Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"
Автор книги: Стив Берри
Жанры:
Триллеры
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 80 (всего у книги 307 страниц)
Успокоившись, Рэмси решил прояснить всю серьезность ситуации. Поэтому он взвел курок «вальтера» и направил дуло в лицо наемного убийцы. Рэмси был выше его на добрых шесть дюймов, поэтому посмотрел вниз и сказал:
– Не доводи меня. Я слушал тебя и позволил тебе весь этот спектакль, но! Не. Доводи. Меня.
Смит поднял руки в притворном испуге:
– Пожалуйста, мисс Скарлетт, не бейте меня. Пожалуйста, не бейте меня… – Его голос имитировал акцент южных штатов, грубая имитация выговора «Баттерфлай» Маккуин.[61]
Адмиралу не нравился расистский юмор, поэтому он продолжал держать пистолет на прицеле.
Смит начал смеяться:
– Ох, адмирал, расслабьтесь.
А Рэмси подумал: что же может смутить этого человека? Он спрятал оружие под пальто.
– У меня есть еще один вопрос, – сказал Смит. – Это важно. Я действительно должен это знать.
Рэмси ждал.
– «Боксеры» или плавки?
С него хватит. Он развернулся и вышел из комнаты.
Смит снова начал смеяться:
– Давайте же, адмирал, «боксеры» или плавки? Или вы один из тех, кто открыт ветру? CNN утверждает, что десять процентов не носят вообще никакого нижнего белья. Это как раз про меня – я открыт ветру.
Рэмси продолжал шагать к двери.
– Да пребудет с вами Сила, адмирал! – прокричал Смит вдогонку. – Рыцарь-джедай никогда не проигрывает. И не беспокойтесь, они все будут мертвы до того, как вы об этом спросите.
Глава 9
Малоун обвел взглядом комнату. Каждая деталь имела значение. Открытая дверь справа заставила его насторожиться, а особенно – темнота, притаившаяся дальше.
– Здесь только мы, – сказала хозяйка. Ее английский был хорош, хотя чувствовался мягкий немецкий акцент.
Она кивнула, и женщина из кабинки встала прямо перед ним. Как только та подошла, Малоун заметил, что его недавняя противница потирает синяк на лице, как раз в том месте, куда он ударил.
– Возможно, однажды мне представится шанс отплатить вам, – сказала она.
– Думаю, что он у вас уже был. Очевидно, я в игре.
Она удовлетворенно улыбнулась и ушла, закрыв за собой дверь.
Малоун рассматривал оставшуюся с ним женщину. Она была высокой, пепельные волосы были коротко подстрижены, открывая тонкую шею. Розовая, со сливочным оттенком кожа была безупречна. Глаза цвета кофе со сливками, такого он никогда не встречал раньше. И вся она светились таким обаянием, что ему было трудно противостоять.
Она была великолепна и знала это.
– Кто вы? – спросил Коттон, доставая пистолет.
– Уверяю, я не представляю для вас никакой угрозы. Мне стоило немалых хлопот встретиться с вами.
– Если не возражаете, с оружием в руке я чувствую себя намного увереннее.
Она пожала плечами:
– Как вам будет угодно. Отвечаю на ваш вопрос. Меня зовут Доротея Линдауэр. Живу здесь неподалеку. Мы баварцы. История нашей семьи корнями уходит к Виттельсбахам. Мы – обербайеры, жители Верхней Баварии, неотделимые от гор. У нас также семейные и давние связи с этим монастырем. Такие крепкие, что бенедиктинцы дали нам некоторые привилегии.
– Например, убивать людей, а затем прятать убийцу в этой ризнице?
– Среди прочих. Но вы должны признать, что это великие привилегии, – нахмурилась Линдауэр.
– Откуда вы узнали, что я буду сегодня на горе?
– У меня есть друзья.
– Мне нужен более точный ответ.
– Меня интересует военный корабль США «Блазек». Я тоже хотела узнать, что там произошло на самом деле. Полагаю, что вы уже прочитали отчет. Скажите, он был достаточно информативным?
– Я ухожу. – Коттон повернулся к двери.
– У нас есть кое-что общее, – продолжила Доротея.
Коттон, не оборачиваясь, приближался к двери.
– Наши отцы были на борту той подводной лодки, – догнала его фраза.
* * *
Стефани нажала кнопку на телефоне. Она все еще была в своем кабинете с Эдвином Дэвисом.
– На линии Белый дом, – проинформировал ее помощник через громкую связь.
Дэвис хранил молчание. Она немедленно ответила.
– Кажется, я снова остался в дураках, – рокочущий голос раздался одновременно и в ее наушнике, и в комнате. Стефани не отключала громкую связь. Президент Дэнни Дэниелс.
– И что я натворила на этот раз? – спросила она.
– Стефани, будет легче, если мы сразу обратимся к сути.
Новый голос. Женский. Диана Маккой. Еще один заместитель советника президента по национальной безопасности. Такой же, как Эдвин Дэвис, и она тоже не была подругой Стефани.
– А в чем дело, Диана?
– Двадцать минут назад ты загрузила досье на капитана Захарию Александра, ушедшего на пенсию офицера военно-морского флота США. Все, что мы хотим знать, почему военно-морская разведка уже расследует твой запрос? И почему ты разрешила копирование засекреченного отчета по расследованию гибели подлодки, пропавшей тридцать восемь лет назад?
– Кажется, есть вопрос получше, – спокойно ответила Стефани. – Почему так переживают в военно-морской разведке? Это же такая древняя история.
– Тут мы с тобой согласны, – сказал Дэниелс. – Я бы сам хотел ответить на этот вопрос. Я просмотрел то самое личное дело, ты его только что получила, и не нашел в нем ничего. Александр был компетентным офицером, он отслужил двадцать лет, а потом уволился.
– Господин президент, почему вы вмешались в это дело?
– Потому что Диана пришла в мой кабинет и сказала, что мы должны позвонить тебе.
Проклятье. Никто не мог указывать Дэнни Дэниелсу, что ему делать. Он избирался губернатором на три срока и на один срок сенатором, он занимал кресло президента Соединенных Штатов Америки уже второй срок. И не был дураком, хотя некоторые именно так о нем и думали.
– Прошу прощения, сэр, но, насколько мне известно, вы делаете только то, что вы хотите сделать.
– Привилегия моей работы. Так или иначе, если ты не хочешь отвечать на вопрос Дианы, ответь на мой. Ты не знаешь, где Эдвин?
Дэвис помахал рукой, показывая, что его нет в комнате.
– Он пропал?
Дэниелс захихикал.
– Ты устроила тому сукину сыну, Бренту Грину, настоящий ад – и, вероятно, этим спасла мою шкуру. Честность. Вот что у тебя есть, Стефани. Но с этим делом у нас проблема. Эдвин совершил глупость. У него есть личный интерес к происходящему. Он внезапно взял пару выходных и уехал вчера. Диана думает, что если он появится тут, то исключительно для того, чтобы встретиться с тобой.
– С чего бы? Мне он даже не нравится, да и он почти убил меня в Венеции.
– Съемка охранных камер с первого этажа показывает, – сообщила Маккой, – что в этот момент он находится с тобой в одном здании.
– Стефани, – встрял Дэниелс, – когда я был маленьким мальчиком, мой друг рассказал нашей учительнице, как они с отцом пошли на рыбалку и ловили по 65-фунтовой рыбине каждый час. Учительница не была дурой и возразила, что это невозможно. Чтобы преподать моему товарищу урок о вреде лжи, она поведала ему следующую историю. Медведь вышел из леса и напал на нее, но был атакован маленькой собачкой; ей удалось прогнать медведя всего лишь при помощи лая. «Веришь ли ты в это?» – спросила учительница. «Конечно, – ответил мой друг. – Потому что это была моя собака».
Стефани улыбнулась.
– Эдвин – моя собака. Все, что он делает, имеет ко мне самое прямое отношение. А в данный момент он в куче дерьма. Не можешь ли ты мне помочь с этим делом? Почему тебя интересует капитан Захария Александр?
