Текст книги ""Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

– Тогда я не буду настаивать. – Сдался Владимир, приступив, наконец, к еде. – Но раз уж мы теперь в одной лодке, то нам нужно узнать друг друга получше. Всем четверым. И, дабы ответить на вопрос, который наверняка вертится у тебя на языке, скажу: Марина с нашей семьёй уже давно. Слышал что-нибудь про «объявленных»?

Я покачал головой.

– Если говорить предельно кратко, объявленные – это своего рода ближайшие последователи членов императорской семьи. Они в раннем детстве узнают о своём предназначении и связи с конкретным отпрыском основной ветви, но отношения с кровными родственниками не рвут. Просто живут, следуя за господином или госпожой. Чаще всего это выливается в крепкую дружбу. – Хмык вырвался сам собой. Ну да, только вне этих стен почему-то кажется, что «объявленная» – это Лина, а не Марина. – Распространяться о личностях объявленных, которых тебе раскроют, нельзя.

– Это само собой разумеется. – Киваю, в мыслях удивляясь столь странным традициям. Зачем городить что-то подобное там, где никакие тайные звания не смогут гарантировать верности и честности? – Но какая роль в наших делах отведена Лине?

– Самая что ни на есть непосредственная. – С каменным лицом поведал цесаревич. – В отличие от Лины, я не смогу присматривать за тобой в черте академии, где ты, вероятно, пробудешь ещё долго. А рассчитывать на то, что тебе с первых дней не потребуется помощь в вопросах политики и интриг мы не можем.

Что ж, план ясен как солнечный день. Лину нужно вынудить сбросить маски и по-нормальному социализироваться ради её же ментального здоровья, а соседство со мной вполне может спровоцировать «срыв покровов». Ну, если я буду изображать из себя дурака или однажды действительно недооценю собеседников-дворян.

– Понял. – Я кивнул, переведя взгляд на девушек. – Надеюсь, мы поладим.

– Взаимно. – Буркнула Лина, тяжело вздохнув. Да, если бы я был на её месте, то тоже не был бы в восторге от необходимости за мной присматривать. С другой стороны, не может же она не знать о проблемах с головой, которые ждут её, если она продолжит притворяться другим человеком и сдерживать разум? Наверняка догадывается о чём-то. Телепаты в принципе люди разумные, а уж с таким талантом…

– Надеюсь на плодотворную совместную работу, Артур. – А вот и Марина отсалютовала мне бокалом с соком.

– К слову говоря, как ты относишься к фехтованию? Хотел бы научиться? – Вновь взял на себя инициативу в поддержании этого странного разговора Владимир. Да уж, нелегко нам приходится: цесаревичу-по-макушку-в-делах, скрывающейся ото всех кроме родных и подруги цесаревны, скромному, трапезничающему за одним столом с отпрысками императора мне и Марине, вынужденной принимать участие в этом цирке. Впрочем, выглядела девушка вполне себе довольно, нисколько этого не скрывая. Так сказать, в противовес всем присутствующим.

– Знаешь, хотел бы. Сейчас моя физическая форма оставляет желать лучшего, а фехтование, насколько я знаю, гармонично развивает тело…

Даром, что этот навык в жизни почти бесполезен сам по себе. Но слишком уж многое он «тянет» за собой, так что такой спорт мало того, что позволит пощупать холодное оружие своими руками, так ещё и позволит навести мосты с Владимиром, что явно будет нелишним. Нет, пророчить дружбу и навязываться я в принципе не хочу, ибо глупо это, но вот дать этой самой дружбе шанс – почему бы и нет?

– Более чем! – С заметным энтузиазмом воскликнул парень. – Решено: закончим здесь – я покажу тебе наш фехтовальный зал. Там обсудим то, на что не хватит времени здесь. Девочки, вы с нами?

– Конечно. – Безо всяких пауз ответила Лина, даже не поинтересовавшись мнением подруги. Впрочем, тут Марина всё-таки придаток цесаревны, а не наоборот. – Потому что просто так разговор явно не клеится…

– Всегда казалось, что аристократ – это человек изворотливый и тактичный. – Хмыкаю, ловя на себе недовольный взгляд стоящих друг друга родственников.

– Я могу быть и такой, если необходимо. Но в кругу друзей… – О как. – … я предпочитаю вести себя вот так. Да и ты, я подозреваю, поступаешь так же?

