Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 334 страниц)

– И, я так понимаю, они нашли такого спеца?

– Да, сестра нашла, и риелторше удалось-таки уломать Машку. Начали подыскивать покупателя, Дашка съехала к сестре…

– А что, у сестры своей семьи не было?

– Она говорила, что детей нет, а с мужем в разводе.

– Понятно. И что дальше?

– Неожиданно Дашке подвернулось козырное место – временное, конечно, но ее устраивало, ведь она и не собиралась работать «на дядю»! Ну вот, значит, Дашка поселилась у «буржуев» – они предоставляли и жилье и не хотели, чтобы прислуга уезжала домой по вечерам, а ей так было даже удобнее. А потом Дашка позвонила, счастливая такая, и сказала, что квартиру продавать не придется и что у нее будут деньги на бизнес, только придется взять партнера, на которого она не рассчитывала.

– Она рассказала об этом партнере?

– Это точно не ее бывший парень, потому что у него денег нет и не было никогда, но она говорила так загадочно, что я решил – дело точно в каком-то мужике!

– А как же продажа квартиры?

– Дашка сказала, что отзовет сделку: хоть и покупатель уже нашелся, необходимость продавать отпала сама собой. Я даже испугался ее энтузиазма, так как не был уверен, что этот неизвестный партнер – хороший выход из положения. Но, как обычно, Дашка меня не послушалась. Правда, с сестрой поругалась.

– Почему?

– Потому что сестра договаривалась с риелторшей, и та потребовала оплатить ее работу: неважно, что клиенты отказались от ее дальнейших услуг, но она хотела получить то, что ей причиталось за труды, а сделка сорвалась по вине заказчиков. У сестры денег не было, и она сказала, что оплатить услуги придется Дашке.

– И что же по этому поводу думала Дарья?

– Сказала, партнер решит вопрос… Это он ее убил, да? Партнер?

– Похоже, что нет, – покачала головой Алла. – Но это еще предстоит досконально выяснить. Ты говорил с Дашей после того раза, когда она сообщила о том, что нашла деньги?

– Нет, но…

– Но что?

– Меня эта ситуация встревожила, понимаете?

– Еще как понимаю!

– Особенно в свете того, что случилось с Сенькой: там мамаша объявилась, тут – сестрица… Может, я бы и не пошевелился, если б меня не вызвали на опознание тела.

– Арсения?!

– Они так думали, но это оказался не он. Я обрадовался, но следак… простите, следователь сказал, что поводов для радости нет: если такой человек, как Сенька, бесследно пропадает, то, скорее всего, его нет в живых. Он ведь оставил все свои вещи, даже паспорт не взял, а значит, никуда не собирался… С другой стороны, Сенька мог, к примеру, попасть в больницу, как я, верно? – Пегов с надеждой посмотрел на Аллу. – А искать его некому, родителей и других родственников нет… Вдруг он жив?

Алле не хотелось огорчать и без того настрадавшегося паренька, но и обнадеживать его она не имела права. Поэтому ее ответ носил нейтральный характер:

– Я сделаю все возможное, чтобы разыскать Арсения, – сказала она. – И я обязательно сообщу тебе о результатах поисков! Ты собирался что-то мне рассказать? О том, что…

– Да-да, помню, – перебил Леонид. – После визита в морг я вдруг испугался – что, если пропажа Сеньки связана с историей Дашки? Маловероятно, конечно, но все же…

– На твоем месте я бы тоже так подумала, – ободряюще закивала Алла. – Ты что-то предпринял?

– Я решил поговорить с сестрой Дашки. Ну, знаете, просто встретиться, поглядеть на нее.

– Дарья назвала тебе ее адрес?

– Нет, она дала телефон. Я предложил поговорить с ней насчет денег и, если понадобится, лично встретиться с риелторшей: сумма, которую она требовала в качестве оплаты своих услуг, показалась мне чрезмерной, и Дашка со мной согласилась.

– Вы позвонили?

– Конечно. Объяснил, кто я такой и чего хочу, пообещал помочь решить вопрос с оплатой услуг риелторши. Мы договорились встретиться на следующий день.

– Встретились?

– Нет.

– Почему?

– Сестра не пришла. Я звонил, но телефон не отвечал. А еще через сутки со мной произошло это…

– Понятно.

– Это ведь не случайный наезд, да?

– Судя по тому, что сбили тебя в одном месте, а нашли в другом…

– Это был не первый раз!

– Погоди, ты о чем?

– Мне звонили. По мобильнику. Понятия не имею, как узнали номер!

– Ну, это проще простого! Кто звонил?

– Он не представился.

– Звонили один раз?

– Два.

– И оба раза это был один и тот же человек?

– Трудно сказать.

– Ладно, что он тебе сказал?

– Чтобы я держался подальше от дурачка…

– Что за дурачок? – переспросила Алла. – Он имел в виду Арсения?

– Я считаю так.

– И когда тебе позвонили впервые?

– Когда я подал в розыск на Сеньку, а до этого пытался найти его мамашу.

– А второй звонок?

– Когда я связался с сестрой Даши. Да, буквально в тот же день и позвонили!

– И что сказали?

– Что, раз я с первого раза не понял, придется поговорить со мной на другом языке.

– И ты не испугался?

– Испугался, конечно! Но еще больше – разозлился: кто, черт подери, это такие?!

– Ты рассказал Сидихину?

– Нет, вы что – он бы мне выволочку устроил! Но ходил я с оглядкой.

– За тобой следили?

– Пару раз мне действительно казалось, что я видел фигуру крупного мужика в отдалении. Мне удалось сделать ноги до того, как он успел приблизиться, – сами понимаете, не хотелось проверять, я ли являюсь его целью!

Алла сделала несколько пометок в своем блокноте, а потом снова подняла глаза на собеседника.

Леонид выглядел измученным – конечно, ведь его недавно перевели из реанимации, и он еще слаб. Поэтому она решила закругляться, но у нее оставалась еще пара вопросов.

– Скажи-ка, Леонид, а Сидихин знал, где ты будешь в день аварии и в какое время?

– Вы что, считаете, он мог… Да вы что, Павел Николаевич не такой человек!

– И все-таки?

– И все-таки – нет! Он знал, что я посещаю ветеранов, у него, конечно же, есть список фамилий, но я не предупреждал его, к кому именно собираюсь. Даже не думайте подозревать его в чем бы то ни было!

– Хорошо, хорошо, – примирительно вытянула руки Алла. – Отдыхай теперь… Только еще одно: скажи, как звали соседа Арсения по квартире?

* * *

– Это не Капитан!

Такими словами встретил Мономаха Горин, залезая в его автомобиль в условленном месте.

– Добрый вечер, – усмехнулся Мономах, и адвокат даже немного покраснел оттого, что ему напомнили о хороших манерах: сам он был слишком возбужден, чтобы их соблюдать. – Значит, вы видели попугая?

– Он очень похож на Капитана – ну, вы же понимаете, какой из меня «специалист», да? Но это – не он.

– Как вы в этом убедились?

– Он не говорит. Вообще. Ни слова!

– И как Тамара это объясняет?

– Говорит, что у птички стресс, потому якобы она его к ветеринару и отвезла. Даже справку мне предоставила, где черным по белому написано: стресс. Интересно, где она достала этого какаду?

– Может, взяла напрокат? – предположил Мономах.

– Наверное, вы правы, Владимир Всеволодович. Я только одного не понимаю: почему она избавилась от настоящего Капитана? Неужели так ненавидит птиц, что не может вынести нахождения одной из них в магазине?

– А если предположить, что ее не устраивал репертуар Капитана?

– Что плохого в песнях Марка Бернеса? По-моему, они вполне себе безобидны!

– Но Капитан не довольствуется прямыми цитатами, он модифицирует их, вычленяя отдельные фразы или слова. К примеру, вдруг начинает орать: «Убили! Убили! Они меня убили!» – страшновато! Если оставить такую птицу в магазине, она, того и гляди, всех клиентов распугает – может, Тамара этими соображениями руководствовалась?

– А почему не оставлять попугая в квартире Аркадия? Там он никого бы не побеспоко…

Горин осекся, и мужчины одновременно переглянулись, словно подумали об одном и том же.

– Знаете, – медленно начал адвокат, – когда человек виноват, он старается избавиться от всего, что может бросить на него тень.

– Давайте не будем строить предположений раньше времени, – ответил на это Мономах. – Надеюсь, визит к доктору Курпатову прояснит это темное дельце! А еще, если повезет, мы получим и информацию о сиделке вашего друга.

Доктор Курпатов оказался на месте. Говорить о бывшем пациенте Рукояткине он поначалу отказался наотрез – даже пытался сделать вид, что понятия не имеет, о ком речь.

– Вы хотя бы представляете, сколько пациентов проходит через мои руки?! – возмущенно воскликнул он, узнав, зачем пожаловали незваные гости. – Я что, обязан всех помнить по именам?

– Очень хорошо вас понимаю, – закивал Мономах. – Я сам врач, поэтому запоминаю травмы, а не лица. Однако вы, Василий Орестович, не могли не запомнить пожилого мужчину, которого сбил в парке велосипедист и к которому приходил дознаватель. Наверняка он и с вами беседовал, верно? Это ведь случилось недавно – вряд ли у вас такая плохая память!

– Ну, допустим, я его помню – что из того? Я не обязан с вами разговаривать, вы-то ведь не дознаватель! Более того, беседа с вами считалась бы разглашением врачебной тайны: если вы и вправду мой коллега, то должны это понимать!

– Вы были бы правы лишь в том случае, если бы господин Рукояткин был жив и ваши слова могли ему навредить, – вступил в разговор Горин. – Но он, к несчастью, умер.

– Очень жаль, но это ничего не меняет! – упрямо поджал тонкие губы врач.

– Нам тоже будет очень жаль обращаться в Комитет по здравоохранению через вашу голову, – вздохнул Мономах. – Но мы вынуждены будем это сделать, если вы откажетесь сотрудничать!

– Вы мне сейчас угрожаете, я не понял? – нахмурился Курпатов. – Жаловаться собираетесь?

– Не жаловаться, а расследовать.

– Что расследовать?

– Вы читали историю болезни господина Рукояткина?

– Нет, а что это меняет?

– Да все! Вы не стали ставить пациенту протез сустава, хотя он был ему показан…

– Вы не видели травму, как вы можете судить?! – перебил Мономаха Курпатов.

– У него была сломана шея?

– Что за ерунду вы несете!

– В любом другом случае Рукояткину нужно было ставить протез: его ведь не танк гусеницами переехал, а всего лишь сбил велосипедист! Не вижу никаких трудностей в установке протеза: у больного не было сопутствующих заболеваний, артроза или остеопороза!

– Зато у него были проблемы с сердцем, а операция по замене сустава, как и любое хирургическое вмешательство, чревато осложнениями – особенно для человека его возраста!

– Если бы вы читали историю болезни Рукояткина, то знали бы, что сердечные или сосудистые заболевания у него также отсутствовали, – не сдавался Мономах. – Ваш пациент был весьма здоровым, хоть и немолодым человеком, и любой врач заменил бы сустав, чтобы обеспечить ему хорошее качество жизни еще как минимум лет на десять-пятнадцать! А вы обрекли его на лежачее положение и тем самым сократили жизнь – возможно, даже вызвали преждевременную смерть!

– Не надо обвинять меня в том, чего вы не сумеете доказать! – разозлился Курпатов.

– Зато я сумею доказать подделку диагноза, – парировал Мономах. – Если нужно, мы проведем эксгумацию тела!

Мономах не рассчитывал на успех, просто сыпал угрозами и фактами, однако, к его облегчению, уловка сработала: Курпатов «сдулся», даже как будто уменьшился в размерах.

– Я ничего не подделывал! – сказал он, и его утверждение прозвучало неубедительно и как-то жалобно. – Я только помог бедной женщине…

– Мы продолжим беседовать в коридоре или все же в более приватной обстановке? – прервал его Горин, обрадованный еще больше Мономаха.

Поколебавшись несколько мгновений, Курпатов сделал им знак следовать за собой.

Через пять минут они сидели в пустой ординаторской.

– Итак, что вы хотите узнать? – спросил Курпатов, и Мономах понял, что победил: доктору совершенно не нужны неприятности.

