Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"
Автор книги: Стив Берри
Жанры:
Триллеры
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 287 (всего у книги 307 страниц)
Еще одна легенда, которая стала набирать силу с течением столетий – в первый раз я услышала ее в раннем детстве, – связана с затерянным золотым рудником Колумба. К 1600 году, после первого путешествия Христофора, Испания утроила количество находящегося в обращении европейского золота. В легенде говорится, что Колумб нашел золотой рудник на Ямайке, но скрыл его местонахождение от всех, в том числе и от испанской короны. Моего деда всегда завораживала эта история, и он рассказал ее мне, показав также запись Колумба.
«8 шагов».
Мягко выражаясь, удивительно, что никому так и не удалось разгадать этот шифр. Почему Колумб просто не написал свое имя? Треугольные буквы могут означать все что угодно. И почему возникает кривое «Х» сразу в двух местах? Мой дед всегда указывал на них, но никогда не объяснял их значение. Как и во многих других случаях, мы не знаем, что произошло на самом деле, но очень трудно не заинтересоваться этой тайной. Меня она захватила. Так сильно, что Христофор Колумб стал темой моей научной работы.
Захария закончил чтение статьи Элли Беккет, которую вытащил из сумки, чтобы освежить в памяти.
К счастью, он отслеживал все упоминания о Христофоре Колумбе, появлявшиеся в мире. Поиск в «Гугле» и других системах сразу же ставил его в известность о новых данных, касающихся первооткрывателя Америки.
Так он узнал о статье в «Минерве».
По большей части там не было ничего нового, но его внимание привлекли два слова.
«Кривые «Х».
Лишь несколько человек в мире знали, что эти слова связаны с Христофором Колумбом.
Так возникло имя Элли Беккет.
А теперь Саймон нашел Тома Сагана.
Он явно оказался в нужном месте.
А завтра узнает, что спрятано в могиле левита.
Глава 16
Том вошел в свой дом, единственное место на планете, где он чувствовал себя относительно спокойно. Он находился здесь основную часть времени – за закрытыми окнами и запертой дверью. Журналист пробовал жить в многоквартирных домах, но ему не нравилась близость соседей. Он никого не хотел знать и тем более не хотел, чтобы кто-то узнал его. Саган любил одиночество, а непримечательный дом, который он снимал, располагался в конце длинного квартала в южной части Орландо и обладал всеми нужными свойствами.
Однако он все еще не пришел в себя после посещения могилы Абирама.
Внезапно появившаяся машина так же внезапно исчезла.
На обратном пути мысли Тома вновь обратились к полученным им документам на родительский дом. Вместе с ними адвокат прислал короткую, написанную от руки записку.
Репортер решил еще раз взглянуть на нее и поэтому выдвинул ящик стола, куда бросил документы и записку три года назад.
Он развернул листок во второй раз и прочитал:
«Дом принадлежит тебе. Ты в нем вырос и должен им владеть. Я родился простым евреем. Моя вера и религия имели для меня огромное значение. Но для тебя они не важны. Не стану утверждать, что я тебя понимаю. Грустно, что, несмотря на общую кровь, мы стали чужими. Мы многое потеряли. Но все меняется. К несчастью, невозможно вернуться назад. Все закончилось. Имеет ли это значение? Я знаю, что ты не мошенник. И, как бы ни объяснялось то, что произошло, ты не выдумал ту историю. Я хочу, чтобы ты знал: мне было больно, когда я услышал о твоих несчастьях, хотя теперь я понимаю, что ничего тебе не говорил о своей вере в тебя. Сын, я очень многое скрывал. Вещи, которые тебя бы удивили. Я уношу свои тайны в могилу. Пожалуйста, пойми, что я всегда старался поступать по совести. Надеюсь, однажды ты будешь жить именно так».
Старший Саган не написал «Я сожалею». Не написал «Я тебя люблю» или «Удачи тебе». И даже не написал «Отправляйся в ад».
Только констатация фактов.
И две последние строки. «Поступать по совести».
Типичный Абирам.
До самого конца стоял на своем.
Три года назад Том не понял слов: «Я уношу свои тайны в могилу». Он посчитал их отцовским преувеличением. Теперь же у него возникли серьезные сомнения. Как мог Захария Саймон знать, что спрятано в могиле? Тут могло быть только одно объяснение: ему рассказала Элли.
Но что ей известно?
Журналист подошел к окну и выглянул наружу. Тихо, никакого движения, все погружено в обычную дремоту. Здесь жило совсем немного детей. В основном тут обитали пенсионеры, наслаждающиеся флоридским солнцем и отсутствием подоходного налога штата.
Почему кто-то за ним следил?
Саймон получил то, что хотел. Так кто же появился на кладбище?
Еще один человек, которому что-то известно о делах Абирама или Саймона? Том снова начал мыслить как репортер, и в его пытливом мозгу появилось множество вопросов. Когда-то он прекрасно знал свое дело. Настолько хорошо, что кто-то решил его уничтожить.
Кто?
Он знал достаточно.
Но ничего не мог сделать.
Ни тогда, ни теперь.
Совсем ничего.
* * *
Элли смотрела на лежавшую на столике статью из «Минервы». Она работала над ней много недель, стараясь удержать объем в рамках журнальных границ и рассчитывая на самую широкую аудиторию, которая оценит ее доводы. Ей заплатили триста евро, и она радовалась, что ее работу согласились опубликовать, ведь ей было всего двадцать пять лет и она совсем недавно окончила магистратуру. В конце была напечатана ее короткая биография и электронный адрес для желающих с ней связаться.
Так ее нашел Захария.
– В моей статье нет ничего зловещего, – сказала Беккет, возвращаясь на место. – В ней лишь рассказывается о тайнах, окутывающих имя Колумба.
– Однако миллиардер, ведущий замкнутый образ жизни, прикладывает определенные усилия, чтобы вас найти, – сказал Брайан. – А потом убеждает обмануть собственного отца, чтобы получить доступ к могиле вашего деда.
Элли овладело любопытство.
– Откуда вы все знаете?
– Вы так и не ответили. Вы дурно поступили с отцом.
Девушке не нравилось поведение этого человека. Он не знал, сколько боли причинил Том Саган ей и ее матери.
– Мои отношения с отцом не имеют к вам ни малейшего отношения, – заявила она.
Взгляд ее собеседника скользнул по залу кафе и снова остановился на ней.
– Вас используют. Саймон хочет получить то, что ваш дед вам доверил. Вас не тревожит мысль о том, что его могила будет потревожена?
Эта мысль тревожила Элли гораздо больше, чем он мог догадываться.
И все же…
«Твой дед хранил величайшую тайну, – сказал ей Захария. – Тайну, важную для всех нас».
«Но открывать его гроб? Неужели нет другого способа?» – пыталась протестовать Беккет.
«То, что лежит в его могиле, имеет огромное значение, Элли. Он был левитом. Но не из дома Левия – его выбрали для исполнения обязанностей левита. Твой дед являлся одним из немногих людей со времен Колумба, которые знали правду».
«Какую правду?»
Элли выслушала ответ Саймона и согласилась, что им ничего не остается, как вскрыть могилу.
«Евреи всего мира будут петь осанну, – сказал Захария. – То, что было скрыто в течение двух тысяч лет, увидит солнечный свет. Наши пророчества будут исполнены. И все благодаря тебе».
Элли и мечтать не могла, что станет таким уникальным человеком. Ее новая религия, новое наследие имели для нее огромное значение, как и для ее деда. И воплотить в жизнь его надежды – что ж, это было очень важно.
– Его могилу необходимо вскрыть, – сказала она Брайану.
Тот покачал головой.
– Вы очень глупая женщина. И вы говорите, что ваш отец представляет собой проблему. Он невольный участник происходящего. А вы все делаете сознательно.
– Кто вы такой? Какое вы имеете отношение к происходящему?
– В отличие от вас, у меня есть чувство реальности. Захария Саймон – экстремист. И является проблемой для всех нас.
Взгляд девушки скользнул мимо собеседника к входной двери кафе.
В нее вбежали Роча и Сумрак.
Брайан тоже заметил их и встал.
– Мне пора уходить.
Люди Захарии подошли к ним.
Обвинитель Элли двинулся мимо них.
Роча схватил его за пиджак, и в этот же момент двое мужчин, сидевших за соседним столиком, встали. Они явно были с Брайаном. Роча тут же оценил ситуацию и выпустил пиджак.
– Умное решение, – сказал Брайан, после чего и он, и двое его спутников ушли.
– Кто это? – спросила Элли у Рочи.
– Ты нам расскажи, – отозвался тот. – Ведь ты сидела с ним за одним столиком.
– Он навязал мне свое общество. Сказал, что его зовут Брайан.
– Держись от него подальше.
Эти слова вызвали у Элли любопытство.
– Почему?
На загорелом лице Рочи появилось раздражение.
– Нам нужно уходить.
– Я остаюсь, – покачала головой Беккет.
Но ее сообщник схватил ее за руку. Сильно. И заставил подняться со стула.
– Отпусти руку, или я закричу, – потребовала девушка.
– Нам нужно идти, – сказал Роча, и его голос смягчился. – Ради твоей безопасности.
И Элли увидела, что он говорит совершенно серьезно.
– Кто это был? – снова спросила она.
– Проблема. Человек, о котором мистер Саймон должен немедленно узнать.
* * *
Том, не раздеваясь, улегся на кровать. Вчера он решил умереть. А сегодня увидит тело отца.
Какая перемена…
«Он вернется, – сказала ему Мишель. – Он твой отец. Он тебя любит. Со временем он поймет, что ты должен принимать собственные решения, даже в тех случаях, когда это связано с религией».
«Ты не знаешь Абирама, – возразил Том. – Он сделал свой выбор. Теперь моя очередь. Следующий ход за мной».
«Почему ты называешь его по имени? Он твой отец».
«Так повелось со времен колледжа, когда мы начали отдаляться друг от друга. И у меня появилась… свобода».
«Он все еще твой отец».
Том пожал плечами.
«Для меня он Абирам».
Супруга обняла его.
«Мне не нравится, что все так обернулось, но я люблю тебя за твой поступок. Отказаться от веры – это серьезно».
«Если это делает тебя счастливой, то и я счастлив».
Мишель поцеловала Тома.
Они были женаты меньше года.
«У меня есть новость», – сказала женщина.
Муж заглянул ей в глаза, и она продолжила:
«Ты тоже станешь отцом».
Через восемь месяцев родилась Элли. Она была удивительно красивым ребенком. В первые несколько лет ее жизни дочь значила для Тома очень много, а потом все изменилось. Он стал все больше бывать вне дома, а вскоре его отлучки стали весьма длительными. И он не смог устоять перед разными искушениями. О чем он думал? В этом все и дело. Он не думал.
И Абирам. Левит?
Журналист вспомнил «Второзаконие»:
«И о Левии сказал: об отце своем и матери своей: «я на них не смотрю», и братьев своих не признает, и сыновей своих не знает; ибо они, левиты, слова Твои хранят и завет Твой соблюдают. Он учит законам Твоим Иакова и заповедям Твоим Израиля, возлагает курение пред лице Твое и всесожжения на жертвенник Твой».
Поразительно, но Том до сих пор помнил эти слова – Абирам был исключительно строгим учителем. Его сын вспомнил, что после греха поклонения золотому тельцу, когда израильтяне начали возвеличивать ложного идола, левитов, которые от этого воздержались, призвали служить в Храме.
Но при чем тут Абирам?
В семье никогда не упоминалось, что их еврейские корни восходят к левитам.
Пока Том не перешел в старшую школу, они были близки с Абирамом. Единственный ребенок в семье имеет определенные преимущества – и неудобства. Он постоянно находился под неусыпным родительским контролем. Потом они начали отдаляться друг от друга, а в колледже их разногласия стали еще сильнее. А встреча с Мишель, их роман и последующий брак лишь подтвердили то, что Том знал и раньше.
Он не иудей.
Его рождение, наследственность, обычаи и долг не имели для него значения.
Мать пыталась его переубедить – возможно, она знала, что сделает муж. Но Том не сдавался. Он отказался от своего права рождения и стал христианином, чтобы порадовать жену. В течение нескольких лет они с Мишель и Элли посещали епископальную церковь, но по мере того, как он все чаще отсутствовал дома, журналист стал приходить в церковь все реже и реже. Со временем он понял, что и христианство для него ничего не значит. Он был равнодушен к божественному началу.
Еще одна неудача в жизни.
«Помирись с отцом», – сказала ему Мишель.
«Поздно», – покачал головой ее бывший муж.
«Я уже не имею значения. Мы развелись. Он будет этому рад».
«С Абирамом все не так просто».
«Я ему никогда не нравилась. Мы оба это знаем. Он винит меня в том, что ты крестился. Он любит только Элли».
«Возможно, все было не так», – подумал Том.
Возможно, в жизни его отца существовало нечто очень важное.
«Сын, я многое скрывал».
«Вещи, которые тебя бы удивили».
«Я уношу свои тайны в могилу».
Глава 17
Захария собирался отдохнуть. Завтрашнего дня он ждал всю жизнь. Нашел ли он левита, хранителя тайны? Наконец-то, после пятисот лет?
Колумб был очень умен, нужно отдать ему должное.
В 1504 году он вернулся в Испанию после четвертого, и последнего, путешествия, и следующие два года потратил на то, чтобы заставить Фердинанда и Изабеллу выполнить свои обещания. В 1506 году он умер, и сыновья продолжили его дело. А после их смерти вдова одного из них сумела совершить сделку с короной, которая давала потомкам Христофора Колумба полный контроль над Ямайкой в течение следующих 150 лет.
Луис де Торрес, переводчик Колумба с иврита, так и не вернулся в Европу.
Он остался в Новом Свете.
И на то имелась серьезная причина.
Де Торрес получил при рождении имя Иосиф Бен Леви Хаиври – Иосиф, сын Левия, еврей, – и стал первым иудеем, поселившимся на открытой Колумбом земле. Он был вынужден перейти в христианство, чтобы иметь возможность участвовать в путешествии, но, как и многие другие обращенные, оставался иудеем всю свою жизнь. Историки склонны игнорировать тот факт, что Торрес – весьма вероятно – был первым человеком, сошедшим на берег Гаити в октябре 1492 года. Он являлся переводчиком экспедиции, и в его обязанности входил контакт с местными жителями. Какое откровение! Первые слова, произнесенные европейцем в Новом Свете, весьма возможно, были сказаны на иврите.
Некоторые историки утверждают, что де Торрес умер в 1493 году на Гаити, будучи одним из 39 человек, оставленных там Колумбом в конце первого путешествия, где они основали поселение, названное Ла-Навидад. Их всех убили местные жители до того, как Христофор вернулся через несколько месяцев, когда совершал второе путешествие.
Но на самом деле де Торрес не умер.
Он оберегал три ящика, которые пересекли океан вместе с Колумбом во время первого путешествия и были оставлены на земле на сохранение.
Первый человек, получивший такое поручение, стал называться левитом.
С тех пор они сменяли друг друга. И каждый хранил свою тайну, оставаясь в тени.
До Абирама Сагана.
До того момента, когда наконец была совершена ошибка.
Саган кое-что рассказал своей внучке. Для нее и для девяноста девяти процентов остального мира его откровения не имели особого смысла.
Но не для Саймона.
В то время как левиты прилагали огромные усилия, чтобы охранять свою тайну, австриец старался еще больше, чтобы раскрыть ее. Его отец и дед долгие годы по крупицам собирали древние документы, тщательно изучали старые архивы. Они хотели преподнести замечательный дар новому Израилю – сокровища Храма. Но оба потерпели неудачу. «Важна история», – часто повторял его отец.
Благодарение небесам за интернет. Предыдущее поколение не располагало таким ресурсом. Именно благодаря всемирной паутине Саймону удалось узнать об ошибке Абирама Сагана.
И он твердо решил воспользоваться этой ошибкой.
С этой мыслью Захария улегся в постель.
Зазвонил телефон, он посмотрел на дисплей и увидел, что это Роча.
– В чем дело? – спросил Саймон и выслушал своего помощника, который рассказал об Элли Беккет и о том, что произошло в венском кафе.
– Брайан Джеймисон здесь, – сказал Роча.
Это были серьезные неприятности.
Австриец несколько месяцев обхаживал Элли Беккет и выслушивал ее реформистские бредни, считая, что она олицетворяет худшее, что есть в современном иудаизме. Она была наивной до глупости. Но прямой контакт с Брайаном Джеймисоном являлся серьезным сигналом тревоги.
Саймон знал, что не имеет права на ошибку.
– Где она сейчас? – спросил он у Рочи.
– Вернулась домой. За ней ведется слежка.
– Как она объяснила произошедшее?
– Он подсел к ней за столик. Начал рассказывать про вас. Она несколько раз предлагала ему уйти, а потом появились мы.
– Она ему что-нибудь рассказала?
– Говорит, что нет.
Однако Саймон в этом сомневался.
Брайан Джеймисон работал на Бене Роу и занимал у него такое же положение, как Роча у Захарии. Появление Джеймисона в Вене и его контакт с Элли являлся прямым указанием на то, что его ямайский партнер осведомлен о происходящем и сильно встревожен.
Саймон игнорировал Роу.
Однако тот следил за ним.
К счастью, они с Рочей обсудили разные варианты развития событий до отъезда Захарии из Австрии во Флориду. Среди прочего они решили, как следует поступить с Элли Беккет после того, как она перестанет быть полезной.
– Разберись с ней, как мы договаривались, – сказал теперь Саймон своему помощнику. – И чтобы никто не нашел следов.
– Возможно, она не будет с нами сотрудничать.
Захария понял, что имел в виду Роча. То, что происходило на видео.
– Я позабочусь, чтобы она вела себя правильно. Дай мне час. И еще: после того трюка, который ты провернул сегодня, не делай это сам. С тобой она добровольно никуда не пойдет. Используй кого-нибудь другого.
И Саймон повесил трубку.
* * *
Элли была смущена и рассержена. Роча отвел ее домой, и при этом их сопровождал Сумрак. Мужчина, который называл себя Брайаном, исчез, но Беккет не забыла его предупреждение. Роча попытался узнать, о чем Брайан с ней говорил, и она рассказала ему правду.
Почти всю правду.
«Захария Саймон экстремист».
«И является проблемой для всех нас».
Но как такое может быть? До нынешнего момента девушка не сомневалась, что Захария был с ней искренен. Они провели вместе много времени. Будучи на тридцать лет старше, Саймон казался ей обаятельным и интересным мужчиной. Если забыть о пылких комплиментах, которые также показались ей настоящими, он оставался безупречным джентльменом, поглощенным своим бизнесом. Впрочем, Элли не возражала бы, если бы он начал за ней ухаживать. Во время их дискуссий он вел себя открыто и честно, и Беккет ни разу не почувствовала обмана. Захария производил впечатление человека, по-настоящему озабоченного проблемами религии.
Теперь же она сидела в одиночестве в трехкомнатной квартире, открыв окна, чтобы впустить прохладный вечерний воздух. После наступления темноты Вена была восхитительна, а из ее квартиры открывался великолепный вид на ярко освещенную разноцветную крышу собора Святого Стефана.
Элли подумала про Маунт-Дора и вспомнила летние месяцы, проведенные с бабушкой и дедушкой в этом живописном месте, с аллеями, вдоль которых росли ряды деревьев, викторианские уличные фонари, парки, магазины и галереи. Позже она поняла, как сильно этот город напоминал Новую Англию. Он находился в холмистой местности, для центральной Флориды почти высокогорье. Нумерованные авеню шли с востока на запад, спускаясь к озеру Дора – город и озеро назвали в честь Доры Энн Дроди, которая первой здесь поселилась. Элли завораживала эта женщина, она читала о ней и охотно слушала истории местных жителей.
Отчаянно независимые женщины всегда ее интересовали.
Беккет считала, что и сама принадлежит к этой категории, и ее мать тоже.
Звякнул ее ноутбук, сообщая о том, что пришло электронное письмо. Девушка подошла к столу и увидела сообщение от Саймона.
«Здесь все хорошо, но мне нужна твоя помощь. Мы будем много путешествовать в ближайшую неделю, так что не могла бы ты собрать свои вещи? Роча отвезет тебя в аэропорт. Я понимаю, как тебя огорчило то, что произошло во время съемок видео, и лично разберусь с Рочей. Твой самолет взлетает через три часа, с посадкой в Нью-Йорке. Я буду ждать тебя в аэропорту Орландо завтра днем. Прошу прощения за срочность, но я все объясню на месте. Будь осторожна».
Элли немного удивило это письмо, но она и сама хотела как можно быстрее покинуть квартиру. Роча зашел слишком далеко. Не говоря уже о появившемся неизвестно откуда Брайане. Беккет считала, что с Саймоном будет в безопасности, и все же она хотела кое-что узнать, поэтому написала ему ответ.
«Сегодня со мной вошел в контакт человек по имени Брайан. Роча сказал, что он опасен, но не объяснил, почему. Что происходит?»
Ответ пришел быстро.
«Роча мне о нем сообщил. Кое-кто хочет нам помешать. Такие люди существовали всегда. Для твоей безопасности будет лучше, если ты как можно скорее окажешься рядом со мной. Я все объясню, когда ты прилетишь в Орландо».
Элли решила больше не задавать вопросов и начала собирать вещи.
Она прилетела из Испании с небольшим запасом одежды, потому что не собиралась задерживаться в Вене. Ее летний гардероб оказался не слишком подходящим для австрийской погоды, и Захария повел ее по магазинам. Девушку немного смущала его щедрость, но он заверил ее, что это меньшее из того, что он должен сделать.
«Подумай о компенсации за твою напряженную работу», – сказал он.
«Но я ничего не сделала».
«Тут ты ошибаешься. Ты сделала очень много».
Этот день, проведенный с Саймоном в Вене, напомнил ей другой, когда ей было всего семь лет. Отец для разнообразия оказался дома и отвел ее в торговый центр. Занятия в школе начинались через пару недель, и он хотел, чтобы дочь выбрала себе новую одежду. Они бродили по магазинам, изучали стойки и столы, Элли примеряла платья… Домой они пришли с несколькими полными сумками.
Это был один из тех волшебных дней, которые она никогда не забудет.
Отец и дочь.
Что же с ними произошло?
Как могло получиться, что близкие отношения бесследно исчезли?
Элли совсем не хотелось ненавидеть отца, но постепенно она поверила, что должна так к нему относиться. Так она пыталась избежать боли, ведь плохих воспоминаний было гораздо больше, чем хороших.
Он ей попросту не нравился, и она ему не верила.
А Захария?
Захария Саймон – совсем другое дело, и к тому же у нее не было оснований ему не доверять.
Беккет продолжила собирать вещи.
Глава 18
Бене никак не мог успокоиться после встречи с вдовой Фелипе. Он знал, что не забудет ее взгляд – устремленный вдаль и одновременно пронзительный. Но Фелипе его предал и едва все не испортил. Если бы Роу рассчитывал только на одного двойного агента, способного снабжать его точной информацией, он бы ничего не узнал о действиях Саймона. К счастью, он не совершил такой ошибки. Бене давно понял, сколь важны шпионы, в особенности если они способны тщательно отслеживать ситуацию. Тем не менее он до сих пор не знал, что ищет Саймон, и лишь предполагал, что речь идет о затерянном золотом руднике Колумба.
Однако сейчас его начали обуревать сомнения.
Документы, которые Роу забрал в доме Фелипе, могли дать ответы на его вопросы. Чтобы их расшифровать, он позвал человека, которому полностью доверял, а таких на свете было совсем немного.
Бене со своими людьми проехал несколько километров на восток от Спэниш-Тауна, преодолевая чудовищные пробки Кингстона, до Университета Вест-Индии, лучшего высшего учебного заведения Ямайки. Он окончил его двадцать лет назад и с любовью вспоминал проведенное в кампусе время. В то время как многие из его друзей становились членами банд или изнывали от безработицы, он стремился к образованию. Роу не был лучшим студентом, но очень старался, радуя своим усердием мать. В особенности он любил историю. Ему рано стало ясно, что он не станет политическим лидером – репутация его отца являлась серьезным препятствием, – но из этого еще не следовало, что он не сможет добиться успеха.
Сейчас он контролировал почти четверть национального парламента и большинство в кабинете министров. Политики ценили его деньги и приятное обхождение. Ямайка была поделена на четырнадцать округов, и Бене имел влияние во всех – немаловажная составляющая его бизнеса. Он стал человеком, которого уважали и бедняки, и богачи. А еще его боялись, и ему это нравилось.
Охранник у въезда в университет с улыбкой помахал ему рукой.
Человек, к которому приехал Бене, ждал его у поля для регби, где проходил напряженный матч. Роу любил эту игру и участвовал в соревнованиях, когда здесь учился. Местная команда шла на первом месте в студенческом чемпионате. Бене активно спонсировал университет – не только академические науки, но и спорт.
Профессор Трей Халлибертон возглавлял кафедру истории и археологии. Это был светловолосый мужчина с квадратным лицом, тонкими губами и проницательными взглядом. Он родился не на острове, но Ямайка стала его родным домом. Несколько лет назад Бене познакомился с ним на университетской встрече, и они стали друзьями. Халлибертон знал о репутации Роу, как и большинство в администрации университета, но знал также, что его никогда не арестовывали, не говоря уже о судимостях. А слухи – они и есть слухи. В реальности же университет ценил деньги Бене и получал их сполна.
Он вышел из машины. Нужно отдать должное Ямайке – погода здесь оставалась неизменной как летом, так и зимой. Или тепло, или жарко. Было почти шесть часов вечера, и солнце отступало за Голубые горы, расположенные к северу от Кингстона. Скоро Роу поедет туда, ему предстоял обед в поместье.
– Бене, сегодня ты побывал в джунглях, – сказал ему Халлибертон.
Одежда Роу пропиталась потом и грязью, и от него пахло после визита в дом Фелипе.
– Сегодня у меня было много дел, друг мой. – Он протянул документы: – Я хочу, чтобы ты на них взглянул.
Профессор быстро просмотрел пергаменты.
– Серьезная находка, Бене. Это испанские оригиналы. Где ты их взял?
– Не спрашивай, – с улыбкой ответил марон.
– Испанцы управляли островом сто пятьдесят лет, – сказал Трей. – Когда они ушли в тысяча шестьсот шестидесятом году, то спрятали большинство документов, рассчитывая вернуться. Но, конечно, они не вернулись – вот почему осталось так мало письменных свидетельств тех времен.
Бене уловил намек, но это его не беспокоило.
– Полагаю, ты хочешь, чтобы я объяснил, что они означают? – спросил Халлибертон.
– Мне бы это помогло. Язык похож на испанский, но я не могу их прочитать.
Некоторое время Роу наблюдал, как ученый изучает документы, поворачивая так, чтобы на них падали лучи солнца.
– Это кастильский язык, который сильно изменился с шестнадцатого века, – сказал он наконец. – Документы лучше не держать на ярком свету.
Однако Бене не слишком волновала их сохранность.
– Что здесь написано? – спросил он нетерпеливо.
Трей знал о его интересе к затерянному золотому руднику.
Они многократно о нем говорили.
– Поразительно, Бене, но тебе удалось найти нечто очень важное, – объявил профессор.
* * *
ЭКСТРЕМИСТЫ С ОБЕИХ СТОРОН, ВСЕ ВЫШЛО ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ
Том Саган, «Лос-Анджелес таймс»
Хеврон, Западный Берег. – Бен Сегев приготовил свой автомат. Восемь соотечественников последовали его примеру. Все они были израильтянами, поселенцами из зоны конфликта, носящей название Западный Берег. Автострада, которая находилась всего в нескольких ярдах от них, являлась основной дорогой, которой пользовались палестинцы, каждый день пересекавшие границу Израиля, направляясь на работу. Возведенная ими баррикада состояла из старых покрышек и колючей проволоки и могла остановить любую машину. Девять израильтян ждали на холме, и Сегев ясно дал своим соратникам понять, что они намерены делать: дождаться, когда машина остановится, а потом открыть огонь и убить как можно больше палестинцев.
– Мы выбросим с территории Израиля арабских тварей, – заявил Сегев. Пять лет назад он переселился сюда с женой из Чикаго. – Если правительство не в состоянии решить проблему, мы все сделаем сами.
Нападение не было настоящим. Это была всего лишь тренировка в сельской местности. Но эти люди готовились. Они чувствовали себя брошенными израильским правительством и твердо решили избавить от арабов Западный Берег. Они взяли закон в свои руки, и теперь официальные лица, как из Израиля, так и из Палестины, признавали существование проблемы.
Еврейский экстремизм существовал и раньше. В 1994 году один из поселенцев, Барух Гольдштейн, застрелил в мечети двадцать девять арабов. В 1995 году радикальное правое крыло фанатиков убило премьер-министра Ицхака Рабина. Но последняя волна терроризма набирала силу, и, по словам официальных представителей Израиля, Хеврон стал эпицентром насилия. Древний город, за который тысячелетиями шла борьба, считался местом погребения пророка Авраама. А сейчас четыреста пятьдесят вооруженных правых израильтян, живущих в окружении ста двадцати тысяч палестинцев, заявили о своем библейском праве на землю. Многие, как Сегев и его соратники, приготовились к нанесению удара.
«Нужна всего лишь искра, чтобы здесь начался большой пожар, – заявил один из поселенцев, пожелавший остаться анонимным. – Этот город проклят».
Сегев и восемь экстремистов нашли импровизированную мишень: белое такси, свернувшее за угол и направлявшееся в их сторону. Они сняли оружие с предохранителей. Водитель остановил «Мерседес» перед баррикадой, и Сегев приказал своим людям рассредоточиться – четверо обошли автомобиль с одной стороны, четверо с другой. Щелкнули спусковые крючки, и хотя выстрелов не последовало, не приходилось сомневаться, что пассажиры такси мертвы. Сегев жестом приказал всем остановиться. Из машины вылез водитель, еще один из поселенцев. Все остались довольны тренировкой.
Хеврон являлся домом еще и для ста двадцати тысяч палестинцев. В течение столетий арабы и евреи мирно жили бок о бок. Но волнения 1929 года привели к гибели более шестидесяти евреев, и британцы, которые в то время управляли этими территориями, переселили оставшихся евреев в другие места. В 1967 году, после захвата Израилем Западного Берега, евреи вернулись. Но они были экстремистами. Более того, правительственная политика Израиля того времени поддерживала их в стремлении жить на Западном Берегу. Израильтяне заявляли о своем библейском праве на город и требовали, чтобы арабы ушли. Потом, в 1997 году, израильская армия оставила восемьдесят процентов города и передала контроль над ним палестинским властям. Двадцать процентов достались переселенцам.
«Это был катастрофический план», – сказал Сегев.
В течение последнего года практически ежедневно в его поселение стреляли палестинские снайперы. Не менее тридцати человек погибли от их пуль. В ответ израильтяне объявили круглосуточный комендантский час для тридцати тысяч палестинцев, чьи дома окружали израильские поселения. И это сработало. Число погибших израильтян заметно сократилось. Палестинцам запрещалось покидать дома даже для того, чтобы вызвать врача или пойти в школу, а тех, кто нарушал запрет, сажали в тюрьму. Дважды в неделю комендантский час на несколько часов отменяли, чтобы местные жители могли сходить в магазины. В качестве крайней меры сотни израильских солдат в сопровождении дюжин танков и бульдозеров вошли в Хеврон и уничтожили здания, в которых, как они утверждали, прятались палестинские снайперы.