Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"

Автор книги: Стив Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 185 (всего у книги 307 страниц)

– Эту деталь она опустила.

Сходство у сестер было чрезвычайным, походили даже движения и манера разговора. Эта представилась как Танни Карлтон и предложила называть себя просто по имени.

– Живу я сразу за Темзой. А здесь заведую сувенирным магазинчиком в Клок-Корт.

Голоса и те были один в один.

– Ох уж вы, наверное, подшучивали над людьми по молодости лет, – предположил Малоун.

– Да мы и сейчас себе в этом не отказываем, – сказала она, явно поняв, о чем идет речь. – Люди нас с трудом различают.

– Вы знаете, зачем мы здесь? – осведомилась Кэтлин Ричардс.

– Мэри пояснила. Она знает мой интерес ко всему связанному с эпохой Тюдоров, особенно с Елизаветой.

– Это все правда? – задал вопрос Малоун.

– Нельзя исключать, – кивнула женщина.

Кэтлин изо всех сил старалась не выказывать интереса. Ведь где-то здесь, не исключено, может находиться Мэтьюз и тайно наблюдать за ними.

Там, в отеле, дав знать о своем согласии, Кэтлин сидела в ожидании, когда вернется Малоун. Тот подошел с тремя листами, распечатанными в бизнес-центре «Черчилля».

– С флэшки, – пояснил он.

Но при этом не пояснил, где та находится. Видимо, носит с собой. А допытываться – верх глупости.

Ладно, терпение…

***

То, что рядом торчат Иэн Данн и эта книжница, вызывало у Антрима недовольство. Из-за них совершенно не оставалось времени на Гэри. На драгоценный контакт с мальчиком выпадали считаные часы, и отвлекаться на что-либо было крайне нежелательным. Но отказать в просьбе Малоуну Антрим не мог. Этот экс-агент нужен ему мертвый, а для этого необходимо держать его в поле зрения. Если цена за это – присутствие на вечеринке двоих лишних гостей, так что ж, пусть присутствуют. Можно подержать их вместе еще немного. А по возвращении на склад он отвезет книжницу и Данна в надежное место.

Покинув Вестминстер, Антрим заглянул в паб, чтобы перекусить. По айфону он также удостоверился, что первая часть оплаты поступила на его люксембургский счет. Он был теперь на три с половиной миллиона долларов богаче.

Ощущение – не передать словами.

На часах не было еще и десяти, но у него вдруг проснулся волчий аппетит, и он заказал себе гамбургер с двойной картошкой, а для ожидания присмотрел себе одну из пустых кабинок. Телевизор над стойкой чуть слышно вещал новости.

Что-то на экране привлекло внимание Антрима.

Знакомое лицо.

А под ним заголовок новостного блока: «Абдель Бассет аль-Меграхи скоро будет освобожден шотландским правительством».

Антрим, заметив на стойке пульт от телевизора, быстро подошел и добавил громкость. Бармен строго на него покосился, но Антрим сказал, что просто хочет послушать слова диктора.

«…Официальные лица Шотландии подтвердили, что ливийский террорист Абдель Бассет аль-Меграхи, осужденный в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году за взрыв бомбы на борту рейса № 103 авиакомпании «Пан Американ» над Локерби, будет отпущен обратно в Ливию. У аль-Меграхи диагностирована последняя стадия рака, и из гуманных соображений он возвратится к себе на родину, чтобы провести там остаток дней. Но мы помним еще и другой день. Тогда, двадцать первого декабря тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, погибли сорок три жителя Соединенного Королевства, среди них одиннадцать на земле в Шотландии. Эта новость повергла их родственников в шок. Реакции с Даунинг-стрит пока не поступало. Источники, близкие к переговорам, проходящим в Ливии, утверждают, что выход террориста на свободу может состояться уже через несколько суток. Сообщения о предстоящем освобождении поступили вначале из Ливии, а через несколько часов их подтвердил Эдинбург. Пока еще никто не говорил об этой возможности открыто, но и опровержений не поступало. Мы будем внимательно следить за происходящим и сообщать дополнительную информацию по мере ее поступления».

Антрим приглушил звук и пошел к себе в кабинку.

Все эти уловки он знал. Вначале организуется информационный вброс – как бы невзначай, чтобы оценить реакцию общества. Несколько дней новости просачиваются вглубь и вширь, затем следует дополнительный слив. При нормальной, правильной дозировке волна шока будет постепенно спадать. И если не последует массовых протестов, то посредством все тех же масс-медиа история в конце концов забудется, а мир переключит внимание на что-нибудь другое.

Вброс означал и кое-что еще.

Обратной дороги нет. Все предрешено. Задача состоит лишь в том, чтобы все свершилось и ничего не помешало намеченному. Но что бритты получают за свое молчание? И зачем вообще все это допускать? Антриму по-прежнему хотелось знать ответ на этот вопрос, наряду с еще одним.

Что сейчас происходит в Хэмптон-Корте?

38

Кэтлин держалась рядом с Коттоном Малоуном и Танни Карлтон. Заплатив за вход, они в толпе других посетителей прошли во дворец. Надо же: еще два дня назад она сидела у себя в квартире и тоскливо размышляла, куда ей девать свою оставшуюся жизнь. А теперь она оперативница секретной разведслужбы, работающая против отставного агента ЦРУ, и в ее задачу входит выудить у него флэшку…

И для кого: для человека, который, может, все еще не отказался от мысли ее убить!

Ощущение, что и говорить, двойственное, но выбора как такового не было. Сказывался и призыв Мэтьюза к служению стране. Хотя мать у Кэтлин была американкой, внутри она неизменно чувствовала себя англичанкой до мозга костей, а вся ее карьера зиждилась на служении закону. Так что если в ней нуждается страна, то иного пути, а с ним и сомнений, у нее не остается.

Сейчас они находились в Большом зале, все с теми же характерными для эпохи Тюдоров стропилами по потолку. Со стен свисали величественные гобелены, о которых стоящий рядом гид рассказывал группе, что они были сотканы при Генрихе VIII и тогда же вывешены здесь.

– Эту трапезную Генрих построил для своих утех, – просветила Танни, – и здесь же устраивал пиры для приближенных. В те дни деревянный потолок был выкрашен в синее, красное и желтое. Можно представить себе, что это был за вид.

Они прошли через просторное помещение – так называемую Сторожевую палату, – где некогда бдили стражники-йомены, стерегущие вход в покои короля. Отсюда узкий проход вел в галерею с кремовыми и оливковыми стенами с ободком защитной рейки. Пол здесь был дощатый, а половицы прикрывал истертый ковер. По одной стене были окна, другую занимали три картины, между которыми на равных промежутках виднелись створки запертых дверей. Танни остановилась возле прямоугольного центрального холста, изображающего Генриха и еще четверых.

– Вот это полотно достаточно известное. Называется «Семейство Генриха VIII». Генрих на нем сидит, и по полноте его фигуры и лица ясно, что он уже в зрелых летах. Слева стоит его третья жена Джейн Сеймур. Сын и наследник Эдуард – справа. На некотором отдалении справа находится его старшая дочь, Мария, а слева – младшая, Елизавета.

– Но это же не более чем вымысел, – заметил Малоун. – Джейн Сеймур умерла при родах. Видеть Эдуарда в таком возрасте она просто не могла. Ему здесь лет семь или восемь.

– Совершенно верно. Во всех смыслах. Картина была написана, по примерным подсчетам, около тысяча пятьсот сорок пятого года. Где-то за два года до смерти Генриха. При этом она являет собой четкий пример того, как мыслили Тюдоры. Это не что иное, как династическое заявление Генриха, своего рода манифест о престолонаследии. Сын, стоящий поблизости, с отцовой дланью на плече, представляет собой его законного наследника. Давно умершая третья жена – часть его памяти. Ну а остальные две наследницы стоят поодаль. Да, они тоже здесь, и им вроде как причитается, но отнюдь не в первую очередь. Обратите внимание на одежды Елизаветы и Марии. На их украшения, волосы, даже лица. Почти одинаковые, как под копирку. Как будто различать их даже и не важно. А важен наследник-сын, занимающий центральное место рядом с королем.

– Это Галерея с привидением, – оглядевшись, определил Малоун.

– Вам знакомо это место?

– Вон в той стороне вход в часовню, к месту для королевских особ. Когда Екатерину Говард арестовали за адюльтер, она якобы вырвалась из рук стражников и вбежала туда, в часовню, где в это время молился Генрих. Там она бросилась ему в ноги, моля о пощаде, но он остался глух к ее мольбам, а несчастную выволокли оттуда и повели на плаху. Говорят, ее призрак в белом до сих пор разгуливает по залу.

Танни улыбнулась.

– На самом деле это место имело гораздо более прозаичное применение. Здесь имели обыкновение маячить придворные в надежде, что их по дороге в часовню заметит монарх. Но путеводители любят заманивать народ историей о привидении. Лично мне особенно нравится непременный белый наряд призрака. Хотя понятно, что королева Екатерина была отнюдь не эталоном чистоты.

– Нам бы хотелось знать, что с вами обсуждала мисс Мэри, – вежливо напомнил Малоун.

– Признаюсь, ее рассказ меня восхитил. Елизавета от других детей Генриха разительно отличалась. Как известно, никто из них долго на свете не задерживался. У первой его жены, Екатерины Арагонской, до появления на свет Марии несколько раз случались выкидыши. То же самое было у Анны Болейн до рождения Елизаветы. Эдуард, сын Джейн Сеймур, умер в пятнадцать. У Генриха было еще несколько незаконных детей, но из них никто не дотянул и до двадцати.

– А первая, Мария, дожила, кажется, до… сорока? – спросил Малоун.

– Сорока двух. Но всю жизнь была не в ладах со здоровьем. А вот Елизавета скончалась в семьдесят. И была до последних дней крепкой. Здесь, в Хэмптон-Корте, на девятом году царствования она даже перенесла оспу – и ничего, поправилась.

В Галерею с привидением тянулось все больше народа. Танни жестом указала Коттону отойти к окнам, чтобы дать посетителям пройти.

– Честно говоря, очень приятно, что кто-то интересуется такими вопросами. Их обсуждают не сказать чтобы часто.

– Неудивительно, – сказал Малоун. – Тема-то какая… специфическая.

– Если не сказать больше, – вставила Кэтлин.

Танни лишь улыбнулась.

– Расскажите нам, что вам известно, – попросил Коттон.

– Мэри предупреждала, что вы не из терпеливых. Теперь я и сама это вижу.

– А ваша сестра не звонила вам еще раз, позже? – поинтересовался Малоун.

– Да, конечно. Рассказала о том, что там произошло. Кстати, спасибо вам от нее за защиту и заботу. И от меня тоже.

Мимо безостановочно шли люди.

– Мэри у нас застенчивая. На людях ее не увидишь, все свое время проводит в работе… Замуж из нас никто не вышел, хотя предложения, заметьте, поступали не единожды.

– Ваша страсть, видимо, книги? – улыбчиво спросил Малоун.

– Тем магазинчиком мы владеем на пару, – улыбнулась она в ответ.

– А специализируетесь вы, я так понимаю, на Елизавете I?

Танни кивнула.

– Во всех тонкостях. Такое ощущение, будто она мне близкая подруга. И так жаль, что всякие дошедшие до нас письменные свидетельства представляют ее не как женщину, а, как бы это сказать, мужиковатым деспотом… Чему, признаться, были основания. Вы не в курсе? Она нередко говорила о себе как о мужчине, одевалась в манере своего отца или лордов, а не как подобает женщине. Однажды, при крещении французской принцессы, своим поверенным она выбрала мужчину – вещь по тем временам немыслимая. Когда Елизавета умерла, аутопсии не проводилось. Более того, даже прикасаться к ее телу получили доступ лишь сугубо избранные. А при жизни она была тощим, некрасивым, бесконечно одиноким человеком с поистине неистощимой энергией. Полная противоположность своим родным братьям и сестрам.

– А вон там, посмотрите, – Кэтлин указала на одно из полотен, – она смотрится просто юной красавицей.

– Вымысел, – ответила Танни, даже не оборачиваясь. – Для этого полотна никто не позировал. Хрестоматийной внешностью Генриха считается знаменитый портрет Гольбейна, который в те времена висел в Уайтхолле. Как правильно подметил мистер Малоун, Джейн Сеймур на тот момент давно уже не было в живых. Трое его детей не только меж собою не виделись, но и жили в совершенно разных местах. Этот портрет художник писал по памяти или по наброскам или же скопировал с других полотен. До восхождения на трон образ Елизаветы в живописи встречается крайне редко. Никто толком и не знает, как она выглядела до двадцати пяти лет.

Кэтлин вспомнились слова Евы Пазан насчет «маски юности».

– Да и дальнейшая ее внешность по жизни, видимо, тоже под вопросом, – метко вставила она.

– Что верно, то верно. В тысяча пятьсот девяностом году она заявила, что останется навеки молодой. И даже издала специальный декрет. Все ее тогдашние образы были уничтожены. Уцелело лишь несколько.

– Так что, по логике, не исключается возможность, что она могла умереть в юном возрасте? – спросил Малоун. – Как написано у Брэма Стокера?

– Вполне допустимо. За одним лишь исключением: это произошло со всеми ее родными братьями и сестрами. Так что смерть Елизаветы в возрасте двенадцати-тринадцати лет, будь это правдой, никого не удивила бы.

Кэтлин хотелось спросить, что там написал Брэм Стокер (об этом перле Малоун как-то не упомянул), но она вовремя одумалась. Имя известное: автор «Дракулы». Надо будет скинуть эту информацию Мэтьюзу.

Танни жестом указала на выход из Галереи привидения, и они через переход прошли в барочное крыло дворца, построенное, как выяснилось, по заказу Вильгельма и Марии. Декор и пространство сразу стали восприниматься по-иному: как-никак XVII век. Тяжелая тюдорская помпезность сменилась георгианской непринужденностью, с оттенком легкой фривольности. Табличка указывала, что это Камберлендские апартаменты. По углам здесь стояли дорогие кресла с бархатной узорчатой обивкой. Оправа зеркал из позолоченного дерева, канделябры и подсвечники, декоративные столики, изящные секретеры и бюро.

– В царствование Георга II здесь останавливался его второй сын Уильям, герцог Камберлендский. Эти комнаты мне особенно нравятся. Убранство изысканное и немного игривое.

В помещении было светло от двух больших окон. В эркере на возвышении стояла небольшая, застланная красным шелком кровать. На стенах висели картины в тяжелых рамах, тоже в стиле барокко.

– Мэри сказала, что вы прочли главу из Стокера насчет мальчика Бисли, – продолжила разговор Танни. – Брэм Стокер был фактически первым, кто написал об этой легенде. Что интересно, его наблюдения были почти проигнорированы. Словно намеренно.

Кэтлин заметила для себя, что книга, видимо, тоже имеет значение.

– Кстати, я кое-что для вас приготовила, – сказала Танни. – Из своей собственной библиотеки. – Она вынула смартфон и подала Малоуну. – Сканированная страничка. О смертном часе Елизаветы I.

– А вы, я вижу, технически подкованы, – польстил ей Коттон.

– Мы с Мэри во всех этих гаджетах души не чаем.

Малоун пальцами увеличил изображение, чтобы можно было читать.

***

Лорду Чарльзу Говарду Елизавета созналась, что пребывает в неимоверной тягости.

– Господи Всевышний, – сипло прошептала она. – Будто вериги тяжкие на шее моей – тянут, давят… Я ими опутана. Связана целиком. Но со мною все изменится. Весь уклад наш.

Теперь она лежала недвижно – безмолвная, как будто мертвая. Вся жизнь, что в ней была, теперь теплилась в одной лишь длинной, все еще не утратившей изящества ладони, что свисала с ложа и время от времени вяло подавала знаки, выражающие монаршую волю. А затем обмякла и рука. Соборовать умирающую был призван архиепископ Кентерберийский, и он молился за нее отчаянно и страстно, со всей истовостью столпа веры. Вероятно, звучание молитв было последним, что вошло в гаснущее сознание королевы. Через несколько часов с ее уст слетел последний вздох. В три часа ночи 24 марта 1603 года Елизавета I была объявлена усопшей. К похоронам ее готовили лишь самые близкие ей служанки; при этом была нарушена неукоснительная традиция, соблюдавшаяся в отношении монархов в те времена: вскрытие и бальзамирование. Были подготовлены свинцовая маска и восковой слепок, но ни одна мужская рука не притронулась к телу королевы после ее смерти.

В могилу она сошла, свой секрет сохранив в неприкосновенности.

***

Малоун и Кэтлин подняли от экрана смартфона оторопелые глаза.

– Совершенно верно, – сказала им Танни. – Последнее предложение не имеет смысла, если не знать или не подозревать о нем.

– Когда это было написано? – спросил Малоун.

– В тысяча девятьсот двадцать девятом. Биография Елизаветы, которая всегда вызывала у меня восхищение.

Интересно, что имел в виду автор?

«Свой секрет сохранив в неприкосновенности».

– Мэри просила меня показать вам именно это. Мы с нею раньше неоднократно обсуждали эту тему. Она всегда меня упрекала: мол, воспринимаешь всерьез всякую ерунду. А теперь вот я слышу, что у вас двоих есть новые сведения насчет этой великой тайны…

Малоун вынул сделанные в «Черчилле» с флэшки распечатки и протянул их Танни.

– Взгляните вот на это.

А затем обратился к Кэтлин:

– Побудьте пока здесь. Мне надо сделать звонок Антриму. Я быстро.

Заручившись ее кивком, Коттон покинул Камберлендские апартаменты и направился обратно в людную галерею.

Когда он ушел, Кэтлин спросила Танни:

– Вы говорите, что в самом деле есть основания полагать, что Елизавета I была самозванкой?

– Лично я понятия не имею. Но знаю, что легенда о мальчике из Бисли на слуху уже давно. По-видимому, другие, такие как автор только что прочитанного вами отрывка, тоже что-то подозревали и строили версии, но не имели решимости высказать их вслух. А вот Брэм Стокер на это решился, что делает ему честь. Разумеется, за это его подвергли осмеянию. Пресса была к нему безжалостна. Та же «Нью-Йорк таймс» в своей рецензии назвала его книгу не иначе как «бредовой».

– Но это все правда?

– Из тех материалов, что сейчас дал мне мистер Малоун, я склонна полагать: такое мнение есть. И оно обоснованно.

Этой информации было достаточно.

Пора действовать.

Кэтлин спокойно, но решительно вытянула листы у Танни из рук.

– Извините, но это мне сейчас надо. Вы тут постойте, подождите, пока он вернется.

– Но куда же вы?

Кэтлин уже и сама заметила, что из этих покоев вход и выход всего один – тот, через который сейчас вышел Малоун. А вокруг толчется народ. Это хорошо: есть кем прикрыться.

– По делам. Я ведь сотрудница по борьбе с оргпреступностью.

– Мэри сказала, вы тоже импульсивны.

– Не только импульсивна, но еще и арестовать могу. Так что стойте здесь, и чтоб тихо у меня.

39

Из закутка в пабе Антрим сделал звонок. Свой бургер с жареной картошкой он доел, пора было сделать попытку прямой связи. На часах 10.40, в Вирджинии 5.40 утра. В центре операций ЦРУ, понятно, никогда не спят, и его звонок перенаправят директору контропераций, его непосредственному начальнику и единственному – помимо самого директора ЦРУ – человеку, который дал ему распоряжение, касающееся оперативных мероприятий.

– Ну что, Блейк, – послышался в трубке голос босса, – игра проиграна. Мы пытались остановить скоттов от рокового шага, но они его сделали. Невзирая ни на что. Теперь уже все предрешено. Им осталась лишь тонкая доводка – утечки, подогрев общественного мнения…

– Убийца должен сгнить в тюрьме.

– Все согласны. Но, к сожалению, он не наш пленник.

– Я здесь всё сворачиваю. Где надо, купирую.

– Действуй. И оперативно.

– Как быть с потерей нашего сотрудника?

– Я не вижу способа провести расследование и не насторожить при этом тех, кого не следует. Это могли быть бритты. Вполне. Но мог быть и кто-то другой. Теперь это уже не важно. Причину смерти придется задекларировать как невыясненную.

Это означало: семье и родственникам будет раскрыто лишь то, что агент погиб при исполнении долга, служа своей стране, а на стене в Лэнгли появится еще одна звездочка. Сколько их сейчас там? Сотня с небольшим. В лежащую рядом Книгу Славы имя агента добавлено не будет – в нее вносятся только те, кто погиб геройски, сознательно рискуя жизнью. Впрочем, Антриму до этого дела не было. Наоборот, чем глубже концы в воду, тем лучше. Полностью соответствует его интересам.

– Сегодня к ночи рассчитываю управиться, – сказал он в трубку.

– Дело изначально попахивало сумасшествием, – признал босс. – Хотя иногда рискованные ставки себя оправдывают.

– Я старался как мог.

– Тебя никто не винит. Хотя кое-кто здесь, я уверен, попытается это сделать. Все было несколько надуманным, и для того чтобы оно срослось, надо было быть гением.

– Боюсь, мне пора, – сказал со вздохом Антрим, намечая план первоочередных для себя действий.

– Ты там давай без суеты. Не пори горячку, действуй обдуманно. И смотри не убивайся слишком уж.

Такого снисхождения Антрим, признаться, даже не ожидал.

– Жаль, что все так складывается. Я б еще повоевал, – похорохорился он для вида.

– Ничего, со всяким бывает. Когда того подонка выдадут с рук на руки, ощущение будет идиотское. Ну а куда деваться: теперь только утереться осталось…

На этом разговор закончился.

Операция «Ложь короля» была, таким образом, завершена. Сначала надо будет отпустить восвояси тех двоих агентов, затем передать все, что на складе, «Обществу Дедала». Ну а затем получить остаток суммы. К той поре, глядишь, уже успеет трагически погибнуть Коттон Малоун. На него, Блейка Антрима, ничто не указывает, так что Гэри естественным образом потянется к нему.

Они сойдутся. Обязательно должны.

Сблизятся, станут как единое целое.

Отец и сын.

В кои-то веки.

Подумалось о Пэм Малоун.

Да ну ее, эту суку.

***

Малоун дожидался, когда загрузится мобильник. Его он намеренно отключил во избежание слежки; таким образом, на следующие несколько минут он делал себя уязвимым. Но ему необходимо было переговорить со Стефани Нелл. До отъезда из «Черчилля» Малоун не только зашел в бизнес-центр отеля, но и позвонил ей в Атланту (понятное дело, разбудил ни свет ни заря). Пускай агентом «Магеллана» – одним из двенадцати – он уже не состоял, но какую-никакую услугу американскому правительству все же оказывал, так что во время вчерашнего ночного разговора об Антриме Стефани сказала ему, чтобы он ей в случае чего звонил.

Телефон активировался; оказалось, что двадцать минут назад Стефани уже звонила сама. Оставалось сделать еще один звонок.

– Ты где? – спросила она вместо «здрасте».

– Мучаюсь в ожидании, дурак я или гений.

– Теперь мучаюсь и я: а что бы это значило?

– Что выяснила насчет Кэтлин Ричардс?

– Она из АБОП. Десятилетний стаж. Следователь хороший, но сорвиголова: может выкинуть все что вздумается. Такой у нее стиль: слушаться только себя. Идет напролом, позади оставляя обломки. Короче, вы оба в самый раз друг другу подходите.

– Меня больше волнует, чего ей нужно здесь со мной.

– Ты знаешь, вопрос хороший. Особенно с учетом того, что она сейчас временно отстранена от должности в связи с инцидентом месячной давности. Мне сказали, сейчас даже готовятся бумаги насчет ее увольнения.

– Есть какая-то связь с МИ-6?

За разговором Малоун отступил в угол галереи, затесавшись среди шумной толпы. Говорил вполголоса, стоя вполоборота к стене, и вполглаза поглядывал вокруг.

– Ничегошеньки не известно. Но ты сам понимаешь, такие вопросы приходится задавать с оглядкой.

В галерею все втекал народ, направляясь из тюдоровских покоев в георгианские апартаменты.

– А ведь ты так и не сказал: дурак ты или гений? – c любопытством напомнила Стефани.

– Пока не определилось.

– Тут у нас есть одна проблемка…

Это слово Малоун терпеть не мог. Проблемка. Вежливый эвфемизм Стефани насчет какой-нибудь конкретной, явной, полной непрухи.

– Мне тут недавно позвонили из ЦРУ…

Поглядывая вокруг, Коттон выслушал ее описание текущих событий: какую-то операцию «Ложь короля», проходящую сейчас в Лондоне, которой заправляет как раз Блейк Антрим. Затем насчет Абдель Бассета аль-Меграхи, которого упекли пожизненно за взрыв самолета над Локерби, а теперь вот шотландское правительство решило отпустить этого террориста домой в Ливию, спокойно умереть там от рака в последней стадии.

– Решение получило огласку буквально несколько часов назад, – сказала Стефани. – А до этого выдача преступника, похоже, с год обсуждалась. Вне нашего поля зрения. «Ложь короля» была запущена как раз для того, чтобы ее застопорить.

– Что, судя по всему, не удалось.

– А потому по операции дан сигнал «стоп». Но они спросили, не мог бы ты напоследок нанести один решительный удар. Так сказать, для шлифовки.

– Это еще по кому?

– А вот ты послушай. Та флэшка, что у тебя, содержит информацию, которая погибла вместе с тем человеком в метро. Он был аналитиком ЦРУ, приписанным к той самой операции. В Лэнгли известно, что та флэшка у тебя: Антрим сообщил. Они хотят понять, ведет ли та информация в тупик или все-таки куда-нибудь еще.

В то, что он такое слышит, Малоуну просто не верилось.

– Но я даже не знаю, что они ищут. Откуда я пойму, нашел я что-то или нет?

– Я спросила их о том же самом. Их ответ: флэшка сама все объяснит. Если нет, значит, там ничего и не было.

– Наверное, там какая-нибудь проблема у самого Антрима? У него, между прочим, сейчас Гэри и Иэн Данн…

– Насчет этого я не слышала. Понятно лишь, что он со своей операцией потерпел фиаско и они теперь хотят, чтобы ты напоследок копнул. Выдача того террориста при всей шумихе, которая за этим поднимется, для нас откровенная пощечина.

Тут уж к гадалке не ходи. Страшно досадно. Безусловно, тот сучий потрох должен догнивать в тюрьме, а не на родине.

В направлении облюбованного Малоуном угла медленно, шаг за шагом, дрейфовала туристическая группа. Используя ее как прикрытие, Коттон зорко следил за входом-выходом из Камберлендских апартаментов.

Ага, а вон и Кэтлин Ричардс… Постояла, секунду помялась, оглядываясь, и, убедившись, что всё вроде как в порядке, с успокоенным видом нырнула вперед, на выход.

– Хочешь ответ? – тихо произнес Малоун в трубку. – Я гений.

– В смысле?

– В смысле что я был прав насчет этой абоповки.

Со Стефани они не виделись пять месяцев, считая от того июньского случая во Франции, когда он ее здорово выручил. Настолько, что она тогда перед отъездом сказала, что с нее причитается услуга. Но и ее предупреждение Малоун тоже помнил: «Пользуйся этим с умом».

– Если я займусь этим, значит ли, что с тебя причитается уже две услуги?

– Конкретно эта уже не моя, – заметила Стефани со смешком. – Я просто передатчица. Но если у тебя получится не допустить выдачу того убийцы, то услуга будет причитаться уже со всех.

– Понял. Свяжемся.

– Да, и последнее, Коттон. Антриму об этой просьбе ничего не известно, так что никакой огласки.

Малоун прервал связь и отключил телефон.

***

Гэри показал Иэну и мисс Мэри те артефакты на складе. Пожилая леди была просто зачарована книгами, некоторые из которых, как она отметила опытным взглядом, являлись ценными оригиналами XVII века. Гэри с интересом наблюдал, как она внимательно изучает ту особую книгу с золотисто-зелеными страницами под стеклянной крышкой.

– Ваш мистер Антрим вор, – сказала она наконец. – Это рукопись из Хэтфилд-хаус. Я с нею знакома.

– Но ведь Блейк из ЦРУ, – еще раз сказал Гэри, как будто это все объясняло. – А здесь он на спецзадании.

– Блейк?

– Ну, Антрим. Он сказал мне так себя называть.

Под пытливо-проницательным взглядом этой леди Гэри почувствовал себя неуютно.

– А кто, интересно, уполномочивал этого Блейка расхищать наши национальные сокровища? Я не раз бывала в библиотеке Хэтфилд-хаус. Работники там с удовольствием разрешили бы ему переснимать или копировать все, что ему нужно. Но чтобы воровать? Этому оправдания нет.

После того как папа ушел из Министерства юстиции, они с ним как-то разговаривали о будничной работе разведчика. Ее требованиях, стрессах. Непредсказуемости. С месяц назад Гэри и самому довелось это на себе испытать. Так что Блейка Антрима судить не ему. И уж тем более не мисс Мэри. Да что она в этом смыслит? Управляется в своем книжном магазинчике – ну и пусть управляется; ей ли знать о жизни разведчиков?

Мисс Мэри между тем подняла стеклянную крышку.

– Мистер Антрим не объяснил, что это?

– Почему же, объяснил, – нехотя ответил Гэри. – Зашифрованная книга. Этого, как его… Роберта Сесила.

– Он рассказал, какую ценность представляет собой эта рукопись?

– Да как-то нет.

– А ты хотел бы это узнать?

***

Коттона Малоуна Кэтлин не заметила и, используя момент, смешалась с толпой. Может статься, что информация на этих листах Мэтьюза устроит. Обманывать Малоуна ей было неловко, но работа есть работа. Так что даже вопросов не может быть.

Она пошла в сторону противоположную той, откуда они зашли, в глубь барочных анфилад дворца, и оказалась в Галерее бесед. Одна ее сторона выходила окнами на дворик с фонтанами, другая, обшитая деревом, была увешана писанными маслом портретами. В этой стене было несколько дверей. Бархатная веревка на декоративных железных столбиках не позволяла экскурсантам подойти слишком близко к картинам. Безусловно, если продолжать двигаться в этом направлении, рано или поздно можно дойти до выхода из дворца.

Мимоходом обернувшись, Кэтлин остолбенела при виде знакомого лица.

Ева Пазан.

Восставшая из мертвых.

В десяти метрах. А рядом с нею какой-то мужчина.

Сердце кольнула ледяная игла, по телу прошел холодок. Кэтлин хотя и была уверена, что эта женщина не погибла в колледже Иисуса, но видеть ее здесь живой все равно было не по себе.

Быть может, она на самом деле входит в «Общество Дедала»?

Или что-то еще?

Пазан со своим спутником держались сзади; их разделяли с полсотни человек, восторженно озирающих галерею.

Приблизиться к Кэтлин те двое не пытались. Очевидно, они ее пока просто пасли.

При отсутствии выбора оставалось продолжать движение.

В конце галереи Кэтлин решила получить фору во времени, выгадать для себя преимущество. Выгадать в буквальном смысле: ухватив два крайних столбика с красной веревкой, она крутнула и выставила их поперек прохода. Шедшие сзади люди остановились, отчего вся толпа, постепенно уплотняясь, заколыхалась в недоуменном ожидании: что там происходит? Вместе со всеми сзади притормозили и те двое. Кэтлин ловила на себе вопросительные взгляды: очевидно, ее принимали за местную сотрудницу, по какой-то причине выставившую барьер для дальнейшего осмотра экспозиции.

Правда, объяснять своих действий сотрудница не стала, а вместо этого юркнула в проход и повернула налево, очутившись в так называемой Галерее карикатур. Здесь интерьером восторгались еще с полсотни туристов. Впереди в дальнем верхнем углу, прямо над выходом, таращился глазок камеры наблюдения. Наверняка все зафиксирует. Но деваться некуда.

За спиной послышался окрик, и сзади в двадцати метрах показались Пазан со своим спутником. Кэтлин свернула за очередной угол и стремительно пронеслась сквозь череду элегантных комнат (не иначе как королевский будуар), а дальше через столовую, гардеробную и гостиную.