Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"

Автор книги: Стив Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 197 (всего у книги 307 страниц)

– А я, кстати, до сих пор никак не могу понять, за кого можно принять вас.

– Просто за смиренного исполнителя приказов правительства Соединенных Штатов.

– Но и я являюсь чем-то в этом роде.

– Знаю. Стефани говорила мне.

– Вы должны понимать, – заметил Малоун, – что ваш самолет мог быть обстрелян автоматным огнем. И потому с вашей стороны было глупо лететь так низко.

– Я видел его автомат. Но тот человек стоял на раскачивающейся на волнах лодке, и мне показалось, что вам нужна моя помощь.

– Вы всегда так безрассудны?

Они приближались к береговой линии Копенгагена, и Малоун сбавил скорость.

– Вы должны признать, что полет был просто здоровский. Шасси находились на расстоянии менее шести футов от воды.

– Мне случалось видеть кое-что и покруче.

Люк с усмешкой приложил руку к груди.

– О, папаша, вы пронзили меня в самое сердце. Я знаю, что когда-то вы были одним из лучших стрелков в ВМС. Настоящим «истребителем» были. Но оставьте хоть что-то и на мою долю. Хотя бы самый маленький кусочек героизма. Ведь я вас, как-никак, спас.

– В самом деле? Я как-то не успел заметить.

В прежней своей жизни Малоун работал в составе первых двенадцати агентов в отряде «Магеллан». Он получил юридическое образование в Джорджтауне и, кроме того, в прошлом был офицером ВМС. Малоуну уже исполнилось сорок семь лет. Однако ему все еще удавалось сохранять густую шевелюру, крепкие нервы и острый ум. На его закаленном теле остались отметины и шрамы от застарелых ран, полученных при исполнении служебных обязанностей. Именно эти раны и были одной из причин его ухода в отставку тремя годами раньше. Теперь он владел букинистической лавкой в Копенгагене, в которой, как ему казалось, можно было в мире и спокойствии провести остаток своих дней.

– Ну давайте не петушитесь, признайте, – продолжал гнуть свою линию Люк. – Вам вряд ли бы удалось уйти от тех ребят. Ведь не кто-нибудь, а именно я вытащил вас из этой переделки.

Еще немного сбавив скорость, Малоун проследовал мимо датской королевской резиденции, затем мимо пирса на набережной Нюхавн и въехал в один из тихих каналов датской столицы. Он причалил почти сразу же за дворцом Кристианбург, рядом с многочисленными кафе под открытым небом, в которых десятки завсегдатаев ели, пили, курили и беспечно болтали. На расстоянии каких-нибудь пятидесяти ярдов отсюда располагалась всегда многолюдная площадь Эйбро и его дом.

Малоун заглушил мотор, затем неожиданно развернулся и заехал настоящим боксерским апперкотом Люку в нижнюю челюсть, отчего тот покатился по палубе. Но парень быстро пришел в себя, вскочил на ноги и приготовился к ответному удару.

– Для начала, – сказал Малоун, – прошу не называть меня папашей. Во-вторых, молодой человек, мне не нравится ваша самоуверенность, так как она может стать причиной ненужных человеческих жертв. В-третьих, кто были те люди, которые пытались нас убить? И, наконец, – он кивнул в сторону Кирка, – на кого доносит этот?

В глазах молодого человека Малоун прочел сильнейшее желание рассчитаться с ним за полученный удар.

Но было в них и кое-что другое.

В нем как будто немного поубавилось спеси.

Однако парень не ответил ни на один из его вопросов. У Малоуна начало складываться впечатление, что с ним играют, как с ничтожной марионеткой, а такое ему никогда не нравилось.

– В самом деле пропал какой-то человек?

– В самом деле. И этот парень может сообщить нам, где он находится.

– Дайте мне ваш телефон.

– Откуда вы знаете, что он у меня есть?

– Он лежит у вас в заднем кармане. Я его видел. Специальная серия, разработанная для отряда «Магеллан». Водонепроницаемый на сто процентов. Таких в мое время не было.

Люк вытащил телефон и открыл его.

– Позвоните Стефани.

Юноша послушно набрал ее номер.

Малоун выхватил у него телефон и сказал:

– Забирайте своего Кирка и подождите возле того кафе. Мне нужно поговорить с ней без свидетелей.

– Я как-то не привык, чтобы мне отдавали приказы пенсионеры.

– Считайте это платой за то, что я выловил вас из воды. А теперь идите.

Малоун ждал, пока ему ответит Стефани, и наблюдал за тем, как Люк и Кирк выпрыгивают из лодки. «Я не дурак, – подумал Коттон, – я прекрасно понимаю, как вышколила Стефани этого выскочку и научила обращаться со мной». Возможно, сказала ему, что на Малоуна можно и нужно немного надавить, но не слишком, не переходя границ. В противном случае такой самовлюбленный позер, каким явно был Люк Дэниелс, уже давно налетел бы на него с кулаками. Хотя Малоун, в общем-то, не возражал, он давненько ни с кем по-настоящему не дрался.

– И сколько времени тебе удалось выдержать, прежде чем ты ему заехал по физиономии? – спросила Стефани, которая подняла трубку после пятого гудка.

– На самом деле я терпел чуть дольше, чем следовало бы. Кроме того, я прикончил двух плохих парней.

После чего он в подробностях рассказал ей о происшедшем.

– Коттон, я все поняла. У тебя в этом деле нет своего интереса. А у нас действительно пропал человек, у которого жена и трое детей. И мне необходимо срочно его найти.

Она прекрасно знала, какими аргументами можно воздействовать на Малоуна.

Люк с Кирком уже успели отойти от него шагов на пятьдесят. Конечно, по правилам, прежде чем звонить по телефону, ему следовало бы дождаться, пока они зайдут к нему в магазин, но ему не терпелось прояснить ситуацию, поэтому говорил он очень тихо, отвернувшись от кафе в сторону канала.

– Барри Кирку многое известно, – сказала Стефани. – От него необходимо получить нужную информацию. Потом он поможет мне здесь, а вы с Люком отправитесь на поиски моего агента.

– И ты думаешь, что от этого студентишки будет какой-то прок?

– На самом деле он никаких университетов не кончал.

Малоун предположил, что Люку было, скорее всего, лет двадцать семь – двадцать восемь. Возможно, он из бывших военных, так как Нелл любила набирать людей именно из рядов армии. Однако демонстративное отсутствие в нем уважения к старшим и бесшабашное поведение с пренебрежительным отношением к дисциплине свидетельствовали против такого предположения.

И он явно не был юристом.

Но, насколько было известно Малоуну, Стефани в последнее время смотрела сквозь пальцы на это правило при наборе агентов.

– У меня сложилось впечатление, что он может стать настоящим наказанием для начальства, – признался Коттон.

– Мягко говоря. Но он очень полезный агент. Поэтому мне приходится терпеть его… э-э-э… несколько чрезмерную самоуверенность. Хотя он в чем-то очень похож на одного человека, который когда-то на меня работал.

– Те люди были здесь. – Малоун перевел разговор на другую тему. – В заливе. Они ждали нас. А это значит, что им либо невероятно повезло, либо они знали, что ты мне звонила. Твоему пропавшему агенту было известно, куда направляется Кирк?

– Нет. Кирку мы приказали ехать в Швецию.

Коттон чувствовал, что Стефани задается тем же вопросом. Каким образом преследователи узнали о его и Кирка местонахождении?

– Полагаю, ты расскажешь мне только то, что, по твоему мнению, я должен знать.

– Тебе прекрасно известны правила. Это не твоя операция. От тебя требуется только присмотреть за моими людьми, и всё.

– Постараюсь выполнить задание.

Коттон отключил телефон, выпрыгнул на берег и нагнал Люка и его спутника со словами:

– Ну, что ж, кажется, вы заполучили себе партнера на ночь.

– Я не мог бы попросить у вас блокнот и ручку, чтобы записывать все ваши ценные рекомендации?

