Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 229 (всего у книги 331 страниц)

4

Голову выше. Я не стану отчаиваться, пока не обыщу каждый уголок этой посудины. Начну с полуюта, где прогуливается третий класс. Может быть, Джейми решил посмотреть на отбытие судна.

Я плетусь по Шотландской дороге – рыбьему хребту, – ярко освещенному и шумному коридору, отделанному деревянными панелями. Стены, окрашенные белой эмалью, звенят от разноязычного гула, заставляя мою голову звучать в унисон. Я останавливаюсь у питьевого фонтанчика, чьи прохладные струи дарят мне короткое утешение. Затем иду дальше, едва не спотыкаясь по пути о порог двери, помеченной знаком «Водонепроницаемо».

Слева я вижу гудящие стены, украшенные надписями «Котельная шахта», с шестой по первую, теплые на ощупь. Они, должно быть, ведут в котельные на нижней палубе, где кочегары скармливают уголь топкам печей.

Справа от меня находятся спальные места экипажа, расположенные по старшинству: сначала стюарды по классам, затем техперсонал, повара, посудомойки и прочие чистильщики овощей. Дальше спальни персонала уступают место каютам пассажиров. Двери то и дело открываются и закрываются, позволяя мельком увидеть семьи, обустраивающиеся в удобных каютах с аккуратными койками, а иногда даже с раковинами и зеркалами. Меблировка выглядит значительно лучше, чем можно было ожидать в третьем классе, и идеально вписывается в уютное жилое пространство. Всему свое место.

Кроме меня.

Я замедляю шаг, глядя, как двое ребятишек прыгают с верхней койки. Их мать резко оборачивается и хватает сорванцов за уши.

– Прыгнете еще раз – и я сдам вас в кутузку!

Пройдя, судя по ощущениям, несколько миль, я наконец-то вижу последнюю лестницу и иду за толпой на запах морской свежести.

Двумя палубами выше люди снуют туда и сюда по общим залам, как пчелы в улье. В одной, курительной, висит едкий голубоватый дым. В другой, второй общей гостиной, раздается звон банджо. Джейми нет и здесь.

Морской бриз овевает мое лицо, когда я выхожу на кормовую стапель-палубу, которая на пару с носовой поддерживает надстройку. Я карабкаюсь по последнему лестничному пролету на самую дальнюю палубу, непонятно названную полуютом. И тут опять же не помешал бы женский взгляд, поскольку это слово наводит на мысли о нехватке уюта.

Словно по рисунку подковы, я огибаю палубу. Люди, укутанные в тяжелые шерстяные пальто и толстые свитера, отступают при моем приближении. Некоторые мужчины даже приподнимают шляпы. Кажется, вуаль и впрямь круто изменила отношение ко мне.

Над палубой нависает стыковочный мостик, на котором за штурвалом стоит матрос. Когда я объяснила миссис Слоан, что, если «Титаник» дает задний ход, им управляют со стыковочного мостика, она заявила, что готова поехать. Если такое огромное судно, как «Титаник», может дать задний ход, оно достаточно безопасно для нее.

Матрос, стоящий у штурвала, замечает меня, и его низкий лоб прорезают такие глубокие складки, что ими можно пилить дерево.

У меня перехватывает дыхание. Он разглядел, что у меня под вуалью? Или он прогонит меня, потому что я оказалась не на своей палубе?

Но затем он касается бескозырки, приветствуя меня, и быстрыми движениями коротких рук начинает натирать латунные инструменты.

Позади нас Саутгемптон съежился до размеров кукольного домика, и от этого вида меня бросает в дрожь. Юбкой я стираю капельки морского тумана с перил ограждения.

Прощай, Англия. Прощай, земля.

Страх ледяными иглами впивается в спину. Я впервые на корабле. Внезапно сама мысль о том, чтобы проплыть тысячи миль в стальной коробке, кажется не менее дикой, чем пролететь их на воздушном шаре. Но ведь люди постоянно так делают, правда? Кроме того, я на новейшем – и потому безопаснейшем – корабле во всей Атлантике. И у меня есть более важные поводы для беспокойства, к примеру поиски Джейми.

Я опускаюсь на одну из скамей, расставленных с носа до кормы, и пытаюсь придумать новый план.

– Они берут шиллинг за ключ от комнаты, – говорит женщина, сидящая за мной. – Это грабеж.

