Текст книги ""Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

Соавторы: Петр Танетов,Виктор Ананишнов,Сергей Шиленко,Евгений Нетт,Сергей Ткачёв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 129 (всего у книги 346 страниц)

Вся моя жалость испарилась мгновенно. Вообще вся жалость. Двенадцать трупов? Двенадцать!

– Осуждаешь?! – с вызовом спросила уже не несчастная запутавшаяся Света, а надменная и жестокая Стефа.

– Но сейчас ты снова на стороне темных, – тихо напомнила я.

И вновь запуганный, затравленный взгляд и стон:

– Они забрали маму… и папу тоже. Знаешь, я даже не понимала, насколько они важны в моей жизни, пока их… не забрали. И я одна, Рита, совсем одна. И Демон пропал, его нет, а я должна держать портал и дальше, иначе… они убьют маму, Рита, они ее убьют… и папу… и…

– А забрали куда? – перебила я начинающую заговариваться ведьму.

– К себе. – Она вдруг опустилась и села на пол, обнимая руками колени, и едва слышно повторила: – К себе…

Глядя на нее, такую подавленную горем, я подумала и решительно приказала:

– Нас пропусти.

Стефа отрицательно покачала головой и прошептала:

– Стужев меня убьет, Рита. А если умру я, погибнут мои родители. Я много лет была эгоистичной сволочью, и поняла это, только потеряв тех, кто меня искренне любит.

– Не убьет, – уверенно сказала я, – пусти.

И открыла глаза. Передо мной стоял Кощей-младший, и хмуро ждал, пока вернусь в реальность. Две змеи позади с наслаждением мочили паучье войско.

– Маргош, – недобро начал Стужев, – а давай без твоей ягушенской самодеятельности.

В следующее мгновение все исчезло – пауки, стены каменные и мрачные, огромное пространство, труп темного. Остались я, Саша и две громадные змеи, потеснившие нас на узкой лестничной площадке типового девятиэтажного дома. И стояли мы напротив обитой дерматином обычной двери.

Дверь открылась, на пороге показалась бледная Света в черном откровенном платье до пола.

– Чай? – тихо спросила она, глядя исключительно на меня.

– Зеленый, – согласилась я и направилась к двери.

Путь мгновенно перекрыла жуткая змея, не позволяя пройти.

– Попробую догадаться, – голос Князя прозвучал холодно и зло. – Стефа рассказала тебе трогательную историю о гибели предков, ты ей, как и всегда, поверила, так? Весьма ожидаемо, но очень глупо, Маргош.

Развернувшись, посмотрела на Стужева и тихо сказала:

– Знаешь, вот Демону почему-то с самого начала не очень верила, а тебе да. Хотя мне все вокруг говорили, что это глупо.

Резко выдохнув, Саша развел руками, мол, «делай что хочешь», свистнул змее, дабы та отодвинулась, и, взяв меня за руку, повел в квартиру, мрачно высказавшись:

– Отлично, идем к ведьме, хлебнем отравленного чая!

Собственно, в квартиру первыми проскользнули змеи, после Саша, удержав меня на расстоянии вытянутой руки, постоял, оглядываясь, и только потом разрешил войти мне. Света усмехнулась, но ничего не сказала и, закрыв дверь, жестом позвала меня на кухню. Стужева она демонстративно игнорировала.

А я… я оглядывала знакомую квартиру и не узнавала ее. Черные обои, свечи в золоченых подсвечниках, черные ковры, задернутые черными шторами окна, полумрак, разгоняемый несколькими бра, тускло сияющими по стенам.

– Не мой полет дизайнерской фантазии, – остановившись на входе в кухню, сказала Света, – их стиль.

Никто из нас двоих не ожидал прозвучавшего прямого вопроса Кощея:

– У тебя же не было силы, ты просто была им уже не интересна, Стефа.

– Да, – она вдруг опустила глаза, – я помню, ты говорил, что это для моей же безопасности… – Мрачная усмешка. – Ты только не сказал, как мне жить после того, как я испытала вкус могущества, Алекс!

И она подняла на него полубезумный взгляд.

– Знаешь, – жестокая усмешка, – что-то я не заметил, что жизнь с силой тебя порадовала.

– Саш, не надо, – тихо попросила я.

После моей реплики Стужев мрачно посмотрел на меня, после на Стефу, улыбнулся неожиданно зло и сказал ей:

– Кстати, Марго – Яга.

Ведьма мгновенно вскинулась! Лицо исказилось гримасой ненависти, в глазах заплясал жуткий желтый огонь, из горла вырвался хрип.

– Только дернись в ее сторону, – пригрозил Князь, а после улыбнулся мне.

Это была странная, загадочно-торжествующая улыбка, а я… я вдруг почувствовала странное ощущение неправильности окружающего пространства. Как будто дыра в очень дорогом платье, маленькая, но очень досадная, которую нужно заштопать, иначе раздражает очень и…

– Ты, – я вдруг все поняла, – ты…

– Можем сделать проще, – вспылил вдруг Стужев, – я ее убиваю и мы идем домой, а ты не паришь мне мозг ягушенским всемирнолюбием.

Так хотелось сказать ему что-то грубое, но моя сущность в этот миг заделывала дыру в пространстве, причем даже без моего участия. Это просто происходило, возвращая миру гармонию и целостность, и происходило очень легко и правильно. И когда все закончилось, я почувствовала себя гораздо лучше.

– Вот и умница, – Стужев обнял за плечи и поинтересовался у Стефы: – Сколько времени ты убила на создание портала?

– Больше года, – прошипела она.

– А могла бы замуж выйти, дите родить, карьеру построить, побыть счастливой, в конце концов. – Он улыбаясь все говорил, только в голосе – лед. – Ладно, все это лирика, – наклонился, нежно поцеловал меня в висок и снова Стефе: – Выбирай, остаешься здесь или валишь в империю темных, присоединяешься к драконам и начинаешь партизанить. Собственно, у тебя будет шанс и отомстить, и предков обнаружить. Отец у тебя рыбалкой увлекается, да?

Она не ответила, она как-то странно смотрела на него, как умирающий от жажды путник на стакан с водой.

– Ты это сейчас про что? – тихо спросила я.

– Помнишь, мы свечу в рыбацком домике взяли? – отозвался Саша. – Я, кстати, тогда внимания не обратил, свеча и свеча, дешевая иконка и иконка, люди и люди… А по существу странно, да, откуда на территории Темного двора христианская религия, у них там отродясь крестов не было.

Потрясенно смотрю на него, он мне шепотом ехидненько:

– Там у драконов, как я понял, нехватка представительниц женского пола, да? И заметь – никакого матриархата. Опять же сплоченность на фоне ненависти к темным.

– А… – начала я.

– А здесь ее не потерпим ни я, ни Геката, ни темные, которые придут мстить. Огоньку?

* * *

– Мля-а-а-а! – Громовой ор сотен глоток разной тональности оглушил.

Открыв глаза, увидела невероятное – здесь шел пир! На болота натащили соломы, причем она была насыщенного золотого цвета. Прямо на соломе были расстелены скатерти-самобранки и не только скатерти – еще и шкуры быков, на которых имелось сырое мясо. А еще тут наблюдались горы орешков – лесных, грецких и шишки тоже. И три бочонка с чем-то явно хмельным, потому как все были захмелевшими.

– За нашу великую ведьму! – пропищал какой-то бельчонок.

– Мля-а-а… – поддержали все тост.

Дверь в избушку открылась, на пороге показалась Курочка Ряба – сверкающая и красивая такая. И вот она, увидев нашу троицу, распахнула крылья и бросилась к нам с воплем:

– Хозяин, родненький!

Это было только начало – через мгновение к ней, оттеснив меня, присоединились Кот, Волк, Лиса, Гусь со всей своей стаей и даже Мышка! Один только Колобок, выйдя на порог, обиженно сказал:

– Жмоты, мне полмешка всего дали. Полмешочечка! Жмоты!

Улыбнувшись, я подошла, взяла Колобка на руки и спросила:

– Смотрю, нашествие на «Золотую пшеницу» прошло успешно?

– Дважды мотались, – сдал мне начинающих клептоманов Колобок, – и даже больше скажу: они себе три поля засеяли, с разрешения Гада Змеевича, вот празднуют опосля трудовых подвигов.

Если честно, после такого я очень своим зверьем загордилась, молодцы же.

И тут послышалось:

– Рррита, будь так любезна избавить меня от…

Саша не успел договорить, как дверь распахнулась и появилась Ядвига.

– Ритусик! – Она плавно слетела по ступенькам и с ходу обняла меня. – Рассказывай, – начала патетически, – где была, чего без меня натворила, как этот гад злодейски бесстыдный обижал тебя, да что за злодейка позади стоит, зубами скрежетает, а?

Обняв призрака, я прошептала:

– Издевался, да.

– Я так и знала! – воскликнула книга. – Ирод шредером озабоченный, супостат окаянный. – А потом от меня оторвалась и восторженно так: – А мы на дело ходили!

– Как? И ты? – Я даже не поверила.

– А как же, – гордо ответила Ядвига, – что ж мне, одной с Колобком в избушке куковать? Все пошли, и я пошла.

– Стужев, – устало сказала я, – знаешь, кажется, ты всех научил плохому.

Саша подошел, держа на руках Лису и осторожно ее поглаживая, Патрикеевна урчала от удовольствия, Кощей же недовольно проворчал:

– Теперь меня еще и звери любят. Дожил. – Устало вздохнул и скомандовал: – Острозуб, сгоняй на дальний конец стола, позови мне дракона.

Капитан Боевых Белок вскочил и весело перепрыгивая по головам волкодавов и обычных волков, каким-то образом тоже пирующих с нашими, помчался к драконам.

– Стефу к Леру Рукораспускающему, а мы к князю, – напомнил о вчерашних планах Стужев.

– К князю? – Лисичка подняла голову, оглядела меня. – Рита, последний сарафан остался.

И мы пошли переодеваться.

* * *

Терра сказочно прекрасна. Простираются густые зеленые леса, радуют взор обитаемые земли с квадратиками возделанных полей, табуны единорогов мчатся по степи, по берегам полноводных рек резвятся водяные лошади, с высоты голубые, вблизи – полупрозрачные. Гряды гор хребтом дракона рассекают скалистые территории, огромные озера сверкают в лучах полуденного солнца, пролетающие мимо птицы радостно кивают головой, словно приветствуя. Я даже не поняла, как стала махать им в ответ.

– Знаешь, я, кажется, начинаю ревновать, – вдруг признался Саша.

– Что? – удивилась я и повернулась к Стужеву, крутанувшись в кольце его рук.

Мы летели на незримой тропке, и он все время крепко сжимал меня в объятиях, словно боялся выпустить хоть на мгновение.

– Тебя ревную. – Какая-то тихая грусть прозвучала в его голосе. – Хочется взять тебя, закрыть, спрятать ото всех и сказать: «Моя прелесссть».

– Нет, ты не настолько злодейский злодей, – рассмеялась я.

– Как знать… – загадочно улыбнулся Саша.

Приподнявшись на носочках, потянулась к его губам. Ответ последовал незамедлительно и был куда как жестче, сильнее и жарче, чем мой скромный поцелуй. И странное дело – в объятиях Кощея-младшего Терра казалась мне раз в сто волшебнее и сказочнее.

Вот только:

– Саш, – я чуть-чуть отстранилась, – а у князя пауков не будет, нет?

Несколько недовольный тем, что я остановилась, Стужев нахмурился, затем тихо, и касаясь губами моих губ, произнес:

– Нет, Маргош, я с ним просто поговорю.

– Вот так просто? – не поверила я.

Стужев невозмутимо пожал плечами. Я подумала, тяжело вздохнула и примирилась с происходящим.

– Пауки так пауки, переживем, главное, что ты рядом, – и снова потянулась к его губам.

А меня никто не поцеловал. Более того, на меня обиженно и зло смотрели, после чего Стужев прошипел:

– Ну, Маргоша!

Наш подлет заметили издали. И странное дело – стольный град вдруг начал пустеть! Из городских ворот, а их в городе, окруженном высоченной белокаменной стеной, было четверо, повалил народ. Главное – до того как они нас увидели, в город стекались телеги, народ торговый шел, причем очередь была изрядная, как на таможне, а стоило кому-то пальцем ткнуть в небо и заорать «Кощей», как все телеги развернулись и долой из города, причем тоже в порядке очередности. Но ладно, они – стражники, увидав нас, побросали оружие и помчались прочь, обгоняя телеги.

– Саша, – не скрывая подозрительности, протянула я, – а ты тут раньше бывал?

В ответ послышалось не особо внятное:

– Да залетали однажды… по пьяни.

– Оу…

Да, если по пьяни, то неудивительно. Сама со Стужевым пила, помню, чем дело для темных закончилось.

– Странно, что город устоял, – пробормотала я.

– Ну не совсем, мы просто потом его с чертями отстраивали, в качестве исправительных работ, – неохотно выдал Саша.

– Э-э… – потрясенно смотрю на несколько смущенного Кощея.

– Да там так получилось, – он скривился, – у Адмаила ведьму… невесту, в смысле, умыкнули, точнее, она сама его бросила, в общем, мы немного выпили, пытаясь черта утешить, а потом как-то так вышло, что решили, что им еще раз поговорить нужно и вообще он не так ее понял.

– Да? – прозвучало очень недоверчиво. – А что она сказала ему?

– Что-то вроде «Если я и передумаю, то в другой жизни, чертяка рогато-копытная».

– Мне уже нравится эта ведьма, – искренне призналась я. – Но ты мне ответь, что в этом выражении можно было не так понять?

Кощей загадочно улыбнулся. Очень загадочно. И на город посмотрел, в котором пустели улицы, закрывались ставни и даже собачки прятались кто куда.

– Так, а чем все кончилось, – потребовала я, – она передумала?

– Честно? – Стужев усмехнулся. – Мы не спрашивали.

Потрясенно смотрю на Кощея – тот продолжает загадочно улыбаться.

– Слушай, – возмутилась я, – а если она замуж не хотела?

– Не хотела, – не стал отпираться Стужев и многозначительно на меня посмотрел.

До меня не сразу дошло, что я тоже замуж вообще не хотела, особенно за него. А когда дошло, говорить что-либо было поздно – дорожка понесла нас вниз, аккурат к входу в белокаменные княжеские палаты, прямо к подножию лестницы.

И едва мы ступили на двор, как распахнулись двери, на ступени выкатился румяный, с завитой бородой, в традиционном древнерусском кафтане, шапочке и сапогах красных мужик. Выкатился, развел руки вроде как для радушных объятий и заголосил:

– Гой еси, Александр Мечеславович, дней тебе долгих, сокол земель Кощеевых!

На фоне двух стражников, по-пластунски уползающих за поворот, выглядело это все… не особо торжественно. И ползли они, позвякивая кольчугами, да не бросая оружия, так что в напряженной тишине слышалось «бамц-хрусть, бамц». Неожиданно на двор вышел петух, встрепенулся, шею вытянул и только собирался закукарекать, как из-за сарая вытянулась рука, схватила петуха и пресекла тем самым лебединую… то есть петушиную песню. Снова стало тихо.

– И тебе не хворать, Святополк Володимирович, князь земли святой.

Князь торопливо поясной поклон отвесил, Стужев сдержанно кивнул.

– Рады, рады видеть, – соврал князюшка, – уж все печалились, отчего не заходите, не навещаете…

Из-за двери послышалось возмущенное: «Ополоумел?!» Святополк Володимирович побелел да и продолжил:

– А уж вы к нам с барыней, Александр Мечеславович.

Саша указал на меня и произнес небрежно:

– Яга.

Князь в лице переменился, за дверью кто-то в обморок грохнулся, а после там все затихло.

– Ка-ак Яга? – слабеющим голосом переспросил Святополк Володимирович.

– Яга, – спокойно подтвердил Кощей-младший, – и жена моя.

Вот вторая часть фразы прозвучала очень значительно. Пошатнувшись, князь с трудом удержался, дабы не сесть прямо на ступенях. Но все же правитель, как-никак, оттого в руках себя удержал, да вдруг затараторил:

– Не изволь гневаться, позволь слово молвить, сокол ты наш, да…

Стужев прервал его мрачным:

– Волхв где?

Задрожавший Святополк Володимирович трясущейся рукой указал на терем высокий.

– Нет у тебя больше волхва, – обрадовал его Стужев и направился в указанном направлении.

Его уход сопровождало паническое, но тихое «а-а-а» от князюшки. Мне его даже жалко стало, и я не сдержалась:

– Не переживайте, Святополк Володимирович, волхв ваш на самом деле темный, а Ёжки вам ничего не делали, ни вам, ни семье вашей.

Мне не поверили! Князь смотрел с каким-то священным ужасом и даже пошевелиться боялся.

– Вижу, что не верите, – я пожала плечами, – ну да Илюра-воевода вам правду поведает, его слово больше веры имеет.

И тут Святополк Володимирович тяжело вздохнул, спустился на две ступени и сел. Подавленный весь такой, как депрессивная картошка, в смысле пюре. Я, недолго думая, поднялась и села рядом с ним. Внезапно с высоты, точнее, из того самого терема, донеслось:

– Стужева, я тебе русским языком говорил – не сиди на холодном!

Вскочила я как-то неосознанно, а князь взял, да и полой своего кафтана поделился, а тот на меху. Буркнув «спасибо», я села на пожертвованное.

– Хороший был волхв, – задумчиво протянул Святополк Володимирович, – но непьющий… так и знал, дело тут нечисто.

В тереме что-то загрохотало.

– И очи жуткие – как глянет, всю душу выворачивает, глазом моргнуть не поспеешь, а уж на все «добро» княжеское дал, да подписи везде понаставил.

Опять тяжелый вздох, и князь продолжил:

– Богатырей моих по заставам разогнал, Илюру-то на дело черное отправил, вам, Ягам, на погибель. Я ж на суд честной звать хотел, чтобы миром-то решить, а Валий, он на своем настоял, незачем, мол, людям честным о подлой сути знать да в силе Князевой сомнения иметь. И говорит: «Покуда от последней Яги не избавишься, не избавятся от хвори дети твои, день-деньской гибнуть будут».

Узнаю методы темных.

В тереме снова грохотнуло что-то, после крышу сорвало напрочь. И в свете яркого полуденного солнца отчетливо был виден вспыхивающий молниями черный вихрь и огромный ледяной змей, бросающийся в самый его центр. На секунду стало страшно, не забыть мне тот жуткий бой во дворе Сашиного дома. Но только на секунду, потому как победу Стужев одержал мгновенно. И наземь, меняя очертания тела, полетел уже труп. Смотрелось жутко – начал падать косматый старик с бородой до пола да в мантии темно-синего цвета… а упал безусый черноволосый темный, в безрукавке, узких штанах да сапогах с зауженным носом. И вот она эпическая картина – на земле лежит мертвый темный с зияющей раной в груди, а над разрушенной башней терема высится громадный ледяной змей, ослепительно сверкающий на солнце. Змей медленно повернул голову, переводя взгляд с трупа на меня…

– Жалко мне вас, Ягуся, – вдруг сказал Святополк Володимирович.

Ледяной змей соскользнул с руин вниз, разворачивая сверкающие кольца. А вот земли коснулся уже Стужев, спрыгнул, поднялся, потянулся, разминая шею, и, переступив тело темного, направился к нам, насвистывая знакомый мне мотивчик про «Не пугайся, не пугайся, детка».

И вдруг в княжьем тереме кто-то как заголосит:

– Жива, жива наша горлица! А с лица-то все раны сошли! А кожа-то, кожа!

И тут же с другой стороны:

– Встал! Встал соколик наш! Батюшка княже! Встал княжич, надежа и опора! Живой и здоровый!

Святополк Володимирович замер. Застыл просто, только глаза увеличились, затем медленно голову ко мне повернул.

– Я же сказала, не виноватые Ёжки, не они болезнь на княжича и княжну настали.

Великий князь медленно поднялся, я, естественно, тоже, на его же кафтане сидела, да величественно по ступеням вниз спустился. И шел он по двору тоже величественно, будто на коронации, а как подошел к темному…

– Так, Ритусь, мы улетаем, – торопливо сказал Саша, едва Святополк Володимирович начал со всей души пинать свежеубиенного. – Давай-давай, поторапливайся.

Я торопиться не могла, я спускалась по ступеням, глядя на обезумевшего князя, который всю свою ярость, страх за детей да злость вымещал на том, кому уже было все равно.

– Маргошша! – прикрикнул Кощей.

Поторопилась, подошла к нему и только тогда ощутила, что дорожку он уже активировал и парит в сантиметре над землей. Но странное дело, Саша вдруг задумался, нахмурился как-то и весь теперь был задумчивый.

– Что? – тихо спросила я.

– Забыл, как у них тут прощаются, – неожиданно признался он. – Не доводилось раньше, в смысле дело до прощаний не доходило, ибо прощаться было уже не с кем.

– Ну-у… а скажи ему всего доброго, – предложила я.

– Я – злой, – напомнил Стужев.

– Тогда не прощайся – реально проблемы не вижу.

– Я – воспитанный, – раздраженно сказали мне.

Как все сложно в сказочном мире! Саша, видимо, тоже так думал, потому что достал телефон и полез в Гугл.

– Саша, инет тут откуда? – удивилась я.

– Маг я или не маг? – отмахнулся Кощей.

– Но… – просто слов нет, – тут же вышек не имеется и спутников.

– А шесть ведьм мне на что? – не отвлекаясь от поиска, произнес он.

Да, важность шести ведьм становится все очевиднее.

– «У восточных славян ПРОЩАНИЕ при расставании подразумевало взаимное прощение грехов (в связи с этим „прощай!“ до сих пор употребляется при расставании надолго или навсегда в отличие от „до свидания!“)», – через мгновение зачитал он. И у меня спросил: – Это я ему должен сказать что-то типа «прости меня?».

Тут я не выдержала и громко сказала.

– До свидания, князь!

Святополк Володимирович охолонел и на нас посмотрел взглядом, в который точно разум возвращался.

– A-а, куда вы? – изумился он. – А как же пирком да отметить свадебку и от супостата окаянного избавление?!

Но мне не дали ему ничего ответить.

– Что значит «до свидания»? – зло переспросил Саша.

– Обычная форма прощания, – прошептала я.

– Ритусь, – меня властно обняли одной рукой и прижали к могучей груди, – еще одна такая «форма прощания», и князь ляжет рядом с этим, – кивком головы мне указали на темного, – и уже не поднимется.

В шоке смотрю на Стужева, князюшка местный уже никуда не смотрит – на цыпочках валит со двора, от греха подальше.

А мы взмыли вверх. И вот едва взлетели, Саша обнял и второй рукой, глубоко вздохнул всей грудью и счастливым голосом:

– Так-то лучше, не люблю прощания.

Да, изобретательность Кощея-младшего границ не ведает, как и тормозов.

А мы продолжали лететь над городом, над полями, над сказочной Террой.

– О чем думаешь? – осторожно спросил мой любимый злодей, гладя по волосам.

– Я счастливая, – вдруг призналась даже не ему – себе. – Самая счастливая на свете… Потому что у меня есть ты.