Текст книги ""Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

Соавторы: Петр Танетов,Виктор Ананишнов,Сергей Шиленко,Евгений Нетт,Сергей Ткачёв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 346 страниц)

– Позволь задать вопрос, – архонт произнес это с такой ледяной вежливостью, что я невольно поежилась.

И все же кивнула, позволяя.

И он спросил:

– Зачем ты полетела на Деран?

Нахмурившись, мрачно сообщила:

– Так я и ответила.

Он помрачнел. Покачал головой отрицательно, словно каким-то своим мыслям, и произнес:

– Ты ответишь, Мелани. Если не так, то иначе.

Несколько секунд Эрих молчал, с какой-то отстраненностью робота или киборга, то есть чего-то механического и лишенного эмоций, глядя мне в глаза… а затем меня сотрясло его вдруг ставшим жутким голосом:

– Зачем ты полетела на Деран?!

Я не просто содрогнулась – казалось весь воздух задрожал, вся почва под ногами, да и весь корабль. Я не знаю, что это было. Я в жизни не думала, что можно вот так сказать, без динамиков, усилителей, стереоаппаратуры, да и прочей херни, многократно усиливающей вибрации звука. Но Эрих действительно заставил все содрогнуться. И вроде мелочь, но что-то этих мелочей набралось уже слишком много.

– Что это было? – спросила осторожно.

Эрих нахмурился, все так же глядя на меня и ища ответ где-то во мне, словно это не он, а я тут себя как-то нестандартно повела.

То есть – это был он. Иначе тоже огляделся бы, пытаясь понять, что произошло.

Пауза.

Взгляд архонта становится почти пугающим, а затем сад сотрясает повторно заданным вопросом:

– Зачем ты полетела на Деран?!

Интуиция, она же чуйка, она же шестое чувство, она же причина, по которой десантнику разрешается валить с поля боя вопреки приказу командира, взвыла похлеще сирены. Воздух еще вибрировал, а сирена внутри меня надрывалась по-полной. И в целом, учитывая реакцию моей интуиции, я могла бы забить даже на слово чести. Потому что живой десантник с подмоченной репутацией и честью, всегда лучше мертвого с честью кристально чистой – и этому нас тоже учили. Видимо специально для вот таких ситуаций, когда появлялись ценности выше чести – жизнь, к примеру.

Вдох-выдох, зарубка где-то в памяти на необходимость разобраться, и честный ответ:

– Как быстро ты узнал, где я?

Молчание, затем меняется взгляд, расслабляются рельефно проступившие мышцы на плечах, менее напряженной становится поза, и Дагрэй мрачно ответил:

– В тот же день.

А хорошо крыса работает. Оперативно, мать ее! Крыса, я не знаю, кто ты, но подыхать, тварь, будешь долго.

– Так, – продолжила разговор с архонтом,– узнал, значит сразу. Но вот прилететь сразу не смог, хотя недалеко лететь было. Не так ли?

У Эриха дернулась щека, взгляд стал стальным, мышцы обозначились снова.

Я же расслабившись, что было не просто в условиях белугой воющей интуиции, поведала об очевидном:

– Ты смог пробиться на Деран только после того, как Я и МОЯ КОМАНДА уничтожили верхушку деранской группировки и ни днем раньше.

И я не спрашивала – просто знала, что это правда.

Эрих промолчал.

Явно бесился, но молчал. Сказать ведь было определенно нечего.

– На Деран лично я хотела уже около года, – продолжила разговор. – Один из моих парней как-то обмолвился, что в те места даже преступное сообщество не суется, а астероидные братства работают с деранской группировкой только через посредников. И я заинтересовалась. Очень. Это было как вызов, очередная невыполнимая миссия. Но шеф сказал категоричное «Нет». Так что мне оставалось только ждать подходящего момента, и заметь – я дождалась.

– И как? – голос Эриха теперь звучал глухо, даже немного устало. – Довольна?

И вот тут была одна маленькая деталь, на которую я обратила внимание не сразу – я ему все честно рассказывать начала. Я и вдруг не свойственная мне честность. Это напрягло, интуиция вообще верещала как истеричка со сломанным ногтем, а я продолжила отвечать.

– Довольна, – и это было правдой. – Это было тяжело. Даже невыносимо. Я не знаю, как и сколько времени буду отмываться от деранской вони, и скольких мозгоправов придется посетить, но я довольна, потому что троих я вытащила. Хотя бы троих. Из сорока девяти…

Мне почему-то очень хотелось сказать и о другом, о главном факторе моего довольства собой – я сделала, мать его, невероятное открытие. Направленные взрывы прорывали густой туман, плотным коконом окутывающий Деран, и позволяли пересылать сообщения, приземляться и улетать не только с территории космопорта, и в целом – я лишила Деран его туманной брони, его главного преимущества. Три жизни спасены – это супер, не спорю, но решена в целом вся деранская проблема – и вот это уже основательное достижение. И теперь деранская группировка доживает свои последние денечки, потому что за них возьмутся. Конкретно и основательно, и всем кто выжил, за преступления придется ответить по закону.

– Это не всё, – вдруг произнес Эрих. – Ты не договорила.

Посмотрела на него, и вдруг ощутила, как волоски поднимаются на затылке.

Жуткое очень ощущение, но еще более жутко становится от того, что я не могу понять – откуда это накатывающее чувство ужаса?!

– Продолжай! – требование, вновь заставившее содрогнуться воздух, сад, почву, весь корабль.

И я замечаю то, чего не видела ранее – Эрих напряжен, и настолько выматывается с этим своим вибрирующим голосом, что по виску потекла капля пота. И его взгляд на меня – жесткий, требовательный, абсолютно убежденный в неизбежности моего ответа.

В груди поднимается очередная волна абсолютно ненужной откровенности – сержант Страйк называл это «отрыжкой сыворотки правды»… вынуждена признать, что сходство есть. Потому что в горле ощущение накатывающей тошноты, и ощущение что сейчас реально стошнит… Стошнит правдой.

– Что с твоим голосом? – спросила, растеряв всю свою расслабленность, и сжимая ладони в кулак, чтобы не продолжить говорить то, что не следовало.

– А что ты чувствуешь? – раздраженно спросил Эрих.

Черт, сказала правду:

– Накатывающую паническую атаку.

Дагрэй замер, нахмурился, и переспросил:

– Что?

Ему хорошо было вопросы задавать, а я со своей нервной системой перестала справляться!

– Паническая атака, – прошипела, стараясь взять дыхание под контроль. – Симптомы: Необоснованное чувство страха, нарастающая тревога, затрудненность дыхания, головокружение, ускоренное сердцебиение, тошнота, озноб.

Проговаривая все это, я пыталась перенестись в свое ресурсное место – в класс психологии, где можно было просто сидеть за партой, не опасаясь, что земля под ногами рванет заложенной в ней взрывчаткой, стены класса взорвутся от попавшего снаряда, окружающие начнут подыхать из-за неисправности снаряжения, а болевой шок вгонит в состояние бессознательности в моменте, где помочь себе можешь только ты и никто другой.

– Мелани, – Эрих вдруг улыбнулся, – это последствия применения мною голоса, успокойся.

– Эрих, ты идиот?! – вопрос был задан на грани истерики, поэтому вообще без реверансов и деликатности. – Я из десанта, Эрих, ты реально думаешь, что я могу перепутать паническую атаку с чем-либо иным? Я – десант, чувак, мы психологию с восьми лет изучаем!

И на этом я подскочила. Адское состояние! Жуткое! Невыносимое! Когда все внутри кричит и воет «Опасность», когда хочется сорваться и бежать без оглядки, когда стены давят, а космос давит тем более – и хочется на свободу, туда, где ветер, где спокойно, где безопасно. Но это инстинкты, только инстинкты, ими можно управлять. Нежелательно, конечно, и не особо полезно это, если ты не просто мирный житель, но иногда необходимо. Потому что паническая атака – это не так безобидно, как может показаться на первый взгляд. Она начинается почти незаметно, и паника продолжается от двух, до десяти минут, затем исчезает без следа, и ты думаешь «стресс, нервы, работа», и забиваешь на этот первый звоночек от нервной системы, даже не подозревая, что приступы могут длиться до двенадцати часов, отравляя всю твою жизнь, лишая сна, уничтожая психику. А когда наступает тотальный адище идешь к специалисту, и оно лечится, у кого-то сразу, у кого-то нет, но лечится.

В десанте это не лечат.

Потому что паническая атака это один из защитных механизмов организма. Это то, что в момент опасности может спасти твою жизнь. Это состояние, из которого можно перейти в агрессивный выплеск за секунды. Так что у нас это не лечат – регулируют медикаментозно в случае крайней необходимости и только. Потому что живой псих-десантник, гораздо лучше мертвого и здорового десантника.

– Мелани, – позвал Эрих.

Меня пошатнуло. Ну супер, дело докатилось до предобморочного состояния. Охренеть не встать! Хотя может и к лучшему – именно последний симптом для десантника своеобразное «Стоп». Мы можем осознанно испытывать все симптомы, усиливая свою реакцию в критической ситуации, но потеря сознания это уже серьезно, и смертельно опасно.

– Заткнись! – потребовала, и сделала глубокий вдох.

Задержка дыхания – первый способ. Убирает гипервентиляцию, от которой собственно и может произойти обморок.

Второй – закрыть глаза, чтобы отрешиться от ситуации. Когда ты находишься на падающем корабле, и сигнал к десантированию уже прозвучал, лучше закрыть глаза, потому что зрелище того, как паническая атака накрывает всех, определенно не успокаивает. И не забывать про дыхание, полностью сосредотачиваясь на нем.

Третий – ресурсное место. Резко сев на землю, я представила себе, что нахожусь во все том же классе психологии. Здесь тихо, спокойно, безопасно. Я спокойна.

Рядом пошевелился Эрих – остановила его движением ладони, не открывая глаз. К счастью для него – промолчал и замер. Действительно к счастью для него, потому что иначе… Человек, переключившийся на рефлексы, это страшно. Действительно страшно. Преграды исчезают, голос разума тоже. Я видела как ребята, не способные справиться с панической атакой, рвали пальцами кожаные крепления и прыгали в пустоту, не активируя парашют. Видела, как убивали инструкторов, пытавшихся помешать. Я столько всего видела…

– Дай мне еще минуту, если не хочешь сдохнуть и потерять часть команды твоего крейсера, – тихо сказала Эриху.

– Ммм, такое возможно? – поинтересовался Дагрэй.

– Да, – и я была совершенно серьезна, – если я сейчас не возьму свою психику под контроль, ты получишь психованного десантника в состоянии берсерка. И я из этого состояния не выйду, Эрих, пока не вырублюсь, а вырубить меня будет сложно.

Ответом мне была тишина.

И это хорошо.

Запрокинув голову, я начала последовательно расслаблять мышцы. Голова, шея, плечи, руки, грудь, живот, спина… с ногами как всегда были проблемы. Хочется вскочить и бежать, мышцы не расслабляются, и требуется время, или усилие, или лекарства…

Я не сняла приступ.

Открыла глаза, посмотрела на напряженного архонта, и отчетливо поняла, что самостоятельно не справлюсь.

– Как ты? – поинтересовался Эрих.

– Плохо, – не видела смысла это скрывать. – Очень плохо.

Так если подумать, то объективных причин для этого самого «очень плохо» у меня хватало. После Дерана мне бы на базу – отдохнуть, подлечиться, откатить изменения в психике до нормального уровня. Но вместо этого я здесь! И самое плохое в том, что я не то чтобы сильно горю желанием вернуться на Гаэру, потому что разговор с Багором сейчас не то, что я готова вынести. Как и всю ситуацию. Вот так и сгорают наши специалисты – пропустишь пару «отпусков» и ты сгорел. Выгорел полностью. Всегда считала, что наши медики перестраховываются с этими реабилитационными периодами после заданий, а выходит, что нет.

– Не удивлен, – мрачно произнес Эрих, – на Деран ты полетела зря.

И вот как ему объяснить? Он тайремец, а Тайрем это первый союзник Танарга. И вот если до Танарга дойдет инфа, что нашим спецам после каждого задания необходим реабилитационный период, то викрианский паразит ведает, как они это используют. Могут увеличить срок «задержания по необоснованному подозрению» на год. Кстати, это единственный пункт закона, по которому они задерживают наших – необоснованные подозрения. Потому что для обоснованных никогда оснований нет, наши работают на уровне и следов не оставляют. Так что я промолчала, не став ничего объяснять.

А еще для себя решила, что лучше разборки с Багором, чем возможность реально сойти с ума здесь.

И тут я вспомнила, что сказал Эрих. Нахмурилась, обдумала инфу, и переспросила:

– Голос?

– Да, – ответил архонт таким тоном, словно это все объясняло.

Но оно вообще нихрена не объясняло.

– А что у тебя с голосом? – объяснения все равно требовались, как минимум мне.

Пожав заметно раздавшимися плечами, Эрих произнес:

– Расстегни пуговицу.

И эта хрень повторилась! Жуткая вибрация, паника внутри меня, содрогание всего пространства, и кое-что, что выбило меня полностью – моя рука поднялась, расстегнула верхнюю пуговицу на моей рубашке и опустилась!

На этом моменте должно было включиться в работу мое сознание, объединяя все «мелочи» в одну полноценную и вообще нерадостную картину, но… с психикой у меня определенно были проблемы.

– Чтоб ты сдох! – пожелала архонту.

И резко поднявшись, начала делать приседания.

Потрясенное молчание, и пространство сотрясает очередной приказ:

– Прекрати.

– Чтоб ты сдох дважды! – от всего сердца пожелала я.

И рванула к бассейну.

Но это было не все.

– Вернись! – новый, стремный до жути, наполненный отравляющими тревогой вибрациями приказ.

– Не сдыхай! – потребовала у скотины тайремской. – Сама придушу!

***

Когда появился Тамран, я занималась его самым любимым делом – отжималась. И ничего, что мокрая, и что рубашка на мне тоже мокрая, и что руки дрожат от перенапряжения, и что Эрих стоит рядом. Вообще по барабану на все!

– Что происходит? – осторожно поинтересовался офицер, остановившись шагах в пяти от нас.

Эрих промолчал.

Мне тоже было не до разговоров.

– Мой адмирал, – продолжил Тамран, – вы использовали голос?

И тут у меня возникла мысль по поводу тех отжимающихся офицеров. Поднявшись, я перешла к приседаниям с выпадами, и уточнила:

– Тамран, вы тоже используете эту хрень?

– Нет, миледи, – учтиво ответил офицер, отходя от нас с Эрихом еще на пару шагов. – Подобные способности есть только у представителей семи верховных домов Тайрема, но дар адмирала отличается особой силой.

На этом я перестала выполнять приседания и выпрямилась, сложив руки на груди.

Итак, только что опытным путем мы выяснили, что Эрих Нос-нуждается-в-операции Дагрэй хочет получить свою причину для срочного оперативного вмешательства прямо сейчас!

– Тебе хана! – честно призналась я.

Сражение, в котором твой противник полон сил и спокойствия, а у тебя в активах полная физическая и психическая истощенность, нарушенная координация и слепая агрессия, обречено на поражение с самого своего начала. Но мне было плевать.

В Эриха первым полетел лежак, один из тех, что сейчас бесхозным находился у бассейна, и мне показалось, что у меня проблемы со зрением, потому что предмет мебели пролетел по своей траектории и грохнулся на землю, даже не коснувшись настолько плавно уклонившегося архонта, что это реально выглядело как что-то призрачное и нереальное.

Я охренела. Лежак охренел. Тамран нахмурился. Эрих молча сложил руки на груди, как-то очень выразительно глядя на меня.

А я вдруг вспомнила, что примерно так же, почти нереально, этот сын викрианского паразита, ушел от столкновения на Франциске. И, кажется, это вовсе не было ловкостью, это являлось чем-то совершенно иным и имело вообще другую природу.

Остановило ли это меня? Десант не остановишь!

Следующий лежак полетел в цель, которую не задел первый!

И следующий

И еще один.

Я меняла удары, позиции, направления. Подкидывала лежаки и стулья в воздух, и отправляла в полет ударом ноги, ускоряя скорость полета, но… Эрих уклонялся. Не знаю как. Он все так же стоял, сложив руки на груди и мрачно взирая на меня, а когда в него прилетало очередным предметом мебели, словно растворялся в воздухе, пропуская через себя брошенное мной, и снова обретал нормальные очертания на том же месте.

Минуты через три мебель возле бассейна закончилась.

И теперь я стояла напротив Эриха мокрая уже вовсе не от воды, тяжело дышащая так, что воздух вырывался из раскаленных легких с хрипом, ослабевшая настолько, что все тело дрожало мелкой, противной дрожью полного истощения первой степени. Впрочем, я же из десанта, у нас существуют еще вторая, третья, четвертая и так до двадцатой степени истощения. Короче, нет у нас физического истощения. Не существует как такового. «Устал? Упал – отжался десять раз» – стандартная реакция сержанта на нытье об усталости. Так что я знала, что еще продержусь.

А вот чего я не знала, так это того, что нервы сдадут у Эриха.

– Спать! – разъяренно произнес он.

Только забылся немного, и опять использовал эти гребанные вибрации.

– Что б ты сдох! – уже даже не помню, в который раз пожелала я.

И все! У меня сорвало крышу полностью! Избыточное содержание кортизола в крови существенно усиливает возможности и ускоряет реакции. И это плюс, но с ним вместе идет и существенный минус – повышение агрессии до ненормального уровня. И чувствуя, почти физически ощущая, как сужается зрачок, фокусируя зрение на конкретной цели, я поняла, что могу убить Эриха. Здесь и сейчас просто тупо убить, потому что я себя уже практически не контролировала.

Но убить Эриха?

Я представила себе его мертвое тело, его кровь, его смерть…

И едва дыша, я прошептала то, что потрясло даже меня:

– Я не хочу тебя убивать…

Он помрачнел и собирался что-то сказать, но я бы уже не услышала – все, барьеры разума рушились, аномальная агрессия, вместе с запредельной скоростью и силой, обрушились на меня адским желанием убивать… а я не хотела ничьей смерти. Особенно смерти Эриха…

И рванула прочь.

Быстро.

Очень быстро!

Настолько быстро, что воздух проносился мимо со свистом, деревья мелькали смазанной картинкой, а первый встречный офицер улетел на обочину со сломанным носом. Жаль, это был не нос Эриха.

И вторым был не Эрих.

И третьим.

А потом все стало ирреальным, странным, жутким. До такого состояния я не доходила еще никогда. Даже не подозревала, что подобное возможно. Жажда убийства стала почти невыносимой, но я все равно пыталась не убивать. Бить, но не убивать. А потом отключилась и эта функция сознания, я вообще перестала что-либо чувствовать, кроме агрессии.

Что-то с хрустом и неприятным треском ломалось, что-то взорвалось, что-то грохнуло так, что я почти оглохла. Но только почти, потому что рефлексы брали свое, несмотря на боль, усталость, шок.

Отдаленно я слышала крики, скрежет металла, выстрелы… и все это было словно не со мной.

И вдруг у меня что-то отняли вообще без усилий, и холод стали сменился теплыми прикосновениями. Нежные объятия, и я, запрокинув голову, замираю не в силах даже вдохнуть. Темный взгляд серо-стальных глаз, безупречно красивых, всепоглощающих, таких любящих отзывается где-то в сердце странным теплом… И желание сопротивляться тает, как мороженное на раскаленной сковороде.

На секунду…

Всего на одну гребаную секунду, а после все сменяется беспощадной яростью, которая требует высвобождения прямо сейчас, в данную секунду, немедленно!

Удар в незащищенный живот сбил бы с ног любого, но архонт Дагрэй лишь закрыл глаза, переживая боль, а затем вновь посмотрел на меня.

Второй удар он перехватил.

Третий предотвратил, удерживая обе мои руки, и прижав к себе так, что дышать стало больно.

На миг.

Всего на миг.

Потом мимолетная боль в предплечье и образ Эриха начал стремительно меркнуть.

***

– Мэг! Мегера! Мелани, твою мать, ты меня слышишь?

Я слышала, да, только ответить не могла никак.

– Да что с ней? – голос, похоже, принадлежал Кей Моррис.

– В отключке, я же предупреждал, – произнес кто-то не через связь, а рядом совсем.

– Что произошло? – собранный спокойный голос Удава.

И ответ того, кто находился рядом со мной:

– Она рехнулась, разнесла половину ангара, во втором медотсеке дюжина неудачно «повстречавшихся» ей офицеров. Причины мне неизвестны

Тишина и вновь вопрос от Удава, спокойного ну как Удав:

– Что предшествовало случившемуся?

– Неизвестно, – ответил неизвестный. – Она покинула прогулочный сад на втором уровне и начала прорываться к ангару. Был отдан приказ не причинять вред. Остановил ее адмирал. После принес сюда. В капельнице физраствор, мне запрещено использовать транквилизаторы.

Секундная пауза и вопрос от Кей:

– Почему она без сознания?

Ответ от неизвестного:

– Неизвестно.

Странно, что неизвестному это было неизвестно, при условии, что мне точно вкололи долбанный тайремский успокоительно-в-бессознательное погрузительный уже знакомый мне препарат, с явно, чтоб его, накопительным эффектом! Короче, чувак врал. Сто процентов.

И тут Кей резко перешла на воровской диалект, и произнесла:

– Он мне не нравится.

О, не одна я сообразительная.

Это были бы обычные слова, скажи она их на любом другом языке, а языков Кей знала много, мы с ней на курсах очередного и познакомились. Но она произнесла это на воровском. А данный диалект, в подобном варианте звучания, переводился фактически как «Убить урода, я ему не доверяю». И я не знаю, кто этот чувак, но он фактически уже был трупом – так просто, подобные слова не произносят. Особенно Кейсиди Морис.

Но, раз уж пошел такой разговор, то… Воровской диалект был примитивен неимоверно, но у него имелся неоспоримый плюс – общаться на нем было просто.

– Голосовушки нереальные, – хрипло, с трудом, но все же выговорила я. – Покойник двигается призрак.

Набор бредовых слов… был бы, если бы не воровской диалект.

– Ясно, отдыхай, – сказал Удав.

Щелчок и связь отрубилась.

Затем хрип, и отрубился связующий, он же неизвестный. Судя по хрипу – отрубился навеки. Жаль Кей не услышала, что ее подозрения были верны на сто процентов – чувак врал не просто так, чувак врал по приказу своего прямого тайремского начальства.

Затем Тамран, хрен его ведает как оказавшийся здесь, сказал:

– Я… не совсем разобрался в ситуации.

– Все просто, – Эрих, а его руки я в любом состоянии узнаю, осторожно подхватил, забирая меня из медкапсулы, – девчонка Исинхая раскрыла медика, Мелани поняла это и была вынуждена пойти ва-банк. Моя умненькая девочка догадалась, что другой возможности связаться с ее «друзьями» больше не будет.

Надо же какой умный.

И что дальше?

А дальше была тишина.

Меня в тишине унесли из медотсека, потом в тишине пронесли по коридору, потом в тишине внесли в адмиральскую каюту.

Щелчок наручников. Тех самых, которые под шаратайские были сделаны.

Тишина.

В этой тишине мне оставалось только сидеть и топить за аналитическое мышление. В смысле лежать.

И мысли были не радостные.

Итак, первое – случилось то, что случается с на всю голову отбитыми десантниками, если паническую атаку не взять под контроль. Хреново. Я много раз видела, как подобное происходит с нашими, и менее всего хотелось думать о том, что я реально рехнулась и начала прорываться к выходу, не соображая, что выхода фактически нет, потому как выход в открытый космос в качестве реального выхода рассматривать странно.

Второе – Эрих просек факт моей связи с людьми Исинхая. Хуже того, он вышел на источник этой связи, и предателем оказался медик. Его предателем. Хотя так если подумать – мне следовало бы догадаться раньше, ведь, по сути, у кого еще на военном крейсере есть доступ к линзам для глаз, как не у медика?! Но в целом Эрих оказался умен, вычислил крысу на борту первым и заставил выйти на связь с Кей. Хорошо, что Кей девочка тоже не глупая, и сходу сообразила, что их крыса решила стать двойным агентом. Впрочем, тупые у Исинхая и не работают.

Третье – Эрих знает воровской диалект. Это вот уже печалька совсем, и вопросов к архонту у меня лично становится все больше.

Четвертое – у Эриха паранормальные способности. Хотя я бы их скорее назвала ненормальными. И если с неестественными перемещениями в пространстве наша цивилизация уже знакома, о Призраках и их подпольном деле воровства жен известно всем спецслужбам, то об использовании голосовых вибраций чисто без аппаратуры, самим человеком, не знает никто. Ну, ничего, теперь узнали и вопросом займутся.

А теперь самое херовое – психофизические феномены тайремцев известны Танаргу. Вероятно, наука Танарга не способна объяснить их в рамках современной научной картины мира, но если эти феномены принимаются в расчет танаргцами… дело плохо. Обычно Танарг не использует то, чему нет научного объяснения, но для Тайрема они сделали исключение. Нехилое такое исключение. Значит и способности у Эриха исключительные. И, возможно, не только у Эриха…

Ну и в завершении анализа всей ситуации печальный итог – я осталась без внешней поддержки, в ситуации за гранью науки, с мужиком, который меня напрягает и существенно.

И тут я услышала:

– Идем обедать.

Медленно открыла глаза.

Эрих сидел на краю своей постели, и неощутимо касался моих волос. Прикосновения я почувствовала, только когда посмотрела на него.

Темные глаза взглянули в мои, архонт улыбнулся и спросил:

– Кто такая Си-си?

Оу. Вообще правильно звучит как Эс-эс, расшифровывается как Судьба Сволочная, и является одним из кодовых имен Кей, но естественно я не буду говорить об этом.

– Ты права, это не важно, – Эрих смотрел на меня с нежностью.

И властью.

Нежность и власть – пугающее сочетание.

– Прости меня, – тихие слова, в которых звучит искреннее сожаление, но вообще не слышно раскаяния.

Архонт наклоняется, его губы касаются моих, мокрых, почему-то соленых, и Эрих едва слышно произносит:

– Будь все проклято, но я люблю тебя. Люблю до безумия. А после безумия, люблю еще сильнее. Больше всего во вселенной. Ты всё для меня, и ты вся для меня, только моя…

Он говорил что-то еще, но я уже не слушала. Меня до глубины души потрясли слова: «Люблю до безумия. А после безумия, люблю еще сильнее».

Он точно псих.

Млять, во что я вляпалась?

– Ты голодна? – вопрос, заданный с поцелуем.

– Скорее сыта по горло, – не сдержалась я.

– Смешно, – язвительность в ответ на язвительность. – Давай помогу встать.

***

Знаменитый эксперимент, в котором шестеро детей глядя на черный треугольник, уверенно говорили, что он белый – в десанте не прокатывал. Это было одним из этапов отбора в семь лет. Нас по одному заводили в комнату, где уже сидели эти гребанные подставные малолетние гады и не менее гадский руководитель эксперимента, затем на экране крутили небольшой научный экскурс в психологию по типу «Ты не всегда должен доверять глазам своим, потому как небо нифига не голубое, а трава ни разу не зеленая». После все присутствующие заявляли, что треугольник белый, хотя он был чернее ночи, и препод обращался к тебе с вопросом: «Какого цвета этот треугольник?».

Если сломался под общественным давлением и сказал «Белый» – добро пожаловать в мирную жизнь, блага цивилизации и прочее. В смысле – ты не прошел отбор и социопатом не являешься.

А вот если ответ был «Вы все тупые, а треугольник черный» – десант радостно раскрывал свои объятия тебе.

Короче, я сейчас чувствовала себя прямо как на том тесте. В смысле все делают вид, что все супер, но ты точно знаешь, что это не так.

Эрих был… идеальным.

Серебристое блестящее платье, которое он самолично на меня надел, тоже было идеальным.

Ужин с кучей фруктов, зелени и без мяса – был идеальным.

Вино, настолько вкусное, что я третий бокал допивала – было идеальным.

Вид на горы, водопад и цветущие сады, открывающийся по стенам адмиральской обеденной – тоже, мать его был, идеальным.

И я все ждала, когда кто-нибудь спросит, какого цвета треугольник…

Поставила пустой бокал на стол. Мне его наполнили. В четвертый раз. До краев.

– Хочешь, чтобы я напилась? – поинтересовалась, берясь за тонкую ножку бокала.

Бутылку от меня держали подальше – Эрих учел прошлые ошибки.

– Возможно, – не стал отрицать архонт.

И посмотрел на меня, жуя что-то мясное. К счастью, мне такую гадость не предложили. Я и раньше мясо особо не любила, но после Дерана у меня к нему…вообще резко отрицательное отношение.

У меня ко многому появилось крайне отрицательное отношение…

Мне не понравилось, что меня моют.

Мне не понравилось, что меня одевают. Как куклу.

Мне не понравилось, что мне расчесывают волосы… как кукле.

И это платье не нравилось тоже. А особенно бесил браслет на моей руке, и ощущение западни в душе. Я ни на мгновение не сомневалась, что свалю отсюда и свалю быстро, но мне уже пришлось смириться с тем, что браслет свалит вместе со мной. А дальше… в лучшем случае мне придется часто видеть Удава, что само по себе не самая приятная штука в мире, в худшем… не хочу даже думать об этом.

И тут картинка окружающего пространства сменилась, возник вид отвесной скалы с тысячей уютных деревянных домиков на ней, крепившихся на этой скале по всему пространству. Как? И в то же время так красиво.

– Нравится? – поинтересовался Эрих.

Мне казалось, протяни руку – и коснешься зеленой листвы на этой горе, а если спрыгнуть со стула, можно будет допрыгнуть до одного из этих восхитительных домиков.

– Очень, – не стала отрицать я.

– Это Манидар. Я покажу тебе.

Думала после этих слов, что-то возникнет на этих стенах, что оказались сплошным экраном, но нет – картинка сменилась, и вот мы на горе, а мимо, словно водопад, проносится и ниспадает в пропасть туман… или облака.

– Это все еще… Мани… чего-то там? – уточнила, на всякий случай.

– Манидар, – поправил Эрих. – Нет, это Аккарон, а мое поместье я покажу тебе лично.

– Аккарон? – я увлеклась новой картиной, демонстрирующей цветущие сады, цветы оттенка сакуры, поля орхидей, кристально чистое озеро, в котором отражались облака и небо.

– Мое второе поместье. А то, что ты видишь сейчас, это Бахтеаран, отец купил его для матери. Для моей биологической матери. Когда-то он, как впоследствии и я, наивно надеялся, что подарками можно купить любовь… Глупо, да?

– Наивно до безумия! – язвительно подтвердила.

Я ему не психотерапевт на полставки.

– Ме-ге-ра, – протянул по слогам Эрих, пристально глядя на меня. – Твои родители тоже погибли?

«Тоже»… то есть я ему не психотерапевт, а вот он явно пытается стать моим мозгоправом. Вот и подбирает точки соприкосновения.

– Их не убивали, если ты об этом, – жестко ответила я.

– Но они погибли, так что ты тоже сирота, – повторно с ударением на слове «тоже» произнес Эрих.

– Никогда не ощущала себя сиротой, – поразмыслив немного, сообщила ему.

И это факт. Да, меня бросили, но там, куда меня бросили, таких как я оказалось немало. Потом мы учились. Потом обрадовались, узнав в восемь лет, что мы все почти вместе будем учиться дальше. Нас как собрался костяк в военной школе, так и пошли по жизни – кучка социопатов агрессивных наклонностей. Вот в десанте было хуже… намного хуже. В каком-то случае, конечно, и лучше, но терять товарищей я начала именно тогда.