– Нам не нужен ключ, – отвечает ей мужчина рядом. – Что у нас воровать?

– Мантилью моей матери.

– Вот и я о том же.

Если ключи дают за плату, я могу заглядывать в каждую незапертую дверь, пока не найду Джейми. Хотя навряд ли я далеко заберусь до того, как меня объявят воришкой и упекут в кутузку, если здесь она вообще есть.

Я наклоняюсь влево, взглядом скользя по стапель-палубе и спасательным шлюпкам наверху надстройки, кольцом опоясывающих лодочную палубу. В крайнем случае можно будет спать в одной из них. Конечно, тогда мне не помешает нарастить слой жирка, который защищал бы меня от ночных холодов. Атлантика наверняка будет холодна, как сугроб, особенно когда мы доберемся до льдов Ньюфаундленда.

Голова сама собой вжимается в плечи, но я гордо поднимаю ее.

Под лодочной палубой, на палубе А, женщины в моднейших нарядах в морском стиле и мужчины в элегантных костюмах, лоснящиеся как тюлени, собираются вокруг квартета музыкантов. Вид уровнем ниже, на палубе В, где располагается второй класс, уже не такой впечатляющий. Мысленно я спускаюсь туда, где трудятся «черные» бригады, названные так из-за угля, с которым работают.

Всего десять палуб, ставших домом для двух тысяч пассажиров.

Джейми, смогу ли я вообще найти тебя?

Шмыгаю носом в шаге от того, чтобы утонуть в жалости к себе.

– На этот раз не жуль, Винк, – произносит чей-то голос с акцентом, как у Ба.

У меня перехватывает дыхание. На скамье позади меня два мальчишки-китайца и мрачно хмурящийся парень постарше сменили супружескую пару и теперь играют в карты. Говорящий сидит посередине, держа карты у самого носа. На вид ему лет одиннадцать-двенадцать. Он тощий как спичка, совсем как Джейми в его возрасте, с большой головой и хрупким телосложением.

– Я никогда не жулю, – ворчит ближайший ко мне мальчишка преувеличенно обиженным тоном завзятого жулика. Затем оглядывается на меня. Ему я дала бы около девяти или десяти лет (и совет носить одежду, из которой он не выпадает). Шапка ему явно велика и сползает на бок, а шейный платок такой драный, что больше похож на веревку висельника. Его по-детски нежные щеки то и дело сводит судорогой, отчего глаз подергивается. Очевидно, этим он и заслужил свое прозвище.

Хмурящийся парень, по возрасту недалеко ушедший от нас с Джейми, закидывает руку, гибкую как канат моста, на спинку скамьи. Мой взгляд цепляется за его кольцо. Оно, похоже, выточено из толстой ракушки и украшено резными круговыми узорами. Я видела резьбу, которую матросы делали на китовых зубах и костях, но на ракушках – ни разу.

– Мы могли бы зарабатывать, показывая людям, как играть в «Ветра перемен», – говорит мальчик-спичка, и голос его звучит еще не по-мужски, но уже и не по-мальчишески.

Я замираю. Джейми придумал эту игру. Он любил карты, хотя, после того как проиграл все наши деньги на еду в покер, поклялся больше никогда не играть на деньги.

Хмурый парень фыркает.

– Ваша единственная работа сейчас – держаться подальше от неприятностей.

А вот это уже голос мужчины. В нем нет тяжелых, басовитых нот, однако он просто излучает спокойную силу. В отличие от мальчишек, щебечущих как птички, он говорит по-английски осторожно, напоминая кота, тщательно выбирающего, куда поставить лапу на скользких перилах.

– Но почему тогда вы с Джейми идете на работу? – спросил Спичка.

При упоминании имени Джейми я подскакиваю на месте.

– Мы старше, а в «Уайт Стар» не нанимают детей.

– Нет, это потому, что вы с Джейми поспорили, кто больше заработает, и не хотите, чтобы мы мешали, – заявляет Винк своим ворчливым тоном, который так не сочетается с его детской внешностью.

– И поэтому тоже.

Пари. Это так похоже на того Джейми, который всегда подначивал меня. Мы прошли через все: соревнования, кто сможет дольше не дышать, кто дольше удержит яйцо на лбу, кто запихнет больше печенья в рот.

Винк выдергивает карту из своего веера.

– Ветра перемен.

– Ты не можешь положить Ветра перемен, пока не сыграна восьмерка, – возражает мальчик-спичка.

Взгляд хмурого парня скользит по мне и останавливается, пытаясь проникнуть под мою вуаль. Четкие очертания его скул так и манят меня провести по ним пальцем, словно по ножу, проверяя качество заточки. Но тут его взгляд скользит дальше, будто я не представляю особого интереса.

– Бо, Олли выдумывает правила, – жалуется Винк.

– Если вы, мартышки, не прекратите спорить, мы будем играть в «Старую деву».

– Боюсь, он прав. Сначала нужно сыграть восьмерку, – слышу я собственный голос. Если это приятели Джейми, значит, он и сам неподалеку, хотя я не вижу рядом больше ни одного китайца.

– Ясно? – радуется Олли, прежде чем по примеру Винка и хмурого Бо уставиться на меня. Я откидываюсь на подлокотник, чтобы одновременно и видеть всех троих, и не создавать искушения заглянуть под мою вуаль.

– Откуда она знает о «Ветрах перемен»? – спрашивает Винк, переходя на кантонский, который, по их мнению, я не понимаю. Его щека снова начинает дергаться.

– Может быть, Джейми соврал, что придумал эту игру, – предполагает Олли.

– Джейми не стал бы врать, ты, коровий зад.

Олли пропускает оскорбление мимо ушей.

– Как ты думаешь, почему на ней вуаль?

Глаза Винка расширяются.

– Может, у нее бородавки.

– Или вообще нет лица.

Бо со смешком поворачивается, и изгиб его позвоночника виден даже под курткой.

– А может, вам обоим лучше заткнуться. Она из первого класса. Слишком хороша, чтобы вы трепали о ней своими языками.

– Если она из первого класса, почему тогда на этой палубе?

– Потому, что первый класс гуляет там, где захочет. Прекратите пялиться на нее.

Но мальчишки продолжают смотреть.

– У меня нет бородавок, а если бы не было лица, то как бы я смотрела на ваши забавные физиономии? – спокойно говорю я по-кантонски.

Олли удивленно открывает рот, выставляя на обозрение ряды кривоватых зубов. Винк прижимает ладонь ко рту, словно пытаясь скрыть состояние своих резцов. Бо выгибает бровь, и я наслаждаюсь минутным триумфом оттого, что вызвала у него хоть какую-то реакцию.

– Я ищу Джеймса Лака. Знаете, где я могу его найти?

Они медлят, и я вспоминаю двух мужчин, похожих на воду и дым, – Тао и Фонга. Я слышала, что матросы суеверны, но даже представить не могла, что они настолько недоверчивы.

Взгляд Бо скользит по стапель-палубе, где уже собралась толпа. Парень вытягивает шею, словно пытаясь что-то разглядеть, а затем кивает на людей.

– Начните оттуда.

Я в два шага добираюсь до ограждения и всматриваюсь в пассажиров. Толпа расступается, открывая вид на спину молодого человека в матросской форме, который, наклонившись, гладит собаку. Это… Джейми?

Он стягивает шапочку и приглаживает волосы жестом, который я видела тысячи раз. Это действительно Джейми, хотя спина у него шире, чем мне помнится. Сердце сжимается, и все нервы, стянутые узлом внутри меня, похоже, превратились в желе. Наконец-то.

Олли, присоединившийся вместе с Бо и Винком ко мне у ограждения, тихонько присвистывает.

– Это же пудель, за такую собаку нужно платить.

– Джейми всегда хорошо ладил с собаками, – говорю я, вспоминая, как все соседские псы ходили за ним хвостом.

– Не думаю, что его интересует собака, – лукаво замечает Бо.

– Что вы этим хотите сказать?

– Смотрите сами.

Над собачкой склоняется, пристегивая поводок, юная леди, чьи блестящие каштановые локоны тут же падают на лицо. Похоже, я не единственная дама из первого класса, якшающаяся с бедняками. Наряд у нее не такой вычурный, как у прочих богачей, – жизнерадостный бледно-желтый костюм с сережками-жемчужинками, – но ее прелестное личико, с лучистыми карими глазами и нежными алыми губками, из тех, от которых путаются мысли мужей и рукоделие их жен. Джейми что-то говорит, и ее аристократический носик мило сморщивается. Они… беседуют?

Олли высовывается далеко за ограждение.

– Кто она?

Бо за шкирку тянет Олли назад.

