Текст книги ""Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

Соавторы: Петр Танетов,Виктор Ананишнов,Сергей Шиленко,Евгений Нетт,Сергей Ткачёв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 100 (всего у книги 346 страниц)

– А это ведьма, – донеслось до меня, и старичок-лесовичок остановился, указав на меня крючковатой клюкой, – существо зловредное, опасное и грибопожирающее.

– Ой-ой-ой, – запищали малыши.

– Не боись! – сурово приказал гриб. – Ведьма нас не видит и язык наш понять не может.

Я оглянулась в надежде, что, может, не обо мне вообще речь, но нет – сзади никого не было, я одна на мосточке стояла, и клюка старичка-лесовичка на меня указывала!

– А можно, – вперед выбежал один из маленьких грибочков, – я ее стукну?

– Нельзя, – сурово сказал дед. – Ведьма – существо редкое, законом охраняемое, и так вид вымирающий.

Нет, с одной стороны, у меня был шок, а с другой… Ромку бы сюда! Он бы заценил! Он бы точно оценил!

– Ну, Макар Грибович, – заныл малыш.

Я не выдержала и улыбнулась.

Гриб замер и посмотрел прямо на меня, смешно запрокинув голову и придерживая из-за этого шляпку. Я посмотрела на него. Он на меня. Я на него. Маленькие черные глазки и так были круглые, теперь просто вытаращились.

– Да вижу я вас, – устало сказала старичку-лесовичку.

– И слышишь? – с подозрением вопросил он.

– И слышу.

– И понимаешь?

– Так отвечаю же.

– И то верно, – грибок почесал бороду. – А ты точно ведьма?

Я хотела ответить, но тут грибочки вдруг разбежались в разные стороны, а старичок-лесовичок, проявив неожиданную прыть, спрятался за камень.

– Зачем ты пришел, холодный ноябрь?

Верни мне хотя бы вчерашнее солнце, – иронично-насмешливо пропел Князь.

Не глядя на него, я присоединилась к песенке:

 
– Всего одну ночь с тобой мое сердце,
Мне нужно согреться, мне нужно забыть, —
 

и добавила, – рожу твою наглую, например.

Стужев схватил за руку, крутанул, и теперь мы стояли в позе партнеров по танцам – он переплел пальцы наших рук, вторая его длань властно легла на талию, и Князь приступил к куплету:

 
– Не пугайся, не пугайся, детка,
заходи в мою большую клетку.
Хочешь мне помочь, только на одну ночь —
ты притворись моей.
И ты сказала?
 

– Оу, нет! – попыталась вырваться, но не пустили.

Князь весело подмигнул и продолжил, наступая и вынуждая отступать:

 
– Не пугайся, не пугайся, детка,
заходи в мою большую клетку.
Хочешь мне помочь, только на одну ночь —
ты притворись моей…
 

– И я сказала: «Оу, нет»! – попыталась вырваться в очередной раз. – Слушай, Стужев, кончай уже, паяц психованный!

Но, крутанув меня вокруг моей же оси, Князь вновь поймал в объятия и продолжил издевательски петь:

 
– Пойди-ка сюда, не надо бояться.
Давай притворяться – теперь это модно, —
 

последнее слово он пропел, недвусмысленно ко мне же наклоняясь.

Я вывернулась и в тон ему пропела:

 
– Пойди погуляй – тебе уже можно.
Мой вызов был ложным и нечего ждать.
 

Рванулась, вырывая руку из захвата, и отошла подальше, чтобы, остановившись и скрестив руки на груди, с вызовом посмотреть на Стужева. Потом подумала и добавила:

– Поешь фальшиво, танцуешь хреново.

– Да брось. – Он наслаждался ситуацией. – Семь лет частных занятий по вокалу, а ты говоришь – плохо.

– Певе-е-ец, – протянула я, окидывая фигуру Князя издевательским взглядом.

И тут из-за камня вдруг послышалось:

– Слышь, девка, ты это – не зли его, опасный он.

То, что опасный, это я и так знаю уже. С тяжелым вздохом решила стать хорошей девочкой и не злить злодеюку.

– Ладно, Стужев, прости, не хотела обидеть, – вскинула ладони в жесте «Сдаюсь, фрицы поганые», – мы домой скоро?

Князь стоял молча и, чуть прищурив глаза, пристально смотрел на меня. Затем, с самым коварным выражением на лице, поманил пальцем… Молча отступила к лесу. Стужев поманил снова.

