Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 334 страниц)

Дамир с трудом сдерживался: подобное лицемерие и безразличие к судьбе маленькой девочки вызвало у него желание поколотить артиста. Поймав предупреждающий взгляд адвокатессы, он откинулся на спинку стула и попытался расслабиться.

– А что еще я мог сделать? – всплеснул руками артист. – Когда мы замутили с Юлькой, я думал, что с Анной все кончено! Мы не виделись несколько месяцев. А с Юлькой-то мы всего пару раз – ну как, как я мог предвидеть, что так получится?!

– Ну да, вы ведь не слыхали о презервативах, верно? – пожал плечами Дамир. – И о том, что спать с детьми противозаконно?

– Юлька была совсем взрослой! У нее была такая грудь… Вы вообще ее видели?

– Видел, на столе, в прозекторской. Честно говоря, никакой выдающейся груди не заметил – наверное, потому, что ко времени моего прихода патологоанатом успел провести вскрытие?

Адамчик побледнел и тяжело сглотнул: очевидно, описание Дамира вызвало у него тошноту.

– Анна… она позвонила, сказала, что хочет меня видеть. С Юлькой мы к тому времени уже пару месяцев не виделись. И вот, когда у нас с Анной все наладилось, Юлька вдруг приходит и сообщает, что беременна!

– Вы, позволю себе предположить, восторга по этому поводу не выразили?

– Да я был в ужасе! Как бы мы объяснили Анне?!

– Действительно! Вы сунули Юле бабки и отправили ее прямиком к мяснику?

– Она сама понимала, что беременность ей ни к селу ни городу – ей же в университет поступать, вся жизнь впереди!

– Да-да, именно – впереди. Была бы. Если бы не то, что вы с ней сотворили!

– Я?! Да я ее пальцем не тро…

– Ну да, ведь у вас алиби, – перебил Дамир. – Вы сказали, что в то время, когда Юля вам звонила, лежали в постели с ее матерью?

Адамчик снова судорожно сглотнул – Ахметов видел, как его адамово яблоко двинулось вверх и резко вниз – и кивнул.

– Нам придется это проверить, – продолжал Дамир, даже не пытаясь скрыть злорадства. – Сами понимаете, Анна обо всем узнает.

– Что?! Да нет… а вы не можете..?

– К сожалению, нет. Как вышло, что девочка-подросток провела ночь вне дома и мать не обеспокоилась?

– Юлька сама придумала легенду – сказала, что останется ночевать у подруги. Такое случалось и раньше, поэтому Анна ничего не заподозрила. Юлька провела бы ночь в больнице, а утром вернулась как ни в чем не бывало.

– Почему же она оказалась в парадной, вместо того чтобы приходить в себя после операции?

– Понятия не имею!

– Вы должны сказать, к какому гинекологу отвели Юлю.

– Да никуда я ее не отводил!

– То есть?

– Ну, нашел в Интернете несколько адресов с рекламой…

– Вы говорите мне, что девчонке, которая имела глупость от вас забеременеть, вы подсунули какого-то подпольного эскулапа из Интернета?!

Дамир едва сдерживался, чтобы не навешать мужику люлей на глазах у общественной защитницы. Он много чего насмотрелся в жизни, но такого цинизма, безразличия и трусости, соединенных в одном жалком человеке, не припоминал.

– А где прикажете искать того, кто согласится сделать аборт на большом сроке, да еще чтобы не ставить в известность родителей? – капризным тоном спросил артист. – Юлька сама виновата – ну что она, совсем дура, что ли, раз так долго не могла сообразить, что залетела? Ну ладно, в прошлом веке, когда девчонки были наивными и не знали, откуда дети берутся, но в наши-то просвещенные дни?

– Существует множество способов, – сквозь зубы проговорил Дамир, сжимая под столом кулаки. – Вы работаете в театре. Наверняка какие-нибудь актрисы пользовались услугами проверенного врача.

– Да вы что! – совершенно искренне возмутился Адамчик. – Как бы я объяснил такие расспросы? Пошли бы разговоры, информация просочилась бы в прессу, на телевидение…

– Мне нужны координаты врача, которые вы дали Юле.

– Они должны быть в моем телефоне. Я дал ей три номера…

– Дежурный, уведите задержанного!

– К-как – уведите? – пробормотал Адамчик. – Я же… я же не убивал!

– Вас обвиняют не в убийстве, а в совершении развратных действий с заведомо несовершеннолетней, – холодно пояснил Дамир. – Эти действия привели к ее гибели, но, к сожалению, за это не судят!

Адамчик беспомощно оглянулся на адвокатшу, которая с безучастным видом продолжала сидеть на стуле.

– Советую раскошелиться на хорошего защитника, – добавил Дамир, проследив за его взглядом. – И побыстрее!

Алла встретила Дамира в кабинете: она видела, что мужик кипит от негодования.

– Алла Гурьевна, вы видели? – спросил он. – Вы слышали этого утырка?!

– Все видела, Дамир, и все отлично слышала, – закивала она. – Присядьте и отдышитесь.

Опер послушался и плюхнулся на стул. Некоторое время оба молчали.

– А нельзя как-нибудь доказать, что Юля все равно умерла бы от потери крови? – спросил Дамир, с надеждой подняв глаза на следователя. – Тогда можно было бы представить это как оставление в опасности лица, заведомо находящегося в беспомощном состоянии.

– Все зависит от прокурора, – ответила Алла, задумчиво теребя в руках огрызок карандаша. – И от выводов судмедэксперта. Если окажется, что на момент смерти девочка потеряла количество крови, несовместимое с жизнью… Не волнуйтесь, Дамир, я сделаю все, чтобы Адамчик получил свое и с избытком! Но у меня есть и хорошие новости.

– Неужели? – без энтузиазма отозвался опер.

– Похоже, мы нашли убийцу Юли.

– Да ну?!

– Звонил участковый, отвечающий за дом, в подъезде которого убили девочку. По нашей просьбе он снова прошелся по квартирам с фотороботом, составленным со слов оценщицы из ломбарда.

– Неужели нашелся подходящий тип?

– Некий гражданин Соболев, проживающий в парадной, где убили девочку. Участковый позадавал подозреваемому вопросы, тот начал путаться в показаниях, и участковый вызвал наряд полиции. Сейчас его везут сюда. Я также пригласила оценщицу – проведем очную ставку. Если все пройдет гладко, я надеюсь получить ордер на обыск и, с божьей помощью, найдутся пропавшие фамильные сережки!

– Отлично! – воспрянул духом Дамир, но тут же снова помрачнел: – Только вот по всему выходит, что другие жертвы не имеют к Юле отношения?

– Главное – раскрыть преступление. В нашем случае, видимо, злодеи разные, но это не меняет главного. Ну, – подытожила Алла, – а теперь нам нужно выпотрошить телефон Адамчика и выяснить, какой мясник делал Юле аборт – мы ведь хотим, чтобы наказание понесли все виновные, верно? Кстати, вполне может оказаться, что и Гуревич также побывала в его «умелых» руках! Александр, сделаете для меня кое-что? – обратилась Алла к Белкину, молча сидевшему за компьютером.

– Что угодно, Алла Гурьевна! – обрадовался парень, на которого наконец обратили внимание.

– Мне нужна информация.

– О ком?

– О Санжитме Цеденбаевой.

– Сестре Джамалии? А что вы хотите о ней знать?

– Когда она прилетела в Питер.

– Это важно?

– Для меня – да.

– Займусь прямо сейчас!

– Прекрасно. А потом займитесь телефоном Адамчика, хорошо? А вы, Дамир, поболтайте с адвокатом Джамалии. Турусов дал мне его телефон, только я уже сутки не могу по нему дозвониться.

– Может, он уехал из страны? – высказал предположение Белкин.

– И заодно сменил номер телефона? Если не дозвонитесь, езжайте к нему в офис – Турусов дал адресок. В любом случае общение с глазу на глаз предпочтительнее обезличенного телефонного разговора!

* * *

В понедельник вечером Алла позвонила Мономаху, чтобы спросить, в силе ли их поход в альпинистский клуб. Ей показалось, что его голос звучал напряженно. Тем не менее он подтвердил, что будет. Поэтому во вторник Алла приехала в клуб на такси. Войдя, она принялась искать глазами Мономаха. Он сидел в каморке-столовой, да не один, а в компании другого мужчины. Они оживленно беседовали, но при ее появлении замолкли.

– Алла Гурьевна, вы вовремя! – заметил Мономах. – Присаживайтесь.

– Разве мы не будем заниматься? – удивилась она.

– Если не возражаете, сначала поговорим. Познакомьтесь с моим бывшим однокурсником, Павлом Трубниковым.

– Очень приятно, – Алла с любопытством поглядела на незнакомца. – Вы тоже занимаетесь в клубе?

– Я? Нет, я…

– Павел хочет вам что-то рассказать, – быстро сказал Мономах. – Кое-что важное и, похоже, связанное с вашим делом.

– Вы имеете в виду убийства?

– Не совсем. Я говорю о тех двух смертях, которые не вписываются в общую картину. Павел, давай сам, ладно? Пусть Алла Гурьевна услышит все из первых уст.

– Ну, не совсем из первых, – пробормотал Трубников. Алла заметила, что он сильно нервничает, без конца облизывая губы. – Мне кажется… в общем, возможно, я в курсе, как умерли те женщины.

– Юля Иродова и Антонина Гуревич?

– Имен я не знаю.

– Тогда как же…

– Я поговорил с Моно… с Вовкой, короче, и… сделал предположение.

– Я вас внимательно слушаю!

– Ну вот… Я работаю в медицинском центре. Стоматологом-гигиенистом.

– Но по первой специальности Павел – акушер-гинеколог, – вставил Мономах, опасаясь, что приятелю не удастся быстро перейти к сути дела. – Много лет назад, по молодости, он попал в неприятную ситуацию, связанную с нелегальными абортами. Честно говоря, с панталыку его сбил старший товарищ…

– Его зовут Егор Громов, – подхватил Трубников. – Я проходил у него ординатуру. Я был счастлив, что он взял меня под опеку, поэтому когда Егор предложил мне подработать… Вы в курсе, Алла Гурьевна, сколько получает ординатор в обычной больнице?

Алла качнула головой:

– Полагаю, мало?

– Меньше чем просто мало, – снова встрял Мономах.

– Ну вот, потому-то я и обрадовался, когда Егор сказал, что у него есть побочный источник дохода, – продолжил Трубников.

– Какой?

– Аборты. На дому.

– Это пользуется популярностью?

– Вы даже не представляете! Неверные жены, девчонки-подростки, малообеспеченные – куча женщин мечтает избавиться от нежелательной беременности.

– А почему не обратиться в бесплатную поликлинику или больницу?

– По разным причинам они не хотят светиться. Особенно малолетки, ведь их без родителей никто не примет, понимаете? Или, к примеру, срок уже большой… Несколько раз суррогатные мамаши обращались.

– Господи, эти-то зачем?! Им же платят за вынашивание!

– Допустим, будущие родители вдруг передумали, а кормить лишний рот, да еще и биологически чужой, нет возможности. Короче, клиенток хватало.

– Кто-то умер? – решила поторопить события Алла.

– Да, – глухо подтвердил Трубников. – Девчонка молоденькая.

– Алла Гурьевна, Павел кое о чем умолчал, – снова вмешался Мономах. – Громов был отличным акушером-гинекологом, но у него имелся один существенный недостаток: он любил выпить. Пациентка погибла от кровотечения, и случилось это по преступной халатности Громова. Павел пытался уговорить его вызвать «Скорую», когда стало ясно, что своими силами не справиться, но тот уперся – боялся, что его побочный заработок станет достоянием общественности! Вот и дотянули до последнего.

– Я виноват, – тихо сказал Трубников. – Я должен был настоять!

– Ты был молод! – бросился на выручку Мономах. – А Громов был для тебя старшим товарищем, который оказал тебе любезность… и едва не подвел под статью.

– Что значит «едва»? – удивилась Алла. – Вам удалось избежать суда?

– Следователь предложил сделку, – объяснил Трубников. – Он сказал, что, если я сдам Егора, он меня отмажет. Егор мог потянуть меня за собой, но почему-то позволил мне сорваться с крючка. На очной ставке он сказал, что я буду ему должен. Егору дали два года.

– Таким образом, вы не пострадали из-за этого дела? – решила уточнить Алла.

– Из больницы меня поперли. Я помыкался-помыкался, да и переехал в другой город. Там никто меня не знал, я женился, родил детей… Все было хорошо лет десять, а потом о моем боевом прошлом каким-то образом стало известно. Меня вновь попросили на выход. К тому времени моя семейная жизнь дала трещину, а вся эта свистопляска довершила дело. После развода я решил вернуться домой, в Питер.

– Вы думали, что та история давно забылась? – спросила Алла. – Хотели снова попытать счастья?

– Да нет, таких мыслей у меня не было. Подвернулась возможность переквалифицироваться за умеренную плату, и я стал гигиенистом. Работа неплохая. Хотя, конечно, грязноватая: целыми днями тебе в лицо летит влажная пыль, ты ковыряешься в чужих зубах, не всегда, между прочим, приличных! Мне удалось найти место в медицинском центре.

– Павел, простите, – сказала Алла, – но я не пойму, какое отношение это все имеет к…

– Я как раз к этому подхожу. Несколько лет я горя не знал, и вдруг, как гром среди ясного неба, является Егор!

– А-а, вот оно что!

– Он вышел по условно-досрочному, но с тех пор ему так и не удалось найти постоянную работу. Медицинский мир узок, и скрыть что-либо в нем не так-то просто.

– А как ему вообще удавалось работать по специальности? – изумилась Алла. – Разве Громова не лишили врачебной практики?

– Алла Гурьевна, у нас ведь тут не Америка! – развел руками Мономах. – И даже там врач, лишенный права практиковать в одном штате, может спокойно заниматься своим делом в другом. В то время, когда Громов садился, эту меру и вовсе не применяли. Однако устроиться в медицинское учреждение человеку с погашенной судимостью, сами понимаете, проблематично!

– Да, – подтвердил Павел. – Егору удавалось время от времени пристраиваться в какие-то платные центры, однако слухами, как говорится, земля полнится: рано или поздно о его прошлых делах становилось известно, и он получал черную метку.

– Так он узнал, что вы в городе, и пришел получить должок? – догадалась Алла.

– Честно говоря, я поразился тому, как поломала Егора жизнь – он уже не был тем человеком, которого я когда-то знал! Передо мной стоял законченный алкоголик с трясущимися руками, с таким отчаянием в глазах… И он сказал, что я обязан ему помочь.

– Каким же образом?

– Он хотел взяться за старое.

– Снова потрошить беременных на дому?

– Да. Только я отказался: после того, что произошло, я и думать не мог ни о чем подобном!

– И как же Громов воспринял ваш отказ?

– Пригрозил, что сообщит моему начальству о наших с ним делах, а я не мог потерять эту работу, понимаете?! У меня алименты на двоих детей, ипотека, я снимаю квартиру, да еще ведь и жить на что-то надо…

– Вы согласились?

– Да. Но я сказал, что не стану рисковать и делать аборты на дому – мы сняли помещение.

– Где?

– В том же стоматологическом центре.

– Это обычная практика?

– В принципе, да – многие медицинские центры сдают помещения под разные нужды. В основном, конечно, врачебные: у нас стоматология занимает только первый этаж, а два других отданы под аренду. Там работают частные диетологи, психотерапевты, дефектологи и так далее.

– Впервые слышу о таком! – пробормотала Алла. – И у всех лицензии в порядке?

– Понятия не имею, – пожал плечами Павел. – Этим занимается начальство. Многие кабинеты оборудованы всем необходимым – приходи и работай!

– А на чье имя снято помещение – на ваше?

– Ну уж нет! Я сразу предупредил Егора, что не стану светиться, поэтому мы сняли кабинет на его имя, но заплатил за него я, ведь у него не было денег.

– И вы думали, что вам снова все сойдет с рук?

– У меня не было выбора, ведь Егор грозился сдать меня! Но я, правду сказать, не хотел с ним связываться, потому что он много пил и, как следствие, мог наломать дров.

– И все же вы с ним работали?

– Практически нет.

– Как это?

– Ну, мне приходилось время от времени помогать Громову, когда пациенток оказывалось слишком много и он не мог справиться один, но мы никогда не работали вместе, только поодиночке.

– Вы опасались, что он снова сорвется?

– И, как выясняется, не напрасно!

– Как у вас было поставлено дело? В смысле, вы же сняли всего один кабинет.

– Мы работали по вечерам. Пациентки проходили осмотр, а после им проводилась… процедура. Они ночевали в кабинете, под наблюдением (там специально для этого стоят две койки), а утром отправлялись домой.

– А как насчет погибших пациенток?

– Клянусь, я ничего не знал! – воскликнул Трубников. – Узнал только вон от Мономаха. Поверить не мог сначала, что Егор мог так поступить – выкинуть женщин на улицу, чтобы никто не связал их с центром и с нами!

– Когда вы упомянули, что одна из жертв умерла на скамейке в сквере неподалеку от стоматологического центра, я сразу подумал о Павле, – сказал Алле Мономах. – Я недавно узнал от общей знакомой о том, что с ним случилось годы назад, а до этого он сам сообщил мне при встрече, что переквалифицировался. Оставалось сложить два и два.

– Знаете, Владимир Всеволодович, далеко не каждый на вашем месте сумел бы решить такое уравнение! – заметила Алла. – Значит, вы пытаетесь помочь другу?

– Естественно, ведь я не хочу, чтобы он попал за решетку!

– А как насчет ваших собственных пациенток, Павел?

– Я предупредил Егора, что мы не станем браться за нелегальщину – большие сроки, сложная беременность и так далее. Он согласился. Несколько раз мне приходилось отказывать пациенткам. Они были недовольны, зато я спокоен. А теперь выходит, что Егор мне врал! Не удивлюсь, если он принимал тех, кого я отправлял восвояси.

– Видимо, у Иродовой и Гуревич что-то пошло не так. Открылось кровотечение, и, как и в прошлый раз, Громов, не справившись с ситуацией, вместо того чтобы вызвать «Скорую» и попытаться спасти их, выставил за дверь. Павел, есть ли кто-нибудь, кто может подтвердить ваши слова? Я имею в виду, что вы лично не присутствовали при работе Громова, верно? Мы нашли зацепку через любовника Юлии Иродовой, и, надеюсь, нам в любом случае удастся доказать, что девочка обратилась именно к Егору, и все же…

– Да-да, я понимаю, – прервал Аллу Трубников. – Есть медсестра, Лариса. Она помогала нам обоим. Не знаю, удастся ли ее разговорить, ведь дело подсудное…

– Оставьте это мне, хорошо? Мне нужны ее данные.

– Я дам вам телефон. Адреса не знаю – ее Егор привел.

– Телефона достаточно, – успокоила его Алла.

– Алла Гурьевна, что… – начал Трубников и осекся.

– Говорите, Павел, – поощрила она.

– Что мне за это будет?

– Вы не лишены практики – как, собственно, и Громов, несмотря на то, что срок он отсидел. Ваша квалификация позволяла заниматься частной медицинской деятельностью, а гибель пациенток, как вы утверждаете, на совести только вашего коллеги. И еще, возможно, медсестры. Так что думаю, отделаетесь легким испугом. Если дадите показания против Громова.

Трубников выглядел неуверенным, и Алла решила уточнить:

– Вы же не собираетесь пойти на попятный?

– Я… понимаете, у меня дежавю какое-то: Егор снова отправится в тюрьму, а я буду тем, кто его посадит.

– Во-первых, если его посадят, то не вы, а прокурор и судья, – возразила Алла. – Во-вторых, вы говорите так, словно Громов – жертва, а не преступник: не забывайте, пожалуйста, что он угробил двух женщин! Кроме того, он шантажировал вас, угрожал рассказать начальству о вашем участии в том, давнем, деле, и это характеризует его с худшей стороны. Громов – подонок, и он должен понести заслуженное наказание. Как вы считаете, Владимир Всеволодович? – обратилась она к Мономаху.

– Согласен, – отозвался тот. – Громов отлично понимал, что делает. Проведенное за решеткой время ничему его не научило, и, пользуясь слабостью Павла, он взялся за старое. Мне нисколько его не жаль!

– Ну, тогда, думаю, тренировка сегодня отменяется, – подытожила Алла, поднимаясь. – Вы, Павел, поедете со мной – надо официально оформить ваши показания. Кроме того, я должна отправить людей на задержание Громова и медсестры. Владимир Всеволодович, вы не против, если мы перенесем?

– Естественно, нет. Я вам позвоню через пару дней, ладно?

– Или я – вам, – кивнула Алла. – До свидания!

Выйдя на улицу в сопровождении Трубникова, Алла почувствовала тихую вибрацию телефона в кармане пальто.

– Алло, Александр?

– Алла Гурьевна, я сделал, что вы просили! – раздался в ее ухе бодрый голос молодого опера.

– Вы о чем?

– Ну, о Санжитме, само собой!

– А-а… И что?

– Она прилетела накануне вашей встречи, вечерним рейсом в девятнадцать пятнадцать. Это важно?

– Д-да… – пробормотала Алла. – Очень важно, Александр, спасибо за информацию!

Вот оно как – Санжитма не врала! Что это означает – она действительно предвидела встречу или просто совпадение? Может, младшая сестра не так уж равнодушна к дележу наследства и решила подсуетиться, пока старшие родственники не экспроприировали собственность покойной Джамалии? Вот она и примчалась… Но почему именно сейчас? И почему улетает домой, ничего не решив?

– Алла Гурьевна, вы слушаете?

– Да-да, конечно. У вас что-то еще, Александр?

– Это касается адвоката Фурсенко: боюсь, с ним поговорить не удастся!

– Он в отъезде, как мы и предполагали?

– Да, причем возвращения не предвидится. Он умер, Алла Гурьевна, вот какие дела!

– Убит?

– Да нет, вроде сердечный приступ. Дамир поехал к его вдове.

– А Антон чем занят?

– Отправился к доктору. Бывший муж колдуньи нашел его телефон в компьютере Джамалии, и они договорились о встрече.

– Отлично, может, хоть он прольет свет на ее дела!

– Хорошо бы, Алла Гурьевна, а то пока что-то никакого света в конце тоннеля не видать. Такое впечатление, что мы копаемся в навозной яме, а она становится все глубже!

– Я могу вас порадовать, Александр: кажется, расследование в отношении гибели Юлии Иродовой и Антонины Гуревич окончено!

– Да ну?! Как так?

– Расскажу, как только кое с кем побеседую. Потерпите, ладно?

* * *

– Я сообщала дознавателю, что моего мужа довели до смерти, но он не обратил на мои слова внимания! – с горечью говорила вдова адвоката Фурсенко. – Друзья советуют воспользоваться услугами частного детектива, но мне, понимаете, сейчас не до того: дела мужа требуют улаживания, а я в них совершенно ничего не понимаю!

– Погодите, Полина Аристарховна, расскажите мне, на чем основаны ваши подозрения, – попросил Дамир. – Если ваши слова подтвердятся, я приму меры.

– Хорошо, – вздохнула вдова. – С чего же начать…

– Когда умер ваш супруг?

– Две недели назад. Я говорила ему, что пора на пенсию, что всех денег не заработаешь… Разве в шестьдесят два года человек не имеет права на отдых?

– Имеет, имеет, – закивал Дамир. – Так вы говорили…

– А на следующий день Толю еще и ограбили! В смысле, его офис. Такой погром учинили – просто кошмар!

– Раз погром, значит, что-то искали. Вы не в курсе, что именно?

– Не иначе, завещание Джамалии. Я всегда говорила, что шахер-махеры с этой шаманкой до добра не доведут – не божеское это дело, с колдунами связываться!

– Разве Джамалия была единственной клиенткой вашего мужа?

– Не единственной, но самой важной и богатой. Ее родственнички покоя нам не давали! И домой названивали, и у подъезда дежурили – слава богу, Олег Турусов предупредил и Толя на дачу съехал, от греха подальше! Братец Джамалии после отъезда Толи телефон оборвал – требовал, чтобы я сказала ему, как найти мужа, ведь он, дескать, имеет право, как самый близкий родственник… О сестрах, между прочим, Агван даже не упоминал, как будто их и нет вовсе! Приходил и в офис, и сюда, звонил так долго, что соседи грозились полицию вызвать! Толя обмолвился, нотариус ему тоже жаловалась, что Агван вроде бы и к ней в контору ворвался, права качал, пытаясь вытребовать копию завещания. Она выстояла!

– Выходит, брат и сестры Джамалии знали о существовании завещания?

– Думаю, догадывались.

– Насколько я понимаю, такие документы обычно зачитывают после похорон. Почему это не было сделано?

– Толя сказал, что таково было желание Джамалии: она обозначила срок.

– Она же не могла знать, что ее убьют!

– Нет, конечно, но Толя упоминал, что Джамалии предстояла серьезная операция. Она не была уверена, что переживет ее. Потому-то они с Толей и заморочились составлением завещания. Джамалия не хотела, чтобы ее состояние досталось родичам, не ладила она с ними.

– Тогда кому же она все отписала?

– Понятия не имею, у Джамалии нет родственников, кроме брата и сестер. Какое ей дело, если они после ее смерти перегрызутся между собой? Да Джамалия радоваться должна была, ведь она их на дух не переносила! Ну, пожалуй, кроме младшей… А может, подлянку какую задумала – к примеру, отдать все человеку, который вовсе не имеет к ней отношения – просто чтобы родичей позлить.

– Она могла так поступить?

– С Джамалии станется! А теперь и Толи нет, и он ничего не может рассказать! – Вдова достала платок из кармана домашнего платья и громко высморкалась, глотая слезы. – И все из-за того, что связался с человеком, общающимся с потусторонними силами! Но я священнику об этом не сказала, а то, чего доброго, отказался бы отпевать!

– Полина Аристарховна, вы знаете, где завещание Джамалии?

– Откуда ж мне знать! – развела руками вдова. – Наверное, до сих пор в его офисе. Или, может, на даче, я ведь не разбирала вещи – не могу, понимаете?

– Понимаю. Однако я вынужден просить вас предоставить мне возможность отыскать документ.

– Я дам вам ключи – и от дачи, и от офиса. Только мне нужно немного времени, чтобы их найти.

– Я не тороплюсь, Полина Аристарховна, – поспешил заверить вдову Фурсенко Дамир.

Она уже повернулась, чтобы пойти за ключами, но вдруг остановилась и взглянула прямо в лицо оперу.

– Они говорят, что Толя умер от сердечного приступа, что смерть была естественной, – произнесла она, будто бы с трудом. – Вы обещали, что попытаетесь разобраться, помните?

– У вас есть что-то, кроме подозрений?

– Случайно зашедший сосед обнаружил Толю мертвым в кабинете, в его любимом кресле. Он обратил внимание на беспорядок на столе. Мой муж был страшным аккуратистом, и те, кто знал Толю, поняли бы, что я имею в виду!

– Вы считаете, к нему кто-то приходил? – предположил Дамир. – Кто-то, кто мог спровоцировать инфаркт?

– Я убеждена, что в момент смерти Толя находился не один. Или, может, кто-то пришел, когда он был уже мертв, и, воспользовавшись этим, перерыл кабинет… В любом случае вы просто обязаны все выяснить!

* * *

С первого взгляда на Романа Жидкова Антон понял, что он полностью соответствует описанию работника Джамалии Алишера. Не оставалось сомнений, что именно доктор сопровождал одну из жертв во время посещения шаманки. Тот и не пытался отрицать.

– Да, я действительно бывал на даче, – подтвердил Жидков.

– Вы являлись личным, так сказать, врачом Джамалии…

– Семейным, – поправил доктор.

– Что?

– «Семейный врач» – термин, принятый в таких случаях.

– Вы терапевт? Или кардиолог? Я слышал, у Джамалии были проблемы с сердцем.

– Это так, – подтвердил Жидков. – Насчет сердца, я имею в виду.

– Так какова же ваша специализация?

– Бросьте! Вы явились меня допрашивать, не подготовившись? А если вы это сделали, то отлично знаете, что я – нарколог.

– Верно, Роман Георгиевич, я подготовилась. Вы лечили сына Джамалии?

– Значит, вы и это выяснили…

– Доктор, и Джамалия, и ее сын мертвы. У вас нет причин что-то от меня скрывать!

– Вы правы. Что именно вы хотите узнать?

– Вам известно что-то о завещании Джамалии?

– Полагаю, об этом вам лучше побеседовать с ее адвокатом. Его зовут…

– К сожалению, это невозможно, – перебил доктора Шеин. – Фурсенко мертв – инфаркт.

– Как – мертв? – Доктор выглядел ошарашенным. – Почему я ничего не знаю?!

– Никто не знал, ведь адвокат скрывался от родственников Джамалии, требующих раскрыть им содержание завещания.

– Ох, уж эти родственники… Они, знаете ли, и меня преследуют – прямо не представляю, куда от них деваться!

– Вы-то им зачем понадобились?

– Наверное, они думают, что я тоже в курсе содержания завещания.

– А вы в курсе?

– Фурсенко точно мертв? – вместо ответа уточнил Жидков.

– Окончательно и бесповоротно.

– Ну, тогда… Пожалуй, я могу кое-что пояснить. Несмотря на большую семью, Джамалия была одинока и по-настоящему близких людей рядом с ней не было.

– А как же Турусов и младшая сестра?

– Турусов, скорее, деловой партнер – так с самого начала повелось. А Санжитма… Ее Джамалия любила, но она живет в Улан-Удэ, а это, извините, не ближний край! Зато старший брат, с которым Джамалия не ладила, под боком!

– Что, сильно доставал?

– Не то слово – Джамалия не знала, куда от него скрыться!

– А по какому поводу он ее терроризировал?

– Да всегда по одному и тому же – бабки. Агвану всегда требовались бабки, и Джамалия поначалу не отказывала. Однако это вошло у него в привычку, и ее терпение иссякло. А другая сестрица – та вообще…

– А что с ней?

– Джамалия даже номер телефона сменила, потому что Аюна без конца названивала и жаловалась на жизнь. Жалобы всегда сводились к деньгам. Скажите, зачем одинокой женщине, у которой уже есть машина и квартира в Улан-Удэ, много денег? Она здорова как лошадь, но без конца стонала в трубку, как ей плохо, как она нуждается. Могла бы, между прочим, и поработать, а то взяла моду – жить на содержании у сестры! Короче, Джамалия из родичей общалась только с Санжитмой. После смерти Даши они налетели как коршуны – видать, почуяли, что расклад изменился.

– Вы имеете в виду, что умер единственный наследник и им в перспективе засветило состояние сестры?

– Именно! Агван буквально набеги совершал и на квартиру Джамалии, и на салоны, требуя, чтобы она «разделила с ним бремя»!

– Еще при жизни?

– Ну да. Агван все твердил, как ей, должно быть, тяжко одной со всем управляться, и он, любящий брат, согласен взвалить на себя часть непосильного груза.

– А Джамалия что?

– У нее был Турусов, и она вовсе не желала делить с кем-то «бремя»! Да и что Агван понимает в эзотерическом бизнесе? А Олег на этом собаку съел и управлялся с салонами не хуже самой Джамалии. Агвана такое положение вещей не устраивало, и он без конца делал попытки втереться в бизнес.

– Давайте вернемся к последней воле Джамалии. Зачем она решила составить завещание, ведь она была еще не старой? Тысячи людей проходят через серьезные операции и после живут еще десятки лет!

– Думаю, дело в Даши. Видите ли, когда мы относительно здоровы, богаты и счастливы, то склонны думать, что будем жить вечно. Джамалия тоже так считала, пока ее сын был жив. Она мечтала о том, что он создаст семью, родит ей внуков и она на старости лет станет с ними нянчиться. Когда Даши умер, Джамалия поняла, что мы сами ничего не решаем и что всей нашей жизнью распоряжается судьба.

– Когда вы познакомились с этой семьей?

– Джамалия обратилась в мой наркологический диспансер за консультацией. К тому времени они уже успели помыкаться по разным реабилитационным центрам, даже за границей, но ремиссия каждый раз длилась не дольше нескольких месяцев. Потом Даши срывался.

– Что он принимал?

– Начинал с курительных смесей. Потом перешел на «колеса», а закончилось все героином – благо у Джамалии были деньги, и парень мог позволить себе приобретать «дурь».

– Неужели мать ничего не замечала?

– Поначалу нет, ведь она постоянно работала. Даши не приходилось выносить из дома вещи, так как они не нуждались, и Джамалия не отказывала единственному сыну ни в чем. Конечно, со временем все стало очевидно, и ей пришлось признать горькую истину: Даши зависим и ему требуется помощь. Только вот наркоман всегда остается наркоманом, как и алкоголик, а потому для излечения – вернее, для достижения устойчивой ремиссии – необходимо его собственное желание.