Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"
Автор книги: Стив Берри
Жанры:
Триллеры
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 307 страниц)
Датчанин и женщина обменялись взглядами, а затем Торвальдсен сказал:
– Не совсем.
9
Виктор расслабился лишь после того, как дверь их гостиничного номера на четвертом этаже была закрыта и заперта. Они теперь находились в противоположной части Копенгагена, рядом с каналом Нихавн, вдоль которого выстроились кафе, до отказа наполненные шумными посетителями. Он сел за стол и включил лампу, а Рафаэль занял позицию у окна, что выходило на улицу.
Теперь он завладел пятым медальоном.
Первые четыре не принесли ничего, кроме разочарования. Один оказался подделкой, а остальные три находились в плачевном состоянии. Еще полгода назад они мало что знали о слоновьих медальонах, но теперь считали себя вполне компетентными в этом вопросе.
– Успокойся, мы в полном порядке, – сказал он Рафаэлю. – За нами никто не следил.
– Я все же понаблюдаю, – откликнулся тот. – На всякий случай.
Он знал: Рафаэль пытается загладить свою вину за то, что переборщил в музее, и поэтому сказал:
– Все нормально.
– Он должен был погибнуть.
– Хорошо, что этого не случилось. По крайней мере, теперь мы знаем, с чем имеем дело.
Виктор расстегнул кожаный футляр и достал оттуда стереомикроскоп и цифровые весы, а затем положил монету на стол. Они нашли ее на одном из стендов музея, с подписью, гласившей: «Слоновий медальон (Александр Великий), декадрахма, ок. II в. до н. э.».
Сначала Виктор измерил ее диаметр. 35 миллиметров. Так и должно быть. Он включил электронные весы и взвесил монету. 40,74 грамма. Тоже сходится.
С помощью лупы он изучил изображение на одной стороне медальона – воин в парадной форме, состоящей из шлема с перьями, подшлемника, нагрудника и кавалерийского плаща до колен.
Виктор был доволен. Подделки можно было сразу распознать по одной детали: на фальшивках плащ воина обычно спускался до щиколоток. Торговля фальшивыми древнегреческими монетами процветала веками, и умные фальсификаторы научились обманывать простофиль и неопытных коллекционеров. К счастью, он не являлся ни тем ни другим.
Первый известный слоновий медальон всплыл в 1887 году, когда его преподнесли в дар Британскому музею. Он появился откуда-то из Центральной Азии. Второй был найден в 1926 году в Иране. Третий обнаружили в 1959 году, четвертый – в 1964-м. Затем, в 1973-м, у руин Вавилона нашли еще четыре медальона. Все эти восемь монет разошлись по музеям и частным коллекциям. Учитывая огромное количество предметов эллинистического искусства и древних монет, доступных коллекционерам, они не являлись чем-то из ряда вон выходящим, но определенный интерес, безусловно, представляли.
Виктор вернулся к изучению монеты.
Гладко выбритый воин в левой руке сжимал длинное копье, сариссу, увенчанное наконечником в форме листа, а в правой – пучок молний. Над ним парила Ника, крылатая богиня победы. Слева от изображения чеканщик оставил свою монограмму.
То ли ВА, то ли ВАВ – это было не совсем понятно, а уж о значении этих букв Виктору и подавно не было ничего известно.
Все, казалось, было в порядке. Ничего лишнего или недостающего. Он перевернул монету. Ее края были неровными, зеленоватый налет на ощупь казался гладким, как будто монету отшлифовала бегущая вода. Время мало-помалу стирало гравировку на обеих сторонах медальона. Удивительно, как вообще эти реликвии дожили до наших дней.
– Все спокойно? – спросил он Рафаэля, который по-прежнему стоял у окна.
– Не строй из себя начальника, – огрызнулся тот.
Виктор поднял глаза на напарника.
– Я просто спросил.
– Как же! Разве у меня может быть все в порядке! – с сарказмом произнес Рафаэль, и Виктор понял подоплеку этого восклицания.
– Ты увидел, что кто-то подходит к двери музея, – и среагировал на это, вот и все.
– Это было глупо. Убийство привлекает чересчур много внимания.
– Тело все равно не нашли бы. Хватит переживать по этому поводу. Кроме того, это я принял решение оставить его там.
Виктор вновь сосредоточил внимание на медальоне. Если на аверсе был изображен воин, то на реверсе – конник в таком же облачении, преследующий убегающего слона. На спине слона сидели двое мужчин. Один потрясал в воздухе сариссой, другой пытался вытащить из своей груди пику кавалериста. Нумизматы сходились во мнении, что воин и всадник, изображенные на монете, олицетворяют Александра, а сам медальон отчеканен с целью увековечить битву с боевыми слонами.
Но окончательно убедиться в том, что монета подлинная, можно было только с помощью микроскопа. Виктор включил подсветку и положил декадрахму на предметный столик.
Подлинные монеты отличались от фальшивых любопытной деталью. Вокруг изображений и между ними имелись крохотные микробуквы, которые древние чеканщики наносили, пользуясь при этом примитивными лупами. Эксперты полагали, что эти буковки выполняли примерно ту же функцию, которую выполняют водяные знаки на современных банкнотах, – функцию защиты денежных знаков от подделки. В те времена увеличительные стекла были большой редкостью, поэтому обычный человек увидеть микроскопические знаки не мог.
Микробуквы были обнаружены на поверхности самого первого медальона много лет назад, но из четырех медальонов, украденных Виктором и Рафаэлем, они имелись только на одном. Если этот медальон подлинный, в складках плаща кавалериста должны обнаружиться две греческие буквы – ZH.
Виктор отрегулировал резкость и увидел крохотные знаки.
Но не буквы.
Цифры.
36 44 77 55.
Он поднял голову. Рафаэль, заметив его озадаченный вид, спросил:
– В чем дело?
Их положение стало еще более затруднительным. Чуть раньше Виктор сделал несколько звонков из номера и теперь поглядел на телефонный аппарат и на список телефонных дежурных служб – четыре группы по два номера в каждой. Каждый из них начинался на «тридцать шесть», но они отличались от набора цифр, который он только что увидел в микроскоп.
Однако теперь он знал, что представляют собой цифры, выбитые на древнем медальоне.
Номер телефона в Дании.
10
Венеция
6.30
Винченти смотрелся в зеркало, пока камердинер облачал его необъятное туловище в рубашку и костюм от Гуччи. Щеткой из верблюжьей шерсти камердинер стряхнул с темной шерстяной ткани все до единой пылинки, поправил у хозяина узел на галстуке и вручил ему шелковый носовой платок цвета бургундского вина, который Винченти сунул в карман пиджака.
В изысканном костюме его тело весом в полтора центнера выглядело вполне прилично. Модельер-консультант из Милана, находившийся на содержании у Винченти, убедил его в том, что темные цвета не только придают ему властности, но и отвлекают внимание от его непомерных габаритов. А это было не так-то просто. Все в Винченти было большим: похожие на мешки щеки, покатый лоб, нос картошкой. Но он любил хорошо поесть, а садиться на диету казалось ему кощунством.
Он подал знак, и камердинер прошелся щеткой по его шнурованным ботинкам от Лоренцо Банфи. Винченти бросил последний взгляд в зеркало, а затем посмотрел на часы.
– Сэр, – заговорил камердинер, – она звонила, когда вы принимали душ.
– По частной линии?
Камердинер кивнул.
– Она оставила номер?
Камердинер сунул руку в карман и вытащил клочок бумаги. Винченти успел немного поспать и до, и после заседания Совета. Сон, в отличие от диеты, не являлся пустой тратой времени. Винченти знал, что его ждут люди, и ненавидел опаздывать, но сейчас все же решил потратить несколько лишних минут на телефонный звонок. Он позвонит из своей спальни. Не имеет смысла оповещать о своих делах весь мир с помощью сотового телефона. Камердинер удалился. Винченти подошел к телефону на прикроватной тумбочке и набрал код международного соединения, а затем – записанный на клочке бумаги номер. После третьего звонка ему ответил женский голос.
– Я рад, госпожа верховный министр, что вы все еще среди нас, живущих.
– А я рада, что ваша информация оказалась точной.
– Я бы не стал беспокоить вас ради каких-нибудь фантазий.
– Но вы до сих пор не сказали, откуда вам стало известно о готовящемся покушении на меня.
Три дня назад он сообщил Ирине Зовастиной о планах флорентийца.
– Лига заботится о своих членах, а вы, госпожа верховный министр, являетесь одним из самых важных.
Женщина усмехнулась.
– Вы само обаяние, Энрико.
– Вы выиграли в бускаши?
– Конечно. Дважды в течение одной игры. Мы оставили тело убийцы лежать на траве, и кони копытами буквально разнесли его в клочья. Теперь тем, что осталось, лакомятся птицы и собаки.
Винченти непроизвольно моргнул. В этом-то и заключается проблема Центральной Азии. Она отчаянно стремится стать частью двадцать первого века, но ее культура намертво застряла в пятнадцатом. Лиге придется приложить немало усилий, чтобы изменить это положение, хотя задача эта сродни тому, чтобы перевести хищника на вегетарианскую диету.
– Вы знаете «Илиаду»? – спросила Зовастина.
– Да.
Женщина процитировала:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер их
в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам.
[54]
Винченти хмыкнул.
– Вы желаете уподобиться Ахиллу?
– В нем многое достойно восхищения.
– Насколько мне помнится, он отличался непомерной гордыней.
– Но при этом он был воином – всегда и во всем. Скажите, Энрико, а как обстоит дело с вашим предателем? Вы решили эту проблему?
– Флорентиец удостоится чудесного погребения к северу от нашего города, у озера. Мы пошлем ему цветы. – Винченти нужно было выяснить, в каком настроении находится Зовастина. – Нам необходимо кое-что обсудить.
– Плату, причитающуюся с меня за то, что вы спасли мне жизнь?
– Нет, вашу часть договора, которую мы обсуждаем уже давно.
– Я буду готова встретиться с Советом через несколько дней. Сначала мне нужно довести до конца кое-какие дела.
– Меня больше интересует, когда мы с вами сможем пообщаться с глазу на глаз.
Женщина хохотнула.
– Не сомневаюсь. На самом деле я тоже в этом заинтересована. Но сначала я должна закончить дела здесь.
– Мои полномочия в Совете скоро заканчиваются, а после этого вам придется иметь дело с другими людьми. Они могут оказаться не столь приветливыми.
Зовастина рассмеялась.
– Приветливыми… Какая прелесть! Мне нравится иметь с вами дело, Энрико, честное слово! Мы понимаем друг друга с полуслова.
– Нам необходимо поговорить.
– Скоро поговорим. Однако сначала вам необходимо разобраться еще с одной проблемой, которую мы обсуждали. С американцами.
Она была права.
– На этот счет можете не волноваться. Я собираюсь заняться этой проблемой прямо сегодня.
11
Копенгаген
– Что значит «не совсем»? – спросил Малоун у Торвальдсена.
– Я купил фальшивый слоновий медальон. На рынке этих подделок – пруд пруди.
– А зачем тебе это понадобилось?
– Коттон, – снова вступила в разговор Кассиопея, – эти медальоны имеют очень большое значение.
– Надо же, никогда бы не подумал! – с нескрываемым сарказмом ответил Малоун. – Единственное, о чем вы мне пока не сообщили, – почему они так важны.
– Известно ли тебе что-нибудь о посмертной судьбе Александра Великого? – спросил Торвальдсен. – О том, что случилось с его телом?
– Да вроде что-то читал.
– Но вряд ли тебе известно то, что знаем мы, – проговорила Кассиопея. Она стояла возле одной из книжных полок. – Прошлой осенью мне позвонил друг, работавший в Музее культуры в Самарканде. Он там кое-что нашел и посчитал, что меня это может заинтересовать. Старый манускрипт.
– Насколько старый?
– Первого или второго века нашей эры.
– Ты когда-нибудь слышал о рентгеновском флуоресцентном анализе?
Малоун отрицательно мотнул головой.
– Это сравнительно новый метод, – сказал Торвальдсен. – В раннем Средневековье пергаменты были такой редкостью, что монахи придумали способ многократного их использования. Они удаляли с пергамента первоначальный текст, после чего заново писали на нем нужные тексты. Метод флуоресценции предполагает облучение неоднократно использованного пергамента рентгеновскими лучами. К счастью, чернила, которыми писали много веков назад, содержат много железа. Когда на них падают рентгеновские лучи, молекулы этих чернил начинают светиться, и возникающие изображения можно зафиксировать. Просто удивительно! Что-то вроде факса из прошлого. Написанные когда-то, а затем стертые слова вновь возникают в виде надписи из светящихся молекул.
– Коттон, – заговорила Кассиопея, – все, что нам известно об Александре, ограничивается трудами четырех человек, которые жили почти через пятьсот лет после его кончины.
«Эфемериды», или так называемые царские дневники Александра, предположительно составлявшиеся при его жизни, бесполезны, поскольку описание событий давалось в патетическом, приподнятом тоне и должно было льстить тщеславию великого полководца. «История Александра Великого», которую многие считают наиболее авторитетным источником, на самом деле является плодом фантазии и имеет мало общего с реальностью. Существуют еще два жизнеописания Александра, авторами которых являются Арриан и Плутарх. Эти двое считаются авторитетными историками.
– «Историю Александра Великого» я читал.
– Однако на этом список исчерпывается. Александр сродни королю Артуру, подлинная жизнь которого со временем была вытеснена романтическими легендами. Сегодня в представлении многих он является хоть и завоевателем, но благопристойным, эдаким собирателем земель, государственным деятелем. На самом же деле Александр безжалостно истреблял целые народы и опустошал завоеванные им территории. Движимый паранойей, он убивал друзей и гнал свои войска на верную смерть. Он был игроком, поставившим на кон собственную жизнь и жизни тех, кто его окружал. В его личности нет ничего магического.
– Не могу согласиться, – заявил Малоун. – Александр являлся выдающимся полководцем, первым, кто предпринял попытку объединить мир. Его походы были кровавыми и жестокими, поскольку такова война. Согласен, Александр был одержим завоеваниями, но лишь потому, что мир того времени был готов к тому, чтобы его покорили. Александр лишь проявил политическую проницательность и практичность. Грек, ставший впоследствии персом. Из того, что я о нем читал, вытекает, что он не гнушался использовать в своих целях и такое орудие, как национализм, и я не могу его за это осуждать. В результате после того, как Александр умер и его сподвижники, диадохи, поделили между собой его империю, греческая культура на долгие века оказалась доминирующей. Эпоха эллинизма коренным образом изменила западную цивилизацию, и все это началось с Александра.
Малоун видел, что Кассиопея не согласна с ним.
– В старом манускрипте как раз и говорилось о наследии Александра, – произнесла она. – О том, что произошло после его смерти на самом деле.
– Мы знаем, что произошло, – упрямился Малоун. – Его империя стала добычей его диадохов, и они прятали друг от друга его тело. Существует множество различных повествований относительно того, как каждый из них пытался перехватить погребальный кортеж, желая заполучить тело императора в качестве символа своей власти. Именно поэтому тело забальзамировали. Греки всегда сжигали своих усопших, но только не Александра. Его тело должно было оставаться видимым и осязаемым.
– Да, именно это, как следует из манускрипта, происходило в тот период, когда Александр умер в Вавилоне и его тело в конце концов перевезли обратно на запад, – сказала Кассиопея. – Затем прошел год. Год, имевший огромное значение для слоновьих медальонов.
Наступившее в комнате молчание нарушил негромкий звонок. Торвальдсен достал из кармана сотовый телефон и ответил на вызов. Это было очень необычно. Торвальдсен терпеть не мог эти игрушки и ненавидел, когда кто-то разговаривал по сотовому в его присутствии.
Малоун перевел взгляд на Кассиопею и спросил:
– Это так важно?
– Мы ждали этого звонка, – ответила женщина.
Ее лицо оставалось все таким же угрюмым.
– Ты сегодня весела, как канарейка, – иронично хмыкнул Малоун.
– Тебе будет сложно в это поверить, Коттон, но я тоже живая, и ничто человеческое мне не чуждо.
Его удивил едкий тон Кассиопеи. Во время ее приезда на Рождество они провели несколько приятных вечеров в Кристиангаде, поместье Торвальдсена, расположенном на морском побережье к северу от Копенгагена. Малоун даже преподнес ей подарок – редкое издание семнадцатого века об инженерном искусстве Средних веков. Во Франции она возводила замок – камень за камнем, используя материалы, механизмы и технологию, применявшиеся семьсот лет назад. Они договорились, что весной Малоун нанесет ей визит и заодно посмотрит, как продвигается строительство.
Торвальдсен закончил разговор.
– Это был один из воров, ограбивших музей.
– Откуда он узнал твой номер? – спросил Малоун.
– Я велел выгравировать его на медальоне. Мне хотелось дать им понять, что мы ждем. Я сказал ему, что, если он хочет заполучить настоящую декадрахму, ему придется купить ее.
– Возможно, вместо этого он просто попытается убить тебя.
– На это мы и надеемся.
– И как же ты собираешься помешать этому?
С каменным лицом Кассиопея шагнула вперед.
– Вот тут в игру и вступаешь ты.
12
Виктор положил телефонную трубку. Рафаэль, стоя у окна, слышал весь разговор.
– Он хочет встретиться с нами в три часа. – Виктор вертел в руке слоновий медальон. – Они знали, что мы за ним придем. Но до чего же мастерски выполнена подделка! Сделавший ее фальшивомонетчик – просто гений!
– Наверное, мы должны доложить об этом?
Виктор не мог с этим согласиться. Верховный министр Зовастина поручила эту миссию ему, поскольку он являлся самым доверенным ее лицом. Тридцать человек охраняли ее денно и нощно. Ее Священный отряд. Названная в честь знаменитого Священного отряда из Фив – отборного греческого подразделения, полегшего под копьями воинов царя Филиппа Македонского и его сына Александра, – гвардия верховного министра была и сформирована по тому же принципу. Виктор слышал, как об этом рассказывала сама Зовастина. Отвага Священного отряда произвела на македонян столь сильное впечатление, что в память о нем был возведен монумент, который до сих пор сохранился в Греции.
Придя к власти, Зовастина с энтузиазмом взялась за создание собственной гвардии, построив ее по образу и подобию Священного отряда. Ее первым рекрутом стал Виктор, и уже он подобрал двадцать девять остальных, включая Рафаэля, итальянца, которого он нашел в Болгарии – работающим на службу безопасности этой страны.
– Разве мы не обязаны позвонить в Самарканд? – вновь спросил Рафаэль.
Виктор посмотрел на своего молодого спутника. Непоседливая, беспокойная душа. Рафаэль полюбился Виктору, и именно поэтому ему прощались ошибки, которые для других стали бы роковыми. Как, например, то, что он пристукнул того мужчину в музее. Впрочем, может быть, в конечном итоге это не было ошибкой.
– Мы не можем звонить, – негромко произнес Виктор.
– Если об этом станет известно, она нас убьет.
– Значит, мы не должны позволить, чтобы об этом стало известно. До сих пор у нас все получалось.
Так оно и было. Четыре похищения, все – из частных коллекций, хозяева которых, к счастью, либо держали свои сокровища в хлипких сейфах, либо – еще более легкомысленно – выставляли их напоказ. Следы они заметали с помощью умело организованных пожаров, так что об их участии в похищениях узнать никто не мог.
Или все же мог?
Человек, с которым он только что говорил по телефону, похоже, знал о том, что они делают и какую цель преследуют.
– Мы сами решим эту проблему, – решительно заявил он.
– Ты боишься, что она обвинит меня?
Виктор почувствовал, что у него перехватило горло.
– На самом деле я боюсь, что она обвинит нас обоих.
– Мне неловко, Виктор. Ты так нянчишься со мной, – с виноватым видом проговорил Рафаэль.
Виктор постучал пальцем по медальону.
– От этих штуковин одни только неприятности.
– Для чего они ей понадобились?
Виктор недоуменно покачал головой.
– Она не из тех, кто объясняет свои поступки, но то, что они ей очень нужны, это точно.
– А я кое-что подслушал, – интригующим тоном сообщил Рафаэль.
– И где же ты подслушал это «кое-что»?
– Когда проходил инструктаж перед тем, как заступить на смену. На прошлой неделе, прямо перед нашим отъездом.
Все они посменно выступали в роли личных телохранителей Зовастиной и свято соблюдали одно железное правило: ничто из того, что они видят и слышат, не имеет для них никакого значения. Но тут был особый случай.
– Рассказывай, – велел Виктор.
– Она строит планы.
Виктор подбросил на ладони медальон.
– И какое отношение имеют к ним эти монеты?
– Она говорила с кем-то по телефону и сказала, что имеют. То, что поручено нам, поможет предотвратить какую-то проблему. – Рафаэль помолчал, а затем добавил: – Ее амбиции беспредельны.
– Но она столь многого достигла. Она сделала то, что не по плечу никому другому. Жизнь в Центральной Азии наконец-то наладилась.
– Но ей этого мало, Виктор, я видел это в ее глазах. Ей нужно больше.
Виктор попытался скрыть собственное возбуждение под маской удивления.
– Я прочитал биографию Александра – она ее очень хвалила. Она любит советовать разные книги, особенно посвященные ему. Ты знаешь историю про Буцефала, коня Александра?
Виктор слышал, как Зовастина пересказывала эту легенду. Когда Александр был еще мальчиком, его отец купил красавца коня, которого никто не мог объездить. Александр поклялся отцу и королевским конюшим, что сумеет обуздать дикий нрав лошади. Филипп сомневался в том, что сыну это удастся, но разрешил попробовать после того, как мальчик пообещал: если он потерпит неудачу, то возместит расходы на коня из собственных денег. Поняв, что конь просто боится собственной тени, Александр повернул животное мордой к солнцу и, приласкав, вскочил на него.
Он пересказал Рафаэлю то, что ему было известно.
– А знаешь, что Филипп сказал Александру после того, как тот укротил коня?
Виктор помотал головой.
– Он сказал: «Ищи, сын мой, царство по себе, ибо Македония для тебя слишком мала!» У нее – та же проблема, Виктор. Центральная Азия больше Европы, но для нее и она слишком мала. Ей нужно больше.
– Это не наша с тобой забота.
– Но то, что мы делаем, каким-то образом помогает ей осуществить свои планы.
Виктор ничего не ответил, хотя его все это тоже беспокоило.
Рафаэль почувствовал, что товарищ не хочет больше обсуждать эту тему, и спросил:
– Ты сказал, что мужчина, с которым ты говорил по телефону, хочет получить пятьдесят тысяч евро? Но ведь у нас нет денег.
Виктор действительно был рад сменить тему.
– Нам они и не понадобятся, – сказал он. – Мы получим медальон бесплатно. Необходимо уничтожить того, кто решил поиграть с нами в такие игры.
Рафаэль был прав. Верховный министр Зовастина не потерпит ошибок с их стороны.
– Согласен, – сказал Виктор. – Мы убьем их всех.
13
Самарканд
Центрально-Азиатская Федерация
11.30
Мужчина, вошедший в кабинет Ирины Зовастиной, был невысок, коренаст, с плоским лицом и упрямой выпирающей челюстью. Он был третьим по званию в Объединенных военно-воздушных силах Федерации, но при этом являлся тайным лидером небольшой политической партии, которая (и это не могло не тревожить Зовастину) в последнее время набирала все большую силу. Казах, сопротивляющийся славянскому влиянию в любой его форме, он любил разглагольствовать о былых кочевых временах, о свободе, царившей в степях за сотни лет до того, как пришли русские и перевернули все с ног на голову.
Глядя на этого вольнодумца, она недоумевала: каким образом, несмотря на лысый череп и глаза-щелки, этот человек умел расположить к себе всех и каждого? В отчетах говорилось, что он обладает острым умом, умеет ясно формулировать свои мысли и убеждать собеседников. Казаха привезли во дворец два дня назад, после того, как его в одночасье свалила болезнь: высокая температура, носовое кровотечение, иссушающий кашель и боль в боках, которую сам он сравнивал с ударами молота. Врач диагностировал вирусную инфекцию, осложненную пневмонией; обычные методы лечения не помогали.
Сейчас, однако, босоногий и в халате каштанового цвета, он выглядел вполне удовлетворительно.
– Вы неплохо выглядите, Энвер. Гораздо лучше, чем накануне.
– Зачем я здесь? – спросил он бесцветным голосом, в котором не прозвучало и намека на благодарность.
Ранее он уже задавал этот вопрос человеку, который присматривал за ним и даже намекал на то, что им известно о его измене. Любопытно, что полковник не выказал и тени страха. Он демонстративно не желал разговаривать по-русски, обращаясь к ней исключительно на казахском, поэтому она, желая пойти ему навстречу, отвечала на том же старом языке:
– Вы тяжело заболели, вот я и приказала перевезти вас сюда, чтобы вашим здоровьем занялись мои доктора.
– Вчерашний день полностью стерся из моей памяти.
Зовастина жестом предложила ему сесть и налила чай из серебряного чайника.
– Вы были очень плохи. Я беспокоилась – вот и решила помочь.
Мужчина смотрел на нее подозрительным взглядом.
Зовастина протянула ему чашку на блюдце.
– Зеленый чай с ароматом яблока. Мне сказали, вы любите именно такой.
Он не взял чашку.
– Что вам от меня нужно, министр?
– Вы совершили измену по отношению ко мне и к нашей Федерации. Ваша партия подстрекает народ к гражданскому неповиновению.
Мужчина не стал изображать удивления.
– Вы сами постоянно твердите о том, что у нас свобода слова.
– И вы мне поверили?
Она поставила чашку на стол и перестала изображать из себя гостеприимную хозяйку.
– Три дня назад вы были заражены смертоносным вирусом, который убивает человека в течение двух-трех суток. Смерть наступает от высокой температуры, скопления жидкости в легких и ослабления стенок сосудов, которое приводит к интенсивному внутреннему кровотечению. Когда вас привезли сюда, болезнь еще не достигла этой стадии, но, если бы не лечение, сейчас вы уже были бы мертвы.
– Почему же я все еще дышу?
– Я приказала остановить развитие болезни.
– Вы?
– Да. Я хотела продемонстрировать вам, что я могу с вами сделать.
Несколько секунд мужчина молчал, по всей видимости переваривая услышанное.
– Вы являетесь полковником наших военно-воздушных сил, человеком, принесшим присягу и поклявшимся защищать Федерацию до последней капли крови.
– Я готов выполнить эту клятву.
– И тем не менее вы пошли на предательство.
– Спрашиваю вас еще раз: чего вы от меня хотите?
В его тоне уже не звучало и намека на вежливость.
– Верности.
Мужчина промолчал.
Зовастина взяла пульт дистанционного управления, нажала на кнопку – и плоский экран телевизора, стоящего на углу ее письменного стола, ожил. На нем появилось изображение пятерых мужчин, пробирающихся через оживленную толпу рыночных покупателей. Под яркими разноцветными навесами были в изобилии разложены свежие овощи и фрукты.
Ее гость вскочил на ноги.
– Эта запись сделана одной их камер наружного наблюдения на рынке Навои. Они весьма полезны для поддержания порядка и борьбы с преступностью, но, помимо этого, позволяют следить за врагами. – Было видно, что он узнал лица тех, кто был изображен на экране. – Совершенно верно, Энвер. Ваши друзья. Противники Федерации. Мне известны все ваши планы.
Ей действительно была известна философия его партии. До воцарения коммунистического режима, когда казахи жили преимущественно в юртах, женщины являлись неотъемлемой составляющей общественной жизни, занимая более трети политических постов. Но в период между Советами и исламом женщины были отодвинуты в сторону. Независимость, обретенная в 1990 году, принесла с собой не только экономический спад. Она также позволила женщинам вернуться на передний край политической и общественной жизни, где их позиции неуклонно усиливались, а Федерация закрепила такое положение вещей.
– На самом деле вы не хотите возвращения к прошлому, Энвер, к тем временам, когда наш народ мыкался по степям, когда страной правили женщины. Нет, вы сами рветесь к власти. И если вам удастся разжечь народные страсти разговорами о славном прошлом, вы используете эту энергию в своих интересах. Вы ничем не лучше меня.
Мужчина плюнул, и плевок упал возле ее ног.
– Вот что я о вас думаю.
Женщина передернула плечами.
– Это ничего не меняет. – Она указала на экран. – Каждый из этих мужчин еще до заката солнца будет заражен точно так же, как это произошло с вами. Они ничего не поймут до тех пор, пока у них не пойдет носом кровь, не пересохнет горло, не начнутся мучительные головные боли и озноб. Вы ведь помните все эти симптомы, не так ли, Энвер?
– Вы еще большее чудовище, чем я о вас думал.
– Если бы я была чудовищем, я позволила бы вам умереть.
– Отчего же вы этого не сделали?
Зовастина направила пульт дистанционного управления на телевизор, нажала на кнопку, и картинка на экране изменилась. Вместо рынка на нем возникла карта.
– Вот чего мы достигли. Объединенное азиатское государство, на создание которого дали согласие все лидеры.
– Вы не спросили народ.
– Вот как? Федерация существует всего пятнадцать лет, а экономика всех вошедших в нее стран уже совершила огромный скачок вперед. Мы построили школы, дома, дороги. Значительно улучшилась система здравоохранения, модернизирована инфраструктура. Электричество, водоснабжение, канализация – все то, чего не было при Советах, теперь существует и исправно работает. Прекратилось разграбление русскими наших природных ресурсов. К нам пришли многомиллиардные инвестиции из-за рубежа, расширяется индустрия туризма. Наш валовой национальный продукт вырос на тысячу процентов! Люди счастливы, Энвер.
– Не все.
– Каждого счастливым не сделаешь. Максимум, на что мы способны, это удовлетворить потребности большинства. Именно к этому постоянно призывает Запад.
– Многих вы прессовали так же, как меня?
– Не очень. В большинстве люди сами видят положительные стороны того, что мы делаем. Я делюсь со своими друзьями благосостоянием и властью, и, уверяю, если кто-то из вас готов предложить что-нибудь получше, я готова выслушать. Однако горстка оппозиционеров, в число которых входите и вы, просто-напросто стремится заполучить политическую власть, и ничего больше.
– Легко вам быть щедрой, зная, что ваши микробы могут уничтожить всех нас в считанные дни.
– Я могла бы позволить вам умереть, и таким образом проблема была бы решена. Но убить вас, Энвер, – это глупость. Подобные ошибки совершали Гитлер, Сталин, римские императоры, русские цари и практически все европейские монархи. Они уничтожали людей, на которых могли бы опереться в трудную минуту.
– А может, они все же были правы? Сохранять жизнь врагу может оказаться опасным.
Несмотря на горькие нотки, голос собеседника все же немного потеплел, и, почувствовав это, женщина сказала: