Текст книги "Цикл романов "Все секреты мира" (СИ)"

Автор книги: Стив Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 131 (всего у книги 307 страниц)

– Я хочу изменить все, – тихо промолвил Линь, удивляясь тому, что произнес эти слова вслух.

Но Пау в конце концов удалось вырвать у него это признание.

Откуда старику известно о нем так много?

– Товарищ министр, было время, когда преимущество китайского образа жизни, с его развитым сельским хозяйством, письменностью и продвинутыми ремеслами, было настолько ощутимым, что все те, кого мы покоряли, и те, кто покорял нас, с готовностью стремились к ассимиляции. Все восхищались нами, и всем хотелось стать частью нашей культуры. Это желание воплощалось в соответствии с учением Конфуция – через подчеркнутую гармонию, иерархию и дисциплину. До наших дней дошло бесчисленное количество древних текстов, где упоминаются народы, которые многие столетия назад перестали существовать как отдельные этнические группы – настолько полной была их ассимиляция. Что произошло? Что превратило нас в тех, кого следует сторониться?

– Мы сами себя уничтожили, – пробормотал Линь.

И действительно, Китай прошел через несколько последовательных циклов объединения и раздробленности, каждый раз что-то теряя. Что-то невосполнимое. Часть коллективного сознания. Частицу Китая.

– Теперь вы понимаете, почему я покинул страну, – тихо произнес Пау.

Нет, Линь по-прежнему этого не понимал.

– Наши династии гибли прямо-таки с неестественной предсказуемостью, – продолжал Пау. – Нередко первые правители новой династии проявляли себя с лучшей стороны, однако их преемники оказывались слабыми, безвольными марионетками. Неизбежно это приводило к тому, что коррупция глубоко проникала во власть и в деньги, а вот законы, которые могли бы этому помешать, отсутствовали. Отсутствие четких порядков передачи политической власти порождает хаос. Слабеет армия, зреют бунты. И тогда правительство изолирует себя от остального народа и начинает чахнуть. Конец неизбежен. – Пау помолчал. – Такова была судьба всех правящих династий в Китае на протяжении шести тысяч лет. Сейчас пришла очередь коммунистов.

Линь не собирался оспаривать подобные заключения. Он вспомнил поездку на юг, совершенную несколько месяцев назад в ходе еще одного расследования. Местный чиновник, старый друг Линя, встретил его в аэропорту. По дороге в город они проехали мимо щитов, рекламирующих новые особняки с плавательными бассейнами, садами и современными кухнями.

– Народ устал от культурной революции и бесконечных войн, – заметил друг Линя. – Людям нужно что-то материальное.

– Ну а тебе? – спросил Линь.

– Я такой же, как все. Я хочу уютную, спокойную жизнь.

Это замечание глубоко задело Линя. В нескольких словах содержались целые тома, посвященные нынешней ситуации в Китае, где правительство занималось лишь тем, что латало и штопало проблемы, не предпринимая никаких решительных шагов. Мао проповедовал, что в бедности есть своя честь. Вся беда заключалась в том, что больше в это никто не верил.

Наклонившись, Пау изобразил на песке, которым были посыпаны дорожки во внутреннем дворике, два иероглифа:

Линь знал, что они означают.

– Революция.

Пау выпрямился:

– Точнее, «лишение полномочий». Все династии в Китае оправдывали свое становление этими словами. Когда в тысяча девятьсот двенадцатом году пала династия Цин и последний император был свергнут, это историческое событие было описано именно так. В сорок девятом году Мао Цзэдун украл у Чан Кайши полномочия на постцинскую республику. Пришло время снова отнять полномочия. Вопрос в том, кто возглавит эту борьбу.

Линь пристально смотрел на старика, чувствуя, как у него голова идет кругом от подозрений. Следователь отступил на второй план. Теперь Линь рассуждал как политик – как вождь, которым он хотел стать.

– Коммунизм пережил свою историческую роль, – продолжал Пау. – Бесконтрольный экономический рост и голый национализм не в силах его заменить. В настоящее время абсолютно ничего не связывает правительство Китая с простым народом. Это наглядно показало крушение Советского Союза. И вот сейчас то же самое происходит в Китае. В стране необузданно растет безработица, затрагивающая жизнь сотен миллионов. Снисходительная позиция Пекина, как это происходило двадцать с лишним лет назад в Москве, не имеет оправданий. Товарищ министр, вы должны понимать, что национализм, который сегодня полностью устраивает партию, завтра ввергнет Китай в фашизм.

– Как вы думаете, ради чего я борюсь за власть? – гневно бросил Линь. – Неужели вы полагаете, я этого хочу? Неужели вы полагаете, этого хотят те, кто меня поддерживает?

– Но вы ведь определили проблему, не так ли?

Откуда этому мудрецу, с которым он впервые встретился только сегодня, известно все то, что его тревожит?

– Коллапс Москвы пугает вас, – продолжал Пау. – Да и может ли быть иначе? Но мы другие. Мы лучше приспособлены жить с противоречиями. Наши правители с давних пор провозглашали себя последователями Конфуция, однако правили они как легисты. Но никому не приходило в голову разбираться в причинах такой двойственности. И в отличие от русских большинство китайцев имеет у себя дома все необходимые удобства, а также кое-какие приятные игрушки. Нашей партией руководят не полные тупицы. Несмотря на все наши недостатки, мы не совершим политическое самоубийство. Так что перед вами стоит четкая дилемма: как убедить полтора миллиарда человек отказаться от привычного и последовать за вами в неизвестность?

Линь ждал ответа на этот вопрос.

– Гордость, товарищ министр. Такая простая вещь. Но если воззвать к ней, вы вполне сможете добиться желаемых результатов.

Глава 13

Копенгаген

Малоун сидел за столиком в кафе «Норден», устроившись рядом с открытым окном второго этажа. За ним вибрировала жизнью оживленная Хейбро-Пладс. Нелл и Иван также уселись за столиком. Двое подручных Ивана остались внизу, за столиком на улице.

– Томатный суп-пюре здесь просто великолепный, – сказал Малоун своим спутникам.

Иван похлопал себя по брюшку:

– От помидоров у меня бывают газы.

– В таком случае обойдемся без них, – решительно заявила Стефани.

Малоун уже давно был знаком с ней, он работал под ее началом в числе двенадцати агентов группы «Магеллан». Она стояла у истоков создания этого подразделения в составе Министерства юстиции и лично отбирала двенадцать мужчин и женщин, каждый из которых клал на алтарь общего дела какой-то особый навык. Малоуна пригласили, учитывая его службу на флоте, где он дослужился до звания коммандера и проявил себя опытным летчиком, умеющим не теряться в опасных ситуациях. Свою роль сыграли также диплом юридического факультета Джорджтаунского университета и опыт работы в суде. Присутствие в этот погожий день Стефани здесь, в Дании, могло означать только неприятность. Ситуацию усугубляло то, что она, судя по всему, действовала заодно с Иваном. Малоун не забыл, как Стефани относилась к работе вместе с русскими.

Только в случае крайней необходимости.

И сам Коттон был полностью с этим согласен.

Кафе было заполнено. Посетители поднимались на второй этаж по лестнице в углу, многие были с сумками с покупками. Малоун недоумевал, почему Стефани выбрала такое людное место, но он рассудил, что его бывшая начальница знает свое дело.

– Что здесь происходит? – спросил он у Стефани.

– Несколько дней назад я прослышала о связи Кассиопеи со Львом Соколовым. Также я узнала, что русские проявили к этому интерес.

Малоун до сих пор не мог прийти в себя после двойного убийства.

– Вы убили тех двоих, за которыми я следил, чтобы мне не оставалось ничего другого, кроме как иметь дело с вами, – сказал он, обращаясь к Ивану. – Вы не могли допустить, чтобы я что-либо выведал от них, верно?

– Они есть плохие люди. Очень-очень плохие люди. Они заслуживать то, что получать.

– Я не знала, что такое произойдет, – вставила Стефани, обращаясь к Малоуну. – Но, если честно, я нисколько не удивлена.

– Вы знакомы друг с другом? – спросил ее Малоун.

– Нам с Иваном уже приходилось встречаться.

– Я не просить тебя помогать, – заметил Иван. – Это не есть иметь отношение к Америке.

Но Малоун понял, что Стефани вмешалась в это дело, соблюдая древний принцип: «Держи своих друзей близко, а врагов – еще ближе».^[125]

– Коттон, – сказала она. – Кассиопея ввязалась в нечто огромное, что ей не по плечу. В Китае в самом разгаре борьба за власть. Карл Тан, первый заместитель председателя Госсовета, и Линь Йон, председатель Комитета партийного контроля, сошлись в беспощадной схватке. Мы наблюдаем за этим противостоянием, стремительно перерастающим в полномасштабную войну. Как я уже говорила, о вовлечении Кассиопеи мне стало известно несколько дней назад. Копнув глубже, мы обнаружили, что Ивана это также интересует…

– Поэтому ты прыгнула в самолет и вылетела в Данию.

– Это моя работа, Коттон.

– Мы оба не хотим, – сказал Иван, – чтобы Тан побеждает. Он есть Мао опять, только хуже.

Малоун повернулся к нему:

– Ты говорил про пропавшего ребенка и человека по имени Лев Соколов.

– Товарищ Соколов есть геолог, – объяснил Иван. – Он русский, но работает на Китай. Скажем так: он знает информация, которая он лучше не знать.

– Вот почему для вас было лучше, когда Соколов считался мертвым, – заметил Малоун.

Иван молча кивнул.

– И что же ему известно?

– Ты лучше не знать.

Малоун повернулся к Стефани:

– Надеюсь, тебе это известно.

Она промолчала.

Малоун почувствовал, как в нем разгорается ярость.

– На что такое важное наткнулась Кассиопея, черт побери, что ее подвергли пытке водой?

Стефани снова ничего не сказала, хотя было очевидно, что ответ ей известен. Она выразительно посмотрела на Ивана.

– Расскажи.

Русский задумался, и до Малоуна вдруг дошло, что Иван не простой оперативник. Он был из тех, кто принимает решения.

Как и Стефани.

– Витт, – наконец заговорил Иван, – разыскивает один артефакт. Светильник, которую хочет Карл Тан. Когда Соколов не сотрудничает с ним, Тан похищает его сын. Тогда Соколов делает две вещи, которые Тан не ожидает. Он звонит Витт и исчезает. Никто не видит Соколов вот уже две неделя. – Русский снова щелкнул пальцами. – Исчез.

– И тогда Карл Тан схватил Кассиопею? – спросил Малоун.

Иван кивнул:

– Я говорю да.

– Коттон, что произошло там сегодня? – спросила Стефани.

Малоун рассказал про анонимную записку, про пытку водой, про свою импровизацию.

– Мне показалось, лучше всего будет сыграть так. Разумеется, я не предполагал, что у меня будут зрители.

– Уверяю тебя, – сказала Стефани, – мы намеревались проследить за этой парочкой и узнать, куда они приведут. Затем я собиралась ввести тебя в курс дела. Убивать их не входило в мои планы.

– Вы, американцы, совать нос в мое дело, – недовольно проворчал Иван. – Затем хотите меня учить, что делать.

– Взгляни правде в глаза, – сказал Малоун. – Убив этих двоих, ты оборвал ниточку, которая могла нас куда-нибудь привести, так что теперь мы еще больше зависим от тебя.

Иван пожал плечами:

– Плохие вещи случаются. Берите что у вас есть.

Малоуну очень захотелось ткнуть кулаком в морду сукиному сыну, но он сдержался.

– Так почему же этот светильник имеет такое большое значение?

Иван снова пожал плечами:

– Он есть из старой гробница. Соколов должен его иметь, чтобы Карл Тан быть доволен.

– Где этот светильник? – спросил Малоун.

– В Антверпен. Вот почему Витт приезжает туда четыре дня назад. Она исчезает два дня спустя.

Малоуну захотелось узнать, что так встревожило русских, заставив их развернуть крупную операцию разведывательных служб с участием руководителя среднего, а то и высшего звена; притом они, стремясь расстроить планы американцев, не побоялись нагло, средь бела дня застрелить двух человек прямо в центре Копенгагена. Все это громогласно кричало, вопило: «Тут что-то важное». И почему в Вашингтоне заинтересовались этим настолько, что посчитали нужным привлечь «Магеллан»? Как правило, к Стефани обращались только тогда, когда обычные разведывательные каналы оказывались неэффективны. Определенно, Кассиопея наткнулась на что-то важное, раз кто-то решил подвергнуть ее пыткам. А что, если ее опять пытают, прямо сейчас? Те двое, что были убиты перед входом в «Англетер», не доложили своим боссам, поэтому тот, кто прислал видео, должен был догадаться о провале.

– Мне необходимо сесть за свой компьютер, – сказал Малоун. – Возможно, эти люди снова пытаются со мной связаться.

– Очень в этом сомневаюсь, – заметила Стефани. – Решив пойти на импровизацию, Иван тем самым, скорее всего, определил судьбу Кассиопеи.

Малоун не хотел это слышать, но она была права. Что лишь еще больше его взбесило. Он гневно повернулся к Ивану:

– Тебя, похоже, это нисколько не волнует.

– Я есть голодный.

Поймав взгляд официантки, русский указал на блюдо с копчеными сардинами в витрине прилавка и растопырил пять пальцев. Та кивнула, поняв, сколько рыб принести.

– От них у тебя будут газы, – заметил Малоун.

– Но они есть вкусные. Датчане хорошо готовят рыбу.

– «Магеллан» проводит полномасштабную операцию? – обратился к Стефани Малоун.

Та кивнула:

– По высшему разряду.

– И что ты от меня хочешь? – Малоун указал на Ивана. – Вот сержант Шульц, похоже, ничего не знает, ничего не видит и ничего не слышит.

– Кто это говорит? Я это совсем не говорить. Я знаю очень много. И я люблю «Герои Хоган».^[126]

– Ты же просто тупой русский.

Грузный мужчина расплылся в улыбке:

– О, понимаю. Ты хочешь меня сердить. Выводить из себя, я правильно говорю? Большой тупой русский выходит из себя и говорит больше, чем нужно. – Иван шутливо погрозил похожим на сардельку пальцем. – Ты очень много смотришь по телевизор «Документальные криминальные расследования». Я люблю эта передача. Ее ведущий Марк Хармон – хороший парень.

Малоун решил зайти с другой стороны.

– Что должно было произойти после того, как Кассиопея нашла светильник?

– Она отдает светильник Тан, тот возвращает мальчик.

– Неужели ты действительно в это веришь?

– Я? Нет. Карл Тан не есть честный. Мальчик есть пропал. Я это знаю. Ты это знаешь…

– Кассиопея это знает, – закончила за него Стефани.

– Совершенно верно, – заключил Малоун. – Поэтому она подстраховалась и спрятала светильник. Ее схватили. Она сказала, что светильник у меня, стараясь выиграть время.

– Я знаю Кассиопея мало, – сказал Иван. – Она есть хитрая?

«Возможно, в данном случае она перехитрила саму себя».

– Вот Иван говорит, что евнухи намереваются захватить власть в Китае. Братство «Ба», как он их назвал.

Стефани кивнула:

– Радикальная группировка. У них большие планы, в которых нет ничего хорошего ни для нас, ни для кого бы то ни было еще. В нашем Государственном департаменте эту угрозу считали нереальной, однако это оказалось не так. Вот еще одна причина, Коттон, почему я здесь.

Малоун понял, в каком затруднительном положении она оказалась. Русские или китайцы? Головная боль или расстройство желудка? Но он почувствовал и кое-что еще. То, о чем Стефани пока что не хотела говорить.

Официантка принесла пять рыб, пахнущих так, словно их только что выловили из моря.

– Ага, – обрадовался Иван. – Замечательно. Вы точно не хотите?

Малоун и Стефани покачали головой.

Иван жадно набросился на рыбу.

– Я скажу, это есть связано с большие вещи. Важные. Мы не хотим, чтобы китайцы знают об эти вещи.

– А что насчет американцев? – спросил Малоун.

– Вы тоже.

– А Соколов рассказал китайцам?

Иван прожевал и проглотил кусок.

– Я не есть знаю. Вот почему мы должны знать о светильнике.

Малоун выглянул в окно. Его магазин находился на противоположной стороне залитой солнцем площади. Люди входили и выходили в дверь, другие роились на оживленной площади, словно пчелы вокруг сот. Сейчас ему нужно было бы продавать книги. Ему нравилась его работа. Малоун нанял четырех датчан, пополнявших запас книг на полках. Он гордился своим делом. Рос круг постоянных клиентов, покупающих у него коллекционные издания. Меньше чем за три года он завоевал репутацию человека, который выполнит любой заказ. То же самое, что и двенадцать лет, проведенных под началом Стефани Нелл.

И в настоящий момент в нем нуждалась Кассиопея.

– Я отправляюсь в Антверпен, – объявил Малоун.

Иван расправлялся с последней рыбиной.

– И что делать, когда ты приезжаешь туда? Ты знаешь, где искать?

– А ты?

Оторвавшись от тарелки, Иван улыбнулся. Между его бурыми гнилыми зубами белели кусочки рыбы.

– Я знаю, где есть Витт.

Глава 14

Кассиопея задумалась над тем, что сказал Виктор про пропавшего ребенка Льва Соколова.

– На кого ты работаешь? – повторила свой вопрос она.

– Покинув Среднюю Азию, я направился на восток и в конце концов оказался в Китае. Здесь я нашел множество возможностей для трудоустройства.

– Не сомневаюсь, особенно если речь идет о таком лживом, вероломном подонке, как ты.

Он покачал головой:

– Не могу поверить, что ты так ко мне относишься. В Средней Азии я лишь выполнял свою работу. Причем выполнял ее очень неплохо. Все поставленные передо мной задачи были успешно решены.

– Но меня чуть не убили. Дважды.

– Вот ключевое слово. «Чуть». И опять же, я выполнял свою работу.

Кассиопея поняла, что он упорно уклоняется от ответа на вопрос.

– На кого ты работаешь?

– Скажу тебе правду. На Карла Тана.

– Вижу, ты сделал шаг вниз. От президента среднеазиатской республики к второму человеку в Китае.

– Он хорошо платит, медицинское обслуживание и стоматология плюс трехнедельный оплачиваемый отпуск. В следующем году Тан собирается начать пенсионную реформу.

Его юмор Кассиопею нисколько не заинтересовал.

– Это ты два дня назад направил ко мне этих громил?

Виктор кивнул:

– Нам не хотелось, чтобы ты покинула Бельгию с тем светильником.

– Почему? Он ведь нужен Тану.

– Тан не собирается возвращать мальчишку Соколова. Поэтому он решил забрать светильник здесь.

– А почему бы ему просто не отправиться к Пау Веню самому? Или послать тебя? Почему я?

– Честное слово, не знаю.

Кассиопея продолжала держать пистолет направленным на него.

– «Честное слово»? Этих слов нет в твоем лексиконе. – Она посмотрела Виктору в лицо. – Ты меня пытал.

– Наоборот, я позаботился о том, чтобы тебя не мучили.

– А вот для меня все это выглядит иначе.

Его лицо смягчилось.

– Ты предпочла бы, чтобы тебя пытал тот, кто действительно хотел вырвать из тебя признание?

Виктор заметно изменился по сравнению с прошлым годом. Он по-прежнему оставался коренастым, однако копна неухоженных волос уступила место аккуратной линии над ушами. Широкий нос и глубоко посаженные глаза – влияние славянской крови – никуда не делись, но кожа стала более смуглой, чем была в Средней Азии. Виктору было лет сорок, не больше, и он сменил мешковатую одежду, скрывавшую плечи и руки, привыкшие к физическим упражнениям, на модные элегантные брюки и модельную рубашку.

– Где мальчик? – спросила Кассиопея.

– Соколов оставил русских с носом. Теперь он делает то же самое с китайцами. А это как раз те, с кем лучше не связываться, особенно с китайцами. Они убивают, не раздумывая, поскольку являются сами себе законом.

– Мы не в Китае.

– Но Соколов остается там. Тан его ищет. Полагаю, это ты укрыла Соколова, однако найти его – лишь вопрос времени. У Тана десятки тысяч шпионов, каждый из которых готов из кожи вон вылезти, чтобы порадовать первого заместителя председателя Госсовета КНР. Для нас с тобой места в общей картине нет.

Кассиопея в этом сомневалась.

– Какую работу ты выполняешь для Тана?

– Он нанял меня прошлой осенью. Ему был нужен человек, не связанный с Китаем, а я как раз оказался без работы. Это задание Тан мне не поручал до тех пор, пока я не услышал, как упомянули твое имя. Когда я объяснил, что нас связывает – немного подправив факты там, где это было необходимо, – Тан направил меня сюда.

Кассиопея опустила пистолет, чувствуя, что ее нервы натянуты до предела.

– Ты хоть представляешь себе, через что мне пришлось пройти по твоей милости?

– У меня не было выбора. Приказы отдает Тан. Я предоставил тебе возможность бежать вчера, когда приносили еду, но ты спала. И вот я снова направил к тебе своего соотечественника, надеясь, что на этот раз ты отреагируешь. – Виктор указал на пистолет. – Что ты, судя по всему, и сделала. – Он кивнул на телефон, лежащий на столе. – На самом деле я ни с кем не разговаривал.

– А с чего ты взял, что я так просто не уйду?

– Потому что ты была в ярости.

Этот человек знал ее прекрасно.

– Других подручных здесь больше нет?

– Только тот, что остался в твоей комнате. Ему здорово досталось?

– Будет хороший синяк.

– Кассиопея, Карлу Тану нужен этот светильник. Неужели ты не можешь просто отдать ему светильник и покончить с этим делом?

– И потерять мальчика? Как ты правильно заметил, светильник – это единственный козырь у меня на руках. Ты сказал, что знаешь, где держат мальчишку. Говори.

– Все не так просто. Ты до него не доберешься. Позволь тебе помочь.

– Я работаю в одиночку.

– Именно поэтому ты втянула Малоуна? И я сразу же понял, что ты лжешь, но Тан заставил меня связаться с твоим дружком.

– Что произошло в Копенгагене?

– У меня до сих пор нет никаких известий от тех двоих, кому я поручил это дело. Но поскольку тут замешан Малоун, определенно, с обоими случилось что-то плохое.

Кассиопея поняла, что ей нужно позвонить в Данию и все объяснить. Но не отсюда.

– Где ключи от машины у входа?

– В замке зажигания. – Виктор встал. – Разреши мне отправиться с тобой. Что бы я ни сказал, Тан обвинит меня в твоем бегстве. Моя работа на него закончена. Мне известна кое-какая информация о том, что он задумал, которая может оказаться полезной.

Кассиопея задумалась над его предложением. Определенно, оно имело смысл. Какими бы ни были ее чувства в отношении Виктора Томаса, несомненно, этот человек знает свое дело. В прошлом году ему удалось вклиниться в ближайшее окружение президента одной среднеазиатской республики. И вот теперь он рядом с Карлом Таном, в руках которого ключ к воссоединению Льва Соколова со своим сыном. Несомненно, она, Кассиопея, впуталась в ту еще заварушку. Ей нужно вернуть светильник и осуществить сделку. Так почему же не воспользоваться помощью человека, способного выйти напрямую на Тана?

Которому к тому же известно, где находится сын Соколова.

– Ну хорошо, – сказала Кассиопея. – Поехали.

Она отступила в сторону, пропуская Виктора вперед.

Прихватив сотовый телефон, тот убрал его в карман. Когда он проходил мимо, направляясь к двери, Кассиопея занесла пистолет над его головой и ударила рукояткой по затылку.

Из горла Виктора вырвался крик, рука взметнулась вверх.

Кассиопея с силой обрушила твердую сталь ему на левый висок.

Закатив глаза к небу, Виктор рухнул на пол.

– Как будто я поверила хоть одному твоему слову!

Глава 15

Провинция Шаньси, Китай

23.40

Карл Тан бродил среди глиняных воинов, застывших в вечном карауле. Покинув шахту номер три, он вернулся в шахту номер один. Ученый-эксперт удалился. То обстоятельство, что в хранилище шахты номер три не было ни одного текста Конфуция, хотя все шесть должны были быть там, говорило о многом. Как и серебряные наручные часы, которые Тан продолжал сжимать в руке.

Он подозревал, что тридцать лет назад произошло многое.

Теперь он знал это наверняка.

В те времена округ Линьтон был отсталым сельским районом. Все понимали, что останки первого императора лежат под огромным курганом, возвышавшимся здесь на протяжении двух тысяч двухсот лет. Но никто не догадывался о существовании подземной армии, и ее открытие подтолкнуло начало массовых раскопок. В течение нескольких лет рабочие трудились круглые сутки, снимая слой за слоем землю, песок и щебень, а археологи фотографировали и документировали сотни тысяч древних осколков. Затем другие рабочие воссоздали разбитые фигуры, по одной, и сейчас плоды их изнурительных трудов окружали Тана со всех сторон.

Терракотовое войско превратилось в монументальный символ мастерства древних китайцев, олицетворяющий объединенное государство, созидательную, гибкую культуру, правительство, работающее вместе с народом и во благо его.

Практически идеальный символизм.

В данном случае, что бывало крайне редко, Тан соглашался с обращением к прошлому для оправдания настоящего.

Но, судя по всему, в ходе раскопок было также обнаружено тайное хранилище древних рукописей – утерянная дворцовая библиотека Цинь Ши-хуанди.

Однако это открытие было сохранено в тайне.

Но осталось напоминание об этом умолчании.

Часы.

Оставленные умышленно?

Кто мог ответить?

Но если учесть, кто именно, по всей вероятности, совершил это открытие, Тан был склонен поверить во все, что угодно.

Пау Вень.

Член Центрального комитета КПК, личный советник Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина, ученый, обладающий разносторонними познаниями, чья ценность определялась его способностью добиваться желаемых результатов, – а ничто не способствует укреплению привилегированного положения так, как стабильный успех. Ни Мао, ни Дэн не были талантливыми организаторами. Стиль руководства обоих можно было сравнить с широкими мазками по огромному холсту, а прорисовывать детали приходилось таким людям, как Пау Вень. Тану было известно, что в свое время Пау возглавлял множество археологических раскопок в самых разных уголках страны и, в частности, одно время руководил раскопками терракотового войска.

Неужели эти часы, которые он сейчас держал в руке, когда-то принадлежали Пау?

Другого объяснения не может быть.

Тан окинул взглядом одного из воинов, стоящего в первом ряду армии. Вместе со своими товарищами он должен был первым обрушиться на врага, а за ними последовали бы новые и новые волны внушающих ужас солдат.

Казалось, им не было конца. Они были неудержимы.

Как сам Китай.

Однако страна подошла к распутью. Тридцать лет беспрецедентной модернизации породили поколение, не знающее терпения, не тронутое коммунистическими химерами, сосредоточенное на семье, на культуре, на экономике, а не на абстрактных национальных ценностях. Красноречивым примером была та врач из инфекционной клиники.

Китай менялся.

Но еще ни разу в многовековой истории страны правящий режим не отдавал власть без кровопролития, и коммунистическая партия не должна была стать исключением.

План Тана по захвату власти был дерзким, но он надеялся, что его поиски обеспечат хоть какую-то определенность, создадут вид легитимности, быть может, даже станут источником национальной гордости.

Внимание Тана привлекло какое-то движение наверху.

У ограждения в пяти метрах вверху появилась фигура, укутанная в черное, затем еще одна. Оба человека были поджарыми и атлетическими, волосы их были подстрижены коротко, лица оставались равнодушными.

– Спускайтесь сюда, – тихо приказал Тан.

Фигуры исчезли.

Вызывая западного эксперта-археолога, Тан приказал двум своим людям, чтобы они его сопровождали. Сейчас они находились поблизости, ожидая его звонка. Тан вызвал их, возвращаясь из шахты номер три.

Фигуры появились за строем воинов и, бесшумно приблизившись к министру, остановились в нескольких шагах от него.

– Сожгите всё, – приказал Тан. – Здесь есть трансформатор и электрические провода, так что возгорание можно будет свалить на них.

Оба молча поклонились и удалились.

* * *

Малоун и Стефани пересекли Хейбро-Пладс. Вечернее солнце склонилось к зазубренной линии копенгагенских крыш. Иван ушел, сказав, что его ждут неотложные дела, и пообещал вернуться через час.

Остановившись у фонтана, Малоун присел на мокрый гранит.

– Пару лет назад у тебя вот здесь украли сумочку.

– Помню. Это стало самым настоящим приключением.

– Я хочу знать, что все это означает.

Стефани молчала.

– Ты должна сказать мне, что поставлено на карту, – стоял на своем Малоун. – Всё, без утайки. И не пытайся меня убедить, что все дело в похищенном ребенке и в том, кто станет следующим главой Китая.

– Иван считает, что нам ничего не известно, но мы знаем.

– Просвети меня.

– На самом деле все это необычно. И имеет отношение к тому, что Сталин узнал от нацистов.

Это было уже какое-то продвижение вперед.

– Во время Второй мировой войны основную часть нефти гитлеровская Германия получала из месторождений в Румынии. К концу сорок четвертого года все нефтяные вышки были разбомблены, и не случайно, что война вскоре завершилась. Сталин смотрел, как Германия буквально задыхается без нефти. И он решил, что Россия всегда будет самообеспечена нефтью. В нефтяной зависимости Сталин видел катастрофическую слабость, которую нужно избежать любой ценой.

Ничего удивительного.

– По-моему, в этой мысли нет ничего оригинального.

– В отличие от остального мира, в том числе и от нас, Сталин придумал, как это сделать. Ответ ему подсказал профессор Николай Кудрявцев.

Коттон молча ждал.

– Кудрявцев выдвинул предположение, что нефть не имеет никакого отношения к ископаемым останкам.

Малоуну была хорошо известна распространенная теория. В течение многих миллионов лет останки первобытных растений и животных, в том числе динозавров, поглощались осадочными породами. Затем новые миллионы лет высокой температуры и давления превратили эту смесь в нефть, откуда и происходит название «ископаемое топливо».

– Кудрявцев утверждал, что нефть является не биогенным продуктом, образовавшимся из живого материала, а абиогенным – просто первобытной материей, которая постоянно образуется в недрах земли и поднимается к поверхности.

Малоун тотчас же сообразил, к чему все это ведет.

– То есть запасы нефти бесконечны?

– Именно этот вопрос и привел меня сюда, Коттон. И мы должны найти на него ответ.

Стефани рассказала, как в 50-е годы в Советском Союзе были обнаружены обширные месторождения нефти на глубине несколько тысяч футов, гораздо глубже, чем они могли находиться согласно теории ископаемого топлива.

– И, возможно, то же самое было и у нас, – продолжала она, – в Мексиканском заливе. В семьдесят втором году месторождение было обнаружено на глубине больше мили. Его запасы истощались поразительно медленно. То же самое произошло на нескольких месторождениях на Аляске. Геологов это поставило в тупик.

– Ты хочешь сказать, колодцы наполняются вновь?

Стефани покачала головой:

– Мне объяснили, что все зависит от строения окружающей породы. В Мексиканском заливе дно океана изрезано глубокими трещинами. Теоретически это позволяет находящейся под давлением нефти подниматься из глубины ближе к поверхности. Есть и еще один момент…

Малоун чувствовал, что Стефани, как всегда, подготовилась к делу обстоятельно.

– Геологический возраст сырой нефти, поступающей из упомянутых мною скважин – тех самых, которые поразительным образом восполняются, – отличается от того, что было двадцать лет назад.

– И что это означает?

– То, что нефть поступает из другого источника.