Хватит. Она зашла слишком далеко, думая, что просто помогает сначала Малоуну, потом Дэвису. Поэтому она сказала Дэниелсу правду.
– Потому что Эдвин посоветовал мне этим поинтересоваться.
Лицо Дэвиса скривилось в кислой полуулыбке.
– Дай-ка мне с ним поговорить, – приказал Дэниелс.
И она передала трубку.
Глава 10
Малоун стоял лицом к лицу с Доротеей Линдауэр и ждал объяснений.
– Мой отец, Дитц Оберхаузер, был на борту «Блазека» в день исчезновения подлодки.
Коттон заметил, что она постоянно упоминает именно выдуманное название лодки. Либо она знала не так много, либо просто играла с ним. Впрочем, он отметил в ее словах одну важную деталь. В отчете следственной комиссии было имя полевого специалиста Дитца Оберхаузера.
– Что там делал ваш отец? – спросил он.
Ее властное лицо несколько смягчилось, но ее невероятные глаза продолжали сверлить Коттона, словно два буравчика. Доротея напоминала ему другую женщину, Кассиопею Витт, у которой получилось надолго завладеть его вниманием.
– Мой отец исследовал зарождение современной цивилизации.
– И это все? Я подумал о чем-то более важном.
– Я знаю, господин Малоун, что юмор – это инструмент, позволяющий разоружить противника. Но фигура моего отца, как я уверена, и вашего не то, над чем бы я стала смеяться.
Эти слова не произвели никакого впечатления на Коттона.
– Ответьте все-таки на мой вопрос. Что он там делал?
Вспышка гнева озарила ее лицо, но Доротее удалось мгновенно ее подавить.
– Я предельно серьезна. Он уехал, чтобы найти новую, не известную до сего времени цивилизацию. Этому исследованию он посвятил всю свою жизнь.
– Мне не нравится, когда мной играют. Я сегодня из-за вас убил человека.
– Это его собственный просчет. Он был чрезмерно старателен. Или, быть может, недооценил вас. Но то, как вы повели себя утром, подтверждает все, что я о вас слышала.
– Вы, кажется, легко воспринимаете убийства. Я – нет.
– Но, исходя из того, что мне говорили, убийство для вас не в новинку.
– Видимо, эта информация от ваших многочисленных друзей?
– Они хорошо информированы.
Доротея жестом указала на стол. Малоун еще раньше заметил на нем старинную книгу, лежащую на ребристой дубовой столешнице.
– Вы торгуете книгами. Взгляните на эту.
Малоун подошел ближе и убрал пистолет в карман пальто. Ему в голову пришла утешительная мысль: если бы госпожа Линдауэр хотела его смерти, то он был бы уже давно мертв.
Книга была размером примерно шесть на девять дюймов и два дюйма в толщину. Его аналитический ум быстро отметил ее происхождение. Коричневая обложка из телячьей кожи. «Слепое тиснение» без использования золота и краски. Оборот без украшений, что сразу указывало на ее солидный возраст. Книги, сделанные в раннем Средневековье, при хранении клали переплетом вниз, и поэтому их не особо украшали.
Малоун аккуратно перевернул обложку и увидел потрепанный и потемневший пергамент древних страниц. Он изучил их и заметил странные рисунки на полях и понял, что не только не может прочитать ни слова и определить язык, но даже отнести написание букв к какому-либо известному алфавиту.
– Что это?
– Позвольте… Для того чтобы ответить на ваш вопрос, нужно рассказать, что случилось к северу отсюда, в Ахене, в воскресенье в мае, через тысячу лет после рождения Христа…
Оттон III наблюдал, как были сокрушены последние препятствия на пути к его императорскому трону.
Он стоял при входе дворцовой капеллы, священном здании, возведенном двумя столетиями ранее. И сейчас он собирался попасть в склеп человека, построившего эту часовню.
– Все сделано, сир, – сказал фон Ломелло.
Граф вызывал раздражение у Оттона III, поскольку был убежден, что королевский палатинат [62] содержится должным образом в отсутствие императора. Но это было далеко не так. Да и Оттону не нравилось бывать здесь. Император не любил германские леса и горячие источники Ахена, морозные зимы и полное отсутствие цивилизации. Он предпочитал блаженное тепло Рима и благословленную культуру Средиземноморья.
Рабочие унесли последние обломки каменного пола.
Они не знали точно, где копать. Склеп был запечатан очень давно, и указаний на точное место входа не сохранилось. Изначально планировалось уберечь могилу от вторжений викингов, и эта хитрость сработала. Когда норманны разграбили часовню в 881 году, они так ничего и не нашли. Но фон Ломелло провел целое исследование перед прибытием Оттона, и ему удалось найти наиболее вероятное место.
К счастью, граф оказался прав.
У Оттона не было времени на ошибку.
В конце концов, это год Апокалипсиса, первый в новом тысячелетии, когда многие уверовали, что Христос снова придет и будет судить их.
Рабочие были заняты. Два епископа молча наблюдали за работой. Гробница, куда они собирались войти, не открывалась с 29 января 814 года, с того самого дня, когда умер Милостивейший Август, коронованный Богом, великий император-миротворец, правитель Римской империи, милостью Божьей король франков и лангобардов. К тому времени он уже считался мудрейшим из всех смертных, вдохновителем чудес, защитником Иерусалима, провидцем, железным человеком, епископом епископов. Один поэт заявил, что никто не может быть ближе к апостолам, чем он. При жизни его звали Карлом. Сначала приставка «Великий» появилась из-за его роста, но сейчас она обозначала его величие. Самым часто употребляемым стал французский вариант его имени, сливший воедино «Карл» и «Великий», при его произнесении снимали шляпы, и понижали голоса, как если бы говорили о наместнике Бога на земле.
Шарлемань. [63]
Рабочие отошли от черного провала в полу, и фон Ломелло проверил их работу. Странный запах заполонил помещение – сладкий, затхлый и какой-то болезненный. Оттон знал, как пахнет протухшее мясо, испорченное молоко и отходы, жизнедеятельности человека. Этот запах был иным. Воздух, остававшийся на страже того, что обыкновенные люди не должны были видеть.
Зажгли фонарь, и один из рабочих вытянул руку, чтобы, осветить пробитую дыру в полу. Когда мужчина кивнул, снаружи принесли деревянную лестницу.
Сегодня был праздник Святой Троицы, и чуть раньше капелла была заполнена верующими. Оттон был на богомолье. Он только что вернулся от гробницы своего старого друга Адальберта, епископа Праги, похороненного в Гнезене, где, как император, он возвысил статус этого города до архиепископства. Сейчас Оттон пришел посмотреть на останки Карла Великого.
«Я пойду первым», – приказал Оттон остальным.
Ему было едва за двадцать, человеку, принадлежащему к сословию правителей. Сын германского короля и греческой матери. Коронованный на трон Священной Римской империи в возрасте трех лет, первые семь он правил при регентстве матери, а еще три – при бабушке. Последние шесть лет он правил единолично. [64] Его целью была «Реставрация Империи», [65] христианской Римской империи, куда вошли бы германцы, латиняне и все славяне. Совсем как при Карле Великом, под общим правлением императора и Папы Римского. То, что сейчас лежало перед Оттоном, могло превратить эту мечту в реальность.
Он шагнул на лестницу, и фон Ломелло передал ему факел. Восемь ступеней промелькнули перед его глазами прежде, чем его ноги ощутили твердую землю. Воздух был мягкий и теплый, однако странный запах перебивал все остальные, стало трудно дышать. Но Оттон сказал себе, что это не что иное, как аромат власти.
Факел осветил огромный мраморный зал. Фон Ломелло и два епископа спустились за ним.
И тут он увидел.
Под балдахином на мраморном троне его ждал Карл Великий.
Тело было облачено в пурпур, левая рука в перчатке держала скипетр. Король сидел как живой человек: одно плечо опиралось на трон, голову поддерживала золотая цепочка, прикрепленная к короне. На лицо было накинут кусок чистой ткани. Тление было практически незаметно, все части тела были на месте, кроме кончика носа.