– Вы всегда так выпендриваетесь?

– А вы всегда так любезны и дружелюбны?

– Кому-то же нужно следить за тем, чтобы ребятишки ненароком не свернули себе шею.

– Обо мне можете не беспокоиться, папаша. Обойдусь как-нибудь и без вашей заботы.

– Мне показалось, что я просил вас не называть меня папашей.

Люк напрягся.

– И ты получил от меня одно бесплатное напоминание в физиономию для закрепления урока. Но больше дармовщины не будет.

В зеленых глазах Малоуна читался нескрываемый вызов. Который, как ему показалось, был принят. Однако не сейчас. Может быть, немного позже.

Малоун кивнул на Кирка:

– Давай послушаем, что нам скажет этот стукач.

Глава 5

Атланта, Джорджия

14.45

Стефани Нелл взглянула на часы. Ее рабочий день начался в 6.00 – в Дании в это время был полдень, – и кажется, до его окончания еще очень далеко. Из ее двенадцати агентов девять сейчас выполняли задания. У остальных троих была передышка. Что бы там ни писали в шпионских романах и ни показывали в кино, но настоящие агенты не работают по двадцать четыре часа в сутки и по семь дней в неделю. Как ни странно, у большинства из них есть жены, дети и личная жизнь, никак не связанная с работой. Что на самом деле очень хорошо, так как работа агента чрезвычайно сложна и любому сотруднику нужен полноценный отдых.

Нелл создала отряд «Магеллан» шестнадцать лет назад. Он был ее любимым детищем, которое она холила, лелеяла и растила, проводя через все сложные периоды взросления. И вот теперь он превратился в полноценную разведывательную группу, на счету которой было несколько успешных операций.

Однако в данный момент все внимание Стефани занимала только одна проблема.

В Дании пропал ее агент.

Стефани бросила взгляд на часы, стоявшие на углу рабочего стола, и поняла, что пропустила время завтрака и обеда. Желудок начал напоминать о себе, и она решила перекусить в кафетерии тремя этажами ниже.

Нелл вышла из кабинета.

Вокруг царила тишина.

По ее изначальному замыслу, в «Магеллане» не предполагалось большого количества сотрудников. Кроме двенадцати основных оперативников, подразделение включало пять офисных сотрудников и трех помощников. Стефани всячески противилась любым попыткам расширения штата. Чем меньше лишних глаз и ушей, тем меньше вероятность утечки информации. До сих пор надежность «Магеллана» с этой точки зрения считалась идеальной.

В подразделении уже не было никого из первых двенадцати агентов. Последним четыре года назад ушел Малоун. В среднем в год Нелл заменяла по одному сотруднику. Ей везло – все ее новые агенты оказывались вполне надежными профессионалами, и какие-либо административные проблемы возникали у нее крайне редко.

Стефани прошла через главный вход и проследовала к лифтам.

Здание располагалось в тихом парке в северной части Атланты. Кроме ее подразделения, в нем находились также отделения Министерства внутренних дел, Министерства здравоохранения и социального обслуживания. В такой укромный уголок офис «Магеллана» отправили намеренно, по ее инициативе. На входе к ним висела небольшая, не бросавшаяся в глаза табличка, сообщавшая о том, что здесь размещается специальный комитет Министерства юстиции.

Стефани нажала на кнопку и стала ждать лифта.

Дверцы распахнулись, и из кабины вышел худощавый мужчина с длинным лицом и густой седой шевелюрой.

Эдвин Дэвис.

Подобно Стефани, он сделал себе карьеру на государственной службе. Начинал два десятка лет назад в Государственном департаменте, где три секретаря использовали его для приведения в порядок дел в своем ведомстве. У него была докторская степень в области международных отношений, и, что самое важное, Эдвин обладал редкостным политическим чутьем. Крайне общительный и обходительный человек, которого многие недооценивали, он долгое время работал помощником советника по национальной безопасности. И вот недавно президент Дэнни Дэниелс повысил его, сделав руководителем администрации Белого дома.

У Стефани сразу же возник вопрос: что такого произошло, что заставило Дэвиса пролететь пятьсот миль, никого об этом не предупредив? Ее непосредственным начальником был министр юстиции США, и в соответствии с протоколом его должны были ставить в известность о подобных передвижениях высшего руководства.

Однако ничего подобного сделано не было.

Но, возможно, это не деловой, а дружеский визит? Дэвис входил в круг ее ближайших друзей. Когда-то они много времени проводили вместе…

– Ты куда-то направляешься? – спросил он.

– Собралась в кафетерий.

– Тогда пойдем вместе.

– Я не пожалею потом, что согласилась?

– Не исключено. Но другого выхода нет.

– Ты помнишь, что в последний раз, когда мы тут, на этом самом месте, стояли с тобой и беседовали, прямо как сейчас, нас чуть не убили.

– Но мы ведь в конце концов все-таки вышли победителями.

Стефани улыбнулась.

– Да, такое не забывается.

Они спустились в кафетерий и нашли свободный столик. Нелл жевала морковь и запивала ее клюквенным соком – аппетит у нее начисто пропал. Дэвис ограничился бутылкой минеральной воды.

– Как дела у президента? – спросила Стефани.

Она не общалась с Дэнни Дэниелсом уже месяца три.

– Никак не дождется, когда закончится его срок.

Второй срок Дэниелса действительно скоро заканчивался. С ним заканчивалась и политическая карьера. Надо было отдать ему должное – он прошел огромный путь от члена городского совета в захолустном городке в штате Теннесси до президента Соединенных Штатов, два срока занимавшего свой пост. За это время, правда, он потерял дочь и жену.

– Он будет рад получить от тебя весточку, – заметил Дэвис.

Да и она была бы не прочь ему позвонить. Но понимала, что пока лучше подождать. По крайней мере, до окончания его президентского срока.

– Я обязательно с ним свяжусь. В удобное время.

Она и Дэниелс понимали, что их связывает нечто вроде взаимного притяжения – привязанность, возникшая благодаря тому, через что им пришлось вместе пройти. Но он все еще занимал пост президента Соединенных Штатов и был ее главным начальником. Будет лучше, если они продолжат сохранять в своих отношениях некую дистанцию.

– Я полагаю, ты прилетел сюда не для того, чтобы передать мне привет от президента. Поэтому давай переходи к делу, Эдвин.

Некое подобие улыбки появилось на лице ее старого друга. Для работы в органах безопасности он был уже, конечно, слишком стар, но благодаря его вполне юношескому телосложению ему никогда нельзя было дать его возраст.

– Насколько я понимаю, ты сумела кое-кого заинтересовать на Капитолийском холме.

Нелл тоже это знала.

На прошлой неделе к ней поступило шесть запросов о секретных данных из Сенатского комитета по ассигнованиям. В подобных запросах не было ничего необычного – Конгресс часто запрашивал информацию у разведывательных органов. Если какой-то отдел начинал упорствовать с предоставлением информации, за «вежливыми запросами» могли последовать судебные повестки, которые уже нельзя было проигнорировать без соответствующей тяжбы в суде. Однако юридические склоки по поводу секретной информации случались крайне редко. Конгресс нельзя злить. В конце концов, у него в руках находятся источники ассигнований. Поэтому обычно все возникавшие разногласия решались тихо, и компромисс находился без излишней огласки. Однако те шесть запросов, что поступили к ней, не оставляли никакой почвы для компромиссов.

– Они затребовали всю информацию, касающуюся моего агентства, – сказала Стефани. – Сверху донизу. Финансовые отчеты, донесения агентуры, анализ деятельности – абсолютно все. Это что-то беспрецедентное, Эдвин. Почти всё из перечисленного – секретная информация. Я передала вопрос на рассмотрение министра юстиции.

– Который передал его мне. И я прилетел сюда, чтобы сказать тебе, что упомянутые запросы имеют отношение к той проблеме относительно Хусепе Салазара, которую мы с тобой обсуждали.

Шесть месяцев назад со звонка Дэвиса началось расследование отрядом «Магеллан» дела Салазара. Белому дому нужно было полное досье, включая все финансовые, деловые и политические связи этого человека. От колыбели до сегодняшнего дня. У Салазара были датский и испанский паспорта благодаря его родителям, которые являлись подданными двух разных стран. Половину года он жил в Испании, вторую половину – в Дании. Салазар был крупным международным предпринимателем. Наблюдение за деятельностью своих многочисленных предприятий, общий капитал которых достигал нескольких миллиардов евро, он передал помощникам, а сам все время посвящал исполнению обязанностей старейшины мормонской церкви. Во всех свидетельствах окружавших его людей он представал набожным и благочестивым человеком, ведущим образцовую, высоконравственную жизнь и не замешанным ни в каких преступлениях. То, что такой человек мог привлечь к себе особое внимание Белого дома, вызывало у Стефани массу вопросов. Но, будучи ответственным и опытным сотрудником, вслух она их не задавала. Что было, по-видимому, ошибкой с ее стороны. Нелл поняла это только три дня назад, когда агент, которого она направила в Европу для сбора досье на Салазара, внезапно исчез.

– Мой агент, работавший по делу о Салазаре, куда-то пропал, – сказала она. – Несколько моих людей сейчас заняты его поисками… Во что ты меня втянул, Эдвин?

– Я ничего не знаю об этом. А что случилось?

– Ситуация внезапно осложнилась. Один из сотрудников Салазара, человек по имени Барри Кирк, связался с моим агентом. У него якобы имелась важная внутренняя информация, и он даже утверждал, что его начальник, возможно, кого-то убил. Мы не могли оставить без внимания подобную информацию. В настоящее время Кирк находится у нас под охраной, но во время его перевозки были убиты два человека Салазара. Их застрелил Коттон.

– Как тебе удалось его привлечь к этому делу?

В свое время Дэвису приходилось несколько раз пересекаться с Малоуном.

– Он оказался недалеко от места событий, и пропажа агента ему тоже очень не понравилась.

– Хусепе Салазар связан с сенатором Таддеусом Роуэном.

– И ты только сейчас говоришь мне об этом?

Роуэн был председателем Комитета Сената США по ассигнованиям. На всех шести запросах стояла его подпись.

– Я скрывал это от тебя отнюдь не по своей инициативе.

Стефани поняла, что он имеет в виду. Только один человек мог своим приказом помешать руководителю администрации Белого дома передать ей информацию.

– Президент должен понимать, что ты не можешь ожидать от меня эффективного выполнения работы, скрывая столь важную информацию, – недовольно заметила Стефани. – Результатом происшедшего стала недопустимая ситуация, при которой, возможно, погиб один из наших людей.

Дэвис понимающе кивнул.

– Я разделяю твои чувства.

Но было и кое-что еще.

Да, делом Салазара в настоящее время занимались двое ее агентов: Люк и тот, которого она считала пропавшим. Теперь к ним еще присоединился и Коттон Малоун – по крайней мере, на сегодняшнюю ночь. С ним вместе их стало трое.

Но был еще и четвертый.

Тот, о ком она ничего не сказала Малоуну.

Глава 6

Калуннборг, Дания

20.50

Салазар улыбнулся, войдя в ресторан и заметив свою сегодняшнюю гостью. Он опоздал, но успел позвонить и передать свои извинения, попросив официантов угостить ее бокалом любого вина, которое она пожелает испробовать.

– Мне очень жаль, – сказал он, обращаясь к Кассиопее Витт, – но меня задержали очень важные дела.

Они были друзьями детства. Хусепе был на два года старше ее. Их родители были деловыми партнерами. В молодости они стали еще ближе друг другу, встречались в течение пяти лет, но неожиданно Кассиопея почувствовала, что их взаимное притяжение гораздо полезнее их родителям, чем ей самой.

По крайней мере, именно в таких словах она все объяснила Хусепе.

Однако ему, в отличие от нее, была известна истинная причина ее охлаждения.

Между ними пролегла гораздо более глубокая пропасть, чем она полагала.

Хусепе родился в семье, принадлежавшей к Церкви Иисуса Христа Святых Последних Дней. Она – тоже. Для него принадлежность к Церкви была главным основанием, краеугольным камнем жизни, для нее же практически ничего не значила.

Прошло одиннадцать лет с их последнего свидания. Нет, они никогда не порывали отношений полностью, время от времени встречаясь на различных мероприятиях и банкетах. Хусепе было известно, что Кассиопея переехала во Францию, где начала строительство замка, используя материалы и технологии исключительно XIII века. Строительство, естественно, продвигалось очень медленно. Он видел фотографии и строящегося замка, и ее загородного особняка. И тот и другой были оригинальны и живописны.

Как и их владелица.

– Ничего страшного, – ответила Кассиопея на его извинения, – у меня было время полюбоваться потрясающим видом.

Калуннборг возник некогда как поселение викингов на западном побережье Зеландии и до сих пор остается одним из древнейших городов Дании. Его выложенную брусчаткой площадь украшала уникальная церковь Девы Марии, архитектурный шедевр XII века с пятью восьмиугольными башнями. Кафе тоже располагалось на площади и было до отказа заполнено посетителями, сидевшими за столиками, озаренными огоньками свечей. Им с Кассиопеей, по просьбе Хусепе, отвели столик у окна, выходившего на площадь, из которого открывался великолепный при ночном освещении вид на церковь.

– Я целый день с нетерпением ждал этого ужина, – сказал ей Хусепе. – Мне здесь очень нравится. Я рад, что ты наконец смогла приехать ко мне.

Его мать была неразговорчивой, крайне замкнутой датчанкой, преданной своему мужу и шестерым детям, из которых он был самым младшим. Когда мормонские миссионеры прибыли в конце XIX века в Данию, ее семья одной из первых вступила в Церковь Святых Последних Дней. Его дед с материнской стороны помог организовать первый приход церкви мормонов в Скандинавии, за которым последовали и другие многочисленные приходы. Со временем приходы объединялись в епархии. То же самое происходило и в Испании, где проживала семья отца Салазара. По истечении определенного времени оба его деда возглавили крупные епархии. Хусепе унаследовал датскую недвижимость матери в Калуннборге и жил здесь каждый год с мая по октябрь, спасаясь от испанской жары.

Появился официант, и Хусепе заказал стакан минеральной воды. Кассиопея, со своей стороны, последовала его примеру. Им предложили меню, и они оба углубились в его изучение.

– Ты все-таки завтра уезжаешь? – поинтересовалась она.

– К сожалению, да. У меня есть одно дело, которое требует серьезного внимания.

– Как жаль… Мы ведь только-только возобновили наше знакомство.

– Но ты была как-то уж чрезмерно скрытна. И пока я не возражал. Однако пора ответить на кое-какие вопросы. Почему ты вернулась? И почему ты все-таки решила приехать сюда?

В первый раз после долгого перерыва Кассиопея позвонила ему пять месяцев назад. За этим звонком последовало еще несколько, а также электронные письма. Результатом очередного телефонного разговора на прошлой неделе стало его приглашение приехать в Данию.

Она приняла приглашение.

– Я подумала, что, возможно, во многом ошибалась.

Ее слова заинтриговали его. Он отложил меню в сторону.

– Становясь старше, я начала понимать, что вера моих родителей вовсе не была такой уж глупостью.

Хусепе было прекрасно известно, что, подобно ему, Кассиопее с ранних лет читали Книгу Мормона, ее учили Доктрине и Заветам и рекомендовали читать «Драгоценную Жемчужину». Читая ее, Кассиопея познакомилась с откровениями пророков, возглавлявших Церковь, и приобрела понимание ее истории. Каждый «святой» должен был изучать эти писания.

Однако Хусепе было известно, что Кассиопея взбунтовалась. И отвергла свое наследие.

К счастью, ее родители к тому моменту уже умерли, иначе ее измена стала бы для них страшной трагедией.

– Мне так долго пришлось ждать этих твоих слов, Кассиопея! – воскликнул Хусепе. – Ведь твое отрицательное отношение к Церкви было основной причиной нашего разрыва.

– Я помню. Тогда ты только собирался возглавить приход. Теперь же ты член Первого Кворума Семидесяти и всего в одном шаге от того, чтобы стать членом Кворума Двенадцати Апостолов. Наверное, ты первый испанец, удостоившийся такой высокой чести.

Салазар чувствовал, что в ее голосе звучит искренняя гордость за него.

Руководство Церковью осуществляет Первое Президентство, в которое входит Пророк и два избираемых советника. Им подчинен Кворум Двенадцати Апостолов, члены которого пребывают в нем пожизненно и помогают Пророку формировать политику Церкви.

Затем шли различные Кворумы Семидесяти, каждый член которых являлся уважаемым старейшиной с подчиненными ему организационными и административными структурами. Считалось, что члены Кворумов Семидесяти наделены апостольским авторитетом как особые свидетели Христа. Многие апостолы вышли из рядов Семидесяти, а все Пророки должны были пройти этап апостолов.

– Я хочу заново открыть то, что когда-то утратила, – призналась Кассиопея.

Появился официант с минеральной водой.

Салазар протянул руку и слегка сжал запястье своей собеседницы. Но казалось, его жест совершенно не удивил ее.

– Я буду очень счастлив, если сумею помочь тебе в новом обретении веры. Это будет для меня великой честью.

– Поэтому я и нашла тебя.

Хусепе улыбнулся. Он продолжал держать ее за руку. Истинные Святые Последних Дней считают секс вне брака грехом, поэтому у него с Кассиопей никогда не было физических отношений.

Но было истинное чувство.

Причем настолько сильное, что оно пережило все перипетии последних одиннадцати лет.

– Я голоден, – сказал Хусепе, пристально глядя на нее. – Давай по-настоящему поужинаем. А потом я тебе кое-что покажу. До́ма.

– Буду ждать с нетерпением, – улыбнулась Кассиопея.

Глава 7

Атланта, Джорджия

Стефани была карьерным адвокатом. Сразу по окончании юридической школы она начала работать в Госдепе, затем перешла в Министерство юстиции, где поднялась до заместителя генерального прокурора. В конечном итоге ей ничего не стоило получить высокий пост в администрации президента страны, однако отряд «Магеллан» радикально изменил ее жизнь. Возникла идея создать специальную следственную группу вне рамок ФБР, ЦРУ и военной разведки, напрямую подотчетную исполнительной власти, агенты которой были бы спецами как по части шпионажа, так и юриспруденции.

Независимую. Передовую. Незаметную.

Так было в идеале.

Но замысел все-таки сработал.

Нет, Стефани была в курсе политических интриг. Она служила президентам и генеральным прокурорам, как из числа республиканцев, так и демократов. Хотя Дэнни Дэниелс дважды получил президентское кресло, обещая стране сотрудничество обеих партий, последние семь с половиной лет он провел, сражаясь на фронтах свирепой политической войны. Имели место случаи предательства, как со стороны вице-президента, так и одного генерального прокурора, а также бывшего помощника секретаря национальной безопасности. Была даже попытка покушения. Эти кризисы и была призвана разруливать Стефани и отряд «Магеллан». И вот она снова в деле. В самой гуще чего-то чрезвычайно важного.

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, что будешь делать, когда тебе придется отсюда уйти? – спросил ее Дэвис.

Они сидели в том же кафетерии, пустом в этот послеполуденный час.

– Я собираюсь работать вечно.

– Мы с тобой оба могли бы писать разоблачительные книжонки. Или дать откровенные интервью телевидению. Каналам Си-эн-эн, или Си-эн-би-си, или «Фокс». Стать для них внештатными экспертами. Разоблачать некомпетентность нынешней администрации. Согласись, «диванным стратегом» быть всегда легче, чем тянуть настоящую лямку.

Стефани задумалась о фатализме Дэвиса. Похоже, это типичная хандра служаки, у которого истекает срок полномочий. Такое ей случалось видеть и раньше. Во время первого срока Дэниелса возникла ситуация, когда ее могли убрать с поста и заменить кем-то другим, но дальше интриг дело не пошло. Почему? Потому, что такая работа никому не нужна. Что привлекательного сидеть в тихом офисе в Джорджии? Это вам не округ Колумбия.

Карьеру сплетают из куда более толстых нитей. Однако одно было ясно – Эдвин Дэвис абсолютно лоялен своему боссу. Так же, как и она. И еще кое-что. Практически никто в Министерстве юстиции, Конгрессе США или в Белом доме даже не вспоминал о существовании «Магеллана». Тогда почему ее скромная персона вдруг возникла на экране радара сенатора от штата Юта?

– Что нужно от меня этому Роуэну?

– Он ищет нечто такое, что когда-то было принято считать мифом, – ответил Дэвис.

В его тоне Стефани уловила некую тревогу.

– Я должен рассказать тебе одну историю…

Первого января 1863 года Авраам Линкольн принял Прокламацию об освобождении рабов. В истории этот документ считается судьбоносным. Но на самом деле все было несколько иначе. Прокламация не являлась законом. Конгресс не одобрил ее, ни один штат ее не принял. Линкольн принял ее на основании своей личной власти в качестве верховного главнокомандующего. Но Прокламация так никого и не освободила, потому что касалась лишь рабов в десяти мятежных штатов. Она не поставила рабство вне закона и не даровала гражданства тем, кто уже стал свободным. В тех частях Юга, которые оставались верны Союзу – а это часть Теннесси и Вирджинии, где негры действительно могли быть освобождены и стать полноценными гражданами, – эта Прокламация не действовала.

То же самое касалось Мэриленда и Кентукки, а также части Луизианы. Короче говоря, Прокламация об освобождении рабов была не более чем политическим трюком. Она освобождала чернокожих невольников только там, где Линкольн не имел власти. Уильям Сьюард, госсекретарь администрации Линкольна, выразил это наилучшим образом: «Мы поддерживаем рабство, освобождая рабов там, где мы не в состоянии дотянуться до них, и держа их в кабале там, где можем их освободить».

Линкольн публично провозгласил Прокламацию «военной мерой», однако в частном общении откровенно признавал ее никчемность. В конце концов, рабство было закреплено в самой конституции. Во 2-м разделе 1-й статьи особо оговаривалось, что в вопросах представительства в Конгрессе и налогов голос раба считается как три пятых голоса свободного гражданина. Во 2-м разделе 4-й статьи содержалось требование возвращать беглых рабов из свободных штатов их хозяевам. Многие делегаты Конституционного конвента сами владели рабами. Так что ничего удивительного в том, что в основной закон не включили ни одного слова, которое посягало бы на эти права.

В то время перевес в Гражданской войне был на стороне южан. Поэтому единственный практический эффект Прокламации, который она могла бы иметь, – вдохновить рабов на восстание на территории противника; восстание, которое нанесет южанам урон. Мятежа рабов определенно опасались – боеспособные мужчины находились вдали от дома, сражаясь на стороне Конфедерации. В их отсутствие за фермами и плантациями присматривали их жены и престарелые отцы.

Но никакого восстания не произошло. Зато эффект Прокламации на Севере был ощутим.

Причем не самым лучшим образом.

Большинство северян пребывали в растерянности. Лишь немногие связывали войну с отменой рабства. Белые северяне в целом презирали чернокожих, их «черные кодексы» ничего не предлагали в смысле равенства для освободившихся рабов, которые уже там жили. Дискриминация пустила глубокие корни. Газеты северян громогласно заявляли о своем несогласии с отменой рабства. Неудивительно, что после Прокламации Линкольна насилие в отношении негров в северных штатах резко усилилось.