– Белый призрак к проблемам. Джейми следует избегать ее.

Китайцы нередко с подозрением относились к иностранцам, от которых видели мало хорошего.

– Она прелесть, – заявляет Винк и тут же кидает взгляд на меня. – Могу поспорить, от нее пахнет мармеладом.

Олли вырывается из хватки Бо.

– И маслом.

– С чего вы так решили? – спрашиваю я.

– Джейми говорит, они пахнут лучше всего.

Они определенно хорошо его знают. Мама давала нам печенье с маслом и мармеладом, как только у нас появлялись свободные деньги, что, впрочем, случалось нечасто.

Джейми взбирается по ступенькам не так ловко, как я помню, а так, словно раздумывает над каждой ступенькой. Я поражаюсь тому, как изменилось его тело. Новые мускулы позволяют лучше делать трюки, быстрее двигаться. Акробатика у него в крови, в отличие от меня. Мне всегда приходилось работать вдвое усерднее, особенно после того, как я начала округляться в некоторых местах. Пусть по английским меркам он невысок, не больше пяти футов восьми дюймов[200]200
  Примерно метр и семьдесят три сантиметра.


[Закрыть], в нем есть нечто яркое, привлекающее внимание, в том числе и девушек из первого класса с пуделями.

Он спешит к нам, сияя смуглым золотом скул. Кивает мне.

– Мэм.

Из меня рвется громкий смех, удержать который удается с немалым трудом. Пассажиры первого класса не тратят слов на разговоры с простолюдинами.

– Заводишь новых друзей? – спрашивает его Бо.

Джейми резко одергивает лацканы куртки.

– Мисс Шарлотта Файн из Нью-Йорка.

Мисс Файн[201]201
  Fine (англ.) – прекрасный.


[Закрыть]? Я фыркаю так резко, что моя вуаль идет волнами. Джейми кидает на меня взгляд, но тут Шарлотта машет ему затянутой в перчатку ручкой, а затем заставляет пуделя помахать черной лапой. Джейми машет в ответ.

– Ее собака соскользнула с палубы, но я успел поймать. Она очень умная. Может просить и притворяться мертвой.

На этот раз мне не удается сдержаться.

– Девушка или собака?

Глаза Джейми – более узкие, чем у меня, но такого же насыщенно-карего цвета, как у мамы, – впиваются в меня. Он пристально смотрит на мою вуаль, но, в отличие от остальных, лицо по другую ее сторону ему знакомо. Знакома форма сердечком, как у него самого, знакома привычка то и дело вздергивать подбородок, словно выглядывая в небе признаки дождя.

Он кривит рот не то в улыбке, не то в гримасе.

– Черт возьми, поверить не могу.

Я поднимаю вуаль, давая возможность ему и его команде рассмотреть, что под ней.

– Придется, Джейми, потому что это я.

5

Пусть мне и не стоит привлекать к себе излишнее внимание, но брата я все равно обнимаю. От знакомого запаха молочного печенья и растоптанной травы, только теперь еще и с нотками угольной пыли, в горле встает ком.

– Как ты? Кидание угля пошло тебе на пользу.

Я шутливо бью его по крепкому плечу.

Несмотря на то что телом он возмужал, лицо у него все еще как у подростка, с правильными чертами и щеками, которые легко умещаются в чашечке ладоней. Он выглядит симпатичным мальчишкой, а я – девчонкой-сорванцом.

– Мне сказали, что ты в E-16, но некто по имени Фонг захлопнул дверь у меня перед носом, и я решила, что тебе все-таки не удалось сесть на корабль и ты понятия не имеешь…

Нелегко связно выражать свои мысли, когда изо всех сил пытаешься не разреветься.

– Прости за это. Фонг – суеверный старый ворчун. Мы поменялись местами, потому что он не хотел в каюту с номером 14.

Китайцы избегают числа четыре, которое на кантонском звучит как «смерть».

– Что ты здесь делаешь, Вал? И почему ты так одета?

– Это долгая история.

Лица его товарищей, стоящих рядом, выражают разную степень недоумения. Олли глазеет в открытую, то и дело прикипая взглядом к короткому вееру перьев на моей шляпке, каким-то чудом пережившему мое рискованное путешествие на борт. Винк, опираясь тонкой ладошкой на спинку скамьи, приподнимается на цыпочках, словно пытается взять меня на мушку, и его выразительные глаза блестят. Бо облокачивается крепким телом на перила, покусывая нижнюю губу. Хмурый или нет, он радует глаз: темные, вразлет брови на чистой коже, настороженный взгляд глаз цвета улуна, заваренного до идеальной крепости.

