Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"
Автор книги: Стив Берри
Жанры:
Триллеры
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 62 (всего у книги 307 страниц)
Лодка замедлила ход, звук мотора стал тише. Это было точно такое же суденышко, как то, на котором сюда приплыли они с Малоуном. Оно направлялось прямиком к устью канала. Когда лодка приблизилась, свет фонаря упал на лицо человека у штурвала, и Кассиопея увидела, что это не какой-нибудь таксист, а Виктор.
Они прибыли раньше, чем она рассчитывала, и это было даже к лучшему. Ей хотелось разобраться с ними без Малоуна.
Стефани непринужденной походкой шла через площадь Сан-Марко. С приближением ночи включилась подсветка похожих на пузыри куполов величественного собора. На тротуарах вокруг знаменитой площади симметричными рядами выстроились столики и стулья открытых кафе, бренчала вразнобой парочка музыкальных ансамблей. Быстро ухудшающаяся погода разогнала обычные для этого места толпы туристов, экскурсоводов, торговцев, зазывал и попрошаек.
Она прошла мимо известных всему миру бронзовых флагштоков и поражающей воображение кампанилы, уже закрывшейся на ночь. В воздухе пахло жареной рыбой, перцем и чесноком. Мутные озерца света от уличных фонарей окрашивали площадь в золотистый цвет, голуби, которые хозяйничали здесь днем, сейчас разлетелись. В любое другое время эта лубочная картинка вызвала бы в душе Стефани романтические чувства. Но не сейчас.
Сейчас она была настороже и готова ко всему.
Малоун обшаривал площадь глазами, выискивая среди людей Стефани. Колокола кампанилы пробили десять вечера. С юга подул ветер и немного разогнал повисшую в воздухе дымку. Он был рад, что надел куртку. Во-первых, пошел дождь, а во-вторых, она скрывала засунутый за пояс пистолет – один из тех двух, что прислал Кассиопее Торвальдсен.
На одной стороне древней площади возвышался ярко освещенный собор, на другой – музей. Каждое здание здесь осеняли века славы и роскоши. Посетители прохаживались по длинным галереям, разглядывая витрины с таким вниманием, как будто наделись обнаружить в них какое-то сокровище. Траттории, кафе и ларьки с мороженым работали на пределе сил.
Малоун осмотрел площадь. Около шестисот футов в длину и примерно триста в ширину, с трех сторон она была огорожена прекрасными, изысканными зданиями, которые издалека казались одним большим мраморным дворцом. На противоположной стороне мокрой от дождя площади, между разноцветными зонтами, он наконец заметил Стефани, быстрым шагом направляющуюся к южной галерее пассажа.
Он стоял у северной галереи, которая тянется от собора до музея и кажется бесконечной. Его внимание привлек человек, неподвижно стоящий в суетливо движущейся толпе.
Одетый в пальто оливкового цвета, он стоял один, засунув руки в карманы. Затем он двинулся вперед. Что-то в том, как он шел, как колебался, прежде чем заглянуть в очередную галерею, показалось Малоуну подозрительным. Решив воспользоваться тем, что он здесь никому не известен, он двинулся по направлению к странному субъекту. Не спуская с него глаз, Малоун держал в поле зрения и Стефани. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы убедиться: объектом интереса типа в оливковом пальто является именно она.
А затем у дальнего конца пассажа Малоун заметил второго – в плаще бежевого цвета. Этот тоже пялился на идущую по площади Стефани. У нее в одночасье объявились сразу два поклонника.
Малоун шел вперед, ощущая запах духов, слыша голоса, смех, цоканье каблуков. Двое мужчин покинули свои позиции, соединились и, повернув направо, направились к южной галерее, в которую как раз входила Стефани.
Малоун свернул налево и рысью пустился через площадь.
Преследователи Стефани двигались параллельным курсом, и каждый раз, когда они проходили мимо входа в очередную галерею, свет падал на их лица. Рядом, в одном из кафе, громко фальшивили музыканты, заглушая все остальные звуки.
Малоун пошел медленнее, лавируя между столиками с неубранной посудой, которые стояли под дождем, словно молчаливый упрек нерадивым официантам. В крытой галерее перед стеклянной витриной стояла Стефани, разглядывая мороженое.
В сотне футов от нее из-за угла появились двое мужчин.
Малоун остановился позади нее и произнес:
– Советую попробовать сливочное с шоколадной стружкой.
Стефани изменилась в лице.
– Коттон, какого черта…
– Не сейчас. У нас гости, и они направляются сюда. Прямо позади меня.
Он увидел, как Стефани бросила взгляд через его плечо, и обернулся.
В руках у приближающейся парочки появились пистолеты.
Малоун схватил Стефани за руку, потянул прочь от ларька с мороженым, и вдвоем они кинулись по направлению к выходу на площадь. Из-за пояса он выхватил пистолет и приготовился дать достойный отпор нападающим.
Однако они оказались в ловушке. Перед ними простиралась огромная площадь величиной с футбольное поле, и укрыться на этом открытом пространстве было негде.
– Не волнуйся, Коттон, – успокоила его Стефани, – у меня все под контролем.
Он посмотрел на женщину, всей душой надеясь на то, что она говорит правду.
Виктор медленно вел лодку по узкому каналу. Только что они проплыли под решетчатым выгнутым мостиком. Он не собирался швартоваться в конце канала, у ресторана, – только хотел убедиться, что поселок с наступлением ночи обезлюдел. Типичный итальянский шторм, пришедший с моря, был им только на руку. Дождь, который то заканчивался, то вновь начинался, раздражал, зато, что гораздо важнее, служил великолепным прикрытием.
Рафаэль ощупывал взглядом чернеющие берега канала. Благодаря высокому приливу, начавшемуся два часа назад, они могли пришвартоваться гораздо ближе к поселку, чем это было бы возможно в любое другое время. Виктор присмотрел место для швартовки заранее – неподалеку от церкви, где ленивая вода канала разрезала остров по всей его ширине. Они оставят лодку у бетонной пристани возле базилики. Впереди показался поселок, темный и молчаливый. Ни одной лодки.
Они только что побывали на складе, который указала им Зовастина. Надо отдать должное верховному министру: разработанный ею план работал как часы. Она прислала все, что было им необходимо: «греческий огонь», оружие, боеприпасы. Правда, приказ сжечь музей несколько смущал Виктора, поскольку он не видел в этом необходимости, но приказ Зовастиной не оставлял места для сомнений: от музея не должно остаться ничего.
– Вроде все нормально, – сказал Рафаэль.
Виктор согласился. Поставив ручку переключения передач в нейтральное положение, он включил задний ход.
Кассиопея недобро улыбнулась. Эти двое не настолько глупы, чтобы пришвартоваться в поселке. Они предусмотрительно произвели рекогносцировку и выбрали для швартовки другой канал, что вяло катил свои воды позади церкви.
Она наблюдала за тем, как лодка, развернувшись на сто восемьдесят градусов, вышла из канала. Кассиопея вытащила полученный от Торвальдсена пистолет и послала патрон в патронник. Затем, сжимая в руках пистолет и матерчатую сумку, она покинула свое укрытие, не спуская взгляда с воды.
Лодка вышла в лагуну. Взревел двигатель. Моторка стала огибать остров.
Кассиопея рысью бежала по направлению к церкви.
38
Стефани была озадачена неожиданным появлением Малоуна. Для того чтобы найти ее, существовал лишь один способ, однако сейчас было не самое подходящее время выяснять, каким образом это удалось Малоуну.
– Действуйте! – скомандовала она в микрофон, спрятанный в рукаве.
Над площадью прокатились звуки выстрелов, и один из вооруженных мужчин рухнул на мостовую. Второй заметался в поисках укрытия, а Стефани и Малоун юркнули за колонну. Малоун, вспомнив навыки оперативного агента, которым он проработал двенадцать лет, перекатился обратно к входу в галерею и дважды выстрелил, надеясь выгнать оставшегося убийцу на открытое пространство.
Люди в панике разбегались в разные стороны. На площади Сан-Марко воцарился хаос.
Малоун вскочил на ноги и прижался к мокрой от дождя арке. Его противник, стоя в пятидесяти футах от него, оказался под перекрестным огнем – Малоуна и снайпера, засевшего по приказу Стефани на крыше одного из зданий с северной стороны площади.
– Не потрудишься объяснить, что происходит? – спросил Малоун.
– Знаешь, что такое наживка?
– Знаю, это дура, которая висит на крючке, а какие-то непонятные мужики в нее стреляют.
– Не переживай, меня прикрывают мои люди на площади.
Малоун огляделся, но не увидел никого, кто выглядел бы бойцом группы поддержки.
– Они что, невидимые?
Стефани тоже обвела площадь взглядом. К ним никто не направлялся. Наоборот, все бежали прочь, в сторону собора. В ее душе стал закипать гнев.
– В любую секунду здесь может появиться полиция, – заметил Малоун.
Стефани понимала, что он прав. Правила, действовавшие в группе «Магеллан», требовали, чтобы агент ни при каких обстоятельствах не попадался местной полиции. Стражи порядка в любой стране не только не оказывали содействия – в большинстве случаев они проявляли враждебность по отношению к американским правительственным агентам. В последний раз Стефани убедилась в этом совсем недавно, когда оказалась в голландской тюрьме.
– Он уходит! – возбужденно выпалил Малоун и кинулся вперед.
Стефани последовала за ним, предварительно сказав в микрофон:
– Уходите с позиции.
Малоун бежал по переулку, удаляясь от площади и углубляясь в темное переплетение улиц Венеции. Закончившись, переулок уперся в пешеходный мостик, перекинутый над одним из каналов.
Стефани видела, как Малоун перебежал через мостик.
Малоун продолжал бежать. По обе стороны невообразимо узкой улочки тянулись запертые магазины. Впереди улица сворачивала направо. Из-за угла появилось несколько пешеходов. Малоун замедлил бег и, нащупав пистолет за поясом, крепко сжал его рукоятку.
Перед следующим поворотом он остановился и, жадно хватая ртом воздух, осторожно выглянул из-за угла. В следующий момент возле его уха просвистела пуля и ударила в каменную стену.
Сзади подбежала Стефани.
– Разве это не глупо? – спросила она.
– Не знаю. Это ведь твой праздник.
Он рискнул выглянуть из-за угла еще раз.
Ничего.
Малоун выскочил из укрытия и пробежал еще пятьдесят футов до очередного поворота. Он снова выглянул из-за угла – лишь для того, чтобы увидеть новую вереницу закрытых на ночь магазинов и непроницаемую пелену дождя и тумана, которая могла скрыть все, что угодно.
С пистолетом в руках, к нему подошла Стефани.
– Ты что, перешла в разряд полевых агентов, раз таскаешь с собой оружие? – осведомился Малоун.
– Боюсь, в ближайшие дни мне придется часто пускать его в ход.
Малоун не разделял ее предчувствия. Однако Стефани была права.
– Это действительно глупо. Если мы продолжим преследование, нас либо пристрелят, либо арестуют. Кстати, что ты тут делаешь?
– Тот же вопрос я хотела задать тебе. Я хоть работаю в спецслужбе, а ты-то у нас книготорговец. С какой стати Дэнни Дэниелс послал тебя ко мне?
– Он сказал, что они потеряли с тобой связь.
– Со мной никто даже не пытался связываться.
– По всей видимости, наш президент захотел втянуть меня в это дело, но у него не хватило такта просто попросить об этом.
С площади, оставшейся позади них, доносились возбужденные крики и гам, но Малоуна сейчас больше заботило другое. Торчелло.
– У пристани позади Сан-Марко у меня пришвартована моторка. Если мы пойдем здесь, – он указал на улицу, уходившую вправо, – то доберемся до нее за пару минут.
– И куда мы направимся после этого? – осведомилась Стефани.
– Помогать тому, кто нуждается в этом даже больше, чем ты.
Виктор заглушил мотор и позволил лодке мягко ткнуться боком в бетонную стену причала. Их окружала приглушенная гамма серо-зеленого и бледно-синего тонов. В тридцати метрах от причала возвышался суровый силуэт базилики, а от него тянулась зазубренная череда других темных теней – их отбрасывали сад и оранжерея. Из кормовой каюты появился Рафаэль с двумя сумками через плечо и сказал:
– Восемь баллонов и одна «черепаха». Думаю, этого будет достаточно. Подожжем первый этаж, а крыша вспыхнет сама.
Рафаэль умел лучше других обращаться с древним жидким оружием, и Виктор полагался на его опыт. Он наблюдал за тем, как его товарищ аккуратно поставил сумки на землю и вернулся в каюту за механической «черепашкой».
– Он заправлен и готов.
– Почему ты говоришь «он»?
– Не знаю. Просто мне кажется, это местоимение подходит лучше других.
Виктор улыбнулся.
– Нам с тобой нужно как следует отдохнуть.
– Да, передохнуть несколько дней было бы неплохо. Может, министр в качестве поощрения даст нам несколько отгулов?
Виктор рассмеялся.
– Министр не имеет привычки поощрять своих подчиненных.
Рафаэль подтянул ремни на сумках.
– Несколько дней на Мальдивах… Красота! Лежи себе кверху пузом, грейся на солнышке и купайся в теплой водичке. Красота!
– Размечтался. Не бывать этому.
Рафаэль закинул на плечо одну из тяжелых сумок.
– Что, уже и помечтать нельзя? Особенно в такую мерзкую погоду.
Затем он подхватил вторую сумку, а Виктор взял «черепашку».
– Входим, делаем дело – и выходим. Быстро и четко. Договорились?
Его напарник кивнул.
– Это будет несложно.
Кассиопея стаяла у крыльца церкви, используя в качестве укрытия густые тени и шесть монументальных колонн. Туман сменился моросящим дождем, было сыро. К счастью, ночь выдалась теплая. Ветер гнал по воде пенистые буруны и заглушал все звуки, которые ей позарез надо было слышать. Например, звук лодочного мотора позади сада справа от нее. Они уже должны были находиться там.
От церкви разбегались две посыпанные гравием дорожки. Одна – к пирсу, к которому наверняка причалит Виктор, вторая – просто к воде. Кассиопее нужно было набраться терпения и дождаться, пока эти двое войдут в музей и поднимутся на второй этаж.
А после этого она попотчует их лекарством по собственному рецепту.
39
Пока Малоун отвязывал лодку от бетонного причала, Стефани стояла рядом. Прибывали все новые полицейские катера, швартуясь к причальным мачтам пристани у площади Сан-Марко, там, где заканчивалась лагуна. Темноту разрезали лихорадочно вспыхивающие огни их мигалок.
– Тут сейчас начнется настоящий ад, – сказал Малоун.
– Дэниелсу стоило озаботиться этим прежде, чем влезать в эту историю.
Ориентируясь по освещенным бакенам, Малоун правил на север. Навстречу им, завывая сиренами, пронеслось еще несколько полицейских катеров. Стефани достала спутниковый телефон, набрала номер, а затем подошла вплотную к Малоуну и включила громкую связь.
– Эдвин, – заговорила она, когда на другом конце линии ответил мужской голос, – ты счастливчик, что тебя здесь нет, иначе я дала бы тебе пинка под зад!
– Разве это я работаю на тебя, а не ты на меня? – спросил Дэвис.
– На площади у меня должно было быть три человека. Почему их там не оказалось, когда они были мне нужны?
– Мы послали к тебе Малоуна. Я слышал, он один стоит троих.
– Не знаю, кто вы такой, – проговорил Малоун, – да и лесть на меня обычно не действует, но я находился рядом с ней и тоже едва не погиб. Вы отозвали ее группу поддержки?
– У нее был снайпер на крыше – и вы. Этого вполне достаточно.
– Вот теперь я точно дам тебе под зад, – решительным тоном заявила Стефани.
– Давай сначала выберемся целыми из этой заварухи, и тогда у тебя будет возможность осуществить свою мечту.
– И что, черт побери, вообще происходит? – почти выкрикнула Стефани.
– Это я хотел бы знать, что у вас происходит.
Она подавила гнев и вкратце пересказала ему все произошедшее за последние часы, а под конец добавила:
– На этой площади сейчас много чего происходит. Настоящий спектакль.
Первоначальная идея состояла в том, чтобы посмотреть, как поведет себя Винченти. После визита к нему Стефани возле отеля постоянно крутились какие-то люди, а после ее ухода они наверняка поднялись к ней в номер и перетряхнули там все вверх дном в поисках медальона. Ей было непонятно, почему начальство решило сменить тактику и прислало к ней Малоуна, поэтому она проговорила в трубку:
– Ты так и не сказал, что здесь делает Коттон.
Малоун вывернул штурвал влево, описывая широкую дугу вдоль берега, а затем увеличил обороты.
– Что вы делаете прямо сейчас? – спросил Дэвис.
– Плывем навстречу новой проблеме, – сообщил Малоун. – Но вы все же ответьте на вопрос. Меня это тоже интересует.
– Нам нужно, чтобы на Сан-Марко сегодня ночью был устроен большой шум.
Стефани ждала продолжения.
– Мы узнали, что Ирина Зовастина в данный момент направляется в Венецию. Ее самолет совершит посадку в течение ближайших двух часов. Сказать, что это странно, значит не сказать ничего. Глава государства наносит анонимный визит в другую страну без всякой видимой причины. Нам необходимо знать, что стоит за этим.
– Почему бы вам не спросить у нее самой? – задал вопрос Малоун.
– Вы всегда такой сообразительный?
– Это одно из моих наиболее ценных качеств.
– Мистер Малоун, – заговорил Дэвис, – мы знаем про пожар в Копенгагене и про медальоны. Один из них у Стефани. Не могли бы вы хоть ненадолго обуздать свое чувство юмора и помочь нам?
– Что, дела так плохи? – спросила Стефани.
– Да уж не больно хороши.
Она знала, что на помощь со стороны Малоуна можно рассчитывать в любой ситуации.
– Куда именно направляется Зовастина? – спросила она.
– Примерно в час ночи она должна быть в соборе Сан-Марко.
– Вы неплохо осведомлены.
– Информация получена от нашего источника, которому Белый дом доверяет безгранично. Настолько безгранично, что меня это даже пугает. – Некоторое время в трубке царило молчание. Наконец Дэвис сказал: – Поверьте, я сам вовсе не в восторге от всего этого, но у нас нет выбора.
Виктор вышел на площадь перед двумя церквями, скинул с плеча рюкзак и положил его на каменное кресло, стоящее прямо на улице. Он слышал, что это загадочное, невесть откуда взявшееся кресло называли Sedia d'Attila, «трон Аттилы». На нем якобы сидел сам Аттила, вождь гуннов. Однако Виктор сомневался в достоверности этой псевдоисторической байки.
Он посмотрел на конечную цель их путешествия. Музей представлял собой приземистое двухэтажное здание прямоугольной формы площадью двадцать на десять метров, с окнами, забранными коваными решетками. По правую сторону от музея возвышалась колокольня. На поросшей травой площади вокруг него торчали деревья и части мраморных колонн и просто каменные обломки с остатками художественной резьбы.
Попасть в музей можно было только одним путем – через двойные деревянные двери на фасаде здания. Они открывались наружу, а сейчас были заперты засовом в виде почерневшего от времени толстого деревянного бруса, продетого в две металлические скобы, вбитые по обе стороны от дверей. Засов крепился к скобам при помощи висячих замков.
Виктор взмахом руки указал на двери и велел:
– Выжги их.
Рафаэль достал из сумки пластиковую бутыль с жидкостью, аккуратно облил каждый из замков «греческим огнем», щелкнул пьезозажигалкой – и замки вспыхнули ярким голубым пламенем.
Виктор, хоть наблюдал это не в первый раз, снова подивился силе древнего огня. Перед ней не мог устоять даже металл. Он, пусть и не плавился, но становился мягким и податливым, как воск. Огонь горел минуты две, а затем погас сам собой.
Кассиопея оставалась на своем наблюдательном пункте в тридцати метрах от музея. Они видела, как, подобно далеким звездам, вспыхнули, горели, а затем погасли две яркие голубые точки. Два удара фомкой – и воры, сбив утратившие всякую прочность замки, вытащили из скоб деревянный засов. Затем они открыли двери и втащили свои пожитки внутрь.
Кассиопея заметила, что они принесли с собой механическую тварь, похожую на черепаху, а это означало, что музей Торчелло обречен.
Один из мужчин закрыл двойные двери изнутри.
Пьяцетта вновь превратилась в зловещий пустырь – темный и сырой. Тишину нарушал только звук дождевых капель, барабанящих по поверхности луж. Кассиопея стояла на церковном крыльце, обдумывая план действий, и вдруг заметила, что деревянный засов остался снаружи.
По винтовой лестнице Виктор поднялся на второй этаж музея. Его глаза быстро привыкли к царящей здесь темноте, поэтому для него не составило труда сориентироваться на первом этаже и добраться до лестницы, ни на что не наткнувшись. Так же легко он ориентировался и на втором, где стояли три здоровенных стенда со стеклянными крышками. В среднем лежал слоновий медальон.
Рафаэль находился на нижнем этаже, расставляя бутыли с «греческим огнем» таким образом, чтобы пожар, который вспыхнет здесь через несколько минут, уничтожил здание музея до основания.
Одним ударом фомки Виктор разбил стекло и осторожно, чтобы не порезаться об осколки, вытащил медальон. Затем Виктор бросил на стенд одну из трех пластиковых бутылей, которые принес с собой, а две другие оставил на полу.
Он не мог с уверенностью сказать, является ли медальон подлинным, но на первый взгляд монета казалась настоящей.
Виктор сунул медальон в карман и посмотрел на часы. Без двадцати одиннадцать. Они опережали график, и у них в запасе оставалось более чем достаточно времени, чтобы встретить верховного министра. Может, Зовастина и впрямь наградит их несколькими днями отдыха?
Он спустился на первый этаж.
Еще раньше они обратили внимание на то, что полы в музее деревянные. Стоит им загореться, как через несколько минут вспыхнет второй этаж, мигом присоединившись к сумасшедшей огненной пляске.
Вглядевшись в темноту, он увидел Рафаэля, склонившегося над «черепашкой». Затем послышался щелчок, и механическое устройство загудело. Робот покатился вперед и, доехав до дальней стены помещения, принялся разбрызгивать вокруг себя горючую смесь.
– Все готово, – сказал Рафаэль.
«Черепашка» продолжала колесить по комнате, ничуть не переживая по поводу того, что вскоре ей предстоит погибнуть. Ни чувств, ни угрызений совести. Именно то, подумалось Виктору, чего ожидала от него Ирина Зовастина.
Рафаэль толкнул двери выхода.
Они не открылись.
Он повторил попытку.
Результат оказался тем же.
Подошел Виктор и надавил на двери раскрытой ладонью. Они были заперты. Снаружи. На него накатила волна злобы, и он, отойдя на несколько шагов, с разбегу ударился в двери всем телом, но только разбил плечо. Толстые двери на массивных железных петлях даже не шелохнулись.
Взгляд Виктора беспомощно метался по темному залу музея.
Когда сегодня днем они осматривали здание музея, он заметил решетки на окнах. Тогда он не придал этому значения, поскольку они собирались войти и выйти через главный вход, однако теперь зарешеченные окна наполнились новым – зловещим – смыслом.
Виктор посмотрел на Рафаэля. Хотя он не видел лица своего напарника, но зато точно знал, о чем тот думает.
Они оказались в западне.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
40
Вторник, 21 апреля
Самарканд
1.40
Винченти осторожно спустился по трапу частного реактивного самолета. Полет от Венеции до столицы Центрально-Азиатской Федерации занял шесть часов, но он совершал это путешествие много раз и уже научился коротать время в долгом полете, наслаждаясь роскошью эксклюзивного салона и возможностью в кои-то веки отдохнуть. Следом за Винченти в благоуханную ночь вышел Питер О'Коннер.
– Я люблю Венецию, – проговорил Винченти, – но мечтаю о том времени, когда наконец перееду сюда. Я вовсе не буду скучать по венецианским дождям.
На бетоне взлетно-посадочной полосы их ждала машина, и он направился прямо к ней – разминая затекшие ноги и уставшие мышцы. Из автомобиля вышел водитель и открыл заднюю дверь. Винченти забрался внутрь, а О'Коннер сел на переднее сиденье. Прозрачная плексигласовая перегородка не позволяла водителю и переднему пассажиру слышать то, о чем говорят сзади.
Сзади уже сидел темноволосый мужчина с оливковой кожей и глазами, по которым было видно: даже в самые сложные моменты они находят в жизни что-нибудь забавное. Острые скулы и тонкая шея были покрыты густой щетиной, моложавое лицо даже в этот поздний час светилось энергией, глаза – быстрые и внимательные.
Камиль Каримович Ревин занимал пост министра иностранных дел Федерации. Не наделенный практически никакими полномочиями, он был чем-то вроде комнатной собачки верховного министра и беспрекословно выполнял ее поручения. И тем не менее семь лет назад Винченти заметил в этом человеке кое-что еще.
– С возвращением! – приветствовал его Камиль. – Вы не навещали нас уже несколько месяцев.
– Задыхаюсь от дел, мой друг. Лига требует много времени.
– Я общался с членами Лиги. Многие начинают подбирать участки для строительства домов.
Одна из договоренностей с Зовастиной заключалась в том, что члены Лиги будут иметь возможность перебраться в Федерацию. Это было выгодно для обеих сторон. Бизнес-утопия, создаваемая Зовастиной, освободит членов Лиги от тяжкого бремени налогов, однако приток их капиталов в экономику в форме товаров, услуг и прямых инвестиций сторицей возместит Федерации то, что она недополучит. Более того, в стране мгновенно появится высший класс, причем без использования технологии его создания «сверху вниз», столь милой сердцу западных демократий, где – Винченти был в этом уверен – немногие платят за всех остальных.
Членам Лиги было разрешено приобретать земельные участки, и многие, включая его самого, уже сделали это. Платить за землю следовало государству, поскольку земля здесь, как и в советские времена, находилась в государственной собственности. Винченти входил в комитет Лиги, который вел с Зовастиной переговоры по этому вопросу, и одним из первых купил у Федерации двести акров земли – в долине и прилегающих к ней горах, на территории, являвшейся в прошлом Восточным Таджикистаном.
– Сколько наших уже заключили сделки? – спросил он.
– Сто десять человек. У каждого свои вкусы в том, что касается расположения участков, но наибольшей популярностью, конечно, пользуется земля в Самарканде и его пригородах.
Машина выехала с территории аэровокзального комплекса и поехала по направлению к городу, до которого было всего четыре километра. Следующим усовершенствованием, безусловно, станет новый аэропорт. Трое членов Лиги уже вынашивали планы строительства более современного воздушного терминала.
– Какова цель вашего приезда? – спросил Камиль. – Господин О'Коннер не предупредил меня, что вы собираетесь приехать, когда чуть раньше мы говорили с ним по телефону.
– Мы оценили полученную от вас информацию относительно поездки Зовастиной. Известно ли вам, что ей понадобилось в Европе?
– Об этом она не обмолвилась ни словом, сказав лишь, что скоро вернется.
– Итак, она сейчас в Венеции и делает там неизвестно что.
– И если ей станет известно, что вы находитесь здесь и плетете против нее заговор, – проговорил Камиль, – нам обоим конец. Помните, от ее маленьких микробов спасения нет.
Министр иностранных дел принадлежал к новому поколению политиков, взращенному вместе с Федерацией. Эти люди знали: Зовастина является первым, но отнюдь не последним верховным министром.
– У меня имеется оружие против ее, как вы выражаетесь, микробов.
На губах азиата заиграла улыбка.
– Почему бы вам просто не убить ее – да и дело с концом?
Винченти оценил искреннее честолюбие собеседника.
– Это было бы глупо.
– А что задумали вы?
– Кое-что получше.
– Лига будет на вашей стороне?
– Все, что я делаю, получило коллективное одобрение Совета десяти.
Камиль усмехнулся.
– Не все, мой друг, уж я-то знаю. То покушение на ее жизнь… Ведь это вы его организовали. Мне это доподлинно известно. А потом сдали киллера. В противном случае откуда она могла узнать о готовящемся покушении? – Он помолчал. – Интересно, а меня вы тоже со временем сдадите?
– Вы хотите сменить Зовастину на ее посту?
– Я предпочитаю остаться в живых.
Он посмотрел в окно на плоские крыши, голубые купола мечетей и шпили минаретов. Самарканд лежал в естественном углублении, окруженный горами. Ночь скрыла мутный смог, круглые сутки висящий над древним городом. В отдалении размытыми светлыми пятнами виднелись освещенные фонарями фабрики. Раньше они снабжали продукцией Советский Союз, теперь же работали на увеличение валового национального продукта Федерации. Лига уже вложила миллиарды в их модернизацию и собиралась вложить еще больше. Поэтому Винченти должен был знать расстановку сил до мельчайших деталей.
– Насколько сильно вам хочется стать верховным министром? – спросил он Камиля.
– Ваша Лига может мне это обещать?
– О, мой отважный друг, мне часто приходилось видеть, как враг умирает неожиданно для всех, в том числе и для себя самого. Забавно, что этого обычно никто не замечает. Но болезни делают свое дело на славу. Смертельной может оказаться даже обычная простуда или грипп.
Хотя чиновники Федерации, включая Зовастину, испытывали отвращение ко всему, что имело отношение к советскому прошлому, они многому научились у своих продажных предшественников. Именно поэтому Винченти, общаясь с ними, был сдержан в словах, но щедр на обещания.
– Кто не рискует, тот не выигрывает, – философски заметил он.
Ревин передернул плечами.
– Это верно, но иногда риск оказывается слишком большим.
Винченти смотрел на Самарканд. Этот древний город был основан в пятом веке до Рождества Христова. Город знаменитых теней, Сад души, Жемчужина Востока, Центр Вселенной, Столица мира – как только его не называли. Сменив многих хозяев, он в конечном итоге был завоеван русскими. Во времена Советского Союза Ташкент, располагавшийся в двухстах километрах севернее, рос значительно быстрее и был более процветающим городом, но Самарканд все равно оставался душой региона.
Винченти перевел взгляд на Камиля Ревина.
– Я сам собираюсь предпринять крайне опасный шаг. Мои полномочия главы Совета десяти вскоре заканчиваются, поэтому, если мы собираемся сделать то, что запланировали, делать это необходимо сейчас. Как говорят там, откуда я родом, – либо делай, либо слезай с горшка. Вы со мной или нет?
– Если я отвечу «нет», то, боюсь, мне не дожить до завтрашнего утра. Так что я с вами.
– Рад, что мы поняли друг друга.
– Но что вы собираетесь делать? – осведомился министр иностранных дел.
Винченти снова устремил взгляд на город, улицы которого убегали назад за окном лимузина. На одной из сотен мечетей, которыми изобиловал город, метровыми буквами, выдержанными в стиле арабской каллиграфии, была сделана надпись: «ГОСПОДЬ ВЕЧЕН». Несмотря на свою богатую и сложную историю, Самарканд до сих пор излучал безвкусную официальную торжественность, унаследованную им от культуры, которая давным-давно утратила воображение. Зовастина, судя по всему, намеревалась излечить город от этой болезни. Она смотрела широко и далеко. Винченти солгал Стефани Нелле, когда сказал, что не силен в истории. На самом деле именно с ней были связаны его замыслы. Но при этом он надеялся не совершить ошибки, вдохнув в прошлое новую жизнь.