Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"

Автор книги: Стив Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 151 (всего у книги 307 страниц)

– Коттон…

Он остановил ее, прижав два пальца к губам.

– И я тоже.

И поцеловал ее.

Замечание автора

Эта книга привела нас с Элизабет в Копенгаген и Антверпен, но, к сожалению, нам так и не довелось побывать в Китае. На эту поездку потребовалось бы гораздо больше времени, чем было у нас. Писать по книге в год – это очень жесткое требование. Так что вслед за Антарктидой из «Языка небес» Китай остается первым в списке достопримечательностей, которые нам непременно нужно посмотреть.

Однако я постарался, чтобы мои герои побывали во всех уголках этой огромной страны. Чунцин, провинция Ганьсу, Сиань, Кашгар, Каргалык, Пекин, Ланьчжоу, провинция Юннань, высокогорные районы на западе – все эти места изображены с большой точностью. Статистические данные по Китаю, приведенные в главе 3, являются достоверными, так же как и вся остальная существенная информация о стране, встречающаяся на протяжении книги. Воистину, при описании Китая не обойтись без прилагательных в превосходной степени. Поселок Батан и Храм поддержания гармонии являются вымышленными. Озеро Диань-Ци (глава 47) действительно расположено в провинции Юннань, хотя загрязнено оно гораздо сильнее, чем это описано в главе 48.

А теперь настало время отделить факты от вымысла.

Комитет партийного контроля Китайской коммунистической партии действительно существует, и функционирует так, как это изображено в главе 4.

Все открытия, изобретения и научные достижения, подробно описанные в главах 4 и 7, были сделаны в Китае, и это неоспоримый факт. В древности Китаю не было равных в мире по части развития науки и техники. Однако где-то к XIV веку страна уступила свое лидерство вследствие сочетания различных факторов – в частности, сложности иероглифической системы письма, взаимовлияния конфуцианства и даосизма, а также стремления каждой из сменяющих друг друга династий стереть все следы своих предшественников. Все это привело не только к творческому застою, но и к отсутствию культурной преемственности. Описанная в главе 7 история о том, как миссионеры-иезуиты показали китайцам механические часы, а те понятия не имели, что это их далекие предки изобрели такие часы за тысячу лет до того, соответствует действительности. Английский ученый XX века Джозеф Нидхэм посвятил свою жизнь описанию утраченных научных и технических достижений, совершенных в древнем Китае. В настоящее время его работы продолжает Научно-исследовательский институт Нидхэма.

Сады Тиволи – одна из достопримечательностей Копенгагена. Все то, что описано в главе 3, существует на самом деле, в том числе и китайская пагода. В кафе «Норден» (глава 13), расположенном на центральной площади Копенгагена Хейбро-Пладс, подают восхитительный томатный суп-пюре.

Прискорбно, но похищение детей является бичом современного Китая (главы 8 и 9). В стране ежегодно исчезает больше семидесяти тысяч детей, преимущественно маленьких мальчиков, которых затем продают в семьи, жаждущие иметь сына. Я включил данную страшную реальность в свое повествование, чтобы привлечь внимание к этой проблеме. Если хотите узнать о ней больше, рекомендую посмотреть замечательный документальный фильм «Украденные дети Китая».

Конфликт конфуцианства и легизма бушует на протяжении вот уже трех тысяч лет (глава 10). Все правящие династии, в том числе коммунисты, придерживались той или иной из этих двух соперничающих философий. Также соответствует действительности, что ни одна из рукописей Кон Фу-цзы не дошла до нашего времени. Остались только более поздние интерпретации его текстов. Провалы политики Мао Цзэдуна (глава 49), возвышение и падение сменявших друг друга императорских династий (глава 12), кампания «сотни цветов» (глава 45) и разрушительная культурная революция описаны достоверно. Точно так же дележ власти является в Китае обычным делом, что в прошлом неоднократно приводило к кровопролитным гражданским войнам. В частности, в конце семидесятых имело место жестокое противостояние «Банды четырех» и Дэн Сяопина (глава 12). Три члена потерпевшей поражение группировки из четырех лишились жизни. В этой книге я просто придумал еще одну схватку за верховную власть между двумя претендентами.

Много сотен лет назад «Ба» процветало. История возникновения братства, его связь с легизмом передана достоверно (глава 24). Концепция гегемона (глава 45) характерна исключительно для Китая. На протяжении столетий она определяла национальное сознание, и понять ее западному человеку нелегко. И, как это отмечает в главе 24 Карл Тан, тоталитаризм тоже родился в Китае.

Антверпен – замечательный европейский город, пропитанный духом Старого Света (глава 18). Я уже давно хотел описать его в одном из своих произведений. Однако музей Дриза ван Эгмонда (главы 25, 27–31) является плодом моей фантазии. Поскольку я все равно знал, что мне предстоит его уничтожить, я решил, что вымышленное здание лучше подойдет для этой цели. Я списал музей Дриза ван Эгмонда с другого антверпенского музея – который сгорел во время моей работы над книгой.

У Льва Соколова и Кассиопеи Витт есть общее прошлое, о чем намекается в главе 36. Если вас интересует полная история их знакомства и то, почему Кассиопея считает себя обязанной Соколову, предлагаю прочитать рассказ «Бегство с Балкан», который можно скачать в Интернете.

Евнухи (глава 7) на протяжении многих лет играли важную роль в истории Китая. Нигде больше в мире они не добились такого политического влияния. Определенно, среди них встречались как положительные, так и отрицательные личности (глава 51). История евнухов, рассказанная на протяжении книги, соответствует действительности, как и операция оскопления, описанная в главах 7 и 33. Связь евнухов с «Ба» – моя выдумка, хотя они наверняка должны были играть существенную роль в этой организации.

В книге встречаются два вида пыток: огонь и жгучий перец (глава 23), а также крысы (глава 39). Оба были изобретены в Китае. «Исторические записки», или «Ши цзи» (глава 38), и по сей день остаются основным источником сведений о древнем Китае. Выдержки, приведенные в романе, воспроизведены дословно. Доступ к Всемирной паутине подвергается в Китае жестокой цензуре (глава 43). В настоящее время в стране создается «интранет», исключительно для внутреннего использования.

«Изречения председателя Мао», или «Маленькая красная книжка» (глава 43), являются самой издаваемой книгой в мире; общий ее тираж составляет около семи миллиардов экземпляров. Не так давно такую книгу носил с собой каждый житель Китая. Это осталось в прошлом.

Небесное погребение, описанное в главах 63 и 82, практикуется в Тибете и высокогорных областях на западе Китая. Светильник в виде дракона (глава 4) действительно был обнаружен в древней гробнице, но принадлежащей другому китайскому императору. Здесь же я перенес его в гробницу Цинь Ши-хуанди.

Бухта Халонг на севере Вьетнама (глава 41) – потрясающе живописное место, и я не устоял перед искушением включить ее в свое повествование. Мавзолей Мао Цзэдуна также поразил меня. Упорно ходят слухи про то, что в процессе бальзамирования тело распухло, и на самом деле вместо него в погребальном зале сейчас лежит восковая копия. Что касается событий более близкого прошлого, то, что произошло в июне 1989 года на площади Тяньаньмэнь (глава 43), остается тайной и по сей день. До сих пор неизвестно, сколько тогда погибло человек. После ухода танков многие родители действительно приходили на площадь, чтобы найти своих детей (глава 43). И, как это изложено в главе 66, в Китае по-прежнему подвергается строгой цензуре любая информация, связанная с этими событиями.

