Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 85 (всего у книги 334 страниц)

– Государственные учреждения в России редко идут на внедрение методик, которые не прошли апробацию и регистрацию на нашей территории. Так что, даже если бы Инга и заговорила об этом, у нее вряд ли что-то получилось бы! Или на это ушло бы слишком много времени, а Цибулис, насколько я ее успела узнать, долготерпением не отличается. Наверное, именно поэтому она подалась в частную медицину. Что-то еще?

– Еще главврач сказал, что ушла Цибулис не просто так, а со скандалом.

– В самом деле? – навострила уши Алла. – Угробила кого-то?

– Да нет, ничего такого! Она брала с пациентов деньги за лечение, хотя все операции и всякая там терапия проводятся по квотам.

– Ну, это у нас в порядке вещей: зарплаты у врачей маленькие, и они частенько принимают «благодарность» от больных в денежном эквиваленте!

– Но Инга «заряжала» нешуточные цены, Она рассказывала больным, что есть терапия «для всех», то есть бесплатная, но не дающая особых результатов, а есть хорошая, но она стоит недешево. Две пациентки написали на нее жалобы. Доказать свои обвинения они не смогли, но Цибулис предложили уволиться по собственному желанию… Кстати, вы знали, что Цибулис родом из Калининграда?

– Нет, честно говоря – никто из ее коллег об этом не упоминал… Она же окончила медицинский в Питере?

– Это да, но жила она в Калининграде и, получив диплом, вернулась туда. Устроилась в онкологический центр, видимо, что-то не заладилось, через два года она вернулась в Санкт-Петербург и устроилась в обычную городскую поликлинику консультирующим онкологом на полставки. Она сменила несколько поликлиник.

– Почему?

– Нигде не нашлось целой ставки онколога, поэтому зарплата, как вы понимаете, была мизерной. Потом, как я уже упоминал, был онкологический диспансер, а после – частный сектор.

– Отличная работа, Александр! – удовлетворенно проговорила Алла.

– Но я ничего особенного не выяснил! – возразил молодой человек. – Как мою информацию можно использовать в деле… Кстати, о каком деле речь – о нападении на Цибулис или о маньяке?

– Похоже, коллега, это одно и то же дело. С самого начала было ясно, что они чем-то связаны, но лишь сейчас это «что-то» начинает вытанцовываться…

– А вот я пока ничего не понимаю – что начинает…

– Неважно, Александр, – мягко оборвала его Алла. – В свое время я все вам расскажу – если, конечно, моя версия окажется верной. А пока у меня к вам еще одна просьба.

– Слушаю, Алла Гурьевна!

– Нужно выяснить, заказывала ли Цибулис ингредиенты для экспериментальных препаратов из-за границы.

– Господи, да как же я об этом узнаю?!

– Через таможню. А еще, проверьте наши лаборатории: кто-то же должен изготавливать препараты из этих ингредиентов здесь, в Питере, ведь не может же Цибулис стряпать их на собственной кухне!

– А если она покупала уже готовые лекарства?

– В любом случае это станет ясно, когда вы проверите таможню.

– Разве не клиника заказывает медикаменты для врачей?

– Мне объяснили, что иногда врачи сами этим занимаются, особенно если дело касается нелицензированных препаратов.

– Я что-то не догоняю, Алла Гурьевна, почему мы вдруг занялись Ингой Цибулис? Она ведь жертва преследования, а не преступница!

– Знаете, Александр, когда тянешь животное за хвост из норы, никогда не знаешь, кого вытащишь!

– Ну, животных легко отличить по хвосту, – пожал плечами Белкин. – Если хвост длинный, ясно же, что лиса, а не кролик!

– А если не кролик, а, к примеру, волк?

– Что?

– Так ли легко вы отличите черно-бурую лису от волка, коллега? У них же почти одинаковые хвосты!

* * *

– Выходит, дело принимает новый оборот, а? – сказал Негойда, наливая в Аллину чашку облепиховый чай из чайника, несколько минут назад принесенного официантом. Сам он пил обычный черный с сахаром и лимоном, но Алла никогда и не пыталась предложить любовнику перейти на «здоровое питание», прописанное ей диетологом Доброй – в конце концов, худеет-то Алла, детективу это не нужно!

– Похоже на то, – задумчиво ответила она, ковыряясь вилкой в салате со шпинатом.

– Но какие у тебя основания подозревать Цибулис… И в чем?

– Знаешь, в моей голове какая-то каша! – призналась она. – Все началось с преследования уважаемого врача, но с самого начала были очевидны две вещи. Первое – что действует дилетант и, скорее всего, он молодой, возможно, даже ребенок. Второе – сама преследуемая не горит желанием сотрудничать со следствием, хотя, казалось бы, должна быть заинтересована в этом больше всего!

– Да, я помню, что тебя это удивило, – согласился Дмитрий.

– Мне стало казаться, что Цибулис знает, кто ее преследует, но по какой-то причине не желает делиться со мной своими подозрениями. Возможно, думала я, она покрывает этого человека, потому что испытывает чувство вины?

– Ну, кажется, эта версия подтверждается? – заметил Негойда. – То ли ее медсестра, то ли сама Цибулис совершила ошибку, и последняя могла чувствовать вину, даже если виновата не она, ведь за пациента отвечает врач.

– Да, но…

– Ты подозреваешь, что пациентку угробила Инга?

– По-моему, Ольга Далманова потому и звонила Князеву: ей требовался совет, чтобы найти выход из щекотливой ситуации. Судя по всему, она поняла, что произошло на самом деле. Ее не стали увольнять, ведь, выйдя из подчинения, она могла рассказать о случившемся и обвинить врача.

– Но за это не убивают, – покачал головой сыщик. – Можно дать сестре денег или как-то еще воздействовать на нее – в конце концов, она человек зависимый и вряд ли хотела потерять работу!

– Я тоже так считаю. Кроме того, не стоит забывать о двух вещах. Во-первых, вряд ли щуплая Цибулис сумела бы справиться с Далмановой и одним ударом перерезать ей горло. Во-вторых, убиты еще две молодые женщины, обе – медсестры, и уже доказано, что они не имели отношения к Инге.

– Зато имели отношение к Князеву.

– Верно, и вот этого я пока не понимаю.

– Так ты снимаешь подозрение с Дениса Арефьева?

– В убийствах – да, но пакости Инге точно делал он!

– Ну кто ж его осудит?

– Уж точно не я! Если бы она нашла в себе силы поговорить с ним, все объяснить… Но она скрывалась, не позволяла ему приблизиться и тем самым вывела парня из себя! Он пытался пойти законным путем, обратился к следователю, но вместо помощи получил проблемы с опекой и чуть не загремел в детдом!

– И все же, за что убили Ольгу Далманову? Может, она пыталась шантажировать Ингу?

– Непохоже на то, что говорит о ней Князев! По его словам, она была не только профессиональной, но и душевной…

– Душевность душевностью, но Ольга нуждалась в деньгах, ведь на ее шее сидела куча иждивенцев!

– Допускаю, что ты прав. Но как же быть со способом убийства?

– Как думаешь, Батрутдинов в курсе того, что виновата Инга, а не сестра?

– Чего не знаю, того не знаю. Кажется, пора это выяснить: я долго ждала, ведь до недавнего времени мне не казалось нужным его впутывать! Однако обстоятельства изменились, и пришло время взять Батрутдинова за жабры… То, что Арефьева не покончила с собой, ему однозначно известно – Регина это подтвердила.

– Так, может, это его рук дело?

– Проверим алиби. Только вот я не пойму, как со всем этим связаны две другие медсестры.

– А они связаны?

– Способ убийства один и тот же. И, как ты сам отметил, они обе, так или иначе, имели отношение к Князеву: одна с ним работала, другая жила поблизости.

– Давай предположим, что Ольгу убил Батрутдинов, чтобы выгородить любовницу. Мог он попытаться подставить Князева, зная, что медсестра собирается с ним встретиться?

– Есть несколько вопросов. И первый: как он мог об этом узнать?

– Существует масса возможностей! Случайно подслушанный разговор, к примеру. Или не случайно.

– Прослушка?

– А что тут удивительного? – пожал плечами Дмитрий. – Если они подозревали, что Далманова может «расколоться» и выдать их махинации, вполне могли подстраховаться!

– И, узнав о ее намерении поговорить с Князевым, решили избавиться от медсестры?

– Как-то так.

– Хорошо, с Далмановой все более или менее ясно, но как быть с двумя другими?

– Попытка свалить вину на Князева, представив его маньяком?

– По-моему, это слишком для человека уровня Батрутдинова! – недоверчиво воскликнула Алла. – Ну ладно, одна медсестра, имеющая непосредственное отношение к делу, но еще две – это перебор! Кроме того, Белкин получил описание человека, которого мы считаем убийцей Галины Носовой, и оно не соответствует Батрутдинову, зато здорово подходит человеку, который, по словам соседки, охотится за Денисом Арефьевым…

– А кто сказал, что Батрутдинов действовал лично? Для человека, как ты выразилась, его уровня куда привычнее обтяпать все чужими руками!

– Не слишком ли много трупов для прикрытия одной врачебной ошибки?

– Да-а, это уж точно! – согласился Негойда.

– Я попросила Гаспаряна обследовать двух пациенток Инги – без ее ведома, само собой.

– Зачем?

– Есть мыслишка. Она бредовая, но, как говорится, чем черт не шутит?

– Он согласился?

– Сначала отбрыкивался. Сказал, что все коллеги в курсе, что он в контрах с Цибулис, и это будет неэтично.

– Но ты его, конечно же, уломала?

– Естес-с-сно! Гораздо труднее оказалось уговорить пациенток. Они ведь и так в стрессе из-за страшных диагнозов, а тут еще мы… Я лично позвонила им и представилась врачом из онкологического диспансера, в котором они первоначально обследовались и получили свои диагнозы. Сказала, что в их анализах, возможно, ошибка, поэтому необходимо провести повторный забор материала и новое обследование в другом месте – там, где работает Гаспарян. Сложнее всего было убедить их не говорить ничего Инге.

– Надо было Антоху к ним подослать – он и мертвую бабу на что угодно уговорит!

– Я так и сделала.

– Умница!

– Не уверена. Я подала им надежду. Если она не оправдается, вся вина на мне! Но я готова на это пойти ради дела.

– Так ты, что же, считаешь, что никакого рака у них нет?

– По моей просьбе Белкин проверил таможню: Цибулис не заказывала за границей никаких ингредиентов для изготовления препаратов на основе акульего жира или еще чего-то там, о чем она так долго распиналась во время одного из наших первых разговоров!

– А у нас это достать нельзя?

– Наверное, можно, только вот ни одна лаборатория не получала заказов на изготовление экспериментальных препаратов от Цибулис. Белкин проверял и в Питере, и в Калининграде, откуда она родом. Как, спрашивается, она лечила пациенток, чем?

– Да, загадка… Но ведь они выздоравливали, умерла только одна!

– Верно, и именно у нее был подтвержденный рак.

– Так ты думаешь, что…

– Давай подождем ответа от Гаспаряна, ладно? Десерт будешь заказывать?

* * *

Мономах с удивлением и жалостью наблюдал за тем, как Денис поглощает плов, накануне приготовленный Сархатом. Тот, поначалу разозлившись на парня за то, что он посмел угрожать Мономаху пистолетом, сменил гнев на милость при виде столь откровенного голода: в самом деле, паренек походил на взъерошенного, полуоперившегося птенца, которого недокармливают родители, и он высовывается из гнезда с риском для жизни, открывая клюв в надежде получить пищу. Конечно, в буквальном смысле Денис рот не разевал, но набросился на еду с жадностью, свойственной лишь тому, кто долгое время голодал.

– Лопай, лопай! – приговаривал Сархат, накладывая ему в тарелку уже третью добавку. – Убивец!

Денис зыркнул на него исподлобья, но ничего на это не ответил: он просто не сумел бы, так как рот его был забит под завязку.

– Хорошо, что Жук с вами был, дядя Вова, – продолжал Сархат, закрыв крышку казана и усевшись напротив Мономаха. – А то неизвестно, чем бы дело кончилось – грохнул бы вас этот ушлепок и не поморщился!

– Да не грохнул бы, – усмехнулся Мономах. – Пистолет-то игрушечный!

– Да? – удивился Сархат. – А выглядит, как настоящий!

Когда в тумане в грудь Мономаха уперлось пистолетное дуло, он мысленно простился с жизнью: от полета на тот свет его отделял всего один выстрел, но он так и не прозвучал. Вместо этого раздался грозный рык, и черная тень метнулась вперед, повалив почти невидимого в тумане человека на влажную землю. Тот громко завопил от страха. Мономах бы тоже орал на его месте, если бы гигантская волосатая туша ирландского волкодава придавила его к земле!

– Я никого не собирался убивать! – выговорил наконец Денис, прожевав пищу и получив возможность ворочать языком. – Если бы я хотел, то сто раз уже мог бы это сделать, ведь я следил за твоим дядькой уже давно!

– За кем? – переспросил Сархат.

– Он решил, что ты мой племянник, – пояснил Мономах. В принципе, ошибиться было легко: хоть Сархат с Мономахом нисколько не похожи, однако парень так же мало напоминает своих таджикских сородичей, как и его старший товарищ, ведь его мать – чистокровная россиянка, блондинка с голубыми глазами.

– А что, нет? – спросил Денис, переводя взгляд с одного собеседника на другого.

– Нет, – ответил Мономах. – Сархат – мой друг…

– А-а, так вы из этих?

В голосе парнишки не было ни осуждения, ни брезгливости, однако Сархат тут же встал на дыбы.

– Из каких это «этих», а?! Ты что себе вообразил?!

– Тише, тише, Сархат, присядь, – успокоил его Мономах. – Ты все неправильно понял, Денис, мы обычные друзья, не… не такие. Сархат живет у меня и помогает по хозяйству – бартер, так сказать. Ясно? Он мне как сын.

– Угу… Повезло! – Денис сунул в рот очередную порцию плова, но уже становилось очевидно, что он сыт и просто не может найти в себе сил перестать есть.

– Как давно ты не ел по-человечески? – участливо спросил Мономах.

– Пару дней, – пожал плечами Денис. – Не то чтобы совсем – так, перехватил тут, там…

Уточнять он не стал, но все и так было понятно: парень питался чем придется, возможно, подворовывал еду или лазил по помойкам.

– У сестры на карточке совсем нет денег, – пояснил он спустя несколько минут. – А другие карты остались в той квартире, которую снимал ее… ну, ее парень. Я побоялся туда идти.

– Почему?

– Из-за того мужика. Ну, который меня ищет.

– Ты уверен?

– Абсолютно! Он пару раз пытался зажать меня в темном углу, но я-то не дурак – шмыг в подворотню, и был таков!

Мономах с печалью разглядывал вихрастую голову совсем еще юного существа, которое волею судьбы и людей в один момент оказалось никому не нужным, без жилья, денег и родных.

– Что ты собирался делать с пистолетом? – поинтересовался он.

– Хотел вас записать.

– Что?

– Думал, припугну вас, а сам на телефон признание запишу.

– Какое еще признание? – буркнул Сархат.

– Видимо, в убийстве Ольги Далмановой, – вздохнул Мономах, откидываясь на спинку стула.

– Что-о?!

– Нет, теперь-то я понимаю, что вы ее не убивали, но тогда я был уверен…

– Почему ты поменял мнение? – поинтересовался Мономах.

– Ну, если бы вы хотели меня грохнуть, то просто дали бы своему псу меня съесть, так? – резонно ответил Денис.

– Жук придурками не питается! – проворчал Сархат. – Заразиться боится!

– Сам ты при… – огрызнулся было паренек, но вовремя осекся: что бы он ни думал, а кусать кормящую тебя руку – не комильфо! – И Ольга вам доверяла, – добавил он.

– Это не помешало тебе считать меня ее убийцей!

– Только после того, как вас арестовали!

– Откуда ты вообще об этом узнал? Каким образом мог следить за ходом дела?

– Ну, есть у меня один друг…

– В органах?

– Не совсем. В общем, он влез в базу МВД…

– Ничего себе! – воскликнул Мономах. – Полезный у тебя друг, ничего не скажешь!

– Очень хороший друг, – буркнул Денис. – Он один меня поддержал, поверил, что Полину убили…

– Так, а вот с этого места, пожалуйста, поподробнее! – насторожился Мономах. – Твою сестру Полину убили?

– Убили! Убили! – раздался истошный вопль из гостиной. – Враги сожгли родную хату! Убили! Всех убили!

Денис застыл, не донеся вилку до рта. Глаза его расширились, став похожими на чайные блюдца.

– К-к-кто это? – пробормотал он.

Ответ на его вопрос уже входил в кухню. Медленно и важно. Большой траурный какаду по имени Капитан вальяжно рассекал пространство, аккуратно переставляя когтистые лапы и наклоняя хохлатую голову то в одну, то в другую сторону.

– Убили! – театрально заявил Капитан и деловито почесал клюв, похожий на гигантские кусачки.

– Он что, нас понимает? – шепотом спросил Денис, переводя взгляд с Мономаха на Сархата.

– А то! – ухмыльнулся парень. – Ты язык-то не распускай, а то он все твои секреты выдаст!

– Не слушай Сархата, – поспешил успокоить гостя Мономах. – Капитан знавал тяжелые времена! Но он и в самом деле кое-что понимает и умеет улавливать настроение окружающих.

– Любимый город может спать спокойно! – гордо заявил какаду и, взмахнув крыльями, вспорхнул на спинку стула Мономаха. Бочком переместившись поближе, он ласково потерся о шею хозяина.

– Вот это да! – восторженно воскликнул Денис. – А что он еще умеет говорить?

– Много всего, – ответил Сархат. – Правда, в основном репертуар Марка Бернеса…

– Чей репертуар?

– Был такой знаменитый советский актер, – пояснил Мономах. – И певец.

– Да, – подтвердил Сархат. – А еще он все время учится и запоминает слова, которые мы часто произносим в его присутствии. Поэтому постарайся не ругаться, ладно? А то он опозорит нас перед гостями…

– Ты говорил о сестре, – вернул разговор в прежнее русло Мономах. – И о том, что ее…

– Убили!

– Убили! Убили! – горестно проскрежетал Капитан, но, к счастью, не стал развивать тему.

– Оля мне все рассказала, – продолжал Денис, с опаской глядя на Капитана, но попугай больше не пытался вмешиваться в разговор, застыл на спинке стула, и, казалось, кемарил. – Когда я узнал, что Полька… ну, того. Представляете, мне даже никто не позвонил!

– А как тогда ты узнал…

– Она обычно звонила раз в день, иногда два, когда укладывалась в стационар.

– Так это был не первый раз?

– Второй. В первый визит ей сделали операцию и удалили опухоль. Она чувствовала себя отлично и быстро вернулась к работе. Через несколько месяцев состояние стало ухудшаться, и Поля позвонила Цибулис. Та снова пригласила ее в «Светочъ»…

– Значит, ты сам позвонил сестре, не дождавшись звонка? – уточнил Мономах.

– Я ей весь день названивал, но телефон не отвечал. На следующий день я пошел в медицинский центр, но мне сказали, что Цибулис отсутствует. Когда я захотел навестить сестру, мне сообщили, что это невозможно, так как ей стало хуже, и ее перевели в реанимацию. Цибулис от меня пряталась, не отвечала на звонки, а администраторша в медцентре твердила, что ничего не может мне сказать в ее отсутствие. Через пару часов мне, наконец, сообщили, что Полина умерла, типа – покончила с собой. Случилось это еще прошлой ночью, и они не могли этого не знать. Вот тогда-то я и устроил скандал!

– И Цибулис подослала к тебе Ольгу?

– Никого она не посылала – Ольга спустилась ко мне сама, Цибулис понятия не имела, что мы поговорили. Оля сказала, что сейчас мне лучше уйти, но она со мной встретится после работы в другом месте, и мы все обсудим. Не знаю, почему, но я ей поверил.

– И она пришла?

– Мы встретились в кафе недалеко от метро «Сенная Площадь». Там-то я и узнал, что мою сестру успели кремировать. Ольга не узнавала, проводилось ли вскрытие, но она точно знала, что Полька себя не убивала! Я и сам ни на секунду в это не верил: как бы плохо нам ни было, сестра всегда говорила, что выход обязательно найдется… И ведь находился, вот в чем штука!

– Так что Ольга рассказала тебе о смерти сестры? – спросил Мономах.

– А разве вам она не говорила? – задал встречный вопрос паренек. – Она же собиралась с вами встретиться… Я потому и решил, что вы ее грохнули, ведь только вы могли знать правду!

– В том-то и дело, что Ольга не успела ничего рассказать, только намекнула, что дело важное и срочное! Она не хотела распространяться по телефону – видимо, боялась, что ее могут подслушать. И, похоже, так и вышло…

– Она сказала, что Ольгу убила Цибулис.

– Что значит – убила? Неправильно лечила, или что?

– Нет, убила в прямом смысле. Ольга рассказала, что случилось в ночь смерти Полины. Она дежурила и, как обычно, отправилась в сестринскую спать часов в одиннадцать вечера, но ей не спалось. Она посмотрела фильм на планшете, потом немного подремала. Около двух часов ночи проснулась и решила выйти на крышу покурить…

– На крышу?

– В самом центре дымить запрещено, даже мест для курения нет, поэтому все ходят на крышу. Там есть специальный закуток, где это можно. Так вот, Ольга вышла и с удивлением заметила у черного входа в «Светочъ» машину Цибулис. В этот час там не было других тачек, потому что все, кто работает ночью, включая охрану, оставляют свои машины на парковке перед главным входом. Цибулис не должна была находиться в клинике в такое время, но Ольга не волновалась – мало ли, что ей могло понадобиться! Ольга докурила сигарету и вернулась в сестринскую. А утром началось…

– Что началось?

– Ее разбудила Цибулис и сказала, что моя сестра покончила с собой, приняв лошадиную долю инсулина. Когда Ольга вошла в палату, то увидела Полину, которая сидела, прислонившись к кровати, а вокруг валялось несколько одноразовых шприцев. Она перепугалась, запаниковала и сделала все, что потребовала Цибулис.

– А что она потребовала?

– Молчать обо всем. По ее словам, руководство, а уж тем более другие пациенты, ни в коем случае не должны были узнать, что произошло, ведь это бросило бы тень на весь медицинский центр. Только спустя сутки она задумалась и попыталась трезво проанализировать ситуацию. Ольга не могла понять, как вышло, что Полина ухитрилась свести счеты с жизнью!

– Почему?

– У Полины были проблемы со сном, и в последнее время она принимала снотворное. В стационаре ей давали другие таблетки, гораздо более сильные, и она вырубалась часов на десять – гарантированно. Я точно знаю, потому что она просила не звонить ей до десяти утра, ведь после этих таблеток она еще пару часов в себя приходила…

– Ольга была уверена, что твоя сестра выпила таблетку в тот вечер?

– Она сделала это при ней.

– Ясно… А инсулин?

– Вот и еще одна неувязка! Откуда в палате шприцы, ведь сестра пользовалась специальными инсулиновыми «ручками» с «длинным» инсулином, которого хватало на несколько дней. Где, спрашивается, она среди ночи ухитрилась раздобыть шприцы и инсулин?!

– И к чему привела Ольгу ее, гм… мозговая атака? – поинтересовался Мономах.

– Она решила, что что-то тут не так, и отправилась к Цибулис, чтобы поделиться с ней своими соображениями. Та выслушала ее и сказала, что, видимо, Полина не смогла пережить того, что с грудью все же придется расстаться: терапия не помогала, и Цибулис якобы предложила ей традиционное лечение, включающее радикальную мастэктомию. Вот почему моя сестра, по словам Цибулис, покончила с собой. Только все это – чистой воды вранье!

– Почему ты так считаешь?

– Да потому что Полька и так согласилась на обычное лечение, только не в «Светоче»!

– Как это?

– Жанна сказала ей…

– Погоди, кто такая Жанна?

– Фотограф, Полькина приятельница. Сестра, естественно, свою болезнь скрывала, ведь, если бы о диагнозе узнали в агентстве, все контракты накрылись бы медным тазом… Жанна узнала случайно и сказала, что надо срочно менять врача, иначе можно умереть!

– Значит, эта самая Жанна…

– Она нашла хорошего врача, и Полина даже записалась на прием по телефону, но сказала, что ей осталось долежать в стационаре всего три дня. Правда, она не понимала, почему ей так плохо: ее постоянно тошнило, она из туалета не вылезала…

– А в предыдущие два раза этого не было?

Денис покачал головой.

– Интересно…

– Как и я, Ольга удивилась, узнав, что Полину кремировали в день смерти – обычно так не поступают! Кроме того, Цибулис была в курсе, что у нее есть брат, то есть я, но не потрудилась мне сообщить. Когда Ольга об этом спросила, Цибулис ответила, что я, дескать, несовершеннолетний, а потому она оказала мне услугу, избавив от проблем, которые я, в силу возраста, не способен решить!

– А прах передать? – неожиданно вмешался Сархат и, поймав на себе удивленные взгляды Дениса и Мономаха, добавил: – Ну, когда человека сжигают, разве не нужно передать его прах родственникам для захоронения? Куда они его дели-то?

Денис беспомощно посмотрел на Мономаха.

– А что, надо… – пробормотал он, но так и не закончил.

– Это сейчас не главная проблема, – решительно сказал Мономах. – А как же тот человек – ну, мужчина, который… опекал твою сестру? Почему ты ему не позвонил, не рассказал все?

– Да я и видел-то его всего пару раз! – развел руками паренек. – Он женат и не хотел афишировать отношения с Полькой. Я даже телефона его не знал… Думаю, когда она умерла, он быстренько ее забыл и нашел себе другую модель: Полина упоминала, что он любит девочек с обложек. Ей было плевать, ведь она надеялась с его помощью заполучить выгодный контракт и уехать работать в Европу…

– Расскажи, что было дальше – что вы решили с Ольгой?

– Ольга сказала, она давно подозревает, что с лечением Цибулис не все чисто.

– В каком смысле?

– Во-первых, Ольга никак не понимала, по какому принципу Инга отбирает пациенток: одних она «заворачивала», других принимала, но и у тех, и у других были совершенно идентичные диагнозы!

– Действительно, странно, – согласился Мономах. – Ольга, конечно, онкологом не являлась, но она была чертовски опытной медсестрой и прекрасно справлялась с многими манипуляциями, которые делает врач. Это отличало ее от других… Если она в чем-то сомневалась, то обязательно проводила исследования, а потом шла к врачу с вопросом. Она умела проявлять инициативу, но никогда не брала на себя больше, чем нужно!

– Потом, – продолжал Денис, счастливый оттого, что его, наконец, кто-то слушает, – Ольга ни разу не видела, чтобы Цибулис использовала препараты, отличные от тех, которыми пользуются другие онкологи. Единственный американский препарат, который она заказывала на адрес клиники… не помню названия!

– Неважно, продолжай!

– Ольга проверила в Интернете и выяснила, что его действие не доказано никакими клиническими исследованиями и используют его лишь в качестве поддерживающей терапии, а не как основное лекарство!

– Чем же Цибулис лечит пациентов, да еще так успешно? – пробормотал Мономах.

– Вот и Ольга не могла взять в толк! У нее появились подозрения, что Цибулис мухлюет, но она не могла вычислить, в чем именно. Она сказала мне, что после случившегося с Полиной приняла решение сваливать из «Светоча».

– Да, – кивнул Мономах, – я тоже так понял из нашего с ней краткого разговора по телефону. Я намекнул, что готов взять ее на старое место, и она сказала, что подумает…

– Только она не собиралась уходить с пустыми руками, тем более что у нее возникли проблемы.

– Какие?

– Ольга сказала, что, может, у нее паранойя, но с некоторых пор она чувствовала, что за ней наблюдают.

– Цибулис?

– Нет, не она. Хотя, может, Цибулис и начала догадываться, что Ольга под нее копает, ведь она рылась в документах, проверяла медикаменты, задавала неудобные вопросы… Ольга решила влезть в комп Инги и скачать информацию. Цибулис предпочитает хранить все в электронном виде, а из выписок, которые она выдает пациенткам, ничего не поймешь: там нет сведений о том, как именно их лечили.

– Как думаешь, Ольга успела это сделать? – спросил Мономах. – Ну, порыться в компьютере Цибулис?

– Думаю, да. Она позвонила накануне и сказала, что все «чики-пуки»…

– Что?

– Что все в порядке, – пояснил слова подростка Сархат.

Мономах некоторое время помолчал. Наконец он обвел напряженным взглядом своих молодых собеседников и произнес:

– Итак, что мы имеем? Твоя сестра, Денис, несколько раз лежала у Цибулис. Сначала ей щадящей операцией удалили опухоль, потом проводили какую-то терапию «экспериментальными» препаратами, которых Ольга в глаза не видела. Лучше Полине не становилось, и она, по совету подруги, решила обратиться к другому врачу. И почему-то покончила с собой, хотя, судя по всему, была настроена бороться за жизнь! Медсестра, которая заинтересовалась обстоятельствами ее смерти, не поверила в самоубийство и вознамерилась уволиться, но погибла спустя короткое время… Черт, флешка! – неожиданно воскликнул он, вскакивая с места.

– Вы чего, дядя Вова? – недоуменно спросил Сархат.

– Мне нужно срочно позвонить!

* * *

– Так значит…

– Значит, вы были правы: ни у одной из двух женщин рака нет!

Алла пришла к профессору Гаспаряну, чтобы узнать о результатах обследования пациенток Цибулис. Она могла ограничиться звонком, но решила явиться лично, ведь профессор – человек непростой, говорить с ним нелегко, и он вполне мог заартачиться и отказаться обсуждать с ней диагнозы. Будто бы прочитав ее мысли, Гаспарян сказал:

– Имейте в виду, что я согласился с вами разговаривать лишь потому, что пациентки разрешили поделиться с вами результатами обследования!

– Не сомневаюсь! – улыбнулась Алла. – Полагаю, они были так счастливы, что согласились бы на любые условия?

– Вот уж точно!

Гаспарян не улыбнулся в ответ, однако его обычно суровый взгляд слегка потеплел.

– Так что, они здоровы? – задала вопрос Алла.

– Ну, не совсем.

– Как это?

– У одной из них фиброаденома.

– Это опасно?

– Может стать опасным, если запустить. Правда, в злокачественное новообразование она перерастает редко, но небольшой риск все же есть. Видите ли, существует обычная фиброаденома и листовидная, которая как раз и способна перерасти в рак…

– Требуется операция?

– Если фиброаденома имеет размер до сантиметра, мы просто наблюдаем, но в данном случае я рекомендовал пациентке операцию: ей еще нет двадцати, так что безопаснее избавиться от образования раз и навсегда.

– И она поправится?

– Полностью.

– А что со второй женщиной?

– У нее обнаружилась внутрипротоковая папиллома. Она характеризуется появлением сосочковых разрастаний размером в несколько миллиметров внутри молочных протоков грудной железы. Болевые ощущения при этом отсутствуют, но есть выделения, прозрачные, кровянистые или гнойные. Такие вот папилломы могут стать причиной возникновения злокачественной опухоли, поэтому их удаляют. Это совершенно не скажется на внешнем виде груди.

– Что ж, это отличная новость, профессор! Скажите, возможно ли, что в онкологическом диспансере ошиблись при постановке диагноза?

– Да, возможно, – кивнул он. – Эти заболевания часто можно спутать с раком… Кстати, к ним относится еще и мастопатия, когда разрастаются ткани молочной железы. Уплотнения доброкачественные, но порой они перерастают в раковые.

– При этом требуется операция?

– Нет, но лечение необходимо определенно.

– И чем она лечится?

– Гомеопатией и антиоксидантами, иногда – гормонами. Если мастопатия не диффузная, узловая, то требуется операция… Так вот эти три проблемы зачастую можно спутать с раком, но при проведении более детальных анализов в клинике ошибка должна была вскрыться, ведь обеим пациенткам уже назначили операции! Обе утверждают, что в «Светоче» им провели серьезное обследование и сообщили, что ошибка исключена.