Если он и помог «бедной женщине» по имени Тамара Челищева, то, скорее всего, не безвозмездно. А это – должностное преступление, за которое можно не только лишиться места, но и загреметь за решетку.

– Мы хотели бы знать, как именно вы «помогли» племяннице Рукояткина, – спокойно пояснил Мономах. – Я так понимаю, она вам что-то сказала? Нечто, из-за чего вы решили, что операцию по замене сустава лучше не проводить?

– Она не просто сказала, а предоставила справку!

– Какую справку, простите? – встрял адвокат.

– О том, что у пациента болезнь Альцгеймера.

– Что-о-о?!

– Справку из «Скворечника»[27]27
  «Скворечник» – народное название психиатрической больницы № 3 имени И. И. Скворцова-Степанова.


[Закрыть], все официально!

– И вы поверили?! – возмутился Горин. – Неужели вы не поняли, что справка – откровенная липа?

– Я не психиатр, знаете ли, и привык доверять документам от других врачей! – буркнул Курпатов.

«Ну да, – подумал Мономах, – особенно если документ подкреплен денежными знаками!»

– Кроме того, дедушка и в самом деле заговаривался! – добавил врач. – Не каждый раз, но случалось…

Мономах и Горин обменялись быстрыми взглядами.

– А его племянница, Тамара, сказала, что совсем замучилась с ним: он уходит из дома, теряется, и потом ей приходится искать его при помощи работников МЧС. Она боялась оставить его одного в квартире, так как он путал плиту с краном, мог включить газовую конфорку и уйти…

– Но у Аркадия электрическая плита! – пробормотал Горин так тихо, что его мог слышать только сидящий рядом Мономах.

– Она даже плакала и просила меня не делать операцию, потому что в лежачем положении за ним легче ухаживать и он не сможет нанести себе вреда! – закончил Курпатов.

– Да как же вы могли так поступить?! – взвился Горин. – Обречь человека на медленное умирание, руководствуясь лишь словами какого-то родственника?! А если эта самая племянница спала и видела, как бы избавиться от богатого дядюшки?

– Так он богатый? А она говорила, что у них нет денег на операцию! Правда, я предупредил, что на эти операции в больнице есть квоты, и ничего платить не потребуется…

– Значит, вы признаете, что подделали диагноз? – уточнил Мономах. – Написали, что пациент страдает хронической сердечной недостаточностью и поэтому операция ему противопоказана?

– Это – не подделка! – упрямо замотал головой врач. – Я лишь пошел навстречу родственнице!

– Аркадий Рукояткин проходил полное обследование каждые полгода, – сказал Горин. – Последнее – незадолго до происшествия, и ни разу ему не ставили такой диагноз. Что это, как не подделка? Возможно, из-за вас человек умер, это-то хоть до вас дошло?! Сколько вам заплатила Тамара Челищева за откровенную липу?

– Я взяток не беру! – воспылал праведным гневом Курпатов. – За кого вы меня принимаете?!

– За человека, который легко меняет диагнозы ради собственной выгоды! – бушевал адвокат. – Вы у меня врачом работать не будете – вас вообще не подпустят близко ни к одному лечебному учреждению…

Мономах мягко положил руку на его локоть, останавливая лившуюся потоком сбивчивую речь.

– Послушайте, Василий Орестович, – сказал он, обращаясь к коллеге, – нас не интересует, получили ли вы мзду за свою услугу – я даже допускаю, что вы сделали это бесплатно, из жалости…

– А так все и было! – перебил Курпатов, но Мономах прервал его властным взмахом руки.

– Нам важнее выяснить детали пребывания Рукояткина в больнице. У вас есть что нам рассказать?

– Да нет, ничего такого… Ну, разве что одну вещь: ваш приятель по большей части спал. Его диагноз не предполагал такого состояния, но племянница заверила меня, что все нормально и что ей приходится давать дяде успокоительные, чтобы он не буянил – вроде бы такое с ним частенько случается. А мне, знаете ли, не нужны в палате эксцессы!

– Она даже не отрицала, что кормит Аркашу наркотиками! – простонал Горин, беспомощно глядя на Мономаха, которому показалось, что адвокат готов разрыдаться от гнева и бессилия.

– Как часто приходила Тамара? – спросил Мономах, сочтя за лучшее проигнорировать всплеск эмоций напарника.

– Каждый день, иногда по два раза, – ответил Курпатов. – Я удивлялся такой заботе, ведь она ему даже не дочь!

– Да уж, заботливая… – пробормотал себе под нос адвокат, взявший себя в руки.

– На самом деле, Рукояткин пролежал у нас всего четыре дня, – добавил ортопед. – Я был против того, чтобы его выписывать, да еще и так поздно вечером – уговаривал оставить хотя бы до утра. Я как раз дежурил, с утра проверил бы его, осмотрел как следует… Не знаю, к чему было горячку пороть! В целом состоянию здоровья ничто не угрожало, но, вы же понимаете, пожилой человек… Однако племянница настаивала, мотивируя свое решение тем, что дома, при хорошем уходе, он скорее пойдет на поправку.

Прежде чем адвокат снова сорвется, возмущенный лицемерием лечащего врача его приятеля, Мономах поспешил задать следующий вопрос:

– Она просила вас порекомендовать сиделку?

– Откуда вы знаете?

– Ну, сами же сказали, что выписали его раньше времени! Тамара не из тех, кто стал бы сам выносить за дядей утку: ей требовалась опытная медсестра!

– Вы правы, она обратилась ко мне с этой просьбой, и я предложил нескольким нашим девчонкам работу. Но они как-то без восторга восприняли предложение: молодежь, знаете ли, не очень любит пахать! Племянница Рукояткина обещала неплохую зарплату, но им показалось, что этого недостаточно. Только одна согласилась, Евгения Цимбалист. У нее тяжелое семейное положение, двое детей, а мужа нет.

– Она сейчас в больнице?

– Должна быть где-то в отделении.

– Поможете нам ее найти?

* * *

Алла ожидала увидеть большого, откормленного мужчину с лоснящейся физиономией и какой-нибудь дорогущей цацкой на запястье – часами или браслетом.

Ее отношение к чиновничеству всегда было настороженным, и дифирамбы, которые пел депутату Леонид Пегов, не могли изменить мнения Аллы: она по-прежнему считала, что депутаты похожи на кровососущих насекомых на теле государства. Имея доступ к государственным средствам, они, кто потихоньку, а кто и в наглую, распиливают их на доли. Маленькая толика иногда достается нуждающимся, а все остальное утекает между пальцев по месту назначения – в широкие карманы депутатов.

Алла слышала, что есть среди них и те, кто честно исполняет свой долг перед выбравшим их населением, но не слишком верила в правдивость этих слухов. Сама она, к примеру, понятия не имела, кто ее депутат, так как ни разу в глаза не видела этого деятеля! На выборы ходила из чувства противоречия, но каждый раз терялась, видя в листке список фамилий, которые ей ни о чем не говорили: ни один из кандидатов не вызывал у Аллы теплых чувств по причине того, что она слыхом не слыхивала о его добрых деяниях, если таковые и имели место быть, а сам кандидат никогда не пытался доказать ей ее неправоту.

Ожидания Аллу обманули.

Павел Николаевич Сидихин оказался на месте, в своем кабинете – уже удивительно. День был неприемный, но секретарша и не пыталась строить из себя начальника пустого места, а сразу предложила посетительнице войти – не пришлось даже привычно демонстрировать «корочки».

Когда Алла, изумленная такой вежливостью, переступила порог скромного кабинета, депутат поднялся ей навстречу.

Может, ее с кем-то перепутали?

Он оказался невысокого роста, плотным, но не полным мужчиной чуть за пятьдесят, с залысинами на лбу и гладко зачесанными назад жидкими волосами. Лицо его было вполне обыкновенным, не из тех, что запоминаются, но в нем по крайней мере не было ничего отталкивающего: так мог выглядеть и директор крупного завода, и школьный завхоз. На волосатом запястье депутата Алла заметила недорогие часы с поцарапанным циферблатом, а его костюм, очевидно, был куплен в обычном торговом центре и стоил не больше того, что может себе позволить среднестатистический работающий россиянин.