– Да не пойду я, – реально бесит.

В следующее мгновение взвился смерч. Он закружил визжащую меня, поднял в воздух, а затем швырнул. Летела я вниз тоже с диким воплем, а попала в руки к Стужеву. Поймал, затем, поставив меня на ноги, он прижал к ограде мостика, больно так. А потом хрипло и зло прошептал:

– Маргош, реклама дурно влияет на твое сознание.

– Это вы, фэнтезятины отечественные, на меня плохо влияете.

Хмыкнул и снова прошептал:

– Мы начнем с малого, Ильева, телевизор под запретом.

Отпустил меня и направился к сказочному домику. Шагов через десять обернулся и спросил:

– Ты идешь?

Молча кивнула, потом решила озвучить:

– Сейчас, сердце перестанет заходиться в припадке, и я тебя догоню.

Подмигнул и утопал.

А я с мостика сошла и остановилась. Затем и вовсе на камень присела. Сидеть долго не пришлось – старичок-лесовичок почти сразу из-за камня важно выступил, ко мне приблизился и сообщил:

– Макар Грибович.

– Рита, – представилась я.

– Ведьма? – уточнил гриб.

– Не знаю, – пожала плечами.

– С этими? – Лесовичок кивнул в сторону домика. Мелкие грибочки смешно сопели, выглядывая из-за камней и прислушиваясь к разговору. – Злые они, – продолжил старичок, – да алчные. Коли Игнат, тот свойский еще, а эти… Пришли откуда неведомо да идут шагами саженными, словами стелют мягко, а спатоньки нету мочи.

Я нахмурилась. Что ж, прав старичок-лесовичок, от этих ждать хорошего не приходится. Вадима зачаровали – не пожалели же. Меня тренер и убил бы тоже без жалости. Это я им сейчас нужна, а дальше что будет? А ничего хорошего!

– А еще что утворили, – продолжил Макар Грибович, – третьего дня этот вот, Князем кличут, у птицы, что как жар горит, уволок яйца из гнезда. Уж как управился, сие неведомо, да только теперь сидят горлицы, клюва не кажут из рощи, открыта дорога кровососам в долины заповедные, не убережет, почитай, никто теперь… Горе это, Жар-птица раз в жизни гнездо вьет да детишек в мир приносит… Горе горькое.

И вот я сижу перед лесовичком и думаю – вот лес сказочный, вот сказка вокруг, а вот я – Маргарита Ильева, студентка, в чудеса не верила и не верю. Но лес есть, жители сказочные есть, а еще Князь имеется…

– А какие там яйца? – задумчиво спросила у Макара Грибовича.

– Так обыкновенные. – Лесовичок смешными ручками развел. – Золотые, мелкие, что твой ноготок, они ж в жару огненном расти начинают.

– Да? – Я призадумалась. – Макар Грибович, а можете меня подождать тут?

– Отчего ж не обождать? – пробасил дедок. – А куда намылилась, горлица моя сизокрылая?

– Я? Да я тут близко, – сказала и решительно поднялась с камня.

И тревожил меня только один вопрос – где взять эти яйца?!

Мостик я перебежала, так же добежала и до домика, а едва вошла, выяснилось, что все уже собрались, парни переоделись и сейчас каждый отчитывался перед Георгием Денисовичем о проделанной работе. Я не вслушивалась, я поискала взглядом Стужева, – тот по своей дурацкой привычке у окна стоял, поманила к себе. В ответ молчаливое: «Нет». Ну нет так нет! И я развернулась, чтобы самой на поиски отправиться.

– Ведьма, – окликнул меня тренер, – иди сюда!

– Так, Мастер, – я обернулась, – сами же сказали интерьером заняться. Сейчас обойду все, осмотрюсь, план прикину, я же вам там все равно не нужна.

Вздернув бровь, Мастер кивнул и махнул рукой, иди, мол. Надо же, доверчивый.

– Интерьер везде менять будем? – невинно поинтересовалась я.

– Кладовую не тронь, – ответил Георгий Денисович.

– Хорошо, – крикнула я, отправившись на осмотр территории.

И это был плюс, потому как усмешку мою никто не увидел, а в кладовую я собиралась наведаться в первую очередь.

