355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стив Берри » Цикл романов "Все секреты мира" (СИ) » Текст книги (страница 208)
Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)
  • Текст добавлен: 16 апреля 2020, 18:32

Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"


Автор книги: Стив Берри



сообщить о нарушении

Текущая страница: 208 (всего у книги 307 страниц)

Но на бетонную площадку так никто и не ступил. Лучи фонариков остановились на расстоянии футов пятидесяти.

По всей видимости, полицейские удовлетворились тем, что все тихо и спокойно. Но что привело их сюда? Зачем они явились? Неужели здесь есть скрытые видеокамеры, работающие в режиме ночного видения?

Последнее вряд ли. Из рассказов Кэти за ужином Люк сделал вывод, что музей испытывает острую нехватку средств, едва сводя концы с концами. Да и к чему им здесь такая навороченная система наблюдения? Что здесь красть? Вряд ли местные экспонаты стоят того, чтобы ради них вбухивать тысячи долларов в покупку электронной техники.

Лучи фонариков тем временем не спешили уходить. Люку были слышны голоса, но слов различить он не смог. Лежа на животе, агент наблюдал за ними сквозь корявые ветви деревьев. На его счастье, вечер был довольно прохладным, так что опасность наступить в темноте на змею ему вряд ли грозит. Хотя он не удивился бы, появись рядом с ним парочка енотов.

Наконец лучи фонарей заскользили прочь.

Ему было видно, как три фигуры зашагали от холма к дому, по всей видимости направляясь к площадке перед фасадом. Люк встал с земли и прислушался. Вскоре машины отъехали. Три мигалки растворились в ночи.

Что ж, самое время завершить начатое.

Он вернулся к храму и заново завязал веревку. Затем открыл лаз и сбросил свободный конец вниз. Нет, он, конечно, рисковал, но ведь за риск ему и платят. Еще будучи рейнджером, Люк научился думать и оценивать ситуацию, а затем целенаправленно действовать. Чего бы это ни стоило, с каким бы риском ни было связано. Обязательно довести дело до конца.

Взяв в руки ломик, Люк затянутой в перчатку рукой ухватился за веревку и, на всякий случай обмотав ее вокруг запястья, чтобы она натянулась, соскользнул на десять футов вниз, с тем расчетом, чтобы вновь оказаться на той высоте, где он до этого заметил две римские четверки.

Достигнув примерно того места, Люк сунул за голенище ломик, после чего извлек из кармана фонарик и, посветив, нашел помеченный кирпич. Затем снова взял в руки ломик и поковырял острым концом стену. Глина не поддалась. Тогда он попробовал нажать сильнее. Кирпич треснул. Это еще что такое?

Он со всей силы вогнал ломик в трещину. Кирпич разлетелся на крошки, а взгляду предстала темная дыра. Тогда он вновь взял в руки фонарик и посветил внутрь. Там что-то блеснуло. Похоже, что стекло.

Вновь взяв в руки ломик, Люк раскрошил остатки кирпича, помеченного римской четверкой. Правая рука уже начинала ныть, поскольку держала весь его вес, несмотря на то что он обеими ногами сжимал веревку. Вновь засунув ломик за голенище, агент смёл рукой осколки кирпича. Перед тем как запустить ее в дыру, еще раз посветил фонариком, чтобы понять, что там внутри.

Небольшой предмет. Дюймов восемь в ширину, пару дюймов в высоту. Явно стекло.

Зажав зубами фонарик, Люк извлек таинственный предмет из тайника. Затем опустил подбородок и посветил на находку. Луч света отразился от стекла, однако было видно, что внутри что-то запечатано. Затем он на всякий случай еще разок осветил фонариком дыру в стене. Пусто.

Свое задание он выполнил.

Неторопливой походкой Люк прошел через лес, давая затекшей правой руке возможность отдохнуть и восстановить кровообращение. Зря он так напрягал мышцы. Теперь придется снова наведаться в «качалку».

Веревку Люк нес на плече, держа в одной руке ломик, в другой – стеклянный сосуд. В нем точно что-то запечатано, но ему не было поручено узнать, что именно. Стефани велела ему лишь извлечь нечто из тайника и принести ей. Лично его это устраивало. В конце концов, начальник не он, что даже к лучшему.

