Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"
Автор книги: Ирина Градова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 334 страниц)
– Разумеется, помню – как такое забудешь! – развела руками Лапина. – Бедную девочку сбила машина. Несчастный случай, но я-то тут при чем?
– Возможно, ни при чем, – согласилась Алла. – Но это не был несчастный случай: Яну убили.
Директриса заметно спала с лица. Играет или и в самом деле потрясена? А может, знает об убийстве, но не думала, что СК об этом известно?
– Вы… уверены? – медленно проговорила Лапина, нервно теребя в руках ремешок сумочки.
– Абсолютно.
– Даже если так, мой приют не имеет к этому касательства! Я забочусь о своих девочках, они у меня как за каменной стеной.
– Вернее, как за каменным забором, – снова не удержался Белкин. На этот раз Алла не стала делать ему замечаний, так как в глубине души понимала, что парень прав.
– Неправда! – покраснев от гнева, воскликнула Лапина. – Мои девочки находятся в приюте доброво…
– Тогда объясните, – перебила Алла, – зачем вы отбирали у них паспорта?
– Ничего подобного! Ни одна из моих девочек не скажет, что я…
– Как только мы вернем им документы, они начнут говорить, – снова прервала Алла директрису приюта. – Что-то подсказывает мне, мы узнаем много нового и интересного о вашей организации!
– Ничего противозаконного мы не делали, – сквозь зубы процедила Лапина. – Лучше спросите у девчонок, как я им помогала: без моей помощи они могли замерзнуть где-нибудь в подворотне или сдохнуть от голода! У нас они были сыты, одеты и ухожены. Их регулярно осматривал гинеколог, а когда подходил срок…
– Когда он подходил, вы отбирали у них детей!
– Да с чего вы взяли?! Знаете, если у вас нет доказательств, кроме этих грязных инсинуаций, то я, пожалуй, пойду. Вы можете связаться с моим адвокатом и…
– Обязательно свяжусь, – кивнула Алла. – Только сначала хочу, чтобы вы кое с кем познакомились.
Ну вот и пришло время выложить на стол козырную карту.
– Александр, – обратилась Алла к Белкину, – позовите-ка Хоркину, ладно?
Парень подхватился и, как резвый щенок, кинулся к двери. Директриса нахмурилась, и на ее лицо вновь легла тень беспокойства.
– Не знаю, кого вы хотите позвать, – медленно проговорила она, – но я больше ни слова не скажу без адвоката!
– А я и не прошу вас говорить, – усмехнулась Алла. – Просто смотрите и слушайте!
* * *
Константин Широков, убийца Джамалии Гуруль, сидел в ИВС на Адмиралтейской набережной. Антон не раз посещал это заведение по долгу службы, поэтому неплохо знал ребят в дежурной части. Они подтвердили, что арестант находится у них уже две недели. Со следаком Шеин поболтал, но ничего путного не добился: кому понравится, что делом, которое он считал законченным, заинтересовался СК? Однако из беседы Антон усвоил, что следователь на двести процентов уверен в виновности обвиняемого. Тем не менее доказательства по делу не показались Шеину такими уж неопровержимыми, и он, даже не консультируясь с Сурковой, подозревал, что и она придет к такому мнению. А потому он решил навестить «злодея» и узнать обо всем из первых рук.
Широков оказался немолодым, высоким и худым мужчиной. Войдя, он помялся возле двери, дожидаясь, пока караульный снимет наручники. Выглядел сиделец удивленным и растерянным.
– Я думал, Машка пришла… – пробормотал он, растирая запястья. Жест, скорее, нервный, ведь за короткое время пути от камеры до допросной наручники не могли причинить ему сколько-нибудь заметного неудобства.
– Жена? – догадался Антон.
– Угу. А вы кто?
Шеин представился.
– Странно, – пожал плечами Широков. – И чего вам надо?
– Я хотел поговорить о Джамалии.
– Опять?!
– В деле имеются нестыковки, видимо…
– Нестыковки?! – перебил осужденный. – Да там вообще нет ничего, на чем можно строить обвинение, мне адвокат объяснял! Ничего, кроме предположений!
– И все же вас задержали и поместили под стражу. Вы сказали, жена к вам не приходит – вероятно, потому, что уверена в вашей виновности? Если вы невиновны, докажите!
Антон блефовал. Он пришел вовсе не для того, чтобы заниматься делом о гибели колдуньи. У него была иная цель – узнать побольше об этой странной личности. Если бы следак поговорил с ним откровенно, ему бы и в голову не пришло посещать Широкова – просто ничего другого не оставалось. Но Шеину не впервой обманывать: если того требовала работа, он ничем не гнушался.
– Вы правда можете помочь? – голос Широкова по-прежнему звучал недоверчиво и напряженно, но в нем Антону послышались нотки робкой надежды. Похоже, мужик верит в собственную невиновность! Скорее всего, он считает, что имел достаточно причин для убийства Джамалии, ведь баба, в сущности, разрушила его жизнь.
Шеин лишь коротко кивнул: даже его лицемерие имело свои пределы.
– Тогда давайте, задавайте свои вопросы. Я обещаю говорить правду!
* * *
– Алла Гурьевна, это же сенсация! Вы понимаете, что это означает?
Алла редко видела Антона Шеина в таком возбуждении. Обычно он был настроен критично, даже слегка саркастично, однако сейчас она его просто не узнавала.
– Если вы правы, Антон, и Широков невиновен в убийстве Джамалии, то у нас появится еще одно нераскрытое дело, – попыталась она охладить пыл опера.
– Неужели вам не интересно?
– Еще как интересно, – призналась Алла и наконец улыбнулась: – Рассказывайте!
Шеин невольно отметил, что у Сурковой очаровательная улыбка. Почему он раньше не замечал? Может, дело в том, что с тех пор, как решила сесть на диету, она стала более уверенной в себе? Суркова сменила прическу и теперь не пренебрегала макияжем и маникюром. И, самое главное, она изменила своим блеклым, серо-коричневым нарядам и стала носить более веселую гамму цветов. Отогнав неподобающие мысли, Антон заговорил снова:
– Как я уже докладывал, Широков утверждает, что не убивал Джамалию. Мне не удалось почитать дело: следак потребовал официальный запрос…
– Вот как! – перебила Алла. – Он боится, что мы найдем в деле ляпы?
– Я так и подумал, – кивнул Шеин. – Поговорив с адвокатом Широкова, я выяснил, что свидетелей – кот наплакал, улики косвенные, орудие преступления не найдено. Соответственно, ни о каких отпечатках пальцев на нем речи не идет! Однако отпечатки найдены на входной двери и в кабинете Джамалии. Свидетели видели его на автовокзале, что расположен поблизости от дачи. Самое вкусное из доказательств – запись с камеры наблюдения над входом в дом.
– И что на ней видно?
– Как Широков входит в дом, а спустя двадцать минут выходит. Все!
– Но, Антон, это ведь серьезно.
– Алла Гурьевна, Гуруль была забита насмерть тяжелым острым предметом. Вы представляете, в каком состоянии должна была находиться одежда убийцы?! Но на записи Широков чистенький, как младенчик!
– А время смерти?
– Соответствует.
– Интересно… А как он вел себя, покидая дом, – нервничал, волновался? И видно ли на записи, что он уносит с собой орудие преступления?
– По словам адвоката, нет.
– Необходимо заполучить эту запись – я займусь. Что еще?
– Основной свидетель по делу, некая Валерия Коробченко, показала, что Широков неоднократно пытался прорваться в головной офис магических салонов Джамалии, но его останавливала охрана. Именно Валерия рассказала Широкову о даче Гуруль…
– Как же она могла поступить столь неосмотрительно? – удивилась Алла. – Неужели не предполагала, что человек в расстроенных чувствах может совершить неадекватный поступок?
– Коробченко утверждает, что он напал на нее и силой вырвал информацию.
– А сам Широков что говорит?
– Утверждает, что ни на кого не нападал и даже не угрожал, а просто всучил ей деньги, и девица «раскололась».
– Если это правда, то заставить ее признаться будет сложновато! Я одного понять не могу: если Широков приходил к Джамалии не с целью убийства, чего же он от нее хотел?
– Во-первых, возврата денег, которые его бывшая жена потратила на шаманку.
– О какой сумме речь?
– Двести девяносто тысяч с копейками.
– Ого!
– Ага. А еще Широков надеялся, что Джамалия сумеет вернуть ему семью.
– Это каким же образом?
– Ну, он считал, что раз шаманка смогла разрушить его брак, то сможет и воссоединить его с бывшей супругой.
– А как Джамалии удалось их поссорить? – поинтересовалась Алла. – Должна же быть причина, по которой Широкова отправилась к Гуруль?
– Женщины – странный народ… О присутствующих, разумеется, не говорю!
– Само собой.
– Мария Широкова была домохозяйкой. Широков занимается продажей стройматериалов, и денег в семье хватало, поэтому она имела возможность посещать фитнес-центр, салоны красоты и так далее. Но в какой-то момент ей стало казаться, что муж погуливает.
– Подозрения имели под собой основания?
– Широков отрицает, но я думаю, да. Для нашего расследования это значения не имеет – важно то, что Мария Широкова отправилась к Джамалии со своей проблемой в надежде на то, что та все уладит.
– Каким образом?
– Волшебным, естественно! Приворожит, присушит, прикрутит-привинтит… Короче, заставит мужа бросить полюбовницу и вернуться к родному очагу.
– Что-то не похоже, чтобы у Джамалии получилось!
– Очень даже получилось – вытянуть бабки из легковерной бабы, простите за тавтологию! Вы же понимаете, Алла Гурьевна, что одним сеансом такие вещи не обходятся? Джамалия подсадила Широкову на свою магию, продавала ей какие-то талисманы, обереги, порошки, которые надо было пить, втирать или подсыпать мужу в чай… И каждое из этих, с позволения сказать, чудодейственных средств стоило до фига! Широков почуял, что бабло куда-то утекает, и вызвал жену на откровенность. Та призналась, что ходит к Джамалии, и Широков надавал ей тумаков… Вы не подумайте, Алла Гурьевна, я не оправдываю домашнее насилие, но, согласитесь, у мужика были причины!
– То есть Широков избил супругу?
– Не то чтобы избил… во всяком случае, она не обращалась ни за медицинской помощью, ни в правоохранительные органы. Вместо этого Мария снова отправилась к Джамалии. Та присоветовала ей забрать ребенка и свалить куда-нибудь на время – дескать, чтобы муженек заволновался и приполз на коленях просить прощения. Само собой, шаманка клятвенно пообещала, что «вплотную займется этим вопросом», то бишь наворожит так, чтобы все вышло наилучшим образом!
– А вместо этого напросилась на визит мужа?
– Точно. Широков пошел к Джамалии разбираться. Его, разумеется, не впустили и даже вызвали полицию, так как он выкрикивал угрозы и дрался с охранником. С тех пор Джамалия внесла Широкова в черный список. Он ходил к ней еще пару раз, с тем же результатом. Вот тогда-то Широкову и пришло в голову навестить Джамалию в домашней обстановке, дабы у нее не было возможности избежать встречи.
– Вы сами-то верите, что Широков ее не убивал? – задумчиво проговорила Алла.
– Да. По его словам, она перепугалась и заверила его, что переиграет ситуацию с Марией. И даже вернула деньги! Их, кстати, тоже пришили к делу, как улики против Широкова – якобы он ограбил Джамалию!
– Ограбил?
– Сейф в ее кабинете был открыт и выжат досуха.
– А что, охраны на даче нет?
– Не-а. По словам администраторши, которую подкупил Широков, дача была единственным местом, где Гуруль любила проводить время в одиночестве – особенно после смерти сына. Там-то ее и прижучил Широков, однако он клятвенно заверяет, что Джамалия была живее всех живых, когда он покидал дом.
– Камера не зафиксировала других посетителей в тот день?
Шеин покачал головой.
– Получается, если верить Широкову, убийца находился в доме?
– Или это кто-то из своих, кто знал, где висят камеры и как избежать попадания в поле их зрения, – кивнул Антон.
– Вы сказали, Гуруль забили насмерть?
– Именно.
– А у Широкова дома нашли хоть что-то, указывающее на причастность к убийству?
– Со слов адвоката, у Широкова изъяли три куртки, пять свитеров и три пары обуви – нигде не обнаружили ни капли крови!
– Занятно… Таким образом, что же есть у следователя? Давайте посчитаем: запись с камеры, деньги, слова администраторши салона и свидетели того, что Широков приезжал на дачу. Маловато для обвинения!
– Особенно с учетом того, что у него дома оказалось только триста тысяч, которые, как он утверждал, вернула шаманка, чтобы компенсировать потраченное женой Широкова на ее сеансы. Однако, судя по заявлению родственников, в сайфе находилось примерно два «лимона», а еще пропала шкатулка с драгоценностями. Но, кроме тех трехсот тысяч, у Широкова ничего не обнаружили!
– Ого! Неужели Джамалия хранила такие сокровища на неохраняемой даче?
– Все со слов родственников. Когда они узнали о гибели Джамалии, то провели ревизию в ее городской хате и на даче. Тогда-то и обнаружилась пропажа.
– То есть чисто теоретически драгоценности и деньги могли пропасть и раньше? Может, кто-то из родичей спер цацки и деньги?
– Согласен.
– Разве Широков нуждался в деньгах? Я так поняла, дела у него шли неплохо, раз жена имела возможность отдавать Джамалии большие суммы!
– Он отрицает, что забирал из ее дома что-то, кроме трехсот тысяч, которые шаманка отдала добровольно.
– А следователь что говорит?
– Что обвиняемый хотел компенсировать расходы на колдовские услуги, поэтому унес с собой все, что смог найти.
– Получается, он сумел найти сейф и успел его опустошить, имея на руках остывающий труп хозяйки дома? Человек с железными нервами! Вы вроде сказали, сейф не был взломан?
– Нет, просто открыт. Следак посчитал, что сначала Широков заставил Гуруль назвать код, а потом уж…
– Что-то мне это напоминает фильм «Иван Васильевич меняет профессию», – вздохнула Алла. – Помните, когда Шпак описывает, что у него пропало? «Два магнитофона японских, три куртки замшевых…» Родственники могли назвать любую сумму и сказать, что у Джамалии была золотая корона со вставленным в нее алмазом «Кохинор»! Кроме того, если кто-то из них получил доступ к ее жилищу, то он вполне мог стащить все, что плохо лежит. Включая деньги из сейфа, код к замку которого они могли знать от самой Джамалии. Надо бы покопаться в сложных семейных отношениях Гуруль! На данный момент ясно одно: следствие по делу о ее убийстве проведено спустя рукава и арестован человек, которого легче всего обвинить. Доказательств против него недостаточно, а значит, нужно искать того, кто ее убил – похоже, это может прояснить и наше дело!
– Вот в чем точно не ощущается нехватки, так это в новых делах! – пробурчал Антон. – Сначала «Дочки-матери», теперь еще Джамалия…
Алла сдержала улыбку: она привыкла к брюзжанию старшего опера, которое нисколько не снижало эффективности его работы. Оно являлось неотъемлемой частью его натуры, без которой не было бы и самого Антона Шеина.
Как только он вышел, Алла уселась в кресло, достала из сумки контейнер с приготовленным заранее обедом и сняла крышку. Сейчас она со смехом вспоминала, как трудно было привыкнуть к смене рациона, из которого по требованию диетолога исчезло все копченое, соленое и сладкое. Оказалось, это не смертельно и со временем организм перестраивается, переставая неустанно молить о возвращении вредной еды. Раньше Алла постоянно жевала что-нибудь между приемами пищи – чаще всего печенье или шоколадки. Теперь пришлось заменить их яблоками, морковью или в крайнем случае злаковыми батончиками. Зато она ощущала заметный прилив энергии. У Аллы улучшился сон, поднялось настроение, и, самое главное, она начала нравиться самой себе. Но как же она жалела об упущенном времени!
Ее ноздри с наслаждением втянули запах оладий из брокколи и цветной капусты, спрыснутых сметанным соусом собственного изобретения. Белое куриное мясо примостилось рядышком с ними в окружении желтой кукурузы на пару. Настоящий натюрморт. Объедение!
* * *
– Нет, к сожалению, мне эти имена не знакомы, – покачала головой молоденькая администраторша. – Но я работаю всего два месяца.
– Вы ведете записи посещений?
– Конечно!
– Тогда взгляните, есть ли в списках эти фамилии.
– Можете еще раз повторить?
– Маргарита Арутюнян, Юлия Иродова, Антонина Гуревич, Евгения Дробыш, Янина Четыркина. Посмотрите не только за этот месяц, а за последние полгода, хорошо?
– Ого! Та-ак… нет, простите, таких здесь нет. Я могу чем-то еще помочь?
– Можете. Скажите, кто ваш непосредственный начальник?
– Не уверена, что она…
– Девушка, я ведь не из ЖЭКа пришел! – начал злиться Дамир. – Вы сейчас позвоните своей начальнице и скажете, что я здесь. А потом проводите меня к ней, идет?
Говоря это, Дамир сделал суровое лицо, надеясь застращать девчонку: она молодая, работает недавно и, скорее всего, не станет долго сопротивляться.
«Кабинет», если так можно назвать помещение, открывшееся взору Дамира, представлял собой каморку, больше напоминающую пещеру шамана. По стенам висели шкуры, бубны разной величины, амулеты и прочие колдовские атрибуты. Существо, поднявшееся ему навстречу из глубокого деревянного кресла, было облачено в длинное многослойное расписное одеяние. Голову существа венчал обруч с большим количеством сверкающих камней, а яркий макияж делал его похожим на актера театра кабуки. Странная компиляция разнообразных жанров!
– Вы точно из Следственного комитета? – спросило существо, и Дамир с облегчением понял, что перед ним всего лишь женщина. Маленькая и вполне себе земная – ничего сверхъестественного.
– Точно, – ответил он, вытаскивая документ и терпеливо дожидаясь, пока хозяйка логова изучит его содержание. – С кем имею честь?
– Диана, – томным голосом представилась та, определенно все еще в образе.
– А фамилия? – потребовал Дамир. – Паспорт у вас имеется?
– Паспорт? – Женщина словно бы поперхнулась этим словом и наконец вышла из образа.
Невольно Дамиру пришла на ум сценка из фильма «О бедном гусаре замолвите слово», когда полицейский допрашивает актерскую труппу, представляющую спектакль из жизни Древнего Рима.
«– Вот вы, к примеру, кто?
– Я – Марк Туллий Цицерон…
– А по паспорту?
– Анна Петровна.
– А вы?
– Марк Юльевич Мавзон.
– Да я по паспорту спрашиваю!
– Так я по паспорту Марк Юльевич…».
– Меня… – женщина прокашлялась. – Меня зовут Ольга Григорьевна. Семенчук. Паспорт показать?
– Пока не обязательно, – смилостивился Дамир. – Значит, вы руководитель, гм… центрального филиала?
– Да нет, что вы! – всплеснула руками Семенчук. – Я просто менеджер.
– То есть вы сами не…
– Нет, конечно!
– А зачем весь этот прикид?
– Ну ведь салон эзотерических услуг… Семья Джамалии пока не подобрала человека, который сможет занять ее место.
– Вы хорошо знаете ее семью?
– Нет, – призналась менеджер. – Лично знакома только с бывшим мужем Джамалии, Олегом Сергеевичем. Он и попросил, чтобы я пока поуправляла головным отделением.
– Хорошо, а как насчет других филиалов?
– Честно сказать, не знаю, – покачала головой Семенчук. – Я работала только здесь.
– На входе сидит новенькая девочка. А где предыдущий администратор?
– Ее уволили.
– Бывший муж?
– Нет, брат вроде бы.
– За что?
– Он передо мной не отчитывается!
– Как давно вы работаете?
– Почти пять лет.
– Значит, должны хорошо знать принципы работы заведения! Вот список из пяти имен и фамилий, – сказал Дамир, доставая из кармана слегка помятый листок. – Скажите, какие из них вам знакомы?
Семенчук пробежала список глазами и покачала головой.
– Вы хоть представляете, сколько клиентов приходит сюда ежедневно? – спросила она.
– Много?
– Сорок-пятьдесят человек – и это только в наш филиал! Вы по компьютеру проверяли?
– Проверяли, но ничего не нашли.
– Значит, эти женщины не приходили, – уверенно заключила менеджер.
– Может, взглянете на фотографии?
Семенчук не отказалась, но и это ничего не дало.
– Если я и видела кого-то из них, то не помню, честное слово! А они лично с Джамалией работали или с кем-то из других сотрудников?
– Я не в курсе.
– Вы можете попробовать спросить в филиалах: Джамалия вела прием в каждом из них по расписанию.
– Ее личный прием стоил дороже?
– Разумеется! Все хотели попасть именно к Джамалии, но ее ценник не каждый мог себе позволить!
– Что ж, спасибо за сотрудничество, – сказал Дамир, поднимаясь. Он был не слишком доволен беседой, ведь ничего важного ему выяснить не удалось. – Так вы точно не знаете, почему уволили предыдущую администраторшу?
– Я могу лишь высказать предположение.
– Попробуйте!
– Мне кажется, это связано с тем, что Лера рассказала убийце, где искать Джамалию. Он ей угрожал, и она испугалась, но, сами понимаете, для родных это – не аргумент!
– Да, наверное, – пробормотал Дамир, с неудовольствием предвкушая целый день мотания по городу. Не целесообразнее ли поговорить с бывшим мужем Джамалии – похоже, он знает все, что происходит в салонах, не хуже покойной хозяйки!
* * *
Подкрепившись, Алла ощущала прилив сил и готовность свернуть горы. Энергия ей пригодится, ведь предстоящий допрос Лапиной наверняка продлится несколько часов и потребует немалых усилий. С другой стороны, Алла предвидела, что на этот раз бывшая директриса приюта станет гораздо более сговорчивой: после очной ставки с Катериной Хоркиной и Анной Расуловой, той самой девушкой, которая догадалась обратиться за помощью к Мономаху, по-другому и быть не могло! Кроме того, положение подозреваемой усугубляло обвинение в соучастии в убийстве Яны Четыркиной (хотя, положа руку на сердце, последнее казалось Алле притянутым за уши). Поэтому готовность Лапиной говорить правду не стала сюрпризом. Слова полились из нее водопадом, Алла едва успевала задавать вопросы, чтобы допрос протекал в нужном русле – Лапина склонна была отвлекаться и перескакивать с одной темы на другую. Она рассказала, как ее посетила мысль о побочном заработке. Если верить бывшей директрисе, поначалу ей и в голову не приходило заняться торговлей младенцами – до тех самых пор, когда одна из первых подопечных, благополучно разрешившаяся от бремени в роддоме, спросила, что ей делать с ребенком. Девушка приехала из ближнего зарубежья, родственников по месту прописки не имела, соответственно, возвращаться ей было некуда. По словам Лапиной, молодая мамаша сама предложила выход: якобы в палате к ней обратилась женщина, потерявшая ребенка, предложив забрать ее дочку. Роженица побоялась решать такой серьезный вопрос в одиночку, а потому обратилась к Лапиной. Та не растерялась, встретилась с возможной «клиенткой» и обозначила цену. Само собой, мамаше не следовало знать, за какую сумму продали ее ребенка (чего уж там, нужно называть вещи своими именами!), но внакладе она не осталась. Теребя в руках увесистую пачку евро, Лапина внезапно осознала, что перед ней открываются радужные перспективы, которые предлагают практически неиссякаемый источник дохода.
– А если девушка отказывалась продавать ребенка, что вы делали? – поинтересовалась Алла.
– Обычно они не отказывались, – криво усмехнулась бывшая директриса. – Они радовались, что не придется искать выход самостоятельно. Выход, при котором все в выигрыше: ребенок пристроен в хорошие руки, а мамаша получает отличные подъемные!
– Так-таки ни одна не пожелала сохранить младенца при себе?
– Ну, пару раз случалось, – неохотно признала Лапина. – Но это скорее исключение.
– И что же вы делали тогда?
– Объясняла, что им придется самостоятельно решать свои проблемы.
– То есть забирать детей и идти на все четыре стороны?
– Как-то так.
– И они ушли?
– Да. Одна вернулась через две недели, принесла ребеночка и попросила пристроить. Не знаю, что случилось с другой… Понимаете, мы же не всех в приют принимали, а только тех, кто действительно находился в безвыходной ситуации!
– Получается, действовали наверняка?
Лапина поморщилась – ей не понравилась формулировка. Тем не менее она кивнула.
– А как же Яна Четыркина? – спросила Алла.
– Я ошиблась на ее счет, – вздохнула бывшая директриса. – Пожалела!
«Ну да, конечно, пожалел волк ягненка – оставил рожки да ножки!»
– Она пришла ко мне, такая испуганная, несчастная, – продолжала Лапина. – Вот я и подумала, что она – идеальная кандидатка, но Яна вела себя странно.
– В чем же была странность? – поинтересовалась Алла.
– Создавалось впечатление, будто она пришла, просто чтобы перекантоваться чуток.
– То есть она чего-то ждала?
– Я несколько раз подводила Яну к беседе об устройстве будущего ребенка, но она умело уходила от разговора. Не говорила «нет» прямо, поэтому я до последнего надеялась. Когда пришел ее знакомый и рассказал, что Яна снимала квартиру в городе, я удивилась: откуда деньги? Раз у нее все так здорово, зачем она пришла в приют? Но у меня не было причин желать Яне смерти. Когда она пропала, я думала, вернется, ведь идти ей некуда!
Алла и раньше сомневалась, что Лапина имеет отношение к гибели девушки, но сейчас окончательно в этом убедилась. Перед ней сидела беспринципная, корыстная женщина, зарабатывающая деньги на чужом несчастье. Но – не убийца. Алла решила задать бывшей директрисе приюта мучивший ее вопрос:
– Неужели вы не понимали, что ваши действия в отношении будущих матерей не только противозаконны, но и абсолютно бесчеловечны?
– Они пользовались нашим гостеприимством, медицинским обслуживанием, получали здоровое питание и возможность рожать в отличных условиях. За все надо платить!
– Нет, не за все, – возразила Алла. – Благотворительность означает, что вы творите добро без всякой корысти, совершенно бесплатно. Я связалась с вашей учредительницей, проживающей во Франции. Очень милая женщина, надо сказать. Она полагала, что выделяет достаточно большие суммы, чтобы «Дочки-матери» могли предоставлять попавшим в беду женщинам достойные условия существования. Она вылетает в Питер завтрашним рейсом, и я обязательно устрою вам очную ставку. А пока… Уводите, – кивнула она караульному.
За время работы Алла сталкивалась с самыми отвратительными проявлениями человеческой натуры. Ей казалось, что она привыкла, и все же разговор с Лапиной оставил у нее в душе горький осадок. Эта дама искренне полагала, что творит добро, и не понимала, почему не имела права брать за услуги некоторое вознаграждение. Пытаться убедить ее в неправильности такого подхода бессмысленно – она далеко не юна и вряд ли изменит свое мнение. Лапина сожалеет лишь о двух вещах – о том, что потеряла отличный источник дохода, и о том, что попалась!
* * *
– Значит, она сядет? – спросил Мономах.
Алла позвонила ему, так как он просил держать его в курсе. Но она сделала это не только поэтому. Алла всегда была честна с собой, справедливо полагая, что врать собственному «я» – дело неблагодарное. А это самое внутреннее «я» очень сильно хотело повидаться с доктором Князевым.
– Боюсь, Лапину будет не так легко привлечь к ответственности, – произнесла она в ответ на вопрос Мономаха. Они сидели в больничном кафе, где в этот вечерний час было почти безлюдно. – Девушки рожали в роддомах, совершенно официально. За некоторое время до этого их вынуждали подписать отказ от ребенка, и не все делали это против воли. Некоторые только рады были избавиться от бремени, да еще и получить кое-какую сумму денег в качестве подъемных!
– Но ведь в любом случае это называется торговлей людьми, верно? – возразил Мономах. – Разве это не наказуемо?
– Наказуемо, если доказуемо, – криво усмехнулась Алла. – При передаче очередного ребенка нам удалось взять потенциального приемного папашу и его водителя. Папаша все отрицает, и у него хороший адвокат. Зато водитель заговорил почти сразу, и кое-какой материальчик мы все-таки получили. Придется разыскать и других усыновителей и заставить их признаться, что они платили деньги. Сомневаюсь, что эти люди с готовностью станут сотрудничать, ведь они автоматически становятся участниками преступной схемы! Хорошо одно: несколько девушек, включая вашу знакомую, Анну Расулову, догадавшуюся сунуть записку вам в карман, согласились подтвердить, что у них отбирали паспорта. Всего одна призналась, что в последний момент передумала отдавать малыша Лапиной, но та выставила ей счет в двести пятьдесят тысяч рублей, который девушке пришлось бы оплатить за нахождение в приюте и, как выразилась директриса, в качестве неустойки уже найденным усыновителям. Девушка понимала, что не сумеет расплатиться, да еще и ее документы находились у Лапиной, как и письменный отказ от ребенка, который директриса предусмотрительно оформляла заранее. Если бы жертве аферы вздумалось отправиться в полицию, Лапина предъявила бы документ, а также договор, в котором значилось, сколько именно денег получает роженица за продажу младенца. Зная, чем это грозит, вряд ли кто решился бы на такой радикальный шаг! Кстати, имя Лапиной не фигурирует ни в одном документе, а потому полиция вряд ли занялась бы ею всерьез: по всему выходило бы, что молодая мамаша одна, без посредников, совершила сделку по продаже ребенка.
Они немного помолчали. Мономах вертел на блюдце кофейную чашку, а Алла завороженно наблюдала за его руками. Это были руки музыканта – узкие ладони, длинные пальцы с обстриженными под мясо ногтями. Его рабочий инструмент. Руки Мономаха сильно контрастировали с простоватой в целом внешностью, которая тем не менее вызывала симпатию и доверие. Доктора Князева никто не назвал бы красавцем-мужчиной, однако у него было все, чтобы нравиться противоположному полу: круглые серо-голубые глаза, умеющие улыбаться даже тогда, когда лицо хранило серьезное выражение, подвижная мимика и, что немаловажно, отличная, крепко сбитая, хоть и довольно компактная, фигура – доктор был не слишком высок. Алле он казался самым привлекательным мужчиной на свете, и она с удивлением открывала в себе давно забытые чувства, с которыми, как она думала, простилась навсегда.
– А как насчет Яны? – прерывая молчание, задал вопрос Мономах. – Что-то удалось прояснить?
– Похоже, Лапина не знает, кто, помимо бывшего сожителя, мог желать ей зла.
– Значит, все зря? – вид у Мономаха был расстроенный.
– Ну почему же зря? С вашей помощью мы раскрыли преступную схему по продаже детей.
– Бросьте, я же ничего не сделал! – отмахнулся он.
– Неправда! Если бы не вы, мы могли и не взяться за Лапину…
– Знаете, о чем я думаю?
– Вы думаете, что закрыли один из немногих приютов для женщин и теперь им некуда будет обратиться?
Мономах изумленно уставился на собеседницу.
– Нетрудно догадаться, – вздохнула она. – Но нужно смотреть правде в глаза: «Дочки-матери» отличались от настоящих приютов точно так же, как детский летний лагерь отличается от Освенцима, поэтому жалеть тут не о чем! Я говорила с учредительницей приюта. Она разочарована и обижена, ведь она тратила кровно заработанные деньги на то, чтобы помогать другим. Думала, что делает полезное дело.
– Идея-то была хорошая, но исполнение, как обычно, хромало! – горько усмехнулся Мономах.
– Сначала я не была уверена, что она рискнет продолжить финансирование «Дочек-матерей», но потом у меня появилась мысль насчет кандидатуры новой директрисы.
