Текст книги ""Фантастика 2024-65". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Крафт Зигмунд

Глава 17

…последний сдавленный полу-хрип, полу-визг – и смертельно раненная тварь замерла. Ральф по-мясницки хэкнул и принялся вытирать о бледную траву один из своих фирменных ножей.

Пожалуй, я мог бы расправиться с монстрами, обитающими здесь, куда легче и быстрее. Но разве я мог отказать военному в этом удовольствии? Это понимали все; мы стояли в стороне и давали ему заниматься любимым делом. Эмбер с хмурым видом, Юнджи с заинтересованным и даже завороженным, ну, а я…

А я проводил время с пользой – пытался найти брешь. Ту, через которую мы покинем это место.

Её не было, как Отец и говорил. Ну, это на первый взгляд. Опыт показывал мне – брешь есть всегда. В конце концов, даже Виссарион смог выбраться из своего заточения!..

…спустя тысячелетия. Неудачный пример, ладно.

Территория, в которой мы были заперты, представляла из себя действительно крохотный клочок – всего каких-то километров пять в поперечнике. Впрочем, составить точную карту я бы вряд ли смог – Туман оставался Туманом, белым маревом, закрывающим все контуры, и потому любые дороги здесь были примерны.

– Нам готовиться к худшему?

Я повернулся на голос Эмбер. Нужно отдать ей должное, она совершенно не жаловалась и никого не обвиняла, как тогда, в Мире Боевого Гуро. Идея была общей, и она это признавала.

– Пожалуй, – я пожал плечами, – для выводов пока рано. Нужно проверить ещё пару версий.

Эмбер молча кивнула – и отошла к Ральфу, который уже рассказывал Юнджи, где таится следующая тварь. Кажется, он увлёкся, и то, что началось как «нам нужно зачистить территорию, чтобы потом не отвлекаться на сторонние угрозы», превратилось в азартную охоту.

Что ни говори, а Туман тот ещё наркотик. Ральф знает об этом… и всё равно подвержен этому чувству.

Впрочем, плевать. И он, и Эмбер давно уже заразились Туманом, сейчас ничего не изменится. Главное – когда мы отсюда выберемся.

Что такое, в сущности, Туман? Междумирье, материя разрушения. Все эти леса, горы, реки и цитадели в Тумане – осколки миров, когда-то захваченных демоническими ублюдками и теперь погибшими. Именно в один из таких осколков нас сейчас и запихнули – изолированный от всех остальных. Как сувенирный шарик со снегом.

Вот только вокруг этого шарика всё равно что-то находится. Что-то, через что Отец проложил путь.

Не обращая внимания на охоту и прочие развлечения, я зашагал вперёд, к белому мареву впереди. Здесь отведённый нам участок кончался, и впереди маячила абсолютная белизна. Любые заклинания, направленные в ту сторону, просто поглощались; любые попытки зайти оканчивались тем, что ты просто сворачивал с пути, оказавшись не там, куда шёл.

Попытка переместиться? Разумеется, что-то подобное я попробовал в первую очередь. Что ж, в рамках «нашего» отрезка я был волен телепортироваться куда угодно. Но за рамки стеклянного шара – ни-ни.

Попытка воскресить того, кто нас сюда занёс? Это было второе, что пришло мне в голову. Увы, беспокойный дух Отца был не только лишён любых способностей к открытию дверей в Туман или из него, но и начисто лишён рассудка. Бедолага орал что-то про то, что хотел совсем не этого, что это какая-то ошибка…

Лимб. Душа ушла именно туда. Узнаю почерк демонов – за пять минут довести душу до безумия.

Связь с Землёй через Интерфейс? Третья идея, которую я опробовал, и снова пусто. Связь Интерфейса шла через Туман; неудивительно, что ублюдки её контролировали.

В общем… дела шли не очень хорошо. Может, Эмбер права и пора уже потихоньку настраиваться на худшее – на то, что выбраться быстро не получится?

– Артур Готфрид, – прогудел Сенат, чьи щупальца колыхались вокруг меня. – Мы в тебя верим. Ты найдёшь выход!

По моему лицу пробежала нервная тень.

– Хотел бы я быть так же уверен в себе, – пробормотал я. – Хотел бы.

Сенат чуял моё настроение и, кажется, хотел подбодрить. Я же нуждался не в бодрости, а в… идеях. Хоть какая-нибудь зацепка. Хоть что-нибудь!

Задачка…

– И почему Отец говорил про ту штуку, из комнаты с временной ловушкой? Голову морочил, или она и правда своего рода ключ?.. – пробормотал я.

– Мы не верим демонам, – безапелляционно отозвался Сенат. – В той комнате была западня!

– А кроме западни? – я присел на плоский валун.

– Другая западня, – отрезал Сенат. – Там нет ничего полезного. Демоны всегда лгут.

Я хмыкнул.

– Если бы… ох, как было бы легко, если бы они всегда лгали, Сенат. Выслушай демона и поступи наоборот!.. Нет, беда в том, что они иногда лгут, а иногда говорят правду – и чёрта с два ты отличишь первое от второго.

Однако, если предположить, что в той комнате действительно что-то есть… Я кивнул собственным мыслям. Если есть ключ, то есть и замок. А если есть замок, то можно попытаться его взломать.

Ведь смогла же душа Отца уйти отсюда в Лимб, затем вернуться, повинуясь моему зову, а затем снова…

Я заморгал. Вот так просто? Вот так… просто? Всё было настолько очевидно, выход буквально у меня под носом, такой простой и такой…

Сложный.

Материальное тело не могло преодолеть барьер. Но душа, отделённая от тела, делала это с лёгкостью! Всё предельно просто – умри, и уйдёшь отсюда!

Ну, а сложность… здесь догадаться можно быстро. Сложность в том, чтобы вновь стать живым, когда придёт час.

– У Виссариона же как-то вышло, – пробормотал я, нервно обдумывая варианты.

– Что вышло? – насторожился Сенат. Имя Виссариона было ещё одним триггером, от которого он делал стойку.

– Во… – я осёкся. Сенат не знает о том, что мой учитель жив? Не знает. Вот и не нужно. – Воскресать столько раз, когда мы убивали его.

– Что ты задумал. Артур Готфрид? – с подозрением уточнил Сенат. – Нам не нравится ход твоих мыслей.

– Никому не понравится, – согласился я. – Мне самому не нравится… но отчего-то кажется, что это единственный выход.

***

– Это же самоубийство! – заявила Эмбер, распахнув глаза.

– Ага, – кивнул я. – В буквальном смысле слова. Мне нужно умереть, покинуть этот мирок и открыть двери изнутри – или, может, дать знак тем, кто сможет. А затем вернуться.

– Звучит безумно, – Ральф сощурился. – С другой стороны, ты и не такое проворачивал, Готфрид.

– У-учитель, – голос Юнджи дрожал. – Но ты же сможешь вернуться?

– Лучше бы вам надеяться, что смогу, – я улыбнулся циничнейшей из своих улыбок. – Иначе вы останетесь тут и умрёте от голода.

– Если это случится, – на полном серьёзе пообещала Эмбер, – наши души найдут тебя по ту сторону и… не знаю, что там есть у привидений? Вот это и набьют.

Я пожал плечами.

– Если это случится, то такие проблемы покажутся мелочами.

Я сосредоточился. План был прост: для того, чтобы вернуться в тело, нужно, чтобы тело не умирало. Чтобы оно продолжало жить, даже после того, как моя душа покинет его. А значит… моё место должен занять кто-то другой.

Кто? Да без разницы, если честно. Главное – чтобы не выкобенивался. Поэтому я звал того, на чью «волну» уже был настроен.

Концентрация; молчание. На этот раз было сложнее – под рукой нет костей, нет материального вместилища для духа. Впрочем, в этом и идея.

Снова молчание. Снова концентрация. И вот передо мной заколыхалось белое марево, едва различимое на фоне Тумана.

– Опять… ты? – прошелестело марево знакомым голосом. – Некромант?

– Привет, – поздоровался я. – Давно не виделись.

Скелет из мира, захваченного растением – вернее, уже не скелет, а бестелесный дух – не имел лица, но отчего-то мне казалось, что он смотрит на меня с искренним изумлением.

– Итак, – я хлопнул в ладоши. – Как насчёт обмена услугами?

– Чего ты хочешь на этот раз? – голос призрака был сплошным подозрением.

– Хочешь ненадолго почувствовать себя живым? – ответил я вопросом на вопрос.

– Хочу… надолго.

– Надолго не получится, – покачал я головой. – Но небольшой отпуск провести… это можно. В моём теле.

– Готфрид, – внезапно прервала меня Эмбер, – это что же получается… так можно провернуть в любой момент, с любой душой?

Я поглядел на неё. Вопрос понятный, у любого бы возник.

– Можно воскресить любого человека… просто пожертвовав душой взамен души?

Увы, увы.

– Нельзя, – я повернулся к американке. – Во-первых, нельзя выгнать душу из тела насильно… ну, точнее, можно, но для этого придётся убить человека, и тело станет непригодным. Душа может покинуть тела лишь сама и лишь добровольно. Да и то не любая, а только душа опытного мага,

– А во-вторых?

Вопрос исходил от призрака. Ого, даже ты заинтересован?

– А во-вторых, – продолжил я, – фокус этот не может продлиться вечно. Живая душа и мёртвая – не одно и то же.

– То есть? – хмыкнул Ральф.

– То есть, у нас где-то сутки, – отозвался я. – Может, часов двадцать, может, двадцать пять. Больше мёртвая душа в живом теле удержаться не сможет – её выкинет наружу, прервав контакт.

– Так я…

– Гляди на это иначе, – я подмигнул призраку. – Целые сутки возможности дышать, ходить и есть еду!

Или меньше, если я справлюсь раньше.

– Погоди-погоди, – нахмурилась Эмбер. До неё, как обычно, доходило раньше всех. – А если ты не успеешь вернуться за это время?..

– Тогда я умру насовсем, – буднично сообщил я.

Или, по крайней мере, очень надолго. Виссарион смог найти выход – возможно, найду и я?

– Учитель, ты уверен, что других вариантов нету? – в глазах Юнджи явственно читалась тревога.

– Может, другие варианты и есть, – меланхолично кивнул я. – Может, я даже сумею их отыскать – рано или поздно. Через неделю, через год… через сто лет…

– Я поддерживаю план, – неожиданно отозвался Ральф. – Лучше рискнуть, чтобы иметь шанс выбраться быстро, чем копаться понемногу.

– Поддерживаешь? – Юнджи поглядела на него. – Ну, да. Не ты же…

– Если бы надо – вызвался бы и я, – ответил Ральф. – Но, как ты понимаешь, от живого меня толку больше, чем от мёртвого.

Это точно. Обычный призрак, невидимый для живых существ и не имеющий никаких магических навыков, будет бесполезен; я надеялся на то, что мои способности – или хотя бы их часть – окажется при мне.

Ха. Чего бояться? Я ни капельки не боюсь! Если уж на то пошло, то я уже проворачивал этот фокус, целых три раза!.. Ага. На пять минут и под присмотром Виссариона. Помню, как он тогда сказал – «Фокус на крайний случай, когда не останется других вариантов».

Ведь… он говорил о себе. Именно так он «воровал» души из других миров, ища себе ученика. Именно так он хотел сбежать сам – умереть, чтобы душа преодолела барьер закрытого мира…

У него это в итоге сработало. Так почему же должно не сработать у меня?

Минуты шли; мы молчали. Призрак чуть покачивался у земли, но теперь в его подрагивающих движениях мне виделось какое-то предвкушение.

– Ладно, – определился я. – Пора. Ты готов?

Призрак колыхнулся чуть сильнее. О, ему не терпелось!..

Не то, чтобы я доверял ему. В конце концов, я его не знал. Вот только, во-первых, дух предупреждён – это всё не более, чем на сутки, потом его банально выкинет. А во-вторых… Сенату даны чёткие инструкции. На тот случай, если дух решит поиграть в своеволие.

А уж Сенат сумеет положительно повлиять на хулигана.

– Значит, готов, – я усмехнулся. – Тогда внимательнее. Лови момент!.. Миг перехода будет очень коротким; пропустишь – навсегда упустишь свой шанс, а я могу умереть.

– Смерть, – выдохнул дух. – Вы, живые, так её боитесь…

– Кто как, – ответил я. – Не то, чтобы я её сильно боялся. Просто смерть… это конец. Никаких новых возможностей, никаких перспектив. Конец пути и стагнация. Тогда как жизнь – постоянное развитие и изменение. Впрочем, ты это и сам знаешь, не так ли?

– Знаю, – печально покачнувшись, согласился призрак.

Ха. Иронично, что сейчас именно смерть для меня – новая возможность.

Я закрыл глаза. Выйти из тела несложно – для этого нужно всего лишь забыть, что оно у тебя есть. Это как… осознать, что ты спишь, находясь во сне. Или как не думать о розовом бегемоте. Кажется невозможным, пока пытаешься этому научиться, но если один раз у тебя вышло – дальше будет получаться всё лучше и лучше, пока, наконец, ты не начнёшь делать это на автомате.

Я делал это всего три раза в жизни. Довольно давно, если вдуматься. Но отчего-то сейчас я пребывал в уверенности, что всё получится.

Душа отделяется от тела – капля за каплей, нерв за нервом. Если у души есть нервы, конечно же. Есть, скорее всего – ведь чем-то же душа нервничает.

Ха. Думать обо всяких глупостях помогает – забываешь об основных мыслях; забываешь о страхе, тихом и подспудном.

Становится легче. Хочется прибавить «становится легче дышать», но нет – наоборот, дыхание тяготит тебя всё меньше и меньше. Оно не нужно душе, а тело… уже почти не касается тебя. Только где-то краешком, на периферии.

Чувство лёгкости достигает своего пика; тебя бросает в странное чувство. В языке смертных людей нет слова, чтобы его описать – как нет и самого такого понятия – поэтому проще назвать его одновременно зудом, жаром, холодком и окрылением.

Мир вокруг теряет чёткость. Там, где только что были фигуры сидящих рядом людей – Юнджи, Эмбер, Ральфа – возникает что-то смутное, видимое как сквозь толщу воды. Зато призрак уже не призрак, а вполне себе материальная фигура. Не очень человеческая, правда – слишком много времени прошло с момента его смерти. Но предвкушение на лице, нетерпение и недоверие – самые настоящие, знакомые и земные.

– Готов? – я гляжу на того, кто должен меня заменить. – Осталось немного.

Дух отцепляется от тела… И становится невесомым, точно погружаясь во что-то холодное и вязкое.

– Пошёл! – командую я. – Не тормози!

Дух напротив устремляется вперёд. Войти в пустующее тело – куда легче, чем покинуть его; разумеется, если тело пустует недавно, если мозг ещё не успел умереть. Тело с лицом Артура Готфрида (ударение, конечно же, на «а») широко распахивает глаза и делает глубокий, резкий вдох. Как человек, который не дышал уже прорву времени и теперь хочет надышаться впрок, наслаждаясь этим прекрасным чувством.

Я смотрю на всё это со стороны, чуть колыхаясь. Смотрю и понимаю, что границы Тумана – как и любые другие материальные границы – больше не держат меня.

Пора в путь.

Глава 18

Сработало.

Мир вокруг меня уже не был… материальным. То, что удерживало меня внутри области Тумана, теперь не имело надо мной власти. Величайшая загадка Человечества – что находится по ту сторону смерти – вот-вот готова была открыться передо мной.

Чувствовал ли я некий внутренний трепет, стоя пороге разгадки? Конечно же, да.

Я изучал смерть долгие годы. Я возвращал в мир живых души, поднимал бессловесные тела. Я даже, собственно, этот самый фокус проворачивал… но в те разы моя душа не успевала уйти далеко.

Поэтому Тот Свет мне предстояло увидеть впервые. Разумеется, я нервничал, тем более, что игра со смертью – всегда рискованно. Чуть что пойдёт не так – и… я уже не вернусь обратно.

Вокруг меня сверкала белизна, но это было не то же самое, что бледное марево Тумана. Это был и не Свет, о котором рассказывают в легендах. Это было… отсутствие. Всего материального. Вязкое, как полузастывший цемент, не желающее тебя отпускать. Пустота, возведённая в абсолют.

Досюда я ещё доходил во время прошлых опытов. Но дальше… дальше должно было открыться что-то совсем иное.

Я знал, что задача моя проста – если так можно назвать попытку умереть и воскреснуть. Пройти через Посмертие и выйти в мир живых. Дальше… подать знак своим. Я уже знал, как именно сделаю это.

А после вернуться тем же путём, что и явился.

Пустота свистела вокруг меня. Могло показаться, что это я лечу куда-то, но нет: здесь не было понятия пространства, а если и было – то совершенно чуждое, непохожее ни на что земное. Это не я летел – это Тот Свет двигался, пока я оставался неподвижен.

Медленно, постепенно я начинал осознавать, что Пустота не пуста. Вокруг меня был… кто-то. Чужое присутствие ощущалось скорее подсознанием, чем явно.

– Готфрид.

Ого. Меня тут даже знают по имени! Честно говоря, не ожидал.

– Я здесь, – спокойно отозвался я. – А кто меня спрашивает?

– Готфрид, – произнёс уже другой голос и, кажется, с другой стороны. Если здесь вообще есть сторона, а не просто мой разум до сих пор использует привычные ему образы.

– Знаете, – заметил я, – не люблю, когда со мной говорят из тени, не представившись. Может, выйдете уже?

– Мы выйдем, – подтвердил первый голос. – Мы ждали тебя.

– Давно ждали, – добавил второй.

Даже так?

– Ну, – я пожал плечами – или, точнее, моё сознание сделало вид, что пожимает несуществующими плечами, – тогда вас не очень обрадует новость, что я здесь временно. Заскочил по пути.

Молчание. Кажется, такое заявление заставило задуматься моих собеседников.

– Ты самоуверен, – заметил первый голос.

– Имею право.

– Возможно, – не стал спорить второй. – Но иногда такая самоуверенность переходит все пределы.

Белизна пустоты медленно гасла, открывая моему взору тёмный замковый коридор. Каким-то шестым чувством я вдруг ясно осознал, что ничего этого не существует на самом деле, Пустота всё так же абсолютна – а любые образы берутся из моего сознания.

Впрочем, об этом и так было несложно догадаться. Замок Виссариона, где я провёл столько лет, я узнал бы с первого взгляда.

Материальное тело снова образовалось вокруг меня. Или это только иллюзия? Сто процентов – настоящее тело сейчас должно находиться совсем в другом месте… ладно, игры разума так игры разума. Я огляделся по сторонам.

Двери вокруг. Закрытые. Не знаю, откуда я об этом узнал и как – видимо, из того же подсознательного. Замок возник вокруг меня не просто как знакомое место: он сейчас олицетворял для меня то, чем был долгие годы.

Ловушку.

– И что же? – я обернулся по сторонам, но так никого и не увидел, хотя ощущение тайного присутствия, взгляда из пустоты, так и не отпускало меня. – Так выглядит Тот Свет для каждого? Тюрьма без выхода? И чем тогда вы отличаетесь от Лимба и демонов с их пытками разума?

– Тот Свет для каждого выглядит тем, чем он сам видит его, – первый голос прозвучал совсем близко, за спиной. – Ты хочешь выбраться отсюда, это твоя основная мысль – но в тебе живёт страх, что у тебя не получится.

Я резко обернулся. Старик, стоящий передо мной, выпустил из длинной трубки клуб сизого пара. Лицо… знакомое. Вот только вспомнить, где именно…

– Страх, – фыркнул я в ответ. – Страх есть в каждом, но он не настолько силён, чтобы определять мои мысли. Виссарион же выбрался? Выберусь и я.

Да где же я его видел?

– Этот лабиринт, – отозвался старик характерным трясущимся движением, – построил ты сам. Желание выбраться и опасение, что у тебя не выйдет. Для тебя Тот Свет – это ловушка. Выход из неё есть, ты это знаешь. Но найдёшь ли ты его?

У меня в голове что-то щёлкнуло, и я уставился на старика.

– Ты!..

– Узнал, – улыбнулся старик.

– Узнал, – согласился я. – Ты… тот маг. Из Отряда Самоубийц.

– Даже имени моего не помнишь? – улыбка переросла в усмешку.

– По-моему, никогда не запоминал, – отозвался я. – Так почему именно ты?

– А почему, например, я? – раздалось с другой стороны. Я вновь обернулся – и в растерянности уставился на второго собеседника.

Ладно. Вот это было по-настоящему неожиданно. Я уже готов был увидеть какую-то душу, кого-то из моего прошлого, но…

– Август? – не поверил я. – А тебя когда грохнули? Ты, кажется, был жив, когда я тебя оставлял.

– А он жив, – заметил старик-маг. – Или ты так ничего и не понял?

Я закатил глаза и покачал головой. Да понял, понял!.. Пустота – абсолютна, образы – из мозга, а Тот Свет – большая кушетка в кабинете психотеропевта.

– Итак, – заметил я, шагая вперёд; «маг» и «Август» двинулись за мной, шагая настолько синхронно, что это вызывало дрожь в позвоночнике. – Ангелочек на правом плече и чертёнок на левом. Слева от меня – образ человека, погибшего из-за меня. Справа – образ человека, которого я спас.

Оба психопомпа кивнули. Миг – и образы изменились. Маг с трубкой, напоминающий известного голливудского актёра, перетёк в парня Валеру, убитого мной в Тумане, а Август – в окровавленного, искалеченного демона Вальтера, на лице которого сверкало жалкое подобие улыбки.

– Ладно, – поправился я. – Уточню получше. Слева – дела, которыми я не горжусь, справа – предмет для гордости.

Спасение хорошего человека или убийство демонической мрази – в равной степени хороший поступок, так?

– И что вы хотите этим сказать? – заметил я, шагая по коридору к винтовой лестнице. Кажется, я знал, где искать разгадку, выход из созданной моим сознанием ловушки. – Что в моей жизни были как хорошие, так и плохие дела? Тоже мне, новость.

Психопомпы переглянулись.

– Узко мыслите, – путь наверх был до одури знакомым. Наверное, в иной ситуации он мог бы тяготить меня, но… я был практически уверен, что выберусь отсюда быстро и без особых сложностей.

– Почему это? – возмутился «Вальтер», подволакивающий ногу. Он прибыл сюда ровно в том виде, в каком я его оставил – изуродованный, окровавленный. Повод для настоящей гордости, словом.

– Потому что все ваши образы – это частные случаи, – пояснил я, снисходительно улыбаясь. – Стал причиной смерти хорошего человека. Плохо? Плохо. Частный случай? Частный случай.

– Что ты этим хочешь сказать? – озадачился «Валера».

– Или вот, Вальтер, – я указал на психопомпа, принявшего облик демона. – Да, было очень классно уничтожить эту сволочь. Хороший поступок? Отличный! Но…

Я вновь покачал головой.

– Ни одно, ни второе ничего не решило в глобальном плане.

Снова непонимание. Кажется, моя реакция на все эти «образы» и «испытания» сильно отличалась от стандартной. Видимо, среднестатистический мертвец рефлексирует куда больше.

Я же…

– Убить десять человек, – заметил я, заворачивая за угол, всё ещё на шаг впереди своих проводников. – Это плохой поступок?

Существа переглянулись.

– Плохой, – с уверенностью сообщил «Валера».

– А если этот плохой поступок, – я продолжал улыбаться, – спас сотню человек?

Оба психопомпа молчали. Кажется, они не привыкли размышлять настолько сложными категориями. Что я и говорил!..

– А если среди этой сотни оказался серийный убийца, который взорвёт бомбу посреди города и убьёт несколько тысяч? – я уже откровенно издевался над духами.

– Хватит нести этот несвязный бред! – несмело возмутился «Вальтер».

– А если среди тех нескольких тысяч, – не останавливался я, – был будущий диктатор, что развяжет войну на полмира?

Развернувшись, я поглядел на растерянных духов.

– В том-то и разница между мной и вами. Я мыслю в категориях глобального зла или добра. Важен только результат. И в роли зла тут демоны, а в роли добра… всё, что ведёт к их поражению. Кстати, может, примете уже нормальные облики, и скажете, чего хотели?

Духи переглянулись – и переменились вновь. Теперь «Валера» стал мной, одетым во всё чёрное, а «Вальтер» – мной же, но уже в белом.

– Нет-нет-нет, – запротестовал я. – Даже не пытайтесь убедить меня, что вы – порождения моего сознания.

– Но это так… – начал было я-чёрный.

– Нет! – отрезал я. – Это не так. Моё сознание мыслит так же, как и я. Моё сознание не будет растерянно хлопать глазами, не понимая, о чём я веду речь. Наконец, моё сознание никогда не опустится до такого пошлого и безвкусного штампа, как дихотомия чёрного и белого! Кстати, я больше предпочитаю чёрный, поэтому, будь вы на самом деле частью меня, то ты, – я указал на себя-чёрного, – был бы по другую сторону.

Духи переглянулись – и рассыпались Пустотой. Не исчезли, а именно… стали тем, чем являлись. Будто две дыры в бытии, справа и слева от меня; прорехи на пространстве.

– Вот так-то лучше, – я повернулся и продолжил свой путь по коридору. – А теперь вернёмся к моему вопросы. Что вы хотели от меня?

Психопомпы шелестели, летя за мной со… нет, звуком это не назвать. Это была даже не тишина, нет – антипод понятия «звук», вот что это было такое. Впрочем, спецэффекты уже давно не впечатляли меня.

– Ты тяжёлый случай, – отозвался левый, тот, что прикидывался моими плохими делами. – Твоё присутствие тут может принести много беспорядка.

– Ага, – кивнул я. – А вы, стало быть, стражи порядка?

– Мы Её посланцы.

Я покачал головой. Никогда не верил в богов. Уже много раз говорил об этом, и могу повторить снова. Но… с богами всегда есть та сложность, что им всё равно, веришь ты в них или нет.

Если быть откровенным до конца, то я никогда не верил не в них, а в… те архетипы и мифы, что летали вокруг них. В их благость, в их мудрость, во всеведение и доброту. И, конечно, во всеобщую справедливость, что ожидает людей после смерти – плохим вечные муки, хорошим райское блаженство. Если так подумать, то… это довольно жестоко. Нет, конечно, всегда есть неисправимые говнюки, с которыми и без второго шанса всё ясно – вроде Майкла Крейна, например – но немало из тех, кого мы считаем плохими, просто… жили не в тех условиях. Где-то, на каком-то моменте, всё пошло наперекосяк, и вот он, злодей и грешник.

По счастью, никакого Рая и Ада не существовало. Был Лимб, где жили демоны. Попавший к ним страдал вне зависимости от того, был он грешником – или же святым. И была… Пустота.

А боги… Они, конечно же, были. Сверхсущества вне нашего понимания, чьи возможности превосходили таланты даже самого могучего мага во много раз. В таком смысле – да, они были, и я в них верил.

А конкретно Её – ту, что прислала этих двух ребят – я даже знал лично. Мельком, конечно – с сущностями подобного уровня нельзя пересекаться долго без опасности быть вычеркнутым из Вселенной или вроде того. Но всё-таки знал.

– Ладно, – кивнул я, продолжая идти. – И отчего она не явилась сама?

– У Неё нет времени отвлекаться на каждую новую душу, – возмущённо сообщила сущность по правую сторону от меня.

– Я – не каждая новая душа, – возразил я. – Я – Артур Готфрид, а это кое-что, да значит. Я ученик самого Виссариона. Более того – я убийца самого Виссариона.

Психопомпы смолчали.

– Она считает, если не следить за тобой, ты можешь нарушить весь уклад Пустоты, – отозвался левый.

– Могу, – согласился я. – Я много чего могу. К счастью для вас и Пустоты, я здесь ненадолго. Конечно, однажды я вернусь… но, надеюсь, нескоро.

– Попытайся, Готфрид, – заметил правый. – Попытайся.

Я пожал плечами.

– А чего пытаться? Мы уже пришли.

Я остановился перед дверью. Чертовски знакомой дверью.

Если задуматься, загадка-то лёгкая. Выбраться из замка Виссариона? Я сразу знал единственный путь, которым можно его покинуть.

Убить Виссариона.

Стук в дверь.

– Да? – раздалось из кабинета. Дёрнув дверь на себя, я вошёл.

– Учитель, – короткий кивок. – У меня для тебя есть новость.

Сидевший на своем привычном месте за столом Виссарион поднял на меня глаза. В бороде мелькнула нехорошая улыбка.

– Я знаю, что ты хочешь сказать мне, ученик, – хищно усмехнулся архимаг. – «Омае ва мо шиндейру». Уже слышал, и на этот раз даже знаю, что это означает. «Ты уже мёртв».

Опершись на обе руки, Виссарион встал и возвысился надо мной.

– Вот только, – продолжил он, – я ведь не мёртв, ученик.

Ох. Это нехорошо. Нехорошо!

Пусть психопомпы – не порождения моего сознания, но это место создано именно им. Моё сознание знает, что я убил Виссариона. А ещё оно знает… что он жив.

Вопрос в том, что победит.

– Был мёртв, – не отводя взгляда от образа учителя, повторил я. – Был. Мёртв. Не знаю, как долго, но ты заглянул в Пустоту, Виссарион, и именно я направил тебя туда – после тысячелетий бесплодных попыток.

– А я – помогла, – раздался рядом другой голос. Знакомый голос.

Ох. Я надеялся, что пронесёт. Я ведь шутил, когда спрашивал, почему она сама не явилась!

– Это я, – продолжала возникшая рядом фигура, – помогла тебе убить Виссариона. А затем он нарушил все правила, вернувшись в мир живых. И теперь я чувствую себя… обделённой.

Я хмыкнул, прячась за обычную маску наглости и уверенности в себе. Что бы там ни было, даже проигрывать нужно красиво – а я ещё надеялся, что это не окончательный проигрыш. Как говорится, нет ничего невозможного для того, кто убил Бессмертного!

– Привет, Смерть, – заметил я, садясь в кресло напротив Виссариона. – По-моему, ты драматизируешь, и всё вовсе не так однозначно.

***

Прим. автора: что же… Я долго тянул с главной загадкой книги. Осталось дождаться следующей главы, чтобы узнать подробности!