В ротонде Люк все вернул на место. Нет, конечно, или завтра, или в ближайшие дни кто-нибудь обнаружит, что лаз был взломан. Тогда они поднимут бетонную крышку и увидят дыру в стене. Что это означает, будет для них загадкой. Ни ответов, ни улик. Ничего, что указывало бы на того, кто это совершил. В общем, ночка удачная. И не только в плане кругленькой суммы, причитающейся ему за работу. У него в кармане лежит телефончик Кэти. Почему бы и впрямь не позвонить ей? Не просто так ведь она дала ему номер? А у него как раз свободного времени выше крыши – целая неделя…

Дойдя до машины, Люк бросил веревку и ломик в багажник, после чего скользнул внутрь салона. Лампочку в салоне он на всякий случай включать не стал. Положив стеклянный сосуд на пассажирское сиденье, вставил ключ зажигания.

На заднем сиденье послышался шорох. Люк весь напрягся. Затем появилась голова. Он узнал лицо в зеркале заднего обзора. Кэти. В руках – пистолет, тот самый, который он хранил в бардачке. Дуло смотрело прямо на него.

– Ты хоть знаешь, как им пользоваться? – спросил он, не поворачивая головы.

– Я могу нажать на спуск. Спинка твоего сиденья – отличная мишень.

– Ты собралась сдать меня?

– Я знала, что никакой ты не военный. Ты вор. Я проследила за тобой, когда ты поехал сюда, и дождалась, когда ты выйдешь из машины. После чего позвонила шерифу.

– Вот теперь, киска, ты обидела меня по-настоящему. Я уже было решил, что мы с тобой нашли общий язык…

Внезапно он все понял.

– Тот телефонный номер, что ты мне дала… Он ведь не настоящий, ведь так?

– Я только затем поехала с тобой ужинать, чтобы узнать, что у тебя на уме. Я – не гид. Сегодня я лишь замещала гида. Я – реставратор. У меня степень магистра по американской истории, и я работаю над докторской диссертацией. Мэдисон – моя тема. Этот дом важен. Воры вроде тебя нам только все портят. Кстати, что ты скажешь на то, что телефон, который я тебе дала, на самом деле телефон шерифа?

Да, только ее ему здесь не хватало… Ведь что сказала Стефани? Главное – не попадись.

– Я не вор, – произнес он.

– Тогда что там у тебя на переднем сиденье?

Он приподнял кусок стекла и протянул его ей.

– Где ты это нашел? Я никогда не видела его раньше.

– Потому что Мэдисон спрятал его в своем леднике.

– Откуда ты это знаешь?

Люк проигнорировал ее вопрос.

– Мы едем к шерифу, – строго сказала Кэти.

– К сожалению, не могу. Может, ты и умная, как я не знаю кто, но я – агент, работающий на американское правительство. И нам нужно то, что ты сейчас держишь в руках.

– Так я тебе и поверила!

Он вновь услышал завывание сирен.

– Да ладно тебе. Можно подумать, ты что-то знаешь.

– Когда я увидела, что ты идешь к машине, я позвонила шерифу.

Люк повернулся и посмотрел ей в лицо.

– Ты начинаешь меня раздражать. Послушай, я говорю чистую правду. Я должен доставить эту штуковину моему начальнику. Если хочешь, можешь поехать со мной и сама убедиться.

Сирена выла уже где-то рядом.

– Ты сказала им, где мы? – спросил Люк.

– Конечно, иначе как бы они нас нашли?

Час от часу не легче.

– Принимай решение, Кэти. Застрели меня и вали из моей машины. Или поезжай со мной. Ну так что?

В ее глазах читалась нерешительность.

– Я действительно правительственный агент, и эта штуковина крайне важна. Знаешь, что я тебе скажу? Если тебе от этого легче, можешь оставить себе пистолет и эту стеклянную хрень.

Она промолчала. Сирены звучали уже совсем близко.

– Поезжай, – наконец сказала она. – И побыстрее.

«Мустанг» сорвался с места, заскрежетав шинами, и в следующий миг они уже выехали на дорогу и помчались прочь.

– Куда мы едем? – спросила Кэти.

– Если я скажу тебе, киска, у тебя снесет крышу.

Глава 43

Вашингтон, округ Колумбия

Роуэн дождался, когда Стефани Нелл выйдет из читального зала и закроет за собой двери, и лишь после этого сосредоточил внимание на книге. При мысли, что ее держал сам Линкольн, его охватил благоговейный трепет. Интересно, каким смыслом была она исполнена?

Оно будет извлечено из тьмы на свет, согласно Слову Божию. О да, оно будет вынесено из земли и воссияет во тьме, и знание о нем придет ко всем людям, и будет так по воле Божией. Ибо вечные цели Господа нашего будут продолжаться и дальше, пока не сбудутся все его обещания.

Пророчество, озвученное за мгновения до того, как золото было зарыто в землю, где впоследствии было найдено Джозефом Смитом и превращено в книгу, что сейчас лежит перед ним.

Вере Роуэн посвятил всю свою жизнь. Его родители, а до них их родители – все были «святыми». Роуэн всегда служил Пророкам, и в хорошие времена, и в плохие. Многие отдали жизнь, дабы сохранить то, что создали их предки. Так почему это поколение должно быть иным? Чарльз Сноу привык лишь отступать и приспосабливаться. Стоя у кормила Церкви, он никого не подвиг и не вдохновил. Церковь как была, так и осталась разобщенной, с относительно крупными общинами в Миссури и Пенсильвании и более мелкими, разбросанными по всему миру. Все их члены верили в Джозефа Смита как Пророка и основателя; все принимали Книгу Мормона – однако расходились во мнениях по многим основополагающим вопросам.

И все были по-своему правы.

Многое из того, чему учили Джозеф Смит и Бригам Янг, впоследствии было забыто или даже отвергнуто новым поколением лидеров в Солт-Лейк-Сити. Самым спорным вопросом был полигамный брак, который большинство фундаменталистов считали едва ли не краеугольным камнем их религии.

Он тоже в это верил.

Пророк Джозеф Смит объявил полигамию обязательной, и никакое более позднее решение, принятое из политических или иных соображений, не могло ее отменить. Лично Роуэна моногамия вполне устраивала. Но, будучи «святым», он должен иметь право выбора, как то завещал Пророк Джозеф.

Настало время заново собрать под свои знамена всех, кто остался верен заветам Пророка. Но этого никак не сделать, пока власть находится в руках Вашингтона. Каждый штат должен получить право двигаться своим курсом, особенно в вопросах веры и религии. Конгресс не имеет права вторгаться в святая святых – в умы и сердца людей.

Жаль только, что сами люди об этом не знают.

Роуэн отдал Сенату тридцать три года своей жизни. Увы, что бы ни делалось в стране, выгоду от этого получала лишь горстка избранных, правительство или те и другие, вместе взятые. Ни одно решение не принималось лишь потому, что оно шло на пользу стране, штатам или людям. Благо людей – это последнее, что занимало умы законодателей. Любой конгрессмен быстро усваивал простую истину: его или ее единственная цель заключается в том, чтобы собрать как можно больше средств для своего переизбрания. Что-то кроме этого? Не волнуйтесь, только после следующих выборов.

Сколько раз ему случалось наблюдать, как усилиями какого-нибудь лоббиста хороший законопроект превращался в никуда не годный! Сам Роуэн ни разу не взял ни от одного лоббиста ни цента. Он почти не разговаривал с ними, а когда бывал вынужден, то только в составе группы, чтобы потом никто не извратил его слова. Его переизбрание финансировалось за счет пожертвований избирательных округов штата Юта, причем у него имелась подробная отчетность по всем потраченным суммам. Случись так, что избиратели были бы им недовольны, они всегда могли избрать вместо него кого-то еще. Однако последние тридцать три года люди родного штата избирали именно его.

Роуэн посмотрел на книгу.

Бригам Янг написал в записке, помещенной в капсулу времени: «Линкольн сказал моему эмиссару, что он прочел Книгу Мормона». В свою бытность молодым адвокатом в Иллинойсе будущий президент был знаком со «святыми». Более того, он лично помогал им получить для Науву городскую хартию, дарующую им не виданную ранее автономию. В течение тридцати двух лет, начиная с Франклина Пирса и кончая Честером Артуром, президенты Соединенных Штатов Америки всячески притесняли его Церковь. И лишь пятилетнее правление Линкольна стало исключением из этого правила. После смерти Авраама его авторитет среди «святых» только возрос. Его имя постоянно звучало на конференциях, фигурировало на страницах учебников, о нем ходили легенды. Сам Роуэн лишь недавно осознал эту связь – когда приступил к осуществлению своего замысла.

Теперь же ему открылась истина.

Что, если эта книга содержит в себе некий ключ?

Стоило ему прочесть записку Бригама Янга, как он понял, где должен искать.

Спустя два месяца после того, как мы заключили наш договор, Линкольн прислал мне телеграмму, в которой говорилось, что наш секрет посреди Слова охраняет ламаниец Самуил, что вселило в меня спокойствие.

Фраза «посреди Слова» тотчас навела его на мысль, что книга, которую прочел сам Линкольн, была надежно спрятана в библиотеке Конгресса.

Роуэн открыл несколько первых страниц и внимательно изучил мелкий шрифт. Ничего необычного он не заметил и потому проверил несколько последних.

Пусто.

Он мог бы пролистать их все до одной, но их были сотни, так что на это ушло бы много времени. Сенатор ограничился тем, что, слегка согнув их, быстро провел по обрезу большим пальцем, внимательно глядя, не промелькнет ли что-нибудь необычное.

Неожиданно его взгляд выхватил нечто интересное. Он остановился и нашел нужную страницу.

Это была часть Книги Геламана. Точнее, глава 13. Пророчество ламанийца Самуила, обращенное к нефийцам. Роуэн знал эту историю, случившуюся за пятьсот лет до пришествия Христа.

В ней повествовалось о праведности ламанийцев и порочности нефийцев. Самуил однозначно предсказал гибель нефийцев в том случае, если те не покаются и не встанут на путь истинный.

Наверху страницы имелся сделанный чернилами чертеж.

Роуэн вынул копию карты из тайника храма, которой снабдил его Сноу. Обе были одинаковы, с той лишь разницей, что на этой имелась надпись.

Глаз Роуэна выхватил отрывки текста, напечатанные под чертежом.

19 Ибо я повелеваю, говорит Господь, что они спрячут свое сокровища во Мне, и да будут прокляты те, кто не спрячут своих сокровищ во Мне, ибо прятать сокровища во Мне дано лишь праведнику, а тот, кто не прячет их во Мне, да будет проклят он, и сокровище его, и никому не будет спасения, ибо будет проклята их земля.

20. И настанет день, когда они спрячут свои сокровища, ибо их сердца поклоняются богатствам, и поскольку их сердца поклоняются богатствам, они спрячут свои сокровища, когда будут спасаться бегством от врагов своих, ибо они не спрячут их во Мне, и да будут прокляты они и их сокровища, и в тот день да будут они повержены, говорит Господь.

21 Узрите, о, люди этого великого города, и услышьте мои слова, воистину, услышьте слова, которые говорит Господь, ибо смотрите, говорит он, что вы прокляты из-за ваших богатств, и ваши богатства тоже прокляты, потому что им поклоняются ваши сердца, ибо вы не стали слушать слов Господа, который дал их вам.

Роуэн улыбнулся.

Линкольн тщательно выбрал эту страницу. Нефийцы отвергли Самуила и в конце концов предали Пророков побиванию камнями.

Предостережение? Возможно.

Увы, выбора у него не было. Он должен двигаться дальше.

Затем Роуэн заметил, что на карте чего-то не хватает. Одно место не было обозначено. Это может вызвать трудности. Он уже опознал некоторые из обозначенных на ней мест. Все они располагались в горах к северо-востоку от Большого Соленого Озера, в дикой местности, о которой поговаривали, будто она полна секретов. Впрочем, раскинулась эта глушь на многие квадратные мили, и искать в ней какие-то указатели бессмысленно. Неудивительно, что на карте обозначений было мало, а одно отсутствовало вообще. Скорее всего, это и был конечный пункт.

Линкольн не стал открывать все свои карты.

Внизу страницы было нацарапано «Послание к Римлянам 13:11». Роуэн не смог воспроизвести его по памяти. Но к чему здесь этот пассаж?

Сенатор задумчиво посмотрел в окно, на освещенный купол Капитолия. Ему нужно время, чтобы все обдумать, и он не мог оставлять это свидетельство другим. Да простит его Отец Небесный. Видит Бог, он никогда в жизни не портил книг.

И он аккуратно вырвал страницу.

Да простит его Отец Небесный.

Глава 44

03.50

Вскоре Монпелье осталось позади. Выехав на шоссе, Люк на всей скорости погнал «Мустанг» на север, из Вирджинии в Вашингтон. Кэти, сидевшая на заднем сиденье, бо́льшую часть дороги молчала. Она по-прежнему сжимала в руке пистолет, но, похоже, не знала, как с ним обращаться. Кроме того, Люк был не настолько глуп, чтобы давать заряженное оружие в руки кому бы то ни было. Магазин с патронами он хранил под водительским сиденьем. Извлечь его оттуда – пара пустяков; главное, знать, где искать. Кэти этого не знала. Люк на всякий случай незаметно проверил. Убедившись, что магазин на месте, он с легким сердцем покатил дальше.

Затем они съехали с шоссе и направились в сторону города. В этот поздний час движения на улицах почти не было. Какое счастье, что он – ночная птаха и ему не грозит уснуть за рулем.

– Ты когда-нибудь смотрела шоу Энди Гриффита? – поинтересовался он у Кэти.

– Конечно, смотрела. Что за вопрос?

– Помнишь, как Барни хотел получить пистолет? Сколько шуму было из-за этого? Но Энди заставил его положить патроны в карман.

Кэти промолчала.

– Пистолет не заряжен, – пояснил Люк.

– Я тебе не верю.

– Попробуй нажать на спусковой крючок.

Он наблюдал за ней в зеркале заднего обзора. Она даже не пошевельнулась.

– Ты же сказала, что знаешь, как с ним обращаться. Вот и воспользуйся.

Люк услышал щелчок. Затем еще один. И еще.

Черт, она все-таки попробовала.

Кэти бросила пистолет на сиденье. Тот соскользнул на пол со стороны пассажирского сиденья.

– Думаешь, что ты такой умный?

Люк усмехнулся.

– Откуда мне это знать? Из нас двоих магистерская степень у тебя, и ты работаешь над докторской диссертацией. Мне казалось, ты и сама можешь догадаться.

Люк притормозил на красный свет.

– И ты действительно дала мне номер шерифа в качестве своего?

– Я подумала, вдруг ты захочешь явиться с повинной…

– Зря ты так. Я и в самом деле собирался позвонить тебе.

– Мой прокол, – сказала она. – Думаю, мне лучше выйти из машины.

– Я бы не стал этого делать.

– Это почему же?

– Потому что тогда ты пропустишь одну крутую вещь. Что-то такое, что пойдет на пользу твоему образованию.

Кэти не стала предпринимать попыток открыть дверь. И как только зажегся зеленый свет, Люк устремился дальше. Он мгновенно пересек пустой город в направлении Пенсильвания-авеню и вскоре подкатил к воротам самого Белого дома. Перед тем как он отправился в Вирджинию, ему позвонила Стефани и сказала, чтобы он, выполнив поручение, приехал именно туда.

Правда, перспектива встречи с дядюшкой не слишком его вдохновляла.

– Это еще что? – удивленно пробормотала Кэти.

Люк опустил окно и приготовился назвать свое имя.

– Я же сказал, что у тебя снесет крышу.

Они вошли через вход для посетителей. Внутри его уже ждал представитель спецслужб. Кэти несла драгоценный кусок стекла; глаза ее светились предвкушением чуда.

– Никогда не бывала здесь, – шепнула она.

– Я тоже, – ответил Люк.

– Так ты действительно агент?

– Так мне было сказано.

Агент спецслужб повел их через мраморный вестибюль. Повсюду сверкали огнями хрустальные люстры. Они миновали портрет Эйзенхауэра. В дальнем конце коридора висела еще череда портретов: Кеннеди, Джонсон, Форд, Картер. У Люка это почему-то вызвало ассоциацию с хит-парадом.

Здесь же, на первом этаже, они вошли в комнату, стены которой были обиты красной тканью с бордюром из золотых завитков. Обивка мебели была в тех же красных тонах с золотым орнаментом – медальонами или завитками. На полу бежево-красно-золотистый ковер. Под потолком сияла огнями хрустальная люстра. Ну а поджидали их здесь Стефани и дядюшка Дэнни. Люк не виделся с ним вот уже тринадцать лет, с похорон отца. Только не дерзи, мысленно одернул он себя, и соблюдай манеры. Именно этого ждет от тебя начальство, даже если самому тебе это не по нутру.

– Это еще кто? – тотчас осведомилась Стефани.

По тону ее голоса Люк понял: протокол сегодня соблюдаться не будет. Обычно к президенту не допускали незваных гостей. Впрочем, сегодня необычная ночь.

Кэти была само спокойствие, как будто встречалась с президентом страны едва ли не каждый день.

– Имела место небольшая проблема, и у меня не было времени ее разрешить. Пришлось захватить ее с собой. Знакомьтесь, это Кэти.

Внезапно до него дошло, что он не знает ее фамилии.

– Бишоп, – подсказала она. – Кэти Бишоп.

И протянула президенту для рукопожатия руку.

– Раз познакомиться, – ответил тот. – А теперь будьте добры ответить на только что заданный этой дамой вопрос. Что вы здесь делаете?

– Покажи ему, – сказал Люк, указав на то, что она держала в руке.

Кэти протянула кусок стекла.

– Я нашел это в леднике, – пояснил Люк. – Он был спрятан за кирпичом с латинской четверкой. Я вынул его оттуда, но Кэти успела натравить на меня легавых. Они уже почти взяли нас в кольцо, и мне ничего не оставалось, как прихватить ее с собой.

– То есть она тебя задержала? – уточнил президент.

– Выходит, да, хотя в это трудно поверить. Я сам не верю. Но случается всякое. И вы сами это хорошо знаете.

– Смотрю, ты, как и раньше, не лезешь за словом в карман, – сказал племяннику Дэниелс.

– Наверное, наследственная черта. Как вы думаете? – Люк поймал на себе колючий взгляд Стефани. – Ну хорошо, больше не буду. Но поймите, у меня не было выбора. К тому же я подумал, что от нее может быть помощь. Она сказала мне, что у нее степень магистра по американской истории. А еще она знает кучу всего про Мэдисона. В общем, я должен был или захватить ее с собой, или попасть в лапы копам. Я выбрал меньшее из зол.

– Ну хорошо, – смилостивился президент. – Итак, Кэти Бишоп с ее научными степенями по американской истории, где мы сейчас находимся?

– В Красном зале. Долли Мэдисон устраивала здесь по средам свои знаменитые приемы. В те дни все стремились сюда попасть. С тех пор комната использовалась как гостиная или музыкальная зала. К сожалению, стены – это новодел. Комната была декорирована заново после того, как при Трумэне Белый дом изрядно выпотрошили. Затем к ее внутреннему убранству приложила руку Хилари Клинтон. То, что мы здесь видим, – результат ее трудов. Мебель, если я правильно помню, старинная, периода президентства Мэдисона. Самое интересное произошло здесь в годы правления президента Гранта. Тот опасался, что с инаугурацией Резерфорда Хейза возникнут проблемы, поскольку тот был избран после того, как избирательная комиссия присудила ему двадцать спорных голосов. Он был приведен к присяге в этой комнате, накануне инаугурации.

– О, смотрю, вы в курсе Компромисса восемьсот семьдесят седьмого года.

Кэти улыбнулась.

– Вы шутите? Это же самая крупная теневая сделка всех времен и народов. В семьдесят шестом году Хейз проиграл выборы Сэмюэлю Тильдену, однако ни тот ни другой не набрали нужного количества голосов. Тогда демократы-южане дали добро на то, чтобы двадцать спорных голосов были отданы республиканцу. В свою очередь Хейз, в обмен на голоса, вывел с Юга все войска, проложил через него железнодорожную ветку на Запад и принял законы, обязывающие восстановить все, что было разрушено во время войны. В общем, они получили в свои руки мощный рычаг воздействия и использовали его по полной программе. Грант не стал возражать против этой сделки и тотчас же вывел часть войск. Хейз вывел оставшиеся. Как только армия покинула Юг, демократы взяли его целиком и полностью под свой контроль, который сохранили до конца двадцатого века.

– Неплохо, – прокомментировал президент. – Я бы сказал, что очень даже хорошо. – Он поднял руку с куском стекла. – А теперь скажите мне, что это такое.

– О символах на кирпичах в леднике известно давно. Правда, до сих пор непонятно, что они значат. Мы решили, что это просто какая-то причуда Мэдисона. Что-то вроде декоративных элементов.

– И по этой причине в Интернете нет никаких изображений ледника? – поинтересовалась Стефани.

Кэти кивнула.

– Кураторы не желали никаких сенсаций в духе «Кода да Винчи» и потому запечатали его.

– И правильно сделали, – произнес Дэниелс. – Но вы не ответили на мой вопрос. Что у меня в руке?

– Я думала над этим, пока мы ехали из Вирджинии. И мне кажется, у меня есть ответ на ваш вопрос.

***

Стефани пристально наблюдала за Дэнни и Люком. Она прибыла в Белый дом за час до его приезда, после того как закончила свои дела с Роуэном в библиотеке Конгресса. Сенатор провел наедине с Книгой Мормона около получаса. Она наблюдала за каждым его движением на экране камеры видеонаблюдения, установленной в этой части здания.

Так Нелл и Джон Коул стали свидетелями того, что Роуэн вырвал из издания 1840 года страницу. Увидев это, Коул поморщился, однако они были бессильны что-либо сделать. Слава богу, что он уже успел до этого изучить книгу и снял ксерокопию вырванной Роуэном страницы. Коул сказал Стефани, что про чертеж известно давно, просто никто не знал, что он значит. Именно по этой причине книга хранилась в специальном запаснике с ограниченным доступом. И вот теперь, похоже, тайна разгадана.

– Почему бы вам не присесть? – предложил президент, обращаясь к гостям. – Я хочу выслушать, что еще скажет мне мисс Бишоп.

Стефани была слегка недовольна тем, что Люк втянул в это дело постороннего человека. Впрочем, она уже давно научилась воспринимать решения своих агентов философски. В конце концов, собственной задницей рискуют они. Все они как один умны и прошли курс соответствующей подготовки. Люк наверняка взвесил все «за» и «против», прежде чем привезти сюда эту девушку.

Президент осторожно положил стекло на стол.

– В начале девятнадцатого века, – продолжила Кэти, – вакуумной упаковки не существовало, консервирование же находилось в зачаточной, так сказать, стадии. Так что сохранить такой материал, как бумага, было нелегко. Первые консервные банки были стеклянными, но со временем их вытеснили жестяные. Чтобы сохранить хрупкие предметы, их иногда запечатывали в стекло.

Внутри лежащего на столе стекла можно было различить нечто вроде небольшой книжицы.

– Мэдисон был дружен с Томасом Джефферсоном. До Монтичелло всего тридцать миль, что по тем временам уже считалось небольшим расстоянием. Джефферсон разбирался в стеклянном консервировании. И, возможно, поделился своими знаниями со своим хорошим другом Джеймсом Мэдисоном.

Президент хранил молчание. Люк тоже. Это было нетипично для обоих. Никто из них не произнес ни одного теплого слова. Как говорится, два сапога пара.

***

Люк решил взять дядюшку измором. Дэнни всегда был настоящим сухарем. Просто удивительно, что братья оказались полной противоположностью друг другу. Впрочем, Люк был в курсе его печального прошлого и даже по-своему ему сочувствовал. Но не более того. В его собственной семье все были дружны. Между ним и его братьями никогда не бывало ссор; наоборот, если можно так выразиться, царило полное братство. Все трое давно были женаты и имели детей; лишь он один по-прежнему ходил в холостяках.

– Молодец, что добыл эту штуковину, – похвалил его дядя.

Люк решил, что ослышался. Неужели это и впрямь похвала? И от кого? От самого Дэнни Дэниелса? Они впервые встретились глазами.

– Что, не ожидали?

– Люк… – укоризненно произнесла Стефани.

Но президент поднял руку.

– Всё в порядке. Мы свои люди. И, возможно, я это заслужил.

Это признание потрясло Люка.

– Так вы родственники? – удивилась Кэти.

Президент посмотрел в ее сторону.

– Он – мой племянник. Возможно, он в этом никогда не признался бы, но это так.

– Да у вас тут сплошные сюрпризы, – заметила Кэти.

Впрочем, в планы Люка не входило восстанавливать семейные связи. По большому счету, дядюшка ему до лампочки, будь он хоть трижды президент. Другое дело, что не следует лишний раз расстраивать мать, которая всегда хорошо относилась к своему деверю.

Дэнни Дэниелс указал на стеклянный контейнер.

– Люк, поручаю тебе почетное задание разбить эту штуку.

Агент вновь задумался, откуда вдруг такая доброта, однако решил, что сейчас не время для пререканий. Взяв в руку стекло, он оценил его вес. Фунта два-три. Стекло толстое. Тут пригодился бы молоток, но, возможно, хватит и ботинка.

Положив стеклянный контейнер на ковер, Люк с силой нажал на него каблуком. Ничего. Он повторил попытку. Стекло треснуло. Он нажал на его еще раз. Стекло разлетелось осколками.

Агент осторожно извлек из них небольшую книгу.

– Пусть сначала взглянет наш историк, – сказал президент.

Люк протянул книгу Кэти.

Та открыла ее и быстро пробежала глазами несколько страниц. Спустя минуту она оторвала взгляд и воскликнула:

– Вот это да!

Глава 45

Зальцбург

09.50

Кассиопея сидела у себя в номере. В ее мыслях царил полный разброд. Обычно все вокруг казалось ей удивительным. Деревянные балки потолка, вышитые скатерти, раскрашенные баварские сундуки, старинная тиковая мебель. «Золотой олень» скорее напоминал музей, чем гостиницу. Но сегодня эта красота оставила ее равнодушной. Ее занимало лишь одно – как выбраться из жуткой катавасии, в которую она угодила.

Отец наверняка покраснел бы за нее. А вот Хусепе ему понравился бы. Но отец, хотя и умный во многих вещах, в других был совершенно наивен. Одним из его главных заблуждений была религия. Он всегда веровал в существование некоего божественного промысла. По его мнению, людям – каждому человеку – ничего не остается, как следовать этому божественному плану. Если следовать правильно, то наградой будет вечное блаженство. Если нет – впереди несчастного ждут лишь холод и тьма.

К сожалению, отец ошибался.

Кассиопея пришла к этому выводу вскоре после того, как он умер. Ей, всем сердцем любившей отца, было трудно принять его смерть. Увы, никакого божественного плана не было. Не было никакого спасения. И даже самого Небесного Отца. Это были лишь сказки, придуманные теми, что хотел с помощью религии подчинить себе других людей.

И это не давало ей покоя.

Согласно учению мормонов, ни один из полов не должен обижаться, если какие-то права и обязанности доставались другому полу. Это было особенно верно по отношению к женщинам. По идее, каждая женщина появлялась на свет с неким божественным предназначением. Самым главным в ее жизни было материнство. Служение семье считалось ее высоким духовным призванием.

По мнению Кассиопеи, эта риторика была призвана замаскировать тот факт, что женщине никогда не получить священного сана, да и вообще какой-либо значимой роли в Церкви. Последнее было исключительно привилегией мужчин. Но почему? Лично она сама не видела в этом никакого смысла. Кем была она в возрасте двадцати шести, когда до нее дошло, что на самом деле это означает? Вскоре после того как умерла ее мать, ее религию создали мужчины, и они же главенствовали в ней. Это божий промысел? Вряд ли. В ее намерения не входило посвятить свою жизнь детям и быть послушной мужу. Нет, ничего дурного ни в том ни в другом, конечно же, нет, но это точно не для нее.

Изнутри Кассиопею как будто жег огонь. Ей вновь вспомнился концерт в Барселоне. Место встречи выбрал Хусепе. Так называемый «Самый маленький в мире театр». Некогда дом знаменитого художника, он действительно стал самым маленьким театром мира. Здесь, в интерьерах XIX века, при свечах, звучали произведения Шопена, Бетховена, Моцарта.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю