Текст книги ""Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

Судя по тому, как на меня смотрит Синицын – нет.

– За мной. – Как я ожидал, мы должны были вернуться в кабинет явно ответственного за меня Виктора Васильевича, но у Синицына на этот счёт были другие планы. Миновав ту самую дверь, за которой я ощутил явно недовольную и «кипящую» Хельгу, мы спустились на первый этаж, где мне была продемонстрирована дверь, открыть которую без соответствующих доступов было нельзя. Но моего проводника умная система с камерами опознала по морде лица, и уже через пять минут, пройдя по монолитной лестнице, обшитой металлом и стоящей в коробе из стальных конструкций, мы оказались в зале-полусфере, чем-то напоминающем мне увиденные вчера полигоны.

– Это малый внутренний полигон, один из нескольких. Здесь можно более-менее сносно тренироваться с тем, что в перспективе не вызовет серьёзных разрушений. Доступ сюда выдают только лучшим, зарекомендовавшим себя и доказавшим серьёзное отношение к псионике…

– Не думал, что в этой академии может быть иначе.

– О, ещё как может! Всякий псион обладает выдающимся интеллектом, но не всякого псиона жизнь одаряет мудростью. Среди нашего брата встречаются и тупые, в чём ты убедишься уже очень скоро. Но я тебе этого не говорил. – Дмитрий тем временем вышел в центр зала, замер на секунду – и я ощутил, как его разум развернулся из крошечной точки, затопив собой всю комнату. Изначальная «волна» не заставила меня даже поморщиться, но вот дальше я напрягся. Парень будто специально увеличивал давление, пристально за мной наблюдая.

– Это так я ударил по тем несчастным?

– Намного слабее. – Синицын покачал головой, не сводя с меня какого-то странного взгляда. – Если бы в этой комнате оказался кто-то из тех, кого ты вырубил там… – Он задрал глаза. – … то всё закончилось бы семёркой трупов. И не парься так: я отслеживал твоё состояние, и прекратил бы при первых признаках серьёзного недомогания.

– И на том спасибо. – Не то, чтобы мне понравилось произошедшее, но здесь и сейчас я ничего с этим поделать не мог. Мир псионов был для меня абсолютно непонятен, а размахивать и кричать, что так не делается, даже не вникнув в суть… Ну, есть и более простые способы выставить себя идиотом в глазах ровесника, по квалификации стоящего вровень с Хельгой. – Но к чему эта проверка?

– В срочно созванной комиссии не было менталов, так что по этому направлению тебя толком не проверили, и вообще непонятно, каким местом ставили оценку потенциала в телепатии. – Парень достал свой смартфон, посмотрел на него секунду и чертыхнулся, вернув гаджет в карман. – Постоянно забываю, что связи здесь нет. Но подниматься мне лень, так что давай просто поступим так, как поступил бы любой разумный человек. Ты не стой, присаживайся: если что, будет не так высоко падать…

– Тебя не в Китае учили, случаем? – Я вопросительно вскинул бровь. Что-то методы этого товарища мне напоминали какие-то адские тренировки восточных мастеров боевых искусств, где ты или добился успеха, или сдох.

– Хуже. Меня учила госпожа Марина Несвицкая, мир её праху. Методы у неё были жуткие, но иным образом выучить меня не представлялось возможным. – Судя по тому, как этот блондинистый здоровяк прикрыл затылок, обучение там было действительно не самым мягким. Но о Несвицкой я не слышал, что, похоже, было упущением. Раз уж я познакомился с её учеником, то неплохо будет и о ней самой что-то да узнать. – Итак, объясню суть. Что такое телепатия? Это направление псионики, подразумевающее работу с ограниченной областью реальности силами своего разума. И под разумом я имею в виду не только мозг, но и ментальное поле псиона. То, что в каком-то смысле делает нас частично-энергетическими формами жизни…

Что ж, по крайней мере это объясняет тот факт, что я чертовски много времени прожил в застывшем мгновении. Мозг наверняка встал намертво, а вот энергетическая часть разума осталась, и её каким-то образом хватило для того, чтобы я осознавал себя, обстоятельства и всё происходящее.

– Потому, когда мы говорим о ментальном поле, подразумевается именно эта энергетическая часть разума. Ты пробовал сжать свой разум сильнее, чем есть сейчас?

– Пробовал. И чуть не помер от боли. – Я, вспомнив то мгновение, не удержался и нахмурился. – Ужасное ощущение.

– Это значит, что ты залез на территорию «ядра» своего разума, того, что является тобой. У всех менталов эта область отличается, но можно точно сказать, что её размеры зависят от ментальной мощи конкретного псиона. Ядра лишённых способностей к телепатии псионов, как правило, не особо сильно расходятся с физическими размерами их мозга. У обычных людей «ядер» нет вовсе. И эта же область – то, что ты должен защищать любой ценой. Догадываешься, почему?

Я задумался.

– Возможно ли, что наша сила – это наша же слабость? – Мне даже особо ускорять разум для размышлений не потребовалось, так как логическая цепочка выстроилась сама собой.

– Подробнее. – Уголки губ Синицына чуть приподнялись, а его взгляд изменился. Судя по всему, я размышляю в верном направлении.

– Мне сложно представить ситуацию, в которой телепаты могли бы проиграть любому другому псиону, имея возможность незаметно и быстро вскипятить тому мозги. Значит, мы по какой-то причине не можем этого сделать, или это достаточно проблематичная задача… – Я продолжал отслеживать реакции «наставника», но тот особо ничего не демонстрировал. Просто слушал, кивая в такт моим словам. – Но при этом ты практически прямо указал на то, что я должен всячески защищать ядро своего разума. Следовательно, оно уязвимо. И, что вполне вероятно, уязвимо куда больше, чем ядро, например, Хельги.

– В точку. – Парень демонстративно похлопал в ладоши. – Ядра разума менталов действительно намного уязвимее таковых у остальных псионов. Потому что в «стандартном режиме» мы как бы открываемся, подаёмся навстречу всему остальному миру, и вместе с тем становимся уязвимыми. А любая попытка привести свой разум в состояние, аналогичное таковому у не-телепатов… приводит к безумию.

Во взгляде Синицына промелькнуло нечто, заставившее меня удержать рвущийся наружу вопрос о конкретных случаях при себе. Я безо всякой телепатии почувствовал, что на эту тему ему говорить попросту больно.

– Но как тогда ты полностью изчезал из моего восприятия?

Парень хмыкнул и покачал пальцем:

– Замкнуться в себе и скрыть разум в «кармане» – это не одно и то же. И тебе пока рано об этом думать. В первую очередь мы займёмся такими базовыми вещами, как ослабление проецирования твоих мыслей на окружающих без этих твоих «границ» из дерьма и палок. Если успеем, то и с фильтрацией «входящих» мыслей и эмоций разберёмся.

– Толпа не вызывала у меня никакого дискомфорта. – Припомнил я, предварительно прикинув, для чего может понадобиться фильтровать поток улавливаемых мною мыслей.

– Ну, это дело твоё, Артур. Просто многих гнетёт то, что они как будто подсматривают за своими друзьями, знакомыми, семьёй… – Что ж, меня к этой категории причислить нельзя. – Если тебя это не волнует, то и чёрт с ним, займёмся обратным: намеренным сканированием.

– Хельга говорила, что за такое по головке не погладят…

– Если заметят. – Я вскинул бровь. – Что? Сам же видел во мне «хулигана», а теперь удивляешься?

Значит, мои мысли частично утекли. Дерьмово. И даже думать не буду о том, о чём нельзя думать. Во избежание.

– Один вопрос, Дима. Могу же я так тебя называть?

– Никаких проблем. – Парень размял шею. – Спрашивай.

– Почему ты взялся меня учить, да ещё и так? Подозреваю, что «базовая программа» выглядит совсем иначе…

– Тебе правду сказать или честно ответить? – На субъективную пару секунд я всё-таки завис, но быстро уловил суть этой фразы.

– Я бы выслушал оба варианта.

– Ну, первое – мне приказали, а я птица подневольная, контрактами связанная и приказы выполняющая. – Это правда, в которой нет ни слова лжи. – А второе – я наконец-то встретил человека, потенциал которого не уступает моему! И просто отдать тебя боевикам, которые наверняка загубят твой потенциал своим дуболомством… Да ну их нахер, я так тебе скажу!

– Критичненько. Но мне нравится. – Хвалите меня полностью! – Тогда давайте приступим, учитель.

Блондин довольно осклабился, расправил плечи и начал выхаживать передо мной взад-вперёд, толкая речь и активно жестикулируя. Ну надо же: второй псион-ровесник, и тоже с задатками наставника! Повезло, или это в целом весьма распространено? Кто знает…

– Итак, проецирование мыслей. Теорию ты и сам потом подтянешь, так что мы перейдём к сжатому пересказу и практике. Запоминай, но пока не повторяй…

Я обратился во внимание, решив сходу продемонстрировать, на что способен мой разум. Потому что два месяца учиться основам – это, с моими-то возможностями, всё равно что микроскопом гвозди забивать.

Наверное…

Глава 7
Искренность и симпатия

Всё занятие включая практику отняло у меня шесть часов, и в конечном итоге я вогнал Синицына в депрессию. Он-то думал, что это его таланты находятся вне всяких рамок, но появился я, задумчиво послушал объяснения наставника – и за считанные часы обучился всему тому, что блондин планировал преподавать мне в первую неделю. За что бы я ни взялся – всё получалось с наскока и ощущалось так, словно я вспоминал давно забытое старое. Но откуда взяться этому ощущению у меня, к псионике впервые прикоснувшемуся только вчера – большой, прямо-таки огромный вопрос.

– Схемы, которые ты просил. Рассортированы по этажам, подписаны, насколько мне известно, довольно точно. Пришлось повозиться, что б мне дали их распечатать. – Порядком уставший и несколько хмурый, вернувшийся из ректората Дмитрий Синицын вручил мне стопку распечатанных на бумаге листов в довесок к паре десятков книг, которые я честно выгрыз у местной библиотекарши. Она не верила в то, что мне может понадобиться столько литературы единомоментно, но уставшее лицо моего «наставника» вкупе с его же словами поставили в этом деле жирную точку. Артур Геслер, ваш скромный слуга, получил свои читательские документы с расширенным доступом под ответственность псиона третьего ранга квалификации.

Синицын так же посоветовал взять подпись у Виктора Васильевича, но я решил с этим не торопиться и заняться только при случае. Пока же у меня образовалось свободное время, которое я намеревался провести в окружении набранных книг, содержащих в себе «базовые знания о псионике». Каждые два-три тома повествовали о чём-то одном, так что плёвым делом освоение этого знания действительно не было. Но знаете, за какое объективное время я мог прочесть и освоить «средней тяжести» труд в пятьсот листов мелким шрифтом?

За пятнадцать-двадцать минут объективного времени, и проверено это было на «базе» по телепатии, прямо на глазах у Синицына. Всё было бы ещё быстрее, если бы мне не нужно было иногда задерживаться и медленнее переворачивать страницы телекинезом: слишком высокая скорость представляла для бумаги угрозу, а за мои книги, как-никак, поручился другой человек. Я же был не из тех, кто вот так просто возьмёт и подставит ближнего своего, так что читал «медленно и аккуратно».

– Спасибо. Где и когда встречаемся завтра?

– Ты не дурак, так что в первой половине дня сориентируешься сам. А в обед встретимся во второй столовой, и уже оттуда дойдëм до ближайшего свободного полигона. – Синицын развернулся, не оборачиваясь махнул рукой и бросил: – Бывай! И не сыщи себе проблем!

– Если бы я их ещë и искал…

На том мы и разошлись: чай, не кисейные барышни и не закадычные приятели, что б прощаться иначе.

Спустя половину часа, в предвкушении скорого погружения в мир нового и неизведанного я шагал по широкой тропинке, наслаждаясь видами и сверяясь с «сохранённой» в голове схемой академии и отдельно «общежития», в середине четвёртого ряда которого и находилось моё новое, просторное жилище. И пусть просторы эти мне пока были без надобности, такое отношение приятно грело душу. И даже то, что я по итогу окажусь в том же положении, что и Дмитрий, не слишком портило картину. Всё равно ведь получу то, что мне нужно: знания, возможности и стабильность. А если в будущем мне станет чего-то не хватать, то условия можно будет и изменить.

Достаточно просто стать сверхценным, желательно незаменимым человеком, а остальное приложится.

Прошедший день дал мне чертовски много, так что я был практически полностью погружен в собственные мысли. И потому не сразу заметил неясные шевеления среди деревьев, откуда раздавались ругательства пополам с заливистым ржачем нескольких мужских глоток. И я бы прошёл мимо, если бы не отчётливо шибанувший в голову «аромат» обиды, стыда и отчаяния, исходящий совсем не от выстроившихся полукругом «веселящихся» разумов.

– В академии не происходит ничего из ряда вон, говорила она. Не сыщи себе проблем, говорил он. – Я огляделся, но на всём обозримом пространстве не было никого и ничего кроме вашего покорного слуги и его книг. Последние я, тяжко вздохнув, сгрузил на ближайшую лавочку, понадеявшись на то, что успею, если что, заявить права на своё добро и не дать ему никого утащить. – А камеры – и те поленились поставить! Одни фонари, зато с коваными украшениями…

Кусты и деревья расступились, стоило только сделать несколько шагов вглубь этой слегка запущенной части парка. И увиденная картина полностью совпала с той, что я нарисовал для себя с помощью своего комбинированного восприятия, которое было во многом куда лучше зрения. Правда, последнее было привычнее, но логика требует отказаться от худшего в пользу лучшего.

Решу этот вопрос потом, а пока – дебилы, издевающиеся над неспособным дать им отпор бедолагой. Всего семеро человек, все как один носят тёмно-алые медальоны, что косвенно объясняет природу конфликта: Хельга как-то обмолвилась о том, что «боевики» решают проблемы в основном силовыми методами. Но что б вшестером кидаться на одного…

Впрочем, избиения тут не было, а была обычная травля условных школьников, нашедших среди «одноклассников» беззащитную жертву. В траве валялась сумка с рассыпавшимися книгами и личными вещами, на ветке на высоте пяти метров болтался аккуратный белый пиджачок, а в эпицентре сего безобразия дебилы перебрасывали друг другу некий кейс а-ля пенал для ручки, до которого отчаянно и безо всякого эффекта пытался допрыгнуть невысокий беловолосый паренёк. Или ничерта не паренёк, если судить по забранным в пучок на затылке длинным волосам? Да ну: это каким надо быть животным, что б так издеваться над слабым полом? Так что будем исходить из лучшего, и действовать соответствующе.

Ну а если всё окажется иначе…

– Парни, я, конечно, судить не берусь, но какая-то у вас борьба односторонняя, не находите? – Я уже примерно, – очень, – представлял себе, чем можно впечатлить других псионов, и потому не постеснялся подхватить телекинезом всё честно отнятое у выбранного целью издёвок бедолаги, закружив это над поляной и поочерёдно опустив всё на травку перед ним. – Давайте разойдёмся на этой ноте и не будем создавать друг другу проблем, а?

– Самый смелый, что ли? – На меня воззрился самый приметный, крупный и рыжий, как факел верзила. Ну, как верзила: широтой плеч он похвастаться не мог, но был высоким и довольно крепким парнем. – Новенький тут?

– Можно сказать и так. Но я тут полистал правила этого прекрасного учебного заведения, и издевательства, особенно такого плана, там описаны отдельным пунктом. За свидетеля я сойду, объект издевательств у нас тоже есть… – Я смотрел на хулиганьё лет шестнадцати-семнадцати, и пока не видел никаких попыток огрызнуться. Только рыжий смотрел на меня недобро, но главарю это простительно. – Давайте не будем доводить до крайностей?

– До крайностей доведёшь ты, если будешь и дальше заступаться за эту тварь. Ты хоть её знаешь?

– Её? – Я прищурился, а мои «лишние конечности», казалось, разом налились силой. Я вновь почувствовал воодушевление и правильность в том, что собирался сделать, и решил не спорить с собой. «Боевики» дерутся, порой с использованием своих сил? Дерутся. Их за это не исключают? Не исключают. Значит, можно действовать в неких рамках разумного. До самого далёкого горе-студента как раз осталось всего восемь метров. – Ладно, бедолаги. Переговоры завершены досрочно, выводы сделаны не в вашу пользу…

Сегодня я очень много времени уделил именно менталу, попутно «качая» телекинез под присмотром Синицына. Он настаивал на том, что мне нужно развивать многозадачность, но так и не понял, что в этом плане я уже весьма неплох. Не столько за счёт ускорения сознания, сколько благодаря своему разуму как таковому. Вот и сейчас пласты земли в ногах у всей шестёрки синхронно поползли в стороны, невидимые потоки подхватили падающих и не позволили им обо что-то удариться, а «спущенное с цепи» ментальное поле, направляемое моей волей, аккуратно, даже слишком мягко прошлось по каждому отдельно.

Спокойно, хладнокровно и расчётливо.

Ничего не успело начаться, как уже наступил конец. Поспать отправились абсолютно все, и все же не получили никаких травм. Даже кровотечения из носа не было ни у одной из целей, хоть Дима и предупреждал меня о том, что попервой с слабосилками легко переборщить. И сильных среди них не оказалось, что тоже большой плюс.

– Цела и здорова? – Я наконец-то обратил внимание своих глаз на девушку, которая при ближайшем рассмотрении действительно оказалась девушкой. Просто одевалась почти так же, как Хельга, но не имея столь выдающихся форм. Брюки, рубашка а-ля блузка, пиджачок, который у неё отняли, галстук, туфли с невысоким каблуком и пронзительные ярко-голубые глаза, контрастирующие со светлой кожей и белоснежными, – не седыми! – волосами. Прямо-таки милашка, если не обращать внимания на общую растрёпанность, следы от слёз и припухшее от них же лицо.

– Да. Они не били, просто… шутили.

– За такие шутки их ожидает прекрасное пробуждение в парке посреди ночи. – Я довольно оскалился. Если так можно решать конфликты со всеми псионами значительно слабее меня, – а это абсолютное большинство, – то жизнь не так уж и плоха! – И… почему ты так на меня смотришь?

– Я думала, что ты слепой… – Видимо, вопрос в моём взгляде читался слишком явно, так что малявка поспешила пуститься в объяснения: – Когда ты вышел сюда, ты зрачками не шевелил. А сейчас всё стало нормально…

– Слишком сосредоточился на том, чтобы и вырубить их, и не навредить. Я, знаешь ли, и правда новичок. – Новичок новичком, но я что, реально совсем не полагался на зрение в «критический момент»? И хорошо это или плохо? – Не сочти за грубость, но позволь тебе помочь. Меня зовут Артур, к слову.

Ронять и ловить людей телекинезом я уже потренировался, так что и с очисткой вещей девчонки от налипшей грязи проблем тоже не возникло. Правда, совсем мелкие загрязнения убрать не вышло, но вот веточки, кусочки земли и всё такое я удачно с вещей снял. Зачем? Захотелось! Бывает такое у парней, включая и желание заступиться. И явление, между прочим, нормальное.

Хоть и не всегда правильное, а иногда – последнее в жизни.

– Ксения. – Девушка то ли глубоко кивнула, то ли коротко поклонилась. – А как ты их?..

– Телепатия и немного телекинеза. Тебя проводить?

– Лучше не надо! – Сразу встрепенулась она. – Со мной вообще не стоит общаться. Тоже попадёшь под удар, и всё…

– Под удар я попаду и так. – Философски заметил я. – Так что называй адрес и собирайся. Но не торопись: я никуда не спешу.

Тут-то я и вспомнил про книги, обратил в нужном направлении внимание – и облегчённо выдохнул: моя маленькая личная библиотека находилась в целости и сохранности. Правда, совсем скоро целость и сохранность оказалась под угрозой, так как всего через пять минут серое вечернее небо затянули тяжёлые тучи, каждая из которых грозила утопить мою литературу раз и навсегда.

– Как бы дождь не начался… – Ксения посмотрела на меня с большим подозрением и непониманием. – У меня книги, а телекинезом закрываться от ливней я ещё не учился.

– Над академией же купол. Дождей здесь не бывает…

На мгновение показалось, что я никогда ещё не чувствовал себя настолько тупым. Но память услужливо вывалила ряд таких случаев, которые мне категорически не нравились. Я ускорил сознание, быстро проанализировав свои действия от начала до конца… и понял, что гормоны – это действительно штука, которая может исказить даже самый могущественный разум, стоит тому только расслабиться. Но с другой стороны, эта стычка принесла мне интересный опыт, новое знакомство и ряд непривычных ощущений. Стоило ли оно того? Это покажет время. А пока я с удовольствием залезу ещё глубже в болото, ибо моё лицо вся шестёрка один хрен видела, а стирать память я даже пробовать не стану: без соответствующей подготовки телепат скорее себе навредит, чем кому-то ещё.

– Я упустил этот момент из виду. Так что насчёт адреса? – Книги и сумка девушки заняли место позади меня, – телекинез – идеальный бытовой инструмент, – а она сама пристроилась по правую руку, то и дело озираясь. Ну и зашугали её, конечно. Узнать бы за что, да вот так в лоб спрашивать как-то некорректно.

– Первая линия, одиннадцатый дом. – Тихо ответила Ксения, смирившись, по всей видимости, со своей судьбой. Ну да: от меня так просто не отделаться.

Первую четверть часа мы шли в практически полной тишине. Из всех голосов я слышал только слова студентов, проходивших мимо, чаще всего – нам навстречу. Общительностью моя новая знакомая не отличалась, а я не пытался это изменить. Понимал, что человеку, против которого настроены все и вся сложно будет сразу взять и принять кого-то, предложившего свою помощь. Да и не определился я ещё со своими намерениями, если честно. Стоит как минимум разобраться в её проблеме, прежде чем что-то делать.

Но ничто не длится вечно, и тишина – не исключение.

– Почему ты мне помог?

Я хмыкнул. Есть контакт?

– Захотел. – Ни слова лжи, ни грана правды. – Не в моих правилах игнорировать такие ситуации. Да и приключения я люблю, чего уж.

– Ты же даже не знаешь, почему они это делали. Может, я и помощи недостойна?

– Лично ты ничего не сделала, а на обиды окружающих мне, если честно, плевать. Каждый нормальный парень помог бы красивой девушке, попавшей в беду. – Говорить, что я поначалу принял её за парня было смерти подобно, так что этот вариант я даже не рассматривал. – А в местной кухне с интригами я ещё разберусь.

Последующие слова Ксении должны были донести до меня какую-то информацию, но в этом тихом шёпоте разобрать хоть что-то было решительно невозможно. И я не разобрал, сначала просто внимательно посмотрев на вжавшую голову в плечи девушку, а потом и попросив её повторить.

– Если ты будешь так шептать, я тебя никогда не услышу.

И снова пауза. Короткая, но способная сказать менталу очень и очень многое. Да даже простой человек что-то, да понял бы, не прибегая к «поимке» эха эмоций, в которых смешался стыд, грусть, тоска… и ненависть. Отборная такая, яркая, объятая пламенем и буквально обжигающая.

– Я – Алексеева. Мой отец собирался свергнуть императора, но заговор был раскрыт и предотвращён. Я… ничего не знала, и меня оставили в живых. Но всеобщей любви мне это не прибавило, как видишь… – Мне оставалось только хмыкнуть. О событиях шестимесячной давности не знал только ленивый, как и о заговоре, зревшем без малого полтора века. Идея свержения монарха передавалась у Алексеевых от отца к сыну, но по счастливой случайности всё своевременно всплыло, и целый могущественный род военачальников исчез отовсюду.

Но кое-что осталось… и кое-кто тоже.

– Тебя оставили в живых? Приказом самого Императора Алексея Второго? – Девушка кивнула. – Тогда у тебя нет повода считать себя виноватой. И куда смотрят преподаватели? Ректорат?

– Скорее всего, они опасаются что-то предпринимать по политическим причинам. Помощь дочери предателя – сродни помощи самому предателю. Так что и тебе не стоит в это лезть, от меня в любом случае не отстанут. Тогда слишком многие погибли, а из «виноватых» осталась только я.

Я не был защитником сирых и убогих, как и не считал себя кому-то чем-то обязанным только по половому признаку. Но и трусость презирал, ибо нет оков худших, чем страх и боязнь попасть под удар. Свободен ли тот, кто и шагу не делает, если знает, что в выбранном направлении ему что-то грозит? Нет, конечно же. Настоящая свобода – это сила и бескомпромиссность, это страсть и движение вперёд. И я, помимо всего прочего, хотел обрести именно такую свободу. А раз уж начинать стоит с малого, то дать старт прощупыванию границ дозволенного можно и с помощи этой бедняжке.

Достаточно одного только желания.

– Это не причина. Ну и я привык доводить дело до конца.

Впереди тем временем показался искомый дом, состояние которого, вопреки моим опасениям, не отличалось от такового у всех остальных строений в округе. Значит, хотя бы видимость нормальной обстановки тут соблюдают, и травля – это максимум дозволенного для местных дебилов. В голове несвоевременно всплыл вопрос касательно того, чем я, чёрт подери, занимаюсь в своё «время для чтения», но я быстро его отмёл, едва взглянув на развернувшуюся ко мне девушку. В её эмоциях, – да и во взгляде тоже, – читалась благодарность, и это было, несомненно, ощущением приятным, можно сказать – новым. Ведь каждый отголосок эмоции или мысли ощущался по-своему, и «коллекцию» я мог пополнять практически бесконечно.

– Ещё раз спасибо, Артур. И… я надеюсь, в следующий раз мы встретимся при иных обстоятельствах.

– Обязательно. – А что я, чёрт вас дери, вообще оправдываюсь? Скажем честно: мне она понравилась, точка! Нужны ещё причины? Нет? Тогда закрыли тему! Правда, тут ещё вопрос с Хельгой, но там всё слишком неоднозначно и вообще фиктивно. – Оставишь свой номер?

Я потянулся было за телефоном, но вспомнил о том, что я его благополучно потерял. Может, дома оставил в тот злополучный день. Но идеальная память – это всё ещё идеальная память, так что варианты у меня были. Потому осталось лишь дождаться решения девушки, которое станет ключевым. Примет она мою помощь, – без задних мыслей, но и если «не», то я тоже не слишком расстроюсь, – или откажется, опасаясь последствий для меня или для себя.

Тогда и только тогда я додумался до того, что Ксения Алексеева – аристократка, хоть и бывшая. А вот я простолюдин, и о моём настоящем потенциале ей знать неоткуда. Мне резко стало намного более интересно, как она себя поведёт и что решит, так что момент, когда она приоткрыла ротик, в моменте был воспринят мною сродни началу концерта любимой группы.

– Запишешь, или так запомнишь?

– Запомню.

Я улыбнулся. Второй день, а столько событий, столько красок! Как можно было не ценить этого в далёком прошлом? А я не ценил, и считал, что жизнь – это нечто само собой разумеющееся.

Одним словом, был круглым дураком…