Иногда самый простой путь – прямой. Я прошла до конца коридора и уткнулась в дверь с надписью «Кладовая». Замка тут не имелось, так что, опустив ручку, я преспокойно открыла дверь. В конце концов, всегда можно сказать, что мне просто было любопытно, и даже против истины не погрешу. А потому я преспокойно вошла и… и застыла.

 
Героям – подвиг!
Подонкам – повод!
Юнцам посулим боевую славу!
Надежду – нищим!
Голодным – пищу!
И каждый из них обретет то, что ищет!
Все даст им… кладовая.
 

Тут действительно было все! Оружие, одежда, золотые монеты, бусы, монисты, россыпи жемчуга в огромных чашах, камни драгоценные, скатерти, цветами вышитые, сложены в стопки, ковры, в трубочки свернутые… Да все! Старинное, сказочное, фэнтезийное – луки с колчанами стрел, чешуя драконов, фигурки животных из золота, связки клыков и когтей… И тут я увидела золотое гнездышко, маленькое, размером с мою ладошку, если ее сложить, а в ней два десятка маленьких, совсем мелких золотых яичек. А вот и цель мероприятия!

Сначала было желание схватить их и умчаться, потом сработала логика – заметят ведь. Я пересчитала яйца – восемнадцать штук. Подумала, посмотрела на бусы – среди разнообразных ниток имелось за сорок с золотыми бусинками… Такими золотыми и под размер подходящими… Затем возникла проблема с упаковыванием яиц – в бюстгальтере моей груди было тесно, так что грудь явно не возражала против отрывания от чашечек поролоновых подушечек. Вот на эти мягкие вставочки я и сложила яйца. Затем в гнезде были размещены золотые бусины, а дальше дело техники – оторвав от и так испоганенной майки лоскут побольше, я завернула уложенные на поролон яйца.

Мимо комнаты, в которой команда людиков Хэ обсуждала дела и планы, я прошла, изображая крайнюю степень задумчивости и бормоча «Обои в цветочек или в горошек, вот в чем вопрос…», а потому все сделали вид, что меня не заметили.

Из домика я вышла совершенно спокойно, и никто меня не преследовал, так же свободно дошла до мостика… и мост перешла, а там – там стояли два кота в сапогах, о чем-то ожесточенно споря. Между ними с кривой, как от зубной боли, моськой страдал старичок-лесовичок, а еще здесь была змея с короной! То есть змея, а на голове корона!

– Она идет! – воскликнул Макар Грибович.

Коты спорить перестали, но как-то оба разом и синхронно начали нервно сапогами притоптывать. Змейка застыла, только коронка в лучах заходящего солнца и сверкает. Но мне рассматривать сказочных созданий было некогда.

– Здравствуйте всем, – сказала я, подходя ближе, – Макар Грибович, вот, достала, вроде они.

Я положила мешочек на землю прямо перед старичком-лесовичком и развязала узелок. Старичок ахнул, змейка упала в обморок, но коронка держалась на голове, как приклеенная, котики стучать перестали.

– Все, – почему-то говорила шепотом, – забирайте, привет Жар-птице, я с детства ее фанатка. Пора, бегу, пока не хватились.

И я убежала. В дом вошла неторопливо – слежки не было. И возле кладовой никто не вопил, и вообще все тихо-спокойно, так что я постаралась тоже успокоиться и продолжила осмотр помещений. Первой от двери по коридору шла раздевалка, из нее вход в душевую. Я туда заглянула и увидела, что перегородок у душевых кабинок уже нет – все посносили. Видимо, шоу «быки на льду» прошло успешно. Кстати, тут имелась нехватка полотенец, гелей и всего остального. Надо запомнить.

Вернулась в коридор, оттуда прошла в следующую комнату – тут складировалась одежда… мокрая. Горка мужских трусов не вдохновила, а вот новой, даже с этикеткой еще, майкой я разжилась. Стащила свой изорванный топик, натянула майку, та мне до середины бедра почти оказалась, так в ней и продолжила осмотр дома.

В третьей комнате пили. Причем часто и много. Но только чай! Кстати, куча грязных, потемневших от крепкой заварки чашек также имелась, а еще грязная замызганная скатерть в крошках. Такого моя душа не выдержала, и, стащив скатерку, я ее встряхнула, сложила, появилось было желание забрать домой и постирать. Красивая же, и вышивка ручная, а они – вандалы анимешные.

– Ильева! – Крик от двери едва не вынудил выронить скатерть. – Что ты делаешь?

– Ее постирать нужно, – повернулась к тренеру.

– А-а, – Георгий Денисович задумался. – Машинку-автомат тебе поставить?

– Было бы неплохо, – согласилась я. – А чашки тут кто моет?

– Список составь, а сейчас на выход, возвращаться пора.

Я скатерть с собой взяла и пошла за всеми. Едва мы домик покинули, тренер чего-то шепнул, и быль стала сказкой, – в смысле домик исчез. Совсем. И осталась на его месте травка, причем даже не примятая.

А после Георгий Денисович пошел в лес, и все за ним. Только ступили в туман, как показалась дверь, висящая прямо в воздухе. Старая такая, выкрашенная коричневой краской, вся в трещинах. Тренер что-то шепнул и, взлетев, вошел в дверь. Следом Князь, за ними остальные. Подошел Игнат, обнял за талию, тоже шепнул, и мы взмыли вверх, чтобы, поднявшись до уровня двери, войти в нее и оказаться в уже знакомом коридоре.

Дальше дверь в кабинет Георгия Денисовича, и здравствуй, цивилизованная реальность.

– Расселись. – Мастер прошел, сел на свое место.

Стужев традиционно оккупировал место у окна и нетрадиционно похлопал рядом с собой, намекая на присутствие там моего рюкзака и соответственно необходимость для меня присоединиться. Молча пошла за Демоном и села между ним и Дэном.

Щелчок. Мир стремительно закрутился, а затем замер. За дверью тут же послышались топот ног, шумные переговоры студентов, у многих присутствующих зазвенели мобилки – мы вернулись, в общем.

– Все свободны, – изрек Георгий Денисович. – Ведьма, – он потянул крышку стола, достал ключи, документы и какие-то карточки, – от предков съезжай, иначе много вопросов возникнет. Деньги можешь тратить свободно, это твой бонус за сегодняшнее дело. Забирай.

Я встала, подошла – первые ключи явно были от машины, вторые от… квартиры, на первую имелся техпаспорт, на вторую – договор, а еще на столе лежали права… мои, на которые я никогда не сдавала вообще. И карточки «Виза» и «Мастеркард».

– Время, Ильева, – строго напомнил о необходимости поторапливаться тренер.

Посмотрела на Игната, тот кивнул, бери, мол.

Взяла. Все встали и пошли на выход, неторопливо, переговариваясь, смех был то тут, то там, а я все еще стояла и думала – кипец мне!

Подошел Дэн, посмотрел на растерянную меня и сделал предложение:

– Можешь ко мне переехать, хочешь на время, пока свою обставишь, а хочешь… можешь навсегда.

Предложение звучало пугающе.

– Никаких личных отношений в команде! – Слова Георгия Денисовича прозвучали еще более пугающе. – Марго, от родителей тебя никто не гонит – сама уйти захочешь. Свобода – она, как наркотик, Ильева, подсаживаешься быстро. Все, сгиньте с глаз моих.

Дэн подтолкнул в спину, Игнат забрал у меня все бумаги и небрежно запихал в рюкзак, так мы и вышли. Опомнилась я только в коридоре, когда три девицы с параллельного потока вдруг резко остановились, в ужасе глядя на меня… Я тоже на себя посмотрела – мужская майка, из-под нее лоскуты сверкающих стразами джинсов, потом носки и кроссы!

Демон что-то прошептал, и меня окружило туманом. И такое ощущение, что теперь я стала невидимкой – меня вообще больше никто не видел, и даже норовили пройти сквозь меня, видимо, посчитав пустым местом.

– Водить умеешь? – на выходе из универа спросил Игнат.

– Нет…

– Тогда отвезу.

– Я сам, – сказал Колдун.

– Никаких личных отношений в команде, – напомнил Игнат и увел меня к своей машине.

Непроницаемо черный «Бентли» скромно давил авторитетом остальные авто на стоянке. Колдун, не прощаясь, влетел в свой джип немецкой конторы «Мерседес» и с ревом сорвался с места еще до того, как я устроилась на кожаном сиденье.

