Текст книги ""Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

– Трубецкий Георгий, амбициозный юный телепат. Цель неизвестна, но он действительно хорошо всё обставил, подкупив Татьяну Соловьёву – студентку из простого люда. Дальше всё просто: эмоциональная нестабильность, поверхностное и слабое ментальное внушение, лёгшее на благодатную почву. – Я уже хотел задать вопрос, но ответ прозвучал до того, как я вообще «открыл рот». – Она познакомилась с Алексеевой задолго то того, как род последних лишился всего и, по сути, исчез. Связь с твоей подругой разорвала сразу же, как у неё начались проблемы, и не вспоминала ровно до тех самых пор, пока не появился ты…

– И с готовностью продала Ксению, стоило только объявиться покупателю. – Что ж, её судьбу я для себя уже определил. Стоит ещё поговорить с самой Ксенией, узнав, не нужна ли эта девочка ей самой для каких-то планов, но решение, в общем и целом, принято. – Ясно. Правда, во всём этом меня беспокоит то, зачем это вам, госпожа комиссар.

Телепатически было очень просто сделать акцент на нужном образе, выделив её должность и приправив ту концепциями долга и чести. Отклик последовал незамедлительно: смущение… и решительность не допустить чего-то более ужасного. Ясно. Белёвская банально опасалась того, что я сам, своими руками устрою такое, что куда разумнее сразу выдать причастных. В своих предположениях она оказалась довольно близко к истине, но явно воображала меня каким-то чудищем, носящим маску опасного, в меру разумного гения. Интересно, на неё так громада моего разума повлияла, на который она всё насмотреться не может, или есть другие причины? Поняла, что Дубинского я довёл до такого состояния намеренно? К этому выводу, учитывая события последних дней, прийти было элементарно…

Впрочем, плевать. Я получил информацию, и теперь вместо действительно проблемной проблемы, – в текущих-то условиях, – получил вполне себе внятную цель. Цели, если быть точнее. Но о способе наказания стоит ещё поразмыслить. Соловьёва ладно, с предателями разговор короткий, а вот с Трубецким…

Всё зависит от его целей, так как метод он выбрал максимально щадящий, мягкий и не слишком надёжный. Если это просто условно-детские игры, то можно обойтись малой кровью. Ну а если нет…

Что ж, мне решительно наплевать, сколь много людей меня недолюбливает, и в методах наказания я стесняться не буду.

– Во-первых, так ты со своей зацикленностью не будешь распыляться, отвлекаясь от важных дел. Не отрицай: на всё, что касается «врагов» Алексеевой, ты реагируешь очень резко. – Я даже в реальном мире поджал губы, не найдя, что ответить. Так оно и было, даже спорить не с чем. – А во-вторых, у меня действительно будет одна просьба. Не сейчас, через несколько месяцев…

– Я исполню любую просьбу в рамках разумного. – И почему мне кажется, что в этой просьбе будет фигурировать Хельга? – Если это всё, то нам желательно возвращаться. Где-то через пять минут сюда поднимутся наставники, так что…

Мы не стали тянуть резину, разорвав телепатический контакт и полноценно вернувшись в реальность. Вернее, полноценно вернулась только Анастасия, для которой распараллеливание внимания оказалось непростой задачей. Последнюю минуту она вообще пила из пустой чашки, и лишь по чистой случайности Троекуров-старший этого не заметил. Но что я успел проверить, так это потенциальную возможность чуть-чуть разогнать даже разум, самостоятельно на ускорение неспособный. Заметила госпожа комиссар или нет, но общались мы на три целых и семь десятых процента быстрее, чем текло объективное время. Я очень осторожно, буквально на сотые доли поднимал ускорение, отслеживая параметры сознания собеседницы, но проблем не обнаружил.

