Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 334 страниц)

Мономах внимательно читал этикетки и складывал в полиэтиленовый мешок все, о назначении чего не имел понятия (надо сказать, что таких препаратов тут оказалось большинство). По ярким этикеткам и красивым, ни о чем не говорящим названиям, он мог предположить, что это, скорее всего, БАДы, купленные на иностранных сайтах, так как на упаковках не было ни слова по-русски.

– Удивительно, сколько всякой химии принимала молодая девка! – пробормотал он себе под нос. – Если бы ее не убил мелиоидоз, обязательно добила бы язва желудка или рак прямой кишки!

Закончив инспектировать контейнер, Мономах отправился на кухню в поисках холодильника. В нем не нашлось ничего, кроме пары тюбиков крема от мозолей и натоптышей и глицерина. Интересно, зачем им мог понадобиться глицерин, да еще такая большая банка?

Возвратившись в комнату, Мономах еще раз огляделся, пытаясь понять, не упустил ли чего-нибудь важного. С другой стороны, если, конечно, Протасенко тайком не приторговывали наркотой, вряд ли стоит ожидать обнаружить в квартире схрон, не видный невооруженному глазу.

На журнальном столике лежали модные журналы и брошюры. Внимание Мономаха привлекли те, что имели отношение к пластической хирургии, и он взял одну в руки.

– Эй, Ваня, помнишь, ты говорил, что Протасенко насквозь силиконовые? – крикнул он громко, чтобы патолог мог услышать.

– Ну? – раздался приглушенный голос из ванной.

– А ты не в курсе, случайно, не в нашей ли больничке они делали грудь?

– Не-а… А что такое?

Гурнов вошел в гостиную, неся в руке ящик с пробирками и чашками Петри.

– Смотри, у них наши брошюрки… Вернее, брошюрки из отделения Каморина!

Гурнов подошел поближе.

– Ну а почему бы и нет? – пожал он костлявыми плечами. – Каморин – отличный спец, отделение имеет хорошую репутацию, да и существует уже лет тридцать – не чета этим полуподпольным и полуподвальным клиникам, которые растут как грибы после дождя! А какое это имеет отношение к делу?

– Да никакого, просто интересно.

– Питер – маленький город, дружище, – усмехнулся Гурнов, пакуя свои «трофеи». – Как начнешь копать, выясняется, что все друг друга знают… Как успехи?

– Куча всякой лабуды, – вздохнул Мономах. – Похоже, аптеки вышли из моды: народ вовсю харчится в интернете, нимало не беспокоясь о том, какие побочные эффекты могут быть у купленных ими препаратов. Черт, да они даже прочесть инструкцию не смогут – она, скорее всего, будет на иностранном языке!

– И ладно бы на английском, – согласно закивал Гурнов. – А то ведь – на китайском, или японском, или, не дай боже, на иврите!

– А у тебя как?

– Проверил сливы в ванне и раковине, взял мазки – протестирую в лаборатории. Еще осмотрел трубы в туалете – вроде бы все в порядке, ни плесени, ни грибка…

В этот момент до ушей обоих донесся странный шум в прихожей.

– А ну-ка, ребятки, руки в гору! – раздался громоподобный голос.

Одновременно обернувшись, Гурнов и Мономах увидели двух мужчин в полицейской форме с нацеленным на них табельным оружием.

– Тихо-тихо, мы не воры! – пробормотал Мономах, кляня себя за дурацкую идею вскрыть квартиру Протасенко. Да еще и Гурнова втравил – друг, нечего сказать!

– Ага, а мы – не полиция! – хрюкнул тот, что помоложе. – Ну-ка положили пакеты на пол!

Друзья подчинились. Рука того, что постарше, потянулась к ящику с пробами из санузла.

– Не сметь! – неожиданно резко рявкнул Гурнов. – Там… там, возможно, штамм сибирской язвы!

Рука отдернулась с такой скоростью, что, будь она отделена от тела, вылетела бы в окно.

– Что еще за хрень, какая язва! – недоверчиво хмыкнул молодой полицейский. – Небось рыжье[20]20
  Рыжье на уголовном жаргоне означает «золото» (прим. ред.).


[Закрыть] стащили?

– А ты открой ящик и погляди! – предложил Гурнов, делая загадочное лицо. – Только потом пеняй на себя!

– Да откуда у него сибирская язва? – обратился молодой к напарнику, однако голос его звучал уже не так уверенно. – Брешет ведь, да?

– Хочешь проверить? – огрызнулся тот. – Пусть начальство разбирается, а наше дело – задержать и устроить в «обезьянник»! Ну, давайте, подбирайте вашу «язву» и шагайте к выходу!

Последняя фраза была адресована Мономаху и Гурнову Им ничего не оставалось, кроме как молча повиноваться: нечего было и думать о том, чтобы затевать аргументированный спор с двумя вооруженными представителями власти, тем более что в их руках находились главные «аргументы» – из оружейной стали.

В дверях друзья снова переглянулись, в голове у каждого билась примерно одна и та же мысль: за каким лешим мы в это ввязались?!

* * *

Алла мечтала встретиться с Мономахом, но никак не ожидала, что их «свидание» пройдет в КПЗ!

Он позвонил ей и сбивчиво объяснил, что случилось. Разумеется, она сразу сорвалась, отложив допрос свидетельницы, ведь не могла же она позволить, чтобы два уважаемых человека сидели в «обезьяннике», как обычные бандиты!

К несчастью, в участке, куда отвезли Мономаха и Гурнова, она никого не знала, пришлось обратиться к Негойде, у которого, несмотря на то что он давно не служил в системе, везде были друзья. После его звонка и последующих недолгих переговоров с дежурным (который, в свою очередь, тоже получил звоночек от начальства), соответствующие документы были подписаны, и врачей выпустили.

Сердце Аллы подпрыгнуло к горлу при виде не слишком высокой, но стройной и пропорциональной фигуры хирурга. За его спиной неясной тенью маячил высоченный патологоанатом с взъерошенной шевелюрой жестких волос и очками, сдвинутыми на кончик носа.

– А вот и наша спасительница! – раскинув руки-крылья прогундел Гурнов, напомнив ей огромную цаплю. – И что бы мы без вас делали, Алла Гурьевна!

– Уж и не знаю, Иван Геннадьевич, сидели бы тут до утра? – рискнула предположить Алла. – Что, стесняюсь спросить, вы делали в чужой квартире?

– Это долгий разговор, – покачал головой патолог. – А я, видите ли, голоден, как серый волк!

– Тогда пошли куда-нибудь – в «Теремок», там, или…

– Нет-нет! – испугался Иван, славящийся своими гурманскими привычками и презирающий дешевые заведения общепита. – Дома меня ждет лазанья по-неаполитански и дюжина японских устриц под бокал бургундского «Шардонне»… Думаю, Моно… в смысле, Владимир все вам объяснит. Правда, дружище? – Он с надеждой поглядел на Мономаха. – А мне еще нужно доехать до больнички и… ну, сам понимаешь! – и он потряс пластиковым чемоданчиком.

– Да, конечно, иди, – согласился Мономах. – Я сам все расскажу Алле Гурьевне.

Время перевалило за одиннадцать вечера, и выбор мест, где можно присесть и поговорить, оставлял желать лучшего.

Алла пригласила бы Мономаха к себе, но ей не хотелось, чтобы доктор видел следы пребывания в ее холостяцкой квартире Негойды. Этих самых «следов» было немного, тем не менее ей пришлось купить ему зубную щетку и тапки – к большему она пока готова не была.

Пройдя пару кварталов, они увидели горящие окна кафе – или скорее столовой – и вошли: начинал накрапывать мелкий дождик, и пребывание на улице стало совсем неприятным.

Взяв по чашке кофе, они уселись за столик у окна.

– Ну, – сказала Алла, как только Мономах сделал первый глоток, – я жду объяснений!

Тяжело вздохнув, он начал свой рассказ. Она слушала молча, не перебивая.

– Ну, вы даете, Владимир Всеволодович! – пробормотала Алла, когда он закончил. – Впрочем, чего я удивляюсь – это же для вас дело обычное, только вот раньше мне не приходилось вытаскивать вас из-за решетки.

– Одни раз я чуть туда не угодил, – напомнил он.

Действительно, ведь они так и познакомились – из-за того, что Мономаха подозревали в убийстве.

– Тогда вы были не виноваты, – сердито отмахнулась Алла от его слов. – А теперь – другое дело: вы, по сути, вскрыли чужую квартиру без согласия хозяев!

– Но хозяйка не могла дать свое согласие по причине нахождения в бессознательном состоянии!

– Это не оправдание!

– Хорошо, что мне, по-вашему, следовало делать? И тут Алла растерялась. Да, Мономах совершил серьезное правонарушение, однако никаких предписаний на такой случай не предусмотрено. Если бы речь шла об угрозе эпидемии, она знала, куда звонить, но, по словам Мономаха, такой опасности нет, хотя существует определенная угроза заражения некоторого количества людей – в том случае, если он, конечно, прав.

– Я думаю, – медленно начала она, – вы должны были в первую очередь поставить в известность главврача больницы. Решение остается за руководством…

– Ну, тогда мы ждали бы этого решения несколько месяцев: наша и.о. главного очень осторожна и ни за что не одобрила бы нашей с Иваном эскапады!

– А что, Муратов больше не главврач?

– Нет.

И Мономах рассказал, как вышло, что Муратова сместили, временно (или насовсем) заменив на Нелидову.

– Да, давненько мы с вами не виделись! – воскликнула Алла. – Надеюсь, вы больше ничего не планируете такого… безрассудного?

– Пока – нет: нужно дождаться результатов анализов смывов и БАДов, которые мы с Иваном добыли. Если выяснится, что источник заражения мелиоидозом – искомая квартира, нужно будет заняться ее обеззараживанием, но мы, по крайней мере, сможем не бояться появления других пациентов!

– А если вы ничего не найдете? – поинтересовалась Алла.

– Ну, тогда придется искать другие варианты – где-то же эти женщины подхватили заразу!

– Страшно представить, как вы станете это выяснять! – простонала Алла. – А я-то гадала, почему вы на тренировки перестали ходить!

– Я просил ребят не оставлять вас своим вниманием.

– Они и не оставляют, только вот мы же договаривались тренироваться вместе. Теперь понятно, чем вы занимаетесь в свободное от работы время!

– На самом деле не только этим.

– Чего еще я не знаю? – снова нахмурилась Алла, готовясь к худшему. – Вы ограбили банк, взорвали склад с оружием?

– Пока нет…

– То есть только планируете?

– Алла Гурьевна, шутки в сторону: у меня к вам дело!

– Надо кого-то еще вытащить из «обезьянника»?

– Нет, не из обезьянника. Из приюта.

– Из какого такого приюта? – насторожилась Алла.

И тут Мономах поведал ей о семье Карпенко и о своем визите в опеку.

Когда он наконец умолк, она спросила, уже догадываясь о том, каким будет ответ:

– О каких именно органах опеки мы говорим, о каком районе?

– О Красносельском.

– А как, вы говорите, фамилии тех, кто изымал детей?

– Кажется, Уразаева и… Ямщикова.

– Ямщикова? – переспросила Алла. – Лидия Ямщикова?

– Откуда вы знаете ее имя?

– Не важно. Владимир Всеволодович, как же вы… господи, я каждый раз удивляюсь, как вы умудряетесь вляпываться в истории с криминальным подтекстом?! Это же настоящий дар, только вот не знаю, от Бога он или от дьявола!

– Что-то я не совсем понимаю, при чем тут криминал?

– Лидия Ямщикова погибла недавно. Точнее, ее убили.

– Да, моя знакомая в опеке о чем-то таком упоминала… Вы считаете, Карпенко может иметь к этому отношение?

– Вряд ли, если, как вы говорите, мать лежит в вашей больнице. А вот насчет папаши… Получается, Ямщикова погибла практически сразу же после визита в дом Карпенко?

– Наталья Липкина сказала, что Ямщикова по домам не ходила.

– Я в курсе, только вот почему на бумаге об изъятии два имени?

И как Мономаху все время удается выяснять то, о чем Алла и ее оперативники – ни сном ни духом? К примеру, эта его знакомая из опеки – они ведь с ней беседовали, и она была весьма немногословна! С другой стороны, она ведь не могла подозревать, что смерть ее коллеги может иметь связь с историей Карпенко… И вообще, есть ли связь? Однако Алла, несмотря на то что сомневалась в существовании Бога, верила в Судьбу: не может быть, что все случившееся – лишь странное стечение обстоятельств!

– Мне нужно встретиться с вашей пациенткой, – снова заговорила она. – Прямо завтра, с утра.

– Не возражаю. Только как же насчет мальчишек, Алла Гурьевна?

– Я постараюсь что-нибудь выяснить, обещаю. А вы, пожалуйста, пообещайте, что не станете ввязываться ни в какие новые авантюры – по крайней мере в ближайшие несколько дней!

* * *

Мономах чувствовал себя уставшим и невыспавшимся: предыдущие сутки даром не прошли, и он вспомнил о том, что ему уже далеко не двадцать и даже не тридцать пять. Что немного утешало, так это сознание того, что они с Гурновым не зря нарушили закон и что патологу удастся выявить источник заражения мелиоидозом.

Если так, то оно того стоило – даже ценой унижения и дискомфорта, испытанных при задержании и в камере предварительного задержания. Если же нет… Ну, об этом думать не хотелось вовсе.

Мономах стоически отработал три плановые операции, после чего принял нескольких пациентов и посвятил пару часов незаполненным документам (Нелидова давно просила их, но, в силу определенной близости отношений, не слишком давила, а Мономах не хотел быть ей обязанным).

В половине седьмого, когда работа была в самом разгаре, дверь неожиданно широко распахнулась.

Мономах обалдел от столь наглого вторжения: ни один из его подчиненных или коллег не смел врываться в его кабинет вот так, не то чтобы без стука, а как ковбой в салун на Диком Западе! Еще больше ему не понравился вид вторженца, огромного мужика лет тридцати пяти, с бритым затылком и жменями размером с ковши экскаватора. Выражение лица «гостя» также не предвещало ничего хорошего.

Мономах вскочил с места, понимая, что, даже несмотря на хорошую физическую подготовку, вряд ли сумеет справиться с таким амбалом. Амбал аккуратно, не в пример предыдущим действиям, прикрыл за собой дверь, и Мономах понял, что оказался в ловушке.

Уже давно в больнице обсуждали возможность оборудовать некоторые кабинеты тревожной кнопкой, но на это, как обычно, не хватало денег, ведь всегда находились более насущные нужды, требующие финансовых вливаний. Так что рассчитывать Мономаху было не на кого, кроме самого себя. Правда, оставался один малю-ю-у-сенький шанс, что громила пришел по делу, как пациент или его родственник, но что-то подсказывало Мономаху, что опасность, исходящая от этого человека, отнюдь не мнимая.

– Ты, что ли, Князев будешь? – в лучших традициях «братков» поинтересовался пришелец.

– Так написано на двери, – ответил Мономах, судорожно размышляя, сможет ли, нанеся точечный удар между ног, проскользнуть мимо гигантской туши к двери и выбежать в коридор.

– Я к тебе с посланием, – кивнув, продолжал человек-гора.

– От кого?

– От хороших людей. Больших людей, понимаешь?

– Больших – как ты?

Громила коротко хохотнул.

– Не, не по размеру, по положению, сечешь?

– Да ну? И чем же скромный врач вроде меня мог заинтересовать такую важную публику?

– Тем, что суешь нос не в свое дело. Оставь ты этих Карпенко в покое, идет? Ну на кой они тебе сдались-то? Голь же перекатная, навару с них – ноль!

– Это верно, – согласился Мономах.

– Ну вот, видишь! – обрадовался мужик, хлопая себя ладонями по толстым ляжкам. – Выходит, мы друг друга поняли? Если увижу тебя рядом с девчонкой или ее мамашей…

– То что будет?

Громила шагнул вперед, Мономах инстинктивно отпрянул.

– Доктор, у вас тут медосмотр проходит, что ли?

Знакомый голос заставил Мономаха громко выдохнуть от облегчения. Человек, неслышно открывший дверь кабинета за спиной воинственного пришельца, стоял на пороге. Он был не слишком высок, строен и весь натянут, как струна арбалета: именно такое сравнение сразу приходило на ум, стоило лишь на него взглянуть.

– Ты что-то попутал, баклан, – нехотя оборачиваясь, прогундел гигант. – Это кабинет заведующего, здесь нет никаких…

И в этот самый момент вновь прибывший сделал резкий бросок вперед. Его движения были столь стремительны и ловки, что казались почти незаметными глазу, но в течение нескольких секунд колосс валялся на полу, хватая ртом воздух и быстро-быстро моргая.

– Ну, вызывай, что ли, охрану, док? – предложил парень, гордо восседая на спине поверженного противника и каким-то непостижимым образом удерживая его в неподвижном состоянии. – Или сразу полицию?

– Охраны будет достаточно, – ответил Мономах, снимая трубку.

Через пять минут в кабинете появились два сотрудника вневедомственной охраны и «приняли» злодея прямо из заботливых рук победителя.

– Что с ним делать, Владимир Всеволодович? – спросил один из них.

– Выведите отсюда и больше никогда не пускайте… разве что по «Скорой» доставят.

– Это можно устроить, – заметил неожиданный спаситель.

– Только не в моем присутствии! – замахал руками Мономах.

– Как же ты вовремя, Диду! – добавил он, когда охранники вывели нарушителя спокойствия в коридор. – Я как раз прикидывал, как долго будут заживать ребра, если я попытаюсь прорваться мимо этого дядьки!

– Всегда пожалуйста!

Это и в самом деле был Диду Шагдетов, когда-то пациент, а теперь уже – и друг Мономаха. Молодой человек занимался единоборствами, был чемпионом во многих видах, работая инструктором и постановщиком трюков в кино, а еще Диду принадлежал один из самых известных клубов единоборств в Санкт-Петербурге. В общем, судьба была невероятно благосклонна к Мономаху, направив к нему в трудную минуту именно этого человека!

– Ты как здесь оказался? – спросил он. – Что-то случилось?

– Да нет, ничего особенного, – пожал плечами Диду. – У тебя же сегодня приемный день, так?

– Ну?

– Ну вот я и пришел на осмотр. Ты же сам говорил…

– Черт, забыл совсем, закрутился! Плечо беспокоит?

– Немного, да. Но если тебе сейчас недосуг…

– Садись давай, погляжу!

Диду снял куртку, бросил ее на спинку стула и уселся боком к Мономаху, чтобы тому было сподручнее его осматривать.

Мономах пробежал пальцами по буграм мускулов, то и дело нажимая посильнее, чтобы почувствовать реакцию. То, что он видел, ему не нравилось.

– Почему бандаж не носишь? – спросил он сурово.

– Как ты себе это представляешь? – Диду крякнул от боли и поморщился. – Как мне с бандажом-то работать?

– А кто сказал, что тебе можно работать? То, что я принимаю тебя амбулаторно, вовсе не означает, что тебе разрешено трудиться в полную силу! Будь ты офисным планктоном, я не имел бы ничего против, но, учитывая род твоих занятий, ты вынуждаешь меня упаковать тебя в стационар… На массаж хоть ходишь, как я прописал?

– На массаж?

– Понятно!

– Слушай, где время взять, а? – имитируя акцент горца, развел руками Диду, видя недовольство Мономаха. На самом деле никакого акцента в его речи не было и в помине, ведь русский язык является государственным в Кабардино-Балкарии, откуда он родом. – У меня семья большая, все кушать просят, да?

Семья у Диду и в самом деле была большая – помимо родителей, куча братьев и сестер. Правда, большинство давно выросли и вряд ли нуждаются в помощи. Кроме того, все они остались жить на родине Диду, в Нальчике, однако он почему-то считает своим долгом помогать материально всем без исключения – возможно, потому что он, единственный из всех, чего-то добился в жизни и материально обеспечен.

– Если продолжишь в том же духе, – ответил Мономах, хмуря брови, – твоей семье придется положить зубы на полку и выхаживать лежачего больного. Тебя, в смысле!

Карие глаза Диду улыбались, несмотря на серьезность того, что пытался втолковать ему Мономах. Понятное дело, парень молодой, силушка богатырская прет во все стороны, и ему трудно поверить, что что-то на этом свете способно уложить его надолго в постель или, не дай бог, усадить в инвалидное кресло. Тем не менее Мономах, как специалист, знающий практически все о разного рода травмах, видел проблемы, нуждающиеся в решении прямо сейчас, иначе в будущем Диду грозит нешуточное ухудшение состояния здоровья.

Взглянув на часы, Мономах сказал:

– Так, пошли в процедурный кабинет – там сейчас никого.

– Зачем это? – встревожился Диду.

– Сделаю тебе массаж, кое-что на место поставлю… Жаль, не могу этого сделать с твоими мозгами!

– Слушай, а может, просто таблеточку? – с надеждой спросил парень.

– Ты же знаешь, что кости и суставы таблетками не лечатся! Можно ненадолго снять болевой синдром – и все.

Преувеличенно громко кряхтя, Диду поднялся со стула и поплелся за Мономахом.

Следующие полчаса он стонал и вопил под сильными, умелыми, но жестокими руками хирурга. Наконец он закончил мять жилистое тело спортсмена и приказал тому подниматься. Диду вскочил на ноги легко и пружинисто, как мартышка.

– Я должен тебе заплатить, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Знаю, денег не возьмешь, так что говори, какую услугу желаешь!

– Да брось, не стоит оно того, – мотнул головой Мономах, смывая с рук массажный крем.

– Как насчет амбала, который тебя прессовал? – словно не слыша, поинтересовался Диду. – Во что ты вляпался?

У Мономаха было искушение соврать, потому что объяснять слишком долго, да он и не был уверен, что стоит грузить приятеля своими проблемами. С другой стороны, по здравом размышлении, ему вдруг пришло в голову, что Диду действительно мог бы помочь. Поэтому он опустился на массажный стол, сделал глубокий вдох и начал свой рассказ.

– Ну, ты даешь! – покачал головой Диду, выслушав все до конца. Мономах подумал, что точно такой же была реакция Сурковой, когда он поведал ей о своих приключениях. – Я догадывался, что ты авантюрист, но – чтоб до такой степени…

– Можно подумать, я сам все это себе устроил! – сердито буркнул Мономах.

– Да так и есть, сам! – усмехнулся Диду, разминая плечо здоровой рукой. – Ну кто тебя просил влезать?! Ты врач, а не психолог, полицейский или кто там еще, черт подери!

– Ладно, но я влез, так? – устало произнес Мономах, не найдя понимания. – Значит, теперь надо как-то из этого выгребаться!

– Это точно, надо, – согласился Диду. – Хочешь, я за тобой похожу? Ну, чтобы никто на тебя больше не наскакивал?

– Предлагаешь стать моим телохранителем? – удивился Мономах. – Да как ты себе это представляешь?

– Поверь, я умею быть незаметным.

– Да я тебе верю, но… Слушай, а ведь в этом что-то есть!

– Ну а я тебе о чем толкую?

– Да нет, не мне телохранитель нужен – вряд ли меня снова побеспокоят, ведь я больше не намерен ничего предпринимать, пусть Суркова работает!

– Вот это правильно! – одобрительно закивал Диду. – Но чем я могу помочь?

– Можешь. Походи-ка ты за Олей, ладно? Ну и за братишкой ее – так, на всякий случай, хорошо? Мамаша и так у меня лежит и в ближайшее время никуда не денется, а вот дети…

– Так что, за ними никто не присматривает?

– Карпенко – ну, мамаша то есть, с какой-то соседкой договорилась, но соседка пожилая и не может существенно помочь. Представь, что будет, если злодеи вздумают «наехать» на девчонку!

– Договорились, – сказал Диду. – Я с этой Оли глаз не спущу, только ты мне покажи ее, ладно? И, сдается мне, будет лучше, если она ничего не будет об этом знать.

– Согласен! Идем, покажу ее тебе: сейчас как раз часы посещения, и дети должны быть в палате у матери.

* * *

Алла собиралась отправиться в больницу, чтобы побеседовать с пациенткой Мономаха Карпенко, когда ей позвонил Игорь Осипов из экспертно-криминалистического отдела и спросил, может ли зайти.

Разумеется, Алла согласилась: все, что известно ей на данный момент, походило на разрозненные кусочки пазла, который невозможно собрать, не представляя, хотя бы примерно, что должно получиться в результате. Вдруг Игорь сумеет что-то прояснить?

– Неужели вам удалось обнаружить сайт, ссылку на который вы нашли в компьютере Ямщиковой? – спросила она, едва он переступил порог ее кабинета.

– Не совсем, – ответил тот. – Сайт Lulluby, судя по всему, прекратил свое существование. Ну, или, возможно, замаскировался под другой.

– Как это?

– Дело в том, что мои исследования «потеряшки» Lulluby вывели меня на сайт под названием Vuggevise.

– Тоже иностранный?

– Судя по всему, норвежский или датский. Или и то, и другое – вы же понимаете, трудно установить, откуда у этих сайтов ноги растут! Дело в том, что слово Vuggevise и на норвежском, и на датском языках означает одно и то же.

– Что?

– «Колыбельная».

– Так-так… И что же это за сайт такой?

– Не могу сказать.

– Почему же?

– Он закрытый. Как клуб, понимаете, только для членов. Видимо, у них имеется пароль или личный идентификационный номер, и они могут войти, когда захотят.

– А что, взломать нельзя? – поинтересовалась Алла.

– Можно попытаться, но опыт подсказывает, что сайт тут же «схлынет»: если он так хорошо защищен, значит, модератор круглые сутки за ним наблюдает. Любая попытка взлома может привести к тому, что сайт тут же перестанет существовать.

Алла задумалась ненадолго.

– Говорите, норвежский сайт? – проговорила она наконец.

– Или датский, да, – подтвердил Игорь. – А что?

– Я вот думаю, что русская девушка Лида Ямщикова могла иметь общего с иностранным сайтом, который, по вашим словам, защищен, как Форт Нокс?[21]21
  Военная база США, находится почти в центре военного городка Форт-Нокс в 30 милях к юго-западу от Луисвилла и занимает площадь в 44 тыс. га. В настоящее время принадлежит американской армии, а до 2010 года использовалась главным образом в качестве школы танкистов. Стал почти именем нарицательным, когда требуется описать что-то абсолютно неприступное (прим. ред.).


[Закрыть]

– Считаете, шпионажем попахивает? – навострился эксперт. – И за это ее убили?

– За что, простите?

– Ну… вдруг ваша Ямщикова была норвежской шпионкой? Или датской?

– Это вряд ли! – усмехнулась Алла. – Молоденькая девчонка, связей с заграницей не имела… Или имела? – тут же задала она вопрос самой себе, вдруг осознав, что этой стороной жизни жертвы они не интересовались – повода не было.

– Алла Гурьевна, я могу рискнуть и попытаться взломать этот Vuggevise, – предложил Игорь. – Есть у меня парочка программулек…

– Нет-нет, погодите, Игорь! – поспешила остановить его Алла. – Не хватало нам только международных скандалов… Может статься, сделать это все же придется, но только тогда, когда я буду полностью уверена в такой необходимости.

– Так что, оставить сайт в покое?

– Пока да. Было бы здорово заполучить секретный пароль, но об этом приходится только мечтать! Попробую провентилировать еще раз знакомых погибшей – вдруг кому-то из них что-то об этом известно?

Когда Осипов ушел, немного расстроенный, как показалось Алле, она принялась размышлять.

Что известно на сегодняшний момент? Что погибла молодая девушка, работница органов опеки и попечительства. Что у нее были странные отношения с соседом, который ранее за ней ухаживал, но способ убийства слишком уж замысловатый для такого, как он… Да и могли он так сильно обозлиться на бывшую девушку, чтобы попытаться ее убить?

Если бы речь шла о спонтанном убийстве, можно еще согласиться, но оно, совершенно определенно, было запланировано, причем убийца попытался обставить все как самоубийство. Нет, вряд ли Токменев виновен в чем-то, кроме дебошей и скандалов.

Теперь о работе. Получала ли Ямщикова угрозы, как некоторые ее коллеги? Надо и это проверить. С другой стороны, мать наверняка упомянула бы об угрозах… Если, конечно, Лида рассказывала. Может, она не хотела расстраивать и пугать мать? Кто тогда может быть в курсе – подруги? В общем, пока мало что проясняется. И еще: каким образом подпись Лиды оказалась на акте об изъятии детей Карпенко, раз она все время сидела в кабинете? А теперь этот странный сайт, меняющий названия, как модница наряды…

Оставалось надеяться, что разговор с Карпенко добавит кусочков к головоломке, над которой бьются Алла и ее команда. Пока – безрезультатно!

* * *

– Какой-то ты потрепанный! – заметил Иван Гурнов при виде Мономаха.

Тот только рукой махнул – ну, не в настроении он рассказывать о столкновении с громилой и о договоре с Диду.

– Работы много, – добавил Мономах, видя, что патолог не удовлетворился его неопределенным жестом. – Достало все!

– Поним-а-а-аю, – протянул Гурнов, но лицо его при этом выражало сомнение.

– Ты звал меня, чтобы понизить мою самооценку или у тебя есть что рассказать?

– Одно другому не мешает, знаешь ли… Проблема в том, что рассказывать нечего, могу лишь констатировать факт: мы зря вломились в дом Протасенко!

– Значит, источник мелиоидоза не там?

– Определенно нет. Так что будем делать дальше? Мономах задумчиво потер подбородок, ощущая под пальцами начавшую прорастать щетину: это не дело, нужно побриться!

– Слушай, – сказал он, внезапно озаренный мыслью, – помнишь, я нашел у Протасенко брошюры с рекламой операций по увеличению груди?

– Те, что из нашей больнички?

– Если предположить, что Протасенко делали грудь у Каморина…

– Да чего тут предполагать – можно же просто-напросто спросить, – перебил Мономаха Гурнов.

– Верно, можно. Так вот, что, если проблема в имплантах? Вдруг они заражены… каким-то макаром?

– Ты хотя бы представляешь себе, что бы это означало?! – пробормотал Иван.

– Это означало бы, что множество врачей, использующих такой вид имплантов – ну или импланты из какой-то определенной партии – неосознанно подвергли, и подвергают, пациентов смертельной опасности. Но мы же можем предположить, верно?

– Ты же понимаешь, что импланты младшей Протасенко бесполезны для исследования, да?

– Но ведь можно проверить другие!

– Ты хочешь прийти к Каморину и прям ему в лицо заявить: «Мы считаем, что у тебя тут отравленные сиськи?!»

– Ну., да, как-то так. Если этого не сделать, может пострадать куча народу!

– Я – пас: после похищения ключей у нас с Камориным никаких отношений нет, поэтому я не рискнул бы с ним связываться…

– Похищения?!

– А как, ты думаешь, я заполучил их?

– Ну, ты… совсем с ума спятил!

– А вы вроде приятельствуете?

– Ну, можно и так сказать, – вздохнул Мономах. – Надеюсь, так оно и останется после нашего с ним общения на эту тему!

Но внутренний голос говорил Мономаху, что надеется он напрасно.

* * *

Алла, как обычно, сидела на подоконнике, глядя на Невский проспект в сгущающихся сумерках. Они уже не такие плотные, как осенью или зимой, ведь близился апрель с его короткими периодами потепления и дождями, смывающими черный от копоти и выхлопных газов снег. Фонари включились, и поток машин внизу, казавшийся бесконечным в эти часы, длинной блестящей лентой на средней скорости двигался по главной артерии города. В руке Алла держала бокал красного вина, купленного Дмитрием по дороге. Несмотря на то что сам он находился всего в двух шагах, ее мысли витали далеко от этой комнаты.

– Эй, ты со мной? – услышала она голос любовника, доносившийся словно бы издалека.

– А? – переспросила Алла, отвлекаясь от размышлений.

Он поднялся из кресла, в котором сидел, приблизился и опустился рядом на подоконник. Его длинное, худое тело, казалось, заняло все пространство от стены до стены, оставив ей лишь крошечный кусочек, в котором едва хватало воздуха.

– Послушай, – сказал он, – если бы ты поделилась своими проблемами со мной, может, пришла бы к какому-то полезному выводу?

– Ты взаправду так считаешь?

– Говорят, что проговаривание вслух улучшает мозговую деятельность.

– Ну что ж… Тогда слушай, – Алла поставила бокал между ними и на несколько секунд прикрыла глаза, соображая, с чего бы начать. Затем она выложила сыщику все, что ей рассказал Мономах.

Негойда только присвистывал в самых животрепещущих местах, а когда она закончила говорить, произнес:

– Ну, знаешь, твой этот Пилюлькин – тот еще авантюрист! И как, спрашивается, он умудряется вляпываться в истории, причем по нескольку за раз?!