Текст книги ""Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

Триста метров. Экранировав бомбы от любых сигналов, способных поступить извне, – благо, дистанция уже позволяла, – я потянулся к ним, намереваясь превратить их в бесполезные куски металла. Но для полной уверенности следовало приблизиться ещё чуть-чуть…

… щёлк.

Момент срабатывания сложного механизма, – как проглядел⁈ – в недрах обеих бомб я зафиксировал в то же самое мгновение, тут же попытавшись предотвратить подрыв. Разум ускорился настолько, насколько это вообще было возможно, вплоть до того, что виски сковало колоссальными тисками, а капилляры в носу и глазах полопались, проложив путь наружу для моей крови. Я впервые напрягся настолько сильно и резко, но…

Провалился.

Расстояние, незнакомое устройство самих бомб и накопившаяся усталость сделали своё дело, поставив меня выбором. Я мог или рискнуть и попытаться не предотвратить, но сдержать взрыв с неясными пока последствиями, или прекратить попытки спасения чужих жизней, сосредоточившись на самозащите путём стабилизации реальности на расстоянии в десяток метров.

С одной стороны – моральная дилемма, но с другой – ни одно другое решение в моей жизни не было столь же очевидным.

Я вновь провалился под землю, а мир над моей головой утонул в нестерпимо яркой, ослепительной и разрушительной вспышке. Всё живое в радиусе пары километров просто испарилось, а я, глядя на всё это через ноосферу и ощущая, как сердце уверенно смещается в направлении пяток, резко кое-что осознал.

Бомбы были ядерными, и я… не справился.

Глава 16
Возмездие

– Взрыв. – Тоширо, больше всего опасавшийся осечки и услышавший столь желанное сейчас слово, выдохнул и расслабился, что, конечно же, не укрылось ото взглядов его отлично обученных подчинённых, каждый из которых посвятил свою жизнь не чему-то там, а убийству. Да, были среди них специалисты самых разных направлений, – и речь не только о псионике, – но в основе их личностей лежало именно умение убивать себе подобных. Столь неоднозначная судьба не была уделом лишь старших поборников культа, но и руководителей вроде Тоширо. Даже более того: именно руководители в своё время проявили себя как лучшие из убийц. – Сдетонировали оба заряда, область гарантированного поражения – два километра двести метров. Если цель была поблизости, то она стопроцентно мертва, господин!

Тоширо шумно выдохнул:

– Отзывайте наблюдателей, им там больше нечего делать. Мы уходим отсюда.

Изначальный план старика был куда более громоздким, и потому – ущербным, могущим дать сбой на любом из этапов. Старик всерьёз считал, что их цель можно будет устранить силами псионов-подавителей и лучших убийц… Наивный! Якобы только так можно будет гарантировать результат, не испортив при этом отношения с Империей окончательно. Не испортить⁈ Убив единственного, – что, впрочем, не точно, – на всю планету псиона нового поколения? Нет, имперцы что так, что так объявили бы на культ охоту. Разве что сейчас они во всеуслышание заявят об «ужасающем теракте», а не попытаются изыскать иной повод задействовать для уничтожения культа все доступные силы.

И ни в первом, ни во втором случае о смерти их псиона седьмого ранга никто не услышит.

«Идиоты. О нём вообще никто не должен был слышать ещё лет десять как минимум!» – злорадствовал Тоширо, наблюдая за тем, как сворачивается временный «командный пункт», развёрнутый в давным-давно заброшенном сельскохозяйственном подземном хранилище. Рядовые члены культа споро выносили отсюда всё оборудование, а там, где это уже было сделано – затирали следы так, чтобы после них здесь не осталось ничего кроме пустых помещений и едкого запаха спецсредств. – «Зато теперь все заинтересованные лица узнают о том, что Империя лишилась козыря, на который, очевидно, полагалась, в последние дни принимая неоднозначные решения…».

Единственное, что ещё беспокоило Тоширо – это то, удалось ли подорвать бомбы своевременно, опираясь на время, которое затрачивал спровоцированный Геслер на перемещение от точки к точке. Это была одна из слабейших частей его плана, – впрочем, всего одна против десятка у главы, – абсолютно не поддающаяся контролю.

Тем не менее, достаточно подробная информация о поступках, поведении и характере цели, полученная из самых разных источников, позволила составить подробный психологический портрет первого псиона седьмого ранга. Выходец из простого народа, со своими необычными, – хоть и весьма распространёнными, – понятиями о чести и достоинстве уже единожды не прошёл мимо попавшей в беду девицы, и в целом позиционировал себя добродушным к друзьям и жестоким к врагам. Тоширо не обманули «случайности», происходящие со всеми теми, кто уже успел перейти дорогу перспективному псиону. Налицо было искусное использование дара – и столь же искусное устранение неприятелей.

Так что сподвигло Тоширо и подконтрольных ему стратегов считать, что появившийся из ниоткуда месяц назад парень точно бросится спасать людей, попавших в руки террористов? Помимо соответствующего психологического портрета, обеспечивающего немалую на то вероятность, объявленное во всеуслышание имя Геслера. Ведь террористы, транслируя своё требование по всем доступным им информационным каналам, и не думали скрывать, ради кого всё это устроено. Артур Геслер, студент столичной Академии и просто отличный парень, жизнь которого предлагали обменять на тысячу с небольшим гражданских. Даже лицо прилагалось, ведь парень не очень-то и скрывался. Да и даже если бы скрывался, свои люди среди персонала их элитного и якобы самого безопасного в мире учебного заведения в любом случае обеспечили бы культ необходимыми фото– и видеозаписями.

А это – серьёзный рычаг давления на сопляка, для которого подобная известность в случае наиболее трагичного исхода стала бы серьёзнейшим испытанием. Ну а ради сохранения своего доброго имени, – ведь это так важно, считает ли тебя трусом презренный плебс! – молодые готовы пойти и не на такое. Тоширо сам был таким, пренебрегая известной и старинной мудростью: нужно быть, а не казаться. Потому что «быть» порой было недостаточно, а если «казаться», то можно сэкономить немало сил и времени, заняв место, которое иным путём тебе было бы в принципе не получить. Люди в принципе куда охотнее верили образу и словам, а не фактическим делам. В культе, быть может, это было не столь эффективно в силу традиций и воспитания всех его членов, но людскую природу не вытравить никакой дрессировкой. Зверям нужен был уверенный в себе сильный лидер, и Тоширо уже давно шёл к тому, чтобы таким лидером стать.

Смерть нынешней цели с минимальными потерями живой силы – очередная ступенька на пути к возвышению…

– Господин. – Тоширо обернулся, найдя взглядом обладателя сиплого встревоженного голоса. Немолодой телепат сейчас выглядел ещё хуже, чем в начале операции. Куда хуже, ведь всё его лицо покрывала и не думающая переставать течь кровь, а в глазах, казалось, прочно засел какой-то безумный блеск. – Вы заплатите. Он запомнил ваше лицо. Он запомнил ваше имя. Он знает… всё!

Неуловимо быстрым движением Тоширо выхватил пистолет, двумя точными выстрелами проделав во лбу подчинённого неаккуратное отверстие. Тот нелепо дёрнулся, судорожно взмахнул руками – и завалился на пол, в то время как его убийца уже быстрым шагом направлялся прямиком к выходу. Телепаты не сходили с ума просто так, и уж тем более не передавали такие «сообщения». Отправитель же… Это мог быть император, или кто-то из подчинённых ему сильных телепатов. Конкретная личность не играла никакой роли при том, что их местоположение, очевидно, было выявлено. И если сюда уже не летели ракеты или псионы, – или и то, и другое поочерёдно, – то шансы скрыться ещё оставались. Небольшие, но всё же…

– Бросайте всё, задействовать план «растворившиеся в тенях»! – Всего лишь этой короткой команды оказалось достаточно для того, чтобы все до единого культисты устремились к выходу весьма организованной, стоит заметить, толпой, среди которой моментально затерялся сам Тоширо, сбросивший на пол верхнюю часть своего облачения, которое, собственно говоря, и выделяло в нём управляющего всей операцией поборника. Туда же, – на пол, – отправилась и закреплённая на поясе маска, слишком приметная, и потому неприменимая.

Мужчина уверенно готовился к тому, что выбираться ему придётся в одиночестве. Это и подразумевалось экстренным, использующимся крайне редко планом «растворившиеся в тенях», подразумевающим, что иных вариантов кроме импровизации в деле сохранения своей жизни просто не осталось. Телепаты, в особенности – сильные телепаты, были козырной картой Российской Империи. И их в столице сейчас должно было быть так мало, что своевременно вмешаться в операцию они бы просто не успели. Да и вот так просто помутить разум телепата четвёртого ранга на почтительном, – на это Тоширо надеялся особенно яро, – расстоянии было задачей нетривиальной. Собственно, Тоширо об этом никогда доселе не слышал, и разумно полагал, что разорвавший контакт телепат, закрывшийся в «скорлупке» своего разума, необнаружим.

Полагал ошибочно, ибо кто-то их всё-таки обнаружил.

«Может ли это быть он? Нет! В эпицентре ядерного взрыва, даже тактического, никому не выжить. Это уже проверялось не раз. И никакие силы в руках неопытного сопляка этого не изменят. Если только подрыв был произведён слишком рано, но…». – Мысли струились в голове мужчины, переплетаясь и выстраивая всё новые и новые теории, варианты и предположения. Ведь от того, насколько точно он сейчас определит источник угрозы, зависело его выживание. Умирать в шаге от «трона» главы, сделав то, на что сам старик со своим устаревшим подходом был просто не способен? Это было бы слишком неприятно, и Тоширо намеревался сделать всё…

Момент, когда массивные жестяные ворота, ведущие вовне подземного склада просто смялись, открыв вид на затянутое тучами вечернее, почти ночное небо, прервал всякие измышления в голове поборника. Телекинетический барьер, развернувшийся прямо перед ним, принял на себя удар вороха мелкой жести, разогнанной до скоростей пули, но среди культистов среагировать смогли немногие. Да и среди этих немногих псионами были считанные единицы: слишком ценным и редким ресурсом являлись такие кадры, чтобы рядовой персонал, ответственный за работу с оборудованием, набирать из одарённых. Крики боли, звуки падения тел и ударивший в ноздри запах свежепролитой крови моментально ввёл организм Тоширо в боевой режим, заключающийся, в первую очередь, в передачу бразд правления вбитым тяжёлыми тренировками рефлексам.

Припав к усыпанному мелкой галькой полу, мужчина точным волевым усилием выстрелил этой самой галькой в направлении ничуть не скрывающегося, едва видимого в ночи противника, которому эта атака оказалась что слону дробина. Просто галька в какой-то момент останавливалась и падала на землю, словно и не разгонял её никто до скоростей, позволяющих одному такому камешку насквозь прошить легковой автомобиль. Аналогично дела обстояли и со всеми прочими попытками культистов-псионов достать неизвестного, один лишь жест которого стоил жизней всем не-псионам, которых просто размололо в фарш мощнейшими воздушными потоками.

И только тут Тоширо понял, а его сердце, казалось, пропустило удар. Телекинетический барьер в исполнении нападавшего, подавление им плазмы, проецируемый извне животный ужас и потоки воздуха, ставшие смертельным оружием – всего этого слишком много для одного человека. Если только этот человек – не Артур Геслер, псион-универсал и первый из седьмого поколения.

Тоширо сразу опустил вскинутый было пистолет, встал в полный рост и втянул носом промозглый, пахнущий кровью, гарью и сырой землёй воздух. Здесь и сейчас от него уже ничего не зависело, ведь сбежать от ТАКОГО врага… Врага, пережившего слитную атаку всех его людей и, возможно, даже ядерный взрыв…

Это что-то из разряда сказок.

Но вот в чём Тоширо был уверен, так это в том, что если Геслер не убил его до сих пор, то чего-то он определённо от него хочет. Причинить как можно больше боли и страданий, отомстив тем самым за своих сограждан? Так ампула с сильным, но не моментально действующим ядом уже была «взведена». Даже секунды поборнику не требовалось, чтобы отравить себя и, по крайней мере, уйти без боли. Противоядие тоже имело место быть, но о нём Тоширо старался не думать. Не был уверен в том, что Геслер не прочтёт эти его мысли, – а он ведь, похоже, ещё и могущественный телепат, о чём культ просто не знал, – и не устроит врагу Ад на земле. Тоширо бы устроил, сделав всё для того, чтобы недруг не отошёл в мир иной слишком рано…

– Ты и правда нас нашёл. – Скривился поборник, тщательно контролируя каждую свою мимическую мышцу. В конце концов, сейчас, после смерти абсолютно всех подчинённых на объекте, ему только это и оставалось. – Так почему не убиваешь?..

Геслер сделал несколько шагов, ступив под неяркий свет редких уцелевших ламп, запитанных от развернутого в подсобном помещении генератора. Это действительно был он: то же лицо, те же пропорции тела… и совершенно неестественная, холодная, отстранённая и злая гримаса. В глазах молодого на вид юноши плескалась тьма сродни той, что жила и в Тоширо, а пальцы обеих его рук едва заметно подрагивали, будто бы сжимаясь на чьей-то шее. Хотя, почему «чьей-то»? Шее вполне конкретного человека, которому, похоже, пора принимать яд…

– Мне нужен тот, кто организовал это… покушение. – Короткие, рваные слова, идущие поперёк сдерживаемых ругательств. – Обеспечишь нашу встречу – будешь жить.

Брови Тоширо приподнялись от удивления, но он быстро взял себя в руки. Следующие одна за одной мысли вида: «он не знает» – «считает виноватым старика» – «может и не убить» пронеслись за жалкое мгновение, и в голове поборника образовался вполне приличный план, дающий хоть какую-то надежду на выживание.

– Тебе нужен будет проводник. Просто так ты его не найдёшь…

– Это не проблема. Скажи, куда нужно попасть и что сделать. – В этот момент Тоширо понял, что ни руки, ни ноги его больше не слушаются, и даже более того – по конечностям резко разлилась неприятная тяжесть…

– Японские острова… – Уже в следующую секунду Геслер подхватил его парализованное тело телекинезом, и они невероятно быстро оказались высоко в небе. Никакого дискомфорта, если не считать паралича, Тоширо не испытывал, а вот восторг…

Поборник ощущал то, как именно Геслер манипулирует псионическими силами. Точные, идеальные манипуляции, близкое к абсолютному КПД и… потенциал. Этот сверхпсион не делал ничего такого, на что не был бы способен опытный телекинет, но и этого было достаточно, чтобы ужаснуться, проникнуться и ощутить, как в груди зарождается страх. Словно могучий тигр вольготно шёл к водопою: даже впервые увидевший такого зверя человек сразу поймёт, насколько тот опасен и силён. Так получилось и с Тоширо, который, глядя на проносящиеся мимо облака, думал только о том, возможно ли в принципе сбежать от такого чудовища, и на самом ли деле Геслер пережил ядерный взрыв.

А если это так, то как скоро с таким трудом выстроенный мир рухнет окончательно?..

Глава 17
На пути к Восходу

Тоширо ничего не видел, а слышал лишь приглушённый гул бьющегося об телекинетический барьер ветра. Его вестибулярный аппарат давно исчерпал свои возможности, а желудок – опустел настолько, что глотка пересохла, а её стенки уподобились наждачке и тёрлись друг об друга, заставляя японца кашлять кровью. Нередкие спазмы, прокатывающиеся по всему телу потерпевшего поражение поборника, гасли, не встречая никакого сопротивления. Он и сам не понял, когда и как сломался. Не осознал этого, стоя, – или вися? – перед лицом куда большей, подавляющей мощи, которой непозволительно находиться в руках человека.

«И это – новое поколение? Люди обречены, если так. Даже если он – просто уникум… Как далеко он зайдёт, какие цели перед собой поставит?».

Человеку, личность которого выковывалась в боли, тренировках и вечной гонке по направлению к вершине легко было представить, на что способен псион подобной мощи. Сколько раз он сам представлял себя таким? Сколь много времени, засыпая или скуля в углу побитой наставниками собакой, потратил, воображая, как его воля изменит этот нелицеприятный мир? Глупо было даже пытаться убить кого-то подобного, но всё то, что было обещано за выполнение этого на первый взгляд пусть непростого, но реализуемого контракта манило слишком, слишком сильно. Стабильный разлом – то, за что в странах третьего или даже второго мира готовы отдать многое.

И доступ к такому для культа стал бы новой вехой в его истории.

Потенциально новый мир, который хоть и уничтожен, но пуст или практически пуст. Одно только то, что живые существа там каким-то образом изменялись, и на Земле становились многократно сильнее окупало, пожалуй, абсолютно всё. Что, если культу удалось бы закрепиться на той стороне, и пусть не сразу, но добиться появления у учеников тех же способностей, что были у населяющих опустошённые миры чудовищ? Ни для кого не секрет, что любое существо оттуда здесь становилось на порядок крепче, быстрее и сильнее за счёт фантастической концентрации Пси, достичь которой в тайных убежищах культа, к сожалению, так и не удалось.

Для Пси не существовало препятствий, и она независимо от усилий псионов стремилась равномерно распределиться по всему доступному объёму, быстро рассеиваясь. А на регулярной основе держать в убежищах немало сильных псионов было слишком накладно и, чего уж греха таить, невозможно. Культ как организация жил лишь до тех пор, пока пребывал в движении. Остановка, даже такая – это смерть.

Любимая, чествуемая культистами, но такая чуждая кончина…

Теперь на всём этом можно было смело ставить крест. Тоширо ещё цеплялся за жизнь, надеясь на то, что самое главное ему удалось скрыть. Геслер не лез в его голову слишком глубоко из опасений превратить пленника в овощ, и это было тем единственным, что отделяло поборника от жестокой смерти. Ведь это он самовольно приказал не считаться с жертвами среди русских, сделав всё для того, чтобы гарантированно выманить цель и рассчитать момент её прибытия в радиус поражения бомб. План старика был куда менее радикален – и настолько же менее эффективен.

И если Геслер, добравшись до места, выпотрошит разум главы и поймёт, кто во всём повинен…

Только эхо надежды и твёрдое убеждение в том, что любая, даже самая жуткая и болезненная жизнь лучше полного забвения не позволяла Тоширо отравить себя. Наплевать, что такой ход позволит если не предотвратить, то хотя бы отсрочить уничтожение культа. Несмотря ни на что, поборник ставил себя превыше интересов организации, воспитавшей всеми брошенного сироту так, что тот стал намного сильнее, чем мог бы быть, попади он в любую из государственных школ псионического искусства. Ведь если не будет его, то какой вообще во всём остальном смысл?..

По этой причине он не сопротивлялся, смиренно ведя, – если так можно было выразиться, – Геслера прямиком в один из главных храмов культа. Даже если старик уже сбежал оттуда, у сверхпсиона Российской Империи будет, на ком отвести душу. А уж в том, что это чудовище гневалось, Тоширо не сомневался. Он находился слишком близко к своему пленителю, и отлично чувствовал его ярость и холодное намерение убивать до тех пор, пока о террористах не останутся лишь строчки в старых записях, да заметки в газетах. Это ощущение то усилялось, то слабело, а то и вовсе пропадало… но неизменно возвращалось, фокусируясь на ощущающем себя абсолютно беспомощным японце.

Тоширо боялся. Тоширо цеплялся за ложную надежду, готовую в любой момент ускользнуть из его рук.

А Япония меж тем становилась всё ближе, и взор Артура Геслера, проникая везде и всюду, выискивал ненавистные знаки, нанося на воображаемую карту чёрные метки. Он всерьёз намеревался уничтожить всех, имеющих отношение к культу, и совсем не беспокоился о последствиях…

* * *

Месть – это блюдо, которое подают холодным. У меня же оно приобрело какие-то ледяные оттенки. Попутные ветра, много-много времени на размышления и возможность хоть на ком-то выместить свою жажду крови позволили мне сохранить необходимый уровень концентрации и ясности мышления, не наделав таких делов, от которых потом захочется утопиться. Каких таких делов, спросите? Лучше уж вам не знать, ибо во мне как в разумном существе точно разочаруетесь. Слишком уж тогда во мне было сильно желание рубить с плеча, и дело не только в скорби по погибшим, косвенно, по моей вине.

Я просто застыл, оказавшись в эпицентре ядерного взрыва. Виной тому были даже не прежние представления о ядерном оружии как о наиболее разрушительной силе в мире, а собственные ощущения, пришедшие от восприятия и ноосферы. Когда всё вокруг горит и обращается в ничто, когда любая жизнь вне сформированной тобой зоны стабильности просто исчезает – это неправильно. Такой пустоты, давящей и как будто пытающейся тебя поглотить, я до этого дня не ощущал никогда. Даже мои собственные эмоции словно выгорели, на манер того, как было, когда я закрылся после ментального удара на «дуэли».

И об этом, пожалуй, нужно рассказать чуть подробнее.

В тот раз я посчитал, что перешёл в своего рода «боевой режим». Нет эмоций – есть холодная эффективность органической машины, нацеленной на выполнение конкретной задачи. Своеобразные рамки, в которые я себя принудительно загонял, чтобы не наделать ошибок. Боевой транс, о котором нередко пишут во всяких фантастических книжках.

… и всё это – ложь в чистом виде, не имеющая с правдой вообще ничего общего. Да, я так думал. Да, это было логично. Но, по всей видимости, стазис навредил мне сильнее, чем я сам полагал до этого дня. Потому что опыт той дуэли, как и опыт пребывания в эпицентре взрыва двух ядерных бомб, я смог повторить вновь. Ступив на территорию облюбованного террористами убежища, из которого они координировали операцию по моему уничтожению, я закрыл свой разум от окружающего мира, не увеча и не травмируя себя. Просто закрываясь.

И вместе с ужасающей эффективностью мышления потерял то, что считал своей неотъемлемой частью.

Эмоции. То, что по представлениям многих делает человека человеком, и то, что в моём случае и так едва ощущается. Много ли настоящих, неожиданных эмоций можно получить, когда окружающий мир едва движется, а самый полный поток информации ты получаешь от самого себя и ноосферы? То-то же. Собственно, в скудости этих самых эмоций я как раз винил скорость работы своего разума. Небезосновательно… но ошибочно. Многовато ошибок на столь короткий отрезок объективного времени, не считаете? Вот и мне так кажется.

Но на резне террористов я не ограничился, решив здесь и сейчас проверить свои откровенно неприятные догадки.

Всё то время, что мы двигались в сторону Японских островов, я экспериментировал, закрываясь от своего пленника и наоборот – закрывая от себя уже его. Это было довольно просто провернуть в ситуации, когда на много десятков и сотен километров вокруг нет ничего разумного. Практически лабораторные, я бы сказал, условия. Разве что на высоте в пару километров и на скорости в несколько махов, но это – частности, не имеющие в нашем случае никакого значения.

Зато значение имело то, что я, как оказалось, выполнял роль аккумулятора, фильтра и проектора для чужих эмоций. Именно эмоций, а не желаний вроде голода, усталости и прочего. Страх Тоширо я аккумулировал в себе, фильтровал, уменьшал его влияние до приемлемых значений и «окрашивал» в его «цвет» те же воспоминания о пребывании в терзающей разум пустоте ядерного взрыва. Потому что тогда мне было не страшно, нет. Мне было никак. Я не чувствовал ничего, что мог ощутить человек. Почему? Потому что рядом не было ничего и никого живого, способного поделиться со мной искрой, которую я, поняв, что сейчас нужно бояться, мог бы раздуть до уровня полноценного костра человеческого страха.

Понимание того, что во мне не так уж и много «меня»… раздражало, пожалуй. Но вместе с тем я наконец увидел первопричину тех немногих странностей, которые моя рациональная часть видела в моём же поведении. Я просто считал, что должен повести себя так – и вёл согласно этим представлениям. Раздувал, – или наоборот подавлял, – чужие эмоции, проецируя их на себя ради создания подходящего эмоционального фона. И Голод, при таких исходных данных, это не что-то потустороннее и непонятное, а вполне себе объяснимая тоска разума по тому состоянию, в котором он пребывал до стазиса и неопределённую часть времени во время его. Намерение хотя бы попытаться стать тем Артуром Геслером, которым я был когда-то. Мозговой таракан таких размеров, что все остальные ментальные проблемы запертого-в-себе долгожителя забились в дальний угол и издохли в мучениях.

Нужно было ли с этим что-то делать? Теоретически – да. Но мог ли я сделать это «что-то»? И знал ли, что именно и зачем нужно делать? Да ещё и так, чтобы не навредить себе же? Потому что сумасшедший я этому миру точно не понравится: в океане не утопить, ядерной бомбой не взорвать, не застрелить… отравить – и то вряд ли получится, спасибо экспериментам на крысках. Да, процесс лечения себя любимого будет эстетически непривлекателен ввиду отсутствия у меня серьёзных навыков в манипуляциях с биокинезом, но он всё-таки возможен. Воздух… его придётся фильтровать, но плюс-минус одна задача для разогнанного разума – это сущие мелочи…

С такими невесёлыми мыслями я остановился над побережьем, подвесив перед собой пленника, которого очень сильно хотелось перемолоть в мелкодисперсную взвесь… но пока нельзя. Его жизнь оборвётся, это факт. Но – потом, только после того, как он закончит в пассивном режиме делиться со мной информацией, перебирая в своей голове чуть ли не всю жизнь пошагово, или я найду другого подходящего террориста. Или место нахождения этого террориста…

К моему вящему сожалению, просто вломиться в его разум и достать оттуда всё мне нужное я не мог: во-первых, пленник был псионом с определёнными навыками именно в телепатии, а во-вторых его разум сильно отличался от того, с чем я уже успел поработать. Иначе структурированный, держащийся на каких-то совершенно нелепых «столпах» и идеях, готовый рассыпаться от малейшего прикосновения…

Натуральный страшный сон телепата. Разум, к которому и не подступиться толком. Остаётся лишь аккуратно проецировать нужные эмоции и желания, считывая поверхностные мысли и подталкивая чужие размышления в нужное лично мне русло. Япония ведь страна хоть и маленькая, но это только в сравнении. На деле же тут очень много людей и пространств, так что без «наводок» от знающего человека чёрта с два я найду все ячейки террористов, подписавших себе смертный приговор. А для лучшей стимуляции мыслительного процесса можно спросить недруга напрямую, что я и собирался сделать.

– Сейчас мы недалеко от Саппоро, и я хочу, чтобы ты подробно рассказал, где находится ваше главное логово. – Я целенаправленно не стал называть храм храмом, не желая натолкнуть этого перепуганного слизняка на мысль о том, что я читаю его мысли. А то, чего доброго, возьмёт себя в руки, и я потеряю основную ниточку, ведущую к цели: голове дракона, без которой даже столь крупная и древняя организация просто не выживет.

– З-западнее Токио… – Японец дрожал, как осиновый лист, да и цветом кожи больше походил на несвежий труп, чем на человека. – Восточный склон горы Фудзи. Это у города…

– Я знаю, где находится ваша священная гора. Как думаешь, твой народ сильно расстроится, если она вдруг исчезнет? – Надо же, у него ещё есть силы смотреть на меня с такой лютой ненавистью… и страхом. – Кто, кроме вашего лидера, осуществляет управление организацией?

– Старейшины. Они никогда не собираются в одном месте, и ты… вы их так просто не найдёте. Я могу назвать адреса, но… – О, как прекрасно лицо врага, который вдруг почувствовал, как вокруг его горла сжимается телекинетическая хватка. Лишь миг – и его голова отделится от тела, а уж там я обеспечу ему непередаваемые ощущения на грани смерти. Да, работа с нервами – это непросто, но мне ведь не сращивать их нужно будет, а просто слегка побить током. Условно, конечно, а не буквально, ибо воздействие должно быть достаточно тонким, чтобы причинить боль, но не пережечь нервы… – … я ра-кха-кха… расскажу! Без услови…ий.

И бедняга запел соловьём, мыслями выдавая куда больше, чем словами. Но даже так я, по прошествии нескольких неприятных для Тоширо минут, получил достаточно информации, чтобы гарантированно выйти на кого-то не менее осведомлённого.

А раз так…

Его крики стали усладой для моих ушей, и даже заставили меня улыбнуться. Он действительно считал, что я не узнаю о его самодеятельности, когда он только о ней и думал? Одно только то, что я оставил его в живых, убив всех остальных, уже как бы намекало на имеющееся у меня знание относительно того, кого я беру в плен. Не просто самого сильного псиона, нет. Того, кто контролировал выполнение поставленного неким стариком, – лицо которого я всё-таки вычленил из агонизирующего разума Тоширо, – задание. Локального лидера террористов, готового принести невинных людей в жертву ради своих амбиций… и доступа к стабильному разлому, о котором я ещё поговорю с одним не в меру скрытным носителем императорской короны. Ведь если есть у Штатов, то должен быть и у нас, а это – принципиально иной уровень в попытках понять механику искажения пространства.

Но сейчас, проводив взглядом подхваченную ветром кроваво-костяную мелкодисперсную взвесь, я взял курс на главный храм культа, который не переживёт это… утро, если по местному времени.

Страна восходящего солнца, как-никак…