355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стив Берри » Цикл романов "Все секреты мира" (СИ) » Текст книги (страница 282)
Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)
  • Текст добавлен: 16 апреля 2020, 18:32

Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"


Автор книги: Стив Берри



сообщить о нарушении

Текущая страница: 282 (всего у книги 307 страниц)

Мишнер не сдавался:

– Амбрози рассказал нам о вашей поездке в Румынию и сообщил больше чем достаточно подробностей, чтобы возбудить уголовное дело и добиться заключения под стражу, особенно в посткоммунистической стране, где понятие презумпции невиновности понимается, скажем так, относительно.

– Вы блефуете.

Нгови вынул из кармана другую кассету.

– Мы показали ему Фатимское откровение и откровение из Меджугорья. Нам не пришлось объяснять всю их важность. Даже такой негодяй, как Амбрози, понял все величие того, что его ожидает. После этого он ответил на все вопросы. И умолял меня выслушать его исповедь. – Он указал на кассету. – Но сначала сделали запись.

– Он важный свидетель, – сказал Мишнер. – В самом деле, есть власть превыше вашей.

Валендреа прошелся по кабинету до стеллажей и обратно, как зверь в клетке.

– Папы очень долго игнорировали волю Бога. Откровений Ля-Саллет не было в церковных архивах больше века. Я держу пари, что Дева поведала тем очевидцам то же самое.

– Тех людей, – сказал Нгови, – можно простить. У них в руках были слова очевидцев, а не самой Девы. Ими руководила не трусость, а осторожность. У них не было доказательств, которые есть у вас. А вы знали, что это божественное откровение, и все равно были готовы убить Мишнера и Катерину Лью, чтобы только утаить его.

Глаза Валендреа вспыхнули.

– Вы лицемерный болван. А что я должен был предпринять? Обречь церковь на разрушение? Разве вы не понимаете, к чему приведет обнародование этих посланий? Двухтысячелетняя догма вдруг оказалась ложной.

– Не нам с вами решать судьбу церкви, – ответил Нгови. – Слово Божие принадлежит одному Богу, а Его терпение, видно, истощилось.

Валендреа покачал головой:

– Наш долг – защищать церковь. Ни один католик не стал бы слушать церковь, если бы знал, что она солгала. Ведь речь идет не о мелочах. Отмена целибата?[231] Женщины-священники? Разрешение абортов? Гомосексуализм? И даже непогрешимость Папы!

Но Нгови не отреагировал на его отчаянные доводы.

– Меня больше интересует, как я объясню Богу, что ослушался Его слов.

Мишнер взглянул на Валендреа.

– Когда в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году вы вернулись в хранилище, десятого откровения Меджугорья там еще не было. Но вы выкрали часть Фатимского откровения. Откуда же вы знали, что слова сестры Люсии подлинны?

– Когда Павел читал их, я увидел страх в его глазах. Если даже этот человек испугался, значит, в этих словах что-то было. Тогда вечером в хранилище, когда Климент рассказал мне о последнем переводе отца Тибора и показал часть первоначального текста откровения, я понял, что снова вернулся дьявол.

– В каком-то смысле так и случилось, – заметил Мишнер.

Валендреа удивленно посмотрел на него.

– Если существует Бог, то существует и дьявол, – объяснил Мишнер.

– Так кто же из них убил отца Тибора? – спросил Валендреа с вызовом в голосе. – Это сделал Бог, чтобы открылась правда? Или дьявол, чтобы открылась правда? Они оба преследовали в данном случае одну цель, правда?

– Вы поэтому убили отца Тибора? Чтобы не допустить этого? – спросил Мишнер.

– В любой религии есть свои мученики. – В его словах не прозвучало ни малейшего раскаяния.

Нгови сделал шаг вперед.

– Верно. И мы создадим еще одного.

– Я уже понял, что вы хотите сделать. Сообщить в полицию?

– Вовсе нет, – сказал Нгови.

Мишнер протянул Валендреа маленький желтоватый пузырек.

– Мы предлагаем вас присоединиться к списку мучеников.

Валендреа недоумевающее поднял бровь.

– Это то же самое снотворное, которое принимал Климент, – негромко произнес Мишнер. – Здесь больше, чем нужно, чтобы убить человека. Если ваше тело найдут утром, вас похоронят с папскими почестями в соборе Святого Петра. Ваше правление окажется коротким, но вас запомнят, как запомнили Иоанна Павла Первого. А если завтра вы останетесь живы, то все, что мы знаем, станет известно священной коллегии. И вы станете первым Папой в истории, представшим перед судом.

Валендреа не стал брать пузырек, он все еще не верил.

– Вы хотите, чтобы я покончил с собой?

Мишнер не смутился:

– Вы можете либо с почетом умереть Папой, либо навеки запятнать себя, став преступником. Я бы на вашем месте предпочел первое, так что надеюсь, что вы найдете силы сделать то же, что сделал Климент.

– Я могу оказать вам сопротивление.

– Вы проиграете. Насколько мне известно, многие в священной коллегии только и ждут возможности сбросить вас. Улики неопровержимы. А главным обвинителем станет ваш же соучастник. Вам не выиграть.

Но Валендреа не брал таблетки. Тогда Мишнер высыпал их на его стол и посмотрел на Папу:

– Выбор за вами. Если вы так любите свою церковь, как утверждаете, то пожертвуйте своей жизнью ради церкви. Вы не задумываясь взяли жизнь отца Тибора. Посмотрим, хватит ли у вас мужества распорядиться собственной жизнью. Беспощадный Судья вынес вам Свой смертный приговор.

– Вы предлагаете мне умереть, – сказал Валендреа.

По виску его стекала струйка пота.

– Я предлагаю вам избавить церковь от необходимости снимать вас с поста силой.

– Я Папа. Никто не может лишить меня сана.

– Кроме Бога. И как раз Он все и решает.

Валендреа повернулся к Нгови:

– Вы собираетесь стать следующим Папой?

– Скорее всего, да.

– Вы ведь могли победить на конклаве?

– Вполне вероятно.

– Так почему же вы отказались от борьбы?

– Так велел мне Климент.

Валендреа посмотрел на него с недоумением:

– Когда?

– За неделю до смерти. Он сказал, что вся борьба развернется между вами и мной. Но что победить должны вы.

– А зачем вы его послушались?

Нгови нахмурился:

– Он был Папой.

Валендреа покачал головой.

– К тому же он был прав.

– И вы тоже собираетесь исполнить волю Девы?

– Я отменю все догмы, противоречащие Ее словам.

– Начнется бунт.

Нгови пожал плечами:

– Несогласные могут уйти и основать свою церковь. Это их выбор. С моей стороны препятствий не будет. Но эта церковь будет поступать, как сказала Дева.

Валендреа недоверчиво посмотрел на него:

– Думаете, это будет так легко? Кардиналы этого не допустят.

Мишнер сказал:

– У нас не демократия.

– То есть никто не узнает подлинных откровений?

Нгови покачал головой:

– В этом нет необходимости. Скептики скажут, что перевод отца Тибора специально подогнали под откровение Меджугорья. Вся важность документа не даст ничего, только вызовет критику. Ни сестры Люсии, ни отца Тибора нет в живых. Никто ничего не может подтвердить. И не обязательно, чтобы все знали о случившемся. Достаточно, что знаем мы трое. Я сам исполню эти слова Девы. Это будет мой, и только мой, шаг. Пускай проклинают и превозносят меня.

– А следующий Папа опять все вернет на место, – пробормотал Валендреа.

Нгови опять покачал головой:

– Как мало у вас веры. – Африканец повернулся и направился к двери. – Мы будем ждать до утра. А утром мы либо увидимся с вами еще раз, либо уже нет.

Мишнер задержался, прежде чем уйти.

– С вами даже дьяволу будет тяжело.

И, не дожидаясь ответа, вышел.

Глава LXXIV

Ватикан

2 декабря, суббота

23.30

Валендреа смотрел на лежащие на столе таблетки. Он десятилетиями мечтал о папском престоле и посвятил достижению этой цели всю свою сознательную жизнь. И вот он Папа. Его правление должно было продлиться не меньше двадцати лет и, возвращая церковь к прошлому, дать ей надежду на будущее.

Еще вчера он почти час продумывал подробности процедуры своей коронации, до которой оставалось всего две недели. Он специально побывал в ватиканском музее, лично осмотрел все украшения, превращенные его предшественниками в экспонаты, и велел подготовить их к церемонии. Он хотел, чтобы вступление во власть духовного лидера миллиарда верующих стало торжественным зрелищем, наполняющим каждого из них чувством гордости.

Он уже думал о своей тронной речи. Это будет призыв вернуться к истокам. Отказ от нововведений – возвращение к освященным временем традициям прошлого. Церковь может и должна стать орудием, заставляющим мир меняться. Перестать произносить безвольные заявления, которые игнорируют все сильные мира сего. Религиозность можно использовать для формирования новой мировой политики. Политики, исходящей от наместника Христа. От Папы.

Валендреа медленно пересчитал таблетки.

Двадцать восемь.

Стоит проглотить их – и он останется в памяти людей как Папа, правивший всего три дня. Будут говорить, что он оказался несостоявшимся лидером, которого слишком быстро призвал Господь. О внезапно умерших говорят по-особенному.

Иоанн Павел I был ничем не примечательным кардиналом. А теперь все его почитают – и потому только, что он умер всего через тридцать три дня после конклава. Несколько пап правили еще меньше, большинство – гораздо дольше, но никто из них не оказывался в положении, в котором сейчас оказался Валендреа.

Валендреа думал о предательстве Амбрози. Он никак не ожидал от Паоло измены. Они столько лет работали бок о бок. Может быть, Нгови и Мишнер просто недооценили его старого друга? Вдруг именно Амбрози окажется хранителем памяти о Валендреа и не даст людям забыть о Петре II? Валендреа надеялся, что Нгови еще когда-нибудь пожалеет, что отпустил Паоло на все четыре стороны.

Он снова посмотрел на таблетки. По крайней мере, все пройдет безболезненно. А Нгови не допустит вскрытия. Африканец по-прежнему оставался кардиналом-камерленго. Валендреа ясно представил себе, как этот негодяй будет стоять над ним, легко ударяя его серебряным молоточком по лбу, и трижды спросит, жив ли он.

Валендреа понимал, что, если он не умрет до завтра, Нгови выдвинет против него официальные обвинения. Хотя в истории не было прецедентов снятия Папы с должности, но раз он оказался причастен к убийству, ему вряд ли удастся остаться на престоле.

И это не давало Валендреа покоя.

Но как сделать то, что предлагают ему Нгови и Мишнер? Это влечет за собой и то, что придется отвечать за совершенный грех. А что он ответит?

Доказательство существования Бога означает, что есть также и неизмеримое зло, которое может подчинить себе человеческую волю. Жизнь превращается в постоянную борьбу между этими двумя крайностями.

Как он объяснит свое прегрешение? Ждет ли его прощение или наказание? Он до сих пор считал, даже вопреки всему, что успел узнать, что священниками могут быть только мужчины. Церковь Божью основали мужчины, и в течение двух тысячелетий мужчины проливали свою кровь для ее защиты. Вмешательство женщин в такую мужскую сферу казалось святотатством. Семья и дети будут только отвлекать священников от Бога. А согласиться на убийство нерожденных детей просто немыслимо. Женщина должна давать жизнь независимо от того, как произошло зачатие, было оно желанным или нет. Не может быть, чтобы Бог так исказил все эти правила!

Таблетки лежали на столе.

Церковь ждут перемены. Все станет иным. Нгови будет добиваться радикальных реформ. При мысли об этом Валендреа стало плохо.

Он знал, что его ожидает. За все придется отвечать, но он не собирается уклоняться от вызова. Представ перед Господом, он скажет, что он делал только то, что сам искренне считал правильным. А если ему уготован ад, то там он окажется в достойной и суровой компании. Другие папы тоже прекословили воле Господа.

Валендреа разложил таблетки – по семь в каждой кучке. Затем взял одну.

Безусловно, в последние минуты жизни начинаешь по-другому понимать свое место в ней.

Его положение среди людей незыблемо. Он Петр II, Папа Римской католической церкви, и никто не отнимет этого у него. Даже Нгови и Мишнеру придется публично почтить его память.

И от этого он испытывал облегчение. И прилив мужества.

Он бросил в рот таблетку и отпил из стакана. Потом взял еще семь. Собрав всю свою волю, он сгреб остальные и, закинув в рот, проглотил, запив остатками воды.

«Надеюсь, что вы найдете силы сделать то же, что сделал Климент».

Будь ты проклят, Мишнер.

Валендреа приблизился к молитвенной скамеечке, висевшей перед изображением Христа. Опустившись на колени, он перекрестился и попросил Бога простить его. Десять минут, пока голова не начала кружиться, он простоял на коленях. То, что он предстал перед Всевышним во время молитвы, зачтется ему.

Головокружение все больше охватывало его, но какое-то время он еще сопротивлялся слабости. Ему даже было легче от сознания того, что он не будет связан с такой церковью, принципы которой противны всему, во что он сам верил. Не лучше ли покоиться под полом базилики Святого Петра, оставшись последним Папой, при котором все еще не поставлено с ног на голову?

Он ясно представил себе, как завтра площадь заполнят римляне, оплакивающие утрату своего любимого Santissimo Padre. За его похоронами будут наблюдать миллионы людей, и вся пресса будет с уважением говорить о нем. Может быть, о нем даже напишут книги. Валендреа надеялся, что, опираясь на его идеи, традиционалисты смогут составить оппозицию Нгови. А еще останется Амбрози. Милый, верный Амбрози. Он останется. И Валендреа стало легче от этой мысли.

Его мышцы обмякли, он уже не мог сопротивляться, так что, уступив неизбежному, он расслабил тело и упал на пол.

Глядя на потолок, Валендреа отдался действию таблеток. Комната закружилась у него перед глазами. Он перестал бороться с охватывающей его слабостью.

Пока сознание покинуло его, Валендреа успел подумать, что, наверное, Бог действительно будет милостив.

Эпилог

Ватикан

3 декабря, воскресенье

13.00

Мишнер и Катерина вместе с толпой вошли на площадь Святого Петра. Мужчины и женщины вокруг них плакали и не скрывали своих слез. Многие перебирали четки. Раздавался торжественный звон соборных колоколов.

О случившемся объявили два часа назад. Это было немногословное заявление в традиционном официальном стиле Ватикана, где говорилось, что ночью почил Святой Отец. Сразу вызвали кардинала-камерленго Мауриса Нгови, в его присутствии личный врач Папы подтвердил, что смерть Альберто Валендреа наступила от массивного кровоизлияния.

Состоялась положенная церемония с серебряным молоточком, после которой объявили, что Святой престол вакантен. В Рим снова вызвали кардиналов.

Мишнер не стал посвящать Катерину в подробности случившегося. Так было лучше. В каком-то смысле он был убийцей, хоть и не чувствовал себя им. Но его переполняло чувство совершенного возмездия. Особенно за отца Тибора. Одно злодеяние было исправлено другим с помощью какого-то странно искаженного представления о справедливости, которое могло возникнуть только при невероятных обстоятельствах последних нескольких недель.

Через пятнадцать дней соберется новый конклав, изберут нового Папу. Двести шестьдесят девятого после Петра – и первого из тех, о ком не говорил святой Малахия. Беспощадный Судья совершил Свой суд. Грешники понесли наказание. Теперь за выполнением воли Всевышнего будет следить Маурис Нгови. В том, что следующим Папой станет именно он, мало кто сомневался. Вчера, когда они выходили из дворца, Нгови предложил Мишнеру остаться в Риме и помогать ему. Но Мишнер отказался. Они с Катериной уезжают в Румынию. Он хочет остаться с ней, и Нгови понял его, пожелал ему счастья, сказав, что двери Ватикана всегда будут для него открыты.

Люди все шли и шли, заполняя пространство площади между колоннадами Бернини. Мишнер сам точно не знал, зачем он пришел сюда, но какая-то сила заставила его это сделать, и он почувствовал умиротворение, которого не испытывал уже давно.

– Они ведь ничего не знают про Валендреа, – прошептала Катерина.

– Для них это был их Папа. Итальянец. И мы никогда не сможем разубедить их. Память о нем останется незапятнанной.

– Ты так и не расскажешь мне, что произошло вчера?

Мишнер помнил, что вчера вечером она следила за ним.

Она понимала, что с Валендреа случилось что-то серьезное, но Мишнер ни о чем не распространялся, и она не настаивала.

Не успел он ответить, как пожилой женщине, стоявшей около одного из фонтанов, стало плохо, и она упала на землю. Несколько человек поспешили на помощь к ней, а она не переставала причитать, что Господь взял к себе такого хорошего Папу. Мишнер видел, как двое мужчин уводят плачущую женщину в тень.

Тут и там на площади тележурналисты брали у людей интервью. Уже скоро мировая пресса снова начнет строить догадки о том, как же проходит заседание священной коллегии в Сикстинской капелле.

– Наверное, снова появится Том Кили, – сказал Мишнер.

– Я подумала о том же. Он ведь знает ответы на все вопросы. – Она улыбнулась понятной только ему улыбкой.

Подойдя к базилике, они вместе с остальными соболезнующими остановились у заграждений. Церковь была закрыта. Мишнер знал, что ее готовят к очередным похоронам. Балкон задрапировали черной тканью. Мишнер посмотрел направо. Двери папской спальни закрыты. Несколько часов назад за ними обнаружили тело Альберто Валендреа. В газетах сообщали, что он умер от сердечного приступа во время молитвы и его тело нашли на полу перед изображением Христа. Мишнер улыбнулся, подумав о последнем лицемерном поступке Валендреа.

Кто-то взял его за руку.

Он обернулся.

Рядом с ним стоял бородатый человек с крючковатым носом и всклокоченными рыжими волосами.

– Скажите, падре, что же теперь делать? Зачем Бог забрал Святого Отца? Что это значит?

Мишнер понял, что внимание человека привлекла его черная сутана, и не сразу нашелся что ответить.

– А почему все должно что-то значить? Почему вы не хотите принять волю Бога как есть?

– Петр мог стать великим Папой. Наконец на престол вернулся итальянец. Мы так надеялись на него!

– В церкви многие могут стать великими папами. И не обязательно итальянцы. – Бородач удивленно смотрел на него. – Гораздо важнее, насколько они преданы Богу.

Мишнер знал, что из тысяч присутствующих правду знали только он и Катерина. Бог жив. Он здесь. Он все слышит.

Он перевел взгляд со стоящего рядом человека на величественный фасад базилики. При всем ее великолепии это всего лишь известь и камень. Рано или поздно время уничтожит ее. Но то, что она символизирует, вечно.

«И Я говорю тебе: ты Петр-камень, и на сем камне Я воздвигну церковь Мою, и врата Ада не одолеют ее. И дам тебе ключи от Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено и на небесах».

Услышав, что человек что-то говорит, Мишнер обернулся.

– Отец, все кончено. Папа умер. Все закончилось, не начавшись.

Мишнер не мог согласиться с этим и не хотел, чтобы этот незнакомец испытывал такую обреченность.

– Нет, не все закончилось. – Он ободряюще улыбнулся незнакомцу. – Все только начинается.

Послесловие Автора

При подготовке к написанию этого романа я побывал в Италии и Германии. Но его подлинные истоки следует искать в моем католическом воспитании и искреннем благоговении перед Фатимским чудом. На протяжении двух последних тысячелетий явления Девы Марии происходили с удивительной регулярностью. За последние столетия самыми значительными стали явления в Ля-Саллет, Лурде, Фатиме и Меджугорье, хотя было и бесчисленное множество других, менее известных явлений Девы. В обоих своих первых романах я пытался, рассказывая читателям об этих событиях, одновременно и просветить их, и сделать свой рассказ увлекательным. И этот роман еще в большей степени, чем два первых, основан на реальных событиях.

События в Фатиме, о которых рассказывается в прологе, описаны по свидетельствам многих очевидцев – в первую очередь самой Люсии, которая обнародовала свой рассказ об этом видении в начале двадцатого века. Переданные ею послания принадлежат Самой Деве. Три откровения, приведенные в главе VII, взяты мной из подлинного текста. Лишь в главе LXIX трактовка текста откровений является вымышленной.

Рассказ о судьбе Франциско и Гиацинты, а также загадочная история третьего откровения, которое хранилось запечатанным в архивах Ватикана до мая 2000 года и прочесть которое могли только папы (Глава VII), подлинны. Также исторически достоверно и то, что церковь запретила сестре Люсии открыто рассказывать о Фатимском чуде. Хотя действие романа происходит после смерти сестры Люсии, в действительности она до сих пор жива и обитает в одном из монастырей.

Явления Девы в Ля-Саллет, начавшиеся в 1846 году (главы XIX и XXXXIII), изложены в соответствии с реальными событиями – как и судьбы двух очевидцев, их дерзкие слова и язвительные замечания Папы Пия IX. Это явление Девы – одно из самых загадочных, и оно не раз вызывало споры и сомнения. Первоначальный текст этих откровений действительно отсутствует в ватиканских архивах, из-за чего события, происшедшие во французской альпийской деревушке, вызывают еще больше кривотолков.

Похожие события происходили и в Меджугорье, хотя это явление Девы стоит особняком среди остальных. Там имело место неоднократное сошествие Девы, даже несколько видений в течение нескольких месяцев. В Меджугорье Дева являлась на протяжении более чем двух десятилетий. Церковь пока еще формально не подтвердила подлинность этих явлений, однако боснийская деревушка уже стала местом массового паломничества. Как сказано в главе XXXXI, в Меджугорье было поведано десять откровений. Трудно не увидеть в этом некий цельный замысел, и если связать воедино десятое откровение Меджугорья и третье откровение Фатимы, как это сделано в главе LXIX, то мы получаем неоспоримое доказательство существования Бога. Однако, как замечает Мишнер в главе LXXIII, даже при наличии такого доказательства в конечном счете вопрос о существовании Бога решается только верой.

Приведенные в главе VIX предсказания, приписываемые святому Малахии, подлинны. Совпадения прозвищ с биографиями пап, о которых говорится в предсказании, просто поразительны. Так же подлинны и его заключительные пророчества о приходе сто двенадцатого Папы по имени Петр II, и слова о том, что «в городе на семи холмах беспощадный Судья начнет судить всех людей». Иоанн Павел II был сто десятым Папой в списке Малахии. Осталось еще два – и мы увидим, исполнилось ли предсказание Малахии. Баварский город Бамберг, как и Рим, действительно некогда называли городом на семи холмах. Я узнал об этом, будучи в Бамберге, и тогда понял, что этот очаровательный городок нужно включить в роман.

Как ни печально, но центры деторождения в Ирландии, описанные в главе XV, и все страдания, которые они причиняли людям, также исторически достоверны. Тысячи младенцев отнимали у матерей и усыновляли за границей. Об их дальнейшей судьбе мало что известно, и многие из тех детей, давно уже ставшие взрослыми, как и Колин Мишнер, ничего не знают о своем прошлом. К счастью, сейчас таких учреждений уже нет.

Печальна и доля румынских сирот, описанная в главе XIV. Трагедия этих детей продолжается до сих пор. Болезни, бедность и отчаяние, не говоря уже об их эксплуатации педофилами со всего мира, по-прежнему рушат судьбы этих невинных сирот.

Все ритуалы и церемонии церкви изложены достоверно, за исключением старинного ритуала постукивания серебряным молоточком по лбу Папы (главы XXXII и LXXV). Сейчас этот обряд не используется, но трудно умолчать о его своеобразии.

Все внутрицерковные размежевания между консерваторами и либералами, итальянцами и неитальянцами, европейцами и представителями остального мира подлинны. Сейчас церковь борется с этим разделением, и чаще всего такие противоречия принимают форму личной неприязни, как это произошло между Климентом XV и Валендреа.

Стихи из Библии, приведенные в главе XV, разумеется, подлинны и очень интересно ложатся в контекст романа. Подлинны и слова Иоанна XXIII, приведенные в Главах VII и LXXII и сказанные им в 1962 году на открытии Второго Ватиканского собора. Его надежды на реформы – чтобы этот земной город уподобился небесному граду, где царит истина, – особенно примечательны, поскольку он первым из пап прочел третье Фатимское откровение.

Третье откровение было обнародовано в мае 2000 года. Как говорят в главе XVII кардинал Нгови и Валендреа, нежелание церкви опубликовать это послание раньше могло объясняться упоминанием о предстоящем покушении на Папу. Но при всем этом иносказания и аллегории, звучащие в тексте третьего откровения, не столько угрожающи, сколько загадочны, и поэтому многие исследователи полагают, что у третьего откровения есть продолжение.

Католическая церковь – совершенно особое учреждение. Она не только просуществовала уже больше двух тысячелетий, но и сейчас растет и процветает. Но многие полны сомнений относительно ее судьбы в следующем веке. Некоторые, подобно Клименту XV, хотят провести фундаментальные реформы церкви. Другие, такие как Альберто Валендреа, настаивают на возвращении к ее корням. Но лучше всех сказал Папа Лев XIII в 1881 году:

«Церкви не нужно ничего, кроме истины».

Интервью со Стивом Берри

Редактор. Название вашего нового романа – «Третье откровение» – подразумевает знаменитое явление Девы Марии трем крестьянским детям в португальской деревне Фатима в 1917 году. Что подсказало вам эту тему?

Стив Берри. Я родился и вырос в католической семье, ходил в католическую школу и всегда с трепетом относился к Фатимскому чуду. Я помню, что, когда я был маленьким, в церкви продавалась брошюра о Фатиме. На ее обложке было изображение Девы Марии. Мама купила мне эту книжку, и тогда я впервые прочел о Фатиме. Спустя тридцать лет, когда я начал писать романы, эта тема показалась мне интересной, особенно учитывая, что на тот момент третье откровение хранилось запечатанным в ватиканских архивах полвека и читали его только папы.

Р. Но ведь сейчас Ватикан уже обнародовал все откровения, включая третье?

С. Б. Первые два откровения были опубликованы вскоре после явлений Девы в 1917 году. Третье Иоанн Павел II обнародовал только в мае 2000 года. Но вот что интересно: сестра Люсия, записавшая откровение, никак не подтвердила подлинность текста. К тому же настоящий текст был неадекватно воспринят. Третье откровение представляет собой сложную метафору, на первый взгляд не имеющую смысла. Поэтому в 2000 году многие исследователи (включая некоторых чиновников Ватикана) говорили, что, возможно, у откровения есть продолжение и опубликован не весь его текст. Что же может стать лучшей пищей для романиста? Особенно если это продолжение может изменить все.

Р. Как сказались на тексте романа ваши личные религиозные убеждения?

С. Б. Не очень сильно. Но многие уверены, что существует значительная разница между верой и религией. И в сюжете романа как раз и показана эта разница и в то же время сделана попытка раскрыть одну из величайших загадок всех времен.

Р. Почему Дева Мария стала столь популярна у католиков во всем мире?

С. Б. Дело в том, что Она символизирует. Дело в Ее непорочности и доброте. Не случайно люди поклоняются Ей уже две тысячи лет.

Р. Пришлось ли вам столкнуться с трудностями при написании триллера о жизни Католической церкви, в котором рассказывается и о закулисных интригах Ватикана? Как вы собирали материал об этом закрытом от посторонних глаз учреждении?

С. Б. Собирать материал для книги было несложно, поскольку существует множество первичных и второстепенных источников. О внутренней жизни Ватикана писали многие его служащие, так что завеса секретности над Ватиканом если не полностью снята, то, по крайней мере, стала довольно прозрачной. Я не хотел показывать реальных людей на фоне вымышленных религиозных событий. К счастью, когда в 2000 году третье откровение было обнародовано, я смог переписать книгу и дополнить сюжет, введя в него отрицательных персонажей.

Р. Когда вы начали писать роман?

С. Б. Я написал его в 1998 году. В 1999-м я подготовил его к публикации, но получил отказ от восемнадцати крупнейших издательств. Потом он пролежал в ящике до 2003 года. После успеха двух моих первых романов, «Проклятие Янтарной комнаты» и «Пророчества Романовых», издательство «Балантайн» предложило мне контракт на еще два романа. Тогда я вновь предложил им «Третье откровение», и на этот раз они его приняли. Так что никогда не стоит сдаваться.

Р. А вы не боитесь негативной реакции со стороны католиков, которым может показаться, что вы оскорбляете их религиозные чувства?

С. Б. Надеюсь, что читатели поймут, что это роман и его главная цель – увлечь читателя. Я вовсе не пытаюсь сделать какие-то громкие политические или социальные заявления. Я просто хочу доставить удовольствие читателям, а если сюжет романа заставит их задуматься – что ж, тем лучше.

Р. Как вы думаете, почему романы о Католической церкви сегодня так популярны, особенно если церковь в них представлена в двусмысленном или даже отрицательном свете?

С. Б. Не многие институты могут похвастаться двухтысячелетней историей, а Католическая церковь вправе сделать это. Долгая история церкви сама по себе привлекает романистов. Неповторимая атмосфера церкви, ее закрытость, а иногда и несгибаемая позиция лишь еще больше интригуют людей. Разумеется, успех вызывает и восхищение, и недоброжелательность. А Католическая церковь, нельзя не признать, имеет большой успех.

Р. Расскажите о вашем герое, Колине Мишнере, раздираемом противоречиями священнике с непростым прошлым.

С. Б. Будучи молодым священником, Колин полюбил женщину и не мог понять, почему церковь видит в этом грех. Теперь он стал личным секретарем Папы, это дает ему возможность изменить положение вещей, и когда та же женщина появляется вновь, его переживания проявляются с новой силой. И его личные противоречия усугубляются тем, что Папа Климент подталкивает его в одну сторону, а церковь ведет в совершенно другую. Лишь обретение третьего Фатимского откровения помогает ему разрешить все противоречия, в то же время ставя перед ним новые испытания. И ему приходится немало перенести. Мне нравится, когда обычные люди попадают в необычные обстоятельства, и Мишнер, оказавшись в эпицентре самых неординарных событий, не позволяет себе растеряться. Кстати, его имя тоже необычно. Мой любимый писатель – Джеймс Мишнер, и, назвав его именем своего героя, я отдал ему дань уважения. Я до сих пор жалею, что не успел познакомиться с Мишнером при его жизни.

Р. Действие романа происходит в наше время, после смерти Папы Иоанна Павла II, когда Папой становится Климент XV. Что за человек Климент? А его соперник в борьбе за престол и его вероятный преемник кардинал Валендреа, непреклонный традиционалист? Расскажите и о нем.

С. Б. Предполагалось, что Климент пробудет Папой очень недолго. Больного старика посадили на престол святого Петра только для того, чтобы он занял его, пока кто-то из более молодых кардиналов не заручится достаточным количеством голосов для победы на конклаве. Но как и Иоанн XXIII, в котором тоже видели лишь временного Папу, Климент начинает реформы, и это выводит из себя его оппонентов, особенно кардинала Валендреа, который не приемлет ничего отличного от раз и навсегда установленного порядка. И сегодня внутри церкви существует этот конфликт. Либералы и консерваторы бьются за доминирование в делах церкви, и каждая из сторон стремится получить лидирующие позиции на следующем конклаве в надежде привести к власти человека из своего лагеря. В романе наглядно показано это противостояние, в котором появляется и третья сторона, что делает сюжет еще более увлекательным.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю