Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"

Автор книги: Стив Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 307 страниц)

А самый главный из них? Все политики зависят от бизнеса.

Рэмси улыбнулся. Ему нравились продажные люди.

Вопрос Доротеи Линдауэр все еще звенел у него в ушах: «Там есть что искать?» Он не думал о том путешествии в Антарктиду долгие годы.

Сколько раз они сходили на берег? Четыре?

Капитан корабля, Захария Александр, оказался очень любопытен, но Рэмси, согласно приказу, держал все в секрете. Единственный радиоприемник, принесенный его командой на борт корабля, был настроен на аварийный транспондер[89] «НР-1А». При проверке станций в Южном полушарии они не услышали никакого сигнала. Это облегчало прикрытие. Не было обнаружено и радиации. Считалось, что радиосигналы и остаточная радиация тем лучше различимы, чем ближе их источник. Но громадные глыбы льда вносили хаос в работу чувствительной электроники. Поэтому офицеры слушали и пытались поймать радиосигнал в течение двух дней, когда «Холден» патрулировал море Уэдделла – место ревущих ветров, светящихся пурпурных облаков и призрачного ореола вокруг слабого светящего солнца.

Ничего.

Тогда они перенесли оборудование на берег.

– Что у тебя? – спросил он лейтенанта Герберта Роуленда.

Мужчина был крайне возбужден.

– Сигнал запеленгован на 240 градусов.

Он посмотрел на мертвый континент, покрытый льдом толщиной в милю. Всего 8 градусов ниже нуля, и сейчас лето. Сигнал? Здесь? Не может быть. Они прошли шестьсот ярдов с места высадки. Вокруг белая равнина; узнать, что было внизу – вода или земля, – было невозможно. Справа и прямо от него возвышались горы, похожие на зубы какого-то фантастического животного.

– Сигнал определяется на 240 градусах, – повторил Роуленд.

– Сайерс, – позвал он третьего члена команды.

В пятидесяти ярдах впереди них лейтенант проверял каждую трещину. Белый снег, белое небо, даже воздух был белым от постоянных выдохов. Это было место мумифицированной пустоты, к которой человеческие глаза привыкали лишь немногим лучше, чем к кромешной тьме.

– Это чертова подводная лодка, – сказал Роуленд, чье внимание все еще было приковано к приемнику.

Лэнгфорд до сих пор помнил тот абсолютный холод, захвативший его на этой земле, где не было теней, где постоянно возникали завесы серо-белого тумана. Им всем надоела плохая погода, низкие потолки, плотные облака и постоянный ветер. Каждую пережитую им с тех пор зиму он сравнивал с летом на Антарктиде. Он провел там четыре дня. Четыре дня, и их он никогда не забудет.

«Вы себе даже не представляете, что это такое», – так он ответил на вопрос Доротеи Линдауэр.

Рэмси посмотрел на полку сейфа. Под папками лежал журнал. Тридцать восемь лет назад правила военно-морского флота предписывали офицерам, командирам всех мореходных судов, вести записи именно таким образом.

И адмирал открыл первую страницу.

Глава 30

Атланта

7.22

Стефани разбудила храпящего Эдвина Дэвиса. Проснувшись, он не сразу понял, где находится.

– Ты храпел, – сказала она.

Даже через закрытую дверь и разделявший их этаж она всю ночь слышала этот натужный и какой-то каркающий звук.

– Мне говорили об этом. Я храплю, когда действительно очень устал.

– И кто же тебе это сказал?

Эдвин прогнал остатки сна. Он лежал на кровати полностью одетый, а рядом с ним – мобильный телефон. Они прилетели обратно в Атланту практически в полночь на последнем рейсе из Джексонвилля. Дэвис предложил поехать в отель, но Стефани настаивала, и таким образом он оказался на ее гостевом диване.

– Я не монах, – заявил Эдвин.

Стефани практически ничего не знала о его личной жизни – собственно, только то, что он закоренелый холостяк. Вот и все. Но есть ли у него дети? Впрочем, сейчас не время проявлять любопытство.

– Тебе нужно принять душ.

Он потер подбородок.

– Так любезно с твоей стороны указать на это.

Стефани указала головой на дверь:

– В ванной есть полотенца и бритвенный станок; правда, боюсь, что он женский.

Она уже приняла душ и оделась, готовая ко всему, что приготовил им этот день.

– Есть, мэм, – сказал Дэвис, выпрямившись. – Вы хорошо ведете дела, все держите под полным контролем.

Стефани оставила его и, войдя в кухню, включила телевизор. Она редко плотно ела утром; обычно ей хватало маффина или небольшого количества пшеничных хлопьев, и она ненавидела кофе. В качестве утреннего напитка Стефани обычно использовала зеленый чай. Сегодня ей необходимо было съездить в офис. Практически полностью несуществующий штат сотрудников помогал ей с охраной, но значительно затруднял делегирование полномочий.

– Это может быть интересно, – рассказывал репортер CNN. – Президент Дэниелс недавно выказал свое недовольство Объединенным комитетом начальников штабов. В произнесенной две недели назад речи он дал понять, что сомневается в необходимости существования всего штаба.

Камера переключилась на Дэниелса. Он стоял за трибуной голубого цвета.

– Они ничем не управляют, – говорил он своим фирменным баритоном. – Это советники. Лоббисты. Они только повторяют политику, а не делают ее. Не поймите меня неправильно. Я очень уважаю этих людей. Но у меня с этим институтом возникли некоторые проблемы. Я точно знаю, я абсолютно уверен, что таланты офицеров, входящих сейчас в Объединенный комитет начальников штабов, могут быть использованы лучшим образом на других должностях.

Камера вернулась к репортеру, самоуверенной и амбициозной брюнетке: «Все это заставляет нас задуматься, какова будет кандидатура на внезапно освободившееся место, ранее занимаемое адмиралом Дэвидом Сильвианом».

Дэвис вошел в кухню, его взгляд не отрывался от телевизора.

Стефани заметила его явный интерес:

– Что случилось?

Дэвис был мрачен и озабочен. Наконец он ответил:

– Сильвиан – представитель военно-морского флота в Объединенном комитете начальников штабов.

Стефани все еще не понимала. Конечно, она читала о несчастном случае и травмах, полученных Сильвианом в результате аварии.

– Жаль, что он умер. Но я все еще не понимаю, в чем дело.

Эдвин вытащил из кармана телефон и после нескольких нажатий сказал в трубку: «Мне нужно знать, как умер адмирал Дэвид Сильвиан. Точная причина смерти, и быстро». И нажал на отбой.

– Ты все-таки собираешься мне объяснить, что все это значит? – спросила она.

– Стефани, это имеет отношение к Лэнгфорду Рэмси. Примерно шесть месяцев назад президент получил письмо от вдовы военно-морского лейтенанта, и…

Его телефон коротко зазвонил. Дэвис посмотрел на номер и тут же ответил. Он слушал собеседника буквально несколько мгновений, а затем повесил трубку.

– Этот лейтенант работал в главной бухгалтерии военно-морского флота. Он заметил нарушения. Семь миллионов долларов переводились из банка в банк, а затем деньги просто растворились. Все счета относились к военно-морской разведке, непосредственно к директорскому офису.

– Разведка так работает, – возразила Нелл. – У меня тоже есть несколько секретных счетов; я использую их для внешних платежей, помощи по контракту и другим подобным вещам.

– Лейтенант умер за два дня до того, как планировал доложить об этом своему начальству. Его вдове было кое-что известно из того, что он раскопал, и она не доверяла никому из военных. Она написала президенту личное письмо с просьбой разобраться со всем этим, и письмо попало ко мне.

– И когда ты увидел слова «Отделение военно-морской разведки», твой внутренний сигнал тревоги включился на полную мощность… Итак, что же ты нашел, когда просмотрел эти счета?

– Я не смог их обнаружить.

Нелл уже сталкивалась с чем-то подобным. Банки в различных частях мира были знамениты уничтожением счетов, обеспеченных большими платежами их владельцев.

– Так что же смущает тебя сейчас?

– Тот лейтенант умер у себя дома, когда смотрел телевизор. Его жена ушла в бакалейную лавку, а когда вернулась домой, он уже был мертв.

– Такое случается, Эдвин.

– Кровяное давление резко понизилось. У него были шумы в сердце, поэтому он часто посещал кардиолога, и да, ты права, такие вещи случаются. Аутопсия ничего подозрительного не выявила. Если не брать в расчет историю с банковскими счетами и «грязную» игру, то смерть произошла по естественным причинам.

Стефани ждала продолжения.

– Мне только что сообщили, что адмирал Дэвид Сильвиан умер от пониженного кровяного давления. – На лице Эдвина Дэвиса одновременно отразилось отвращение, гнев и разочарование.

– Ты думаешь, что в этих смертях слишком много совпадений? – спросила Стефани.

Дэвис кивнул:

– Мы с тобой знаем, что именно Рэмси контролировал те злосчастные счета. А теперь в Объединенном комитете начальников штабов образовалось свободное место.

– Ты додумываешь то, чего на самом деле не существует, Эдвин.

– Неужели? – Голос Дэвиса хлестнул ее. – Мои люди сказали мне, что были готовы связаться со мной. Прошлой ночью, прежде чем я вырубился, я отправил двух агентов разведывательного управления в Джексонвилль. Хотел, чтобы они присмотрели за Захарией Александром. Они прибыли на место час назад. Его дом сгорел дотла прошлой ночью.

Стефани была шокирована.

– Согласно показаниям, произошло короткое замыкание проводов под домом.

И Стефани сделала отметку, что никогда не станет играть в покер с Эдвином Дэвисом. Он выдал обе новости с совершенно непроницаемым лицом.

– Нам нужно найти тех двух оставшихся лейтенантов, побывавших в Антарктиде вместе с Рэмси.

– Ник Сайер умер, – сообщил Эдвин. – Много лет назад. А Герберт Роуленд до сих пор жив. Он живет в пригороде Шарлотт. Я уже проверил эту информацию прошлой ночью.

Разведывательное управление? Сотрудники Белого дома тоже участвуют в этом?

– Ты – кусок дерьма, Эдвин. Ты работаешь не один. Ты на задании.

Его глаза вспыхнули:

– А это уж как посмотреть. Если миссия будет успешной, то и со мной все будет в порядке. А если я провалюсь, то со мной будет покончено.

– Ты рискнешь своей карьерой из-за этого дела?

– Я все еще в долгу у Милисент.

– Хорошо, но при чем тут я?

– Как я уже говорил тебе, Скотт Харвет отказался. Но он сказал мне, что никто лучше тебя не работает в одиночку.

Такое рационалистическое объяснение не принесло ей облегчения. Какого черта? Что она теряет? Рубикон она перешла еще тогда, когда согласилась поехать к Захарии, и поэтому она, собравшись с духом, просто сказала:

– Давай отправимся в Шарлотт.

Глава 31

Ахен, Германия

11.00

Малоун почувствовал, как поезд замедлил ход, как только они въехали в предместья города. Несмотря на то что с прошлой ночи его тревоги значительно поубавились, он до сих пор не отдавал себе отчета в том, почему же он все-таки ввязался в эти семейные разборки. Кристл Фальк сидела рядом с ним, путь на север от Гармиша занял примерно три часа, и все это время они практически не обменялись и словом.

Одежда и туалетные принадлежности Коттона, оставленные в «Посте», уже ожидали его, когда он проснулся в Рейхсхоффене. В записке объяснялось, что их привез ночью Ульрих Хенн. Он проснулся на простынях, пахнувших клевером, затем принял душ, побрился и сменил одежду. Малоун привез с собой в Германию всего одну смену белья, планируя задержаться тут на день-два, не больше. Сейчас он уже не был так в этом уверен.

Изабель ждала его внизу, и он сообщил главе семьи Оберхаузер, что решил помочь им. А какой у него был выбор? Он хотел узнать о своем отце и хотел знать, кто пытался его убить. Уйти в сторону значило оказаться в тупике. А пожилая женщина еще вчера дала ему ясно понять: «Мы знаем то, чего не знаете вы».

– Тысячу двести лет тому назад, – сказала Кристл, – это был центр светского мира. Столица созданной с нуля Северной империи. То, что спустя двести лет мы стали называть Священной Римской империей.

Коттон усмехнулся:

– Она не была ни священной, ни римской, ни империей.

Кристл кивнула:

– Верно. Но Карл Великий был достаточно прогрессивным правителем для своего времени. Человек огромной энергии, он основывал университеты, создавал правовые принципы, которые впоследствии вошли в корпус общего права, организовал правительство и не только заложил основы государственности, монархии, но и первым указал на понятие «нация». Я изучала его деятельность годами. Кажется, он принял все правильные решения, которые только возможны. Он правил сорок семь, а прожил семьдесят четыре года, и это тогда, когда короли редко оставались у власти более пяти лет, а умирали, едва отметив тридцатилетие.

– И вы думаете, что все это было возможным только потому, что ему помогали?

– Он был очень скромен в еде и с осторожностью относился к спиртным напиткам. И это во времена, когда чревоугодие и пьянство не знали границ. Он каждый день выезжал, охотился и плавал. Одной из причин, почему Ахен стал столицей, – это местные горячие источники, а он там бывал достаточно часто.

– Итак, Святые научили его диете, гигиене и внушили, что утренняя зарядка приносит пользу?

Коттон увидел, что Кристл не оставила без внимания его сарказм.

– Собственно говоря, он был воином, – сказала она. – Все его царствование было отмечено завоеваниями. Но он был и отличным военным тактиком. Планировал новую кампанию по меньшей мере год, пока досконально не изучит все сильные и слабые стороны противника. Он также руководил битвами, был настоящим полководцем.

– А еще он был адски жесток. В Вердене он приказал обезглавить более четырех тысяч пленных саксонцев.

– Это неточная информация, – возразила Кристл. – Не было найдено никакого археологического свидетельства этого массового убийства. В оригинальном варианте этой истории могло быть ошибочно использовано слово «decollabat», что означает «обезглавить», вместо «delocabat», означающего «выселение».

– Вы знаете историю и латынь…

– Они не влияют на то, что я думаю. Эйнхард был великолепным летописцем. Он сделал эти наблюдения.

– Если, конечно, считать, что его записи правдивы.

Поезд настолько снизил скорость, что практически полз.

Коттон никак не мог выбросить из головы события прошедшего дня и то, что находилось под Рейхсхоффеном.

– Ваша сестра разделяет ваше мнение о нацистах и о том, что они сделали с вашим дедом?

– Доротею это заботит меньше всего. Семья и история – все это для нее абсолютно не важно.

– А что же тогда для нее имеет значение?

– Она сама.

– Странно, что близнецы так презирают друг друга.

– Нет такого закона, утверждающего, что они должны быть связаны воедино. Я это поняла еще в детстве. Доротея вообще одна сплошная проблема.

Коттону нужно было понять не только то, что хочет Изабель, но и то, как на эту «игру» смотрит одна из ее дочерей.

– Ваша мать, кажется, выбирает одну из вас?

– Я так не считаю. – Ответ Кристл звучал жестко и бескомпромиссно.

– Она отправила вас ко мне.

– Верно, но чуть раньше она помогла и Доротее.

Поезд наконец остановился.

– Не хотите мне это объяснить?

– Она отдала Доротее книгу из гробницы Карла Великого.

* * *

Доротея закончила осмотр коробок, привезенных Вилкерсоном из Фюссена. Книжный торговец хорошо поработал. Многие записи Аненербе были вывезены союзниками после войны, поэтому она была удивлена, что удалось найти так много. Но даже после непрерывного чтения в течение уже нескольких часов деятельность этой организации все еще оставалась загадкой. Историю Аненербе начали изучать по-настоящему тщательно только в последние годы. Были даже опубликованы несколько книг, но все они повествовали о бесперспективности и надуманности целей, что привело к полному провалу.

А содержимое этих коробок говорило об успехе.

Были экспедиции в Швецию, где нацисты обнаружили петроглифы, и на Ближний Восток – там они намеревались найти подтверждение теории, что внутренние конфликты за власть в Римской империи были не чем иным, как конфликтами между скандинавами и евреями. Сам Геринг финансировал это путешествие. В Дамаске сирийцы приветствовали их как союзников в борьбе с возросшим еврейским влиянием. В Иране сотрудники Аненербе посетили археологические раскопки и изумились, найдя возможную связь находок с арийцами. В Финляндии они изучали древние языческие песнопения. Бавария принесла им наскальную живопись и данные о кроманьонцах, последних исследователи Аненербе причислили к арийцам. Еще больше наскальной живописи было обнаружено во Франции, где, как заметил один из ученых, «Гиммлер и другие многие нацисты мечтали постоять в темных объятиях предков».

Меж тем истинным очарованием стала для них Азия.

В Аненербе полагали, что ранние арийцы завоевали большую часть Китая и Японии и что сам Будда был арийским отпрыском. Главная экспедиция в Тибет принесла, вместе с экзотическими животными и образцами растений, тысячи фотографий, расчеты черепов и замеры тел. Все это было собрано в надежде подтвердить их арийское происхождение. Поездки в Боливию, Украину, Исландию и на Канарские острова так никогда и не были совершены, хотя были разработаны детальные планы для каждого путешествия.

Записи показали, как возрастала роль Аненербе в течение войны. Как только Гиммлер объявил об освоении завоеванного Крыма, Аненербе было поручено воспроизвести там германские леса и культивировать новые зерновые культуры. Также Аненербе контролировало перемещение этнических немцев в Германию, в то время как шла депортация тысяч украинцев.

Но с возрастанием количества ученых и научных разработок потребовалось больше денег.

Именно поэтому был основан фонд для получения пожертвований. В числе вкладчиков значились «Дойче Банк», «БМВ» и «Даймлер-Бенц» (власть неоднократно благодарила эти фирмы в официальной прессе). Гиммлер всегда интересовался всякими нововведениями, и как только он узнал о светоотражателях для велосипедов, запатентованных немецким слесарем, тут же было организовано совместное предприятие, а затем обеспечено прохождение закона, обязывающего оснащать все велосипедные педали светоотражателями. Это позволило зарабатывать ежегодно десятки тысяч рейхсмарок для Аненербе.

Много усилий тратилось на придание нужной формы многообещающим идеям.

Но если оставить за скобками смехотворные поиски арийцев и участие в организованных убийствах, Херманн Оберхаузер действительно наткнулся на сокровище.

Доротея посмотрела на древнюю книгу, лежавшую на столе. Неужели она действительно из гробницы Карла Великого? О ней не упоминалось ни в одном из источников. Хотя, если верить словам матери, книга была обнаружена в 1935 году в архивах Веймарской республики вместе с запиской неизвестного лица, свидетельствующей об обнаружении этой реликвии в гробнице Ахена 19 мая 1000 года императором Оттоном III. Как ей удалось сохраниться до XX века, оставалось загадкой. Что значила эта книга и почему была так важна? Ее сестра Кристл полагала, что ответ лежит в области мистики и религии.

И Рэмси не смог развеять ее страхи своим загадочным ответом: «Вы себе даже не представляете».

Но это не могло быть ответом.

Или могло?

* * *

Малоун и Кристл сошли на железнодорожной станции. Влажный холодный воздух напомнил ему о зиме в Новой Англии. У края тротуара выстроилась вереница такси.

– Мама хочет, – сказала Кристл, – чтобы преуспела я.

Коттон все еще не мог понять, кого она пытается убедить: себя или его.

– Ваша мать манипулирует вами обеими.

Она обернулась к нему:

– Мистер Малоун…

– Меня зовут Коттон.

Кристл сдержала раздражение:

– Вы уже говорили мне это прошлой ночью. Может, расскажете, как вы получили столь странное имя?

– Эту историю я расскажу позже. Вы были готовы отругать меня перед тем, как я вывел вас из равновесия.

Кристл расслабилась и улыбнулась:

– О, с вами трудно; пожалуй, даже труднее, чем с моей сестрой.

– Судя по тому, что сказала ваша мать, Доротея тоже так думает. Но я решил воспринимать это как комплимент… – Грея руки, он осмотрелся. – Нам нужно сделать остановку. Теплый свитер и ботинки на толстой подошве были бы очень кстати. Это не сухой баварский воздух. Вы как? Замерзли?

– Я выросла в этом климате.

– А я – нет. В Джорджии, где я родился и провел юность, тепло и влажно девять месяцев в году. – Малоун продолжал осматриваться с отсутствующим видом, изображая, что очень мерзнет. – Мне еще понадобится смена одежды. Я не собирался в длительное путешествие.

– Здесь, возле церкви, есть магазины.

– Полагаю, что в какой-то момент вы расскажете мне о своей матери и о том, зачем мы здесь?

Кристл подозвала такси, остановившееся неподалеку, открыла дверь и забралась внутрь салона. Малоун последовал за ней, и она сказала водителю адрес, прибавив: «Я объясню».

Как только они отъехали от вокзала, Коттон посмотрел в зеркало заднего вида. Тот же самый мужчина, которого он приметил еще тремя часами ранее, на вокзале в Гармише – высокий, с тонким, будто вырезанным лицом, испещренным глубокими морщинами, – и он тоже сел в такси. У него не было с собой багажа, и казалось, что он был сосредоточен только на одном.

Преследование.

* * *

Доротея сильно рисковала при покупке архива Аненербе. Она пошла на риск, встретившись с Коттоном Малоуном, но доказала самой себе, что от него будет мало толку. Доротея все еще не была уверена, кратчайшую ли дорогу к цели она выбрала. Одно было ясно: она никак не могла подвергнуть семью остракизму. Время от времени какой-нибудь историк обращался в Рейхсхоффен, желая изучить бумаги ее семьи или поговорить об Аненербе. Такие запросы всегда отклонялись, и тому была причина. Прошлое должно оставаться в прошлом.

Доротея посмотрела на спящего Стерлинга Вилкерсона.

Они ехали на север всю прошлую ночь и сняли комнату в Мюнхене. Ее мать узнает о разрушении охотничьего домика прежде, чем закончится этот день. Труп в аббатстве, скорее всего, уже нашли. Либо монахи, либо Хенн должны разобраться и с этой проблемой. Скорее всего, то будет Ульрих.

Доротея понимала, что если мать помогла ей, отдав книгу из гробницы Карла Великого, то она, несомненно, подарила что-то и Кристл. Именно ее мать настаивала на том, чтобы Доротея поговорила с Коттоном Малоуном. Вот почему они с Вилкерсоном использовали ту женщину и привели его в аббатство. Изабель мало беспокоилась о Вилкерсоне. «Еще один слабак, – резюмировала она. – Но, дитя мое, у нас нет времени на слабость». Правда, ее матери 80 лет, а Доротея в расцвете сил. Привлекательные мужчины, ищущие приключений, хороши во многих вещах. Как прошлой ночью.

Она шагнула к кровати и разбудила его. Вилкерсон проснулся и улыбнулся.

– Уже почти полдень, – сказала Доротея.

– Я устал.

– Нам нужно уезжать.

Вилкерсон заметил, что содержимое ящиков было разбросано по полу.

– Что мы собираемся делать?

– Надеюсь обогнать Кристл.

Глава 32

Вашингтон, округ Колумбия

8.10

Рэмси был очень деятелен и энергичен, а еще чрезвычайно доволен. Он проверил медиасайты Джексонвилля и был удовлетворен, увидев репортаж о страшном пожаре в доме Захарии Александра, коммандера военно-морского флота на пенсии. Ничего необычного во взрыве не было. По предварительным данным, причиной короткого замыкания была неисправная проводка. Чарли Смит сегодня ночью, безусловно, сотворил два шедевра. Лэнгфорд надеялся, что сегодняшний день будет столь же продуктивным.

Утро было свежим и солнечным. Рэмси гулял возле Смитсоновского института, вдалеке на холме было ясно видно сияющее белое здание Капитолия. Ему нравился этот морозный зимний день. До Рождества оставалось тринадцать дней, конгрессмены уже готовились к праздникам, и деятельность правительства существенно сократилась. Все ждали нового года и начала нового законодательного сезона.

Время отсутствия политических новостей, чем, вероятно, и объяснялось широкое освещение в прессе смерти адмирала Дэвида Сильвиана. Недавняя критика президента Дэниелса Объединенного комитета начальников штабов сделала эту провинциальную трагедию еще более актуальной. Рэмси слушал выступление президента с легким удивлением – ведь он знал, что никто в Конгрессе не будет противиться смене руководства. По правде говоря, Объединенный комитет мало чем распоряжался, но когда они говорили, люди прислушивались к ним. Этим, и ничем другим, можно было объяснить негодование Белого дома; и понятна реакция неудачника Дэниелса, приближающегося к кульминации своей политической карьеры.

Впереди Рэмси заметил невысокого, энергичного мужчину, одетого в кашемировое дорогое пальто, хорошо подчеркивающее все достоинства его фигуры. Бледное, пухлое лицо покраснело от мороза. Он был чисто выбрит, его жесткие темные волосы прикрывали высокий лоб. Мужчина притопывал ногами, явно пытаясь согреться. Рэмси посмотрел на свои часы и подсчитал, что тот находится здесь по меньшей мере минут пятнадцать.

– Адмирал, вам известно, насколько здесь чертовски холодно? И вы не могли прийти вовремя?

– Если бы мне надо было прийти вовремя, я именно так и сделал бы.

– Я не в настроении мериться званиями. Совсем не в настроении.

Интересно. Видимо, должность начальника штаба сенатора США придала ему смелости. Лэнгфорд не удивился бы, если бы сенатор Аатос Кейн приказал своему подчиненному прикинуться дурачком. Или он это себе только что выдумал?

– Я здесь, потому что сенатор сказал, что у вас есть для него сообщение.

– Хочет ли он до сих пор занять президентское кресло?

Все предыдущие контакты Рэмси с Кеном осуществлялись только через этого эмиссара.

– Так и есть. И он им станет.

– Уверенно сказано – для сотрудника, который крепко дышит в спину своему боссу.

– У каждой акулы есть своя рыба-прилипала.

Рэмси улыбнулся:

– Это точно.

– Чего вы хотите, адмирал?

Лэнгфорд был возмущен высокомерием молодого человека. Настало время поставить его на место.

– Я хочу, чтобы ты заткнулся и слушал меня.

Он обратил внимание на глаза собеседника, изучавшие его оценивающим взглядом профессионального политика.

– Когда Кейн был в беде, он попросил о помощи, и я дал ему то, что он хотел. Это было сделано без всяких вопросов… – Адмирал подождал, пока мимо пройдут три человека, и продолжил разговор: – Должен добавить, что я при этом нарушил много законов. Уверен, что это не может вас не беспокоить.

Его собеседник не обладал солидным возрастом, мудростью или богатством. Но он был амбициозен и понимал ценность политической конъюнктуры и целесообразность.

– Сенатор признателен вам, адмирал, за все, что вы сделали. Хотя, как вам известно, мы не были полностью осведомлены о ваших планах.

– И вы также не отказались от последовавшей суммарной выгоды.

– Согласен. Так чего же вы хотите сейчас?

– Я хочу, чтобы Кейн назвал президенту мое имя, когда будут обсуждаться кандидатуры в Объединенный комитет начальников штабов. Я заинтересован в том, чтобы занять место Сильвиана.

– И вы думаете, что президент не сможет сказать сенатору «нет»?

– Ну, я не думаю, чтобы он так рисковал; это может привести к тяжелым последствиям.

Взволнованный собеседник посмотрел на него, и его лицо осветилось мимолетной улыбкой:

– Этого не произойдет.

Рэмси все еще сомневался в том, что правильно все услышал.

– Сенатор предполагал, что вы этого захотите. Тело Сильвиана, вероятно, еще даже не успело остыть, когда вы сделали этот звонок… – Молодой человек заколебался. – Это нас очень удивило.

Рэмси заметил недоверие в напряженном взгляде собеседника.

– В конечном итоге вы оказали нам услугу.

Рэмси проигнорировал прозвучавший намек и спросил:

– Что вы имели в виду, говоря «этого не произойдет»?

– Вы слишком любите спорить. Вы должны понимать, что слишком многие в военно-морском флоте не любят вас или не доверяют вам. Одобрение вашего назначения может вызвать негативный осадок. И, как я уже упомянул, мы вступаем в президентскую гонку в начале следующего года.

Лэнгфорд понял, что классический вашингтонский «тустеп» начался. Знаменитый танец, в исполнении которого политики вроде Аатоса Кейна были виртуозами. С этим согласится каждый. Кейн планировал вступить в президентскую гонку и многим внушал доверие. Фактически он был главным кандидатом от своей партии, конкурентов у него практически не было. Рэмси знал, что сенатор потихоньку накапливал публичные обещания лидера партии, а сейчас они дошли до миллионов избирателей. Кейн был представительным мужчиной с привлекательной внешностью, комфортно чувствовал себя и перед толпой, и перед камерой. Он не был ни истинным консерватором, ни либералом, а некоей смесью того и другого. Пресса любила обозначать это как «посреди дороги». Сенатор был женат уже тридцать лет. Его семейная жизнь протекала без намека на скандал. Он был даже слишком совершенен. За исключением, конечно, того одолжения – и Рэмси исполнил его просьбу.

– Это прекрасный способ отблагодарить своих друзей, – сказал адмирал.

– А кто сказал, что вы были нашим другом?

Адмиралу удалось скрыть смятение и внезапно охватившую усталость. Он должен был это предвидеть. Высокомерие. Самая распространенная болезнь, поражающая политиков с большим стажем.

– Не был, вы правы. Это было самонадеянно с моей стороны.

Мужчина тут же утратил холодность.

– Поймите нас правильно, адмирал. Сенатор благодарит вас за все, что вы для него сделали. Мы предпочли бы другой путь, но он все еще ценит тот подарок. Кейн выплатил вам долг, когда заблокировал попытки военно-морского флота переместить вас. Не однажды, а дважды. Мы молниеносно отреагировали, и вопрос был решен. Это было то, чего вы хотели, и мы дали вам это. Аатос Кейн не ваша собственность. Ни сейчас, ни когда-либо в дальнейшем. То, о чем вы просите, невозможно. Менее чем через шестьдесят дней сенатор будет объявлен кандидатом в президенты. А вам следует уйти на покой. Так сделайте это – и насладитесь заслуженным отдыхом.

Рэмси попытался подавить все эмоции и просто согласно кивал.

– И еще один момент. Сенатор ответил на ваш звонок этим утром; вы требовали нашей встречи, а не просили. Он послал меня сообщить, что эти отношения закончились. Больше никаких встреч или звонков, а тем более никаких требований. А сейчас я должен идти.

– Конечно. Не смею вас задерживать.

– Слушайте, адмирал. Я знаю, что вы сели в лужу. И я бы тоже так сделал. Но вы не войдете в Объединенный комитет начальников штабов. Выйдете на пенсию. Станете аналитиком «Фокс Ньюс» и расскажете миру, какие мы все идиоты. Наслаждайтесь жизнью.

Рэмси ничего не ответил и просто наблюдал, как это ничтожество удалялось в сторону Капитолия. Он, несомненно, гордился своим звездным часом, спеша доложить, как лихо поставил на место главу военно-морской разведки.

Адмирал подошел к пустой скамейке и сел. Холод постепенно просачивался через теплое пальто. Сенатор Аатос Кейн даже не имел представления, что его ожидает; впрочем, как и все остальные.

Но скоро они все узнают.

Глава 33

Мюнхен, Германия

13.00

Вилкерсон спал хорошо. Он был доволен и горд тем, как проявил себя в охотничьем домике, а затем и с Доротеей. Неограниченный доступ к деньгам, несколько пустяковых обязанностей и красивая женщина рядом – все это неплохая замена его несостоявшемуся адмиральству.