Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"

Автор книги: Стив Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 118 (всего у книги 307 страниц)

– У меня просьба… – Малоун развернул к ней книгу. – Организуешь небольшой скандальчик в прессе по поводу кражи? Ничего грандиозного, довольно статьи в завтрашней газете. Это поможет.

– В деле с Хенриком?

Малоун кивнул.

– Нужно его успокоить. Он хочет использовать кражу против Эшби, что-то связанное с Ларок. Вреда не будет, а ему – радость.

– Где он сейчас?

– С Элизой Ларок. Пытается вколотить клин между ней и англичанином. Кстати, я ничем не лучше Эшби: тоже играю на два фронта, блюдя при том свои интересы.

– При умелой игре каждый получит то, что хочет, – усмехнулась Стефани.

На Малоуна накатила усталость – сказывалось напряжение последних двух недель. Он взъерошил рукой волосы. Еще нужно позвонить Гарри… Отцы всегда поздравляют сыновей с Рождеством.

– Куда мы теперь? – осведомился он.

– Мы с тобой – в Лондон.

Сэм и Меган стояли в толпе туристов. В ясном зимнем небе ярко сияло солнце.

– Почему ты это делаешь? – спросил он, сунув замерзшие руки в карманы пальто.

– Твоя приятельница пригрозила сдать меня французским властям, если я откажусь.

– Не поэтому…

На красивом лице Меган не было и тени тревоги. Сэм еще вчера заметил, что отрицательные эмоции ей не свойственны. Или просто умеет держать себя в руках.

– Понимаешь, Сэм, мы наконец-то занимаемся делом, – сказала наконец девушка. – Не болтологией – делом!

В глубине души его тоже обуревало приятное волнение.

– Мы можем их остановить, я всегда это знала. И ты знал. Видишь, мы не психи!

– Ты понимаешь, что Стефани дала нам опасное задание?

Она равнодушно пожала плечами.

– Что ужасного может произойти? Неужели будет опаснее, чем вчера в музее? Почему бы не позволить маленькое безрассудство?

– Что означает «безрассудство»? – спросил он у Норструма.

– Смелый, но необдуманный поступок. Я бы сказал, легкомысленный.

Сэм запомнил его слова…

Пятнадцатилетним мальчишкой он нарушил очередное правило, вскарабкавшись на скалу без страховки. Норструм велел взять веревку, а он не послушался.

– Пойми, все люди в той или иной мере рискуют – иначе успеха не добиться. Рискуют! Однако не делают глупостей. Успех приходит, когда риск сведен к минимуму, а не наоборот.

– Но я мог обойтись без веревки! И, как видишь, прекрасно справился.

– А если бы не удержался? Нога соскользнула? Или свело судорогой мышцу? – Судя по коротким отрывистым репликам, Норструм был сердит или, по крайней мере, расстроен. – Ты бы упал. Покалечился. Разбился насмерть. Какой толк от такого риска?

Сэм переварил его речь, обдумал упрек – и в уме сложился правильный ответ. Ему не хотелось огорчать Норструма. Да, в детстве его мало заботили чужие чувства, но, повзрослев, он осознанно старался не разочаровывать наставника.

– Прости. Я поступил глупо.

Норструм сжал его плечо.

– Запомни, Сэм, – глупость убивает.

И вот сейчас, когда Меган бросила ему в лицо три вопроса, у Сэма в мозгу колокольчиком прозвенело предупреждение Норструма. Урок наставника семнадцать лет назад он усвоил хорошо.

Глупость убивает.

Вчера в музее он об этом забыл.

Зато сегодня помнит.

Стефани Нелл отправила его на рискованное задание. Значит, надо все взвесить и рассчитать.

Никакого безрассудства.

– Меган, я буду осторожен. И ты веди себя осмотрительно.

ГЛАВА 42

Лондон

14.40

Эшби бросил взгляд на часы: от Хитроу до Сален-холла «Бентли» ехал чуть больше часа. Вокруг поместья трудились рабочие, несмотря на то что фонтан с морским коньком, искусственный пруд и водопад зимой ухода не требовали. С XVIII века облик особняка не менялся, реконструкция коснулась лишь кухни и крыла для прислуги, да конюшню пришлось расширить. В целости сохранились даже лес и пастбище. Когда-то здесь на многие мили тянулись болота, но его предки сумели с ними совладать. Засеяли долину травой, разделили заборами. Эшби гордился красотой поместья – и независимостью: немногие британские аристократы могли содержать особняки, не принимая туристов.

Нет, его дом никогда не станет музеем!

«Бентли» остановился в конце гравиевой дорожки. Яркие лучи солнца золотили оранжевый кирпич, отражались в окнах. Вооруженные секирами огромные горгульи злобно смотрели вниз, будто предупреждая незваных гостей: не суйтесь!

– Мне нужно кое-что проверить, – сказала Кэролайн Додд, когда они вошли в дом.

А ему нужно кое-что обдумать… Пройдя с мистером Гилдхоллом в кабинет, он тяжело сел за стол. Не день, а катастрофа.

За время короткого перелета из Парижа в Лондон Эшби не проронил ни слова. Оттягивал неизбежное. Лишь теперь он отважился набрать мобильный номер Элизы Ларок.

– Надеюсь, у тебя снова хорошие новости, – сказала она.

– Если честно… плохие. Книги на месте не оказалось. Может, ее убрали на время реставрации? Нужную витрину с экспонатами я нашел, но книги о Меровингах там не было.

– Странно. Мне предоставили конфиденциальную информацию.

– Книги действительно не было! Можно еще раз уточнить?

– Конечно.

– Поговорим завтра с глазу на глаз перед собранием?

– Я поднимусь на башню к половине одиннадцатого.

– Тогда до завтра.

Повесив трубку, он взглянул на часы.

Через четыре часа встреча с американским агентом-связником. Хорошо бы последняя: уж очень выматывало лавирование между двух огней. Надо наконец заняться кладом Наполеона. Чертовы американцы! Забрали книгу, а там, наверное, ключ.

Придется вечером поторговаться.

Завтра будет поздно.

Отключив связь, Элиза вернулась мыслями к разговору с Хенриком Торвальдсеном. Что он там предсказывал? «Полагаю, вам он сообщит, что раздобыть книгу не удалось. Не было, не нашел… В общем, выкрутится». А перед уходом из ресторана еще раз повторил. «Вам решать, правда это или ложь».

В Париже Ларок жила в Маре неподалеку от места собраний клуба, в доме своего детства – элегантном фамильном особняке, принадлежащем семье с XIX века. Информаторы из французского правительства заверяли ее, что нужная книга в музее. Не слишком ценная реликвия, примечательная лишь тем, что Наполеон когда-то держал ее в руках и упомянул в завещании. Много вопросов информаторы не задавали. И о пропаже не спросят: давно усвоили, что молчание щедро оплачивается.

Что же делать с Торвальдсеном? Эта мысль терзала Элизу с момента окончания обеда в «Гран Вефур». Возникший из ниоткуда датский миллиардер огорошил ее такими новостями, какие мимо ушей не пропустишь. Он явно в курсе дел. И относительно его намерений оракул дал положительный прогноз, и слова об Эшби подтвердились. Нельзя игнорировать столь откровенные знаки свыше.

Ларок набрала номер Торвальдсена и в ответ на его приветствие с ходу объявила:

– Я предлагаю вам вступить в наше сообщество.

– Очень щедро с вашей стороны. Полагаю, лорд Эшби не оправдал надежд?

– Скажем так, я обращу на него особое внимание. Вы свободны завтра? У нас важное заседание клуба.

– Евреи Рождество не празднуют.

– Я тоже. Мы встречаемся в одиннадцать, на первой платформе Эйфелевой башни в «Саль Гюстав Эйфель». Там прекрасный банкетный зал. А после собрания пообедаем.

– Чудесно!

– Тогда до завтра.

Элиза отложила телефон.

Итак, завтра…

Как давно она предвкушала этот день! Скоро компаньоны узнают хранимую в ее семье тайну пергаментов. Кое-что она уже объяснила за обедом Торвальдсену. Только о предостережении умолчала. Стимулировать основанное на мире общество политическими, социологическими, экологическими, научными и культурными угрозами, как показал опыт, если и можно, то недолго. Не нашлось пока убедительной, по-настоящему пугающей замены войне. Разве что черная чума. Но связываться с неуправляемой опасностью неясного происхождения рискованно.

Угрозу нужно держать под контролем.

В том и суть: запугай людей, а на их страхе сделай прибыль. Чем проще действовать, тем лучше. Создай угрозу сам – и сможешь регулировать опасность, точно свет люстры диммером. Одни плюсы! Слава богу, в современном мире уже есть реальный враг, приводящий общество в ужас.

Терроризм.

В Америке, как она рассказывала Торвальдсену, сработало, значит, сработает везде.

Завтра выяснится, лгут пергаменты или все верно.

Она сделает то, что намеревался сделать Наполеон.

Двести лет ее семья зарабатывала на промахах политиков. Поццо ди Борго правильно истолковал содержимое пергаментов – и передал знание детям. А те – своим. Неважно, кто принимает законы. Контроль над финансами – вот истинная власть.

А для этого нужно управлять событиями.

Первый эксперимент завтра.

И не последний. Если сработает.

ГЛАВА 43

Лондон

18.40

Уже около сотни человек прошли мимо Грэма Эшби, а золотисто-зеленого шарфа он так ни на ком и не заметил. В сгущающихся сумерках бродили в основном туристы. Из толпы доносился голос гида, призывающего «увидеть мерцающие в тумане газовые фонари и вообразить август тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года, когда Джек Потрошитель наводил ужас на пьяных проституток Ист-Энда».

Эшби усмехнулся.

Потрошитель, похоже, интересовал лишь иностранцев. Любопытно, стали бы они платить деньги на родине за удовольствие прогуляться по следам серийного убийцы?

Он шел по запруженному людьми тротуару района Уайтчепел, расположенного в восточной части города. Слева через улицу, омываемые люминесцентным светом, высились серые каменные башни Тауэра. На месте древнего гигантского рва изумрудным морем расстилались поросшие зимней травой лужайки. С Темзы дул свежий бриз, в отдалении светился Тауэрский мост.

– Добрый вечер, лорд Эшби.

Перед ним возникла миниатюрная, коротко подстриженная американка лет шестидесяти. В золотисто-зеленом шарфе. Как ему и говорили.

И все же…

– Новенькая, – удивленно заметил он.

– Нет, главная ответственная.

Эшби насторожился.

С прежним агентом-связником американской разведки он всегда встречался на прогулочных экскурсиях. Британский музей, шекспировский Лондон, старый Мэйфер… И вот очередная – «По следам Джека Потрошителя».

– Как вас зовут?

– Стефани Нелл.

Группа остановилась перед зданием, где, как вещал гид, была найдена первая жертва убийцы. Пока туристы слушали рассказ, Стефани увела Эшби назад, в самый хвост.

– Забавно. Экскурсия как раз в тему нашей встречи, – заметила она. – Джек Потрошитель терроризировал весь город, но его тоже не поймали.

В ответ на ироничную реплику Эшби даже не улыбнулся.

– Если моя помощь не нужна, я могу уйти прямо сейчас.

Группа снова зашагала вперед.

– Я знаю, мы должны вам взамен свободу. Это не значит, что я одобряю такую цену.

Спокойствие, только спокойствие… Женщину и стоящих за ней людей надо умаслить. По крайней мере на двадцать четыре часа. Тем более они еще не вернули книгу.

– Я думал, у нас взаимовыгодное сотрудничество, – отозвался он.

– Вы обещали передать сегодня важную информацию. Мне хотелось самой услышать, что вы можете предложить.

Туристы остановились у очередной достопримечательности.

– Завтра Питер Лайон взорвет собор Дома Инвалидов, – тихо проговорил Эшби. – Завтра ведь Рождество. Этакая демонстрация…

– Чего?

– Понимаете, Элиза Ларок – фанатик. Твердит, будто ей известна древняя мудрость, благодаря которой ее семья уже несколько веков преуспевает. Я толком не понял, в чем суть, но это к делу не относится. В общем, некая французская экстремистская группировка – куда ж без них? – жаждет сделать заявление.

– Кто на этот раз? – осведомилась Стефани.

– Иммигранты из Северной Африки. Много лет назад приехали во Францию работать, и теперь их десять процентов населения. Они недовольны дискриминационными законами. Устали от притеснений. Хотят заявить о себе. Ларок богата, в займах не нуждается. Посредником между компаньонами выступает Питер Лайон.

– Так какова цель «компаньонов»?

Эшби вздохнул.

– Разве не понятно? Во Франции происходит демографический сдвиг, и это серьезная проблема. Алжирские и марокканские иммигранты теперь скорее французы, чем африканцы, но ксенофобы-правые и антиклерикалы-левые их ненавидят. Если соотношение уровней рождаемости в семьях иммигрантов и коренного населения останется прежним, то через два десятилетия первых станет больше, чем вторых.

– И при чем здесь взрыв в Доме Инвалидов?

– Это символический жест. Иммигрантам не нравится, что к ним относятся как к людям второго сорта. Им нужны мечети. Политические представители. Влияние. Власть. Все то, что есть у других. А коренные французы наделять их такими правами не желают и для того приняли множество соответствующих законов. – Он помолчал. – Кроме того, евреев тревожит рост антисемитских настроений во Франции.

– В этом виноваты иммигранты?

Эшби пожал плечами.

– Разве что некоторые из них. В основном, по-моему, тут стараются французские радикалы. Впрочем, и правые, и крайние левые вину за все беды страны ловко сваливают на приезжих.

– Я жду ответа на вопрос, – напомнила Стефани.

Экскурсия снова остановилась, гид продолжал бубнить свое.

– Ларок проводит эксперимент, – сказал Эшби. – Пробует новое направление для коллективной агрессии французского общества. По ее мнению, нужный вектор задаст покушение радикалов на всеобщую святыню, гробницу обожаемого Наполеона, – которого она, кстати, презирает.

– Что ей сделал Наполеон? – удивилась Нелл.

– Откуда ж мне знать? – Эшби неопределенно махнул рукой. – Наверное, фамильная традиция. Вроде бы ее корсиканский предок объявил Наполеону вендетту. Я не уловил суть той истории.

– Парижский клуб встречается завтра на Эйфелевой башне?

Он кивнул.

– Вижу, вы времени даром не теряли. Не разумнее ли формулировать вопрос иначе, чтобы проверить мою честность?

– Во-первых, я тороплюсь. А во-вторых, я все равно не каждое слово принимаю на веру.

Эшби покачал головой.

– К чему грубость и высокомерие? Я ведь сотрудничал с вашими людьми…

– Когда сами хотели, – оборвала его Нелл. – Вы специально придерживали информацию о взрыве.

– На моем месте вы бы действовали так же. Теперь вам все известно. Времени подготовиться достаточно.

– Ничего мне не известно, – резко бросила Нелл. – Каким образом будет произведен взрыв?

– Господи, вы думаете, я в курсе таких деталей?

– С Питером Лайоном договаривались вы!

– Этот дьявол в подробности не вдается, поверьте. Его интересуют два пункта договора: когда провести операцию и отправлены ли на его счет деньги. Другие вопросы он не обсуждает.

– Все?

– На Рождество Дом Инвалидов закрыт. Хотя бы о людях волноваться не придется.

Его слова Нелл, похоже, не успокоили.

– Вы до сих не пор не ответили на вопрос о Парижском клубе.

– Мы встречаемся завтра утром на Эйфелевой башне, – терпеливо объяснил англичанин. – Элиза сняла на первой платформе банкетный зал. Около полудня мы поднимемся наверх. Как я уже говорил, Питер Лайон очень пунктуален. Ровно в полдень грянет взрыв. Члены клуба увидят все собственными глазами – с вершины Эйфелевой башни отличный обзор.

– Им известно о предстоящем взрыве?

Он отрицательно помотал головой:

– Нет, конечно. Посвящены только три человека: я, Элиза… ну и подданный Южно-Африканской Республики. Большинство, наверное, ужаснулись бы Элизиной задумке.

– Но заработать на ней они не против, – усмехнулась Нелл.

Гид повел туристов в глубь сумрачных недр восточной части Лондона.

– В погоне за выгодой нравственность плохой помощник, – пожал плечами Эшби.

– Расскажите мне главное: как мы выйдем на Лайона? – спросила она.

– Так же, как и я.

– Не пойдет. Приведите его, – потребовала Нелл.

Он даже остановился.

– Как вы себе это представляете? Я видел его всего раз – и то в гриме. Он сам звонит мне, когда пожелает.

Они брели в хвосте группы и разговаривали почти шепотом. Несмотря на толстое шерстяное пальто и отороченные мехом перчатки, Эшби мерз. От дыхания перед лицом витало облачко пара.

– Придумайте что-нибудь, – равнодушно отозвалась Нелл. – Мы же обещали вас не трогать…

Он уловил в ее словах угрозу.

– Вы почтили меня сегодня своим присутствием, чтобы выставить ультиматум? Прежнему агенту, по-вашему, не хватало жесткости?

– Эшби, игра окончена. Вы стремительно теряете очки. Действуйте, чтобы повысить свою ценность!

В общем-то, именно это он уже сделал, но решил ничего не говорить собеседнице. Просто спросил:

– Зачем ваши люди забрали из Дома Инвалидов книгу?

Она рассмеялась.

– Чтобы проинформировать вас о смене руководства. И новых правилах.

– Вы так преданы своему делу! Мне повезло, – съязвил англичанин.

– Вы и вправду верите, что Наполеон спрятал сокровища?

– Элиза Ларок верит всей душой.

Нелл достала из-под пальто книгу и протянула ее Эшби.

– В доказательство моей честности.

Он жадно, не снимая перчаток, схватил книгу и развернулся к ближайшему фонарю. Та самая. Из музея. «Королевства Меровингов. 450–751 гг. н. э.».

– Теперь ваша очередь. Доставьте то, что нужно мне.

У паба «Тен Беллз» гид объявил пятнадцатиминутный перерыв и предложил группе зайти чего-нибудь выпить, предварительно упомянув, что сюда регулярно наведывались жертвы Джека Потрошителя – а может, и сам убийца.

Эшби нужно было возвращаться в Сален-холл к Кэролайн.

– Разговор окончен?

– До завтра, – отозвалась Нелл.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Надеюсь, – ответила она. – Ради собственного же блага.

И женщина растворилась в темноте.

Он перевел взгляд на книгу. Наконец-то все становится на свои места!

– Добрый вечер, лорд Эшби, – неожиданно произнес в ухо низкий, хриплый голос, заглушив царящий вокруг гомон и ритмичный перестук подошв по мостовой.

Он обернулся. Под фонарем стоял рыжеватый мужчина. Тонкобровый, в очках, с орлиным носом, на лице шрам. Одет как и прочие: теплое зимнее пальто, шарф, перчатки. В одной руке пакет из универмага «Селфриджез».

Эшби встретился с ним взглядом – и вздрогнул.

Янтарные глаза!

– Это ваш обычный вид? – спросил он Питера Лайона.

– Нет.

– Трудно, наверное, жить так, «без лица», – пытаясь скрыть растерянность, сказал англичанин.

– С лицом у меня все в порядке. Я точно знаю, кто я, как выгляжу и чем занимаюсь. – На этот раз в голосе желтоглазого звучал скорее американский акцент.

У Эшби засосало под ложечкой. Что здесь делает Питер Лайон?

– Лорд Эшби, нам нужно поговорить.

ГЛАВА 44

Париж

20.50

Сэм осторожно спускался вслед за Меган по винтовой лестнице, уходящей штопором в землю. Они только что поужинали в одном из кафе Латинского квартала – им позволили ненадолго отлучиться из-под опеки охраны, приставленной Стефани Нелл.

– Куда мы идем? – спросил Сэм, погружаясь все глубже в непроглядную тьму.

– В парижский подвал, – ответила она.

Меган шла впереди, подсвечивая путь фонариком, а внизу вручила фонарик и ему.

– Для незваных гостей-правонарушителей вроде нас тут фонариков не держат.

– Как – правонарушителей?

Она повела по сторонам лучом света.

– Ходить сюда запрещено законом.

– Куда – сюда?

– В каменоломни. Туннели и галереи тянутся на сто семьдесят миль. Давным-давно здесь добывали известняк: на строительство домов, на гипс, на штукатурку, для глиняных кирпичей, кровельной черепицы. Словом, доставали все, что требовалось для возведения Парижа. Оставшиеся подземелья дожили до наших дней.

– Зачем мы сюда пришли? – недоуменно спросил Сэм.

Меган пожала плечами.

– Люблю это место. Решила, что тебе тоже понравится.

Она двинулась в сырую глубь прохладного коридора, вырубленного в известняковой скале. Пол ровностью не отличался – сплошные кочки да ямки.

– Осторожней, тут крысы, – предупредила Меган. – Можно подцепить лептоспироз.

Сэм остановился.

– Что?

– Бактериальная инфекция. Смертельно опасна.

– У тебя совсем крыша поехала?

Она обернулась.

– Расслабься! Все будет нормально, если не станешь совать им пальцы в рот или полоскать руки в крысиной моче.

– И что тут делать? – упрямо спросил Сэм.

– Ты всегда такой нервный? – фыркнула Меган. – Просто иди за мной. Я тебе кое-что покажу.

Чуть не задевая головами потолок, они снова зашагали по коридору. Луч фонаря светил на пятьдесят футов вперед.

– Норструм! – крикнул Сэм в темноту.

Ну почему он сюда пришел? Почему не послушался наставника?

Вылазка казалась такой заманчивой… О пещерах рядом со школой знали все. «Со школой». Забавно. Никто не говорил «детский дом». Либо «школа», либо «учреждение».

Кто же бросил в Крайстчерче малютку Сэма? Черт его знает! Полиция так и не выяснила. Согласно уставу школы, воспитанники получали полную информацию о своем прошлом. Правило «никаких секретов» Сэму нравилось, только о его прошлом информации все равно не было. Позже ему рассказали, что Сэмом Коллинзом его назвал Норструм. В честь любимого дядюшки.

– Сэм! – раздался в ответ зов наставника.

– Ты где?! – крикнул он.

– Тут!

Светя перед собой фонарем, Сэм зашагал на голос.

– Пришли, – объявила Меган, когда они попали в просторную галерею с высоким сводчатым потолком, подпертым каменными колоннами.

В свете фонаря Коллинз увидел множество ходов в другие коридоры… и мириады граффити на грубых каменных стенах: рисунки, надписи, карикатуры, мозаики, стихи, даже слова песен.

– Настоящий коллаж, иллюстрирующий социальную историю, – заметила она. – Французская революция, прусская осада конца девятнадцатого века, немецкая оккупация сороковых годов… Парижане прятались здесь от войны, смерти, разрушений.

Внимание Сэма привлек рисунок гильотины.

– Эпоха Террора, – пояснила из-за его плеча Меган. – Рисунку двести лет. По нему сразу ясно, что кровавые казни в те времена были частью повседневной жизни. Нарисовано копотью. Знаешь как? Просто подносишь свечу или масляную лампу к стене, и углерод отпечатывается на камне. Правда, умно?

Он указал фонарем в сторону.

– Это со времен Великой французской революции?

Девушка кивнула.

– Подземелье – настоящая капсула с посланием потомкам. Все туннели в росписях. Понимаешь теперь, почему мне здесь нравится?

Сэм снова оглядел настенную «живопись». Изображения с надписями были в основном серьезными, но попадались и юмористические, и сатирические, а кое-где и порнографические.

– Удивительное место! – сказала в темноту Меган. – Я часто сюда наведываюсь. Тут тихо, спокойно… Будто во чреве матери. Возвращаясь наверх, я словно заново рождаюсь.

Откровенность Меган поразила Сэма. Не так уж, похоже, неуязвима ее броня. И вдруг до него дошло…

– Тебе страшно?

Она подняла на него прямой, открытый взгляд.

– Страшно.

– Мне тоже.

– Бояться – нормально, – отыскав в пещере Сэма, сказал наставник. – Только не надо ходить сюда в одиночку.

Теперь-то он и сам это понимал.

– Страх – твой союзник, – объяснил Норструм. – Неважно, что за сражение тебе предстоит, всегда бери его с собой, – тогда не потеряешь бдительность.

– Я не хочу бояться! Ненавижу страх.

Наставник мягко взял его за плечо.

– Тут ничего не поделаешь. Страх – порождение обстоятельств. Ты можешь контролировать лишь свою реакцию, на этом и сосредоточься. Тогда все одолеешь.

Сэм ласково положил ей руку на плечо – первое прикосновение с начала знакомства. Меган не отпрянула, и это его почему-то обрадовало.

– С нами ничего не случится, – твердо сказал он.

– Помнишь тех двоих из музея? Думаю, они в конце концов добрались бы до меня и прикончили.

– И ты решила ускорить развитие событий, пока там были мы?

После некоторой заминки она кивнула.

Сэм оценил ее честность. Наконец-то!

– Похоже, не рассчитали мы свои силы.

Меган улыбнулась.

– Это точно.

Он убрал руку. Какая она, оказывается, беззащитная! Весь год Коллинз думал, что переписывается с мужчиной по имени Джимми Фоддрелл – а на самом деле на другом краю сети плела интриги очаровательная молодая женщина. Пожалуй, в тех официальных посланиях иногда все-таки проявлялась ее истинная натура. Не так, как сейчас, конечно… но родственную душу в хозяине сайта он почувствовал.

Меган указала лучом фонаря на темные проемы:

– Там начинаются катакомбы. В катакомбах сложены кости шести миллионов людей. Ты когда-нибудь такое видел?

Сэм отрицательно качнул головой.

– Правильно, и не надо.

Он промолчал.

– Все рисунки и надписи сделаны простыми парижанами. Настоящая летопись, правда? – сказала Меган. – Стены расписаны на многие мили. Здесь отражена жизнь людей разных эпох, их страхи, фантазии… Исторический документ. – Она выдержала паузу. – Сэм, нам выпал шанс совершить что-то значительное. Мы можем изменить мир.

У них и в самом деле было много общего: оба жили в виртуальном мире паранойи и теорий, оба мечтали сделать мир лучше.

– Так давай изменим! – Сэм весело подмигнул.

Меган рассмеялась.

– Легко сказать! У меня какое-то нехорошее предчувствие…

Она как будто набралась в подземелье сил. И даже немного мудрости.

– А подробнее?

– Не знаю. К сожалению, это лишь предчувствие. – Девушка почти вплотную подошла к Сэму. – Ты слышал, что поцелуй сокращает жизнь на три минуты?

Обдумав странный вопрос, он отрицательно мотнул головой.

– Я имею в виду не чмок в щечку. Настоящий поцелуй вызывает сильное сердцебиение. За четыре секунды сердце сокращается чаще, чем за три минуты при обычных обстоятельствах.

– Правда?

– Так сказали ученые. Их же хлебом не корми, дай провести исследование по какому угодно поводу. Четыреста восемьдесят поцелуев – настоящих поцелуев! – укорачивают жизнь на один день. Две тысячи триста обойдутся уже в неделю. Сто двадцать тысяч – целый год.

Она придвинулась еще ближе.

Сэм улыбнулся.

– И что дальше?

– Я могу пожертвовать тремя минутами своей жизни, если ты не против.

ГЛАВА 45

Лондон

Малоун проводил Стефани взглядом. Едва она исчезла в ночи, к Грэму Эшби подошел мужчина с пакетом из «Селфриджес». Малоуну полагалось прикрывать бывшую начальницу, поэтому он шел следом, держа в поле зрения говорливую толпу туристов и подмечая все, что происходит вокруг. На сегодня работа закончилась.

Занятный спутник у Эшби… Рыжий, с тонким носом, среднего телосложения, одет заурядно: шерстяное пальто, шарф, перчатки.

И все же интуиция подсказывала, что это не случайно встреченный приятель.

Многие участники экскурсии по предложению гида зашли в паб «Тен Беллз», в ночи звенела веселая какофония голосов. Туристы бойко раскупали у уличных торговцев футболки и кружки – сувениры на память об экскурсии «По следам Джека Потрошителя». Рыжий и Эшби по-прежнему топтались под фонарем. Малоун осторожно приблизился к ним на расстояние в тридцать футов, от беседующих его отделяла шумная толпа. Люди вовсю фотографировались у живописного фасада паба, в темноте мерцали вспышки фотоаппаратов.

Малоун решил присоединиться к всеобщему веселью и купил у торговца футболку.

Эшби нервничал.

– Я захотел поговорить сегодня, – сказал Питер Лайон.

– Откуда вы знали, где я?

– Та женщина – ваша приятельница?

Эшби лихорадочно прокрутил в голове разговор со Стефани Нелл. Беседовали они тихо, от толпы держались на расстоянии. Рядом никого не было. Неужели Лайон что-то расслышал?

– У меня много приятельниц.

Желтоглазый рассмеялся.

– Не сомневаюсь. Женщины – источник величайших удовольствий и ужаснейших бед.

– Как вы меня нашли? – снова спросил Эшби.

– Неужели вы предполагали, что меня можно обвести вокруг пальца?

У Эшби задрожали колени, причем далеко не от холода.

Лайон взмахом руки предложил ему перейти на другую сторону улицы, подальше от паба – туда, где меньше людей и не горят фонари. На ватных ногах он последовал за желтоглазым: не убьет же тот его! Слишком много свидетелей.

Или убьет?

– Я с самого начала знал о вашей дружбе с американцами, – сдержанно, низким голосом произнес Питер Лайон. – Вы считаете себя таким умным! Даже смешно.

Ясно. Отпираться бесполезно.

– У меня не было выбора.

Желтоглазый пожал плечами.

– Выбор есть у каждого. Впрочем, мне плевать. Мне нужны ваши деньги, вам нужны мои услуги. Нужны ведь?

– Даже больше, чем раньше, – твердо ответил он.

Тот наставил на Эшби палец.

– Тогда это будет стоить в три раза дороже! Первоначальный гонорар плюс столько же за предательство, плюс та же сумма за доставленное мне беспокойство.

Спорить в его положении не имело смысла. Да и расплачивался он деньгами клуба.

– Устроим.

– Что за книгу дала вам та женщина?

– Вы теперь будете лезть во все мои дела? Это часть нашего нового договора?

– Видите ли, лорд Эшби, я еле сдержался. До смерти хотелось всадить вам пулю между глаз! Терпеть не могу бесхребетных, а вы, сэр, именно бесхребетный.

«Интересная позиция для массового убийцы», – усмехнулся про себя Эшби, но вслух ничего не сказал.

– Если бы не ваши деньги… – Лайон умолк. – Будьте любезны, не испытывайте больше мое терпение.

Эшби внял совету и ответил на вопрос:

– Книга нужна для проекта, над которым я работаю. Я кладоискатель. Американцы ее конфисковали, чтобы сделать меня более сговорчивым. А теперь вернули.

– Кладоискатель? Я слышал, что вы – страстный коллекционер. По крайней мере в прошлом. Воровали украденные предметы искусства и в одиночку ими любовались. Умно, ничего не скажешь. Но полиция положила конец вашему хобби.

– Ненадолго.

Лайон хохотнул.

– Ладно, лорд Эшби, гоняйтесь за вашим кладом. Только не забудьте перевести деньги. До утра. Перед началом спектакля я проверю счет.

– Деньги придут.

На другой стороне улицы гид громко созывал группу, объясняя, что перерыв окончен, экскурсия продолжается.

– Пожалуй, я пойду. Интересный был парень этот Джек Потрошитель. Хочу послушать до конца, – сказал желтоглазый.

– Так что насчет завтра? Американцы ведь следят.

– Знаю. Ничего, устроим им шоу.

Быстро собравшиеся на зов туристы двинулись за гидом в сумрак улиц. Не выпуская рыжего из поля зрения, Малоун затесался в толпу. Занятный тип. Явно интереснее Эшби.

Побродив еще минут двадцать по мрачным черным улицам, они наконец вышли к станции метро. Рыжий по проездному прошел через турникет. Малоун торопливо купил в автомате четыре билета и бросился к эскалатору. Объект уже сходил со ступеней на платформу. Как некстати яркое освещение! И людей на станции мало… Впрочем, выбора нет.

На платформе он встал в двадцати футах от рыжего. Тот по-прежнему держал в руке пакет из универмага.

Согласно электронному табло, поезд должен был подъехать через 75 секунд. По висящей на стене схеме метрополитена Малоун выяснил, что находится на линии Дистрикт, которая тянется через весь город параллельно Темзе. От его платформы поезд двигался на запад: Тауэр-Хилл, Вестминстерское аббатство, вокзал Виктория и дальше за Кенсингтон.

Тем временем сверху еще спустились люди.

По-прежнему на расстоянии, двигаясь за спиной объекта, Малоун вошел за ним в вагон подъехавшего поезда и взялся за металлический поручень. Рыжий тоже прислонился к поручню, только тридцатью футами дальше. Пассажиров было под завязку. Тем лучше: в толпе не до рассматривания лиц.

Пока поезд, пыхтя, мчался под городом, Малоун исподтишка изучал преследуемого. По виду – обычный мужчина средних лет, который решил прогуляться в свое удовольствие по вечернему Лондону.