Текст книги ""Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

Соавторы: Петр Танетов,Виктор Ананишнов,Сергей Шиленко,Евгений Нетт,Сергей Ткачёв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 219 (всего у книги 346 страниц)

Глава 25

Рассвет застал меня на крепостной стене, откуда я наблюдал за сборами армии. Внизу шла оживленная подготовка: воины проверяли снаряжение, мужики укладывали припасы в телеги, а кузнецы торопливо затачивали клинки. Моя новорожденная армия готовилась к походу.

– Князь, – окликнул меня Кузьма, взбираясь по деревянным ступеням. – Нужно поговорить.

По тону Кузьмы стало ясно – у нас проблемы.

– Выкладывай.

– Половина вчерашних добровольцев передумала, – домовой не стал ходить вокруг да около. – Говорят, зачем им идти умирать за чужих людей, когда можно остаться защищать поселение.

Твою ж мать. Вчера эти же люди клялись мне в верности, а сегодня…

– Сколько осталось?

– Четыреста пятьдесят боеспособных. Плюс группа Темиры.

Маловато для штурма укрепленного города. Очень маловато.

– А припасы?

– На неделю. Если экономить.

– Оружие?

– Равенна говорит, что вооружить всех нечем. Кто-то пойдет с косами и вилами.

Я потер переносицу. Начинаем войну с полуголодной толпой крестьян против профессиональной армии.

В этот момент снизу донесся шум. К воротам подъехал отряд всадников. Темные плащи, серебристые волосы. Сумеречники.

– Это союзники Темиры, – отметил я, спускаясь со стены.

У ворот меня ждала Темира в боевом снаряжении. Рядом с ней стоял худощавый воин с заметным шрамом, пересекающим щеку.

– Клан Серебряного Клинка приветствует тебя, Разрушитель, – произнес он, склоняя голову. – Я Нерон, их военачальник. Привел сотню воинов.

Всего сотню? А где остальные?

– Остальные кланы? – спросил у него напрямую.

Темира поджала губы.

– Выжидают. Хотят посмотреть, чем закончится эта авантюра.

– То есть нас всего пятьсот пятьдесят человек против нескольких тысяч?

– Да, – она встретила мой взгляд без тени сомнения. – Этого недостаточно?

Я усмехнулся, несмотря на безнадежность ситуации. Темира не нервничала, не извинялась, просто задавала простые вопросы не имеющие лёгких ответов.

– Будем довольствоваться, тем что есть – ответил ей. – Время работает против нас.

К нам подошел Яромил с мрачным видом.

– Князь, разведчики вернулись. Новости плохие.

– В Комнату Карт, – бросил я через плечо. – Там и доложишь.

Мы собрались в штабе, где Яромил уже активировал карту. Свет от масляных ламп плясал, отбрасывая зловещие тени на лица командиров.

– Гаврила разделил свои силы, – начал Яромил, указывая на карту. – Основная армия стоит лагерем у Зареченского – примерно две тысячи воинов. Осада идет уже три дня. Но вторая группа, пятьсот отборных бойцов, движется нам наперерез.

Темира склонилась над картой, изучая обозначения.

– Кто командует перехватывающим отрядом?

– По описанию разведчиков, это Моргот Черный Щит.

Варг мрачно покачал головой:

– Знаю этого ублюдка. Служил с ним в одной компании лет десять назад. Безжалостный, но толковый тактик. Пленных не берет.

– Где они сейчас? – спросил у Яромила.

– В дне пути отсюда, – он обвел пальцем участок карты. – Если мы выступим сейчас, столкнемся завтра на рассвете с их Авангардом в районе Волчьего ущелья.

Костолом изучал карту, водя мозолистым пальцем по маршрутам:

– Значит, мой… бывший хозяин не дурак. Он понимает, что если мы соединимся с солнцепоклонниками, у нас будет шанс. Поэтому решил разбить нас по частям.

– Тактически верно, – согласился с ним Варг. – Сначала уничтожить меньшую армию, потом добить осажденных.

– А что, если обойти? В горах есть тропы, известные только местным охотникам, – впервые заговорил Нерон, командир сумеречников.

– Покажи.

Эльф обвел на карте извилистую линию, проходящую через горные перевалы.

– Здесь. Сложно, но проходимо. Даже для большого отряда.

Варг прикинул расстояния:

– Сколько времени потеряем?

– Дня три. Может, четыре, если погода испортится.

– У нас нет трех дней, – отрезала Темира. – Ритуал в новолуние. Если опоздаем, мой… Гаврила получит силу древних и станет для нас неуязвимым.

Яромил нахмурился:

– Какую еще силу древних?

Темира помедлила, потом выложила правду:

– В подземельях под Зареченским покоится одна из трех Корон Владычества. Артефакт времен Великой Войны. Тот, кто наденет ее и проведёт ритуал получит древнюю силу и власть.

Воздух в комнате сгустился. Никто не двигался. Никто не произносил ни слова. Командиры, их лица потемнели, уставились на принцессу сумеречников. Ее слова о Короне Владычества и ритуале оглушили их.

– И ты только сейчас об этом говоришь?

– Я думала, времени у нас окажется больше. И людей тоже, – Темира стиснула кулаки, словно пытаясь удержать остатки самообладания. – Но теперь все иначе. Нам придется остановить его, чего бы это ни стоило.

Костолом со стуком поставил кулак на стол:

– Значит, идем напролом. Пятьсот крестьян против ударной армии. Шансы так себе, но бывало и хуже. На арене видел такое, что и вспоминать не хочется.

– На арене ты сражался один, – возразил Варг. – Здесь другие правила. Здесь командиры должны думать о жизни каждого подчиненного.

– А я думаю! – рявкнул гладиатор. – Думаю о том, что если этот Гаврила получит корону, мертвыми будут не пятьсот, а тысячи!

Яромил попытался унять их спор:

– Есть третий вариант. Разделиться. Часть армии идет в лобовую, отвлекая внимание. Другая часть совершает обходной маневр и наносит удар с фланга.

– И какая часть идет на верную смерть? – саркастически поинтересовалась Темира.

– Добровольцы.

– У нас нет времени на тонкие маневры, – сказал ему, изучая карту. – Каждый час промедления дает Гавриле больше шансов закончить ритуал.

Нерон указал на узкое место на дороге:

– А что, если заманить их в Волчье ущелье? Там дорога сужается до пятидесяти шагов. Их численное преимущество не будет таким критичным.

– Моргот не дурак, – покачал Варг головой. – Не полезет в ловушку, если будет подозревать засаду.

– А если не будет подозревать? – задумчиво произнес я. – Что если мы дадим ему то, что он хочет увидеть?

Все уставились на меня.

– Отступающую, деморализованную армию, – пояснил я. – Мы изображаем панику, бегство. А когда он бросится в погоню через ущелье…

– Ловушка захлопывается, – закончил Костолом с хищной улыбкой. – Мне нравится.

Темира скептически покачала головой:

– Рискованно. Если не сработает, мы потеряем все.

– Если ничего не делать, мы тоже потеряем все, – возразил я. – Итак, решено. Готовим засаду в Волчьем ущелье.

Яромил обвел взглядом командиров:

– Кто возьмет на себя роль приманки?

– Я, – не колеблясь ему ответил. – С частью ополченцев буду изображать отступление. Костолом с тяжелой пехотой засядет в засаде. Нерон с лучниками займет высоты. Темира…

– Буду с тобой, – перебила принцесса. – Моргот должен меня увидеть. Тогда он точно бросится в погоню.

Варг мрачно кивнул:

– Безумный план.

– Тогда по местам. Выступаем через час.

Командиры начали расходиться, но я задержал Варга:

– Что-то тебя гложет. Выкладывай.

Старый воин помедлил:

– Князь, вы ведь понимаетет, что это может быть наш последний совет?

– Понимаю.

– И что большинство из нас не увидит приход лета и солнца?

– И это понимаю.

– Тогда скажи честно, стоит ли игра свеч? Стоят ли чужие солнцепоклонники жизни наших людей?

Я смотрел прямо в его глаза. Усталость, тяжесть прожитых лет, слишком много смертей, которые он пережил, все это читалось в них без слов.

– Варг, если мы не остановим Гаврилу сегодня, завтра он придет за нами. С армией в десять раз больше и короной, дающей ему мифические силы, – я положил руку ему на плечо. – Мы сражаемся не за чужих людей. Мы сражаемся за наше право жить свободными.

Варг медленно кивнул:

– Понял, князь. За свободу.

* * *

Час после военного совета пролетел в бешеной суматохе. Я стоял у главных ворот, наблюдая за тем, как моя разнородная армия приводит себя в порядок для похода. То, что я видел, одновременно вдохновляло и ужасало.

В первых рядах выстроились сумеречники Нерона – сто воинов в одинаковых темных доспехах, с луками за спинами и короткими мечами на поясах. Они стояли неподвижно, как статуи, и лишь изредка переговаривались тихими голосами на своем языке.

Рядом с ними собирались освобожденные гладиаторы под командованием Костолома. Здесь царил контролируемый хаос – кто-то проверял крепления доспехов, кто-то пробовал на вес незнакомое оружие, выданное из арсенала. Большинство были в разнобойных латах, собранных из трофеев, но в их глазах горел огонь людей, знающих цену свободе.

– Эй, новичок! – рявкнул на одного из бывших рабов седой ветеран с перебитым носом. – Ты как щит держишь? Хочешь стрелу в брюхо поймать?

Молодой парень, едва выглядывающий из-под шлема, сдвинул щит ближе к телу, словно пытался спрятаться за ним от невидимого врага.

– Локоть ближе к телу! – продолжал наставлять старик. – И не размахивай как дубиной! Щит это не только защита, но и оружие!

Дальше толпились ополченцы из самого Поселения Волот и окрестных земель. Вот тут действительно было на что посмотреть: кузнец Михайло в кожаном фартуке и с молотом в руке, рядом с ним пасечник Еремей с самодельным копьем, крестьяне с косами и вилами, которые пытались держаться рядом с более опытными воинами.

– Господи, на что я их веду, – пробормотал рядом Варг, следя за тем, как один из крестьян пытается понять, с какой стороны браться за копье.

– На войну, – ответил ему. – А на войне важна не техника боя, а готовность умереть за правое дело.

Варг скептически хмыкнул, но ничего не сказал.

У повозок с припасами возникла потасовка – два отряда одновременно потянулись к одному мешку с сушеным мясом.

– Эй! Это наше! – кричал рыжебородый дровосек.

– Как это ваше? Мы первые увидели! – огрызались бывшие шахтеры.

– Хватит! – рявкнул Яромил, появляясь между спорщиками. – Припасы общие! Каждому отряду по норме!

Спор затух, но недовольное бурчание продолжалось.

В стороне от основной массы стояла особая группа из семей воинов, провожавших своих мужей и сыновей. Женщины старались не плакать, дети не понимали, почему папы берут с собой мечи и луки. Молодая жена одного из ополченцев тихо всхлипывала, прижимая к груди младенца.

– Вернись живым, – шептала она мужу. – Слышишь? Живым!

Мужчина неловко обнимал семью, не зная, что ей сказать.

Костолом проходил между отрядами, проверяя готовность своих людей. Рядом с ним семенил его новый помощник – юркий парнишка по прозвищу Быстрый, который служил связным между командирами.

– Как настроение у людей? – спросил я гладиатора.

– По-разному, – сказал он. – Ветераны спокойны, они уже привыкли смотреть смерти в лицо. Гладиаторы настроены решительно, для них всё просто: либо умереть свободными, либо снова стать рабами. А вот крестьяне… – он покачал головой. – Половина, будь их воля, давно бы сбежала по домам, но стыд не пускает.

– И что будем делать?

– То же, что всегда делали хорошие командиры, – усмехнулся Костолом. – Поставим надежных сзади, чтобы дезертиров ловить.

К нам подошел Нерон.

– Мои готовы, – доложил он. – Но есть вопрос по взаимодействию с ополченцами. Они не знают наших команд, мы не знаем их сигналов.

– Базовые команды будут подаваться рожком. – Один раз – внимание, два раза – атака, три раза – отступление. Остальное – жестами.

В это время к воротам подъехала Темира на боевом коне. Она сменила роскошные доспехи на более простые, походные, но все равно выглядела как принцесса, идущая на войну.

– Мои люди заняли позиции в арьергарде, – доложила она. – Если понадобится прикрывать отступление…

– Не понадобится, – перебил её. – Либо мы прорвёмся, либо… я не закончил.

Она кивнула, понимая серьезность ситуации.

– Кстати, – добавила принцесса тише. – Я отправила гонца к своим родственникам. Если мы победим, возможно, остальные кланы присоединятся к нам.

– А если проиграем?

– Тогда им не за что будет нас винить.

У ворот я заметил Стефанию. Она стояла чуть в стороне, сжимая в руках свиток.

– Что это у тебя? – спросил, подходя ближе.

– Список, – ответила тихо. – Имена всех, кто идет с тобой. Чтобы не забыть.

Я взял свиток и развернул. На пергаменте аккуратным почерком были выписаны сотни имен. Рядом с каждым стояла короткая пометка: «жена и двое детей», «единственный сын у матери», «пообещал вернуться к жатве».

Свернул его обратно и убрал за пазуху. Свиток оказался тяжелее, чем можно было ожидать от обычного куска бумаги.

Стефания встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

– Возвращайся, – прошептала она. – Возвращайся обязательно.

В толпе ополченцев начались последние приготовления. Кто-то молился, кто-то проверял оружие в сотый раз, кто-то просто стоял и смотрел в небо, словно прощаясь с мирным утром.

Молодой парень, которого раньше поучал ветеран, подошел к седому воину:

– Дядь Григорий, а правда, что в бою страшно?

Старик подумал:

– Страшно, сынок. Но знаешь что еще страшнее? Позволить злу творить беззаконие и ничего не делать.

– А если я струшу?

– Все струсят. Дело не в том, чтобы не бояться. Дело в том, чтобы делать что надо, несмотря на страх.

Эти слова услышали соседние воины, и я видел, как одни кивали в знак согласия, а другие задумчиво хмурились, представляя предстоящий бой.

Рядом гладиаторы обсуждали тактику.

– Главное, держать строй, – сказал один из них, бывший чемпион арены. – На арене ты сам за себя. Здесь всё иначе. Если будешь работать с товарищами, выживешь.

– А если строй развалится? – спросил кто-то из молодых.

– Тогда каждый сам за себя. Но лучше до этого не доводить.

Чуть дальше один из молодых воинов сидел на земле и что-то выводил на куске бересты. Пожилая женщина стояла рядом, глядя на него с тревогой.

– Что пишешь? – спросил я, подойдя ближе.

– Завещание, князь, – смущенно ответил парень. – Если что… чтобы мать знала, где найти мои сбережения. И чтобы помнила, что я шел не за наживой, а по совести.

Женщина гладила сына по голове, с трудом сдерживая слезы.

– Хороший сын, – пробормотал и отошел, чувствуя, как сжимается горло.

Я обвел взглядом свою армию. Пятьсот пятьдесят человек против профессиональных убийц. В их глазах читались сомнения, но и решимость. И еще доверие. Доверие ко мне, их князю, который ведет их в бой против превосходящих сил.

Что я за полководец? Глядя на эту мешанину опытных воинов и вчерашних крестьян, я усмехнулся собственным мыслям. Несколько месяцев назад я был простым егерем, а теперь держу в руках судьбы сотен людей.

А если честно, Василий, каковы шансы на успех?

Если исходить из чистой арифметики, то никаких. Пятьсот пятьдесят против профессиональной дружины. Любой здравомыслящий полководец сказал бы: «Самоубийство».

Но есть факторы, которые не учитывает арифметика.

Первый. Мои люди сражаются за свободу, за семьи, за право жить как люди, а не как скот. Армия Гаврилы воюет за деньги и из страха. В критический момент это может сыграть решающую роль.

Второй. Моргот ждет, что я буду отступать или обороняться. Дерзкий план с засадой в ущелье может сработать именно потому, что он кажется безумным.

Третий. Крушитель. Правда, против тысячи врагов даже легендарный меч не всесилен, но психологический эффект от его появления может деморализовать противника.

А еще Огненные шары и гранаты…

Если повезет, сдюжим. Ведь везение это тоже навык. Это умение увидеть возможность там, где другие видят только угрозу. Умение рискнуть всем в нужный момент. И умение заставить людей поверить в невозможное.

Но если мы ничего не сделаем, то завтра Гаврила с короной Владычества уничтожит не пятьсот человек, а тысячи. И тогда в Полесье наступит новая эпоха рабства, гораздо более страшная, чем все, что было раньше.

Звук рога оборвал мои размышления. Яромил давал сигнал к сбору.

– Время пришло, – сказал я вслух, и моя армия замерла, обращая на меня внимание.

Я поднял Крушитель и синее сияние клинка отразилось на сотнях лиц.

– Друзья! – крикнул им. – Сегодня мы идем освобождать наших союзников! Враг силен, но мы сильнее – потому что сражаемся за правое дело!

Ответный рык заставил дрожать стены поселения.

– За свободу! – заорал Костолом.

– За Полесье! – подхватил Яромил.

– За Князя! – закричала вся армия разом.

Ворота распахнулись, и мы тронулись в путь. Армия Княжества Волот шла на свою первую большую войну.

Мы шли. Потому что иногда у человека нет выбора – остается только идти вперед и драться до последнего вздоха.

Один к десяти, – повторил я про себя, шагая во главе колонны. – Не так уж и плохо.

Глава 26

Первые три часа пути прошли на удивление тихо. Армия вытянулась вдоль извилистой дороги, как длинная змея. Впереди шли разведчики Лары, за ними двигались сумеречники Темиры, дальше тянулись основные силы с обозами, а в самом хвосте арьергард прикрывали воины Костолома.

Я ехал в центре колонны на Громе, вглядываясь в кусты и перелески по сторонам. Дорога вилась между холмами и зарослями, которые так и просились стать укрытием для засады. Кольчуга неприятно давила на плечи, а Крушитель за спиной едва заметно светился синим, будто предчувствовал, что спокойствие скоро закончится.

– Слишком тихо, – пробормотала Темира, подъехав ко мне. Её серая кожа блестела испариной, а длинные уши настороженно дёргались. – Птиц не слышно.

Она была права. Природа замерла в противоестественной тишине, словно затаив дыхание перед грозой.

Звук боевого рога разорвал тишину. Сигнал тревоги доносился с хвоста колонны.

– Арьергард атакован! – заорал скачущий навстречу гонец, еле держась в седле. Кровь стекала с его разрубленного шлема. – Костолом просит подмогу!

Я развернул коня и пришпорил его к месту боя. За мной поспешили ближайшие отряды: солнцепоклонники под началом Яромила и несколько освобожденных рабов.

Картина, открывшаяся моим глазам у подножия холма, была хуже, чем я ожидал. Два десятка противников в разношерстных доспехах окружили арьергард, но большинство наших новобранцев вместо отпора в панике отступали. Костолом с горсткой ветеранов сдерживал основной натиск, но их было слишком мало.

– Трусы! – я натянул поводья, обнажая Крушитель одним плавным движением. – Их всего двадцать!

Клинок ожил в руках, испуская волны лазурного сияния. Свет был настолько ярким, что враги заслонились руками, а мои воины невольно замерли в восхищении.

Время словно замедлилось. Я видел каждую деталь поля боя – как блестел пот на лице ближайшего врага, как его глаза расширились от ужаса при виде знаменитого меча. Видел, как Костолом, превозмогая боль, поднимал топор для очередного удара. Видел трусливых новобранцев, топчущихся в нерешительности. А затем обрушился на них на полном скаку.

Первый враг – бородатый детина с самодельным щитом – попытался заблокировать мой удар. Бесполезно. Крушитель прошел сквозь дерево и железо, а затем коснулся плоти.

Наемник не успел закричать. Его тело вспыхнуло синим пламенем и рассыпалось пылью. От человека не осталось ничего, кроме пустых доспехов, с лязгом упавших на землю.

– За Князя! – взревел Костолом. – За Разрушителя Оков!

Эффект был мгновенным. Враги отшатнулись в ужасе. А наши воины, секунду назад готовые бежать, ринулись в атаку с восторженными криками.

Крушитель тянул меня вперед, словно голодный хищник, чующий добычу.

Соскочил с седла на полном скаку, отпустив Грома продолжать галоп. Собрал энергию в ладони и активировал «Теневой шаг».

Моя тень схлопнулась, затянув меня в себя. В следующий миг я возник за спиной вражеского лучника. Парень как раз натягивал тетиву, целясь в Костолома.

Клинок вошел между лопаток. Не самый благородный способ убийства, но война есть война. Лучник распался синей пылью, даже вскрикнуть не успел.

– Демон! – заорал кто-то из наемников. – Он настоящий демон!

Отлично. Пусть боятся. Я усмехнулся и развернулся к остальным.

Двое бойцов решили действовать сообща. Мечник заходил слева, его напарник с боевым молотом справа. Профессионалы, видно по движениям. Отработанная связка, никакой суеты.

Жаль, что против Крушителя это ничего не значило.

Взмахнул клинком по широкой дуге. Лезвие прошло сквозь древко молота, разрубив его пополам. Продолжая движение, клинок вспорол кольчугу мечника от бедра до плеча. Оба воина вспыхнули синим и осыпались пеплом.

Вокруг меня кипела битва. Мои люди, воодушевленные примером, бросались на врагов с яростными криками. Наемники же отступали, озираясь в поисках путей к бегству. Против легендарного оружия мало кто хотел испытывать судьбу.

Последних троих я добивал уже без особых эмоций. Один из них, молодой парень, едва вышедший из подросткового возраста, упал на колени:

– Пощади! У меня жена, дети!

Я занес Крушитель… и замер. В глазах парня мелькал только страх. Никакого фанатизма наемника. Никакой жадности работорговца. Просто паника загнанного в угол человека.

Странно. Что-то здесь не вяжется.

Крушитель потускнел в моей руке, словно разделяя мои сомнения.

Я опустил меч и огляделся. Среди трупов валялось несколько наших новобранцев, все нашпигованы стрелами. Но внимание привлек один из «наемников». Старик лежал на спине, раскинув руки. Седая борода, морщинистое лицо с застывшим выражением удивления.

Погоди-ка. Почему он кажется таким знакомым?

На пальце у старика блестело потертое обручальное кольцо, на шее болтался простой деревянный крест. Из-под кольчуги торчала домотканая рубаха с заплатками. Обычный крестьянин, каких тысячи по всему Полесью.

– Яромир, – позвал я солнцепоклонника. – Взгляни на этого.

Он подошёл и нахмурился:

– Я его знаю. Это Горимир из деревни Вязовка. Земледелец, растил ячмень для пивоварни. У него трое детей – две дочки и сын-подросток.

– Что он делает среди наемников?

Яромир методично осмотрела другие тела, и его лицо хмурилось с каждой секундой:

– И этого знаю. Евстафий-кузнец из Ольховки. И этого тоже – Прокоп-пастух, – он выпрямился. – Василий, это крестьяне из деревень, которые спалил Гаврила.

До меня донесся слабый стон. В десяти шагах, прислонившись к дереву, сидел раненый парень. Стрела торчала из его бока, а кровь просачивалась сквозь пальцы, которыми он сжимал рану, пытаясь остановить поток.

Я подошел и присел рядом. Вблизи стало понятно, что передо мной не закаленный в боях воин. Мозолистые руки пахаря, простая одежда, спрятанная под чужим, кое-как подобранным доспехом. Обычный крестьянин, которого затянули в эту мясорубку.

– Держись, – сказал я, осматривая рану. – Лекарь сейчас подойдет.

Парень покачал головой, кашлянув кровью:

– Поздно уже… – хрипло произнес он, с трудом фокусируя на мне взгляд. – Слушай… ты же… Разрушитель?

– Да.

– Значит, ты против Гаврилы? – надежда едва заметно промелькнула в его взгляде.

– Заклятый.

Парень с трудом сглотнул:

– Тогда слушай… Мы не по своей воле… на тебя напали.

– Уже догадался. Яромир опознала некоторых из ваших. Почему крестьяне идут войной на того, кто сражается с их мучителем?

Лицо умирающего исказилось от боли:

– Семьи… – прохрипел он. – Гаврила держит наших жен и детей. Сказал… убьет всех до единого, если не нападем на твою армию.

Вот же сука… Я сжал посильнее рукоять меча.

– Как тебя зовут?

– Борис… Борис Горшков, – с гордостью произнес он. – Из деревни Березовка. Был… был там мастером. Лучшие горшки в округе делал.

– Расскажи мне о семье, Борис.

Глаза парня увлажнились:

– Жена Настенька… краше её во всей волости не было. И дочурка Анютка, ей всего четыре годика. Такая смешная, всё время папу спрашивает, когда новый горшочек слепит… – он замолчал, борясь с подкатывающими слезами. – Гаврила их в клетках держит. Как зверей. Сказал, если принесем голову Разрушителя, отпущу. Если не принесем…

– Сколько вас было?

– Сотню мужиков собрал. Разделил на группы по двадцать. Велел нападать на твою армию по очереди, изматывать. Остальные четыре группы тоже где-то рядом.

Борис закашлялся, из уголка рта потекла кровь:

– Знаешь… я понимал, что это безумие. Что мы, крестьяне, против твоих воинов – всё равно что зайцы против волков. Но выбора не осталось.

– А другие? Все ли думали так же?

– Большинство – да. Но нашлись и такие… которые поверили. Гаврила им наобещал золота, земель после победы. Дураки.

– Где именно он держит семьи?

– В своем логове… – Борис схватил меня за руку с неожиданной силой. – Обещай, что если доберешься до них… спаси мою Настеньку и Анютку. Они не виноваты ни в чем.

– Обещаю.

Парень улыбнулся впервые за весь разговор:

– Спасибо… Знаешь, а я горд… что именно твоя рука меня прикончила. Лучше умереть от легендарного меча, чем от ржавого кинжала какого-нибудь головореза.

Он закрыл глаза, дыхание становилось всё более неровным:

– Одно только жаль… горшочки больше никогда не слеплю…

– Князь, – окликнул меня Яромил. – Что делать с пленными?

Я поднял голову. Рядом стояло человек пятнадцать связанных выживших. Испуганные мужицкие лица, дрожащие руки, потерянные взгляды.

– Радомир, – обратился к старику магу. – Есть способ выяснить их истинные намерения? Отделить принужденных от фанатиков?

Он кивнул и вытащил из инвентаря небольшой серебряный кристалл.

– Это ритуал истинного намерения. Процедура неприятная, но работает безошибочно.

Процесс занял около получаса. Старик по очереди подходил к каждому пленному, тихо произносил заклинание и прижимал кристалл к их лбам. Одних охватывал мягкий синий свет, указывая на принуждение. Других озарял зеленый, выдавая их фанатичную преданность Гавриле.

В итоге из пятнадцати человек оказалось двенадцать подчиненных и трое убежденных.

Я снял веревки с рук принужденных.

– Свободны. Если хотите, можете остаться. Нам нужны люди, чтобы вернуть ваших близких.

Большинство кивнули, кто-то пробормотал слова благодарности. Но один, худой парень лет двадцати, вдруг яростно замотал головой.

– Не буду служить исчадию ада! – заорал он, указывая на Темиру. – Сумеречник слуги Собирателя!

– Успокойся, – начал было, но паренек выхватил спрятанный в сапоге нож и бросился на Темиру.

Она легко уклонилась, а Варг одним ударом повалил неразумного на землю.

– Связать его обратно, – устало приказал. – С ним разберёмся позже.

Инцидент показал главную проблему: в моей армии собрались представители народов, веками враждовавших друг с другом. Солнцепоклонники ненавидят сумеречников. Беженцы не доверяют бывшим рабам. Бывшие рабы презирают трусливых новобранцев. А теперь еще и принужденные крестьяне…

Я отошел от толпы и уселся на поваленное дерево, пытаясь привести мысли в порядок. Крушитель лежал рядом, его сияние успокоилось до едва заметного голубоватого свечения.

Как, черт возьми, из этого месива сколотить боеспособную армию?

В прошлой жизни я командовал военными. Людьми одной страны, одной культуры, объединенными общими ценностями и дисциплиной. Здесь же у меня под началом оказалась пестрая толпа, где каждая группа тянула одеяло на себя.

Солнцепоклонники Яромила держались особняком. Дисциплинированные, но высокомерные. Они считали себя элитой и презирали «варваров». Сумеречники Темиры знали свое дело как профессиональные убийцы, но им никто не доверял. Все помнили об их связи с Гаврилой. Освобожденные рабы под командованием Костолома жаждали мести. Их боевой дух больше напоминал ярость берсерков, чем холодную решимость воинов. Беженцы проявляли храбрость, но им не хватало подготовки. А новобранцы… те вообще готовы были сбежать при первой опасности.

Пока люди не понимали, за что сражаются, и не доверяли соседу по строю, они оставались вооруженной толпой, а не армией.

Нужно было найти что-то общее. Цель, которая окажется важнее расовых предрассудков и личных обид.

Освобождение близких? Месть Гавриле? Защита слабых? Все правильно, но слишком размыто для простых воинов.

А если подойти проще? Показать им, что они не толпа неудачников, а элитное подразделение?

Дать каждому почувствовать себя частью чего-то великого.

Я поднялся и огляделся. Воины разбились на привычные группы. Солнцепоклонники отдельно, сумеречники отдельно, бывшие рабы отдельно. Даже лагерь расположили так, что разобщенность бросалась в глаза.

– Яромил! Костолом! Темира! – позвал я командиров. – Ко мне.

Они подошли, на лицах вопросы.

– С сегодняшнего дня меняем структуру, – объявил им. – Никаких отдельных национальных отрядов. Формируем смешанные подразделения по двадцать человек. В каждом – солнцепоклонники, сумеречники, бывшие рабы, новобранцы.

– Но они же друг друга ненавидят, – сказал Яромил.

– Пока ненавидят. А после нескольких стычек бок о бок начнут доверять.

– Это безумие, – покачала головой Темира. – Мои воины привыкли действовать в тесной связке. Если их разделить…

– Они научатся действовать в новых связках. Или погибнут, – я посмотрел на каждого из них по очереди. – У нас нет времени на долгое сплочение. Впереди бои, и каждый должен знать, что сосед по строю прикроет спину, несмотря на цвет кожи или форму ушей.

Костолом усмехнулся:

– Идея мне нравится. На арене тоже собирали бойцов разных рас. Кто выживал, тот становился братом.

– Но как заставить их драться за друг друга? – задал главный вопрос Яромил.

– А кто сказал, что нужно заставлять? – я улыбнулся. – Нужно дать им повод для гордости. С сегодняшнего дня мы не просто армия беженцев и мятежников. Мы – Железный Полк Разрушителя Оков. Несущий свободу по всему Полесью.

Имя – это всегда точка опоры. Дай людям звучное название, добавь к нему немного символизма, и они будут готовы идти за этим хоть на край света.

– У каждого отряда будет свой номер, свои отличительные знаки, своя история, – я обвел взглядом командиров. – Первый отряд займет место в авангарде и станет «Костоломами» – в честь нашего гладиатора. Второй назовем «Зоркими», чтобы помнить разведчиков, которые не вернулись. А третий станет «Теневыми клинками» под началом Темиры.

Командиры переглянулись, и в их глазах зажегся интерес. Никто не хочет быть просто частью толпы, но почувствовать себя частью чего-то большего это уже другое дело.

– А что делать с трусами? – спросил Костолом. – С теми, кто бежал во время боя?

Я задумался. И вправду, что с ними делать? Устроить жесткую публичную порку, или же исключить из рядов?

Нет. Страх нужно лечить не наказанием, а победой.

– Из них сформируем особый отряд под названием «Искупители». Дадим возможность смыть позор в следующем бою. Кто докажет храбрость, перейдет в обычные отряды. Кто снова струсит, отправится восвояси.

– А если они опять побегут?

– Тогда это уже не наша проблема, но сначала дадим им шанс.

Мой план, хоть и казался безумным, начал вырисовываться. Смешать отряды, ввести систему поощрений, заставить людей почувствовать себя частью чего-то большего. Братство не создашь приказом, но можно подтолкнуть к нему.

К полуночи мы добрались до гребня холмов, откуда открывался вид на Зареченское. Армия остановилась, замерев в тишине.

Город горел. Огонь пожирал здания, а над ним клубилась странная воронка из темной энергии. Она словно засасывала пламя, которое поднималось вверх, смешиваясь с пурпурными вспышками молний. Оттуда исходил зловещий свет, от которого даже на этом расстоянии пробирала дрожь.