Текст книги ""Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

Соавторы: Петр Танетов,Виктор Ананишнов,Сергей Шиленко,Евгений Нетт,Сергей Ткачёв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 346 страниц)

Глава пятая: Интим

Странное состояние полнейшего отупения оказалось первым, что я ощутила. Потом почувствовала и что-то легкое, что, скользит по телу от шеи вниз, касается груди, одной, затем второй, следует ниже… вырисовывает узоры на животе… еще ниже…

Проходится вот прямо там, и я распахиваю ресницы. Обнаруживаю себя на громадной двуспальной кровати, под алым балдахином, в помещении, которое чем-то на дома аристократов древности походило.

– На самом деле нашел, – услышала я голос архонта Дагрея. – Во-первых, узнал почти сразу, но сам себе не поверил. Согласись, сложно представить, что сотрудник разведки, да еще и в столь существенном чине, будет работать переводчицей. Мать, сестра, копия? Вопросы появились сразу, не было лишь уверенности. В любом случае сходство я заметил, и решил, что если Элизабет Авояр является твоей родственницей – а значит можно было не сомневаться, что ты за ней явишься лично. Вот почему тебя выкрали, и заметь – все прошло без особых трудностей. похитить тебя у меня вышло, а вот ты меня выкрасть так и не сумела. Во-вторых, даже без осведомителя, доказательства твоей личной причастности найти труда так же не составило – деньги, которые заплатили пираты коменданту крепости за шесть кораблей, твой подчиненный, прикрывая продажного чиновника, перевел на ваши же закрытые счета в Закрытом секторе космоса.

Архонт перестал следить за пером, коим водил по моему телу, взглянул мне в глаза, улыбнулся и протянул:

– Жадность, Мелани, очень плохое качество для разведчика. Ведь деньги, чтобы ты знала, всегда оставляют след.

Спорое утверждение.

– Мегера! – поправила я.

– Мелани такое милое имя, и так тебе подходит, милая, – издевательски ответил архонт Дагрей.

И перо медленно движется вверх, вновь выписывая узоры по животу.

– Самое забавное, – тайремец наклонился, коснулся губами моей обнаженной груди, – что ты так и не поняла, насколько важная информация оказалась в твоих загребущих предприимчивых ручках с ярко алыми ноготками.

Он придвинулся ближе, и стало ясно, что на мужчине одни брюки всего остались, а учитывая наличие влажных волос, кое-кто только из душа. Надеюсь очень холодного, просто тут я вся голая, так что у меня был так сказать шкурный интерес прямо таки.

– Расскажу тебе одну историю, – он отложил перо и теперь по моему телу скользили длинные сильные пальцы. – Жил был один наследник династии. И у него, Мелани, было очень славное детство – то нянечка упадет с посиневшим вмиг лицом, не донеся ему утреннюю кашу, то учитель вдруг окажется с дырой в груди и завалится на парту, разливая свою кровь повсюду, а то в один день не проснулись родители… Борьба за власть, милая, удивительная штука – в ней главная ставка жизнь, всегда именно жизнь.

Он взглянул мне в глаза, улыбнулся, и продолжил, лаская мое тело.

– И однажды этому наследнику династии надоело ждать удара из-за угла, и я начал действовать сам – собрал тех, кому мог доверять, и начал убирать наиболее вероятных претендентов на власть. И покушения прекратились, их просто некому более было заказывать. Но тут, вдруг, в один прекрасный день, кое-кто пытается сбить мой катер…

– Перепугался, да? – участливо поинтересовалась я.

– Разозлился, – парировал архонт. Улыбнулся, и продолжил: – И никуда не улетел. Я был на крыше ближайшего здания и с интересом наблюдал за вами. Увидел… тебя.

Склонившись ниже, и пристально глядя мне в глаза, он прикоснулся к груди, сжал губами максимально чувствительное ее место, затем медленно, чувственно провел языком… Физическая реакция моего более не контролируемого стероидами и гормонами тела, потрясла основательно – сосок затвердел и приподнялся.

Нет, как бы все в рамках нормы, но со второй грудью произошло то же самое, хотя ее никто не трогал, не стимулировал, не увлажнял… в общем с ней никто ничего не делал, и я вообще не поняла, что это за дела.

– Ммм, а девочка мне попалась горячая, – с торжествующим удовлетворением протянул архонт Дагрэй.

– Это ты сейчас о чем? – напряженно спросила, чувствуя, что происходит со мной что-то явно не то.

Мне вдруг стало тепло, причем в одной конкретной части тела, и мне это очень не понравилось.

– Показать? – предложил он.

– Нет, обойдусь, – и это «нет» вылетело из меня слишком поспешно.

Я обычно так не разговариваю, сержант Страйк учил сначала думать, потом делать и только после говорить. И я урок усвоила, но здесь и сейчас творилось что-то крайне стремное. Моя грудь странно реагировала, и теперь ныла, хотя чему там ныть? Там до двадцати пяти вообще ныть было нечему, за два года без стероидов и гормонов оно выросло, и мне пришлось смириться с нижним бельем, хотя бесит до сих пор. Но я же смирилась, а грудям вот вздумалось поныть мне.

– Ты очень чувствительная, – не отрывая взгляда от ноющих объектов, произнес Дагрэй, – отзываешься на каждое прикосновение.

И наклонившись, он начал нежно покусывать ту самую часть левого полушария, что крайне вызывающе себя вела. Нарывалась в общем. На удаление, мать его, она нарывалась. И не только она.

– Выбью зубы, и заставлю их жевать кровоточащими деснами, – предупредила я.

И Эрих… рассмеялся.

Лег удобнее, и, накрыв грудь уже ладонью, продолжил:

– В каждом грузовом катере на Франциске установлена фиксирующая лицо водителя камера, – я похолодела, архонт улыбнулся. – Я вылез с предложением устроить дуэль погрузчиками, исключительно из желания понаблюдать за твоей реакцией. И поверь – это того стоило.

Вспомнила свою мимику в тот момент…

Что ж, новый опыт в моей жизни – чувство абсолютного стыда называется. И должна признать – такого я еще не испытывала. В десанте не доводилось, потому как там и атмосфера была другая, и маскировка, и вообще хорошие времена были, скучаю все сильнее, особенно вот сейчас.

– Урод! – выдохнула всего одно слово, вложив в него всю свою ярость.

– Зря ты так, на Тайреме я регулярно попадаю в списки самых желанных женихов, и мои фотографии пользуются успехом, – усмехнулся он.

Посмотрела в его глаза, затем выразительно на его нос, и спросила:

– Фотки ретушируешь?

Нахмурился.

– Просто вживую ты не очень, – просветила архонта.

Посмотрел на меня долгим проникновенным взглядом, улыбнулся каким-то своим мыслям, и прошептал:

– Я бы поверил, милая, если бы не одно бесконечно радующее меня «но».

И с насмешкой глядя мне в глаза, Эрих медленно провел рукой от груди, вниз, ласково погладив мгновенно напрягшийся живот, а затем нагло и уверенно сместил ладонь еще ниже, к самому гендерно показательному месту, оказался пальцами там, где гендерный показатель переходил во внутреннюю поверхность и произнес:

– Чувствуешь? Ты уже мокрая.

Это я почувствовала, и, нахмурившись, задумчиво произнесла:

– Странно, для менструального периода слишком рано, до него еще месяца четыре как минимум. Надо будет наведаться в санчасть, видимо последняя доза дала сбой и…

И тут я осеклась, потому что выражение лица у архонта стало…совершенно потрясенным.

И он теперь ошарашенно смотрел на меня, а я непонимающе на него.

Несколько секунд в каюте адмирала звучала только тишина.

Затем архонт молча извлек пальцы оттуда, куда их совать точно не следовало, и продемонстрировал свою ладонь мне. И крови там не было. Влага была, даже пальцы поблескивали, а вот крови не было.

– Странно, – констатировала я.

– Странно?! – переспросил Эрих. – То есть ты находишь это всего лишь странным?

Судя по выражению его лица, он находил подобное не менее странным, но обвинять решил почему-то меня.

– Расслабься, – посоветовала я. – Видимо просто гормональный сбой, ну или я подцепила что-то на твоем корабле, потому как медосмотр на Гаэре я проходила после последнего задания, и у меня все было в норме.

Светло-синие глаза целого тайремского архонта заметно округлились. Настолько заметно, что мне даже как-то неудобно стало.

– Ну, слушай, – начала объяснять прописные истины, – существует много венерических заболеваний, передающихся бытовым путем, а твои офицеры те еще извращенцы, должна признать, и в связях не особо разборчивы. Так что, будем откровенны – я вполне могла что-нибудь подцепить тут. Эй, ты чего?

Просто выражение лица у Эриха стало вконец невменяемым.

Несколько секунд он потрясенно смотрел на меня, а затем вдруг резко переместился вниз, к тому самому гендерно показательному и ничуть не стесняясь заглянул туда, куда вообще не следует! И я еще не успела ему врезать, как архонт издал какой-то то ли всхлип, то ли вздох, то ли еще что-то, определенно имеющее отношение к эмоциям, и молча уткнулся лбом во внутреннюю поверхность моего правого бедра. Простонал протяжно, судорожно выдохнул, и затих.

– Слушай, ты не мог бы так не делать? – раздраженно спросила я.

– Не делать как? – несколько даже устало, спросил Эрих.

– Ну, у тебя волосы мокрые, а ты там моей ноги домогаешься в не самом нечувствительном месте… В общем, мне не особо приятно, ты же мокрый, так что, будь добр, свали оттуда.

Где-то «там» раздался опять то ли смех, то ли всхлип, в общем, у тайремцев откровенно имелась склонность к истерикам.

– Эрих, – уже довольно встревожено позвала я, – ты в норме?

– Нет, Мелани, – мокрые волосы на моем бедре сменились прикосновением его губ, – я в шоке. Основательном, сокрушительном, охрененном шоке. И больше всего меня в данный момент интересует вопрос «Как?», но исходя из того, что мне уже известно о тебе, полагаю, ответа я не услышу.

Он вздохнул, затем его губы скользнули по бедру, выше, избегая места гендерного определения, и всем своим лицом носатый прижался к моему животу. И позочка у нас сейчас была крайне интересная.

– На чем я остановился? – вдыхая запах моей кожи, тихо спросил архонт.

– Мы обсуждали необходимость твоей ринопластики, и заодно еще большую и определенно насущную необходимость лечения твоего склероза, – максимально равнодушно ответила я.

И главное получилось – выглядеть равнодушной и язвительно отстраненной, только вот… Пока он в мое бедро лбом утыкался, было норм, в меру неприятно, конечно, волосы то оставались влажными, но норм… а когда прикасался там же губами, норм свалил к нестабильному атому. И вроде уже никто не касается там, архонт переместился повыше, но кожа на правом бедре почему-то стала ощутимо теплее и чувствительнее, чем на левом. И мне это не понравилось. То, что я чувствую. В целом не люблю ситуации, в которых тело перестает подчиняться контролю разума, но то, что я сейчас чувствовала, вообще выходило за рамки.

У меня ныла грудь, все так же, странно и непонятно. Она оставалась напряженной, хотя я точно знала, что никаких мышц в ней нихрена нет, а повреждений она не получила, так что… хрень в общем. А теперь к этой хрени добавились неприятные ощущения в месте гендера, и тяжелое тепло на внутренней стороне правого бедра.

И тут Эрих уткнулся лбом уже в мой живот и простонал:

– Меня так даже в подростковом возрасте не накрывало, как от тебя сейчас.

– Слушай, да мне тоже как-то не по себе, – нервно сообщила ему. – Ты бы вылез оттуда, а?

Тяжелый, почти мучительный стон и хриплое:

– Ты даже не представляешь, с каким удовольствием я бы туда… залез.

И пока я переваривала это заявление, архонт вдруг спросил:

– Слушай, что это за духи? Я от этого аромата соображать вообще не могу.

Странное дело, но и у меня с последовательностью мышления имелись проблемы, поэтому пришлось основательно напрячься, чтобы вспомнить очевидное:

– Я не пользовалась духами. И даже мылом не успела, ты же в каюту ввалился, чтоб тебя свехновой пришибло. Это масло гамои, я им на морде лица кожу увлажняла.

Он поднял голову, посмотрел на меня, и как-то совершенно без энтузиазма произнес:

– То есть это твой запах. Вот это я влип.

Не поняла на счет «влип», но лично у меня было ровным счетом то же ощущение – я влипла. Я так влипла, что теперь понятия не имею как из этого «влипла» выбираться, и в целом, что теперь делать. Хотя, на самом деле, что делать я знала – вырубить склеротика носатого, выбраться из наручников, свалить с корабля. Все было просто. Я все знала в теории, и не раз воплощала на практике.

Вот только с сексом все оказалось не так, как нам обещали. Потому что простой физиологией тут и не пахло.

Я опустила взгляд на носатого архонта, и вдруг подумала, что иметь такую золотистую кожу, к которой прикоснуться хочется, это преступление. Серьезно – преступление. По моему мнению, за такое расстреливать нужно на месте, без суда и следствия.

– О чем задумалась? – он поднял голову от моего живота, и посмотрел на меня внимательным взглядом чертовски умных глаз.

– Размышляю на тему как бы тебя пристрелить без суда и следствия, – ответила нагло.

А я что? Он сам спросил.

Эрих нахмурился, помолчал, покусывая губы, и уточнил:

– И в чем же мое преступление? В похищении агента Гаэры?

И тут мой мозг дал сбой и я сказала совсем не то, что следовало:

– В излишней привлекательности.

Усмехнулся, выгнул бровь чертовски привлекательным изломом и напомнил:

– Ты же сказала, что я страшный.

– Вот, ты тоже заметил противоречие. Страшный, носатый и склеротичный, но чем дольше ты тут полуголый обретаешься, тем сильнее желание схватиться за что-нибудь максимально убивательное. Эрих, будь добр, отодвинься, со мной что-то явно не то происходит!

Даже с места не сдвинулся, только усмешка стала довольная, как у кошака, что дорвался до сливок. До целого сливочного завода, блин!

– Отодвинься, я сказала! – потребовала, чувствуя, что где-то в самом низу живота становится все теплее и теплее.

Воспаление? Не думаю. И вообще не хочу думать, что это там происходит, но тут Дагрэй взял и прикоснулся губами к моему животу.

Стон, прозвучавший в каюте адмирала, потряс меня посильнее всех прочих странностей.

– Очень горячая девочка, – прошептал Эрих, спускаясь с поцелуями все ниже, – никогда не встречал таких.

– С повышенной температурой тела? – нервно спросила я.

Архонт лишь усмехнулся, и продолжил спускаться вместе с поцелуями туда, куда спускаться определенно не следовало.

Как по мне так температура была у него, губы казались раскаленными, и оставляли раскаленные следы почти ожогами. И я бы стерпела, и не такое терпеть приходилось, но проклятый космос – как же он был красив… Не космос, к сожалению, а… Эрих. И мне бы вырваться, предпринять что-либо, да что угодно для того, чтобы оттолкнуть его от себя, а я замерла, и потрясенно глядя на его широкие плечи, они были шире моих бедер, на сильные мускулы, узлами перекатывающиеся под загорелой кожей, на темные разметавшиеся волосы, закрывавшие его лицо, падающие на мокрый лоб.

И от всей этой его красоты, от мощи его тела, от завораживающих взгляд перекатывающихся под кожей мускулов, от нежности и почти трепетности прикосновений, во мне что-то проснулось. Я не знаю что. Оно пульсировало там, куда Эрих почти спускался обжигающей дорожкой поцелуев и это… заставляло нервничать.

– Прекрати! – голос почему-то дрожал. – Стоять, это приказ!

Тихий смех и еще более насмешливое:

– Любишь отдавать приказы? – он приподнял голову, и темные глаза сверкнули чувством чисто мужского превосходства. – Начинай.

И его губы коснулись чего-то очень пульсирующего в тот момент, когда я уже открыла рот, чтобы начинать приказывать. Опыт по приказываниям у меня был отменный, а вот опыт по лежанию с открытым ртом – нет. Пришлось осваивать так сказать в процессе.

Прикосновение губами, прикосновение языком – я все это более чем отчетливо чувствовала, но мышцы реагировали странно – истомой и дрожью, попеременно, а сердце все ускоряло и ускоряло биение.

– Поиграем в одну игру, милая, – прошептал Дагрей, пристально на меня глядя, – она называется «Как быстро ты кончишь». Ставлю на тридцать секунд, а ты?

А я даже говорить не могла.

Эрих ответа и не ждал.

Не отрывая взгляда от моих потрясенных глаз, он снова приник губами там, где все ждало именно этого, опровергая все мои знания в теории секса целиком и полностью, и если с тем местом можно было целоваться, то это был именно поцелуй. Жаркий, жадный, стремительный, с обжигающе-острыми касаниями языком и нежными движениями…

И весь космос взорвался перед моими глазами.

Ярко, ослепительно, потрясающе!

Тело выгнулось дугой, мышцы свело судорогой, а где-то почему-то в груди словно разливалось теплое, упоительное, сытое чувство, которому было без разницы на весь только что взорванный космос, и вообще на все равно, кроме разве что тяжело дышащего, покрытого сверкающими каплями пота архонта.

– Обалдеть! – хрипло выдохнул он, глядя на меня так, словно я это не космос, а я тут взрывалась, а затем собиралась на место ослепительными фрагментами.

Абсолютно шокированная я, оказалась способна всего на один вопрос:

– Что это было?

– Секс, – гулко сглотнув, ответил адмирал тайремского флота.

Да ладно!

– Секс, говоришь? – я приподнялась на локтях.– Мужик, секс вообще-то подразумевает под собой семяизвержение там, и все такое.

– О, да… – как-то странно протянул Эрих, и стремительно поднялся.

Его брюки были мокрыми. В одном конкретном месте. И он, кстати, этим местом меня не касался.

– Сейчас вернусь, – проследив за моим взглядом, мрачно сообщил архонт.

И ушел, оставляя меня голую, мокрую, растерянную и связанную на своей постели. Но это все мелочи, вообще не проблема – а вот то, что он оставил меня шокированной, это уже да, это хреново.

Живот ныл и пульсировал. Почему-то животу хотелось чего-то еще и меня это уже откровенно пугало. Губы пересохли так, словно я пару часов провела в пустыне, под обжигающими порывами ветра. Мышцы все еще подрагивали, как после основательной тренировки… Как после охренительно классной тренировки! И, в общем, мне нужен был Эрих. Или хороший мозгоправ, потому что с ситуацией следовало разобраться. Не люблю испытывать непонятные штуки, а случившаяся была именно такой.

Эрих вернулся первым.

Не то чтобы я посылала за мозгоправом, но факт оставался неоспоримым – Эрих пришел, а мозгоправ нет.

В новых пижамных брюках, эти были со стальным отблеском, адмирал улегся на кровать рядом со мной. Не долго думая, подгреб к себе рукой, уткнулся излишне внушительным носом в мои волосы, и произнес:

– А знаешь, что самое хреновое в этой ситуации?

Кроме того, что я лежу голая и связанная на чужой постели? Даже не знаю!

– Что?– спросила чисто из вежливости.

– Я тебя снова хочу, – прошептал Эрих, тяжело дыша в мои волосы. – Неожиданная и незапланированная разрядка не снизила градус желания ни на йоту. И что-то мне подсказывает, что полноценный секс его тоже, не особо понизит. Скорее наоборот. Но ты ведь у нас крепкая девочка, да?

И подняв голову, он посмотрел мне в глаза.

Что ж, в такой ситуации меня волновало только одно:

– Слушай, склеротик, только не говори мне, что тебя Тамран тренировал.

Такого Эрих точно не ждал, но мужик решил проявить честность.

– Тамран, – вгоняя меня в чувство паники, подтвердил он. – Практически с детства.

– Млять, – мне нехорошо совсем стало. – И сколько ты жмешь от пола?

Нахмурившись, архонт переспросил:

– А это тут причем?

Притом! Я, конечно, может девочка и крепкая, но не стальная же.

– Сколько?! – почти прорычала.

– Ну, тысячу если не в форме, если в форме то две. А к чему вопрос?

Да без разницы к чему вопрос, если прозвучал ТАКОЙ ответ.

– Так, отвалил от меня! – я задергалась, пытаясь отползти от этого, Тамраном на всю голову тренированного. – И вот только попробуй сексом заняться! По астероидам размажу! Глистам викрианским скормлю! Крысоглотам на растерзание вышвырну! Я…

Тут Эрих взял меня за подбородок, осторожно повернул меня к себе, и как у сильно больной на голову спросил:

– Мелани, ты чего?

Я ничего. Я теперь на него смотрела, а мысленно представляла себе толпу жриц продажной любви, на нехеровых таких каблуках радостно сваливающих от тайремцев в закат… В общем я так и не врубилась, что это между нами сейчас такое было, но это хоть было приятно, а вот в отношении секса у меня имелись вполне обоснованные подозрения, и я подозревала что плохо будет именно мне.

Пора было валить в общем.

– Слушай, – я гулко сглотнула, и начала стремительно расслаблять свое тело. Потому что расслабить следовало основательно, ведь впереди ждал рывок на пределе моих сил и возможностей.– Что ты там говорил, о том, как увидел меня на Франциске?

После подобного внезапного вопроса любой нормальный чувак достал бы бластер, ну или на худой случай джишку, но, к счастью этот мужик нормальным не был. С неожиданной нежностью улыбнувшись, он начал рассказывать:

– Но когда, – И Эрих вдруг единым плавным движением оказался на мне, упираясь локтями в подушку по обе стороны от моей головы и обняв ладонями мое лицо, – я увидел тебя, вышедшую из «Гламурной куропатки», я пропал…

Млять, дегенерат Тамраном тренированный, ты же, скотина, тяжелый!

– Не знаю, куда ты там пропал, а вот лично я чувствовала себя общипанной курицей! – уворачиваясь от его поцелуя, прошипела разгневанно.

Тварь, все планы мне рушил даже не задумываясь – чтобы высвободится из браслетов, мне нужно было расслабить и мышцы и даже сухожилия. Но подобное невозможно, если тебя вжимает в кровать мускулистая махина, взращенная истинным ценителем тренировочного дела. Тамран, падла, встречу – руки переломаю, нахрен. И ничего личного, исключительно в целях предотвращения последующих успешных тренировок врага.

А между тем разговор с опасным объектом интима продолжался.

– Ты была очаровательной шлюхой, – прошептал архонт, скользя губами по моей щеке к уху. – Нежной, испуганной, трепетной, безумно соблазнительной и совершенно невинной – коктейль, окончательно вскруживший мне голову.

Чувак, я бы тебе рассказала, что окончательно способно вскружить голову – твой хренов наставник, вот что!

– Эрих, а ты не мог бы прекратить попытки расплющить меня своей тренированной массой? – раздраженно спросила у архонта.

Дагрэй нахмурился и произнес:

– Мэл, сладкая, а я и не давлю. Я весь свой вес держу на собственных руках.

– Да ладно! – не сдержалась я. – А дышать, по-твоему, мне моя грудь мешает?!

И тут его тело, внезапно основательно вдавило мое в мягкую постель, напрочь лишив возможности сделать вдох. Всего на миг, затем Дагрэй вновь начал удерживать свой вес на согнутых локтях, позволив мне вернуться к поглощению кислорода.

А я поняла страшное – он реально до этого не давил.

– Ладно, твоя взяла, мне мешала дышать грудь, – пораженчески прошептала охреневшая я.

Тихо рассмеявшись, Эрих произнес:

– Ну, я рад, что мы пришли к полному твоему пониманию. Теперь перейдем к тому, чего никак не могу понять я.

И, согревая мое ухо дыханием, прошептал:

– Почему ты похитила не меня?!

Нет ну надо же!

– Серьезно, – он приподнялся и заглянул мне в глаза, – я ведь больше знаю.

Поверить не могу!

– Ты что, обиделся? – потрясенно переспросила я.

– Еще бы, – он даже скрывать не стал. – Лежу, изображаю слабость и страдания, а ты, после таких поцелуев, взяла и уволокла Гроя. Он же тяжелый, я самых здоровых с собой взял, чтобы, так сказать, помочь тебе с выбором определиться! Между прочим, я минут пять без движения лежал, в надежде, что вернешься.

Атас! Слов нет одни междометия…

– Ну, извини, – шокировано сказала я.

У меня шок, вообще основательный такой.

– Извиняю, – Эрих наклонился, нежно поцеловал. – Но давай договоримся, впредь похищать будешь только меня. Идет?

– Ииидет…

И даже не знаю, что на это еще можно было сказать. Хотя один вопрос вдруг возник:

– А когда тебя уже можно будет похищать?

Сделав вид, что серьезно задумался, архонт немного покачал головой, будто прикидывал варианты, и с самой счастливой улыбкой объявил:

– Поздно, милая, надо было пользоваться моментом, когда шанс был. Теперь уже я тебя похитил, так что…

И кое-кто самым пугающим образом устроился между моих ног.

– А к чему договор был? – мрачно поинтересовалась, стараясь не впадать в панику.

– Так, в качестве прелюдии, – нагло ответили мне.

– Сволочь обидчивая! – честно охарактеризовала придурка.

– О, да-а-а, – прошептал он, приспуская брюки и придвигаясь туда, куда не следовало бы.

Перед моими глазами пробежала вся жизнь, а она у меня была очень событиями насыщенная, видения остановились на моменте отжимающихся под руководством Тамрана офицеров, и я окончательно поняла, что секс в его стандартном понимании конкретно с этим мужиком явно не для меня.

– Эрих, тормози,– почти взмолилась я.

– Извини, это выше моих сил, – ответил архонт, застыв у самых «ворот».

Таран хренов.

Черт, а я не уверена, что меня после этого можно будет гелликсом подлатать. И нас, конечно, учили и там мышцы прокачивать, но я не прокачала, не до того было, я после увольнительной в разведку рванула, а там имелось чем заняться, я вообще была по горло занята, так что до интимных упражнений дело не дошло… я же не знала, что меня впереди ждет такое!

И тут «такое» двинул бедрами, и я инстинктивно отпрянула как могла, насколько могла, хоть как-то, хоть чем-то, хоть…

– Мэл, – говорил Дагрэй теперь хрипло, – ты невероятно чувственная девочка, и поверь – тебе очень понравится.

– Поверь, я точно знаю, что мне НЕ ПОНРАВИТСЯ! – сорвалась на крик.

Хмыкнув, уже вообще невменяемый Эрих постановил:

– Придется проверить на практике, кто из нас прав.

Шок. У меня просто шок…

– Без истерик, – внезапно потребовал готовый к проверкам на практике.

Да какой без истерик! У меня самая что ни на есть настоящая истерика и началась!

Я рванулась, пытаясь высвободить руки и поняла малоприятное – шартайские браслеты. Это вам не железо, где достаточно вывихнуть большие пальцы, чтобы высвободиться, это кожа, плотная, пропитанная синтетическим составом, стягивающаяся тем сильнее, чем активные попытки вырваться.

– Черт! – я взвыла, едва запястья сдавило. – Черт! Бракованный навигатор! Черт!

– Тихо-тихо, – меня мгновенно придавили к кровати, мои запястья архонт Дагрей сжал одной рукой, вторая с нежностью погладила по щеке. – Все хорошо. Мелани.

– Что хорошо? – заорала я. – Отпусти, придурок! Слезь с меня! Ты…

Он внезапно склонился и поцеловал. Я забилась, меня просто трясло от ярости. А архонт целовал. Очень нежно, очень умело, даже не пытаясь просунуть язык мне в рот – видимо понимал, что откушу нахрен, и это бесило еще больше. Все бесило. Собственный страх на грани ужаса, нехилые опасения получить необратимые повреждения, абсолютное нежелание участвовать в многочасовом акте, где иметь будут точно меня и шартайские браслеты. Твою мать, они вообще во всем цивилизованном космосе запрещены!

И тут архонт, не прерывая поцелуя, чуть сдвинулся и натянул штаны, устраняя угрозу вторжения.

Я замерла, перестав биться в истерике.

Он начал целовать сильнее, настойчивее… и, мать его, улетнее.

И в какой-то момент шартайские браслеты стали вообще по боку.

И браслеты, и кровать, и корабль, и мое положение пленницы, в которое срочно следовало вносить коррективы. Все по боку. Все кроме теплых губ целующего меня мужчины, прикосновения его обнаженной кожи к моей, хриплых стонов, смешивающихся с моими, и жаркой волны чего-то жаждущего и очень нужного, что поднималась в моем теле. И не только в моем – с Эрихом происходило примерно то же самое, только в нем поднималась более выступающая часть тела, и она все сильнее и крайне угрожающе давила мне в бедро. И я бы напряглась, но это оказалось чертовски сложно. Эрих целовал нежно, порой невесомо, словно вновь проводил пером по моему телу, а потом жестко и страстно размыкал мои губы, углублял поцелуй, заставлял открываться ему навстречу, ровно то того мгновения, как я сжималась, вполне отчетливо ощущая угрозу, и начинала сопротивляться, пыталась отвернуться… И напор моментально снижался, поцелуи вновь становились нежными, прикосновения невесомыми… а мои стоны оглушительными.

И в какие-то секунды мне хотелось спросить «Что ты, атом тебя раздери, делаешь?», но словно чувствуя внутренний протест, Эрих стремительно менял тактику, и я млела от нежности, от узоров, что его пальцы рисовали на моей коже, от чего-то невыносимо прекрасного, что пробуждали его прикосновения.

Я парила как птица, планировала как сорванный тихим осенним ветром лист, неслась сквозь пространство и время взорванным астероидом, сгорала сверхновой звездой, таяла как мороженное под ярким летним солнцем, проходила все круги ада, и замирала среди райских облаков всех религий разом.

– Мелани, моя милая, моя сладкая, моя нежная, моя чувственная… Какое же ты чудо, самое восхитительное во всей вселенной…– хриплый шепот упоительно целующего меня мужчины, и за спиной словно распахиваются крылья.

Выгибаюсь ему навстречу, он сжимает сильнее, и теперь моя спина не касается постели – я лежу внизу, но он все равно держит меня – и плевать на все законы физики. На все плевать. На губы, опухшие и пересохшие, на истому, что давно течет в венах вперемешку с огнем, и на желание, что с каждым мигом усиливается, становясь жаждой, чудовищным желанием принадлежать, отдаться, подчиниться, ощутить единение наших тел.

Кажется, я начала чувствовать себя женщиной…

Кажется, впервые в жизни…

Кажется, я была создана, чтобы принадлежать ему, этому мужчине…

Кажется, я сойду с ума, если он не ворвется в мое тело, утоляя тот чувственный голод, что сам же и пробудил…

Кажется, я уже схожу с ума, потому что все, о чем я могу думать, это о его брюках, которые так хочется сорвать с его тела.

Кажется… все барьеры сломаны, взорваны, разрушены, погребены под астероидным дождем взрывающихся звезд.

Кажется… мне стоит остановиться здесь и сейчас, потому что на губах появился отчетливый привкус опасности, и самая страшная опасность для меня – это я.

– Эрих, – голос звучит хриплым срывающимся шепотом, – пожалуйста… остановись.

Он останавливается.

Спускается поцелуями по шее, замирает у холмика груди, и хриплым, невменяемым, как и у меня голосом, задает вопрос:

– Почему у тебя не было мужчин?

Самый шикарный вопрос для подобной ситуации! Прямо сто баллов по шкале наивысшего идиотизма. Прямо можно выдавать медаль за заслуги перед логикой. Прямо…

Прямо взяла и прямо ответила:

– Мужчины были, Эрих, но не такие как ты.

И судорожно вздохнув, язвительно добавила:

– Просто они были нормальными, а ты какой-то бракованный.

Тихий смех был мне ответом. А затем эта сволочь лизнув мою грудь, поднял голову, взглянул мне в глаза, и очень проникновенно произнес:

– Бракованными были они, милая.

А потом большой палец его руки, удерживающей мои запястья, начал осторожно поглаживать чувствительную кожу…

Я замерла, всего на миг замерла, потому что все, что вроде как притихло на время нашего разговора, начало разгораться в моем теле с утроенной силой.

– Не смей! – прошипела, ощутив прилив убийственной ярости. – Вот просто не смей!