Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

– Видимо, сладкоречивый Досифей пленил Марфу своей харизмой и обещаниями лучшей жизни, вот она и устремилась за ним, бросив мужа-алкаша и детей.

– И дети были?

– Тоже верится с трудом, да?

– Сдается мне, – задумчиво произнесла Алла, по обыкновению грызя кончик карандаша, – прихожанам найдется, что порассказать, как только они окажутся без опеки Досифея и его подручных!

– Даже не сомневайтесь, Алла Гурьевна, – не на одну статью наболтают!

– По трупу Рашетова что-нибудь выяснилось?

– Антон с Шуркой вернулись из командировки, поэтому сегодня поедут по друзьям убиенного – я достал пару адресов, хотя, надо сказать, пришлось нелегко: оказывается, у него нет здесь родственников, только знакомые и бывшие коллеги.

– Я в вас нисколько не сомневалась, Дамир! – искренне сказала Алла.

– А как там паренек… ну, сын Князева, не знаете? – спросил опер. – Может, пора его вытаскивать?

– Ой, пора, Дамир, пора! Да и самому Князеву там больше делать нечего – прямо сегодня поеду и выковыряю их обоих, пока не начался кипиш!

– Правильно, – кивнул Ахметов. – Невозможно предвидеть, как поведут себя сектанты, когда мы придем задерживать их начальство!

* * *

– Что ж, ты прав, Вовка, это никакая не чума!

Слова Ивана заставили Мономаха выдохнуть: как будто огромный камень упал с его плеч прямо на пол кабинета приятеля, где происходил этот разговор.

– Надо сказать, напугал ты меня знатно! – качая головой с вечно взъерошенной копной волос, продолжал патологоанатом. – Чума – это ж надо… С такой заразой ведь без специального костюма и оборудования работать нельзя!

– И все же ты рискнул?

– Доверяю я твоему авторитетному мнению, вот и сделал глупость. К счастью, ты оказался прав – это туляремия, а значит, не передается от человека к человеку!

– На первый взгляд так напоминает чуму…

– Это да, особенно ее бубонная форма, – согласился Гурнов. – Есть несколько видов туляремии – к примеру, абдоминальная, похожая на кишечную инфекцию, или, скажем, бронхо-пневмоническая… К слову, тебе повезло, что ты именно с язвенно-бубонной формой столкнулся: это заставило тебя забить тревогу!

Мономах и сам понимал, что, окажись это другой вид туляремии, без анализов он ни за что не распознал бы ее.

– Ты представляешь, мне ведь совершенно неожиданно пришла мысль о туляремии, – сказал он, – но Интернет в тех местах отсутствует и я не смог проверить свою догадку… Мог бы и раньше сообразить: этот дурацкий колодец и бывшая звероферма постоянно всплывали в разговорах! Пришлось вспомнить все, чему учился в медицинском!

– Да, – вздохнул Гурнов, – что ни говори, а нас хорошо учили – не то что нынешнее племя: они вон позвоночник от мочеточника не отличат!

– Ведь все признаки были налицо! – продолжал сетовать на свое скудоумие Мономах. – И инкубационный период от трех дней до недели…

– Ну, не убивайся так, – посоветовал Иван. – У бубонной чумы примерно такой же период, да и другие симптомы совпадают: температура, резкая головная боль, увеличенные лимфоузлы, боль в мышцах, рвота, обложенный язык… Бубоны опять же кого угодно ввели бы в заблуждение, ведь чума, как и туляремия, в наших местах – редкость! Ты, на самом деле, сделал львиную долю работы – исключил чуму из списка возможных заболеваний, так что…

– Я сначала подумал, что это – обычный лимфаденит, если бы совершенно случайно не обнаружил у одного из заболевших бубоны!

– И немудрено – каждый бы так подумал – ну, кроме, пожалуй, «молодой поросли», эти всенепременно стали бы лечить рвоту и сбивать температуру, не удосужившись поставить хоть какой-нибудь диагноз!

– Ты не слишком ли строг с молодежью?

– Я, кстати, Темку твоего не имею в виду – у него и голова на месте, и руки, если верить отзывам, золотые… Ну и Мейроян неплох, хотя до тебя, по моему мнению, ему далеко!

– И нам обоим далеко до тебя!

– Ну да, только вот клиент у меня все больше неблагодарный! Оно и понятно – за что благодарить-то – за то, что ли, что я их исполосую вдоль и поперек? Хотя с диагнозами ошибаюсь редко, это да, но разве трудно поставить правильный диагноз, когда пациенту уже ничто не навредит? Вот, к примеру, был у меня знакомый в автосервисе – так он по звуку двигателя мог определить, что с тачкой не так и как ее лечить! Он говаривал: «Какая заслуга в том, чтобы вскрыть капот? При вскрытом капоте любой дурак поймет, в чем проблема, а ты попробуй ухом услышать!» И я так же: вскрываю «капот» и выдаю диагноз, а всем остальным приходится туго, да еще и пациенты живые – кошмар патологоанатома… Но всем этим ребятам из общины срочно нужно в больничку! Ты же понимаешь, что им требуется стационарное лечение?

– После обеда возвращаюсь, отвезу им антибиотики…

– Больничка, Вовка! – перебил Иван. – Помимо тетрациклинов больным может потребоваться хирургическое вмешательство – что, если бубоны загноятся? Тогда надо вскрывать лимфоузлы, откачивать гной…

– Да это понятно, – вздохнул Мономах. – Тут имеется как минимум одна загвоздочка: ни у кого из членов общины нет медицинского полиса!

– Не беда – при таких серьезных заболеваниях помощь все равно оказывают, даже если у пациентов нет вообще никаких документов!

– Только вот я не представляю, как заставить Досифея отпустить людей в больницу!

– Судя по тому, что ты рассказывал мне об этом перце, он кто угодно, только не сумасшедший, поэтому вряд ли ему захочется иметь проблемы с законом! Проще позволить народу лечь в больничку, нежели дожидаться десанта эпидемиологов, которые перепашут общину вдоль и поперек! А еще надо вызывать людей из Роспотребнадзора и консервировать этот треклятый колодец, чтобы другие члены общины не заразились!

– Попробую поговорить с Досифеем – может, и прокатит?

– Хочешь, я с тобой съезжу?

– Не стоит. Меня они уже знают, а появление чужого человека может напугать Досифея, и один бог знает, какое коленце он может выкинуть!

– Думаешь, он опасен?

– Не исключено.

– Ну, тогда и тебе одному ехать нельзя – позвони Сурковой, она подстрахует!

– Это идея…

– А как там Артемка – не пора ли его вытаскивать? – неожиданно сменил тему патолог.

– Пора, – согласился Мономах. – Проблема в том, что я не знаю, как его найти! В общине полно народу… Я так жалею, что втянул его в это дело, ведь мы ничего не узнали о гибели Олега, а теперь я даже не в курсе, где мой сын!

– Слушай, насчет Олега…

– Что?

– Ты по-прежнему считаешь, что Досифей причастен?

– Но как же иначе? Олег ведь ехал к нему с ревизией, и последствия могли быть для него самыми печальными!

– А что, если предположить, что до общины твой брат не доехал?

– Но…

– Смотри, Суркова ведь все там облазила со своими ребятами – никаких следов Олега!

– Досифей же не признается, что видел его!

– А остальные? Думаешь, он сумел всех подготовить, чтобы они врали, что никого не видели?

– Такое возможно!

– А что, если все было иначе?

– Например?

– Вдруг кто-то подкараулил твоего брата на пути в общину? Патолог и эксперт, работавшие с телом Олега, определили примерное время его смерти. К сожалению, лишь приблизительно, потому что тело так обгорело…

– И что? – подозрительно нахмурившись, задал Мономах вопрос.

– Если предположить, что Олег успел побывать в общине, получается, он провел там совсем мало времени. Ты говоришь, Суркова со своими мужиками потратила чуть ли не целый день, верно?

– Хочешь сказать, что Олега убили на пути к Досифею, а не когда он ехал обратно?

– Насколько я знаю твоего брата… знал то есть, он парень дотошный и не стал бы рубить сплеча, а попытался выяснить все досконально – опросил бы людей, а не только Досифея и его приближенных, а на это требуется время!

– Сдается мне, у тебя есть предположение?

– Я много размышлял и пришел к выводу, что Олег погиб именно по дороге в общину, а не на обратном пути.

– И что? – передернул плечами Мономах. – Какое это имеет значение? Все равно не обошлось без участия сектантов! Или ты полагаешь, что Олега могли убить не потому, что патриарх поручил ему расследовать деятельность Досифея, а по какой-то другой причине?

– Давай-ка рассуждать здраво, – сказал Гурнов, усаживаясь поудобнее на своем стуле с высокой спинкой, смахивающем на трон (ни дать ни взять, трон Харона, повелителя подземного царства, подумалось Мономаху). – Во-первых, думаю, у Олега было много врагов и без Досифея – вспомни, чем он занимался!

– Расследовал растраты, злоупотребления и…

– И определенно нажил себе недругов за долгие годы!

Мономах был заинтригован, чувствуя, что в словах приятеля что-то есть.

– Так что, – продолжал развивать свою мысль Гурнов, – Олегу могли за что-то отомстить – за какой-то поступок в прошлом, а?

– И сделали это аккурат во время поездки в общину? – с сомнением пробормотал Мономах. – Но о ней ведь никто не знал, кроме…

– И вот тут-то мы и переходим к сути вопроса! – перебил его Иван. – Кто мог знать о визите Олега в общину? Сам Досифей не должен был, так?

– Но его могли предупредить!

– И мы снова возвращаемся к вопросу: кто? Кто знал, что Олег едет в общину с разоблачительной целью?

– Ну, сам патриарх, видимо…

– Верно, но не думаю, что он один. Наверняка у него имеются помощники, доверенные, так сказать, лица, которые тоже были в курсе!

– Наверное…

– И здесь, в Питере, тоже есть те, кто знал – к примеру, батюшка, который отпевал Олега, или…

– Порфирий?

– Ну да. Может, есть и другие!

– Но зачем кому-то из них убивать Олега?

– Ты же понятия не имеешь, какие у него были с ними отношения – черт, да ты вообще ничего не знаешь ни о его работе, ни о тех, с кем он общался!

А вот это чистая правда: Мономах ровным счетом ничего не знал об этой сфере жизни брата! Не потому, что не интересовался – просто старший брат не считал нужным делиться с младшим. Каждый раз, когда речь заходила о его работе на патриарха, Олег либо сводил все к шутке, либо пытался перевести разговор на другую тему. Мог ли он насолить кому-то настолько, чтобы те захотели от него физически избавиться?

– Это же священнослужители, черт подери, Ваня, а не бандиты с большой дороги! – воскликнул Мономах.

– Почти любой может стать бандитом, если под угрозой его положение, материальные блага или доброе имя! Священники – такие же люди, как мы с тобой…

– Но мы с тобой не убийцы!

– Верно, и я надеюсь, что большинство из них – тоже. Неужели так трудно поверить, что человек в рясе способен затаить обиду? Что он может быть таким же подлым, как и любой другой? Знаю, ты не любишь, когда я такое говорю, но вспомни, что творилось и в католической, и в православной церквях в Средние века и даже позднее, какие там плелись интриги – думаешь, что-то с тех пор изменилось?

– Ну, Церковь ведь теперь практически везде отделена от государства…

– И все! Это – единственное изменение, понимаешь? Любая Церковь – это отдельный мир, куда непосвященным людям хода нет. В ней царят те же пороки, что и в светском обществе, просто об этом не говорят по телевизору! Не удивлюсь, если твоего брата убил кто-то из окружения патриарха или из тех врагов, которых он успел нажить за годы работы…

– Опять твои теории заговора! – отмахнулся Мономах, холодея от одной мысли, что Иван может оказаться прав.

– Всегда можно найти желающих убрать кого-то за бабки! – упрямо настаивал Гурнов. – Но знаешь, что самое ужасное?

– Помимо смерти Олега?

– Ну да.

– Что же?

– То, что мы никогда не узнаем правды.

– Почему?

– Из-за закрытости церковного общества. Уверен, что даже сам патриарх стал бы покрывать того, или тех, кто убил Олега! Возможно, он, узнав правду, покарал бы его по-своему, внутри Церкви, но наружу это никогда не выйдет, и даже твоя Суркова ничего не сможет сделать!

В тесном кабинете повисло гробовое молчание, которое, казалось, длилось целую вечность.

– Ладно, – сказал наконец Мономах, – я поехал за препаратами! Звонить не обещаю – в общине связи нет. Но ты не волнуйся, Суркову я предупрежу.

Глядя, как друг выходит из кабинета, Иван не мог избавиться от неприятного ощущения, что отпускает его в логово к ядовитым змеям. Может, он преувеличивает опасность? В конце концов, кем бы ни был этот Досифей, не маньяк же он, в самом деле? Нет, не станет он причинять вред единственному человеку, который способен помочь его пастве… Или станет? А если дело вообще не в Досифее? Тот, кто с такой легкостью уничтожил правую руку патриарха, не боясь последствий – не захочет ли он сделать то же с Мономахом? Правда, тот ничего не знает, но ведь и убийца не в курсе, как много ему известно…

* * *

Оказалось, что друзей у покойного Вениамина Рашетова раз-два и обчелся – видимо, неспроста мужик ушел в общину Досифея: если ты за всю жизнь не нажил тех, кто может поддержать и выслушать в трудную минуту, у тебя определенно проблемы с коммуникацией! И все же в общине мужик умудрился завести семью… Жаль, что это не продлилось долго. Он даже ребенка своего не увидит! Люди, с которыми довелось поговорить Антону, могли считаться друзьями убитого лишь с натяжкой: это были коллеги по последнему месту работы, с которыми он сошелся более или менее близко.

– Венька всегда чудиком был, – сказал о нем последний из списка, Лаврентий Ожегов. – Мы же в компьютерной фирме работаем, поэтому все в какой-то степени фрики, но Венька – он и среди нас выделялся… Жаль, что с ним такое случилось – кто бы мог подумать, он ведь безвредный совсем был!

Лаврентий оказался персонажем колоритным: высоченный и тощий, с огромной копной разноцветных дредов на голове, он походил на подростка, хотя Антон выяснил, что по паспорту программисту перевалило за тридцать пять.

– И чем же Вениамин так отличался от остальных? – поинтересовался Шеин.

– Ну, во‐первых, плохо контактировал с людьми. В нашей работе это не главное, но даже с коллегами он почти не разговаривал. Ему было куда проще проводить время, играя онлайн в компьютерные игры и общаясь с аватарами, а не с живыми людьми! Он даже за покупками редко ходил, все заказывал в интернет-магазинах – настоящий хикикомори!

– Кто? – недоуменно воззрился на компьютерщика опер.

– Ну, это такие люди, в Японии, которые… Асоциальные личности, в общем – не умеют разговаривать с живыми людьми, не знают элементарных норм поведения в обществе, а потому чувствуют себя неуютно среди себе подобных и предпочитают проводить время дома.

– Так Вениамин, что, был асоциальным человеком?

– Не то чтобы, нет… Просто он боялся людей, если можно так выразиться. То есть опасался что-то не так сказать, не то сделать и вообще… Он был очень стеснительным, я бы даже сказал, зажатым, понимаете? А уж с женщинами вообще терял дар речи, совсем дурным становился – думаю, он считал их инопланетянками! Почти до сорокета дожил, а не то чтобы жениться – даже девушки не завел, представляете?! Но работал он как робот, хоть что ему поручи – ночами будет сидеть, пока не выполнит. Начальство его ценило, а близко он только со мной общался… А за что его убили-то – ограбили, что ли? Так у него особо и брать нечего – ну, он же все продал, когда в общину подался!

– Мы пока не знаем, – уклончиво ответил Антон. – Вот, пытаемся выяснить… Вы лучше скажите, связывался ли с вами Вениамин в последнее время?

– Вы имеете в виду, незадолго до гибели? Вы что, меня подозреваете?

– Боже упаси, нет! – Шеин постарался, чтобы его слова звучали как можно более убедительно. – Просто нам известно, что Вениамин покинул общину, что там не приветствуется, с какой-то целью, о которой мы, к сожалению, не знаем. Может, с вами он поделился?

Лаврентий задумался то ли над вопросом оперативника, то ли над тем, стоит ли говорить ему правду.

– Если честно, я так и не понял, что Венька хочет узнать, – произнес он наконец, задумчиво почесывая небритый подбородок.

– Так он заходил?

– Да. Я удивился, но Венька сказал, что сотовых в общине нет, поэтому ему пришлось прийти на работу и вызвать меня к проходной.

– Он вас о чем-то попросил?

– Спросил, как узнать, если кто-то покупает где-то участок земли.

– А вы?

– Ну, я сказал, что в Интернете такой информации может и не быть, а если и есть, то она содержится, скорее всего, в каких-то специализированных базах местных комитетов по землепользованию. Тогда он спросил, не могу ли я выяснить, как с ними связаться, чтобы получить официальный ответ. Ну, я нарыл ему электронный адрес, по которому принимают обращения граждан в департаменте имущества и земельных отношений Новосибирской области и Санкт-Петербурга и области. Еще, на всякий случай, нашел электронный адрес Министерства природных ресурсов и экологии.

– Я правильно понимаю, что Вениамину требовался официальный документ из этих организаций? – решил уточнить Антон.

Лаврений кивнул.

– Вам это о чем-нибудь говорит? – спросил он.

– Очень может быть…

– А еще Венька попросил у меня компьютер на часок.

– Вы дали?

– Отдал ему свой планшет. Он вышел на улицу, поработал, а потом вернул мне его и ушел.

– Могу я получить ваш гаджет? Я напишу расписку, и вам его обязательно вернут.

– Вы думаете, смерть Веньки связана с этим делом? Глупость какая-то: даже если он и написал письмо или письма, они, скорее всего, еще не дошли до адресатов, ведь все знают, как долго тянется рассмотрение обращений индивидуальных лиц!

– Пока сложно сказать, связаны эти два факта или нет, – ответил Антон. – Однако это может оказаться важной зацепкой. Вы отдадите мне ваш планшет или придется ехать за ордером?

* * *

Дежурный сразу же впустил Мономаха – видимо, узнал доктора в лицо, хотя тот его не вспомнил. Выяснилось, что в общине еще несколько человек свалились с теми же симптомами, что у первых четверых. Поговорив с Настасьей, он узнал, что на смену заболевшим мужикам отправили других – они-то и заболели. Мономах вручил несостоявшейся медсестре антибиотики, рассказал, как их принимать, и спросил, на месте ли Досифей.

– С утра был вроде, – ответила она. – А мне можно выходить или как? Народ этот дом стороной обходит – чумы все боятся!

– Ну, теперь-то ясно, что это не чума, так что можешь тут и не сидеть. Возьми себе в помощь нескольких женщин – будет легче ухаживать за больными. Надеюсь, это недолго продлится: Досифей должен понять, что пациентам с таким диагнозом место в стационаре!

– Не уверена, что отец Досифей позволит вывезти отсюда людей, – неуверенно проговорила Настасья. – Он только однажды отпустил нашу прихожанку Ольгу в роддом, но тогда ситуация была патовая – ребенок неправильно лежал, она стала терять много крови, и мы не справлялись, поэтому Константин отвез Ольгу в больницу. Там с ней оставалась я и еще две наших прихожанки, но с тех пор он никому не позволял покидать общину, чтобы обратиться в медицинское учреждение. Правда, у нас не так часто серьезно болеют.

Ясно – Досифей постоянно живет в страхе, что общинники разбегутся, стоит им только снова попасть в большой мир! Конечно, он сделал все, чтобы возвращаться им было некуда – жилье продано, сбережения, если и имелись, переданы в общину, однако у многих остались на воле родственники, к которым они могут обратиться за помощью, потому-то Досифей и отправляет с ними сопровождающих – чтобы глаз не сводили и не позволили даже помыслить о бегстве!

– Я с ним поговорю, – произнес вслух Мономах. – Надеюсь, у меня хватит аргументов, чтобы его убедить. Хорошо бы решить дело миром, потому что в противном случае сюда понаедут люди из Роспотребнадзора и Росздрава, и тогда у Досифея начнутся неприятности с законом!

Прекрасные глаза Настасьи широко распахнулись.

– Вы это сделаете? – спросила она с недоверием.

– Даже не сомневайся: я уже предупредил, кого надо!

Он и вправду заскочил к Нелидовой перед тем, как отправляться в общину. Она пребывала в уверенности, что он в отпуске, поэтому страшно удивилась его внезапному появлению в ее кабинете.

– Ну почему, Мономах, тебе всегда больше всех надо?! – вопросила она, когда он вкратце изложил ей суть вопроса. – Валялся бы себе на диване, ходил на рыбалку, гулял с собакой – нет, нужно обязательно найти приключение на свою голову и разделить проблему со всеми, кто с тобой знаком!

Несмотря на свое недовольство, Нелидова понимала, что он поступает правильно, поэтому согласилась напрячь свои связи, чтобы избежать волокиты: они договорились, что у Мономаха будут сутки на то, чтобы уладить ситуацию, а потом ею займутся компетентные в данной области люди. Он лишь скрыл от Настасьи, что приедут они в любом случае, удастся Мономаху уговорить Досифея или нет.

– Ну и ладно! – неожиданно улыбнулась девушка. – Знаете, доктор, я тут подумала, что мне, пожалуй, следует восстановиться в колледже и работать в больнице, как вы!

– Отличная мысль! – похвалил Мономах: он действительно искренне обрадовался неожиданному решению Настасьи, которая губила свою жизнь в секте, созданной мошенником. Что ожидает здесь эту красавицу, да еще и не лишенную мозгов? Замужество – скорее всего несчастливое, ведь мужа ей непременно выбрал бы Досифей, – работа по выманиванию денег у народа при помощи собственной внешности и прочих уловок, которыми пользуются в общине, а когда красота покинет ее – уборка хлева, готовка еды на кухне, выполнение всяких дурацких поручений… Нет, девчонка правильно решила! Мономах подумал, что обязательно поинтересуется у Настасьи, как она докатилась до того, что оказалась в секте Досифея, но сейчас было не время. Тем не менее он решился задать ей вопрос, который ни за что не озвучил бы, если бы она не выказала желания вернуться к нормальной жизни.

– Настасья, ты знаешь парня по имени Евгений? Он из новеньких…

– Женька-красавчик, что ли? – перебила девушка. – Конечно, я его знаю! А что?

– Просто скажи мне, все ли с ним в порядке.

– Вы его знакомый? – спросила она, зачем-то понизив голос.

– Родственник.

– Ой, вы его отец, да? – словно испугавшись внезапного озарения, Настасья прикрыла рот рукой.

Черт бы побрал ее догадливость!

– Так вы здесь из-за него, да – из-за Жени? – спросила она. – Хотите его забрать, вот и поселились у Африканыча?

– Типа того, – быстро согласился Мономах, решив не раскрывать всех карт девице, которая может еще и передумать. – Так ты знаешь, что с ним?

– За ним Наталья ухаживает…

– Ухаживает?! – Мономах похолодел. – Он что, болен?

– Честно говоря, не знаю, что произошло, но, по-моему, это не туляремия.

– Откуда ты знаешь – Наталья рассказывала?

– Нет, из нее слова не вытянешь – скрытная она! Я сама докумекала, что не в этом дело. Накануне Женя вместе с несколькими другими прихожанами ходил в «Дом Ангела».

– Да, он что-то говорил об этом… – ответил Мономах и тут же осекся. И не зря. Настасья выкатила глаза:

– Говорил? Вы что, встречались?!

– Не спрашивай, ладно? – взмолился Мономах. – Потом расскажу. Так что…

– Что-то там произошло, в «Доме Ангела» – не знаю, что именно. Только вот Женьке после этого было очень плохо, и отец Досифей приказал Наталье за ним присмотреть. Вот и все, что мне известно, честно!

И она по-прежнему прибавляет к имени Досифея слово «отец»… Что ж, Мономах догадывался, что могло случиться – после того, как Суркова рассказала ему о методах Досифея доводить людей до состояния невменяемости! Слава богу, что Артем не подхватил туляремию – пусть и не чума, но тоже болезнь не из приятных и вполне может привести к летальному исходу, если вовремя не начать лечение.

– Честно говоря, у нас такое не впервые, – продолжала Настасья, задумчиво глядя на собеседника.

– Что – не впервые?

– Ну… Я сама-то ни разу в «Доме Ангела» не бывала, но пыталась расспрашивать тех, кто туда ходил.

– И что?

– Никто почему-то ничего путного рассказать не мог, как будто бы им память напрочь отшибло! – Настасья обиженно надула губки. – Это плохо, ведь Досифей предлагает посетить «Дом Ангела» в качестве награды, и мне хотелось бы знать, что там происходит! Но все твердят, что видели Ангела, только почему-то ничего из того, что он говорил или делал, не запомнили… Странно, да?

– Не то слово! – согласился Мономах. – А почему ты сказала, что такое уже случалось?

– Некоторым становится плохо в «Доме Ангела». Отец Досифей говорит, что они, видимо, еще не готовы принять его… Одна женщина недавно пропала после визита в «Дом Ангела».

– В самом деле?

– Отец Досифей сказал, что она решила вернуться к мирской жизни после того, как узрела ангела: он утверждает, что тот каждому говорит свое и его советы могут быть самыми разными… Только вот мне не верится, что Анна решила покинуть общину: она ведь потеряла всю семью, и здесь ее приняли хорошо!

– Так что же, по-твоему, с ней произошло?

– Понятия не имею, но мне кажется, что-то плохое. Отец Досифей говорит, что иногда ангел может разозлиться, и тогда… В общем, что угодно может случиться!

После откровений Настасьи Мономах уже не был уверен в том, что возвращение девушки в медицину – хорошая идея: с такими воззрениями, как у нее, будет, пожалуй, трудно снова влиться в общество студентов-медиков! С другой стороны, возможно, сказывается долгое пребывание в общине и влияние Досифея, который, судя по всему, является личностью харизматической, если верить Артему и Сурковой, и, если Настасья окажется предоставлена самой себе, и «отец» перестанет довлеть над ней, может, все вернется на круги своя?

– Ладно, – сказал он, решив, что дальнейшая беседа с девушкой будет тратой времени. – Пойду, пожалуй, навещу Досифея… Как его найти?

– Идите к храму, а там спросите кого-нибудь и вас к нему проводят!

Церковь была видна в общине с любой точки. У входа никого не оказалось, и он вошел. Внутри находилась лишь одна пожилая женщина – она занималась уборкой. При виде Мономаха она разогнула спину и подошла.

– Вы доктор, да?

Похоже, слухи здесь распространяются со скоростью света, и каждая собака в общине знает его в лицо!

– Точно, – ответил он. – Досифей на месте?

– Отец Досифей, – мягко поправила его женщина.

– Может, вам он и отец, а мой дома, вместе с моей матерью.

Мономах и сам не понимал, почему так резко ответил той, кого даже не знал: видимо, раздражение и злость на лжесвященника выплескивались наружу помимо его воли. Женщина даже отступила на пару шагов, удивленно глядя на него – она не ожидала такой реакции.

– Где Досифей? – повторил Мономах, не собираясь извиняться: если у этих людей такая овечья покорность и желание исполнять прихоти мошенника, пусть так и будет, и не ему, Мономаху, менять их мировоззрение!

– Он… в ризнице, – пробормотала женщина. – Но он сейчас не принимает, у него посетитель… Уже часа два!

– Ничего, – бросил Мономах, направляясь к боковой двери, расположенной за алтарем, на котором стояла огромная статуя ангела со сложенными крыльями, – меня он примет!

Женщина потопталась на месте несколько секунд, а потом быстро зашагала к выходу.

Подойдя к двери, он толкнул ее – не поддалась. Значит, Досифей заперся там с кем-то, не желая, чтобы их беспокоили? Тогда Мономах постучал – громко и настойчиво – ноль реакции. Обернувшись, он принялся искать глазами уборщицу, но она, видимо, сочла за лучшее покинуть церковь – возможно, побежала за помощью. Ну и ладно! Он снова принялся стучать – вернее, колотить открытой ладонью в полотно тяжелой дубовой двери, но ответа не получил. Не услышал он и никаких звуков с другой стороны двери, и вот это уже было странно. Если Досифей находился внутри, да еще и не один, он бы как-то обозначил свое присутствие, а не затихарился в надежде, что посетитель ретируется! Наоборот, скорее всего он выскочил бы и наорал на любого, кто рискнул побеспокоить его, в то время как он приказал этого не делать. О том, чтобы взломать дверь, не могло быть и речи – для этого потребовался бы таран!

– Эй! – решил рискнуть Мономах, заорав во всю силу своих легких. – Досифей, открывайте немедленно, иначе вся ваша община вымрет от тяжелого инфекционного заболевания – в ваших интересах впустить меня!

Он всем телом навалился на дверь, и неожиданно она поддалась, и Мономах буквально влетел в небольшую, богато обставленную комнату, являвшуюся одновременно ризницей и, видимо, рабочим кабинетом Досифея. Однако самого «батюшки» он не увидел, так как едва не налетел на того, кто его впустил. Перед большим резным столом, на котором горделиво разместился антикварный письменный прибор из бронзы, стояла высокая фигура в толстовке с капюшоном, почти полностью скрывавшим лицо. Но не это заставило слова Мономаха застрять в горле, а то, что торчало с другой стороны стола – человеческая нога в дорогом кожаном, начищенном до яркого блеска ботинке!

Мономах попятился, упершись спиной в полотно двери. Высокий человек снял капюшон, и ноги Мономаха внезапно стали ватными, словно в них не было костей.

– Ну, здравствуй, братишка! – сказал мужчина и шагнул вперед.

– Олег… Как?!

– Давай-ка валить отсюда, я позже все тебе расскажу!

– Валить? Ты что, убил…

– Глупости! Но если сюда войдут, то непременно так и подумают, поэтому, как я уже сказал – давай делать ноги, да поскорее!

Мономах развернулся было к двери, но Олег, а это и в самом деле был он, потянул его за рукав в противоположную сторону, к книжному шкафу, заполненному красочными брошюрами и книгами с глянцевым обложками с изображениями ангелов в разных позах и одеждах. Нажав на одну из полок, Олег немного отступил. К изумлению Мономаха, одно отделение шкафа отодвинулось в сторону, открыв проход высотой в человеческий рост.

– Ух ты! – пробормотал он. – Так вот почему никто никогда не знает, на месте ли Досифей!

– Ты еще ничего не видел! – криво усмехнулся старший брат и, включив фонарик, который достал из заднего кармана джинсов, вошел в темное помещение, знаком пригласив Мономаха следовать за собой.

– Это что, тоннель? – спросил Мономах, следуя за братом сначала вниз по приставной лестнице, а потом – по длинной кишке с земляными стенами. – Досифей вырыл для себя подземный ход?

– Ага! – отозвался Олег, и его голос гулко отозвался эхом, отраженным от стен и низко нависающего потолка. – Думаю, чтобы создать видимость постоянного присутствия в общине: он заходит в ризницу, запирается, предварительно потребовав не беспокоить его, и все думают, что он внутри, предается размышлениям и молится. А на самом деле он мог покидать церковь и возвращаться, когда вздумается. Кстати, не было времени, а то я бы тебе показал, что вместе с церковными облачениями в его платяном шкафу хранится вполне себе светская одежонка… В этом не было бы ничего предосудительного, кстати, если бы он не дурил окружающих.

– Постой, Олег, так это не ты Досифея… ну, того?

– Да нет, конечно, но давай отложим разговор до того момента, пока не окажемся в безопасности, лады?

Оставшийся путь братья проделали молча. Внезапно Мономах зажмурился: в глаза ему хлынул поток яркого света – Олег открыл одному ему видимую дверь наружу. Оказавшись на поверхности, Мономах огляделся.