– Уела. – Согласился я, сократив поголовье бутербродов с ветчиной и стаканов с соком. – Когда выдвигаемся?

Стоит ли говорить, что откладывать мы не стали?..

Глава 4
Продолжение банкета

Фехтование оказалось достаточно интересным, хоть и не без минусов. Само по себе размахивание клинком, – пусть и тупым, тренировочным, – меня не увлекало, но вот некий медитативный эффект в моём случае оказался очень кстати. Я уже и забыл, каково это – махать руками «по-настоящему», не контролируя каждую мышцу и переменную. Пока основные мощности разума были заняты ни на миг не прекращающейся структуризацией создания, тело под контролем того, что осталось пыталось не слишком сильно позориться с мечом в руках.

Получалось плохо, но оно и неудивительно: где я без своих способностей, и где цесаревич, с полной отдачей занимающийся со смертоносной сталью с малых лет? Но и ему стоит отдать должное: Владимир пытался меня учить, показывая, как надо и внимательно наблюдая за знакомством со своим вроде бы немудрёным, но жёстко привязанным к тренировкам искусством. Между прочим, даже девушки к нынешнему моменту успели отлучиться, переодеться в подходящие одежды и занять соседний «ринг». Отличия были только в том, что они фехтовали шпагами, и вот уже это больше походило на спорт, а не изменившийся со временем метод смертоубийства.

– Признайся, сейчас ты не в «разгоне»? – Бросил цесаревич, сметя моё оружие в сторону и тут же продемонстрировав, как выпад должен был выглядеть в околоидеальном состоянии.

– Я никогда не выхожу из этого состояния. – Вру. Ночью выходил, но это не то, чем можно и нужно хвастаться. И не только из этических соображений. – Просто сейчас я параллельно работаю с разумом.

– Хм. Как же ты живёшь-то?.. – Задумчиво бросил парень, обозначив пару прошедших мимо моей сомнительной защиты ударов. Но какое обучение – такая и защита, ведь просто демонстрации стоек и движений для обычного человека было бы недостаточно. А я обычного человека и старался изобразить, чтобы не переиграть цесаревича на его же поле. И это не самоуверенность, а факт, ведь тело я в обычном, – сиречь ускоренном, – состоянии контролировал на принципиально ином уровне. – Я слабо себе представляю, как можно мыслить даже в десять раз быстрее. А ты говоришь об ускорении на два порядка выше…

– Сознание – штука достаточно гибкая для того, чтобы привыкнуть к чему угодно. По крайней мере, у псионов. – Последняя фраза была не лишней, ибо среди обычных людей сумасшедшие всё-таки были. Я же, при значительно более масштабном «триггере» для своего безумия, ещё легко отделался. Даже сам понимаю, что моё мышление несколько отличается от нормы. – Вот что действительно отличается, так это глубина восприятия. Задумывался над тем, сколько «часов» для меня прошло с момента нашей встречи?

Цесаревич крякнул:

– Это… сложно осознать. Или даже невозможно…

– Но это объясняет мою «легкомысленность» в отношении Ксении, не находишь? – Я твёрдо вознамерился расставить все точки над i, попутно заложив фундамент взаимного доверия между мной и Владимиром Романовым. Раскрывать и так раскрытые тайны довольно легко, особенно если видишь за этим свою выгоду.

– Если это и правда работает так, как ты говоришь… – Кивнул Владимир, изящным движением «обкрутив» свой клинок вокруг моего и сильно ударив по гарде. Будь мечи полноценными, и эта корзинка из железок могла и не выдержать. – … то все странности формально перестают быть таковыми. Но это не отменяет того, что твоё поведение и решения в глазах окружающих могут выглядеть несколько странно.

– Я мог бы вообще превратиться в странного социопата, так что…

– Вот уж правда… Фух! – Самопроизвольно я задействовал чуть больше «разума», чем следовало бы, и едва не обозначил хороший удар в грудь цесаревича. Но реакция его не подвела, и он успел отступить назад. – Тебе не бывает скучно?

– Не бывает. Выручает псионика и менталистика. Это действительно два почти безграничных направления, в которых можно самосовершенствоваться сколь угодно долго. А ещё знания: я хоть и могу прочесть и запомнить несколько сложного текста страниц за секунду, но для его осознания и понимания всё-таки нужно время.

– Так ты что, буквально проводишь за учёбой недели и месяцы каждые сутки? – Брови Владимира взметнулись вверх, а взгляд преисполнился неподдельного уважения.

– Именно. Так что не всё настолько просто, насколько кажется на первый взгляд. – И всё-таки что-то в звоне стали было. Красивый, мелодичный и приятный уху слух ассоциировался с красивыми историями о средневековье, без отпечатка реального пролития, как у людей, реально сражавшихся в ближнем бою жалкую сотню лет тому назад.

– Твой случай действительно уникален, как и говорил отец. – Покачал цесаревич головой, отступая на полшага и выходя из грубого подобия клинча. Я тоже отступил, переводя дыхание и поражаясь тому, насколько выматывающим может быть железомахательство. Или насколько я всё-таки неподготовленный к такого рода физическим нагрузкам. – Как считаешь, подобные тебе псионы могут появиться в других местах?

… и у других государств?

– Нет. Его Величество уже догадался и высказал предположение касательно того, что это была аномалия. И хоть у меня критически недостаёт знаний о разломах, я склонен поддержать его точку зрения. Иначе образовался бы слишком большой разрыв в поколениях псионов, до кучи ставящий под вопрос существование всего человечества. – Лицо Владимира посмурнело. Видно, император не забыл поведать сыну о своей цели и видимых угрозах. Или цесаревич сам до этого дошёл, маринуясь в политике, интригах и жестокой реальности. – Я не знаю, что было бы, попади такие возможности в руки какого-нибудь безумца или просто неадеквата.

Да даже если бы потенциальный сверхпсион просто сошёл с ума, это уже поставило бы под угрозу хрупкое существование как минимум столицы Российской Империи. Ну, в лучшем случае – нескольких её районов, ведь я сам тоже не сразу осознал, что и как могу сотворить с материальным миром.

– Всё было бы действительно плохо. Твой потенциал поражает, и, честно говоря, никто особо не понимает, что с тобой делать. Ничего, что я говорю прямо? – И снова мы обменялись ударами, да так, что у меня руки задрожали. Всегда считал, что так мечами машут только в кино, но раз уж сам цесаревич – знаток холодного оружия, не против подобного, то кто я такой, чтобы возмущаться? Да и зрелищнее это, нежели обычное фехтование. Эпичнее.

– Так даже лучше. Я, знаешь ли, очень не люблю бессмысленной ходьбы вокруг да около. Время ценно, ибо оно для человека конечно…

Лицо цесаревича дрогнуло. Едва заметно, без записи с камеры и долгого анализа этого бы никто не заметил, но они – не я. Ещё один балл в копилку совсем не радужных подозрений касательно состояния императора, которому, на первый взгляд, ещё жить да жить.

– В этом ты прав, но от вбиваемых на протяжении десятилетий шаблонов так просто не избавиться. Так что терпи, а я буду стараться поменьше болтать ни о чём. – Честно и с грустной улыбкой на лице произнёс Владимир, опуская тренировочную рапиру. – Как я понял, тебе очень интересны разломы?

– Очень. – Я кивнул. – Из всего того, что я о них слышал, можно сделать один очень печальный для нас вывод: все миры, в которых были люди и псионика, гибнут. Так что я действительно заинтересован в их изучении.

Цесаревич молчал не долго.

– А вариант с тем, что разломы связывают наш мир только с разрушенными измерениями по каким-то иным причинам ты не рассматриваешь?

– Я бы с радостью рассмотрел любые теории, но у меня просто нет информации. Я вживую встречался с разломами дважды, и в первый раз я только пробудился и сразу же оттуда ушёл. Во второй повстречал иномирных существ, да недолго покружил вокруг, пытаясь понять, как разлом влияет на реальность. Ну и не позволил воде с той стороны растечься по округе и испоганить лесопарк. – А о третьем разе никому знать не положено. – Мне, конечно, уже пообещали предоставить всевозможные данные и даже возможность лично посещать разломы, но когда это ещё будет…

– Как только уляжется шумиха вокруг происшествия в академии. И это, между прочим, напрямую зависит от того, как ты себя покажешь перед дворянством. Притчу про прутик и веник знаешь?

– Обижаешь. – Я хмыкнул, припомнив эту аллегорию на силу толпы.

– Если Империя и наша семья – это прут из закалённой стали, то дворянство – это множество пучков, собранных из разных веток. И пучки эти имеют свойство объединяться, если в этом есть хоть какой-то смысл. Сейчас они увидели угрозу в том, что мы якобы целенаправленно попытались укрыть тебя на территории академии, преследуя какие-то свои цели. Если что, это, опять же, якобы нарушение одного из давних договоров касательно нейтралитета академии в вопросе размещения там сил, способных оказать влияние на обучающихся. – Цесаревич поймал мой взгляд, абсолютно верно тот истолковав. – Трон не всегда обладал достаточными силой и властью, а на момент образования Великой Московской Академии по всей планете царил натуральный хаос, спровоцировавший появление множества самостоятельных полюсов силы. Мы тогда застыли на грани гражданской войны с десятком сторон в ней участвующих, и избежать худшего удалось лишь чудом.

– Я понимаю и принимаю необходимость полюбовного решения таких вопросов. Чай, не совсем дурак. – Цесаревич сдержал смешок. – Но мой статус вкупе с отсутствием информации об аристократии не способствуют приобретению уверенности.

– Если бы ты не раскрылся перед Белёвской тогда, то у тебя могло бы образоваться несколько месяцев, если не лет относительного спокойствия. – Пожал плечами парень. – Но добраться до столь желанных знаний тогда было бы куда сложнее. Как и заручиться в дальнейшем нашим доверием. Отец ведь не в последнюю очередь учитывал то, что ты не стал скрываться и с готовностью признал над собой власть Трона, уже примерно осознавая свой потенциал. Что это, если не верность?

– Верность – понятие эфемерное, рождаемое из чего угодно, но не из слепого желания самозабвенно посвящать себя служению. Я не могу себе представить человека, который присягнул бы кому-то просто так. Во всём должна быть причина…

– С позволения сказать, ты о целях отца изначально не знал. Но при этом был готов присягнуть Трону…

Я выдохнул, следом за цесаревичем покинув, наконец, «арену». Девушки в это же время всё ещё самозабвенно мутузили друг друга, демонстрируя физические кондиции, о которых мне пока можно только мечтать.

– На тот момент я решил, что мои принципы не позволят мне ни сменить сторону, ни следовать за кем-то недостойным. При том у меня не было и нет времени годами присматриваться к потенциальным кандидатам, пытаясь оценить, не превосходят ли они в чём-то светоч Империи. – Я внимательно отслеживал реакции собеседника, но в тех не было ничего, вызывающего беспокойство. Простой интерес пополам с любопытством. – А ещё я люблю свою страну, а предательство в любой форме считаю самым отвратительным деянием из всех возможных.

– С тобой бы многие не согласились. Как минимум по части предательства. – Цесаревич помассировал лоб в тщетной попытке превентивно унять следующую за подобными тяжкими думами мигрень. – Как они говорят – нельзя предать того, кому ты ничего не обещал.

Я был бы лицемером, если бы сказал, что в моей голове никогда не проскальзывало ничего подобного. Проскальзывало, ещё как проскальзывало. Потому что для человека естественно изворачиваться, успокаивая самого себя. Искать оправдания и судить окружающих куда жёстче, чем самого себя. Я занимался этим без недели всю свою жизнь, и считал это нормальным. Но эмпатия открыла мне глаза, позволив заглянуть за ширму человеческих лиц, слов и жестов.

И теперь я был вынужден как-то с этим жить.

– Возможно, когда-нибудь я и сам скажу что-то подобное. Но не сейчас. – Не хочу обманывать себя, утверждая, что моё мнение никогда не поменяется. Никогда не говори никогда. – Но не будем о грустном. Дамы почти закончили, так что с серьёзными пессимистичными темами стоит завязывать.

– Они не малые дети, чтобы ограждать их от реальности.

– Не ожидал от тебя таких слов. – Хмык. – Мне показалось, что ты намерен чрезмерно оберегать сестру настолько, насколько это вообще возможно.

Цесаревич рассмеялся:

– Я не всесилен, Артур, и понимаю, где «чрезмерная» забота уместна, а где сделает только хуже. В нашей семье ни у кого нет права во всём опираться на ближнего. – От Владимира повеяло лёгкой меланхолией, но спустя секунду он встрепенулся: – Но это не значит, что ты больше не под подозрением!

Сказано это было полушутливым тоном, но поддержать шутку я не успел. Лина, а следом за ней и Марина подошли достаточно близко для того, чтобы расслышать любые наши слова. Да и сам цесаревич достал телефон, сказав, что нужно отдать указания касательно обещанной мне информации о дворянстве.

Мол, раньше начнут – раньше закончат.

– О чём разговор? – Поинтересовалась цесаревна, эффектным движением освободившая волосы от плена резинки. Естественно, с распущенной шевелюрой шпагой никто не махал.

– О вечном… – Таинственно произнёс я, потягиваясь. Казалось бы, и тридцати минут с момента получения рапиры не прошло, а ощущение такое, будто я хорошенько так потренировался, нагрузив совсем не те группы мышц, которыми я занимался на этой неделе.

– Что, неужели о девушках? – Притворно «ужаснулась» Марина, переведя взгляд на цесаревича, который из-за телефона у уха даже ответить не мог. Чем, собственно, девушка с удовольствием и воспользовалась. – Лина, ты слышала?

– Не иначе как нам вот-вот сообщат о том, что южный полюс совсем растаял. – Усмехнулась девушка, поймавшая осуждающий взгляд от разговаривающего по телефону брата. Но надолго процесс отдачи указаний не растянулся, и полминуты спустя на обеих подруг обрушился весьма справедливый гнев цесаревича, который хоть и отчасти раскрылся передо мной, но это «несколько» было весьма далеко от «полностью».

И всё равно – куда лучше ожидаемого, ведь я ожидал долгой, муторной притирки к людям, которых император буквально заставил обратить на меня внимание. Да и меня к ним приставил, собственно.

А уж повезло мне или нет – покажет время…

* * *

В то же время, кабинет где-то в недрах дворца.

Алексей Второй тяжёлым взглядом сверлил испещрённый машинописным текстом лист бумаги, на котором была изложена даже излишне подробная выкладка, разобраться в которой без сопутствующих ментальных слепков было просто невозможно. У Императора такие слепки были: как-никак, автор сих записей сейчас сидел напротив, нагло потягивая чай и наслаждался засахаренными фруктами, изображая форменную безмятежность.

– Я даже не знаю, что сказать. Ты работал с ним куда дольше, но выводы сделал отличные от моих. – Император тяжело выдохнул, отложив документы в сторону. – Его мышление нельзя понять, Олег. Он – иное существо, которое лучше было бы устранить… но тогда на моих планах придётся ставить крест. Мы не в силах обогнать весь остальной мир, который видит в нас угрозу и сохраняет готовность в любой момент выступить против неё единым фронтом.

– Потому я и акцентировал внимание на том, что с Геслером можно вести диалог. Мы можем выступать пусть не с позиции силы, но с позиции… комфорта? Удобства? – Олег Сергеевич Романов задумчиво крутил меж пальцев высушенную апельсиновую дольку. – Ему нужен дом, нужны знания и какой-никакой социум. В последнем, впрочем, я не уверен, но пока он не демонстрировал острой нелюдимости. Даже наоборот…

– Всё обстоит именно так, как ты и говоришь. Есть рычаги контроля, есть понимание… – Император опустил веки. – … и есть чёртов страх, братец. Владимир умён и способен не по годам, но ему пока слишком далеко до необходимого уровня. Даже сейчас он вопреки всем моим предостережениям сделал ставку на честность и открытость, распахнув перед Геслером свой разум. Даже Лина в этом вопросе проявила большее благоразумие.

– Допустим, у Геслера нет мотивации вредить цесаревичу или хоть кому-то из нас. Как максимум он отыграется на знати, отпрыски которой в своё время травили его подругу, но и только. – Олег Сергеевич с кряхтением привстал, устраиваясь в кресле поудобнее. – Хозяин такого разума никогда не проявит агрессию без причины.

– Это ты так думаешь. Как оно будет на деле сказать, к сожалению, невозможно. Только пытаться сделать так, чтобы ни один из наименее желанных сценариев не воплотился в жизнь. И для этого тебе придётся плотно за ним присматривать.

– Я знал, что спокойной старости мне не видать, Лёша. Не тогда, когда ты готов весь мир перевернуть из-за своих амбиций. – Император на это не ответил. Лишь опустил плечи, да на секунду отвёл взгляд от лица старшего брата. – Скажи лучше: семь-семь-один до сих пор стабилен?

– Абсолютно. – С благодарностью приняв смену темы, Его Величество ответил незамедлительно. – Ту сторону уже посетило семнадцать экспедиций, последняя задержалась там на четверо суток. Данные ещё находятся в стадии обработки и осмысления, но кое-что мы уже подтвердили.

– Например? – Старик вздел бровь, отчего императору показалось, что это он здесь гость, а не хозяин кабинета и властитель огромного государства.

– Возможность полноценно жить на той стороне под вопросом. Несмотря на то, что с точки зрения физики и химии там всё в пределах нормы, фон Пси просто убивает всё, что не успело мутировать. И особо опасные твари, способные совладать с отрядом вооружённых солдат, там внушают не сильнее, чем «наши» крупные хищники. Вот только есть нюанс. – Уголки губ Олега Сергеевича приподнялись, ибо «нюанс» напомнил ему совсем о другом. – Наши учёные инициировали захват одной такой твари. Транквилизаторы, сети, клетка, анализы… и перевозка сюда, на Землю. Получаса не прошло, как мутант играючи вырвался и успел разорвать двоих охранников. Он продемонстрировал феноменальную живучесть и регенерацию сродни тому, с чем обычно сталкиваются отряды зачистки. Из этого следует довольно простой, в общем-то, вывод…

– Агрессивная среда угнетает даже мутантов и чудищ, с таким энтузиазмом пытающихся перебраться к нам. – Олег Сергеевич замер, а его взгляд устремился в точку. Лишь вздымающаяся под одеждой грудь старика показывала, что в кресле восседает не свежий мертвец, а вполне живой человек. – А что конкретно происходит с людьми на той стороне?

– Пока выявился только рак. Стремительно прогрессирующий и убивающий за считанные недели. И никакой радиации при этом. – Император не любил вспоминать, какой ценой им досталась эта информация. Учёный люд нередко наплевательски относился к собственному здоровью, и потому прямо сейчас в лучших больницах Москвы лучшие врачи боролись за сохранение жизней выдающихся учёных и исследователей. Выдающихся, но, благо, не незаменимых, ибо таким Алексей Второй самолично запретил переходить на ту сторону. – Растения там гибнут за часы, животные – так же, как люди. Но и тут есть нюанс…

– Ты ведь знаешь, с каким анекдотом у меня ассоциируется это слово, Лёша. – Хохотнул Олег Сергеевич. – Но ты продолжай, продолжай.

– Псионы там отлично себя чувствуют, и наши способности в значительной мере усиляются. Словно сама реальность по ту сторону на порядок пластичнее.

Старик встрепенулся:

– Это подтверждает теорию ноосферы и влияния разумов на материю!

– Пока это ничего не подтверждает, слишком мало данных.

– И всё-таки, мне нужен прямой доступ ко всей информации. Я почти сорок лет ждал, пока появится что-то, способное подтвердить догадки нашего клуба по интересам, а теперь… – Энтузиазм, коим загорелся старик, резко пошёл на спад, а в его глазах поселилась застарелая тоска. – Жаль только, не все дожили до этого момента. Но ничего: я самолично добьюсь ответов!..

– Не хочу тебя огорчать, но сейчас Геслер в приоритете. Я не могу доверить его обучение телепатии кому-то кроме тебя.

– Ткни в любого моего ученика, и он с готовностью возьмётся за эту работу…

– Глухой телефон, брат, глухой телефон. Да и в тебе я уверен, в отличие от твоих учеников. Сам же набирал уникумов вопреки всем моим просьбам…

– Экстравагантность – не порок, знаешь ли! – Возмутился Олег Сергеевич. – И доступ мне всё равно будет нужен. Не круглыми сутками же мне учить твоего уникума? И не морщись: не я это начал.

Тем не менее, император всё-таки поморщился. Не понравилось допущенная ошибка, позволившая брату ответить его же оружием. Но и с ответом он затягивать не стал.

– Соглашусь, мой уникум и правда куда как менее подконтролен, но я его кандидатуру из сотен прочих не выбирал. – Олег Сергеевич поморщился, точно попробовав на зуб особенно кислый лимон. – И раз уж ты так жаждешь добраться до информации по семь-семь-первому, то как насчёт того, чтобы помочь мне со свежими данными? После можно будет всё обсудить и, быть может, ты сможешь подсказать что-то дельное…

– Обязательно подскажу. – Старик подался вперёд, принимая из рук младшего брата внушительный защищённый планшет – точную копию устройства, коим пользовался сам император. – Знал бы, что на старости лет снова полезу во всё это – не стал бы отвыкать от нормальных очков…

Братья рассмеялись, но атмосфера в кабинете быстро сменилась на сугубо рабочую.

Решение касательно дальнейшей судьбы стабилизированного разлома было лишь вопросом времени…