Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"
Автор книги: Стив Берри
Жанры:
Триллеры
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 307 страниц)
Выход, который был ему нужен, располагался в конце одного из коридоров на первом этаже. Железная дверь, покрытая вязью средневековых надписей, по обыкновению, была открыта.
Сенешаль вошел в библиотеку.
Редкие собрания и коллекции могли похвастать тем, что их никто никогда не тревожил, а эти бесчисленные тома, окружавшие его, оставались нетронутыми семь веков. Начавшись с нескольких книг, это собрание росло благодаря подаркам, покупкам, завещаниями – во времена начала – благодаря усилиям писцов, трудившихся день и ночь. Тематика книг была различной, но с уклоном в теологию, философию, логику, историю, право, науки и музыку. Над главной дверью было выбито его любимое изречение на латыни:
Claustrum sine armario est quasi castrum sine armamentario.
Монастырь без библиотеки подобен крепости без оружия.
Он остановился и прислушался.
Никого.
Библиотека не нуждалась в охране, поскольку восемь веков устава не прошли даром для монастырской братии. Ни один брат не осмелился бы вторгнуться сюда без разрешения. Но он не был простым братом. Он был сенешалем, по крайней мере еще в течение одного дня.
Дойдя до черной металлической двери, он остановился. Приложил пластиковую карточку к сканеру, прикрепленному к стене. Такие карточки имелись только у магистра, маршала, хранителя архива и у него. Доступ к книгам, находившимся за этой дверью, контролировал лично магистр. Даже архивариус должен был просить разрешения войти сюда. Здесь хранились ценнейшие тома, древние хартии, важнейшие юридические документы, список братьев и – самое важное – Хроники, в которых излагалась история ордена с момента его основания. Как протоколы фиксировали решения Британского парламента и Конгресса США, так и Хроники скрупулезно описывали успехи и неудачи ордена. Здесь содержались рукописные записи, многие были в ветхих переплетах с бронзовыми застежками и напоминали дорожные сундучки. Но все сведения были скопированы в компьютер – благодаря этому теперь было легко ориентироваться в девятивековой истории ордена.
Сенешаль направился вдоль слабо освещенных полок и нашел кодекс на положенном месте. Этот маленький томик имел площадь в восемь квадратных дюймов и один дюйм в толщину. Он наткнулся на него два года назад. Это была даже не книга, а ее предшественница, первая замена пергаментным свиткам – страницы переплетены деревянными дощечками и обтянуты простой телячьей кожей.
Он бережно открыл первую страницу.
Титульного листа не было, латинскую скоропись обрамляла разукрашенная рамка приглушенно-красного, зеленого и золотого цветов. Это была копия, сделанная в XVI веке одним из писцов аббатства. Большая часть древних рукописных книг не дожила до наших дней, их пергаментные листы были использованы в лучшем случае на переплеты других книг, а то и просто в хозяйственных целях – накрывать кувшины или разжигать огонь. Слава богу, этот уцелел. Информация, которая в нем содержалась, была бесценной. Он никогда никому не говорил, что обнаружил в этом томике, даже магистру. Ему может понадобиться эта информация. И сейчас была самая удобная возможность, поэтому сенешаль спрятал книгу в складках своей сутаны.
Он прошел дальше вдоль этого ряда и нашел еще одну книгу, тоже рукописную, но относящуюся ко второй половине девятнадцатого века. Это была не книга, написанная для читателей, а личный дневник. Это тоже может ему понадобиться, поэтому сенешаль взял и ее.
Потом он покинул библиотеку, зная, что компьютер, контролировавший дверь, отметил время его визита. Магнитные полоски, находившиеся в каждой книге, укажут, что они были изъяты из хранилища. Поскольку отсюда не было другого выхода, кроме как через дверь с ее электронными сенсорами, а удаление магнитных полосок могло повредить книге, у него не оставалось выбора. Он мог только надеяться, что в предстоящей суматохе никому в голову не придет проверять компьютерные записи.
Устав ясно гласил – воровство имущества ордена карается изгнанием.
Но сенешаль решил рискнуть.
ГЛАВА XIII
Дания, Копенгаген 23.50
Малоун решил не рисковать и покинул церковь через заднюю дверь, расположенную за ризницей. Сейчас он должен был найти Стефани, черт бы побрал ее грубость. Очевидно, что у человека, который убил Петера Хансена, тоже возникли проблемы. Кто-то вывел из игры двух его помощников. Малоун понятия не имел, кто это сделал и почему, но был благодарен таинственному незнакомцу, так как побег из этого склепа мог оказаться затруднительным. Он опять выругал себя за то, что ввязался в это дело, но было уже слишком поздно. Он был в игре – нравилось ему это или нет.
Малоун прошел окольным путем через Строгет, направляясь в сторону Конгенс Нюторв, типичной городской площади, окруженной величественными зданиями. Его чувства обострились, и он внимательно оглядывал окрестности, но никто его не преследовал. В этот поздний час площадь была почти пустой. В расположенной прямо за восточной стороной площади гавани Нюхавн, вытянувшейся вдоль побережья, играла веселая музыка, развлекая людей, ужинающих в открытых ресторанчиках.
Коттон поспешил вниз по прогулочной дорожке к отелю «Англетер». Залитое ярким светом семиэтажное здание выходило на море и занимало целый квартал. Это элегантное строение было построено в восемнадцатом веке, и в его номерах гостили короли, императоры и президенты.
Он вошел в холл и подошел к стойке портье. Из главной гостиной доносилась нежная мелодия. Несколько полуночников еще развлекались. На мраморном прилавке в ряд выстроились внутренние телефоны. Малоун снял трубку одного из них и позвонил в номер Стефани Нелл. Он прослушал три гудка, перед тем как ему ответили.
– Проснись, – сказал он вместо приветствия.
– Коттон, ты меня плохо понял? – В ее голосе слышались те же высокомерные интонации, что в Роскиле.
– Петер Хансен мертв.
Она помолчала, потом произнесла:
– Я в номере шестьсот десять.
Малоун вошел в номер. Стефани была в голубом халате с монограммой отеля. Он рассказал ей обо всем, что произошло. Она молча слушала его, как в прежние времена. Но он уловил смятение на утомленном лице, и это свидетельствовало о том, что она изменит свое решение.
– Ты наконец позволишь мне помочь тебе? – спросил он.
Он давно заметил, что ее глаза меняли цвет в зависимости от настроения. Чем-то она напоминала ему мать, хотя Стефани была старше его лет на двенадцать или около того. Вспыльчивость, продемонстрированная ею сегодня, – реакция для нее типичная. Она не любила совершать ошибки и терпеть не могла, когда ей на них указывали.
Талант Стефани заключался не в сборе информации, а в умении анализировать и оценивать – она была прекрасным организатором, способным плести заговоры с коварством леопарда. Малоун много раз был свидетелем того, как она без колебаний принимала серьезнейшие решения – и генеральные прокуроры, и президенты полагались на ее аналитический ум. Поэтому его удивляло странное поведение Стефани, противоречащее ее всегдашнему здравому смыслу.
– Я навела их на Хансена, – пробормотала она. – Там, в соборе, я не возразила этому типу, когда он предположил, что записки Ларса могут быть у Хансена. – И она пересказала Малоуну разговор с Бернаром.
– Каков он из себя? – спросил Малоун и, выслушав ее, добавил: – Это тот самый человек, который начал перестрелку, а потом убил Хансена.
– Парень, который прыгнул с Круглой башни, работал на него. Он хотел украсть мою сумку, в которой был дневник Ларса.
– А кто знал, что ты поедешь на аукцион?
– Только Хансен. На работе знают только то, что я в отпуске.
– Откуда ты узнала про аукцион?
– Три недели назад мне пришла посылка из Авиньона. Внутри был дневник Ларса и записка. – Она помолчала. – Я не видела этот дневник много лет.
Малоун знал, что это запретная тема. Ларс Нелл покончил с собой одиннадцать лет назад, повесившись под мостом где-то на юге Франции. В его кармане нашли записку со словами: «Прощай, Стефани». Со стороны профессора, написавшего множество книг, такое примитивное прощание было чуть ли не оскорблением. Несмотря на то что к этому моменту они с мужем жили раздельно, Стефани тяжело перенесла утрату, и Малоун помнил, какими трудными были для нее последующие месяцы. Они никогда не говорили о смерти Ларса, и даже упоминание об этом было для Стефани необычным делом.
– Что за дневник? – спросил он.
– Ларе был очарован секретами Ренн-ле-Шато…
– Я знаю. Я читал его книги.
– Ты мне никогда не говорил.
– Ты никогда не спрашивала.
Стефани, видимо, почувствовала его раздражение. После того, что случилось, у них нет времени на пустую болтовню.
– Ларс выдвинул невероятную гипотезу о том, что могло быть спрятано в Ренн-ле-Шато и его окрестностях, – продолжила она. – Но многие свои мысли он доверил только дневнику, который всегда носил с собой. После того как он умер, я думала, что дневник достался Марку.
Это была еще одна больная тема. Марк Нелл был историком, специалистом по Средневековью. Окончил Оксфорд и преподавал в Тулузском университете, на юге Франции. Пять лет назад он пропал в Пиренеях. Угодил под лавину. Тело так и не нашли. Малоун знал, что трагедия для Стефани усиливалась еще и оттого, что они с сыном не были близки. В шкафу семьи Неллов было много скелетов, и ни один из них его не касался.
– Этот чертов дневник для меня как призрак прошлого, – сказала она. – В записке было написано об аукционе и о том, что там будет выставлена на продажу эта книга. Я припомнила, что Ларс говорил о ней и писал в дневнике, поэтому решила купить ее.
– И ты не почуяла неладное?
– С чего бы это? Мой муж не имел никакого отношения к моей работе. Смыслом его жизни была безобидная охота за сокровищами, которых не существует. Откуда мне было знать, что это дело заинтересует кого-то настолько, что речь пойдет об убийствах?
– Достаточно того, что этот парень спрыгнул с башни. Тебе следовало сразу прийти ко мне.
– Я должна сделать это сама.
– Что сделать?
– Не знаю, Коттон.
– Почему эта книга так важна? На аукционе говорили, что она ничего собой не представляет. Устроители были в шоке, когда ее купили за такую сумму.
– Понятия не имею. – В голосе Стефани вновь появилось раздражение. – Правда не знаю. Две недели назад я прочитала дневник Ларса и должна признаться, что была заинтригована. Мне совестно сказать, но я не читала ни одной его книги. И когда я наконец это сделала, мне стало стыдно за то, что я так относилась к его трудам. Одиннадцать лет многое меняют.
– Что ты собиралась делать?
Она покачала головой:
– Я не знаю. Просто купить книгу. Прочитать и посмотреть, что будет дальше. Я подумывала поехать во Францию и провести несколько дней в доме Ларса. Я не была там сто лет.
Она явно пыталась успокоить больную совесть.
– Тебе нужна помощь, Стефани. Ты знаешь, я умею управляться с такими делами.
– Разве тебе не надо управлять своей книжной лавкой?
– Мои сотрудники обойдутся без меня пару дней.
Стефани заколебалась, обдумывая его предложение.
– Ты был моим лучшим агентом. Я до сих пор расстраиваюсь, что ты ушел.
– Я сделал то, что должен был сделать.
Она гневно покачала головой.
– И тебя отнял у меня Хенрик Торвальдсен!
В прошлом году, когда он ушел в отставку и сказал ей, что собирается переехать в Копенгаген, она радовалась за него, пока не узнала, что это было предложение Торвальдсена. По своему обыкновению, она ничего не объяснила ему, а он знал, что спрашивать бесполезно.
– У меня есть для тебя еще кое-какие плохие новости, – сказал Малоун. – Покупатель, который обошел тебя на торгах… это Хенрик.
Стефани бросила на него пренебрежительный взгляд.
– Он сотрудничал с Петером Хансеном, – добавил он.
– С чего ты взял?
Малоун рассказал ей все, что удалось узнать.
– По всей видимости, Хансен пытался сыграть свою игру, и у него не получилось. Вот почему я пришел. Вам с Хенриком стоит поговорить. Но нам надо выйти отсюда незамеченными. За тобой могут следить.
– Подожди меня снаружи, – сказала Стефани. – Сейчас я оденусь.
Он двинулся к дверям:
– Где дневник Ларса?
Она указала на сейф, привинченный к полу.
– Возьми его с собой.
– Думаешь, это умно?
– Тело Хансена скоро обнаружит полиция. И они тут же выйдут на тебя. Нам надо быть наготове, если придется делать ноги.
– Я могу справиться с полицией.
Малоун обернулся:
– Вашингтон вытащил тебя из передряги в Роскиле, потому что они не знали, чем ты тут занимаешься. Я уверен, что сейчас кто-нибудь в департаменте пытается это выяснить. Ты не любишь, когда тебе задают вопросы, однако не сможешь послать генерального прокурора к черту, если он позвонит. Я сам толком не понимаю, во что ты ввязалась, но я точно знаю, что ты не захочешь объясняться на эту тему. Так что лучше собери вещи.
– Я не спущу тебе такого нахальства!
– Ой-ой-ой, без твоей солнцеподобной особы моя жизнь будет скучной и убогой. Можешь ты раз в жизни сделать то, о чем я тебя прошу? Работать «в поле» и так трудно, не надо создавать лишние проблемы.
– Не надо мне об этом напоминать.
– Ладно.
ГЛАВА XIV
23 июня, пятница
1.30
Малоун и Стефани выехали из Копенгагена по шоссе 152. Хотя Малоуну доводилось ездить от Рио-де-Жанейро до Петрополиса и вдоль моря от Неаполя до Амальфи, он считал, что дорога на север к Хельсингору, вдоль скалистого побережья Дании, – без сомнения, одно из красивейших мест на свете. Рыболовецкие деревеньки, буковый лес, летние домики и серебристый спокойный Орезунд – все это вместе образовывало великолепнейший вид.
Погода была обычной для этого времени года. В лобовое стекло стучал косой дождь, дул пронзительный ветер. За одним маленьким прибрежным пансионатом, закрытым на ночь, шоссе свернуло в глубь материка, в обширные леса. Вскоре показалась усадьба. Сквозь открытую калитку белели два коттеджа. Малоун заехал внутрь по травянистой дорожке и припарковался в мощеном внутреннем дворике. Дом, к которому они подъехали, был типичным образчиком датского барокко – трехэтажный, построенный из кирпича, отделанного песчаником. Сверху дом венчала грациозно изогнутая крыша, обшитая медью. Одно крыло дома было направлено в глубь материка, другое смотрело окнами на море.
Усадьба называлась «Кристиангейт» и была построена триста лет назад одним умным Торвальдсеном, который научился превращать тонны ничего не стоившего торфа в топливо, используемое для изготовления фарфора. В начале XIX века королева Дании объявила Торвальдсенов официальными поставщиками стекольных изделий для королевского двора. И завод Адельсгейт, с его приметным логотипом – два круга и линия внизу, до сих пор оставался первым в Дании и во всей Европе. Сейчас его возглавлял патриарх семьи Торвальдсенов, Хенрик.
Дверь в дом открыл дворецкий, не удивившийся их появлению. Любопытно, учитывая, что время уже за полночь и Торвальдсен жил один как сыч. Их провели в гостиную, где дубовые балки, доспехи и портреты маслом указывали на дворянские корни этого места. Огромный зал украшал длинный стол – Малоун припомнил, что Торвальдсен как-то сказал, что ему четыреста лет: его темная кленовая поверхность имела такую гладкость и блеск, каких можно было достигнуть только в результате столетий заботливого ухода. Торвальдсен сидел в торце стола, перед ним стояли апельсиновый пирог и дымящийся кофейник.
– Проходите, пожалуйста. Садитесь.
Торвальдсен поднялся из кресла с видимым усилием и изобразил улыбку. Его искалеченное артритом тело было не больше пяти с половиной футов ростом, горб на спине был плохо замаскирован слишком большим свитером норвежской вязки. Малоун заметил необычный блеск в ярких серых глазах. Его друг явно что-то замышлял.
Малоун указал на пирог.
– Ты был так уверен, что мы придем, что испек для нас пирог?
– Я не был уверен, что вы оба приедете, но в тебе я был уверен.
– Почему?
– Как только я узнал, что ты был на аукционе, я понял, что это лишь вопрос времени – когда ты обнаружишь, что я имею отношение к этому делу.
Стефани выступила вперед:
– Мне нужна моя книга.
Торвальдсен одарил ее неодобрительным взглядом:
– А поздороваться? Проявить какую-никакую вежливость? Вот так просто: мне нужна книга.
– Вы мне не нравитесь.
Торвальдсен вернулся в кресло во главе стола. Малоун решил, что пирог выглядит достаточно аппетитно, поэтому тоже сел и отрезал себе кусок.
– Я вам не нравлюсь? – повторил Торвальдсен. – Странно, учитывая, что мы никогда не встречались.
– Я знаю о вас.
– Это значит, что Magellan Billet имеет на меня досье?
– Ваше имя попадается в самых странных местах. Мы называем вас персоной международного интереса.
Торвальдсен скривился, словно ему сделали больно.
– Вы принимаете меня за террориста или преступника?
– И кем из них вы являетесь?
Датчанин посмотрел на нее с неожиданным любопытством:
– Мне говорили, что вы обладаете талантом начинать великие дела и усердием, чтобы доводить их до конца. Странно, что при таких способностях вы потерпели неудачу как жена и мать.
Глаза Стефани возмущенно заблестели.
– Вы ничего обо мне не знаете!
– Я знаю, что вы и Ларс много лет жили раздельно. Я знаю, что вы с ним расходились во мнениях по многим вопросам. Я знаю, что вы и ваш сын были чужими.
Краска гнева залила щеки Стефани.
– Идите к черту!
Торвальдсен не отреагировал на ее выходку.
– Вы не правы, Стефани.
– Насчет чего?
– Насчет многих вещей. И пришло время узнать правду.
Де Рокфор нашел усадьбу именно там, где она должна была располагаться согласно полученной им информации. Как только он выяснил, кто помог Петеру Хансену купить книгу, он приказал собрать досье на этого человека, и его помощник справился с этой задачей за полчаса. Сейчас де Рокфор рассматривал старинную усадьбу, принадлежавшую Хенрику Торвальдсену – покупателю, выигравшему торги, и все становилось на свои места.
Род Торвальдсена восходил к эпохе викингов. Его владения впечатляли. В дополнение к стекольному заводу «Адельгейт», у него были доли в английских банках, польских шахтах, немецких фабриках и европейских транспортных компаниях. На континенте, где старые деньги значили больше, чем просто деньги, Торвальдсен возглавлял списки самых богатых людей. Он был человеком со странностями, интровертом, крайне редко покидавшим свое поместье. Его благотворительные акции были легендами, особенно его взносы в пользу жертв холокоста, антикоммунистических и международных медицинских организаций.
Ему было шестьдесят два года, он тесно общался с датской королевской семьей, особенно с королевой. Его жена и сын умерли, жена от рака, сын погиб в перестрелке больше года назад, работая в датском посольстве в Мехико. Человеком, который расправился с убийцами, был американский юрист-спецагент Коттон Малоун. Торвальдсен даже имел некие взаимоотношения с Ларсом Неллом, хотя и не очень лестные для последнего. Он был известен своими публичными критическими замечаниями в адрес исследований Нелла. Пятнадцать лет назад французская пресса много писала о безобразном инциденте в библиотеке Святой Женевьевы в Париже, где спор между ними вылился в некрасивый скандал. Это отчасти объясняло, почему Хенрик Торвальдсен заинтересовался предложением Петера Хансена, но не до конца.
А де Рокфор хотел знать все.
Бодрящий морской ветер дул со стороны темного Орезунда, и дождь постепенно превращался в туман. Два его помощника стояли рядом. Еще двое ждали в машине, припаркованной позади усадьбы. Они еще не полностью пришли в себя после наркотиков, вколотых им с помощью дротиков. Де Рокфора очень интересовало, кто же вмешался в его игру. Он чувствовал, что за ним нет хвоста, и тем не менее кто-то скрытно отслеживал его перемещения. Кто-то, умело пользующийся дротиками с отравой.
Но сначала первоочередные дела. Он прошел по топкому двору к живой изгороди, обрамлявшей элегантный фасад дома. На первом этаже в комнате, из которой днем, без сомнения, должен быть потрясающий вид на море, горел свет. Он не заметил ни охраны, ни собак, ни какой-либо сигнализации. Странно, но не удивительно.
Де Рокфор приблизился к освещенному окну. Он заметил, что на подъездной аллее припаркована машина, и подумал, что удача начинает ему улыбаться. Осторожно заглянул внутрь и увидел Стефани Нелл и Коттона Малоуна, разговаривающих со стариком.
Да, удача сегодня действительно на его стороне.
Он сделал повелительный жест, и один из его людей извлек нейлоновый чехол. Де Рокфор расстегнул молнию и достал микрофон. Осторожно приспособил его резиновую присоску на мокрое оконное стекло. Радиоприемник, оставшийся в чехле, теперь мог улавливать каждое слово.
Он вставил в ухо крохотный наушник.
Перед тем как он их убьет, нужно послушать, о чем они говорят.
– Садитесь, пожалуйста, – сказал Торвальдсен Стефани.
– Это так мило с вашей стороны, герр Торвальдсен, но я предпочитаю постоять, – заявила Стефани с презрением в голосе.
Торвальдсен потянулся за кофейником и наполнил свою чашку.
– Я бы попросил вас выбрать любое другое обращение. – Он вернул кофейник на место. – Я питаю отвращение ко всему, имеющему отношение к Германии.
Малоун наблюдал, как Стефани обдумывает эти слова. Разумеется, поскольку Торвальдсен был «персоной повышенного интереса» в файлах Magellan Billet, она знала, что все его родные – дед, дядья, тетки и кузены – стали жертвами нацистов во время фашистской оккупации Дании. Но он ожидал, что Стефани все равно не утихомирится. Напротив, лицо ее смягчилось, и она сказала:
– Ладно, тогда пусть будет Хенрик.
Торвальдсен опустил кусочек сахара в свою чашку.
– Я оценил ваш юмор. – Он помешал кофе. – И давно убедился, что все проблемы можно разрешить за чашечкой кофе. Человек больше расскажет о себе за чашкой хорошего кофе, чем после бутылки шампанского или портвейна.
Малоун знал, что Торвальдсен любит отвлекать собеседников всякой чепухой, пока оценивает ситуацию. Старый датчанин сделал глоток из дымящейся чашки.
– Как я сказал, Стефани, вам пришло время узнать правду.
Она приблизилась к длинному столу и села напротив Малоуна.
– Тогда развейте мои предубеждения насчет вас.
– Какие же?
– Долго перечислять. Я остановлюсь на самых важных. Три года назад вы вступили во взаимоотношения с синдикатом воров, похищающих произведения искусства и связанных с радикальными израильтянами. В прошлом году вы вмешались в выборы в немецкий парламент, нелегально финансируя некоторых кандидатов. Тем не менее по каким-то причинам и немцы, и израильтяне решили не преследовать вас.
Торвальдсен сделал нетерпеливый жест.
– Виновен по всем статьям. Эти радикальные израильтяне, как вы изволили выразиться, – поселенцы, которые не хотят, чтобы коррумпированное израильское правительство лишило их домов. Чтобы им помочь, мы привлекли денежные средства от богатых арабов, которые торговали похищенными произведениями искусства. Украденные предметы были экспроприированы у воров. Возможно, в ваших файлах указано, что эти произведения искусства возвращались первоначальным владельцам.
– За деньги.
– Любой частный детектив берет деньги за свои услуги. Мы просто направляли заработанные деньги на более насущные нужды. Я вижу в этом своеобразную справедливость. А что касается выборов в Германии… Я финансировал нескольких кандидатов, которые находились в оппозиции к правым радикалам. С моей помощью все они победили. Я не намерен позволять фашизму укреплять свои позиции. А вы?
– Ваши действия были незаконными и вызвали массу проблем.
– Мои действия были решением проблемы. И это намного больше, чем сделали американцы.
Казалось, эти слова не произвели большого впечатления на Стефани.
– Какое отношение вы имеете к моему делу?
– К какому вашему делу?
– Касающемуся исследований моего мужа.
Лицо Торвальдсена застыло.
– Я не припоминаю, чтобы вы проявляли хоть малейший интерес к работе Ларса, пока он был жив.
Малоун обратил внимание на слова «я не припоминаю». Значит, Торвальдсен очень много знал о Ларсе Нелле. Вопреки обыкновению, Стефани этого не заметила.
– Я не собираюсь обсуждать свою личную жизнь. Просто скажите мне, зачем вы купили эту книгу?
– Петер Хансен проинформировал меня о вашей заинтересованности. Он также сказал мне, что один человек хочет, чтобы вы получили эту книгу, но предварительно желает снять с нее копию. Он заплатил Хансену, чтобы тот обеспечил это.
– Он сказал кто? – спросила Стефани.
Торвальдсен отрицательно покачал головой.
– Хансен мертв, – сказал Малоун.
– Неудивительно. – В голосе Торвальдсена не послышалось эмоций.
Малоун рассказал ему, что произошло.
– Хансен был жаден, – промолвил датчанин. – Он считал, что эта книга очень ценная, поэтому хотел, чтобы я купил ее втайне. А потом он бы предложил ее второму человеку – за хорошие деньги.
– И вы согласились. Еще бы! С вашими гуманитарными наклонностями. – Стефани не собиралась давать ему послабления.
– Хансен и я имели много общих дел. Он объяснил мне, что происходит, и я предложил помочь. Я беспокоился, что в противном случае он обратится к кому-нибудь другому. Я тоже хотел, чтобы книга досталась вам, поэтому согласился на его условия, но при этом не собирался отдавать книгу Хансену.
– Вы на самом деле думаете…
– Как вам пирог? – перебил ее Торвальдсен.
Малоун понял, что его друг пытается сохранить контроль над разговором, и ответил с набитым ртом:
– Великолепен.
– Вернемся к делу, – потребовала Стефани. – Какую правду я должна узнать?
– Ваш муж и я были близкими друзьями.
Лицо Стефани потемнело от негодования.
– Ларе мне ни разу не говорил об этом.
– Принимая во внимание ваши отношения, это понятно. Кроме того, в его профессии, как и в вашей, есть свои секреты.
Малоун прикончил кусок пирога и наблюдал, как Стефани обдумывает эти слова.
– Вы лжете, – наконец заявила она.
– Я могу показать вам нашу переписку. Мы с Ларсом часто общались. У нас было общее дело. Я финансировал его первоначальные изыскания и помогал, когда ему приходилось туго. Я заплатил за его дом в Ренн-ле-Шато и был рад помочь.
– Черт бы тебя побрал! Отдай мне эту книгу.
– Сначала вы должны выслушать то, что я скажу.
– Ну так поторопитесь.
– Первая книга Ларса имела оглушительный успех. Несколько миллионов экземпляров было продано по всему миру. Следующие его книги были не так успешны, но тоже продавались достаточно хорошо, чтобы позволить ему продолжить изыскания. Ларс думал, что противоположная точка зрения будет способствовать популярности легенды о Ренн-ле-Шато. Поэтому я финансировал нескольких авторов, чтобы они написали книги с критикой теории Ларса, анализируя его выводы и указывая на его заблуждения. Одна книга вызывала к жизни следующую, и так далее. Некоторые были хорошими, некоторые плохими. Я сам сделал несколько довольно неприятных публичных замечаний насчет Ларса.
Ее глаза горели возмущением.
– Вы спятили?
– Скандалы привлекают публику. И Ларс писал не для широкой аудитории, поэтому ему надо было делать себе рекламу. В конце концов эта история начала жить собственной жизнью. Ренн-ле-Шато стал весьма популярен. О нем снимают передачи, пишут статьи, в Интернете существует масса сайтов, посвященных исключительно его тайнам. Туристический бизнес стал основным в этом районе. И все это благодаря Ларсу.
Малоун знал, что Ренн-ле-Шато посвящены сотни книг. Только в его магазине этой теме были отведены несколько полок. Но он должен был предупредить Торвальдсена.
– Хенрик, сегодня погибли двое людей. Один прыгнул с Круглой башни, предварительно перерезав себе горло. Второго выбросили из окна. Это не похоже на рекламу.
– Думаю, что в Круглой башне ты лицом к лицу встретился с рыцарем-тамплиером.
– Я бы с удовольствием сказал, что ты спятил, но этот парень выкрикнул кое-что перед смертью: Beauseant.
Торвальдсен кивнул:
– Боевой клич тамплиеров. Когда отряд атакующих рыцарей кричал это слово, враги впадали в панику.
Малоун припомнил, что прочитал в книге:
– Орден тамплиеров был уничтожен в тысяча триста седьмом году. Сейчас их нет.
– Это не так, Коттон. Была предпринята попытка уничтожить орден, но Папа аннулировал свое решение. С тамплиеров было снято обвинение в ереси Шинонским указом. Клемент Пятый тайно издал эту буллу в тысяча триста восьмом году. Многие думали, что этот документ был утрачен, когда Наполеон разграбил Ватикан, но недавно его нашли. Нет, Ларс верил, что орден существует до сих пор. И я тоже верю.
– В книгах Ларса часто упоминались тамплиеры, – задумчиво произнес Малоун. – Но я не помню, чтобы он писал, что они еще существуют.
Торвальдсен кивнул:
– Он специально умалчивал об этом. Тамплиеры – противоречивые создания. Согласно обету – бедные, а в действительности богатые не только деньгами, но и знаниями. Погруженные в себя и при этом хорошо знающие мир. Монахи и воины. Не надо воспринимать их через призму романтики. Они были довольно жестоки.
– Как они могли сохраниться до сих пор в полной тайне? – поинтересовался Малоун.
– А как насекомое или животное живет в дебрях леса и никто не знает о его существовании? Ученые постоянно обнаруживают новые виды.
Достойный ответ, но неубедительный, подумал Малоун.
– Ну и к чему все это?
Торвальдсен откинулся в кресле:
– Ларс искал сокровище тамплиеров.
– Что?
– В начале своего царствования Филипп Четвертый обесценил французские деньги, чтобы стимулировать экономику. Эта мера была настолько непопулярной, что народ хотел убить его. Филипп бежал из дворца и нашел убежище у тамплиеров. Так он узнал о богатстве ордена. Годы спустя, когда король отчаянно нуждался в средствах, он решил обвинить орден в ереси. Если помните, в те времена имущество еретика отходило государству. Тем не менее после арестов тысяча триста седьмого года Филипп обнаружил, что не только парижская сокровищница, но все хранилища тамплиеров во Франции пусты. Ни унции тамплиерского золота так и не нашли.
– Ларс думал, что это сокровище скрыто в Ренн-ле-Шато? – спросил Малоун.
– Не обязательно именно здесь, но где-то в Лангедоке, – ответил Хенрик. – Для такого предположения есть много оснований. Но тамплиеры хорошо спрятали свою собственность.
– А какое отношение к этому имеет книга, которую ты сегодня купил? – поинтересовался Малоун.
– Эжен Штиблейн был мэром Фа, деревушки вблизи Ренн-ле-Шато. Он был очень образованным человеком, музыкантом и астрономом-любителем. Он сначала написал путеводитель по этому району, а потом «Pierres Gravées du Languedoc» – «Покрытые надписями камни Лангедока». Особенная книга, описывающая надгробные плиты в Ренн-ле-Шато и его окрестностях. Странный интерес, конечно, но не такой уж необычный – юг Франции известен своими уникальными гробницами. В книге есть набросок надгробного камня, привлекшего особое внимание Штиблейна. Этот рисунок тем более важен, что самой плиты уже не существует.