Игнат сел на водительское кресло, завел машину, включил музыку, со стоянки он выезжал плавно, а едва отъехал от универа, начал рассказывать:

– Деньги – второй крючок, Марго. Первый – страх. Тебя запугивают, тебе угрожают, и не только тебе, но также родным, близким, значимым для тебя людям. И ты уже готова на все. Второй крючок – деньги. За каждое выполненное задание ты получаешь немало. Не так много, как сейчас, потому что квартира, машина и счета в трех банках – это аванс, Маргош, но и не мало – от десяти до пятнадцати тысяч за операцию. Поначалу суммы кажутся запредельными, затем привыкаешь, потом приходит страх все потерять… И скажу я тебе – те, кому есть что терять, люди опасные.

Он выехал на главную, вливаясь в поток автомобилей, и продолжил, лишь притормозив на светофоре:

– На квартиру ты все равно переедешь, я прикрою перед Мастером на месяц-два, но после тебя задействуют на ночные рейды, а родителям такое не объяснишь.

Я не стала говорить, что дома ночую не часто.

Зазвонил телефон, и салон заполнила песенка «О боже, какой мужчина». Не смогла сдержать самой счастливой из улыбок, достав трубку и в очередной раз увидев «Лучший мужчина в моей жизни». Заметила удивленный взгляд Игната и, ответив на вызов, пропела в трубку:

– Привет, мой сладкий.

Демон едва не пропустил зеленый и нажал на педаль газа, только когда сзади засигналили. Но я не обращала больше внимания на няшку, теперь волосатую, прислушиваясь к далекому и не совсем правильно сказанному:

– Плидесь?

– Конечно, мой господин и повелитель, как вам будет угодно. Соберусь сию же минуту и примчусь к вам на крыльях счастья! – и уже не паясничая: – Я соскучилась, сильно-сильно.

На том конце прошептали:

– Тозе соскучися…

– Люблю тебя, очень-очень.

– Тозе…

– Скоро буду, целую много-много раз, не грусти.

Естественно, Демон моего собеседника не слышал, и, когда я нажала отбой, глаза у Игната были очень потрясенные.

– Я думал, у тебя жених есть… был.

– Есть, – согласилась я, – точнее, да, был. Пока вы с Дэном не подсуетились!

Игнат не ответил, к тому же мы как раз подъезжали к моему дому. Машина мягко въехала во двор, а там на скамейке сидели оккупанты… Шесть кошмаров нашего двора, странно, что еще седьмая не подвалила.

Заметив мой взгляд на бабулечек, Игнат предложил:

– Могу им глаза отвести.

– Давай, – согласилась я.

Казалось бы, ничего не случилось, но через несколько секунд Демон сказал:

– Иди.

– Ну, пока, – попрощалась я и вышла из машины.

Дальше было нечто – шесть языкатых старушек меня не видели вообще, а вот их внуки перестали играться в песочнице и, открыв рты, испуганно смотрели на меня. Подмигнув малышам, я промчалась к подъезду, открыла замок и уже была готова совершить забег до лифта, как услышала:

– Батюшки!

Седьмая кара Египта… в смысле нашего двора, стояла в дверях, оторопело изучая мой вид в малейших подробностях, дабы было что пересказать подругам.

– Буслай хохрикий. – Нет, мавые на меня плохо влияют. – В смысле здоровья вам, Нина Федосеевна.

Но бабушка, как зачарованная, медленно повторила:

– Буслай хохрикий…

Решив не акцентировать, я метнулась в лифт и сбежала с глаз шокированной публики. На лестничной площадке инцидентов не случилось, а в квартире вообще никого не было – родители возвращаются позже.

Разувшись в прихожей, я стянула и джинсы, в очередной раз прокляв Стужева. И да – я не могла их выбросить! Вышивка от мавок была невероятна, такое выбросить рука не поднималась. Решила, что простирну, а потом срежу хоть бусинки. И, зашвырнув изодранные джинсы в раковину, я включила воду…

Дальше случилось нечто! Вода засверкала, засияла, мыльные пузырики начали разлетаться во все стороны, а джинсы… они начали срастаться и через мгновение были абсолютно целые, совершенно чистые. Потрясенная, я выключила воду, отжала ткань, развернула брюки… и они высохли! Мгновенно!

Зазвонил телефон. Уже не выпуская джинсы из рук, прошла в прихожую, достала телефон – номер незнакомый. Подумала и вырубила сотовый – ну их всех, номера эти незнакомые.

И тут послышался стук в двери и уставшее:

– Ильева, имей совесть!

Коля Сидорчук – сосед и волей несчастливой судьбы одногруппник, заколотил в двери.

– Ильева, мне впадлу топать домой и звонить тебе с домашнего.

Начинается! Сейчас будет «Дай конспект» или банальное «А чего задали-то?». И некоторых не волнует, что я сегодня, между прочим, тоже пары прогуляла.

– Сидор, – я распахнула двери и разъяренно посмотрела на Колю, – что?

Сосед в домашней майке, линялых шортах и домашних тапках до моего явления лениво жевал жвачку… Сидорчук ее всегда жевал, лет с тринадцати, не курил, правда, но жевал постоянно. И тут случилось эпическое и впервые мною виденное – у Коляна отвисла челюсть и вечная жвачка белым обслюнявленным комком повалилась на пол.

– Уберешь сам! – грозно предупредила я.

Сидор не ответил – медленно, расширившимися очами он начал исследование моих ног, а закончил грудью.

– Вы кто? – осипшим голосом вопросил Колян.

– Издеваешься?! – рявкнула я.

Сидорчук поднял осоловевший взгляд выше и уставился на мои… губы.

– Выше, Сидор! – срываюсь на рык.

Поднял выше и, о, наконец, глядя в мои глаза, пробормотал:

– Рита…

– Здрасти, Сидорчук, – язвительно поздоровалась я. – Так чего хотел?!

Невменяемый взгляд пополз ниже, остановившись в районе груди. Потом опустился ниже и замер на ногах. Челюсть вернулась в отвисшее состояние.

– Ты обкурился, что ли? – уже встревоженно спросила я. – Коль? Коля, блин. Коль, может, я тете Тане позвоню?

На имени собственной матери Сидор снова вернул взгляд в район моего лица и вдруг как выдохнет:

– Рита, ты такая… и глаза зеленые!

– Что? – Кажется, теперь у меня шок.

– Рита, – Колян сглотнул, – а что ты сегодня вечером делаешь?

– Елдыга захухренная! – И привязался же мавовый лексикон. – В смысле, с Ромкой сижу. Коль, ты пил сегодня?

Сидорчук молча, но активно отрицательно покачал головой.

– А чего хотел? – положительно не понимаю происходящего.

– А? Так… зайти… увидеть… – И взгляд, покинув область, принятую для изучения во время общения, устремился вниз.

Зазвонил телефон. Глянув на Сидора, окончательно поняла, что пьяный, и, закрыв дверь, побежала к аппарату.

– Ритусь, – раздалось в трубке, – ты чего телефон отключила?

– Привет, Кать, достали просто.

– Привет. Ритусь, ты сегодня не посидишь с Ромкой?

– Уже собираюсь, – понимаю, что при одной мысли о малом начинаю улыбаться.

– Спасибо, зайчонок, а то мне опять в ночную. Когда будешь?

– Ну, – я глянула на часы, – минут тридцать.

– Не успею, – простонала Катя, – тогда Ромку закрою, сама зайдешь. Пока-пока и, Рит, спасибо.

Собиралась я в режиме «тридцать секунд до взрыва». Шорты, рваная майка с изображением воющего на луну волка, кепка на встрепанные волосы, черные кроссы на широкой платформе, рюкзак, все тот же с карточками, скатеркой, которую простирнуть надо, разве что документы в стол забросила, и рывок на короткую дистанцию.

Рывок вышел дерганый – дверь открылась не с первого раза. Когда так открылась, там все еще стоял Сидор, потирая растущую шишку.

– Бросай пить, – запирая дверь, посоветовала я, – бросай, без мозгов же останешься.

Коля чего-то хотел сказать, но уставился на прорези в майке и завис.

– Жми на перезагрузку, – крикнула я, влетая в лифт.

* * *

Нервно постукивая по замусоленной стенке, дождалась спуска и вылетела в подъезд. Дверь была распахнута, так что теперь забег начался легко, но зря я надеялась на отсутствие полосы препятствий! Нет, началось все успешно – прыжок через истресканный бетон, вылет на беговую дорожку, а вот дальше…

– О-па-ся! – выдал друг Коли Сидоренко, направляющийся к нему на высокоинтеллектуальную беседу с «Тремя медведями» в руке.

«Три медведя» весело бултыхались в двухлитровой бутылке, из кармана торчала пачка сухариков, а, судя по реакции, сам Павлитос уже литрушечку уговорил.

– Здароф!

Поприветствовала я и собиралась пойти на обход, как друган Сидора расставил руки, загораживая дорогу.

– Приветос, – выдал парень, собственно за манеру речи он у нас и Павлитос вместо Павлика. – Ты кто?

С некоторым удивлением понимаю, что сей представитель отечественного производителя собственно изучает китайскую ткацкую промышленность, а если конкретно, некоторые дыры… в смысле прорези в китайской ткацкой промышленности.

– Павлитос, девушкам иногда надо в глаза смотреть, – сердито сообщила я.

Пацан оторвал взгляд от прорезей, взглянул на мое лицо, вернулся обратно и выдал:

– Ритуль, кто, говоришь, у тебя в хахалях?

Хотела сказать «Влад», вспомнила, что уже фактически никто, не к ночи будь помянута отечественная фэнтезятина.

– А нету его, – грустно созналась Павлитосу.

Тот, задумчиво изучая все то же место, уверенно отозвался:

– Теперь есть.

М-да, кандидатура впечатляла.

– Павлитос, я пьющих не люблю, – решила сразу обозначить критерии естественного отбора.

– Заметано, Рит, – отозвался парень, и «Три медведя» полетели в кусты.

Я подумала и добавила:

– И курящих…

– Было б сказано. – Пачка «Кента» умчалась догонять «медведей».

А это уже сурово.

– Павлитос, нариков тоже не уважаю, – уже не так уверенно сказала я.

– У нас с тобой так много общего, – самокрутка умчалась догонять кайф в компании «медведей» и «Кента». А после мне был задан прямой вопрос: – Идем гулять?

В этот момент я увидела 3D-эффект! Глаза наших египетских кар, тех самых, что оккупировали скамейки у подъезда, начали медленно выползать из орбит. 3D – иначе не скажешь. И вылупленные глазищи хаотически перемещались с кустов на Павлитоса… С Павлитоса на кусты… С кустов на Павлитоса…

Павлитос, заметив мой ошарашенный взгляд, обернулся, посмотрел на бабулек, узрел метание 3D-глаз и выдал:

– Можете забирать, не претендую, только с косяком осторожно, накрывает с первой затяжки. Идем, Рит.

Дальше спецэффект века – переход 3D-очей в состояние 2D с последующим сужением! Бабули обскорбились! Но высказаться не успели – Павлитос, в смысле Павел, уже уводил меня из-под обстрела.

До остановки маршрутки мы шли молча. Я так вообще в шоке, Павел, задумчиво глядя куда-то строго вперед. В итоге, едва дошли, хмуро спросил:

– С Владом что?

– Он меня… забыл. – И главное, ни слова лжи.

– Вот как… – Павел задумался.

И тут я увидела отголосок мечты. Ярко-красный «Феррари», надругавшись над правилами дорожного движения, совершив крутой разворот, проигнорировав двойную сплошную и въехав на встречку, окончательно попрал ПДД и притормозил аккурат у желтой полосы, чем довел водилу маршрутки до нервного тика – так автовладельцы с ним еще явно не поступали!

И потому я с живейшим интересом уставилась на выдающегося водителя, столь жестоко показавшего маршрутчику, что тому пора нервно курить в сторонке.

Но стоило узреть светлую макушку, идеальную стрижку, снисходительно-торжествующий взгляд и наглую ухмылку, как я взвыла:

– Опять ты, злодеюка сказочная!

Ухмылка медленно сошла на нет, на скулах заиграли желваки. В следующее мгновение Князь рывком перескочил дверцу своего кабриолета, обошел автомобиль и направился ко мне.

– Пошел я, – выдал Павлитос, – может, бабки еще не весь косяк высосали.

На отступление кандидата в хахали Стужев даже не взглянул – взгляд его был направлен исключительно на меня, мне оставалось только задаваться вопросом: «Знает ли он, что знаю я, что знает он, что я, и он?..» Пострадаю за яйца, ой пострадаю…

– Ильева, – Стужев подошел впритык, посрамив китайский текстиль французским брендом, – ты куда собралась?

«Знает ли он, что знаю я, что знает он, что сделала я и что сделает он?..»

– Марго!

Я вздрогнула, посмотрела на Князя, решила, что партизаны немцам не сдаются, и вежливо полюбопытствовала:

– А что?

Стужев вскинул бровь.

– У меня, знаешь ли, личная жизнь имеется, – начала врать я, – и планы на вечер, – собственно уже не вру.

– И ночевать будешь не дома? – ехидно вопросил Князь.

– Естественно. – А главное, искренне. – У меня свидание с самым идеальным мужчиной на планете, нас ждет ужин, развлекательная программа, а после да, я с ним на всю ночь, даже на первую пару опоздаю.

Демонстративно сложив руки на груди, Стужев, тупо игноря окружающих, а их было навалом, наставительно начал:

– У тебя больше нет личной жизни, Марго. Никакой. Универ, работа, мы. Точка.

Народ вокруг заинтересованно внимал.

– Вы все? – решила уточнить, на всякий случай.

Окружающие затаили дыхание – клубничка в столице в разгар часа пик!

Стужев промолчал.

– Что, реально вы все, сколько там вас, тридцать три, да? – снова уточняю.

Рейтинг нашего представления, несомненно, вырос в ту же секунду, а народ жаждал подробностей! Князье величество соизволило узреть свидетелей нашей беседы и выдало:

– В машину, Марго.

Ой как хотелось послать, ой как сильно, но… этот может схватить за волосы и поволочь в самом прямом смысле. Он может, у него тормозов нет. Пришлось идти другим путем:

– Стужев, у меня правда планы на сегодня.

– В машину, – повтор приказа.

Ы-ы-ы…

– Стужев, – пытаюсь быть вежливой, – не могу я! Не могу, понимаешь, меня ждут. Очень. А его одного оставлять нельзя.

Хмыкнув, Князь вопросил:

– Налево свалит?

– Да у него мастер-класс по всем направлениям! – с тяжелым вздохом ответила я, вспоминая Ромкино умение вмиг перевернуть квартиру вверх дном.

И тут Стужев сделал неожиданное предположение:

– Ребенок?! – Молча смотрю на Князя, тот повторно выдает перл: – У тебя есть ребенок?!

Мексиканские страсти отдыхают! Бабули, чья память хранит воспоминания о «Просто Марии», умильно вытирая слезы, потянулись вперед, мужикам явно стало скучно, молодежь все еще ждет клубнички. Почему-то я брякнула:

– Ну да… – и добавила: – Твой.

Аншлаг в глазах бабулек! Искреннее сочувствие всей мужской составляющей собственно Князю, оторопелый вид у молодежи. Но Стужев отреагировал достойно, хмуро вопросив:

– И сколько ему?

– Три года! – бодро ответила я.

Задумчивый Князь – не менее задумчиво:

– Почти четыре года назад… да, я тогда пил много… Это фактически сразу после аварии…

Полный аншлаг! Я такого жадного внимания никогда не наблюдала! Бабули затаили дыхание, женщины жаждали продолжения, девушки приглядывались к Князю, мужики чисто из солидарности продолжали ему сочувствовать, маршрутчики смирились и устроили остановку на три метра дальше.

– Кажется, я вспомнил, – продолжал «вспоминать» Князь, – ты тогда еще по ночам подрабатывала на Тверской…

Вот гад гадский.

– Ну да, – нагло отвечаю, – и пожалела тебя, болезного. Видишь, чем все закончилось? Нельзя быть доброй к людям, ох нельзя!

Князь усмехнулся и с некоторым восторгом протянул:

– Ведьма ты, Марго, я даже почти поверил.

– Что значит «почти поверил»? – возмутилась я. – Алименты платить кто будет?

И тут в толпе послышалось:

– Все, попал пацан.

А Стужев смотрел на меня и улыбался. Я улыбнулась в ответ.

– Правда ребенок?

– Правда, – созналась я, – и правда уже бежать нужно.

– Ты мне нужна сегодня, – уже нормальным голосом, без подколок и снисходительного тона сказал Стужев.

– Сегодня никак, – я развела руками, – у Кати ночная смена, малый дома сам, а ты меня задерживаешь.

Стужев покивал, затем спросил:

– Ты себя в зеркало видела?

Интересный вопрос.

– Я так и думал, давай в машину, – и не дожидаясь моего ответа, сам вернулся в автомобиль.

То есть мое шествование следом подразумевалось как само собой разумеющееся. Я посмотрела на самоуверенного Князя, вольготно развалившегося на водительском кресле, на толпу, жаждущую продолжения банкета, на нужную маршрутку, как раз подъехавшую. Выбор был очевиден.

Сделала Князю ручкой и помчалась в маршрутку. Стартовали мы сразу, как я вбежала. И не успела передать за проезд, как промчались на желтый, оставляя рванувшего следом Стужева простаивать на красном.