Текст книги ""Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

Глава 13
Отмщение. Часть I

Владимир, после неудачной попытки подступиться к Алексеевой и, в каком-то смысле, к сестре, направился в свой личный дворец на востоке столицы.

Не самое большое и величественное здание раскинулось полукругом подле рукотворного пруда в самом центре одного из красивейших городских парков. Место достаточно тихое, немноголюдное и, по заверениям многих, одно из самых безопасных в Москве, ведь цесаревича и наследника нужно очень хорошо охранять.

Вот представители спецслужб и охраняли, что превратило и без того благополучный район благополучного города в элитный.

Но что больше всего ценил Романов, так это скрадываемое растительностью ощущение постоянного присутствия охраны. Парк сам по себе был довольно лесистым, а отсутствие «вертикальной компоненты» – близлежащих высотных зданий, позволяло делать ставку на контроль периметра, без распределения патрулей по всей защищаемой территории. Примерно та же ситуация, что и с академией, только площадь значительно меньше, и засечь неладное куда проще: всё же, тут не было огромной толпы студентов, постоянно создающих такой фон Пси и обеспечивающих информационный шум, за которым можно слона спрятать.

Полсотни человек снаружи парка, пара десятков подле основного строения – более, чем достаточно для охраны маленького дворца.

А ещё местная атмосфера положительно влияла на настроение цесаревича, которому близость к природе была очень даже по нраву. Вот и сейчас он, ступая по мощёной дорожке, петляющей среди старых деревьев и густого кустарника, как-то незаметно сменил пресное, задумчивое выражение лица на улыбающееся. Без какой-либо причины, просто потому, что вокруг резко стало тихо и спокойно.

Дела хоть и складывались пока не совсем так, как Владимиру того хотелось бы, но запасные варианты придавали планам стабильности. Сложно было разве что с Лаговым, под которого невозможно было «копнуть» – слишком уж глубоко и широко его контора пустила корни. Но цесаревич намеревался просто добиться от того конкретных шагов в качестве реакции на воплощение уже его, Владимира, планов.

И по тому, в какую сторону будут эти шаги направлены, сделать соответствующие выводы.

Сенин… Компромата у цесаревича на этого человека за столь малый срок накопилось прилично. Ничего сверхсерьёзного: хищение средств, злоупотребление положением в отношении аристо, преобладание личных желаний над государственной необходимостью и прочие «милые мелочи», использовать которые можно было лишь в самом крайнем случае.

Слишком ненадёжный крючок для человека, на котором, фактически, держалось целое научное направление. Его потому до сих пор и не сняли с поста, что этот учёный пока был незаменимым. Но Владимир собирался подойти к вопросу комплексно, и задействовать добытое вовсе не для того, чтобы подчинить учёного себе, нет.

Компромат был нужен ему в качестве дополнительной гирьки на чашу весов принятия Сениным правильного решения. Кнут, идущий в комплекте с пряником.

Цесаревич считал, что он учёл всё, что только было можно. Но от него, точно как и от его отца, ускользнула вся глубина проблемы, охватившей бескрайнюю Империю, могучую и непоколебимую лишь до тех пор, пока внутри неё сохранялось единство. Напряжение, вызванное резкой сменой отношения к внешним «соперникам», возросло в десятки раз. Привычное к простому и понятному порядку общество воспротивилось изменениям, а жёсткие и необходимые решения, в частности – ужесточение контроля над псионами, стали порождать в людских головах не самые лучшие мысли.

Вишенкой же на этом сомнительных вкусовых качеств торте стали волнения среди дворянских фамилий, которым меньше всех прочих нравился взятый на открытость к соседям политический курс.

А если высшие слои общества недовольны, то вылиться это недовольство может во что угодно. Достаточно лишь искры, триггера – и вот уже аристократ, десяток лет назад бросившийся бы грудью на защиту правящей семьи при малейшем намёке на угрозу для оной, отведёт взгляд и промолчит, когда заметит подготовку к покушению.

Так вышло и сейчас, сразу после того, как информация о Лжебоге и новом разломе, заставившем его пойти на контакт с ОМП, просочилась вовне.

Не сама, и уж тем более не случайно, но она оказалась в руках у тех людей, которым её просто нельзя было давать.

Артур Геслер, он же Сверхпсион и Лжебог, за три года своей жизни-после-становления нажил себе много врагов. Как правило – врагов кровных или идейных. Миллионы жертв не могли не оставить после себя мстителей, которые яро и всем сердцем желали хоть как-то, но ударить своего заклятого врага. В открытом бою тот был неуязвим: это уяснил даже самый тупой. Привязанностей у него тоже не оказалось, а бить по простым знакомым Лжебога смысла было не очень много.

Что же мстителям оставалось?

Искать единомышленников, тренироваться, совершенствоваться… и ждать.

О, самые терпеливые ждали достаточно долго, чтобы встретиться с теми, для кого Лжебог был хуже застрявшей поперёк горла кости. И теневые правители со всего мира, – а больше всего пострадали, конечно же, именно они, – с радостью принимали под своё крыло всех, кто изъявлял желание отомстить Артуру Геслеру. Обычные люди, слабосилки-одарённые, обученные псионы – они подбирали всех, используя несчастных в своих целях, обещая им помощь в свершении мести.

И теперь, когда стало известно о разломе, который Лжебог посчитал достаточно ценным, чтобы впервые за три года пойти с людьми на контакт, уровень волнения возрос настолько, что короли преступного мира просто не могли больше тянуть. Но и напрямик бить по разлому они тоже не стали, предприняв попытку выгадать из ситуации максимум пользы для своих организаций.

Ведь желающих отомстить, как и «списанных» подчинённых, у них было в достатке, чтобы реализовать колоссальных масштабов и большой наглости операцию.

Транспорт террористов, – замаскированные под гражданскую технику вертолёты, – заметили незадолго до того, как те оказались над окружающим дворец парком. И виной тому была череда диверсий, кратковременно лишивших охватывающую столицу систему наблюдения способности адекватно реагировать на возникающие угрозы.

Тем не менее, даже так охранение парка и дворца успело поднять тревогу, и превентивный удар со стороны налётчиков, которых кто-то снабдил актуальной информацией по структуре охранного периметра парка и дворца в нём, не стал фатальным. Больше всего пострадали обычные солдаты, меньше – псионы, и практически сразу в воздухе и на земле завязался скоротечный и жестокий бой: ни одна из сторон не торопилась отступать, жалеть противника или аккуратничать ради сохранения жизней гражданских.

Случилось всё быстро и резко, словно по щелчку пальцев, отчего цесаревич в первые секунды несколько растерялся. А когда понял, – во многом из-за пролетевшего в воздухе объятого пламенем, перекрученного вертолёта, который сам по себе так забирать боком точно не мог, – то ринулся не во дворец и не назад, к оставленному на внешней парковке транспорту. Он здраво рассудил, что никакой форс-мажор в нормальных обстоятельствах к такому не привёл бы, а значит всё происходящее – теракт или покушение на него лично.

Следовательно, во дворце и у машин его наверняка будут ждать.

И на такой случай у него был согласованный с охраной план.

Владимир на ходу сбросил с себя пиджак, сорвал пуговицы с горловины рубахи и избавился от манжет, оставив те в ближайших кустах: так сходу и не заметишь. В остальном его одежда худо-бедно, но подходила для активных действий, а оставленная во дворце рапира, с которой он обычно таскался везде и всюду, в настоящем бою лишь мешала бы. Не лишней был бы наруч от любимой брони, упрощающий формирование пси-лезвия, но возвращаться за ним во дворец сейчас было, прямо скажем, небезопасно.

Даже выходить на связь юноша, прикинув все «за» и «против», не стал. Мог, но решил сразу перейти к наименее рискованному плану действий, подразумевающий поиск неожиданного укрытия. Такого, где чёрта с два будут искать наследника трона Российской Империи, который на людях зачастую выглядел точно напыщенный сноб.

Таким укрытием цесаревич счёл резкий обрыв у самого берега, куда и спрыгнул, оказавшись по щиколотку в воде. Густая растительность надёжно прикрывала его от чисто визуального обнаружения, а с маскировкой теплового излучения пиро– и телекинет мог справиться лучше любой брони.

Владимир Романов не считал себя со своим формальным третьим и фактическим четвёртым рангом достаточно сильным для того, чтобы с шашкой наголо бросаться против пришедших за ним недоброжелателей, которые, судя по то и дело прокатывающемуся по парку грохоту, сдаваться не планировали.

Укрыться в надежном месте намного проще и эффективнее, а начальник охранения цесаревича предупреждён о том, что его подопечный, в подобном этому случае, постарается найти укромное место, которое не нанесено загодя на всевозможные планы эвакуации или схемы с укрытиями. И только если спрятаться не выйдет, то он воспользуется смартфоном, который с аналогичными гражданскими устройствами роднили только форма и название.

Меж тем активный бой всё продолжался, и эпицентр его постепенно смещался вглубь парка. Дважды в воздухе мелькали вертолёты в характерной окраске групп спецназначения, мимо пруда пробегали гражданские, которым не повезло оказаться в «самом безопасном месте столицы» именно сегодня, но охранителей видно не было.

Зато группа из трёх псионов, облачённых в явно не имперскую, но весьма технологичную на вид броню, промелькнула в трёхстах метрах дальше вдоль берега – как раз там находилось одно из укрытий, в которых предполагалось находиться в случае появления подобной угрозы.

«С этим не прогадал. Но что-то очень уж глубоко и быстро они прошли…» – промелькнула беспокойная мысль, которую Владимир глушил как мог. Потому что напитанные сильными эмоциями образы телепаты чувствовали сильнее всего, а враг вполне мог прихватить с собой нескольких таких. И если им позволят свободно прочёсывать местность, – что вполне вероятно, судя по проверяющим убежища группам и отсутствию союзников, – то обнаружение наследника Российской Империи станет делом времени.

Абсолютной незаметности без склонности к телепатии достичь невозможно, а Владимир в себе такой талант развивал именно что преодолевая природную неспособность…

– Сюда, ну же!.. – Знакомый голос резанул по ушам сильнее, чем мог любой силы взрыв. Владимир, точно вставшая в стойку гончая, сначала развернулся в направлении звука, но понял, что от него его отделяет склон обрыва. Выдохнув, он одним слитным движением подтянулся, забросив себя наверх и оглядевшись: с этой стороны посторонних видно пока не было, но именно что пока.

Вокруг его правой руки задрожал воздух, обрисовав контур будущего плазменного лезвия, а ткань брюк стянули телекинетические канаты, готовые обеспечить псиону достойную мобильность. В считанные мгновения он подготовился к бою, с каким-то неприятным запозданием предположив, что голос Лины могли использовать просто для того, чтобы выманить его. Взгляд тут же различил среди деревьев и кустарников подозрительное марево, и лишь знакомое чувство прикосновения к разуму остановило цесаревича от того, чтобы ударить первым.

Это, всё же, была Лина. И не одна: судя по всему, они направились за ним следом, потому что Ксения что-то надумала.

Формально Владимир должен был быть рад, но с учётом обстоятельств…

Уж лучше бы вся его задумка с Сениным и Лаговым провалилась к такой-то матери, нежели сестра оказалась здесь именно сейчас. Шальная мысль или, можно сказать, неестественное желание оставить Лину здесь была задавлена сразу по появлении, но этого хватило, чтобы цесаревич ужаснулся: в былые времена он бы никогда даже не подумал о том, чтобы так избавиться от… конкурента? Препятствия? И из-за чего?..

– Братец, что за чертовщина у тебя тут творится⁈ – Почти прошипела Лина, силуэт которой выплыл из марева, поддерживаемого её подругой. Как заметил цесаревич, девочки на удивление хорошо сработались: пока одна обеспечивала пусть не идеальную, но приемлемую оптическую маскировку, вторая сканировала окрестности телепатически, и при необходимости отводила от них нежелательное внимание.

– За мной. И тихо, ваши разговоры за версту слышно! – Тихо ответил Владимир, двинувшись к прежнему укрытию. Пока что их не заметили, и он отчаянно хотел, чтобы так оно оставалось и дальше.

– Я блокировала и блокирую звуки во всех направлениях кроме того, где тебя ощущала Лина. – Так же негромко ответила Ксения, на лбу которой уже выступили бисеринки пота. Кто бы что ни говорил, а тонкие воздействия, вроде поддержания оптической маскировки, били по псиону куда ощутимее сравнительно простых силовых воздействий. – Снаружи настоящий ад творится. Мы насчитали пять вертолётов и почти три десятка псионов, зашедших на территорию парка. И нас не заметили только потому, что мы приехали на обычном автомобиле. Не стали ждать кортеж…

– И не прогадали. Давайте сюда. – Следом за Владимиром, обе девушки, – даром, что в совсем неподходящих для «зарядки» одеждах, – спрыгнули вниз. И хоть на их лицах отразилось что-то вроде недовольства, вслух они не высказали вообще ничего. – Мы сидим и никуда не высовываемся. Тепловой след я скрою, а вот наши разумы…

– Поздно. – Лина обернулась в сторону берега по левую руку. – Они идут к нам. Целенаправленно. Пятеро. И ещё две тройки сменили курс, но они значительно дальше. Три, четыре минуты – и они будут здесь. Первые пятеро через минуту, не позже…

– Телепат? – Цесаревна кивнула, и Владимир, поморщившись, вытащил из кармана и протянул ей смартфон. – Паршиво. Вызывай подмогу, как только выйдешь на связь – охранение будет знать, что затаиться не получилось. Сюда выдвинутся все наличные силы. Двигаете за мной через минуту или раньше, если поймёшь, что другие отряды успевают вас перехватить. Сможете затаиться – делайте. Помогать мне не лезьте.

Обронив последнее слово точно многотонный камень, Владимир бросился вперёд, подбрасывая себя над водой при помощи телекинеза. Получалось шумно, но скрываться цесаревич и не собирался: поздно пить боржоми, когда печень отвалилась.

Их раскрыли, а значит всё, что он может сделать – это принять бой, уповая на то, что его приказали взять живым. Что же до девочек, то сюда явно шли целенаправленно за ним, за наследником. И совсем не факт, что неизвестный телепат смог опознать дщерь рода Романовых и её близкую подругу.

Он мог счесть их за случайных гостей, и тогда противник просто не станет за ними гоняться…

Чертыхнувшись, – и на кой чёрт сказал сестре следовать за ним, когда можно было схоронить их всё там же, у берега, перетянув на себя всё внимание? – Владимир выскочил на оперативный простор, оставив воду и влажный берег далеко за своей спиной. Пятеро противников, все как один облачённых в броню неизвестной конструкции, встречали его на сравнительно пустынном пятачке, заросшем травой и невысоким кустарником.

Двое держались бок о бок прямо по курсу, и оружие в их руках позволяло предположить, что личной силой они всё же обделены: нормальный псион не таскает с собой винтовку, пистолет и целую связку гранат. Всё это ему заменяет дар.

Ещё один находился сильно левее, и не стесняясь поддерживал на обеих руках по одному плазменному лезвию, так называемому пси-клинку. И ему в этом помогали специальные наручи, в то время как Владимиру оставалось уповать только и исключительно на свои таланты.

Последние двое держались значительно дальше, и по их поведению цесаревич сразу понял, что один там – телепат, а второй – его телохранитель. Причём последний тоже был не из силачей, на что опосредованно указывал носимый им арсенал вооружения для слабых псионов.

Прикинув свою диспозицию и возможные варианты развития событий, Владимир, недолго думая, резко дёрнулся вправо: так или иначе, но телепата надо кончать быстро, пока он не подобрал ключик к его худо-бедно защищённому мозгу. А ещё без телепата ублюдкам будет в разы сложнее выследить Лину, за которую, – вот уж чего он сам не ожидал, – цесаревич был готов отдать жизнь.

«Делай что должно, и будь что будет…» – промелькнула мысль в голове наследника трона перед тем, как грянул первый выстрел…

Глава 14
Отмщение. Часть II

Уже по первым выстрелам цесаревич понял, что его, всё же, приказано брать живым.

Потому что стрелки, один псион-слабосилок и один неодарённый далеко впереди, целенаправленно били по ногам, а в уязвимый торс ростовой «мишени» даже не целились.

И это было Владимиру на руку, так как он, не будь дурак, воспользовался этой нелепой попыткой, сблизившись с телохранителем телепата и оставив на всём протяжении своего пути завесу из взметнувшейся в воздух взвеси из грязи и пыли. Длинную очередь цесаревич принял на телекинетический щит, а последующая за ней вспышка плазмы, прилетевшая в спину со стороны «центральных» противников, не преодолела второй слой его защиты.

Всё же, сильный псион мог достаточно легко защититься от слабака, которому для боя требовался «костыль» в виде специального оружия…

Поднырнув под винтовку телохранителя телепата, Владимир рублёным движением сместил её в сторону, и ту же руку протянул к голове врага. Ему не нужно было касаться его: вспышка – и вырвавшаяся на добрых три метра вперёд плазма расплёскивается в воздухе, а труп с обугленной и выжженной головёшкой вместо черепа нелепо валится на землю.

Телепатический удар, словно глыбой по лбу приложивший цесаревича, откровенно запоздал: на такой дистанции псион смог позволить себе просто выжечь телепата так же, как и его охранника до этого.

В сумме два мощных воздействия – два гарантированных трупа.

И пусть сил на весь этот манёвр ушло немало, Владимир небезосновательно считал, что безболезненное устранение двоих противников из пяти того стоило, ведь телепат в пылу схватки мог наворотить таких делов…

Уже в следующую секунду юноше пришлось уклоняться от череды разномастных ударов пси-клинками, которые, в точности подчиняясь воле псиона-террориста, вырастали, расширялись, вытягивались и просто взрывались потоками пламени, как по учебнику выискивая слабые места в защите Владимира.

Вдобавок к этому цесаревич отчётливо чуял Пси, вырывающуюся откуда-то из под земли, что недвусмысленно указывало на то, что его нынешний главный противник не только пиро-, но и геокинет, подготавливающий почву для дальнейших действий.

А с таким нужно держать ухо востро, и полагаться не на собственные ноги, а на телекинез.

Прямо сейчас Владимир так и поступал, лишь изображая необходимость наличия под ногами твёрдой опоры. И даже так он не был уверен в том, что обманка в итоге выстрелит: противник казался матёрым бойцом, который явно повидал в своей жизни чёртову прорву достойных врагов.

Чего стоит одна только его попытка сначала подстрелить цесаревича из личного оружия – крупнокалиберного пистолета, а после оглушить при помощи пары светошумовых гранат, вылетевших из потайных отделений на бёдрах его брони, которая сама по себе наверняка защищала носителя ото всего подобного?

Девяноста процентов псионов большой силы просто забывают о спецсредствах, и лишь редкие уникумы активно пользуются всем своим арсеналом не только лишь в моменты истощения и слабости.

Так или иначе, но за два десятка секунд псионы перекопали весь окружающий рельеф, а из-за задымления, – никто не утруждал себя минимизацией последствий для окружающего пространства, разбрасываясь плазмой направо и налево, – наследник трона был вынужден уделять толику своего внимания фильтрации воздуха вокруг лица, что для сражающегося телекинета было задачей не из простых. Его оппонент же полагался на системы шлема, что значительно упрощало ему задачу.

Одно радовало Владимира: сестра, если она всё же не додумается остаться в укрытии, сможет найти его даже в этом рукотворном аду.

А ещё они не задохнутся, хвала аэрокинезу Алексеевой…

– Просто сдайся, царский выродок!* – На корявом английском, с явным арабским акцентом прорычал псион, прежде чем с обеих его рук сорвались разошедшиеся в стороны волны высокотемпературной плазмы. Следом он прокричал что-то ещё, но гул поглотил слова, ничего не оставив от них. Владимир же, оценив ситуацию, просто прошёл сквозь этот всевыжигающий вал, нивелировав весь потенциальный урон, и приготовился к жаркой встрече на другой стороне.

Готовился он не зря, но подготовка эта оказалась направлена совсем не туда, куда было надо

Откуда-то взялся второй противник из центральной двойки, и винтовку свою ублюдок раскочегарил на все сто двадцать процентов: от одного-единственного выстрела ствол оружия раскалился и поплыл, что автоматически привело его в негодность.

Правда, цесаревича это особо не обрадовало, так как именно этот неожиданный залп он, к своему стыду, пропустил. Собирался отреагировать на удар другого псиона и выставить точечную защиту, и потому не заблокировал пучок раскалённой плазмы, прилетевший с неожиданного направления и ударивший в спину.

Всё вокруг тут же утонуло в рождённом цесаревичем пламени, но он всё равно успел заметить, как псион рванул прямиком на него, уже не особо скрывая свой второй талант: почва под ногами дрожала, точно живая, и была готова в любой момент взорваться стеной острейших шипов.

Плечо горело, словно объятое пламенем, и от него медленно расползалась волна мерзкой слабости.

«Рана сквозная, лёгкое не задето, кость почти перебита, кровотечения нет. Правая рука отбегалась, но я ещё могу пользоваться ей по методу „марионетки“. Стрелок далеко – семьдесят метров, сквозь плазму меня он теперь не увидит. Псион – девять метров прямо по курсу, хочет закончить всё одним ударом, не иначе. Третий? Третьего не видно и не слышно. Но обычный солдат и не сможет ничего сделать, пока я нахожусь в самом эпицентре пожара. Слабосилку – и то повезло невероятно…» – мысли мелькали в голове Романова, пока он сам заваливался назад, подготавливая недругу достойный приём.

До сего момента для атаки он пользовался исключительно плазмой, и нынешний момент счёл весьма подходящим для того, чтобы сделать с врагом что-то нехорошее телекинезом.

Благо, силы позволяли и не такое, а сверхблизкая дистанция развязывала руки.

Сформировав полностью рабочее пси-лезвие на левой руке, и обманку-пустышку – на правой, которую сейчас стягивали телекинетические канаты, имитирующие работу мышц, Владимир отсчитал полторы секунды – и подбросил себя в воздух, полностью «отпустив» свои незримые «ходули», при помощи которых он и перемещался до сего момента. Его навыков просто не могло хватить на всё то, что сейчас необходимо было делать, но нанести фатальный удар по врагу требовалось незамедлительно.

Или сейчас, или никогда, ведь рана с каждой секундой ощущалась всё сильнее, а тело слабело. А вместе с телом закономерно затухал и разум, на котором зиждились все псионические силы от и до.

Цесаревич это понимал, оттого и торопился закончить всё побыстрее. В этом плане с противниками они были в плюс-минус одинаковом положении: «жертву» должна была доконать рана, а «охотников» – подкрепления, которые вообще должны быть на месте уже десять минут как.

Если только аналогичные удары не были нанесены и в других местах…

Секунда – и Владимир своими глазами различил силуэт налётчика, который явно потерял цесаревича из виду, просто и незатейливо подняв «на кол» процентов восемьдесят почвы на импровизированной арене. Немудрено: наследник не просто так с самого начала «топтался» по земле телекинетическими щупами, позволив оппоненту увериться в том, что он может постоянно отслеживать перемещение жертвы.

И сейчас неожиданное исчезновение всякого отклика от геокинеза, а также растрата сил «в моменте» на грубую реализацию затеи с шипами, сыграло с террористом злую шутку.

Привыкший к «предвидению», он банально запоздал с реакцией на липовый выпад Владимира, а уж стремительный рывок телекинетических верёвок и нитей, сначала вроде бы прошедших мимо, но в следующую секунду хлестнувших по нему и тут же перекрутивших, точно фарш в столовой, носитель безликой брони просто не пережил.

Его тело упало и тут же занялось задорным и вечно голодным пламенем, а цесаревич ушёл в сторону, торопясь покинуть эпицентр пожарища и надеясь быстро покончить с оставшейся двойкой противников.

– Стоять! – Плазма защитила Владимира от двух выпущенных в него пуль, но ответный поток смертоносного жара не сорвался с его рук, как не устремились в цель и телекинетические жгуты. Потому что перед взглядом наследника предстала крайне неприятная для него картина: один из террористов держал за волосы перед собой бессознательную Алексееву, в то время как второй стоял над неподвижным телом Лины. – Дёрнешься – обеих баб прикончим! Выключай своё дерьмо, прими смерть как мужчина!

Владимир поморщился, словно от приступа резкой мигрени. Мир вокруг дёрнулся на секунду, а в голове эхом раз за разом проносились слова террориста: «прими смерть как мужчина».

Что-то было не так, но что именно цесаревич понять не успел.

– Убейте себя! – Звонкий девичий голос, раздавшийся совсем не оттуда, откуда Владимир ожидал его услышать, ударил по мозгам так, что телепат террористов должен был удавиться от зависти. Все посторонние мысли выбило прочь, а людские силуэты перед глазами начали расплываться и изменяться Террористов стало не двое, а трое, и оказались они не там, где были только что. Обе девушки пропали, но жар пожарища позади так никуда и не исчез.

Хотя бы убитый сильный псион был не иллюзией.

А с террористами тем временем происходило, для них самих, неладное: псион-слабосилок просто и незатейливо вскинул к подбородку пистолет, из которого он только что целился в цесаревича. Громыхнул выстрел, и ошмётки разлетевшейся черепной коробки украсили припорошенную пеплом траву. Второй стрелок, несмотря на попытки выжившего вражеского телепата его остановить, бросил автомат, достал из кобуры личное оружие и точно так же застрелился, сверкая глупой улыбкой: шлем он где-то потерял ещё до этого момента.

Так или иначе, но выстрел этот послужил для Владимира сигналом: он телекинезом бросил себя вперёд, сблизился с телепатом и для надёжности ударил по площади, лишая мозголаза даже тени шанса на выживание.

«В будущем нужно взять это на заметку. Хотя, конечно, лучше с такими врагами лично просто не встречаться…» – подумал он, найдя взглядом Лину и Ксению. Девушки были, к его вящему облегчению, целы и невредимы. Досталось только цесаревне, и то – сугубо психологически, отчего её лицо сейчас перекосило от беспокойства, страха и ярости.

На трупы она и не смотрела, что было к лучшему: последним, что хотел бы сейчас Владимир, была необходимость успокоения впервые убившей сестры.

– Идиот! Ты почти подставился под этого… этого!.. – Возмущение и негодование из Лины лились рекой, но, по большей части, причиной являлось беспокойство за брата, что того несказанно радовало. И потому, что он, раздумывая после беседы, начал опасаться охлаждения отношений между ними, и потому, что с лояльной сестрой дела будет вести проще, чем с недоброжелательно настроенной.

– Ощущаешь кого-то из наших?

Лина кивнула:

– Полтора десятка, двести метров к северу, идут на нас прямым курсом. Я вышла на связь с охраной, как ты и просил. Передать что-то на словах не вышло, тут всё глушат, но источник сигнала они засекли… – Взгляд девушки упал на рану, которую цесаревич, пытаясь понять всю глубину проблемы, начал бесстыдно расковыривать пальцем. – Не трожь! Ты ранен? Сильно? В любом случае, скоро тут будут врачи!..

И, покуда дщерь рода Романовых и, по совместительству, телепат, открывшая в себе способность отдавать идущие вразрез с базовыми инстинктами живых существ приказы, суетилась вокруг позволившего себе осесть на землю цесаревича, сравнительно недалеко события лишь набирали обороты…

* * *

– Это какая-то шутка? – Правитель Российской Империи, псион шестого ранга и телепат, защититься от которого дано не каждому, с неясными чувствами во взгляде осматривал залитую светом и дымом площадь.

Минуту назад здесь шло празднование: глава государства выступил с речью перед мелким дворянством и простым народом, дал отмашку и приготовился уже уходить, как вдруг телохранители взяли его в кольцо, а неподалёку грянул единичный на тот момент взрыв. События развивались стремительно и с минимальными потерями, но это не помешало простому люду хлынуть прочь, едва появилась такая возможность.

И только Император, стоя на пепелище своей репутации, – такой удар – это всегда позор для правителя, – размышлял о том, что же это, в конце концов, было. Теракт радикалов или оппозиционеров? Провокация? Чья-то нелепая оплошность, совмещённая с чередой промашек спецслужб?

Ответ могли принести мозги тех, кто попал под горячую руку сильнейшего телепата страны, но там ничего путного не было.

Алексей Второй честно вывернул наизнанку промытые чуждой идеологией, ложью и откровенным бредом разумы фанатиков-налётчиков, но ничего кроме подтверждения недавним словам Геслера не нашёл. Лжебог, можно сказать, приуменьшил всю глубину проблемы касательно последствий раскрытия его сделки с ОМП, и если бы Хозяин Трона уже не предпринял определённые шаги в сторону сглаживания ситуации через уступки дворянству…

Вероятно, тогда сегодня на открытом празднестве подняли оружие не только залётные безумцы из числа подчинённых ушедшим в подполье преступным картелям, но и люди этого самого дворянства. Отхватить кусок побольше «под шумок», а то и избавиться от неудобного и не оправдавшего ожиданий правителя, в руках которого дрожит и колеблется вся Империя – что может быть привлекательнее?

Каждого, кто осудит такой шаг, можно устранить, а всё то, что имел он, разделить среди разделяющих твою точку зрения.

Революция. Вот, что грозило и до сих пор грозит Империи, владыка которой слишком сильно поверил в устойчивость своего положения. Не учёл масштабы бедствия, проигнорировал то, что одно может по чистой случайности наложиться на другое – и грянуть страшным взрывом. Невзаимосвязанные друг с другом вещи: недовольство знати, влияние лидеров ОМП, работа преступных синдикатов – со всем этим, фактически, он встретился в моменте.

И был при этом хоть каплю, но готовым к подобному развитию событий, спасибо Геслеру.

Того, чего избежали предки Алексея Второго когда-то, не должен был допустить и он.

И сейчас у него была целая прорва возможностей всё исправить.

Ещё не всё было потеряно.

Не всё.

– Выяснить и доложить, куда ещё были нанесены удары. Групп было как минимум шесть – это только те, о которых знали эти ублюдки. – Алексей бросил гневливый взгляд на сидящих на земле и размеренно покачивающихся ментально выпотрошенных болванчиков, в которых его Разум и Воля превратили все два десятка террористов. Ещё столько же до площади не добралось: их просто перебили на подходах. Но сам удар оказался достаточно неожиданным и хорошо спланированным, чтобы нежелательные жертвы, всё же, появились среди всех: и гвардейцев, и дворян, и простых горожан. – Объявить военное положение в столице и близлежащих регионах. Живым не должен уйти ни один предатель.