Оттон в благоговении преклонил колени. Остальные быстро присоединились к нему. Он здесь. Он даже не представлял себе, что будет этому свидетелем. Он слышал истории, но никогда не придавал им особого значения. Императоры нуждаются в легендах.
«Говорят, будто в его корону вложен кусочек Животворящего Креста», – прошептал фон Ломелло.
Оттон слышал то же самое. Трон покоился на вершине резной мраморной плиты, три видимые стороны были украшены барельефами. Люди. Лошади. Колесница. Двухголовый адский пес. Женщины с корзинами цветов в руках. Оттон уже видел подобные изображения в Риме. И понял, что начало положено именно здесь, у ног Великого Императора. И это значит, что он поступает правильно.
С одной стороны трона стояли щит и меч. Оттон знал историю щита. Папа Лев III самолично освятил его двести лет тому назад, в тот день, когда Карл Великий был коронован императорской короной. Сверху щит был украшен королевской печатью. Оттон видел этот символ на документах в имперской библиотеке.
Он поднялся с колен.
Скипетр и корона – вот одна из причин, почему император пришел сюда, ожидая, что, кроме костей, никто его здесь не встретит.
Но планы изменились.
Он заметил, что на коленях у Карла лежит прошитый пергамент. Оттон осторожно приблизился к помосту и понял все. Письмена и гравюры выцвели, но даже сейчас их можно прочитать.
– Кто-нибудь из вас разбирает латынь? – спросил он.
Один из епископов кивнул, и Оттон сделал ему знак приблизиться. Два пальца затянутой в перчатку руки указывали на пергамент.
Епископ поднял голову и стал изучать. Наконец он произнес:
– Это Евангелие от Марка.
– Прочти его.
– «Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» [66]
Оттон посмотрел на трон императора. Римский Папа сказал ему, что символы власти Карла Великого будут идеальными инструментами для воссоздания былого великолепия Священной Римской империи. Ничто так не возвышает власть, как великая тайна прошлого, а он смотрел ему прямо в лицо, видя прекрасное будущее. Эйнхард [67] описывал этого человека как истинного богатыря. Высокий, атлетически сложенный, с широкими плечами и грудью как у коня, голубоглазый, рыжеволосый, румянолицый, необычно деятельный, не способный уставать, имеющий энергичный дух и мастерство, даже в отдыхе не ведающий покоя и бездействия. И Оттон наконец-то понял правдивость этих слов.
И возникла другая великая цель, неведомая при входе в гробницу.
Его бабушка перед смертью поведала ему историю, услышанную от ее отца, Оттона I. Эту тайну знают лишь императоры. О том, как Карл Великий приказал захоронить вместе с ним великие символы власти. Многие знали о мече, щите и части Животворящего Креста. Однако стих из Евангелия от Оттона III оказался для него полной неожиданностью.
А затем он увидел это. То, ради чего он на самом деле пришел сюда. Она лежала на мраморном столе.
Оттон подошел ближе, передал фонарь фон Ломелло и посмотрел на небольшую, покрытую пылью книгу. На ее обложке оттиснут символ, о котором говорила бабушка.
Очень аккуратно он открыл книгу. На страницах он увидел странные рисунки и не поддающиеся расшифровке символы.
– Что это, сир? – спросил фон Ломелло. – Что это за язык?
В обычной ситуации он не потерпел бы такого фамильярного отношения. Императорам не задают никаких вопросов. Но радость от находки того, о чем ему так часто рассказывали, наполнила Оттона силами и принесла облегчение. Отец считает, что короны и скипетры наделяют властью, но если верить его бабушке, то эти странные слова и символы обладают куда большим могуществом. Поэтому он ответил графу точно так же, как когда-то говорила она:
– Это язык небес.
Малоун все больше и больше подозревал, что тут разыгрывается какой-то дешевый спектакль, и даже не пытался скрыть скептицизма и раздражения.
– Тут еще сказано, что Оттон подстриг ногти, удалил зуб, заменил кончик носа золотым слитком, а затем запечатал гробницу.
– Вы говорите так, будто не верите всей этой истории, – сказал он Доротее.
– Эти времена не зря назвали темными. Кто знает?
На последней странице книги Малоун заметил такой же символ, какой был на щите Карла Великого, если верить рассказу Доротеи. Так или иначе, но любопытная комбинация букв К, Р, Л и С его заинтересовала. И Малоун тут же поинтересовался этим.
– Это полная подпись Карла Великого, – сказала она. – Буква А находится в центре креста. Писарь добавит слова слева и справа. Signum Caroli gloriosissimi regis.[68] Печать самого великолепного короля.
– Это книга из его могилы? – Все еще сомневаясь, Малоун не сводил взгляд с Доротеи.
– Да, это она, – получил он незамедлительный ответ.
Глава 11
Атланта, штат Джорджия
Стефани посмотрела на Эдвина. После того как президент догадался, что тот находится в ее кабинете, он явно стал чувствовать себя не в своей тарелке.
– Поговори со мной, Эдвин, – мягко попросил Дэниелс. – Что происходит?
– Это сложно объяснить.
– Я окончил колледж. Служил в армии. Был губернатором и сенатором США. Думаю, что я смогу понять.
– Я должен сделать это сам.
– Если бы это дело касалось только меня, Эдвин, тогда, конечно, делай что хочешь. Но у Дианы неконтролируемый приступ гнева. Военно-морская разведка задает вопросы, а мы не знаем ответов на них. Обычно я позволяю детишкам из песочницы разбираться между собой, но, поскольку сейчас меня втянули в эту самую песочницу, я хочу знать, в чем дело.
Стефани мало общалась с заместителем советника по национальной безопасности, однако даже исходя из этого минимального опыта она считала Эдвина человеком уверенным и спокойным. Но только не сейчас. Даже Диана Маккой может отпраздновать победу. Вывести из себя Дэвиса. Это дорогого стоит. Но Стефани не получала никакого удовольствия от того, чему оказалась невольным свидетелем.
– Операция «Высокий прыжок», – сказал Дэвис. – Что вы о ней знаете?
– Хорошо, в этот раз ты победил, – медленно произнес президент. – Один раунд за тобой.
Дэвис сидел молча.
– Я жду, – попытался напомнить о себе Дэниелс.
1946-й был годом победы и возрождения. Вторая мировая война закончилась, а мир уже никогда не станет прежним. Бывшие враги стали друзьями. Бывшие друзья стали противниками. На Соединенные Штаты свалилась новая ответственность, Америка быстро становилась общемировым лидером. Советский диктат доминировал в европейских политических событиях, и началась «холодная война». Однако в военном отношении американская армия была раздроблена, кусочек за кусочком. На огромных базах в Норфолке, Сан-Диего, Перл-Харборе, Йокосуке и Квонсет-Пойнт было мрачно и безнадежно. Эсминцы, линкоры и авианосцы, были перемещены в тихие заводи удаленных доков. Военно-морской флот США быстро превращался в тень того, чем он был еще год назад.
Среди всего этого запустения глава военно-морских операций подписал поразительную серию приказов, легших в основу «Проекта по исследованию Антарктиды». Их надлежало выполнить во время антарктического лета с декабря 1946-го по март 1947-го. Кодовое название «Высокий прыжок» операция получила из-за двенадцати кораблей и нескольких тысяч человек, отправившихся на край Антарктиды, чтобы тренировать персонал и изучать зону вечных льдов. Они должны были консолидировать и расширить американский суверенитет на огромной территории Антарктиды. Они были обязаны определить возможность создания и содержания баз и разработать планы строительных площадок; развить технологии для основания и содержания авиационных баз на льду. Более того, эти технологии должны быть применимы для операций в Гренландии. Физические и климатические условия каменной страны, судя по утверждениям ученых, были похожи на антарктические. И последнее: они должны были расширить существующие знания о гидрографических, географических, геологических, метеорологических и электромагнитных условиях.
Тыловой адмирал Ричард Г. Крузен и Ричард Берд, знаменитый исследователь, известный как «адмирал Антарктиды», были назначены командующими миссией. В центральную группу входили три грузовых корабля, подводная лодка, ледокол, экспедиционный флагман и авианосец с Бердом на борту. Они должны были основать «Маленькую Америку IV» на ледяном шельфе в Китовой бухте. С другой стороны находились Восточная и Западная группы. Восточная группа, выстроенная вокруг танкера, эсминца и плавбазы гидросамолетов, должна была двигаться к нулю градусов долготы. Западная группа была также укомплектована и направлялась к островам Баллени, затем должна была лечь на западный курс вокруг Антарктиды до соединения с Восточной группой. Если бы все пошло по плану, то Антарктиду взяли бы в кольцо. За несколько недель было бы изучено больше, чем за сто лет предыдущих исследований.
В августе 1946 года порт покинули 4700 человек. В конечном итоге экспедиция нанесла на карту 5400 миль береговой линии, 1400 из которых были до этих пор абсолютно неизвестны. Открыли 22 неизвестных горных хребта, девять бухт, 20 ледников и пять мысов, было отснято 70 тысяч аэрофотоснимков. Был определен лимит техники.
Четыре человека умерли.
– Эта экспедиция вдохнула новую жизнь в военно-морские силы, – сказал Дэвис. – Грандиозный успех.
– Что же привело к полному отсутствию интереса в дальнейшем? – парировал президент.
– Вы знали, что мы вернулись в Антарктиду в 1948 году? Это была операция «Ветряная мельница». По общему мнению, те семьдесят тысяч фотографий, сделанных во время операции, были бесполезны, потому что никто не подумал нанести отметки на землю, чтобы расшифровать съемку. Они были похожи на листы чистой белой бумаги. Поэтому ребята и вернулись, чтобы установить отметки.
– Эдвин, – сказала Диана Маккой. – В чем, собственно, дело? Все это абсолютно бессмысленный разговор.
– Мы тратим миллионы долларов, чтобы отправить корабли и людей в Антарктиду, и получаем фотографии бесконечных ледяных полей и скал. И, находясь там, мы не устанавливаем отметки для фотографий? Мы даже не догадываемся, что в дальнейшем это станет проблемой?
– Вы хотите сказать, что у операции «Ветряная мельница» была другая цель? – спросил Дэниелс.
– Она была у обеих операций. В составе каждой экспедиции была тактическая группа, всего шесть человек. Специально обученных и проинструктированных. Они уходили в глубь материка несколько раз. Именно из-за того, что они делали, в 1971 году в Антарктиду был отправлен корабль капитана Захарии Александра.
– В его личном деле нет никаких записей об этой миссии, – возразил президент. – Только то, что он был назначен командиром «Холдена» и это продлилось всего два года.
– Александр плавал в Антарктиду на поиски пропавшей подводной лодки.
На том конце провода повисло тягостное молчание.
– Подводная лодка, пропавшая тридцать восемь лет назад? – наконец спросил Дэниелс. – Тот отчет следственной комиссии, который запросила Стефани?
– Да, сэр. В конце 60-х мы построили две сверхсекретные субмарины, «НР-1» и «НР-1А». «НР-1» все еще на плаву, а вот «НР-1А» пропала в Антарктиде в 1971 году. Никому не сказали об этом провале, все было засекречено. И только «Холден» отправился на поиски. Господин президент, капитаном «НР-1А» был коммандер Форрест Малоун.
– Отец Коттона?
– А в чем твой интерес? – ледяным тоном произнесла Диана.
– Одним из членов экипажа был человек по имени Уильям Дэвис. Мой старший брат. Я сказал себе, что если когда-нибудь окажусь в том положении, что смогу узнать, что с ним случилось, я так и сделаю. – Дэвис сделал паузу. – Наконец я нахожусь именно в таком положении.
– Почему так всполошилась военно-морская разведка? – спросила Диана.
– Разве это не очевидно? Сама подлодка и ее крушение. На всем лежал гриф секретности. Они просто позволили ей утонуть. Только «Холден» приплыл на поиски. Представьте себе, что из этого могут сделать в «60 минутах».[69]
– Хорошо, Дэвис, – сказал Дэниелс. – Ты хорошо сложил кусочки головоломки. Второй раунд за тобой. Продолжай. Но постарайся не ввязываться в неприятности и притащи свою задницу обратно через два дня.
– Благодарю вас, сэр. Я оценил вашу щедрость и выдержку.
– Еще один совет, – сказал президент. – Это правда, что ранняя пташка находит червячка, но только второй мышке достается сыр.
Телефон щелкнул.
– Теперь я понимаю, почему Диана в такой ярости, – медленно проговорила Стефани. – Ее просто не допустили к этой информации.
– Я не люблю амбициозных бюрократов, – пробормотал Дэвис.
– Кто-то может сказать, что и ты подходишь под эту категорию.
– И будут не правы.
– Кажется, у тебя есть собственное мнение на этот счет. Я бы сказала, что адмирал Рэмси из военно-морской разведки находится в состоянии «контроля нанесенного ущерба», защищая военно-морские силы и все, что с ними связано. Говоришь, «амбициозный бюрократ»? Он – олицетворение этого понятия.
Дэвис встал.
– Ты права насчет Дианы. Ей не потребуется много времени, чтобы вникнуть во все это дело. А военно-морская разведка от нее не отстанет. – Он показал на распечатку файлов, полученных еще до разговора с президентом. – Вот почему мы должны ехать в Джексонвилль, во Флориду.
Стефани уже прочла отчет, поэтому знала, что именно там живет Захария Александр. Но она хотела знать нечто другое и поэтому сказала:
– Почему мы?
– Потому что Скотт Хэрвет сказал мне «нет».
– Может, стоит поговорить об одиноком рейнджере? – Она слегка усмехнулась.
– Стефани, мне нужна твоя помощь. Помнишь те подарки? Я задолжал тебе один.
– Для меня этого достаточно.
Она встала и попыталась завершить столь неожиданную встречу.
Но не по этой причине Стефани Нелл согласилась, и ее посетитель определенно знал об этом. Отчет следственной комиссии. По его настоянию она прочитала его.
Никакой Уильям Дэвис не значился в списке экипажа «НР-1А».
Глава 12
Монастырь Этталь
Малоун получил истинное наслаждение, рассматривая книгу, лежавшую на столе.
– Она из гробницы Карла Великого? И ей 1200 лет? Если это так, то она просто великолепно сохранилась.
– Это сложная и долгая история, господин Малоун. Она длится целых двенадцать столетий.
Похоже, этой женщине нравились уклончивые ответы.
– Испытайте меня.
Доротея Линдауэр указала на книгу:
– Вы узнаете эти символы?
Коттон опять посмотрел на страницу, заполненную странными письмом и гравюрами с обнаженными женщинами, которые резвились в резервуарах, соединявшихся между собой причудливой вязью. Эти ванны казались скорее какими-то гидравлическими приборами, чем средствами гигиены.
Коттон пролистал дальше и, вглядевшись в рисунки, понял, что то, что на первый взгляд казалось просто узорами, на самом деле было изображениями астрономических объектов, увиденных в телескоп. На другой странице была достаточно подробная схема партеногенеза. А дальше были изображены неизвестные Малоуну растения со сложной корневой системой, странный календарь со знаками зодиака, многочисленные изображения обнаженных людей, схемы летательных аппаратов и многое, многое другое, что не поддавалось никакому объяснению. Непонятные слова и неизвестные буквы растворились в этих странных рисунках.
– Как заметил Оттон III, это «язык небес», – пояснила Доротея Линдауэр.
– Меня не предупреждали, что небесам требуется язык, – неловко пошутил Малоун, пытаясь скрыть свое удивление.
Доротея улыбнулась:
– Во времена Карла Великого представление о небесах сильно отличалось от современного.
Малоун показал пальцем на символ, изображенный на верхней обложке.
– Что это? – спросил он.
– Я не знаю.
Тут же Коттону стало ясно, чего ему явно не хватало в книге. Ни крови, ни монстров, ни мифических чудищ. Никакого конфликта или разрушительных устремлений высших сил. Никаких религиозных символов или знаков светской власти. По сути, ничего такого, что указывало бы на какой-либо узнаваемый стиль жизни, ничего, что могло бы указать на какую-либо известную Малоуну культуру. Вместо этого страницы показывали совсем другой мир, безвременный и неземной.