Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

– Наши девчонки тоже на Лесной прописались, только в Жельцах! – медленно проговорила Алла.

– Вы… вы хотите сказать, что ребята могли не обратить внимания на разницу в адресах? – пробормотал Антон, скребя чисто выбритый подбородок: Алла не уставала удивляться тому, как тщательно Шеин следит за своим внешним видом. – Им втюхали квартиры в бараках в Мурино и Жельцах вместо обещанной жилплощади в Приморском районе?

– Именно!

– Смею предположить, – вмешалась Алла, – что им показывали совсем другое жилье – там, где и договаривались. С Арсением произошло вот что. «Мать» предложила ему пожить в съемной квартире, пока оформляются документы по сделке…

– Парень что, дурачок? – перебил Белкин. – Он мог проживать в собственном жилье, пока не получит ключи от нового!

– Как пояснил Пегов, у Арсения имелись определенные гм… особенности. Короче говоря, он был не семи пядей во лбу, понятно? Парнишка переехал, только вот через некоторое время выяснилось, что хозяйка получила деньги всего за один месяц. В реальности же Дмитриев оказался прописан в бараке в Мурино! Может, и с остальными случилось то же самое?

– Ну, допустим, у Арсения не хватало извилин, но как насчет остальных? – недоверчиво покачал головой Шеин.

– А что насчет остальных? – развел руками Ахметов. – Их же всю жизнь опекали, оберегали от внешних воздействий, не давали принимать самостоятельных решений! К примеру, сдается мне, что с Ладогиной не пришлось возиться: ее достаточно было напоить да и отвезти за город. А там – как в песне: «А поутру они проснулись…» Кстати, ты ведь искал Дмитриева и его соседа по квартире? Что нарыл?

– По Арсению, к сожалению, по нулям, – вздохнул Антон. – Проверил больницы и разослал ориентировки по всем неопознанным трупам пацанов его возраста, но пока – глухо. А вот про Анатолия Курова удалось выяснить – я, кстати, узнал о нем только от вас, Алла Гурьевна, когда вы позвонили после встречи с пропавшим Пеговым! Времени было мало, но много и не требовалось: он мертв.

– О как!

– Погиб в пьяной драке, виновные не найдены.

– А откуда известно, что именно в драке? – поинтересовался Белкин.

– Местные бомжи все видели. Не, там и в самом деле драка была, придраться не к чему!

– Удобный клиент для черных риелторов!

– И не говори… Как и Ладогина. Только вот Субботина и Дмитриев не вели асоциальный образ жизни, а все одно попали в переплет!

– Что ж, давайте пофантазируем, – задумчиво произнесла Алла, грызя карандаш – привычка, хорошо известная ее коллегам: карандаши долго не выживали в стаканчике для письменных принадлежностей, потому что старший следователь по особо важным делам в прошлой жизни, очевидно, была родственницей какого-нибудь бобра! – Что мы имеем? Две пары выпускников детского дома заселяются в новенькие, большие и, замечу, дорогие квартиры в престижном районе с отличной инфраструктурой – просто мечта! Только вот есть одна странность: ребят отчего-то распределяют таким образом, чтобы они ни в коем случае не смогли ужиться вместе – тихого, недалекого Арсения Дмитриева селят с буйным выпивохой Анатолием Куровым, а целеустремленную Дарью Субботину – с развеселой Марией Ладогиной, с которой они в детдоме не ладили!

– Получается, специально создают ситуацию, при которой они с удовольствием разошлись бы, как в море корабли, буде такое предложено! – вставил Антон.

– Точно, – подтвердила Алла. – И тут как из-под земли появляются давно потерянные родственники, «мать» одного воспитанника и «сестра» другого. Сначала они обхаживают новообретенных «сына» и «сестрицу», выслушивают их жалобы на жизнь, а потом начинают обрабатывать на предмет расселения. Ребята «переезжают» к мнимым родственникам, а через несколько дней, когда сделка пройдет, остаются на улице – вернее, в бараке, непригодном для жилья!

– И ведь сделка действительно проходит, – заметил Дамир. – Только вот квартиру получает сначала подставное лицо, которое тут же перепродает ее честному, ничего не подозревающему покупателю, с которого, как говорится, взятки гладки!

Алла молча подтвердила его слова и продолжила:

– Пока, к сожалению, мы можем только строить догадки, точно лишь одно: никто не собирался выполнять условия сделки с бывшими воспитанниками детдома. Субботина, Ладогина и Куров оказались на кладбище. Дмитриева, вероятнее всего, мы тоже живым не найдем!

– Что касается Дарьи и Марии, их точно убили преднамеренно, – сказал Белкин, – но Куров-то погиб в пьяной потасовке!

– Ну, это еще неизвестно – драку можно и спровоцировать! – возразил Антон. – Есть и другая возможность. Дарья отказалась продавать квартиру в последний момент, так как ожидала деньги из другого источника. Мария, возможно, отправилась искать правду и тем самым подписала себе смертный приговор. А Курову, может, было все до лампочки – было бы бухло да собутыльники! Он привлекался по малолетке, даже посидеть довелось, правда недолго, и потом он вернулся в тот же детский дом – вряд ли такой человек пошел бы по инстанциям, пытаясь доказать, что его надули!

– Вы оба можете быть правы, – примирительно сказала Алла. – Только вот я очень сомневаюсь, что аферу проворачивают две тетки, нотариус и риелтор. Наверняка есть кто-то еще, кто-то, облеченный властью и со связями!

– Алла Гурьевна, а ведь я, между прочим, не закончил! – неожиданно снова заговорил Дамир.

– Правда? – удивилась она. – Но вчера вы мне…

– Да-да, я вам не рассказал, потому что еще не был уверен, но сейчас, особенно после всего вышесказанного… Короче, узнав, что жертвы получили квартиры в новостройках Приморского района, я спросил себя, кто там распределяет квартиры нуждающимся?

– Видимо, глава администрации Приморского района? – предположила Алла.

– И звать его Егор Геннадьевич Алехин. Интересная, доложу я вам, личность!

– Чем же он так занимателен? – поинтересовался Белкин.

– Изучая его биографию, я наткнулся на статью журналиста Игоря Зорина. Лет десять-двенадцать назад Алехин занял высокий пост в Комитете по земельным ресурсам и землеустройству Краснодарского края – он, кстати, оттуда родом. И вот этот самый Зорин, проводя журналистское расследование, вскрыл интересные факты: Алехин, хитрый жук, раздавал сельскохозяйственные участки своим приятелям, якобы под фермерские хозяйства, после чего те благополучно сдавали земельку в аренду государству за два-три миллиона. Сами понимаете, что с каждой такой сделки наш делец получал приятный процентик!

– И что, его не закрыли? – изумился Белкин.

– Нет! Журналист добыл много доказательного материала, однако он оказался невостребованным: прокуратура даже дело не возбудила. Конечно, для вида пришлось «провести прокурорскую проверку», однако сговор «доказать не удалось». Зорина, между прочим, уволили, и дальнейшие его следы теряются. Алехин тоже на некоторое время пропал со сцены – видимо, погрузился в глубокие воды политики, а потом вдруг вынырнул в нашей Северной Пальмире и сразу пошел в гору. За пару лет он сделал головокружительную карьеру – сначала в Ленобласти, а позже стал главой администрации Приморского района.

– Хочешь сказать, что ворюга однажды – ворюга всегда?

– Это еще не все. Поняв, что по меньшей мере четыре воспитанника детдома по странному стечению обстоятельств получили элитное жилье в Приморском районе, я решил проверить застройщиков. Удивительное дело – несмотря на то что дома расположены далеко друг от друга, застройщик оказался одним и тем же – строительная компания «Небоскреб».

– Что-то я о таких не слыхал! – подал голос Шеин.

– А они здесь недавно, а раньше строили – угадайте где?

– В Краснодарском крае! – выпалил Белкин, страшно довольный собственной проницательностью.

– Точняк! В совет директоров этой фирмы входит некий Георгий Прохоров. Имя показалось мне знакомым, и я снова вернулся к статье журналиста Зорина. Там, среди прочих имен, приведенных в качестве доказательства бурной деятельности Алехина, была и фамилия Прохорова.

– Ну ты молоток! – с уважением покачал головой Антон. – Надо же, куда копнул! Выходит, этот Прохоров – приятель Алехина? Значит, они снова решили заняться распилом государственных денег, выделяемых на сиротское жилье?

– А я-то все думал, с какого перепугу квартирки такие дорогущие ребятам достались! – пробормотал Белкин. – Это же отличный план: государство выделяет бабки на жилье для детдомовцев, им «отдают» классные хаты в новостройках – насколько я понимаю, ограничения на метраж нет, главное, чтоб не менее тридцати пяти метров на нос?

– Верно, – подтвердила Алла. – Однако, если бы цена оказалась слишком высокой, это могло показаться подозрительным, поэтому воспитанников поселили по двое – так легче объяснить большую площадь. Зато такую квартиру можно дорого продать! Когда жилье приобретается государством, оно оценивается по кадастровой стоимости, а не по рыночной, однако при перепродаже квадратных метров другим владельцам цена уже совсем другая!

– Таким образом, квартиры продаются дважды – просто золотая жила! – закивал Дамир. – И схема отличная: быстрое получение жилья, появление пропавших «родственников», незаконная приватизация через полгода вместо положенных пяти лет, с последующей продажей…

– Самое трудное – избавляться от обманутых воспитанников, – перебила опера Алла. – Думаю, выбираются они с таким расчетом, чтобы у них либо не было живых родных, либо они не горели желанием общаться и жили подальше, как сестра Дарьи Субботиной, – в этом случае ребятам не к кому отправиться за помощью. Надеялись на то, что, даже если кто-то и посоветует им обратиться в полицию или прокуратуру, то всерьез молодняк из детдома никто не воспримет – вот как депутат Сидихин. Да, он пожалел Арсения, даже денег дал на съемное жилье, но и он счел, что тот добровольно продал свою долю в квартире, а значит, поздно, как говорится, пить боржоми… Ладогину и Курова и вовсе никто не стал бы слушать: одна подбухивает и гуляет, второй бухает и буянит – кому захочется с ними валандаться! Так что, полагаю, убивать никого не планировалось, только вот сначала план дал сбой из-за Пегова, который решил помочь бывшему приятелю Дмитриеву, а потом из-за Субботиной, отказавшейся продавать. И снова на их пути встал Леонид, которого потребовалось срочно убирать, так как он был близок с депутатом Сидихиным и мог, в конце концов, убедить его разобраться в ситуации!

– Не понимаю, – проговорил Белкин, почесывая коротко стриженный белобрысый затылок, – детдомовцев много, а государственных денег – мало…

– Совершенно верно! – согласилась Алла. – Поэтому большинство выпускников и сидят без жилья, годами стоя в очереди, – на всех не хватает! Вместо, скажем, тысячи человек, которые могли бы получить дешевенькие квадратные метры, десяток получал дорогие.

– Да уж, «повезло»! – вздохнул Антон. – А потом они оставались на улице, причем по собственной же вине, добровольно соглашаясь на сделку!

– Мне кажется, они потому и не обращались за официальной помощью, – продолжала размышлять вслух Алла. – Наверняка их предупреждали, что приватизация государственного жилья не является законной, но можно все проделать по-тихому, так, что комар носа не подточит!

– Для этого им бы потребовался свой человек в бюро регистрации недвижимости, – сказал Дамир. – Нужно его отыскать!

– Правильно, – согласилась Алла. – Сомневаюсь, что жертв аферы всего четверо: наверняка куда больше, иначе не стоило и затеваться! Но мы забываем об одном очень важном звене в этой преступной цепочке. Кто у нас знает все о выпускниках детского дома, об их родственниках и обстоятельствах попадания в учреждение? Кто имеет доступ к их медицинским картам и мог знать, что у Ладогиной, к примеру, больное сердце? И о том, что она и Куров склонны к алкоголизму? А также о том, что они не уживутся с Субботиной и Дмитриевым?

– Сотрудники учреждения! – выпалил Белкин.

– Снова верно! А кто непосредственно состоит в контакте с теми, кто распределяет жилфонд? Кто дает рекомендации?

– Директор!

– Молодец, Александр!

– А он что, тоже из Краснодарского края родом?

– Нет, он местный, – вздохнул Дамир. – Тут никакой связи не прослеживается!

– Не расстраивайтесь, Александр, – улыбнулась Алла. – Связь ведь не обязательно должна быть такой же, как у Прохорова и Алехина: они могли найти человека, готового помогать за проценты от сделок, и этим человеком вполне может быть уже знакомый нам господин Прошин… Только вот это еще требуется доказать!

– Господи, у них даже фамилии похожи – Прохоров, Прошин… – отметил Антон. – Надеюсь, и сроки окажутся соразмерными!

– А вот для этого придется как следует потопать! – подытожила Алла. – И нужно обязательно выяснить, кто из детдомовцев еще получил квартиры без проблем и в том же Приморском районе, причем сделать это мы должны быстро – вдруг кого-то еще удастся спасти? Если же нет, мы получим трупы и истории, схожие с историями наших четверых бедолаг!

* * *

Мономах примчался в больницу так быстро, как только смог, и сразу рванул в палату, где разместили Горина.

– Жив я, жив! – крикнул адвокат, едва Мономах распахнул дверь, не стуча. – Не надо суеты, Владимир Всеволодович, мне просто невероятно повезло!

Горин выглядел неважнецки: под глазами два огромных синяка, переносица распухла (что, собственно, и объясняло налившиеся глаза), но в остальном, если не считать руки в бандаже, он, казалось, не пострадал.

– Как это произошло? – взволнованно спросил Мономах. – Как вас угораздило?!

– Я совершенно ни при чем, Владимир Всеволодович! – скривился Горин и тут же поморщился – на этот раз от боли, вызванной слишком активной мимикой. – Вы не представляете себе, как я осторожен: перехожу улицу только на зеленый свет и так далее, но есть, поверьте, ситуации, когда от нас ничего не зависит! Такая вот ситуация и произошла со мной буквально рядом с домом. Я, как обычно, оставил свое авто на подземной стоянке и пошел к себе. Там идти-то метров двести, да и время было не такое уж позднее, начало десятого. Иду себе и вдруг – слышу торопливые шаги за спиной и чувство, что идет, а скорее бежит, не один человек. Обернулся я, а там два молодых мужика в толстовках с капюшонами, и они явно нацелились на меня. Ну, я головой повертел, прикидывая, куда бежать, но везде открытое пространство, а народу, как назло, никого! В общем, понял я, что с моей «крейсерской» скоростью вряд ли сумею оторваться, и решил, что попытаюсь договориться – в конце концов, им же что-то от меня надо – так я отдам все деньги, что имею при себе! Но они даже рта мне раскрыть не дали: один замахнулся и двинул сразу в нос – удар был, скажу я вам, боксерский, он меня сразу на асфальт свалил. Когда звезды перед глазами рассеялись, я заметил, что второй достает из-за спины биту. И тут я понял, что им ничего не нужно, кроме моей смерти, понимаете? Вы когда-нибудь испытывали чувство, что ваша жизнь окончена, Владимир Всеволодович?

Мономах покачал головой.

Он, конечно же, лгал: несколько раз он оказывался в обстоятельствах, угрожающих жизни, но обсуждать это с адвокатом сейчас не представлялось ему хорошей идеей.

– Знаете, я всегда философски относился к собственному возрасту и к старению, – продолжал Горин, и речь его была быстрой и сбивчивой, словно ему хотелось сказать так много, а времени не хватало: Мономах понимал, что это, скорее всего, отсроченные последствия пережитого стресса. – Я же понимаю, что старость – дело житейское, и никого она не минует, независимо от того, пробегаешь ты десять километров каждое утро или нет! Но вчера… вчера я впервые по-настоящему пожалел, что мне не сорок и даже не пятьдесят!

– Как же вам удалось спастись, Борис Ильич?

– Господь уберег, не иначе! Вы верите в Бога, Владимир Всеволодович?

– Э-э…

– Неважно, я тоже – не слишком верил… До вчерашнего вечера. Когда я уже мысленно попрощался с жизнью, которую, надо сказать, ценю, послышался оглушительный рев. Оказалось, одна юная дама поблизости выгуливала своих бурбулей… Вы когда-нибудь видели бурбулей?

Мономах видел: эти собаки размером с крупного пони.

– Теперь это моя любимая порода! – удовлетворенно крякнул адвокат. – Если бы не эти милые песики и моя молодая спасительница, мы бы сейчас с вами не разговаривали… Надо будет прислать ей букет цветов, когда выйду отсюда, только вот я не знаю адреса… Правда, она оставалась с полицейскими – как думаете, в протоколе должен быть ее адрес?

Мономах молча кивнул: пусть старик выговорится, ведь ему необходимо снять напряжение, чтобы вновь ощутить себя живым – обычное дело для человека, чудом избежавшего гибели!

Когда наконец его словесный поток иссяк, Мономах задал интересующий его вопрос:

– Борис Ильич, вы полагаете, нападение – не случайность?

– А вы считаете иначе? – возмутился Горин. – Думаете, Тамара на такое неспособна?

– С чего бы ей вредить вам? Ну, захотели вы видеть Капитана – она вам предоставила его «заместителя»… Нет, вы должны были сделать нечто, испугавшее ее и заставившее срочно принимать меры. Что вы натворили, Борис Ильич?

Адвокат поцокал языком.

– Ох, Владимир Всеволодович, ничего-то от вас не скроется: я действительно кое-что предпринял!

– А именно?

– Наведался в клинику Скворцова-Степанова.

– Зачем?

– За тем же, за чем мы ходили к милому доктору Курпатову: хотел узнать, каким таким макаром племяннице Аркаши удалось заполучить справку о несуществующем Альцгеймере!

– Господи, неужели вы всерьез рассчитывали, что вам скажут правду?!

– Владимир Всеволодович, не волнуйтесь, я не самый легковерный человек, поэтому на многое не рассчитывал – скорее на реакцию, нежели на откровенность. Однако все оказалось гораздо проще, и я узнал все, что хотел!

– И что же вы такое узнали?

– Хорошо, что вам пришла в голову светлая мысль распечатать копию фальшивой справки из истории болезни Аркадия – в противном случае я не узнал бы фамилию врача, выписавшего этот фуфел![28]28
  Фуфел – на жаргоне антикваров и нумизматов означает подделку.


[Закрыть]

– Неужто доктор с такой фамилией действительно работает в «Скворечнике»?

– Поправочка: он там работал, но несколько месяцев назад его выперли за систематическое пьянство!

– Надо же… Значит, вы не сумели с ним поговорить?

– Почему же, еще как сумел! В отделе кадров мне дали адрес, и я навестил доктора на дому. Захватил с собой бутылку водочки – чтобы, так сказать, направить беседу в нужное русло. Очень кстати пришлась, между прочим! Этот Эдуард Шохин совсем опустился, сейчас трудно себе представить, что еще полгода назад он врачевал души, не побоюсь высокопарного выражения. Живет один, в квартире бардак…

– Так он признался?

– Сначала отнекивался, говорил, что знать не знает никакую Тамару Челищеву и никакого Аркадия Рукояткина. Впрочем, насчет последнего он не врал, ведь наш эскулап в глаза не видел Аркашу! Не знаю, как Тамара отыскала его, но ей это удалось. Шохину требовались только личные данные «пациента», и он прямо при Тамаре состряпал справочку о том, что Аркадий Андреевич Рукояткин страдает болезнью Альцгеймера в тяжелой форме.

– Но раз он больше не работает в психушке, как же печать?

– Да ничего сверхъестественного – просто прихватил с собой бланки с печатями перед уходом. Сдается мне, Тамара не единственная клиентка Шохина, ведь на что-то же он пьет!

– Получается, она узнала о вашем визите к бывшему психиатру? – пробормотал Мономах.

– Может, он сам ей позвонил, – пожал плечами адвокат и поморщился: каждое движение причиняло адскую боль. – Вдруг прикинул, что Тамара ему еще бабок отвалит? Или испугался, что разболтал мне под водочку всю правду, а ведь это – статья о подделке документов! А если как следует помозговать, то можно и еще парочку статей привязать… Кстати, насчет нападения: на моем доме и на всех соседних есть камеры наружного наблюдения.

– Вы считаете, они могли все заснять? Тогда полиция…

– Погодите, Владимир Всеволодович, надо все тщательно обдумать: один раз дело Аркадия уже замотали, я не хочу, чтобы это случилось снова!

– Не случится.

– Откуда такая уверенность?

– Есть человек, который обязательно во всем разберется. Я позвоню ей прямо сейчас.

– Ей?

– Сможете повторить все, что только что рассказали мне?

* * *

Алла начала с того, что добилась проверки государственного бюро регистрации недвижимости. Предстояло распутать длинную цепочку, и она решила копнуть с самого низа, руководствуясь общепринятой истиной: потряси нижние ветки, посыплются крупные яблоки с верхних.

Алла и ее группа решили, что без своего человечка в ГБР преступное сообщество, взявшее в оборот бывших детдомовцев, функционировать не могло, ведь приватизация государственного жилья, выделенного воспитанникам, осуществлялась в нарушение всех правил! А значит, этот самый человечек, узнав о проверке, струхнет и, скорее всего, поставит в известность тех, с кем он непосредственно связан. Таким образом, поднимается волна, которая, если повезет, снесет всех злодеев до самой верхушки.

Но концов у этой истории много, и тянуть только за один означает тратить драгоценное время. Поэтому Дамир отправился с проверкой в детский дом.

За несколько дней ему удалось собрать сведения о десятке бывших воспитанников, получивших на двоих хорошие квартиры в престижном районе, еще шестерым выделили квадратные метры аж на троих!

Белкин занимался поиском этих людей по местам новой и старой прописки, а Ахметову предстояло задавать директору вопросы именно об этих шестнадцати.

Директор, в чьем непосредственном участии в аферах члены группы уже не сомневались, просто обязан был заволноваться и начать действовать!

Алла собиралась ехать в больницу на следующий день, чтобы поговорить с Мономахом, однако доктор позвонил сам и попросил Аллу приехать, утверждая, что его дело – вопрос жизни и смерти.

Обычно он не страдал приступами драматизма, поэтому она поняла, что ситуация и в самом деле серьезная, и решила не откладывать визит в долгий ящик.

Алла уже застегивала плащ, с удовлетворением отмечая, что он стал свободнее в области филейной части (Марина говорила, что все дело в регулярном сексе, который помогает сбросить вес не хуже тренажерного зала), когда зазвонил телефон у нее на столе.

– Алла Гурьевна, это Саблин! – раздался в трубке возбужденный голос.

– Что-то случилось, Георгий Романович? – поинтересовалась она, тщетно пытаясь скрыть раздражение: общение с адвокатом в прошлый раз оказалось не слишком приятным, и его высокомерные манеры и интонации всезнайки, выработанные не только годами работы в юриспруденции, но и короной, приобретенной за время участия в телешоу, отталкивали ее.

Тем не менее в этот раз в голосе Саблина звучала только тревога и что-то еще, похожее на азарт.

– Случилось, Алла Гурьевна, случилось! – подтвердил Саблин-старший. – Дело в том, что я решил вам немного подсобить…

«О нет, только не это!» – взмолилась про себя Алла: она слишком хорошо знала, какие казусы случаются, когда кто-то пытается «помочь» следствию! Ясное дело, папаша землю роет, пытаясь оправдать сына.

Алла и сама не верила в виновность Романа Саблина, однако он скрывался, вместо того чтобы прийти к ней и все чистосердечно рассказать, а его отец намеренно уничтожил улики, а это серьезное преступление!

– Алло, вы меня слушаете? – встревожился Саблин.

– Разумеется, – подавила вздох Алла.

– Так вот, – продолжал он, – я, кажется, нашел убийцу девчонки!

– Что?

– Ну, Дарьи этой… Субботиной, кажется?

– Погодите, Георгий Романович, что значит – вы нашли убийцу?!

– Ну, не то чтобы прям нашел…

– Может, по порядку расскажете?

– Хорошо. Короче, я начал искать людей в нашем поселке, которые видели чужих в тот день, когда убили Дарью, и когда мой сын… Вы же понимаете, что наше сообщество весьма ограниченно, и незнакомцы редко забредают сюда просто так?

– Конечно, продолжайте!

– Я опросил всех, включая персонал автозаправки на въезде в Сосновую Горку, – никто ничего не видел. Кроме продавщицы из нашего мини-маркета: она заметила чужака, который набрал целую тележку дорогих продуктов!

– Ну, Георгий Романович, что тут удивительного? В Сосновой Горке, слава богу, живут люди небедные!

– Да вы послушайте, Алла Гурьевна, послушайте! Во-первых, мужик колоритный, его трудно не заметить: почти два метра ростом, ряха – что твой баскетбольный мяч, жмени – размером с ковш экскаватора!

Алла напряглась и присела в свое кресло: похоже, адвокат не зря топтал землю. Ее коллеги тоже опрашивали жителей поселка, но с ними, понятное дело, народ не откровенничал – особенно те, кто не жил в Сосновой Горке, а только работал. Эти люди, живущие исключительно за счет ее обитателей, не склонны доверять представителям власти, зато «своему» они все расскажут!

– Во-вторых, – продолжил вещать Саблин, – вы правы, что мы тоже часто наполняем тележки доверху, но этот чувак покупал только одно – дорогой алкоголь. Очень дорогой! Сами посудите: если это был чей-то гость, почему он покупал только спиртное? Почему зашел в этот магазин, а не привез из города, ведь там выбор больше, а цены ниже! Кроме того, ну не похож он был на богатого человека, понимаете? Вел себя так, словно пытался что-то доказать продавщице – согласитесь, странно!

Алла не стала спорить.

– Ну и самое главное, Алла Гурьевна! – Саблин уже почти орал, не замечая этого, и Алле даже пришлось отставить руку с трубкой подальше, чтобы не оглохнуть. – Главное – он расплачивался наликом! Ну кто в наши дни так делает, Алла Гурьевна? Особенно если покупка большая? А этот тип, он просто вытащил из заднего кармана толстую «котлету» и отслюнявил несколько пятитысячных купюр! Продавщица даже записала номера после того, как покупатель ушел…

– И что, продавщица может описать этого человека и его машину?

– Да лучше, Алла Гурьевна, лучше! Она отдала мне запись с камеры наружного наблюдения!

– Отдала?

– Ну, не даром, само собой, но какое это имеет значение? Главное, у нас есть его морда и авто с номерами прямо в объектив!

– Отличная новость, Георгий Романович! – искренне похвалила адвоката Алла и тут ее осенило: – Вы сказали, продавщица записала номера купюр, так?

– Верно.

– Зачем она это сделала?

– В нашем магазине нет валидатора – ну, потому что никто не платит наличными, вы понимаете. Способ оплаты мужиком покупок показался странным, и она подумала, надо бы проверить их потом – вдруг фальшивые…

– Когда ваша жена собирала деньги для Дарьи, она получала их в банкомате?

– Нет, конечно, – это же опасно! Она пошла в банк. Вы к чему клоните, Алла Гу… Погодите, вы думаете…

– Именно так я и думаю, Георгий Романович: возможно, эти деньги – из сумки, которую ваша жена отдала жертве! Если бы она получала деньги в банкомате, нам вряд ли удалось бы установить индивидуальные номера купюр, но вы говорите, она пошла в банк, а там все учтено!

– Я еще не далеко отъехал: прямо сейчас вернусь и попытаюсь заполучить купюры и список с номерами!

– А потом – сразу к нам, хорошо? Заодно передадите мне записи с камер!

* * *

По дороге в больницу Алла набрала Шеина и, не тратя времени на приветствия, сказала:

– Антон, нужно срочно пробить по базе одного человека – может статься, это убийца Субботиной!

– Хорошо, как вернусь…

– Вы где сейчас?

– Еду из больницы.

– Из какой больницы?

– Где Леонид Пегов лежит.

– Что вам от него понадобилось?

– Понимаете, я все гадал, каким образом директор детдома связан с Алехиным и Прохоровым. Понятно же, что связь должна быть, да?

– Ну?

– Так вот, я ломал голову, ломал, и вдруг подумал: а почему бы не показать портрет риелторши, составленный со слов свидетелей, Пегову? Шансов мало, и все же…

– Не томите, Антон, – есть результат?

– Есть, Алла Гурьевна, да еще какой! Пегов признал в тетке жену директора детского дома! Он пару раз видел ее в детдоме, причем она не имела никакого отношения к недвижимости.

– То есть?

– Жена директора работала в органах опеки. Правда, было это лет пять назад – возможно, она ушла из системы.

– Вот это поворот! – обрадовалась Алла. – Значит, не придется больше разыскивать мошенницу!

– Но это еще не конец!

– Не говорите, что вы нашли связь директора с…

– Нашел, Алла Гурьевна, нашел! – перебил Шеин. – Вы не поверите, но эта Ирина Савельева приходится единоутробной сестрой застройщику Прохорову! Савельева она по первому мужу, с которым развелась много лет назад, а вот фамилию менять не стала…

– Значит так, Антон, – сказала Алла, мысленно прикидывая порядок дальнейших действий. – Во-первых, нужно задерживать Савельеву. Пока не допрашивайте, посадите в камеру, пусть поразмышляет, погадает, как много нам известно! Будем надеяться, что Александру удастся отыскать живых свидетелей – тогда и устроим очную ставочку… Потом займетесь предполагаемым убийцей Дарьи, а я, как вернусь, к вам присоединюсь.

– А вы куда направляетесь, Алла Гурьевна? – полюбопытствовал опер.

– Туда, откуда вы едете, Антон.

– Да ну? – удивился он. – Опять по Пегову душу?

– Нет, это по другому делу… Расскажу, когда разберусь!

* * *

Алла слушала Мономаха и его приятеля Горина не перебивая, а в голове у нее бушевал ураган мыслей.

Доктор определенно детектив-самоучка. Мало того, всевозможные преступления и загадки прямо-таки находят его сами! Тысячи, да нет, десятки, сотни тысяч людей каждый день ходят по улицам и не замечают ничего криминального, зато Мономах обладает удивительной способностью нарываться на приключения, даже особо не стараясь! Но, что совершенно необъяснимо, он не просто натыкается на преступление прямо на ровном месте – он расследует его, проявляя редкую изобретательность и недюжинную фантазию. Не имея заветных комитетских «корочек», Мономаху тем не менее удается разговорить свидетелей – к примеру, у него получилось встретиться с Циммерманн, а вот Негойда потерпел фиаско, несмотря на опыт и умение находить подход к людям!

Когда адвокат и Мономах закончили излагать, Алла некоторое время молчала.

В принципе, мужчины предлагали ей почти готовое дело – дело, которое никогда не возникло бы, не реши один беспокойный доктор спасти экзотическую птицу из рук пьянчужки!

Конечно, придется попотеть над доказательной базой, и все же Алла должна радоваться: Мономах преподнес ей преступление на тарелочке с голубой каемочкой. Пришло время и ей выложить ему и адвокату все, что удалось узнать при помощи Негойды, и доказать, что она не зря занимается своей работой.

– То, что вы сумели выяснить за такой короткий срок, достойно уважения, – произнесла она, предварительно прочистив горло.

– Как, вы не станете ругать нас за то, что мы занимаемся не своим делом? – удивленно вытаращился на нее Горин.

– Даже и не подумаю! Единственное, в чем я могу вас упрекнуть, так это в излишней дерзости и презрении к опасности, которая кажется реальной, принимая во внимание место, где нам приходится встречаться!