Музей терракотового войска (глава 6) рядом с Сианем играет в повествовании значительную роль. Когда часть его экспозиции выставлялась в Большом музее в Атланте, штат Джорджия, я дважды побывал там. Глиняные воины настолько очаровали меня, что я купил копию одного из них, которая теперь стоит у меня в кабинете. Я постарался как можно более подробно описать музей в Сиане, сосредоточив внимание на огромной шахте номер один (глава 6) и загадочной шахте номер три (глава 53). Разумеется, подземная библиотека императора является моим дополнением. Вопрос о том, почему колесница развернута влево и в левой части шахты номер три нет ни одного воина (глава 53), поставил не я. Этот момент взят из книги «Терракотовые воины: секретный код императорского войска» Мориса Коттерела.

Погребальный курган Цинь Ши-хуанди, возвышающийся неподалеку от подземных шахт с терракотовыми воинами, описан достоверно (глава 38). Дренажные тоннели, прорытые под землей больше двух тысяч двухсот лет назад, существуют и поныне (глава 55). Описание внутреннего убранства гробницы, приведенное в главе 38, – единственное, дошедшее до наших дней. Мое видение погребального зала (главы 55–57) является плодом моего воображения, но я постарался опереться не только на «Ши цзи», но и на другие исследованные гробницы китайских императоров. До сих пор китайское правительство не разрешает проводить раскопки последнего земного пристанища Цинь Ши-хуанди. Описание внешности первого императора в главе 38 основано на наиболее известном портрете, однако он был написан через несколько столетий после его смерти. На самом деле никто понятия не имеет, как выглядел этот человек.

Невероятно, но в Китае действительно бурили нефтяные скважины две с половиной тысячи лет назад, методом, описанным в главе 21. В ту эпоху китайцы были единственными, кому это было по силам. Они добывали не только нефть, но также природный газ и использовали оба вида топлива в повседневной жизни. Зависимость современного Китая от привозной нефти, а также отсутствие ее стратегических запасов (глава 17) – это реальность, как и то, что простая морская блокада двух проливов, удаленных от берегов страны, может поставить Китай на колени (глава 17).

Споры сторонников биогенного и абиогенного происхождения нефти продолжаются и по сей день. Является ли нефть продуктом гниения древних живых организмов или же она производится естественным путем в недрах земли? В первом случае ее запасы являются исчерпаемыми, во втором – неиссякаемыми. В пятидесятых годах русские под нажимом Сталина впервые выдвинули теорию абиогенного происхождения нефти. Основываясь на этой концепции, они продолжают находить нефть там, где ископаемого топлива просто не может существовать (главы 15 и 17). Точно так же, как указывает в главе 15 Стефани Нелл, запасы нефти в Мексиканском заливе уменьшаются поразительно медленно, что поставило в тупик американских экспертов. Адамантины, крошечные алмазные крупинки (глава 44), впервые были обнаружены в 1933 году в нефти, добытой в Чехословакии, затем в конце пятидесятых их выделили в образцах американской нефти. В последнее время перспективным направлением использования адамантинов являются нанотехнологии. Я использовал их как доказательство абиогенного происхождения нефти, поскольку адамантины образуются в условиях чрезвычайно высоких температуры и давления, что бывает только глубоко в недрах земли, гораздо глубже тех мест, где могут находиться органические останки.

Ну а что насчет долгоживущего мифа об исчерпаемости запасов нефти?

«Ископаемое топливо» – не более чем теория, выдвинутая в 1757 году русским ученым Михаилом Ломоносовым. В своем обращении к Императорской Академии наук Ломоносов писал: «…Нефть приуготовляется от согнития растений и животных».

Многие ученые ставят под сомнение это утверждение, однако со временем все просто уверовали в то, что нефть образуется исключительно из органических останков.

В 1956 году ведущий советский геолог в области разведки нефти Николай Кудрявцев сказал: «Геологические доказательства говорят о том, что сырая нефть и природный газ не имеют связи с биологической массой, рожденной у поверхности земли. Эти вещества поднимаются из глубинных недр».

Однако мало кто прислушался к его словам.

Реймонд Лирси в своей книге «Дорогой баррель», вышедшей в 2005 году, написал: «Ничто не вечно – ни слава, ни богатство, ни красота, ни любовь, ни власть, ни молодость, ни сама жизнь. Балом правит дефицит. Соответственно, именно дефицит – точнее, угроза дефицита – открывает небывалые возможности для махинаций». Лучшим примером тому является ОПЕК, продолжающая извлекать непристойно высокую прибыль из ею же созданного дефицита.

Однако Лирси не оставляет никаких сомнений.

Он, как и многие другие – в том числе русские, – абсолютно убежден:

«Нефти много. Мы лишь боимся, что ее мало».

Стив Берри

Шифр Джефферсона

Конгресс имеет право… выдавать каперские свидетельства и разрешения на репрессалии и устанавливать правила захвата трофеев на суше и на воде… Конституция Соединенных Штатов. Статья 1, раздел 8

Каперство – питомник для пиратов. Капитан Чарльз Джонсон (1724 г.)

© Вознякевич Д. В., перевод на русский язык, 2015

© ООО «Издательство «Э», 2015

Благодарности

Джине Чентрелло, Либби Маккуайр, Киму Хови, Синди Мюррей, Кэрол Лоуэнстейн, Куинни Роджерс, Мэтту Шарцу и всем в отделе рекламы и продаж – сердечное искреннее спасибо.

Моему литературному агенту и другу Пэму Эхерну – очередной поклон и глубокая благодарность.

Марку Тавани за настойчивое продвижение.

И Саймону Липскару спасибо за его наставления и мудрость.

Несколько особых упоминаний: поклон замечательной романистке и другу Кэтрин Невилл за открытие дверей в Монтичелло; замечательным людям в Монтичелло, которые мне очень помогли; блестящим профессионалам в Библиотеке Виргинии, которые помогли мне в поисках сведений об Эндрю Джексоне; Мерил Мосс и ее замечательным рекламщикам; Эстер Гарвер и Джессике Джонс, поддерживающим на плаву предприятия Стива Берри; Саймону Гарднеру из отеля «Гранд-Хайат» за очень интересные сведения об отеле и Нью-Йорке; доктору Джо Мюраду, нашему шоферу и экскурсоводу в Бате; Киму Хови, предложившему фотографии бухты Мэхон и замечания о ней; и, как всегда, я бы ничего не добился без Элизабет – жены, матери, друга, редактора и критика. Все в одном лице.

Книга посвящается нашим внукам, Закари и Алексу.

Для них я Папа Стив.

Для меня они особенно любимые.

Пролог

Вашингтон, округ Колумбия

30 января 1835 г.

11.00

Президент Джексон без страха смотрел на пистолет, направленный ему в грудь. Зрелище неожиданное, но все же знакомое человеку, воевавшему едва ли не всю жизнь. Он шел из ротонды Капитолия к восточному портику, погода соответствовала мрачному настроению. Министр финансов Леви Вудбери поддерживал его, как и надежная трость. Зима в этом году была суровой, особенно для сухопарого шестидесятисемилетнего тела – мышцы окоченели, легкие постоянно заполняла мокрота.

Джексон отважился покинуть Белый дом лишь для того, чтобы проститься со старым другом из Южной Каролины – Уорреном Дэвисом, который дважды избирался в Конгресс; первый раз как союзник, джексоновский демократ^[131], второй – как нуллификатор^[132] (эту партию создал его противник, бывший вице-президент Джон Колдуэлл Кэлхун). Члены партии нуллификаторов искренне считали, что штаты сами решают, каким федеральным законам повиноваться. Эту глупость Джексон называл «дьявольскими кознями». Если бы нуллификаторы добились своего, страна перестала бы существовать – что, как он предполагал, и являлось их целью. К счастью, конституция говорила о едином правительстве, а не о безответственной лиге, где каждый может поступать, как вздумается.

Превыше всего был народ, а не штаты.

Джексон не собирался на похороны, однако накануне решил пойти. Какими бы ни были их политические разногласия, он любил Уоррена Дэвиса, поэтому вытерпел гнетущую проповедь капеллана – жизнь ненадежна, особенно для старых, – потом прошел в цепочке людей мимо открытого гроба, негромко произнес молитву и спустился в ротонду.

Толпа зрителей впечатляла.

Взглянуть на него пришли сотни людей. А ему хотелось внимания. В толпе Джексон чувствовал себя отцом, окруженным счастливыми детьми, любящим их как исполненный сознания долга родитель. И гордиться ему было чем. Он только что совершил невозможное – выплатил национальный долг на пятьдесят восьмом году существования республики и шестом году своего президентства. Несколько человек в толпе криком выразили одобрение. Наверху один из министров сказал ему, что зрители терпят холод главным образом ради того, чтобы увидеть Старого Гикори.

Он улыбнулся этому упоминанию своей несгибаемости, но комплимент воспринял с подозрением.

Джексон знал: многие, в том числе и члены его партии, кое-кто из которых лелеет президентские амбиции, беспокоятся, что он может нарушить прецедент и выдвинуть свою кандидатуру на третий срок. Враги, казалось, были повсюду, особенно здесь, в Капитолии, где представители Юга становились все более сильными, а северные законодатели – надменными.

Поддерживать какую-то видимость порядка становилось трудно даже для его сильной руки.

И хуже того, в последнее время он обнаружил, что теряет интерес к политике.

Все крупные сражения, похоже, остались позади.

Еще два года Джексон пробудет на президентской должности, а потом его карьере придет конец. Вот почему он не опровергал возможности третьего срока. По крайней мере, эта перспектива держала в страхе врагов.

Собственно, третий срок ему не был нужен. Он вернется в Нашвилл. В родной штат Теннесси, в любимый Эрмитаж.

Но тут возникла проблема с пистолетом.

Нарядно одетый незнакомец, наводящий одноствольный бронзовый пистолет, появился из толпы зрителей. Лицо его было скрыто густой черной бородой. В качестве генерала Джексон одерживал победы над британскими, испанскими, индейскими войсками. В качестве дуэлянта однажды убил противника во имя чести. Он не боялся никого. И уж разумеется, не этого дурака, бледные губы которого дрожали, как и рука, державшая оружие.

Молодой человек нажал на спуск.

Курок щелкнул.

Капсюль взорвался.

Звук взрыва отразился от каменных стен ротонды. Но искры, чтобы воспламенить порох в стволе, не было.

Осечка.

Стрелок казался потрясенным.

Джексон понял, что случилось. Холодный, сырой воздух. Президенту не раз приходилось сражаться в дождь, и он знал, как важно держать порох сухим.

Его охватил гнев.

Он сжал трость обеими руками, словно копье, и бросился на противника.

Молодой человек отбросил оружие.

Появился второй бронзовый пистолет, дуло его находилось всего в нескольких дюймах от груди Джексона.

Стрелок нажал на спуск.

Снова взрыв капсюля без искры.

Вторая осечка.

Не успел Джексон ударить противника тростью в живот, как Вудбери схватил его за одну руку, а военно-морской министр за другую. Какой-то человек в форме бросился на стрелка, следом за ним и несколько членов Конгресса. Одним из них оказался Дэви Крокетт из Теннесси.

– Пустите меня, – выкрикнул Джексон. – Пустите к нему! Я знаю, откуда он!

Но державшие не ослабили хватки.

Руки неудачливого стрелка замелькали над морем голов, потом его повалили на землю.

– Пустите меня, – снова сказал Джексон. – Я способен за себя постоять.

Появились полицейские, и этого человека рывком подняли на ноги. Крокетт передал его стражам порядка и объявил:

– Я давно хотел увидеть самую мерзкую на свете тварь, и вот, теперь увидел.

Арестованный замямлил, что он король Англии и со смертью Джексона денег у него станет больше.

– Нам нужно идти, – прошептал Джексону Вудбери. – Этот человек явно сумасшедший.

Джексон не хотел слышать подобные объяснения.

– Никакого сумасшествия. Существовал заговор, и этот человек был орудием.

– Пойдемте, сэр, – сказал министр финансов, выводя президента в туманное утро к ждущему экипажу.

Джексон подчинился.

Но его разум бурлил.

Он был согласен с Ричардом Уайльдом, конгрессменом из Джорджии, который однажды сказал ему: «У молвы сотня языков, и она разносит еще больше слухов». Джексон на это надеялся. Он без тени страха стоял лицом к лицу с убийцей. Его не удержали даже два пистолета. Все присутствующие засвидетельствуют смелость президента.

И, слава богу, провидение оберегало его.

Поистине он казался избранным судьбой возвысить славу этой страны и отстаивать дело народа.

Джексон влез в экипаж. Вудбери последовал за ним, и лошади тронулись. Он больше не ощущал ни холода, ни старости, ни усталости. Сила бурлила в нем. Как в прошлый раз, два года назад. Во время пароходной экскурсии во Фредериксберг. Бывший морской офицер, которого он уволил, разбил ему лицо, совершив первое нападение на американского президента. Джексон отказался выдвигать обвинение и отверг рекомендацию помощников, чтобы его все время окружала вооруженная охрана. Пресса уже именовала его королем, а Белый дом – королевским двором. Он не захотел лить воду на эту мельницу.

Теперь кто-то всерьез пытался убить его.

Тоже первый случай с американским президентом.

Политическое убийство.

Еще одно деяние, подумал он, характерное для Европы и Древнего Рима. Обычно оно направлялось против деспотов, монархов, аристократов… Но не народных избранников.

Джексон сверкнул глазами на Вудбери.

– Я знаю, кто это устроил. У них нет мужества, чтобы встретиться со мной лицом к лицу. И они подсылают сумасшедшего выполнить их приказание.

– Кого вы имеете в виду?

– Изменников, – одним словом ответил президент.

И расплата будет жестокой.

Часть 1

Глава 1

Нью-Йорк

Суббота, 8 сентября, настоящее время

18.13

Коттону Малоуну было мало одной ошибки.

Он сделал две.

Первой оказалось пребывание на пятнадцатом этаже отеля «Гранд-Хайат». Это требование поступило от его прежней начальницы Стефани Нелл по электронной почте два дня назад. Ей нужно было видеть его в субботу в Нью-Йорке. Очевидно, задачу они могли обсудить только лично. И, судя по всему, она была важной. Он все-таки попытался дозвониться ей в главное управление «Магеллана» в Атланте, но ее помощница сказала:

– Она уже шестой день не появляется в кабинете, находится на НК.

НК. Никаких контактов.

Это означало – не звони, я сама тебе позвоню.

Он уже бывал в таком положении – оперативник, решающий, когда лучше всего явиться. Однако статус был слегка необычным для главы «Магеллана». Стефани отвечала за все двенадцать тайных операций. Ее задачей было руководить. Пребывание в режиме НК означало, что ее внимание привлекло что-то необычное.

Коттон и Кассиопея Витт решили поужинать и отправиться в театр после того, как он узнает, что нужно Стефани. Они прилетели накануне из Копенгагена и остановились в отеле «Сент-Реджис», в нескольких кварталах к северу от того места, где он теперь стоял. Кассиопея выбрала номер, и, поскольку сама же его и оплатила, Коттон не стал возражать. К тому же трудно было бы протестовать против королевской атмосферы, захватывающих видов и номера, более просторного, чем его квартира в Копенгагене.

Малоун ответил на электронную почту Стефани, сообщил, где остановился. Утром после завтрака карточка-ключ отеля «Гранд-Хайат» ждала его у портье «Сент-Реджиса» с запиской:

ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬ У МЕНЯ РОВНО В 6.15.

Он удивился слову «ровно», но сообразил, что бывшая начальница страдает неизлечимым навязчивым неврозом, что делает ее хорошим администратором и раздражающей личностью. К тому же он понимал, что она не связалась бы с ним, не будь это очень важно.

Он вставил карточку-ключ в замок, не обратив внимания на табличку «Не беспокоить».

Вспыхнул зеленый индикаторный огонек электронного замка, и запор открылся.

Номер оказался просторным, с очень широкой кроватью, покрытой красными плюшевыми подушками. На рабочем месте стоял дубовый стол с удобным креслом. Два окна выходили на Восточную Сорок вторую улицу, третье – на запад, в сторону Пятой авеню. Обстановка было именно такой, какую можно ожидать в отеле высокого класса в центре Манхэттена.

За исключением двух вещей.

Взгляд его остановился на устройстве, будто сделанном из алюминиевых распорок, свинченных, словно детали детского конструктора. Оно стояло перед одним из передних окон, слева от кровати. Наверху на крепком металлическом основании стоял прямоугольный ящик размером около двух футов на три, тоже из тусклого алюминия; его привинченные боковые стенки смотрели на окно. Другие распорки тянулись к стенам, передней и задней, одна стояла на полу, еще одна – двумя футами выше, по всей видимости, удерживая устройство на месте.

Это имела в виду Стефани, говоря важно?

Из ящика торчал короткий ствол. Казалось, заглянуть внутрь его можно, только отвинтив боковые стенки. Коробку и раму украшал набор шестерен. Вдоль опор тянулись цепи, словно вся эта штука должна была двигаться.

Он потянулся ко второй аномалии.

К конверту. Запечатанному. С его именем.

Малоун взглянул на свои часы. 6.17.

Где Стефани?

Снаружи донесся пронзительный вой сирен.

Держа конверт в руке, он подошел к одному из окон и посмотрел вниз. На Восточной Сорок второй улице машин не было. Потоки движения направлялись в объезд. Когда он только приехал, то заметил снаружи полицейских.

Что-то происходило.

Малоун знал репутацию ресторана «Чиприани» на другой стороне улицы. Он бывал внутри и теперь вспомнил его мраморные колонны, инкрустированные полы и хрустальные люстры – бывший банк, построенный в стиле итальянского Возрождения, сдавался для элитных собраний. Очевидно, этим вечером происходило событие, достаточно важное, чтобы перекрыть уличное движение, очистить тротуары и потребовать присутствия шести лучших нью-йоркских полицейских, стоявших у изящного входа.

С запада приближались две полицейские машины с включенными проблесковыми маяками, за ними следовал большой черный «Кадиллак». Еще одна полицейская машина двигалась позади. По бокам капота «Кадиллака» возвышались два флажка. Один представлял собой американский флаг, другой – президентский штандарт.

В этой машине ездил только один человек.

Президент Дэнни Дэниелс.

Автомобильный кортеж подъехал к бровке перед «Чиприани». Дверцы распахнулись. Из машины выскочили трое агентов секретной службы, оглядели окрестности и подали сигнал. Появился Дэнни Дэниелс, высокий, плечистый, одетый в темный костюм с белой рубашкой и зеленовато-голубой галстук.

Малоун услышал жужжание.

Нашел взглядом его источник.

Устройство начало действовать.

Раздалось два взрыва, и окна в другой стороне разбились, стекла полетели на тротуар далеко внизу. В комнату ворвался холодный воздух и звуки пульсирующего города. Шестерни завертелись, и устройство высунулось в пустую оконную раму.

Он посмотрел вниз.

Разбитое окно привлекло внимание секретной службы. Головы агентов были запрокинуты к «Гранд-Хайату».

Все произошло за несколько секунд.

Окно разбилось. Устройство высунулось. Затем…

Рат-тат-тат.

Стрельба велась по президенту Соединенных Штатов.

Агенты уложили Дэниелса на тротуар.

Малоун сунул конверт в карман, побежал к устройству, схватил алюминиевый каркас и попытался его оттащить.

Но устройство не двигалось с места.

Он стал искать электропровода и не нашел. Очевидно, эта штука управлялась на расстоянии. Мощное оружие продолжало стрелять. Малоун видел, как агенты стараются затолкать своего подопечного обратно в машину. Он знал, что, когда Дэниелс окажется там, броневая плита обеспечит защиту.

Устройство продолжало стрелять.

Малоун бросился к окну, вскочил на раму и ухватил алюминиевый ящик. Если б он смог двигать его из стороны в сторону или вверх-вниз, то, по крайней мере, отвел бы от цели.

Ему удалось сдвинуть ствол влево, но мотор внутри быстро вернул его обратно.

Внизу, пока ствол был отвернут в сторону, агенты затолкали Дэниелса в машину, и та поехала прочь. Трое агентов остались с полицейскими, ждавшими у входа в ресторан.

Пистолеты были уже у них в руках.

Теперь его вторая ошибка стала очевидной.

Агенты начали стрелять.

По нему.

Глава 2

У побережья Северной Каролины.

18.25

Квентин Хейл не мог представить себе почти ничего лучше, чем нестись под высокими парусами по волнам с белопенным гребнем. Если бы морская вода, как говорится в пословице, могла быть у человека в крови, то он определенно был тем самым человеком.

Шлюпы служили в семнадцатом-восемнадцатом веках океанскими рабочими лошадками. Маленькие, одномачтовые, двухпарусные, они были быстрыми и маневренными. Малая осадка и плавные обводы способствовали их широкому использованию. На борту большинства находилось семьдесят пять человек и четырнадцать пушек. Этот современный вариант шлюпа был больше, длиной двести восемьдесят футов, не деревянный, а построенный из современных сложных материалов, что делало его легким и гладким. Красоты его не портила ни одна пушка. Он был приятным для глаз, утешительным для души – морским судном, построенным для отдыха и заполненным развлечениями. В роскошных каютах шлюпа могли разместиться двенадцать гостей, команда его состояла из шестнадцати человек, большей частью потомков тех, кто служил Хейлам со времен Войны за независимость.

– Почему ты это делаешь? – закричала его жертва. – Квентин, почему?

Хейл в упор посмотрел на человека, лежащего на палубе, закованного в толстые цепи и заключенного в орудие казни – клетку из железных полос шириной в три дюйма. Округлая часть охватывала голову и грудь, бедра и ноги находились в отдельных карманах. В прошлые века такие клетки плотно облегали жертву, но эта была более современной. Двигаться у человека могли только голова и челюсть, и ему специально не стали затыкать рот.

– Ты в своем уме? – крикнул этот человек. – То, что ты делаешь – тяжкое убийство первой степени!

Хейл возмутился.

– Убить предателя – не преступление.

Закованный в цепи человек, как отец и дед до него, вел гроссбух семейства Хейлов. Будучи бухгалтером, он жил в роскошном имении на виргинском побережье. Корпорация «Хейл энтерпрайзис лимитед» охватывала весь земной шар и требовала внимания почти трехсот служащих. Многие бухгалтеры находились в корпоративном списке, но этот человек работал отдельно от всей бюрократии и нес ответственность только перед Хейлом.

– Клянусь тебе, Квентин, – выкрикнул этот человек, – я выдал им только минимум сведений.

– От того, правда ли это, зависит твоя жизнь.

Хейл произнес эти слова так, чтобы в них прозвучала надежда. Он хотел, чтобы этот человек говорил. Он должен был удостовериться.

– Они пришли с повесткой о явке в суд. Они уже знали ответы на свои вопросы. Сказали, что, если не буду сотрудничать с ними, я окажусь в тюрьме и лишусь всего, что имею.

Бухгалтер заплакал.

Снова.

«Они» были из Налогового управления. Агенты налоговой полиции, налетевшие однажды утром на «Хейл энтерпрайзис». Кроме того, они появились в восьми банках в разных частях страны. Ничего удивительного. Тайну вкладов гарантируют слишком мало законов. Вот почему эти банковские счета подкреплялись тщательно составленными бумагами. Не так обстоят дела в зарубежных банках, особенно в швейцарских, где тайна вкладов давно стала навязчивой национальной идеей.