Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 334 страниц)

– Да-с, неувязочка! Квартирка выглядит нежилой: по всему видать, покупалась как способ вложения капитала…

В этот момент входная дверь распахнулась, и порог переступил участковый. Парень был молодой, резвый, готовый услужить опытным коллегам и преисполненный желания набраться опыта.

– Вы сказали опросить соседей, – выпалил он, страшно довольный собой. – Вот Раиса Борисовна кое-что может показать по этому поводу!

Вслед за участковым порог неуверенно переступила полная женщина в синем домашнем халате. На голове у нее красовался крохотный «кукиш» из пегих с проседью волос, на носу– большие очки.

– Итак, Раиса Борисовна, – подскочил к женщине Дамир, прежде чем Антон успел открыть рот, – как давно вы знакомы с Маргаритой Уразаевой?

– Да бог с вами, какое знакомство – я видела-то ее всего пару раз! – развела руками соседка.

Ахметов укоризненно взглянул на участкового, и тот поспешил взять инициативу в свои руки.

– Расскажите про то, как видели ее с чемоданами, – подсказал он.

– А, ну да… Понимаете, я до этого всего однажды встречалась с хозяйкой квартиры. Случилось это полгода назад, когда у соседей сверху прорвало фановую трубу… Я, видите ли, старшая по подъезду, – решила пояснить соседка. – Если что случается, первым делом звонят мне… Так вот, тогда-то мне и пришлось связаться с Маргаритой. Еле нашла ее координаты! Вот с предыдущей владелицей мы действительно общались – хорошая была женщина, Ангелина Матвеевна…

– Раиса Борисовна, давайте ближе к Уразаевой, хорошо? – попросил участковый.

– Да-да, конечно… Ну, в общем, я позвонила, и Маргарита приехала. Тут такая вонь стояла, вы себе не представляете! Пришлось ей ремонт делать в санузле. Но она почти сразу уехала: ремонтом профессиональная бригада занималась. А тут вдруг дней десять назад я снова увидела Маргариту. Она стояла на лифтовой площадке с двумя здоровенными чемоданами. Я спросила, откуда она приехала, а Маргарита ответила, что, наоборот, уезжает. К родственникам. Кажется, в Казань.

– А после этого вы ее видели?

– Нет. И в квартире было тихо. Я решила, Маргарита уже уехала.

– Понятно, – пробормотал Дамир. – Что ж, спасибо за информацию. Если что-то еще вспомните, вот мой телефон, – и он протянул женщине белый прямоугольник со своим именем, званием и номером сотового.

– Ну и что ты об этом думаешь? – поворачиваясь к Антону, спросил он, когда соседка вышла, а участковый отправился в гостиную помочь операм с обыском.

– Думаю, что Уразаева торопилась свалить, – отозвался тот. – Только вот, как выяснилось, ни в какую Казань она не уезжала!

– Тебя не настораживает выбор квартиры? Допустим, в питерской она оставаться не хотела, понимая, что ее сразу найдут, да и соседи увидят, а ведь она пыталась представить все так, словно находится в Казани… У нее есть две хаты в Кронштадте – казалось бы, ближе к Питеру, но она выбрала Выборг!

– Намекаешь на то, что она намыливалась в Финку?

– Посмотрим… вот, у нее в паспорте финская виза проставлена – недавно обновлялась, всего месяц назад!

– Для питерца это нормально: у тебя что, нет такой?

– А зачем мне? Я за границу не езжу, отдыхаю на местных курортах… Гляди, она все подготовила – и паспорта, и страховку на авто. Кстати, где ее машина?

– Пока неизвестно, но я объявил ее в розыск: такую приметную тачку обязательно найдут, рано или поздно.

– Ну, по крайней мере, мы знаем одно: Уразаева еще в Питере!

Шеин, в который уже раз, прошелся по холлу, после чего вошел в гостиную, где копошились несколько человек в резиновых перчатках.

– Есть что-нибудь? – спросил он громко, чтобы все его услышали.

– Нет, – отозвались сразу несколько голосов.

– Она не жила в этой квартире, – добавил тот же опер, который отдал Дамиру документы Уразаевой. – Думаю, было бы гораздо удобнее, если бы ты объяснил, что именно мы ищем!

– Если б знал, обязательно поделился бы с вами, – буркнул Антон. – Проблема в том, что я понятия не имею!

Он прошелся вдоль стен. Жилплощадь только называлась жилой: в гостиной стояло единственное кресло, а рядом расположился стеклянный столик – вот и вся мебель.

Прохаживаясь взад-вперед по комнате, Шеин обратил внимание на отсутствие в комнате плинтусов.

Руки у него, как говаривала мама, росли из правильного места: в каждом браке Антон занимался ремонтом самостоятельно, чем, по первости, приводил бывших жен в восторг. Ну и что, что тянулся ремонт намного дольше – из-за нехватки средств на качественные стройматериалы и недостатка времени, – зато все делалось с любовью и желанием обустроить семейное гнездо. Жаль, что в личных отношениях Антон не так успешен! Он фанател от передач об интерьерах и ремонтах. Как-то раз в одном таком шоу какой-то «продвинутый» дизайнер рассказывал, что современные тенденции напрочь отвергают привычные плинтусы. Любой строитель скажет, что плинтус – неотъемлемая часть интерьера, как из-за особенностей напольных покрытий, так и с точки зрения практичности в эксплуатации.

Антон знал, что при укладке паркета или ламината «замковым» способом необходим компенсационный зазор в несколько миллиметров от стены, который нужно чем-то прикрывать. Современные технологии предполагают скрытые плинтусы, которые кажутся единым целым со стеной.

Из той же передачи Антон узнал, что скрытый плинтус бывает как с накладками из анодированного алюминия, дерева или стали, так и вовсе без накладок. Такие плинтусы создают эффект нависающих стен, в том числе с подсветкой.

В гостиной Уразаевой, похоже, использовался как раз такой метод – только без подсветки.

Опустившись на колени, Антон пошуровал рукой в углублении между стеной и полом. Ничего. Собственно, что он надеялся обнаружить? Маргарита Уразаева не была иностранной шпионкой (по крайней мере ничего такого о ней не известно), поэтому если в доме и имелся тайник, то вряд ли такой замысловатый…

Стоп! Его ладонь, продвигаясь вдоль зазора, наткнулась на какую-то выпуклость. Через мгновение Шеин извлек на белый свет крошечный металлический предмет.

– Что это? – поинтересовался участковый, заглядывая ему через плечо.

– Флешка, – ответил Антон, испытывая чувство сродни тому, которое посещает археолога, неожиданно наткнувшегося на царское захоронение в кургане, где до этого находили лишь глиняные черепки. – Вы тут продолжайте, а я – в Комитет!

Ощущая себя первооткрывателем и успешным кладоискателем одновременно, Шеин, прихватив Дамира, покинул квартиру.

– Слушай, у тебя планшет с собой? – спросил он Ахметова, пока они спускались вниз по лестнице, решив не дожидаться лифта. – Боюсь, не доживу до Питера: хочу прямо сейчас посмотреть, что на флешке!

* * *

Гараж Диду являлся одновременно и мастерской, и местом для силовых тренировок: помимо мотоцикла, в нем хранились разнообразные инструменты и стояли тренажеры. Кабардинец обожал своего Boss Hoss, да и вообще всех «железных коней»: для него не было большего удовольствия, чем погрузиться в их недра, чтобы что-то подправить, подкрутить или подмазать.

Помещение находилось в идеальном состоянии: Мономах сказал бы, что здесь чисто, как в операционной. Если не считать пятен крови на полу и человека, сидящего прикованным к радиатору в лучших традициях девяностых.

– Вот этот перец, – сказал Диду, потирая больное плечо: видимо, в нелегкой схватке со здоровенным амбалом он тоже пострадал.

Но амбалу досталось больше: у него были разбиты нос и губа, и кровь размазалась по всему лицу, отчего его повреждения казались серьезнее, чем на самом деле. Запястье правой руки, похоже, тоже было сломано или как минимум вывихнуто – профессиональный взгляд Мономаха машинально ставил диагноз.

– Зачем ты его сюда-то приволок? – спросил он Диду.

– А куда его было тащить – к тебе домой? – пожал плечами кабардинец.

– В полицию…

– Да? – вступился за Диду Гурнов, почти полностью протрезвевший и с интересом и возбуждением взиравший на арестанта. – Чтобы его тоже «замели» – за компанию?

– Но мне-то что с ним делать? – недоумевал Мономах.

– Давайте вместе его допросим? – предложил Диду. – Я пытался, но он отказывается говорить!

– Ты его пытал, что ли? – испугался Мономах.

– Да нет, что ты! – отмахнулся кабардинец. – Если бы его пытал, он бы все мне выложил!

– Так ты хочешь, чтобы мы его… профессиональненько, так сказать? – предположил Иван, хищным взглядом окидывая стены помещения в поисках подходящего инструмента.

– С ума спятили?! – отшатнулся Мономах. – Мы что, бандюки?

– Ну, он-то точно из таких! – скривился Диду.

Все время перепалки арестант, сидя на полу, переводил злобный взгляд с одного собеседника на другого, пытаясь определить, кто из них является «слабым звеном».

Решив, что это Мономах, он просипел:

– Доктор дело говорит! Вам придется меня отпустить: нет у вас доказательств, что я пытался на кого-то там напасть – имейте в виду, я буду все отрицать! Это ваш чечен – он сам на меня напал, избил до полусмерти и ограбил!

Диду рванулся было вперед, но длинная, цепкая, как грабли, рука Гурнова мягко его остановила.

– А я его помню! – вдруг дошло до Мономаха. Ну конечно, как он мог забыть мужика, который ему угрожал: наверное, все дело в том, что кровь, заливающая пол-лица, да распухшие нос и губы сначала помешали опознанию. Стоило задержанному заговорить, как все сразу встало на свои места: этот голос Мономах не спутал бы ни с чьим другим! – Это ведь он приходил в больницу, а ты, Диду, его шуганул!

– А-а… ну да, – согласился кабардинец. – Точно, это он!

– И все равно вы ничего не докажете! – буркнул арестант.

– А нам и не надо, – вступил в разговор патологоанатом. – Мы же не полиция, верно? И никто не знает, где он – так, ребята? – обратился он к двум другим.

– Так, так, – согласился Диду.

– Зачем ты преследовал Олю? – задал вопрос Мономах, приближаясь и останавливаясь на почтительном расстоянии: бог знает, чего ожидать от пленника!

– Преследовал? – переспросил тот, сплевывая на пол кровавую слюну. – Вы что-то путаете, мужики, я никого не преследовал! И кто такая эта Оля? Впервые слышу!

– Неужели? – начал злиться Мономах, которому вся ситуация представлялась дикой и неправильной. – То есть ты меня не помнишь?

– Тебя – помню, а эту, как ее… Катю – нет.

– Олю.

– Как угодно.

– То есть ты приходишь в больницу, требуешь, чтобы я отказался от участия в судьбе Карпенко, а через короткое время нападаешь на Олю Карпенко, и все это – совпадение?

– А, так ее фамилия тоже Карпенко?

Злодей нагло посмотрел Мономаху в глаза и снова сплюнул на пол.

– Сдается мне, по-хорошему с ним не получится, – с тяжелым вздохом пробормотал Гурнов. – Эй, Диду, у тебя есть противогаз или, на худой конец, утюг?

– Не-а, – отозвался тот. – Но зато у меня есть газосварочный аппарат и электродрель!

– Тащи!

– Эй, мужики, что вы собираетесь делать? – поинтересовался арестант. – Если со мной что-то случится, как вы будете объясняться с полицией?

– С какой такой полицией? – спросил Диду, обменявшись понимающим взглядом с патологом.

– Никто ведь не в курсе, что ты здесь, – сказал Гурнов. – Никто вас с Диду не… Диду, вас же никто не видел вместе, верно?

– Чистая правда, – подтвердил кабардинец.

– Ну вот, я и говорю: место здесь уединенное, рядом лесок… Но есть и другой вариант: ты прямо сейчас рассказываешь нам, кто ты такой и какое отношение имеешь к похищенным детям, а мы уж похлопочем за тебя перед органами.

– Какие еще дети похищенные, не пойму? – пожал плечами задержанный.

– Давай, Диду, неси электродрель! – сказал Иван и посмотрел на Мономаха, ожидая возражений. Но тот промолчал.

* * *

Алла заказала эспрессо. В последнее время она привыкла пить кофе или чай, не беря ничего сладкого и мучного на десерт – теперь это казалось не таким трудным, как несколько месяцев назад, когда она впервые обратилась к диетологу.

Иногда, глядя на прилавки, ломящиеся от фруктово-сливочного безобразия, венчавшего хлебобулочные изделия, Алла испытывала ностальгию, граничившую с вожделением, однако она уже умела сдерживать эти порывы, при этом не чувствуя себя несчастной и обделенной.

Начав терять килограммы, Алла обнаружила, что в жизни существует множество иных радостей, помимо гастрономических. Кроме того, диетолог Добрая научила или, по крайней мере, пыталась научить ее тому, что для наслаждения пищей вовсе не обязательно съедать килограмм чего-то – достаточно нескольких ложек, но в приятной компании и с определенным настроением.

Алла еще не вполне прониклась правильным образом жизни, но она изо всех сил старалась, чтобы идеи ЗОЖ сроднились с ее личностью, на время сбившейся с пути, но жаждущей вернуться в лоно праведности.

– Опять кофе хлещешь! – констатировал Негойда, плюхаясь на стул напротив.

Его волосы были мокрыми от дождя: уже второй день Питер не просыхал, словно в небе аккурат над ним разверзлась дыра, из которой кто-то неустанно поливал город потоками воды.

В некоторых местах было невозможно перейти проезжую часть, и самые предусмотрительные питерцы натянули резиновые сапоги. У Аллы они лежали на антресолях, но она так и не смогла заставить себя ими воспользоваться – уж больно они жаркие и неудобные! Однако если погода в ближайшие сутки не изменится, то придется либо распрощаться со всей своей кожаной обувью, либо пересилить себя и нацепить «грязешлепы», как называла резиновые сапоги ее бабушка.

– Я сегодня еще не пила, – сказала Алла, злясь на себя за извиняющиеся нотки в голосе: ну, с какой стати она должна оправдываться? Негойда вот, к примеру, на работе питается исключительно фастфудом! Правда, надо признать, что на его фигуре это никак не сказывается: он остается поджарым и жилистым, как конь знаменитой орловской породы!

Официантка подскочила сразу же.

Алла отметила про себя, что ей пришлось дожидаться девушку минут десять: пора бы уже привыкнуть, что женский пол реагирует на ее любовника, как кошки на валериану! Она не ревновала – наоборот, чувствовала гордость, ведь с этим Аполлоном рядом именно она, а не все эти вожделеющие, исходящие слюной девицы… Не означает ли это, что она любит не Дмитрия, а себя рядом с Дмитрием?

Фу ты, прям по Станиславскому: «Любите искусство в себе, а не себя в искусстве»…

Сделав заказ, Негойда отложил меню и, не обращая более внимания на хорошенькую официантку, изо всех сил стреляющую в него подкрашенными глазенками, посмотрел на Аллу.

– Ну, есть информация? – нетерпеливо спросила она, успев отметить обиженный взгляд официантки.

– Есть, – кивнул он. – Не слишком много, правда, ведь ты просила сделать все аккуратно!

– Так что ты выяснил?

– Сергей Геннадьевич Говорков – замглавы муниципального образования Красносельского района, пятьдесят два года, высшее экономическое образование, женат, двое детей.

– И это все?! – возмутилась Алла. – Да я и сама могла это узнать из интернета!

– Много кофе пьешь, – вздохнул Дмитрий, качая головой. – Оттого и раздражительная такая! Это прелюдия была – надо же с чего-то начать, верно?

– Извини, продолжай.

– Продолжаю. Так вот, Говорков на первый взгляд ничем не отличается от других чиновников его уровня – тем более что у меня не было возможности проверить его банковские счета. Однако он ездит на довольно дорогой иномарке. Есть еще домик в элитном садоводстве. Я съездил поглядеть: каменный трехэтажный монстр с башенками и колоннами. По моей информации, оформлен он на мать Говоркова.

– Она миллионерша?

– Пенсионерка восьмидесяти шести лет, проживает в Псковской области и вряд ли вообще видала свое «поместье»! Еще имеются три участка земли в Ленобласти – без строений, зато почти по четыре гектара каждый.

– Он что, решил на пенсии заняться сельским хозяйством?

– Ну, формально земля принадлежит сестре Говоркова, сорокавосьмилетней, негде не работающей матери сына-подростка. Кстати, живет она вместе с матерью там же, в Псковской области. Дорогое авто оформлено на жену Говоркова, но стоит оно в его гараже.

– Так что тут удивительного? – развела руками Алла. – Вряд ли у его супруги есть свой гараж!

– И тут мы переходим к самому интересному! Дело в том, что Говорковы разъехались два месяца назад.

– То есть развелись?

– Говоркова с детьми уехала жить к матери, но на развод ни один из них не подавал.

– Интересно, а почему к матери, если у мужа столько объектов недвижимости? – пробормотала Алла.

– Я поболтал с соседями. Все как один утверждают, что Говорковы ни с кем особенно не общались. Им принадлежал пентхаус в доме, построенном три года назад, и со времени переезда соседям редко выпадал шанс поговорить с кем-то из них. Они по этому поводу не слишком расстраиваются: говорят, глава семьи особого расположения не вызывает.

– Почему?

– Ну, как ведут себя начальники? Нос до небес, все на свете им должны… Как-то так. Несколько раз соседи сталкивались с Говорковым из-за того, что он парковал машину на газоне или на чужом месте. Он, конечно, в драку не лез, но запугивал людей тем, что, дескать, «разберется с ними по своим каналам». Консьержки в доме боятся его как огня: он то и дело устраивает им выволочки то за одно, то за другое, а одну даже уволили, когда она слишком долго просыпалась и не сразу открыла дверь часа в три ночи, когда он изволил пьяным завалиться домой и забыл ключи.

– А жена?

– Про нее ничего плохого не рассказывают. Говорят только, что она старалась ни с кем близко не сходиться: у Говорковой есть подруги, которые приезжали к ней домой, но приятельниц в доме она за три года не нажила.

– Я не пойму, что интересного в твоем рассказе? – недоуменно спросила Алла. – Обычная семья! Ну, решили они на время расстаться…

– Вечно ты торопишься! – нахмурился Дмитрий. – Я поболтал с консьержками, у которых зуб на это семейство. Они охотно поделились со мной информацией о том, что в последнее время между супругами отношения были не фонтан.

– Они в курсе, с чем это связано? Негойда отрицательно покачал головой.

– Но зато они видели, как съезжала жена Говоркова, и выглядело это весьма подозрительно.

– Почему подозрительно?

– Да потому, что было это в ночи, когда всем нормальным людям спать положено. Евгения Говоркова подняла детей, упаковала чемоданы и свалила после полуночи.

– Может, муж ее избил? – предположила Алла.

– Консьержка, дежурившая в ту ночь, сначала тоже так подумала, но никаких видимых повреждений на Говорковой не заметила. Однако отметила, что Евгения была вся красная, с перекошенным лицом, а младшая девочка рыдала, пока мать запихивала ее в такси. Извини, больше ничего выяснить не удалось: ты ведь сама сказала…

– Помню, помню, – прервала Негойду Алла. – Ты все правильно сделал. Я, пожалуй, поболтаю с супругой Говоркова: судя по всему, поссорились они крепко и по очень серьезному поводу, иначе за два месяца уж как-нибудь да уладили бы конфликт… Прямо сегодня съезжу! Адрес есть?

– Я скину его тебе на телефон. Ну а у тебя есть чем поделиться?

– При обыске в квартире Уразаевой – той, что в Выборге – обнаружили флешку.

– И что на ней?

– Там все зашифровано. К счастью, Уразаева – не Нострадамус или Серафини, и ее навыки в этом ремесле оставляют желать лучшего!

– Прости, кто такой этот… Серафини? – озадаченно поинтересовался Дмитрий.

– Был такой итальянский архитектор, Луиджи Серафини. Он составил атлас вымышленного мира, где до мельчайших деталей расписал все – законы природы, историю, языки и так далее. Главная проблема в том, что атлас этот написан от руки зашифрованным текстом.

– И что, никто не сумел его расшифровать?

– Пытались, но безуспешно. Автор текста еще жив, но он наотрез отказывается объясняться. Но Уразаева, повторюсь, не он, и Игорь Осипов уже практически разобрался. Судя по всему, эти записи – приходно-расходная книга, если можно так выразиться. Уразаева заносила туда изъятых из семей детей с адресами и подробным описанием.

– Если адреса есть, чего же вы ждете?

– Я же сказала, что Осипов почти справился] Есть еще проблемы. Больше всего меня интересуют не адреса, откуда забрали детей, а те, куда их определили.

– Так они не в детских домах?

– Похоже, нет. Видишь ли, если не принимать во внимание уголовный аспект, Уразаева все делала по закону: она имела право определять ребенка в приемную семью, минуя детское учреждение. Однако, судя по бумагам, которые она оформляла, дети распределены по детдомам и приютам, а вовсе не по семьям. Сейчас сотрудники это проверяют, однако я практически уверена, что им этих ребятишек отыскать не удастся.

– Потому что они у тех, кто, как правильно выразиться-то… сдает их в аренду педофилам?

Алла поморщилась. С другой стороны, точнее и не скажешь: именно – «в аренду»!

– Скорее всего, семьи, куда Уразаева пристраивала изъятых детей, либо сами являются участниками преступного сообщества и используют их в сексуальных целях, либо, что еще более вероятно, получали мзду за их содержание и молчание, – сказала Алла. – Как только Игорь закончит расшифровывать записи Уразаевой, мы прочешем все адреса и вернем детей. Беда в том, что не все матери такие, как Иночкина или Карпенко: чутье подсказывает мне, что часть ребят придется-таки передать представителям органов опеки!

Алла замолчала, задумавшись. До сих пор главным казалось вернуть пропавших, но что станется с ними потом?

– Слушай, а зачем Уразаева и… ну, кто там ее заказчики и подельники, не знаю, зачем они связывались с незаконным изъятием? – спросил Негойда. – Полно же ребятишек, чьи папка с мамкой даже не вспомнят об их существовании, залив глаза водкой или вены героином!

– Мы с коллегами это обсуждали, – кивнула Алла. – И пришли к выводу, что тому может быть два объяснения. Первое: этим уродам требуются дети психически устойчивые, без физических недостатков и проблем со здоровьем.

– Да-а, у «синяков» и нариков вряд ли найдутся более или менее здоровые дети, – понимающе закивал Дмитрий.

– А второе условие такое: видимо, в связи с тем, что потребителями «услуг» Уразаевой являлись граждане Скандинавских стран, ребятишки должны были быть белокожими и белобрысыми, желательно светлоглазыми.

– Жуть!

– И не говори.

– Хотел бы я пообщаться с этой вашей Уразаевой, когда вы ее отловите!

– Знаешь, мне почему-то кажется, что мы ее не найдем.

– Ты такого низкого мнения о своих ребятах?

– Дело не в этом… У моих коллег создалось впечатление, что Уразаева готовилась к отъезду в большой спешке. Они нашли в квартире загранпаспорт и билет на паром от Хельсинки до Стокгольма.

– А ее машина… – начал было Негойда.

– Отсутствует в гараже, – поспешила перебить Алла. – Скорее всего, Уразаева планировала доехать до Финляндии на автомобиле, а там пересесть на паром, но не могла же она усвистать без документов!

– И поэтому ты считаешь…

– Что ее просто нет в живых.

– О как!

– Ты же понимаешь, что она в этом деле не главная, и ее могли убрать, почуяв, что запахло жареным!

– Если судить по тому, что удалось выяснить, похоже, вы вышли на крупную международную сеть педофилов. Тогда можно допустить, что от Уразаевой избавились, так как она оказалась «слабым звеном» в цепи и, потянув за нее, вы заставили бы посыпаться и остальных!

– Только вот, боюсь, без живой Уразаевой «посыплется» все наше дело: даже если принять за аксиому то, что она расправилась с Ямщиковой, как доказать остальное? Были ли у нее подельники в опеке или она действовала в одиночку? И какое отношение ко всему этому имеет Говорков… Если вообще имеет!

– А что, если попытаться копнуть в другом месте?

– Это в каком же?

– Вы же ищете пропавших детей?

– Ну?

– Ты сама сказала, что их нет в детских домах и приютах – значит, они раскиданы по так называемым «семьям». Когда вы их вычислите, надавите как следует: вряд ли эти люди в курсе того, за что именно им платили, поэтому они с удовольствием расскажут, кто это делал, чтобы не загреметь на нары за компанию!

– Может, ты и прав…

Зазвонивший мобильник прервал Аллу, и она увидела на экране имя Мономаха.

– Владимир Всеволодович, здравствуйте!

– Э… добрый вечер… э… Алла Гурьевна. Он что, выпил?

– Что-то случилось?

Если бы в этот момент Алла смотрела на Негойду она увидела бы на его лице странное выражение, у которого только одно название – ревность.

– Э… честно говоря, да, – со вздохом ответил Мономах на ее вопрос. – Вы… вы можете приехать? В смысле, прямо сейчас?

– Сей… хорошо, я приеду. Диктуйте адрес!

Алла быстро сделала запись на салфетке и повесила трубку.

– Опять твой Мономах во что-то вляпался? – буркнул Негойда.

– Похоже на то, – рассеянно ответила Алла, не обращая внимания на неприкрытый сарказм в его тоне. – Ну, мне пора!

– Домой придешь во сколько?

– Как получится… Пока!

Дмитрий тоскливо смотрел вслед уходящей Алле. Он вынужден был признаться, хотя бы самому себе, что впервые в жизни оказался в подобной ситуации: обычно женщины провожали печальными взглядами его удаляющуюся спину. Он постоянно ловил себя на мысли о том, что абсолютно не знает женщину, с которой спит, несмотря на то что общаться ближе просто невозможно!

С одной стороны, она как на ладони – со всеми своими комплексами, неуверенностью в себе и травмой от неудачно закончившихся отношений. С другой – Алла привлекает его своей самоиронией, острым умом, разносторонностью интересов и умением ладить с людьми. Однако она ни разу не раскрылась перед Дмитрием полностью.

У него создавалось впечатление, что она либо боится показать ему свою привязанность, либо ее притягивает к нему только хороший секс. И еще этот Мономах…

Что связывает его с Аллой? Почему он все время присутствует в ее жизни, ведь он – не коллега и даже не друг, так почему же Алла бросает все и несется к нему по первому зову? Нет, с этими странными отношениями нужно что-то делать!

* * *

Алла не представляла, зачем Мономах попросил ее приехать, однако чутье подсказывало, что ее ожидает сюрприз. И, вполне вероятно, неприятный!

По адресу, сообщенному доктором, располагались новостройки, а маршрутка довезла ее до остановки, откуда начинались гаражи.

Раньше Алла здесь не бывала. В воротах, растопырив кривые лапы, стоял приземистый пес песочного цвета. Она любила животных, но у этого представителя фауны вид был весьма грозный, и Алла притормозила, не будучи уверена, что он правильно ее поймет.

– Заходи, не бойсь-сь-сь! – услышала она громкий голос с акцентом. – Он не злая, не кусаться!

Алла решила рискнуть, доверившись незнакомцу, которого даже не видела, а только слышала.

Когда она бочком проходила в ворота, пес лишь окинул ее подозрительным взглядом, после чего вернулся внутрь и улегся прямо на асфальт. Теперь Алла наконец разглядела того, кто так любезно пригласил ее войти: невысокий коренастый узбек в надвинутой на самые брови лыжной шапке возился с мотором, расстелив на асфальте грязный палас.

– Кто нужно? – поинтересовался он у Аллы.

– Э-э… мне бы… – Господи, как же объяснить, к кому она пришла, ведь Мономах дал понять, что гараж принадлежит не ему!

– Алла Гурьевна, сюда!

С облегчением услышав знакомый голос, Алла обернулась и увидела доктора, машущего ей рукой через три гаража от того места, где она находилась.

– Мне вот к нему! – бросила она сторожу и поспешила к Мономаху.

– Я уже несколько раз выходил, – сообщил он, – а вас все нет и нет!

Она не стала объяснять, что с трудом отыскала транспорт, который довез бы ее до места.

От Мономаха пахло коньяком и кофе. Алла сомневалась, что он, как аристократ, пил кофе с коньяком: скорее всего, сначала заправился алкоголем, а уж потом «заполировал» его кофе – может, из-за нее? Хотя вряд ли: Алла мало встречала людей, которым настолько же наплевать на мнение окружающих, как Мономаху!

– Я не ожидал, что придется ехать куда-то, – словно подслушав ее мысли, сказал он. – Диду позвонил неожиданно…

– Кто такой Диду?

Они вошли в гараж, и Алла застыла на пороге, не сделав и пяти шагов: на полу у радиатора сидел человек. Лицо его было в запекшейся крови, и он то и дело шмыгал носом – по всей видимости, сломанным.

– Это… что такое?! – пробормотала она.

– Это – бандит, – пояснил Иван Гурнов, которого Алла никак не могла ожидать здесь увидеть.

Еще один мужчина был моложе двух ее знакомых, и она была уверена, что видит его впервые. Среднего роста, стройный, с черной шевелюрой слегка вьющихся волос и пронзительными желто-карими глазами, он создавал впечатление одновременно привлекательное и опасное: сразу становилось ясно, что с ним шутки плохи. Что могло связывать его с таким человеком, как Мономах?

– Никакой я не бандит! – хрипло крикнул пленник так громко, словно Алла стояла на другом берегу Ладоги. – Милая женщина, помогите, ради бога: эти мужики, которых я ва-а-аще не знаю, накинулись на меня, избили и приволокли сюда! Они уже сутки удерживают меня, морят голодом и не дают сходить в туалет!

– Заткнись, утырок! – сквозь зубы пробормотал молодой парень и с грацией леопарда начал приближаться к «арестанту», но Мономах вовремя схватил его за плечо, одновременно говоря:

– Алла Гурьевна, он все врет! Он напал на Олю…

– Какую еще Олю?!

– На Олю Карпенко, дочку…

– А-а, понятно! Так он напал на девочку?

– Да, а Диду… вот это – Диду, – Мономах ткнул пальцем в молодого приятеля. – Диду его остановил и… ну да, надо признать, помял немного, но по-другому просто не вышло бы, ведь этот гад без боя не сдавался!

Алла с сомнением смерила взглядом худощавую фигуру чернявого парня и перевела взгляд на крупного, крепко сбитого пленника: даже несмотря на то что он сидел, было очевидно, что их весовые категории, мягко говоря, не равны.

– Так это вы его помяли? – решила все же уточнить она у Диду.

– Я не специально! – как-то по-мальчишески, защищаясь, ответил тот. – Сначала я хотел его отпустить, но потом подумал, что он может повторить нападение, а я не могу все время ходить за девчонкой по пятам…

– Вы ходили за Олей?! – удивилась Алла.

– Я попросил, – пояснил Мономах.

– Да врут они все, женщина! – взвыл «арестант». – Кто такая эта Оля – я понятия не имею, о ком они говорят! Они меня пытали!

– Я сейчас все объясню, – поспешил снова вмешаться доктор. – Этот мужик пришел ко мне в больницу и пытался запугивать…

– Я никогда раньше тебя не видел! – снова встрял пленник, но Алла уже поняла, кого ей стоит слушать и в этот раз не обратила на его слова внимания.

– К счастью, рядом оказался Диду, – он пришел на осмотр, – и выставил зас… этого человека.

– Вранье!

– Охранник – свидетель, – продолжал Мономах. – И тогда я попросил Диду незаметно провожать Олю, если она будет поздно возвращаться. Я опасался, что она в опасности, понимаете?

Алла не знала, что и сказать: уже в который раз ее знакомый доктор принимал решения, которые были не просто правильными, а единственно верными. Если бы ему не пришло в голову воспользоваться услугами своего интересного друга, вероятно, Оля, как и ее младшие братья, испарилась бы в неизвестном направлении! А в этом случае ее мать становилась заложницей и марионеткой в руках злодеев, ведь она была бы связана по рукам и ногам, не имея возможности сотрудничать со следствием.