеза, что, если подстроить функционирование этих клеток под «человеческую» среду и ввести их в область с раковыми клетками, то злокачественные клетки будут уничтожены, а вот здоровые останутся интактными. Этот метод решает один из главных вопросов онкологии: как вылечить рак, не навредив всему организму, ведь и химиотерапия, и облучение наносят ему сильный урон!