Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"

Автор книги: Стив Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 133 (всего у книги 307 страниц)

– Мы закачивали кислоту начиная со вчерашнего дня, – продолжал начальник партии. – Несколько часов назад я остановил работы, чтобы дождаться вас.

Кислота используется для растворения последних нескольких сантиметров известняка, отделяющего скважину от нефти. Как только это будет сделано, нефть под давлением начнет поступать вверх, сдерживаемая клапаном.

– К сожалению, закачка кислоты была прекращена слишком поздно, – закончил начальник партии. – Это произошло час назад.

На глазах Тана он повернул кран, и в бочку потекла черная маслянистая жидкость.

Министр сразу же обратил внимание на то, под каким давлением поступала нефть.

– Давление высокое!

Начальник партии кивнул:

– Там много нефти. Особенно для месторождения, которое иссякло двести лет назад.

Тан отошел от красного с белым бура. Осмысливая последствия этого открытия, он думал не столько как политик, сколько как ученый.

Невероятно!

Цзинь Чжао оказался прав.

Глава 20

Бельгия

Сжимая в руке «глок», Линь Йон направился к входной двери. Он вошел в прихожую: стены из серого кирпича, а одна сторона отгорожена искусственным бамбуком. Лестница вела к главному входу, где журчал каменный фонтан. Массивные дубовые двери были занавешены зеленым шелком. Четырех телохранителей Пау Веня Линь не видел после того, как они покинули внутренний дворик. Пау сказал ему прикрывать главный вход, после чего сам также исчез.

С улицы донесся частый треск.

Четыре выстрела.

У Линя не было ни малейшего желания вмешиваться в эту заварушку, однако в ушах у него звучали слова Пау: «Вам не приходило в голову, что их целью можете быть вы?»

Новые выстрелы. На этот раз ближе.

Линь поймал себя на том, что не в силах оторвать взгляд от двери.

Пули с глухим стуком ударили снаружи по толстому дереву и, пройдя насквозь, рикошетом отразились от стен. Линь поспешил укрыться за полированным деревянным столбом, поддерживающим крышу.

Входная дверь распахнулась, выбитая мощным ударом.

В прихожую ворвались двое, вооруженные автоматическими винтовками.

Присев, Линь прицелился и выстрелил в нападающих.

Те отпрянули назад.

Линь находился метрах в двух выше их, однако у них были мощные винтовки, в то время как ему приходилось довольствоваться только пистолетом.

Куда подевался Пау? И его люди?

Длинная очередь расщепила деревянный столб, за которым укрывался Линь. Решив, что пришла пора отступить, он поспешил в глубь дома.

По пути ему встретился высокий деревянный шкаф, обеспечивший временное укрытие.

У него над ухом просвистела пуля.

Коридор был залит ярким солнечным светом, проникающим через окно в крыше, однако добраться до него не было никакой возможности – потолок находился по крайней мере в десяти метрах. Справа от себя за решетчатой дверью Линь заметил во внутреннем дворике какое-то движение. Еще один боевик с автоматической винтовкой, и не в сером спортивном костюме.

Шансы на спасение стремительно уменьшались. Похоже, все четверо нападавших охотились за ним, а не за Пау. Линь мельком увидел во дворе фигуру, опустившуюся на колено, и разглядел тусклый блеск металла. Убийца целился в него через решетку. Распластавшись на полу, Линь пополз по полированному паркету, а пули, пробив деревянные ячейки, прошли всего в каком-нибудь метре у него над головой.

Его мозг лихорадочно работал.

Хотя и профессиональный военный, Линь еще никогда не бывал под огнем. У него за плечами была солидная подготовка, однако сейчас неожиданное нападение разбило вдребезги все те ответы, которые он мог предложить.

Это какое-то безумие.

Перекатившись к массивному деревянному креслу, Линь опрокинул его так, чтобы самая толстая часть стала ему щитом.

Он увидел мелькнувшую тень. Боевик из внутреннего дворика приближался.

Опустившись на колено, Линь выпустил три пули через решетчатую дверь.

Послышался глухой стук живой плоти, упавшей на камни.

Тотчас же в ответ прогремели выстрелы.

Подоспели те двое, что проникли через входную дверь.

Дважды выстрелив в их сторону, Линь метнулся к решетчатой двери и вышиб расщепленное дерево, ища взглядом новую опасность.

Во внутреннем дворике никого не было.

Боевик с автоматической винтовкой валялся на каменных плитах, сраженный не двумя пулями, а стрелой, торчащей из спины.

Услышав позади какое-то движение, Линь сообразил, что это означает, и попытался укрыться за каменной вазой. Еще одна оглушительная автоматная очередь послала через дворик вереницу стремительных пуль, несколько из которых нашли огромный стеклянный аквариум – разлетевшийся вдребезги, выплеснув на плиты каскад воды и золотых рыбок.

Линь не был знаком с расположением дома, если не считать выставочного зала, до двери которого оставалось еще метров десять. Если нырнуть туда, может быть, ему удастся выбраться через окно.

Однако все надежды на спасение испарились, когда прямо перед ним показался один из боевиков, держа его под прицелом автоматической винтовки.

Двое оставались в доме, еще один лежал рядом мертвый, – теперь Линю было известно местонахождение всех четырех убийц.

– Встань, – приказал по-китайски человек с винтовкой. – Пистолет оставь на земле.

Двое его товарищей выбежали из дома.

Положив пистолет на землю, Линь поднялся на ноги.

Золотые рыбки отчаянно трепыхались на мокрых плитах. Линь полностью прочувствовал их ужас. Ему самому дыхание также давалось с трудом.

Он обвел взглядом боевиков. Все трое китайцы, жилистые, сильные. Наемные убийцы. Несколько тысяч таких же работали на самого Линя в Китае.

– Вы уже расправились с Пау? – спросил он.

– Ты будешь первым, – покачав головой, усмехнулся один из боевиков.

Послышался свист, предшествующий двум глухим ударам стрел, вонзающихся в живую плоть. До двоих убийц запоздало дошло, что у них из груди торчат оперенные древки. Не издав ни звука, они повалились на землю, роняя винтовки.

В глубине дворика словно из ниоткуда появились трое телохранителей в серых спортивных костюмах. Все трое держали в руках натянутые луки с вложенными стрелами, нацеленными на последнего боевика.

– Ты сможешь застрелить одного, двоих, быть может, даже всех троих, – произнес бестелесный голос Пау Веня. – Но тебе не остановить всех нас.

Обдумав свое положение, боевик решил, что не хочет умирать, и опустил винтовку.

Из выставочного зала вышли Пау и четвертый телохранитель. Двое людей Пау схватили последнего нападавшего и увели его прочь.

– Вы собирались позволить этим людям убить меня? – в негодовании закричал Линь.

– Каждой ловушке нужна приманка, товарищ министр.

Вне себя от ярости, Линь поднял с земли пистолет, однако Пау, не обращая на него внимания, подал знак. Двое телохранителей положили луки и, быстро подобрав трепещущих рыбок с каменных плит, скрылись в доме.

– Этих рыбок я вырастил из икринок, – сказал Пау. – Надеюсь, потрясение не окажется для них смертельным.

Линю не было никакого дела до золотых рыбок.

– Вы отдаете себе отчет в том, что сейчас произошло? Эти люди пришли, чтобы меня убить.

– О такой возможности я упомянул еще до их появления. Похоже, Карл Тан послал их, чтобы устранить нас обоих.

Линь ощутил во рту едкий привкус адреналина. Сердце его гулко стучало.

– Я должен вернуться домой.

– А как же светильник? – удивился Пау. – Я полагал, он вам нужен.

– Это все мелочи по сравнению с тем, что ждет меня там.

– На вашем месте я бы не говорил так уверенно. Мне кажется, ответы, которые вы ищете, находятся здесь, и я знаю, как их получить.

Глава 21

Провинция Ганьсу, Китай

3.20

Карл Тан сидел в одиночестве. Вертолет улетел заправляться на аэродром, расположенный в пятидесяти километрах южнее. Он будет нужен готовым к вылету, с полным баком, через четыре часа. Тогда настанет время разобраться со Львом Соколовым.

Бытовки, в которых жили рабочие буровой партии, находились в четверти километра от вышки. Начальник партии предложил свою комнату. В ней царил идеальный порядок, холодильник и плитка сверкали чистотой, над микроволновой плитой стоял стеллаж с пластиковой посудой. Тан не привык к такой спартанской простоте, однако для следующих нескольких часов это место подойдет идеально. Спать ему не хотелось, вполне хватило и того, что он вздремнул во время перелета из музея. Радуясь возможности побыть одному, Тан размышлял о том, что все вокруг него когда-то было частью процветающей империи Цинь Ши-хуанди.

Невероятно, чего далеким предкам удалось добиться давным-давно.

Именно они изобрели складывающийся зонт, сейсмограф, веретено, фарфор, паровой двигатель, воздушных змеев, игральные карты, рыболовный спиннинг и даже ви́ски.

И соль.

Пожалуй, это был самый поразительный прорыв.

Пять тысяч лет назад люди, живущие на побережье океана, выпаривали воду, чтобы получить соль. Но по мере того как они селились все дальше в глубь земли, находить соль, жизненно важную приправу и консервант, становилось все труднее, а перевозка ее на многие сотни километров была делом очень изнурительным. Необходимо было найти новый источник, и эта проблема была решена с открытием водоносных пластов, содержащих минерализованную воду, – тех мест, где вода поднималась из недр, насыщенная солью.

Первое документально зафиксированное открытие такого источника приходится как раз на время правления первого императора. Это произошло недалеко от того места, где сейчас находился Тан. Сначала неглубокие колодцы копали вручную, однако для разработки глубинных пластов пришлось разрабатывать технику бурения скважин.

Первые буры ковались из тяжелого железа, трубы делались из стволов бамбука. Несколько человек вставали на доску, устроенную наподобие качелей, с помощью которой бур приподнимался примерно на метр над землей. Затем его резко роняли, и он вгрызался в землю. Этот процесс повторялся, сантиметр за сантиметром. Впоследствии историки выдвинули теорию, что на эту мысль древних мастеров натолкнула перемолка риса в муку.

Со временем технологии становились все более совершенными, и эффективно решались проблемы, с которыми буровики сталкиваются и по сей день: обрушение стенок, потеря инструмента, искривление скважины, извлечение породы. Во времена Цинь Ши-хуанди обычным делом были скважины глубиной до ста метров. Ничего подобного не существовало нигде в мире на протяжении еще как минимум двух тысяч лет. К 1100 году нашей эры бурились скважины глубиной до четырехсот метров, и в то время как американские бурильщики в XIX веке с трудом добирались до глубины пятьсот метров, китайцы уже перешагнули за тысячу.

И эти новые технологии, разработанные для добычи соли, позволили обнаружить кое-что еще.

Не имеющие запаха испарения, легко воспламенимые.

Природный газ.

Древние установили, что этот газ можно сжигать, используя в качестве чистого эффективного источника энергии для разложения минерализованной подземной воды и получения соли.

И еще была обнаружена нефть.

Грязная вязкая жидкость – «жирная и липкая, словно соки мяса», как заметил один из исследователей, – которая, пенясь, поднималась из более глубоких скважин. Сперва эта зеленовато-черная жижа оставалась загадкой, но затем люди установили, что ее также можно сжигать, получая яркое, горячее пламя. Кроме того, смазанные нефтью колеса повозок быстрее вращались на оси. Нефть стала императорским сырьем – она горела в светильниках в их дворцах и освещала их гробницы, а также использовалась в качестве огненного оружия, наводящего ужас на врагов.

Тан задумался над этими чудесными открытиями.

Он знал, что древние, совершенствуя технику бурения, также научились определять наиболее перспективные для скважин места, тем самым заложив основы геологии. Они мастерски овладели искусством находить соляной налет на камнях на поверхности и обнаруживать терпкий запах подземных солесодержащих водяных пластов. Они определили, что желтый песчаник дает минерализованную воду, богатую хлоридом железа, в то время как черный песчаник ведет к скважинам, насыщенным сероводородом. Разумеется, древние не знали химический состав этих веществ, однако они научились распознавать и эффективно использовать их.

Министерство, которое возглавлял Тан, подробно изучало историю бурения соляных скважин в Китае. В Цзыгуне даже был открыт музей, где широкие массы могли ознакомиться с этим древним искусством. Невероятно, но за два тысячелетия было пробурено почти сто тридцать тысяч скважин, причем несколько сотен – только во времена правления первого императора.

В частности, одна из них уходила в глубь земли приблизительно в четверти километра отсюда.

– Откуда тебе известно об этом? – гневно спросил Тан у Цзинь Чжао.

Проклятый геохимик отказался сотрудничать, поэтому пришлось арестовать его по обвинению в государственной измене.

– Товарищ министр, на самом деле достоверно я ничего не знаю. Это лишь предположения.

Тану уже приходилось слышать подобные отговорки.

– Это уже не просто предположения. Говори!

Но арестованный ученый отказывался говорить.

Тан подал знак, и солдат, стоявший в нескольких шагах от Чжао, приблизился к нему, рывком поднял его со стула и дважды ударил кулаком в живот. Пожилой ученый тяжело ахнул и упал на колени, прижимая руки к груди.

Тан едва заметно кивнул, показывая, что двух ударов пока что достаточно.

Чжао судорожно пытался отдышаться.

– Дальше будет только хуже, – сурово произнес Тан. – Говори!

Ученому удалось взять себя в руки.

– Не бейте меня. Пожалуйста! Только не бейте.

– Расскажи все, что я хочу знать.

Тан навел справки о Цзинь Чжао и установил, что тот не состоит в партии, никак не связан с партийным руководством и нередко допускает неодобрительные высказывания о правительстве. Его имя регулярно появлялось в списках неблагонадежных, и ему дважды выносилось предупреждение прекратить диссидентскую деятельность. Тан не раз заступался за пожилого геохимика, спасая его от тюрьмы, но при условии сотрудничества.

Чжао приподнялся на корточки.

– Я вам ничего не скажу.

Солдат с силой ткнул ему кулаком в подбородок. Другой удар обрушился в грудь. Третий сокрушил старику череп.

Чжао рухнул на пол.

Из полуоткрытого рта показалась струйка крови.

Старик с трудом выплюнул два выбитых зуба.

Удар ногой в живот – и Чжао свернулся в зародышевый клубок, поджимая к телу руки и ноги.

Через несколько минут Цзинь Чжао провалился в бессознательное состояние, из которого больше так и не выбрался. Кровоизлияние в мозг надежно защитило все то, что он знал, однако обыск в доме и на работе дал Тану множество документов, говорящих о том, что на этом самом месте две тысячи двести лет назад люди пробурили скважину, рассчитывая найти соляной раствор, а наткнулись на нефть. И пока Цзинь Чжао корчился на полу, умоляя помочь ему, пронзительно крича, что голова у него раскалывается от боли…

– Скажи мне вот что, – настойчиво произнес Тан. – Всего одну простую вещь, и я тотчас же позову врача. Ты получишь медицинскую помощь. Тебя больше не будут бить.

Он увидел в глазах старика искру надежды.

– Льву Соколову удалось отыскать метку?

Цзинь Чжао кивнул.

И задергал головой – сначала медленно, затем быстро.

Глава 22

Антверпен

21.05

Кассиопея торопливо бежала по улице, ища, где спрятаться. Три человека преследовали ее с того самого момента, как она покинула гостиницу. В левой руке Кассиопея несла светильник в форме дракона. Она держала его осторожно, завернутый в бумагу и уложенный в полиэтиленовый пакет.

Вокруг тянулись здания из красного кирпича и серой штукатурки, охраняя лабиринт пустынных брусчатых переулков. Кассиопея пробежала мимо притихшей площади. Трое преследователей были уже меньше чем в пятидесяти метрах позади. И больше вокруг ни души. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы светильник попал в руки к неизвестным. Потеря артефакта будет означать гибель сына Соколова.

– Сюда! – вдруг услышала Кассиопея чей-то голос.

На противоположной стороне улицы стоял Коттон Малоун.

– Я получил твое сообщение, – продолжал он. – И вот я здесь.

Коттон замахал рукой, призывая Кассиопею к себе.

Она бросилась к нему, но когда добежала до угла, Коттона там уже не было.

Трое преследователей не отставали от нее.

– Сюда!

Кассиопея всмотрелась в полумрак узкого переулка. Коттон был в пятидесяти метрах от нее, по-прежнему размахивая рукой и призывая ее следовать за ним.

– Кассиопея, ты совершаешь ошибку.

Она обернулась.

У нее за спиной появился Хенрик Торвальдсен.

– Ты не сможешь мне помочь, – сказал он.

– Светильник у меня.

– Не верь ему, – сказал датчанин и с этими словами исчез.

Кассиопея лихорадочно скользнула взглядом по мостовой и зданиям. Трое преследователей не приблизились ни на шаг, а Коттон продолжал знаками подзывать ее к себе.

Она побежала.

И проснулась.

Кассиопея лежала на скамейке в парке. Дневной свет угас, небо приобрело цвет выгоревших чернил. Кассиопея поняла, что проспала довольно долго. Она осторожно выглянула из-за дерева. «Тойота» по-прежнему стояла под запрещающим знаком, полиции нигде не было видно. Кассиопея тряхнула головой, прогоняя остатки сна. Только теперь до нее дошло, как же она устала. Пистолет лежал у нее под рубашкой. В сознании рассеивались последние отголоски кошмарного сна.

«Не верь ему», – сказал Торвальдсен.

Кому? Коттону?

Кроме него, во сне больше никого не было.

От того места, где находилась Кассиопея, до музея Дриза ван Эгмонда было добрых полчаса пешком. Это позволит ей убедиться, что за ней никто не следит. Кассиопея попыталась прогнать чувства, заставить свой мозг перестать задавать вопросы, но тщетно. Появление Виктора Томаса лишило ее душевного равновесия.

Может быть, именно его имел в виду Хенрик?

Заметив питьевой фонтанчик, Кассиопея подошла к нему и с наслаждением сделала несколько больших глотков.

Вытерев губы, она распрямила плечи.

Пора покончить со всем этим.

* * *

Малоун вышел из вертолета НАТО на маленьком аэродроме, расположенном к северу от Антверпена. Иван шагнул на бетон следом за Стефани. Это Стефани договорилась о быстром перелете из Копенгагена. Как только все трое оказались вне зоны лопастей несущего винта, вертолет снова взмыл в ночное небо.

Их ждали две машины с водителями.

– Секретная служба, – объяснила Стефани. – Из Брюсселя.

Почти весь перелет Иван промолчал, сделав лишь несколько замечаний о телевидении и кино. Похоже, ему не давала покоя американская индустрия развлечений.

– Ну, хорошо, – сказал Малоун. – Вот мы здесь. Где Кассиопея?

В дальнем конце аэродрома показалась третья машина, проехавшая мимо ряда застывших на земле дорогих частных лайнеров.

– Это есть мои люди, – объяснил Иван. – Я должен поговорить с ними.

Грузный русский направился к остановившейся машине, из которой вышли двое.

Шагнув к Стефани, Малоун спросил:

– У него здесь есть свои люди?

– Судя по всему.

– А у нас есть хоть какая-нибудь независимая информация? – вполголоса спросил Малоун.

Стефани покачала головой:

– Не было достаточно времени. Я получу хоть что-то в лучшем случае завтра.

– Значит, мы летим вслепую, подставив ветру голую задницу?

– Такое уже случалось прежде.

Да, случалось.

Вернувшись к ним, Иван сказал:

– У нас есть проблема.

– Почему меня это нисколько не удивляет? – пробормотал Малоун.

– Витт убегает.

– И в чем тут проблема? – удивилась Стефани.

– Она убегает от свои тюремщики.

Малоуна захлестнуло подозрение.

– Как ты об этом узнал?

Иван указал на двоих мужчин, застывших перед машиной.

– Они смотрят и видят.

– Почему они не помогли Кассиопее? – Однако Малоун наперед знал ответ. – Вы хотели, чтобы она привела вас к светильнику.

– Это есть операция разведки, – пожал плечами Иван. – Я есть должен выполнить задание.

– Где Кассиопея?

– Рядом. Направляется в один музей. Дриз ван Эгмонд.

Ярость Малоуна нарастала.

– Черт побери, а это ты откуда знаешь?

– Мы идем.

– Нет, мы никуда не идем, – решительно заявил Малоун.

Лицо Ивана стало жестким.

– Пойду я, – прояснил ситуацию Коттон. – Один.

Осунувшееся лицо Ивана расплылось в улыбке.

– Меня есть предупреждали о тебе. Они говорят, ты Одинокий ковбой.^[127]

– Тогда ты должен знать, что лучше не вставать у меня на пути. Я найду Кассиопею.

Иван повернулся к Стефани.

– Теперь ты берешь на себя? Думаю, я это позволяю.

– Послушайте, – ответил за нее Малоун, – если я пойду один, у меня будет больше шансов выяснить то, что вам нужно. Если же вы нагрянете во главе отряда громил, результат будет нулевым. Кассиопея – профессионал. Она заляжет на дно.

По крайней мере, Малоун надеялся на это.

Иван ткнул пальцем ему в грудь.

– Почему я должен тебе верить?

– Тот же самый вопрос я задаю себе о тебе.

Достав из кармана пачку сигарет, русский вытряхнул одну в рот. Отыскав спички, он закурил.

– Я это не нравится.

– Как будто мне есть какое-то дело до того, что тебе нравится. Ты хочешь сделать дело. Я его сделаю.

– Отлично, – сказал Иван, затянувшись и выпустив дым. – Найди Витт. Получи то, что мы хотим. – Он указал на машину. – Есть навигатор, который умеет показывайт дорогу.

– Коттон, – вмешалась Стефани, – я договорюсь о том, чтобы нам никто не помешал. Полиция Антверпена в курсе происходящего. Просто там не знают, где это случится. Я должна буду заверить власти в том, что не будет повреждена ничья собственность, кроме, быть может, выбитого окна или двери. Найди Кассиопею и сразу же возвращайся.

– С этим не должно возникнуть никаких проблем.

– Понимаю, что никаких проблем не должно возникнуть, но у тебя та еще репутация.

– Знаешь, этот музей ведь не относится к мировому историческому наследию, так? А я, кажется, уничтожаю только что-то глобальное.

– Только внутрь и сразу назад, хорошо?

Малоун повернулся к Ивану:

– Как только я найду Кассиопею, я свяжусь со Стефани. Но мне нужно будет переговорить с Кассиопеей. Не исключено, она не пожелает партнеров.

Иван поднял вверх палец:

– Она может не пожелает, но она получает партнеры. Этот проблема есть больше, чем один четырехлетний мальчишка.

– Именно поэтому вы оба и остаетесь здесь. Как только эти слова будут произнесены вслух, Кассиопею вы больше не увидите.

Малоун не собирался повторять ту же самую ошибку, которую совершил в Париже с Торвальдсеном. Кассиопее нужна его помощь, и он ей поможет. Без каких-либо предварительных условий, полностью раскрыв все тайны.

А Иван может отправляться ко всем чертям.

Глава 23

Все еще потрясенный внезапным нападением, Линь Йон смотрел с отвращением, как четвертого боевика, захваченного в плен телохранителями Пау Веня, отвели из дома за стену из серого кирпича в сарай, расположенный в густых зарослях в пятидесяти метрах от владения. Четверо телохранителей Пау раздели пленника донага, связали его прочными веревками и подвесили в воздухе на деревянном Г-образном журавле.

– Я развожу лошадей и коз, – объяснил гостю Пау. – Этот журавль мы используем, чтобы поднимать сено под крышу сарая.

Журавль взметнулся вверх на десять метров к двустворчатому слуховому окну под остроконечной крышей. Один из подручных Пау, тот, который был снят на видео, остался стоять в дверях. Остальные трое, переодевшиеся в зеленые халаты без рукавов, разожгли перед сараем костер, используя в качестве топлива сухие дрова и сено. Даже на расстоянии десяти метров жар был невыносимый.

– Огонь должен быть очень жарким, – сказал Пау. – В противном случае усилия окажутся бесполезными.

Опустилась ночь, черная и безлунная. Связанный пленник болтался под самой стрелой журавля. Его рот был залеплен изолентой, но в красноватых отблесках пламени костра Линь разглядел у него на лице ужас.

– И какова цель всего этого? – спросил он у Пау.

– Нам нужна информация. Этого человека спросили вежливо, но он отказался отвечать.

– Вы собираетесь поджарить его живьем?

– Вовсе нет. Это было бы варварством.

Линь изо всех сил старался сохранять спокойствие, напоминая себе, что Карл Тан приказал его убить. Заговоры, чистки, аресты, пытки, суды, тюремные заключения и даже смертные казни были в Китае обычным делом.

Но открытое политическое убийство?

Вероятно, Тан рассчитывал, что поскольку покушение произойдет в Бельгии, его можно будет списать на обычное разбойное нападение. Истинные обстоятельства внезапной смерти в 1971 году Линь Бяо, которого Мао Цзэдун назначил своим преемником, так и не были преданы огласке. Линь Бяо якобы погиб в авиакатастрофе на территории Монголии, пытаясь бежать из Китая после того, как его обвинили в заговоре с целью смещения Мао. Однако обнародована была только официальная версия случившегося. Никто не знал, где и как окончил свою жизнь Линь Бяо – известно было только то, что он умер.

И еще Линь повторял себе, что человек, болтающийся под крышей сарая, хотел его убить.

Один из телохранителей показал, что костер готов.

Пау кивнул, подавая знак.

Его телохранитель закрутил лебедку так, что стрела развернулась на девяносто градусов. Босые пятки пленника оказались в трех метрах над языками пламени.

– Следите за тем, чтобы огонь не доставал до тела, – негромко распорядился Пау. – Слишком сильная боль. Чересчур быстро. Контрпродуктивно.

Линь гадал, зачем ему показывают этот урок пытки. Очевидно, старик знал толк в истязаниях. Но из того, что было известно Линю о правлении Мао, весь режим мастерски владел этим искусством. Пау стоял неподвижно, облаченный в халат из тонкой белой материи, наблюдая за тем, как пленник пытается вырваться из пут.

– Ответишь ли ты на мой вопрос? – крикнул он.

Пленник не подал знака, что услышал его, и только продолжал вырываться.

– Вот видите, товарищ министр, – сказал Пау, – сам по себе огонь доставляет невыносимые мучения, но есть кое-что и похуже.

Едва уловимое движение его руки – и один из телохранителей высыпал в огонь содержимое ведра. Громкое шипение, волна жара, взметнувшая порошок в воздух, где он испарился, обволакивая пленника удушливым облаком.

Несчастный судорожно забился в страшных муках.

Ночной воздух наполнился едким запахом.

– Молотый жгучий перец, – объяснил Пау. – Один уже жар причиняет адскую боль, но висящие в воздухе химические испарения многократно усиливают воздействие температуры на кожу. Если бедолага не успел зажмуриться, он ослепнет на несколько часов. Пары́ раздражают зрачки.

Он подал знак, и еще одно ведро порошка отправилось в костер.

Линь представил себе, что испытывает пленник.

– Не сочувствуйте ему, – словно прочтя его мысли, заметил Пау. – Этот человек является подручным Карла Тана. Вашего врага. Я просто хочу, чтобы он рассказал все, что ему известно.

На самом деле того же самого хотел и Линь.

Огонь продолжал бушевать, и языки пламени уже начинали лизать пятки пленника.

Тот затряс головой, показывая, что признает свое поражение.

– Как видите, много времени это не заняло.

Пау подал знак, и телохранитель развернул журавль прочь от костра. Со рта пленника сорвали изоленту. Ночную темноту разорвал пронзительный крик.

– Никто тебя не услышит, – назидательно промолвил Пау. – До ближайших соседей несколько километров. Говори то, что мы хотим знать, или отправишься обратно в огонь.

Пленник сделал несколько жадных глотков прохладного воздуха, приходя в себя.

– Тан… хочет вас убить. И министра Линя тоже.

– Говори дальше, – приказал Пау.

– Он… охотится… за светильником… Прямо сейчас.

– А Кассиопея Витт?

– Она… тоже… охотится за светильником. Ей… позволили… бежать. За ней… следят.

– Как видите, товарищ министр, – произнес вполголоса Пау, – вот почему приходится прибегать к пытке. Это дает результаты. Так можно узнать много полезного.

Линю к горлу подкатила тошнота. Неужели здесь нет никаких законов морали? Куда подевалась совесть этого человека?

Пау снова подал знак, и пленника опустили на землю. Один из телохранителей достал из-за пазухи халата пистолет и выстрелил связанному боевику в голову.

Линь на мгновение опешил.

– Неужели это было необходимо? – наконец спросил он.

– А что мне оставалось делать? Отпустить его на все четыре стороны?

На это ответа у Линя не было.

– Товарищ министр, как вы собираетесь управлять Китаем, если у вас нет духа защищать себя?

Это замечание ему совсем не понравилось.

– Я верю в силу закона и правосудие.

– Вам предстоит сражение, в котором уцелеет только одна сторона. Ни суд, ни законы не разрешат это противостояние.

– Я не подозревал, что это будет схватка не на жизнь, а на смерть.

– По-моему, Карл Тан только что ясно дал это понять.

Линь вынужден был согласиться.

– Тану неведомо чувство жалости. Он послал своих людей закончить сражение еще до того, как оно началось. Каким будет ваш ответ, товарищ министр?

Последние несколько часов, проведенных в этом странном доме, заставили Линя почувствовать себя бесконечно уязвимым, поставить под сомнение все то, что он знал о себе. Сам он еще никогда не приказывал никого убивать – хотя ему довелось арестовать многих преступников, которые впоследствии были казнены. Впервые на него опустился груз того, что ему предстояло совершить. Быть может, Пау Вень прав. Для того чтобы управлять Китаем, необходима сила. Но у Линя оставались сомнения. Сможет ли он убить человека с такой же холодной бесстрастностью, которую только что продемонстрировал Пау Вень?

Вероятно, нет.

– Нам пора ехать, – сказал Пау. – Это совсем недалеко.

Линь понял, какова цель пути.

Музей Дриза ван Эгмонда.

Опоздать нельзя ни в коем случае.

Глава 24

Провинция Ганьсу, Китай

Открыв дверь бытовки, Карл Тан шагнул в иссиня-черный мрак безлунной ночи – даже звезды были закрыты облаками. Воздух здесь, в сотнях километрах от ближайшего крупного города, был освежающе чистым. Тан размял затекшие ноги. У него в груди бурлили давно забытые чувства. Он был близок – так близок к цели… И сознавал это.

Тан вспомнил отца, мать, наивных крестьян, не знавших мир за пределами своей убогой деревушки. Они прожили там всю свою жизнь, в окружении деревьев и полей, террасами поднимающихся по склону горы. Единственный брат Тана погиб в Тибете, усмиряя бунтовщиков. Никто так и не узнал, что тогда произошло. Убитые горем родители не смели ни о чем спрашивать, а официальные архивы не сохранились.

Но это не имело значения.

«Победи самого себя». Вот что проповедовал Мао Цзэдун. Верь в партию, доверяй правительству. Отдельная личность ничего не значит.

В семье Тана боготворили председателя Мао. Однако его отец также с большим уважением относился к Конфуцию, как в свое время и его собственный отец.

Только покинув деревню, после того как он был отобран в числе немногих, чтобы получить среднее и высшее образование, Тан в полной мере осознал это неразрешимое противоречие. Ему открыл глаза преподаватель философии в университете.

– Позвольте рассказать вам об одном человеке, который жил в государстве Сон и прилежно обрабатывал свое поле. Своим трудом он обеспечивал достаточно продовольствия для своей семьи и своей деревни. Посреди поля стоял большой пень. Однажды заяц, скакавший во всю прыть, наткнулся на этот пень, свернул себе шею и умер. Это оказалось весьма кстати, поскольку зайчатина пришлась по вкусу всем. После этого случая человек забросил свой плуг и стал караулить возле пня, рассчитывая добыть таким же образом еще одного зайца. Однако этого так и не произошло, и его семья и вся деревня стали голодать. Вот изъян конфуцианства. Те, кто пытается повелевать настоящим, оглядываясь на прошлое, совершают ту же самую ошибку.