Будет забавно, если тем самым я подтолкну её к освоению этого навыка. Но вряд ли сие выйдет с первого раза: тут систематический подход нужен, и разница не в четыре процента, а хотя бы впятеро больше. Двадцатипроцентное ускорение вполне реально ощутить, прочувствовать потерю и попытаться вернуть утраченное. Подсознательно или сознательно – не суть важно, сработать может и то, и то. Но тут ещё стоит определиться, нужно ли мне экспериментировать именно с Белёвской. С одной стороны, она мне нравилась как человек: вон, даже помочь решила, хоть и не без выгоды для себя. А с другой, как бы мне не стать «тренажёрным залом» для телепатов, если мои безобидные эксперименты вылезут наружу.

Так или иначе, но сейчас на этаж поднялись бодрые старики, могущие задать жару даже матёрым псионам помоложе. И я, примерно себе представляя, в каком виде будет происходить диалог, уже настраивался на нужный лад. Лишь бы всё прошло без эксцессов, и я смог дорваться до полигона и экспериментов уже с единой псионикой.

А ведь если прислушаться к самому себе, то количество экспериментов в моей жизни подозрительно велико. Осталось только начать экспериментировать с готовкой, – и попутно научиться готовить что-то кроме пельменей и жареной картошки, – и постелью, что б был полный комплект. А что? Эксперименты с людьми – чек, с псионикой – чек, с телепатией – чек, с ноосферой – чек…

О! Можно ещё начать неоправданно рисковать и перестраивать тело биокинезом на предмет повышения выносливости нервной системы в целом и мозга в частности, но сначала мне нужно найти кирпич. Зачем? Удариться об него головой, что б крыша окончательно протекла, как же иначе. Но шутки шутками, а разговор предстоял серёзный.

Впрочем, что вообще мешало мне заняться экспериментами с ноосферой? Правильно: ни-че-го. Так что действуем, а там будь, что будет.

Не ядерными бомбами же я жонглирую, в конце-то концов…

Глава 21
В одном шаге

Венка, пульсирующая на висках, по которым стекали капельки пота. Дрожащий от напряжения и жары воздух, отчаянно вытягиваемый вентиляцией. И треск под моими ногами, в толще бетона и стали, там, где я выплавил подходящих размеров полость, в которой сейчас столкнулись одинаково неестественные явления: «совмещающая» в себе несколько направлений псионики сдерживающая сфера… и по-настоящему цельная псионика, проявившая в первую очередь свой разрушительный потенциал.

Я потратил на подготовку два с половиной часа объективного времени, проведя массу экспериментов и удостоверившись в том, что рукотворный катаклизм крайне маловероятен. Но вот нечто опасное я таки породил, всего лишь поигравшись с температурой без использования пиро– и криокинеза. Как? Сложно, если говорить честно. Напролом сработать не вышло, и просто взять да сделать я не смог. Чистая энергия и воля, потенциально способные совместными усилиями изменять реальность без ограничений, присущих известным человечеству направлениям, порождали только всплески Пси и ничего больше. Но я не был бы собой, если бы не изучил и этот «холостой» режим псионики. А что есть изучение?

В первую очередь это наблюдение.

Так я и пришёл к использованию ноосферы, где отсутствие эффекта напоминало то, в чём я укорял других псионов. Неспособность заменить «хочу» на «делаю», если помните. Я видел, как моя энергия просто выплёскивается в целевой точке, но ничего при этом не делает. И быстро понял, что этой энергией можно управлять. Не так, как обычно, а… не совсем напрямую, без ощущения принадлежности энергии к себе. Если обычная псионика управлялась подобно паре с рождения растущих из плеч рук, то «новая» псионика напоминала скорее использование манипулятора робота… или напрочь онемевшей руки. Ты видишь, что делаешь, можешь этим управлять, но обратного отклика – никакого. Сложность воздействия при этом вырастала в разы, но я всё равно попробовал… и по этой причине сейчас был вынужден сидеть и дожидаться, пока высокотемпературная плазма под полом охладится близким к естественному путём. Я хоть и помогал температуре отходить и улетучиваться через вентиляцию, но форсировать процесс не собирался из опасений повредить полигон. Не отбрешешься же потом, что я всё отлично контролирую, проблем не создаю и потому мне можно и дальше свободно посещать полигон без присмотра.

Но первый эксперимент на то и первый, что с ним всё обычно или не идёт никак, или идёт не по плану. И мне в данном случае ещё повезло, ибо ничего непоправимого не произошло, а нового я узнал прямо-таки неприлично много. И меня разорвали бы за это знание на множество маленьких Артуров, если бы я кому-то рассказал о своём достижении на поприще «единой» псионики.

Ключевое тут – если бы, ведь болтать я не собирался. Человечество и так подходило всё ближе к моменту, когда малейшая искра обернётся неудержимым пожаром всеобщего и взаимного истребления. Псионы и сейчас камня на камне от планеты не оставят, если разойдутся на полную катушку, а что будет дальше? Если спустя лет так с сотню рядовой студент будет обладать мощью ранга так пятого?

Я же планировал жить долго и счастливо, и апокалипсис в ближайшие века меня не устраивал категорически. Даже если я никак не мог повлиять на вероятность его прихода…

Поднявшись на ноги, – а сидел я в кривой позе лотоса, пародируя буддистов, – я размял затёкшие конечности и поморщился, когда эти самые конечности ответили не особо приятными ощущениями. Запах перегретого, высушенного воздуха просочился через стенки окружающей меня защитной сферы, поддерживающей нужную температуру, а под ногами затрещало ещё активнее. Да, «накал ситуации» слегка уменьшился, и я увеличил скорость отвода тепла от «радиатора», по итогу уложившись в расчётные сроки. Всего через десять минут я выбрался на поверхность с невообразимой лёгкостью на душе: теории подтвердились, и для этого не потребовались месяцы и годы исследований.

Всего один субъективный месяц непрерывной работы.

Всего, м-да. Во что же я превратился?..

Но это вопрос такой, философский. Сейчас меня прежде всего интересовало вечернее времяпровождение, которое следовало разумно разделить на полезную и приятную части. А для этого…

Телефон разразился заливистой трелью достаточно неожиданно для того, чтобы я приземлился туда же, откуда и взлетел. Но на экране, к моему облегчению, высветился не номер Ксении – значит, с ней всё нормально. Обычный звонок от незнакомца, на который я не колеблясь ответил.

– Господин Геслер. – И голос слышу впервые. Усталый, задолбанный такой голос. – Вы просили сообщить о разломе. Один такой сформировался к северу от вас, в двух сотнях километров.

– Благодарю. – Говорю, а вместе с тем уже прикасаюсь к ноосфере, вытягивая восприятие на пресловутый север. Сто километров, сто пятьдесят, двести. Начать расширять зону охвата… бинго! Повышенный фон Пси не мешал «взору», так что эпицентр я обнаружил почти сразу. Пять-шесть секунд объективного времени, на протяжении которых я молчал, и на той стороне провода просто повесили трубку.

Ну и хорошо: я сам не то, чтобы очень понимал, что именно говорить.

Свернув с тропинки к ближайшей лавочке, я поспешил примостить на неё свой зад во избежание досадных оплошностей. Можно было уйти в себя слишком глубоко, и как итог, например, споткнуться на ровном месте. А тело у меня было самым обычным, и щеголять в пластырях у меня не было никакого желания. Это просто смешно: ни единой царапины в стычке с подосланными псионами-убийцами, и травма из-за падения во время прогулки по парку…

Так или иначе, но я устроился на лавке, облокотился на спинку, запрокинул голову и закрыл глаза, в темпе вальса настроившись на поддержание «сферы защиты» вокруг себя. Только после этих незамысловатых действий я вернулся к далёкому разлому, изучая его воздействие на наш мир. И в этом плане отличий от того, что я увидел при помощи обычного восприятия не было: всего лишь повышенный фон Пси, ритмично растекающейся от эпицентра аномалии.

А вот сам разлом оставался всё таким же мозголомным и сложным, представляя из себя самым зверским образом исковерканное пространство. Впрочем, сейчас я хотя бы видел закономерности и детали, и чисто теоретически мог изучить их, всё понять и, в последующем, воспроизвести. Или стабилизировать, что куда полезнее будет в том случае, если человечество решит благородно избавить старушку-Землю от своей вредящей окружающей среде компании. А что? Бегство – это тоже вариант, ведь по ту сторону людей или кого бы то ни было уже давно нет, а покинутый некоторое время назад мир может быть предпочтительнее только-только разрушенного.

«Наблюдай!».

Я отмахнулся от ненужных сейчас мыслей, сконцентрировавшись на самом разломе. Пространство, невероятно крепкое и гибкое, не разрывалось, как можно было предположить по самому названию аномалии. Вместо этого наша сторона как будто сшивалась с той внушительной мощи энергетическим потоком. Или даже растягивалась? Была одним целым и там, и тут? Не могу понять. Слишком сложно, чтобы так быстро и на одном конкретном примере со всем разобраться. Нужно больше времени и разломов, чтобы вычленить основные закономерности и отбросить всё ненужное. А лучше вообще понаблюдать за образованием разломов лично, ибо моментально даже такая, уже начинающая деградировать структура вряд ли появляется.

Надежды на то, что и эта тайна мироздания раскроется передо мной с первой попытки не оправдались. Разлом быстро потерял стабильность и закрылся, за чем я, конечно же, пронаблюдал до самого конца. И распадался он как раз хаотично, стоило только исчезнуть «растянутой» и связывающей два места части аномалии…

– Господин Геслер, вы в порядке? – Я приоткрыл один глаз, смерив взглядом приблизившегося мужчину в строгом костюме и нашивке комитета внутренней безопасности. Их тут сновало немало, как бы не большая часть всех тех, кто вообще тут присутствовал.

– В полном, спасибо за беспокойство. Просто практиковался в телепатии на свежем воздухе. – Кажется, скоро использование полуправды войдёт в привычку. – Что-то случилось?

– Обер-комиссар Ворошилов поручил узнать, всё ли в порядке. Также он интересовался вашими планами на следующий день. – Я задумался. Завтрашний день должен был быть свободным ото всего, этакий отдых, который для меня выбила комиссар Белёвская с Троекуровым-старшим на пару. Мол, слишком много впечатлений на такой короткий отрезок времени, что б практически сразу нырять в омут с головой. – Если у вас есть такое желание, вы можете лично с ним связаться. Номер у вас должен быть, или я продиктую…

– Я свяжусь сам, спасибо. Что-то ещё?

– Ничего. – Вот понял он уже, что у меня нет вопросов, так чего ж стоит и ждёт? Впрочем, знать о том, что мне такое не нравится, он, в общем-то, не должен.

– Тогда вы можете идти. – Мужчина развернулся и направился к своим напарникам, которые уже и не скрывались даже, следуя за мной по пятам вместе с ещё двумя пятёрками, предпочитающими дорожкам тропы среди зелени.

Я же достал телефон, ещё вольготнее раскинувшись на лавке. Немного подумав, я избавил ботинки от налипшей грязи и вообще разлёгся на досках, заполучив вид на иссечённое ветвями и листьями сереющее небо. Чем-то напоминает разводы на поверхности льда, сквозь который пытается пробуриться плазма…

– Господин Ворошилов, здравствуйте. Мне передали, что вы что-то от меня хотели?.. – И снова я коверкаю правду. Но на этот раз – всецело и полностью для дела. Потому что уж лучше я сначала выслушаю, что хотел предложить обер-комиссар, и только потом, если будет надо, поделюсь своими немудрёными планами.

– Здравствуй, Геслер. – Голос всё такой же уставший и вымотанный, но со стальным сердечником, на котором мужчина и держался до сих пор. – Для тебя есть неиллюзорный шанс посетить дворец уже завтра. Я хотел тебя, во-первых, об этом предупредить, а во-вторых удостовериться в том, что ты не имеешь ничего против.

– Против посещения дворца я точно ничего не имею, господин обер-комиссар. Время и прочие детали неизвестны? – Опуская тот факт, что это как бы не мечта любого гражданина Российской Империи, можно сказать, что это приглашение – ещё одна ступенька по дороге к неприкосновенности для моей скромной персоны. Лезть с интригами и планами к тому, кто по-настоящему присягнёт Трону уже не станут, и так, возможно, я не только себя обезопашу от всяких житейских неурядиц, но и Ксению прикрою. Потому что наказание и отмщение – это, конечно, здорово, да только для самой девушки превентивное решение проблем намного предпочтительнее будет, тут даже думать не стоит.

Да и интересно мне было познакомиться с императором, который, так-то, сильнейший телепат в мире. Или один из, я в этом вопросе не эксперт и уже даже сомневаюсь в том, что шестых рангов действительно так мало.

– Тебе всё передадут, как только что-то станет ясно доподлинно. И пока об этом не стоит знать даже Алексеевой. – Я бы кивнул, если бы это имело какой-то смысл. А так пришлось встревать и выражать своё мнение словами, дабы обер-комиссар не подумал, что я его слова пропустил мимо ушей.

– Я понимаю, господин Ворошилов. И болтать буду только постфактум.

– Отлично. Тогда не буду больше тебя отвлекать, Геслер. Отдыхай, пока есть время, и не показывай фиги наблюдателям. Достаточно просто затенить стёкла, не более. – Я почти почувствовал, как мужчина улыбнулся. – Если будет необходимо – звони.

– Обязательно два раза, господин обер-комиссар. И я не знаю, что там наблюдателям привиделось…

Ворошилов на это лишь хмыкнул, да повесил трубку. Я тоже не стал рассиживаться, вернув телефон в карман и зашагав в направлении… нет, не дома Ксении, как можно было подумать. Перво-наперво меня интересовало основное крыло академии и отдел снабжения в частности, ибо разжиться новыми вещами было очень даже необходимо. Да, Ксения не имела ничего против того, чтобы я пользовался её техникой, но то же исподнее имело неприятное свойство пачкаться. И псионически привести его в порядок без последствий я не мог: ну не то что-то с тканью, и всё тут!

Так что путь мой лежал сначала туда, а потом уже домой, в объятия любимой девушки.

А по дороге можно потренировать разум, ибо стагнация – это неизбежная, пусть и отсроченная, смерть…

* * *

Следующее утро.

Я вскочил ни свет, ни заря только для того, чтобы выйти на улицу и заняться разминкой, без которой моё тело всё-таки начинало себя ощущать всё хуже и хуже. Ничего критичного, но мне было неприятно, так что я решил совместить два типа тренировок: тела и разума. С ускорением в этом не было ничего сложного, так что Ксению я встречал в гостиной, сидя в кресле и наслаждаясь приятной усталостью в мышцах.

– Сегодня ты ранняя пташка, Артур? – Поинтересовалась она, зевая и потягиваясь. Последнее она делала сугубо для того, чтобы насладиться моим взглядом, скользящим по очерченным ночнушкой изгибам.

Специально не стала сразу надевать нормальную одежду, чертовка.

– Обычно я всегда ранняя пташка. – Жить захочешь – не так раскорячишься. Но говорить я об этом вслух не буду, нечего ей настроение портить. – Сегодня меня тоже могут «дёрнуть», но когда и на сколько – неизвестно.

– Да? Жаль, я хотела предложить прогуляться по академии, пока она наполовину пуста…

– И наполовину заполнена людьми в чёрном, автоматчиками и высокоранговыми псионами? – Для справки – последними называли всех начиная от четвёртого ранга. – Интересные у вас вкусы, юная мисс.

– Дурак! – С улыбкой ответила девушка, креслу или дивану предпочтя мои колени. Поцелуй с ароматом мяты взбодрил, даже дышать стало легче. – Но к вечеру ты освободишься?

– Если бы я знал. Тайны государственной важности, в которые меня посвящать не стали. – Правда? Правда. И совесть моя спокойна, ибо иногда меньшие знания – меньшие печали… или, как в нашем случае, меньшие волнения. – Но пока мы здесь, а значит…

Телефонный звонок заставил меня замереть, а после и поставить взятую на руки девушку на пол. Видимо, путешествие во дворец назначили на утро.

– Извини, похоже, что меня «заберут» намного раньше. – От Ксении повеяло разочарованием, но оно быстро сменилось готовностью ждать. Да, чем больше проходило времени, тем яснее для меня становились неясные ранее «коктейли эмоций». Я ощущал их куда глубже, и достаточно точно трактовал, как произошло и сейчас. – Но я обещаю, мы это компенсируем.

– Правда? – И хлоп-хлоп глазами, в которых, казалось, отражалось звёздное небо.

– Абсолютная. Я бы и сейчас доказал тебе свои слова, но дела ждать не станут. – Я отстранился, ответив, наконец, на звонок. Меня вежливо проинформировали о том, что через десять минут прибудет машина, на которой меня доставят непосредственно к Ворошилову, и повесили трубку. Коротко и информативно, ничего лишнего, всё как я люблю. – Всё, я побежал. Мне себя ещё в порядок привести нужно…

Естественно, тренировался я не в выходной одежде, и переодеться ещё не успел.

– Удачи, Артур.

– Ох, как же я надеюсь, что она мне сегодня не пригодится…

Через десять минут я уже сидел в салоне автомобиля, а спустя пятнадцать шёл навстречу обер-комиссару, который, похоже, наконец-то отоспался. Или попытался отоспаться, почти избавившись ото всех «печатей» недосыпа. Круги под глазами и общая бледность ещё прослеживались, но довольная улыбка, идеальная осанка и манера держаться это сглаживали. Кто не видео обер-комиссара вчера – тот и внимания на все проблемы не обратит сегодня, грубо говоря.

– Господин Ворошилов. – Я крепко пожал протянутую руку. – Вижу, откладывать не стали?

– Придётся попетлять по городу, так что быстро мы до места не доберёмся. Но ты вряд ли заскучаешь. – Усмехнулся мужчина, потянувшись к напоясной сумке. Спустя секунду он уже протягивал мне массивный планшет в толстом кожаном чехле, который я, конечно же, принял, подивившись внушительному весу устройства. – Твою проблему с недостаточной скоростью отклика учли, и модифицировали эту специализированную машинку…

– По весу это подставка для домкрата. – Иронично подметил я, глядя на бронированный сверх меры планшет. Операционная система тут была стандартной, а вот экран и программа для чтения интересующих меня документов – нет. Дисплей обладал повышенной частотой обновления, что позволяло ему отображать плюс-минус двести двадцать отличных друг от друга изображений в секунду. Формально больше, но всё портили артефакты, и такие кадры я не считал. Ну а программа перестала нещадно тупить, и шла рука об руку с экраном, обрабатывая те же две с лишним сотни страниц текста в секунду. Я не буду даже говорить о том, что на устройство поместили целую библиотеку, включая всё то, чем я интересовался и что не успел дочитать.

Правда, дальше экспресс-теста я всё равно не зашёл, так как Ворошилов смотрел на меня с отчётливо читающимся ожиданием во взгляде.

– Отличное устройство. Я удивлён, что те мои слова учли и так быстро воплотили в металле…

– Что-то быстрее, что-то – медленнее. Принципиальных проблем в случае с электроникой не было, просто несколько правок. Зато теперь ты сможешь поглощать информацию в ещё более внушительных объёмах. – Мужчина как-то странно ухмыльнулся. – Просто интереса ради: ты только запоминаешь, или понимаешь тоже?

– Зависит от темы. – Честно признался я. – Что-то простое не требует дополнительного осмысления, но чаще всего мне приходится дополнительно тратить время на сортировку информации в своём разуме. Чаще всего я занимаюсь этим во время рутины: пока куда-то иду, тренируюсь физически и так далее по списку.

О том, что в последнее время такая сортировка отнимала совсем немного времени я говорить не стал. Незачем, да и чего людей пугать? Вместо этого я поспешил забраться в салон личной служебной машины обер-комиссара, отличающейся одновременно некоей аскетичностью во внутреннем убранстве, и при том повышенной комфортабельностью.

– Идеальное проявление телепатических способностей. – Мужчина откинулся на спинку дивана, достал сигару и, дождавшись, пока мы тронемся, задымил в приоткрытое окно автомобиля. Зачастил он с этим, ой, зачастил. Не похоже же, что дым ему привычен, ан нет. – Позволишь совет, так, от старшего младшему? Не отказывайся от того, что тебе предложат. Дом, деньги, предприятия, должности и титулы… Таким образом не особо дальновидные люди будут видеть, что у них есть хоть какие-то гарантии…

Я перебил обер-комиссара:

– И хоть какие-то цепи. Я вполне себе неплохо понимаю, что и для чего делается, господин Ворошилов. И не отказываюсь ото всего предложенного. Просто у меня есть резонные опасения касательно того, что однажды до кого-то в верхах дойдёт, что материальные блага ничего не значат для человека, который, теоретически, может получить всё то же самое и даже больше в любой точке мира. И если в момент этого осознания кто-то будет всерьёз полагаться на эти блага, считая их гарантом моей лояльности… – Тяжёлый вздох. – Можно ли гарантировать, что этот кто-то не решит, что он умнее всех, и не попытается… надавить иначе? Дурная инициатива на местах – худший бич любого правления.

– Никто в здравом уме не решит «надавить» на кого-то, находящегося напрямую на службе у Трона. Даже с нами, комиссарами, такое случается крайне редко… – Ворошилов оскалился. – … и заканчивается не в пользу столь дерзких индивидуумов.

– Тогда я в принципе не вижу проблемы. – Развожу руками. – Император – человек дальновидный, и не будет делать ставку на нечто бесполезное. А его покровительство обезопасит меня от «дерзких индивидуумов». Все счастливы, плюс я получаю реальную возможность практически с самого начала вычленить своих недругов из общей массы…

Обер-комиссар чуть приподнял брови, не став полностью скрывать удивление. Но именно им от него повеяло, как, впрочем, и пониманием. Вряд ли он резко осознал все детали моего замысла, но основу, саму суть, точно уловил. Был ли я этим недоволен? Ничуть. Ворошилов, по моему мнению, – эмпата и телепата, между прочим, – отчаянно стремился не лезть во всё, что хотя бы отдалённо напоминает интриги, а единственным человеком, мнение которого ему было небезразлично, являлся Император. И если уж тот, узнав от обер-комиссара о моём желании пополнить список недругов разномастными дворянскими фамилиями скажет своё веское «стоп»…

Я не особо расстроюсь и поступлю, как велят. Потому что репутации у меня никакой нет, мои мотивы и ценности под вопросом, а вот силу уже можно оценить. Нет, конечно, вряд ли кто-то полностью осознаёт масштабы бедствия, но тут полностью и не надо. Радислав Владимирович не красоты ради сказал, что я могу академию заморозить в чёртовой матери. Он понимал это, и я уверен, что Троекуров, Ворошилов, Белёвская или Синицын сильно его глупее. Мало ли нюансов, по которым можно определить пиковую силу псиона? Вот-вот.

– Не думаю, что кто-то решится тебе подгадить просто потому, что у тебя большие перспективы.

– А потому, что при моём непоредственном участии своих мест лишилось четыре десятка преподавателей из числа дворянства, и попало под удар неизвестно, сколько студентов? – Ворошилов вздохнул, но не сказал ничего против этих моих слов. – Я изначально был готов к пакостям «студенческого» уровня, но события слишком быстро набрали в масштабе и весе.

– Хотел скрыть свои реальные возможности? – Мужчина прищурился. По-доброму, конечно же.

– Не то, чтобы скрыть, но по крайней мере не размахивать ими как красным флагом перед окружающими. Может, я и наивен в этом вопросе, но мне казалось, что преподавательский состав академии не станет себя дискредитировать откровенным сливом информации на сторону.

– Ты переоцениваешь моральные качества людей, Геслер. Да, совсем уж «на сторону» никто ничего сливать бы не стал, но семьи тех, кому стало бы известно о твоём секрете, обо всём узнали бы практически моментально. Впрочем, сейчас идёт похожий процесс. Только масштабнее, как ты и сказал. – Обер-комиссар с тоской посмотрел на сигару, срезал кончик и потянулся за коробочкой-портсигаром. – Рано или поздно всё устаканится, ты начнёшь появляться на людях – и вот тогда поднимет головы несчётное число желающих завести или углубить знакомство. И ты это сам отлично понимаешь, судя по всему.

– Это неизбежное зло, с которым я готов на время смириться и, так скажем, перетерпеть его. Рано или поздно, но даже до самого тупого дойдёт, что от аристократии мне ничего не нужно. – Всякой глупости должен быть свой предел. – Ну и я не оставляю надежды по ходу дела завести действительно хорошие знакомства. Для эмпата это не то, что большая проблема, да и я худо-бедно разбираюсь в людях…

Но эмпатия всё-таки стоит над моим «разбиранием», ибо случаи отказа моих способностей можно было пересчитать по пальцам, и касались эти случаи в каком-то смысле уникумов. Очевидно, что не всякий телепат мог и хотел закрываться наглухо, и уж точно не каждый псион без склонности к этому направлению имел возможность каким-то образом изолировать свои эмоции так, чтобы даже эхо наружу не проникало.

– Ты из тех людей, кто предпочитает делать здесь и сейчас, не откладывая на потом, да? – Усмехнулся обер-комиссар, покачав головой. Взгляда с меня он при этом не сводил. – Это не худшее качество, совсем не худшее. Но я бы хотел попросить тебя о том, чтобы ты отложил свои планы хотя бы на пару недель.

– Это не проблема, господин Ворошилов…

– Наедине можно просто – Ворошилов. – Неожиданно вставил обер-комиссар, возвращая на голову фуражку. – Летал на вертолётах когда-нибудь?

– Никогда. – Если не считать вертолёта на экране старенького игрового автомата. Да уж…

– Значит, сегодня это исправим. Небольшой десятиминутный перелёт, дальше подземкой. И… держи ухо востро, несмотря на все приготовления наше «путешествие» может пойти не по плану…

Но оно пошло по плану, и за последующий час я действительно имел удовольствие полетать на вертолёте, – те ещё ощущения, не умел бы летать – стал бы единым целым с сиденьем, до того страшным оказался неконтролируемый тобой лично полёт, – и прокатиться на специальном составе метрополитена. Уж не знаю, был это особый второй уровень подземки, или нас возили по тем же маршрутам, но петляли мы долго, и на поверхность вышли у самого кремля, который я много раз видел снаружи, но ни разу – изнутри. Закрытая территория оставляла возможность лишь смотреть на стены и башни из красного кирпича, да украдкой бросать взгляды на суровых, вымуштрованных, вышагивающих по строжайшему алгоритму гвардейцев.

Это теперь я понимал, что не стены, не солдаты и не скрытые в толще земли пусковые шахты выступали основной линией обороны, нет. Псионы. Их вокруг было столько, что восприятие через ноосферу работало с крайне сомнительной эффективностью, а телепатически я как будто оказался в ночном солдатском лагере, чадящем сотнями и тысячами костров. Со студентами было иначе: костры исчислялись единицами, и основная масса личинок псионов казалась мне факелами, на которые без слёз не взглянешь. Изначально не стоило ожидать чего-то большего от молодых разумов, но я слишком резко проник в новый для себя мир псионики и аристократии, из-за чего не сразу пришёл к нужным выводам. Я уже молчу про то, что телепатия в моих руках раскрылась только спустя много субъективных часов наедине с собой, учебниками и наставлениями сначала Синицына, а после и комиссара Белёвской.