– Добрый день, – поздоровался он – без улыбки, но приветливо. – Вы, простите, по какому вопросу? Дело в том, что у меня есть только полчаса, а потом я убегаю на совещание, но вернусь после обеда, и тогда…

– Думаю, полчаса мне хватит, – прервала Сидихина Алла и вытащила удостоверение.

– Неужели вы нашли Леню?! – воскликнул он.

– Почему вы так решили?

– Потому что я подавал на него в розыск! Так вы нашли его?

Алла с удивлением прочла на лице депутата надежду, смешанную с недоверием: так играть смог бы разве что профессиональный театральный артист. А что, если он не притворяется и действительно переживал за парнишку? Если он подавал в розыск, то выяснить это проще простого!

– Нашли, – ответила Алла.

– Он жив? Здоров?

– Жив, однако не вполне здоров. Леонид в больнице с тяжелыми травмами, но он в сознании, и его жизни ничто не угрожает.

– Ох ты боже мой… – пробормотал депутат и провел руками по лицу, словно пытаясь осознать случившееся. – Он попал в аварию, да? Машина сбила?

– Откуда вы знаете?

– Вы нашли тех, кто это сделал? Ох, простите, Алла…

– Алла Гурьевна.

– Извините, я даже сесть вам не предложил – присаживайтесь, будьте любезны! Расскажите же мне, что случилось с Леней: мы с женой места себе не находим с тех пор, как он пропал! Понимаете, мы чувствуем ответственность, ведь Леня – сирота, и о нем некому позаботиться, кроме нас!

Алла уселась в потертое кресло из кожзама напротив хозяина кабинета. Он сам умостился на краешке стола.

– Так вы не ответили, Павел Николаевич, откуда узнали про аварию? И еще один момент: разве Леонид не продолжает работать у вас водителем? Если да, то как вышло, что он оказался без машины, выполняя ваши поручения?

– Ну, тут нет никакой тайны! – усмехнулся депутат. – Видите ли, Алла Гурьевна, Леня и вправду продолжает работать водителем, только вот мое авто не на ходу – пришлось сдать в автосервис.

– А почему он сам не…

– Машина старая, деталей нет, так что – пока ждем. Я передвигаюсь на такси или на автобусе, а Леня – тоже как придется. Что же касается аварии… Алла Гурьевна, я ведь не ограничился тем, что подал заявление в полицию с целью разыскать Леонида!

– Неужели? – приподняла бровь Алла, все еще скептически настроенная. – Что же вы предприняли?

– Когда я подавал заявление, сержант, который его принимал, сразу дал понять, что никто ничего делать не станет, не получив животворящего пенделя от начальства. К сожалению, у меня нет таких рычагов: я могу попробовать поискать связи в Комитете по образованию…

– Почему там?

– Я раньше учительствовал – ну, до начала политической карьеры. Так вот, в Комитете по образованию я бы еще мог попытаться кого-то напрячь, но в полиции у меня, к сожалению, знакомых нет. Представляете, они ведь даже поначалу и заявление принимать не хотели, говорили, что я не являюсь родственником пропавшего!

– Ерунда! – перебила депутата Алла. – Не имеют права: любой человек может подать в розыск, причем для этого не нужно выжидать какой-то определенный срок!

– К счастью, я это знал, а потому настоял! Знаете, Леня некоторое время назад пытался разыскать одного своего приятеля по детдому, и у него тоже отказались принимать документы, вот тогда-то я все и выяснил. А тот сержант сказал, что лучше нанять частника – есть, дескать, такие, которые за скромную плату сделают все возможное. У них нет достаточных ресурсов для розыска пропавших, но они хотя бы согласны потопать по городу и опросить свидетелей!

Возразить Алле было нечего: она знала, что в Питере отсутствует специализированное подразделение, занимающееся розыском «потеряшек». В Москве это делает всего одна бригада, подчиняющаяся СК.

Когда ищешь пропавшего человека в Питере, следует звонить в Бюро регистрации несчастных случаев, где круглосуточно можно получить информацию обо всех поступивших в медицинские учреждения города и морги, сведения о задержанных полицией, пострадавших в ДТП, а также узнать данные со станции скорой помощи. Однако, как и в любой другой базе, данные появляются с приличной задержкой, поэтому ни о какой оперативности говорить не приходится, а если кто-то пропадает, искать его нужно по горячим следам – только в этом случае существует шанс добиться успеха. Можно позвонить в Городское бюро несчастных случаев или непосредственно в справочную ГУВД или ГУ МВД по Питеру и области, а также в дежурную часть ГИБДД. Однако все это – лишь для того, чтобы получить сведения о пропавшем, если они есть, а совсем не для активных поисков: как ни печально, никто не станет искать твоего исчезнувшего родственника или друга – заниматься этим придется тебе самому, причем ждать помощи от официальных организаций не стоит.

Есть и еще один выход – обратиться в поисковые организации, работающие на волонтерской основе. Они эффективны, если речь идет о потерявшемся в лесу или в городе старике или ребенке, однако в других случаях и эти организации бессильны, лишенные официального статуса и рычагов, доступных работникам полиции или прокуратуры.

Так что сержант дал депутату правильный совет: частник может сделать гораздо больше для поиска человека, ведь он получает за это деньги и, как и большинство представителей этой профессии, имеет связи в правоохранительных органах.

– Вы воспользовались советом? – спросила Алла.

– Да.

– И детектив что-то обнаружил?

Сидихин отошел к простому шкафу из ИКЕА, стоявшему у стены, и, покопавшись в одном из ящиков, вытащил большой белый конверт.

– Вот, – сказал он, возвращаясь к Алле и кладя конверт на стол, – здесь все, что удалось выяснить – так я и узнал про ДТП!

Похоже, Алла ошиблась в депутате: он взаправду занимался поисками Леонида Пегова, причем делал это по собственному почину – из чувства ответственности и расположения к молодому человеку, который всю свою жизнь был лишен чьей-либо заботы и опеки, кроме обезличенной государственной.

– Я могу это забрать? – спросила Алла.

– Разумеется, разумеется, ведь парня нашли! Вы, Алла Гурьевна, сняли огромный груз с моей души, – признался Сидихин, плюхаясь наконец на сиденье своего кресла с высокой спинкой и, достав платок, вытер покрывшийся испариной лоб: в помещении стояла духота, а депутат явно перевозбудился. – Леня ведь попал в эту ситуацию, выполняя мое поручение!

– Думаю, вы ошибаетесь, Павел Николаевич, – возразила Алла, решив проявить откровенность.

– Что это значит? – нахмурился тот.

– Это означает, что Леонид ввязался в серьезное, даже опасное дело, и пострадал он из-за этого, а не потому, что навещал ветеранов Великой Отечественной!

– Вот оно как… Вы расскажете мне, во что он вляпался, Алла Гурьевна? Со своей стороны, я обещаю сделать все, чтобы помочь ему и вам!

– Что ж, вы имеете право знать, – согласилась Алла и на короткое время замолкла, собираясь с мыслями.

* * *

Евгении Цимбалист на работе не оказалось: сразу оба ее сына заболели, а ухаживать за ними некому, кроме матери.

Эту полезную информацию сообщила постовая сестра, и Мономах с Гориным решили, не откладывая дело в долгий ящик, навестить мать-одиночку прямо сейчас.

К счастью, жила она недалеко от места работы.

Дверь хозяйка квартиры распахнула сразу, но при виде двух здоровых мужиков тут же попыталась ее захлопнуть.

Мономах успел вставить носок ботинка в проем, а адвокат придержал дверь за ручку.

– Евгения, вы не бойтесь, мы от Василия Орестовича! – сказал Мономах, прежде чем медсестра метнулась к телефону вызывать полицию.

Бледное лицо медсестры немного расслабилось, и она отступила вглубь квартиры, пропуская незваных гостей: за это короткое время она успела рассмотреть их и прийти к выводу, что они не тянут на бандитов.

Пройдя по темному коридору, все трое оказались в гостиной, и Мономах получил возможность разглядеть медсестру при свете дня.

Евгения Цимбалист оказалась полненькой, низенькой женщиной неопределенного возраста, с круглым, приятным лицом и большой родинкой над верхней губой. Волосы она собрала в неопрятный пучок на затылке, но кто бы ее осудил – человек у себя дома, в конце концов! Кроме того, у нее болеют дети, а значит, времени на уход за собой не остается.

– Так, значит, вас прислал Василий Орестович? – уточнила она.

– Не то чтобы прислал, – ответил Мономах. – Мы не смогли найти вас в отделении…

– Я всего лишь поменялась сменами с Валей! Да, я не предупредила заведующего, но мы же всегда так делаем, поэтому…

– Все в порядке, не волнуйтесь, – поспешил успокоить ее Горин. – Видите ли, Евгения…

– Просто – Евгения, пожалуйста.

– Видите ли, мы – друзья Аркадия Рукояткина, и нам…

– Друзья Аркадия Андреевича? – перебила Евгения. – Ну слава богу! Как он?

– Он умер, – вмешался в беседу Мономах. – Недавно.

– Умер… Бедный, бедный! Выходит, она его все-таки уморила!

– Она?

– Тамара, племянница.

– Простите, но что вы имеете в виду под словом «уморила»? – встрепенулся адвокат.

– Да то самое! Я сначала думала, что дедушка и впрямь того, на голову больной, но потом случайно нашла на кухонном столе таблетки «Мидозалама».

– Это еще что такое? – нахмурился Горин.

– Транквилизатор, – ответил за медсестру Мономах.

– Точно, транквилизатор, – подтвердила Цимбалист. – Я-то думала-гадала, чего это дедушка спит все время, а если и не спит, то какой-то вялый, как будто пыльным мешком стукнутый. До этого я блистеров с «Мидозаламом» не видела – похоже, в тот день Тамара забыла дедуле его скормить, и он, впервые за несколько дней, заговорил со мной. Да такое болтал, что я подумала – и вправду с головой у него не все в порядке! Однако на Альцгеймер это мало было похоже – скорее на шизофрению.

– И что же Аркадий вам такого наговорил? – спросил адвокат, бросив взгляд на стоящего рядом Мономаха.

– Про попугая сначала – дескать, Тамара избавится от птицы, как только он кони двинет, можете себе представить?

– Еще как можем! – пробормотал Мономах.

– Так он что, правду говорил? – опешила Цимбалист. – Дедуля все время твердил про этого злосчастного попугая… А птичка красивая, если честно, черная такая, с хохолком, и жутко умная: когда Тамара в комнату входила, он как заорет: «Враги! Враги!»

– Ей, конечно же, это не нравилось?

– А кому бы понравилось-то? Она клетку стороной обходила, попугая кормила я. Он умел говорить: «Капитан – на камбуз!» – и крутился так забавно, кушать требовал. Стихи читал, бывало, минут двадцать подряд!

– «Враги сожгли родную хату»?

– Вот-вот, оно самое! Но не только – говорю же, умная птичка…

– Аркадий что-то еще говорил?

– Ой, чего только не говорил! То просил вызвать полицию, то нотариуса…

– Нотариуса?

– Ну да.

– Зачем?

– Говорил, что хочет переписать завещание.

– Так почему же вы не послушались?

– У него же Альцгеймер, что с него взять? Я думала, забыл где находится, и что племянница за ним ухаживает, а вовсе не мечтает от него избавиться! Я пробовала его успокоить, просила подождать Тамару, чтобы она решила все проблемы, но у него прям истерика началась! Тогда-то я и поняла, зачем Тамара дает дедушке «Мидозалам» – чтобы, значит, он зря не болтал, потому как заговаривается. Больше я блистеров не видела, но Аркадий Андреевич снова стал вялым и по большей части дремал. Я считала, что так оно и лучше, ведь ему больно! Обезболивающие при таких травмах не сильно помогают…

– Значит, вы ему не поверили? – уточнил Мономах.

– Сначала не верила, а потом меня у подъезда соседка поймала и давай спрашивать, кто я такая и почему хожу в квартиру Рукояткина. Я спросила, разве она не в курсе, что Аркадий Андреевич сломал шейку бедра, а она ответила, что впервые об этом слышит. Оказывается, она встретила Тамару, и та сказала ей, что дядя уехал в санаторий отдохнуть.