– Джейми, как вышло, что ты никогда не говорил нам о своей любимой? – выпалил Олли.

Я с громким смешком выпускаю брата из объятий. Джейми шлепает меня по спине сильнее, чем следовало бы.

– Парни, это Валора. Моя сестра-двойняшка. Поэтому, чтоб ни у кого никаких мыслишек даже не мелькало, она недоступна.

Винк и Олли хихикают, доказывая, что беспокойство у Джейми вызывают явно не они. Бо пристально смотрит на мостик, словно до меня ему и дела никакого нет.

Олли скрещивает тощие ручонки на груди.

– Почему ты никогда не говорил, что у тебя есть двойняшка?

– А что, обо мне никто не знает?

Да, как ножом по сердцу. Теперь уже я скрещиваю руки.

– А еще ты никогда не говорил нам, что богат.

Винк вытягивает палец и трогает кружево на моем рукаве.

Джейми шлепает его по руке.

– Этого мы зовем Винк. Он часто моргает, но мимо него и муха не пролетит.

Винк выпячивает худосочную грудь и задирает нос.

– А этот энергичный товарищ – Оливер. Когда я его впервые встретил, он и двух слов связать не мог, а теперь нам никак не удается заставить его умолкнуть.

Джейми легонько толкает мальчугана в лоб.

– Они помогают в котельной: заметают уголь, приносят воды. Но в основном путаются под ногами.

Мальчишки протестуют, но Бо отвешивает им по щелбану.

Я воображала, что мужчины из компании Джейми будут, ну, больше мужчинами, с проседью в волосах и мрачными лицами, вроде Фонга. И определенно не настолько молодыми. В письмах Джейми редко упоминал своих товарищей. И все же теперь, когда я вижу их воочию, меня не покидает мысль, что они не просто товарищи. Они ведут себя как братья. Так зачем скрывать их от меня, а меня от них? Я же не только его двойняшка, но и лучший друг. По крайней мере, была когда-то.

– А этот шикарный парень – Чоу Бо Ва. – Джейми шлепает Бо по спине. – Он кочегар, как и я, а с лопатой управляется вдвое быстрее. Но его мускулы – сплошная показуха. Внутри он мил, как котенок.

Бо хмурится.

– Ты идиот.

Джейми смеется.

– Но хватит об этом. Почему ты здесь, а не у Слоанов?

Я выдавливаю улыбку несмотря на то, что Джейми пропустил мимо ушей мой вопрос. Это я из него выбью позже.

– Миссис Слоан умерла, и ее сын с невесткой повезли ее прах в Шотландию.

– Почему они не взяли тебя с собой?

– Они хотели, но…

Мои мысли улетают к тому моменту, когда невестка миссис Слоан запустила в меня горшком с комнатным папоротником, после того как я вручила ей уведомление об уходе. Не говоря уже о том, что моей главной обязанностью было присматривать за миссис Слоан, а ей это больше не требовалось. Я никогда не рассказывала Джейми о том, как меня там унижали.

– Но? – Он прислушивается, словно пытаясь поторопить с ответом.

– Но я ушла. Они больше не нуждались во мне. Понимаешь, я прочитала в твоем письме, что ты отбываешь на «Титанике», так что с уходом миссис Слоан и твоим отъездом я решила, что так нужно.

– Что? – Он трясет головой, как будто вытряхивает воду из ушей, а взгляд становится цепким, как бывало, когда он думал, что я стащила одну из его печенюшек. – Что нужно?

– Что пришло время нам с тобой отправиться в Нью– Йорк.

Он выдавливает смешок.

– Я не могу поехать в Нью-Йорк. Нас всех ждут на Кубе, и у меня нет времени на увеселительные прогулки.

– А я и не о прогулке. – Я игнорирую изумление, затопившее его лицо. – Помнишь, Ба называл Америку прекрасной страной, где небо всегда голубое, а фруктовые деревья растут повсюду, как сорняки? И вот мы собираемся туда вместе. Ты же не станешь утверждать, что лучше будешь тратить время… – вспомнив о его товарищах, я понижаю голос, – швыряя уголь в топку, чем прокладывая себе путь в Нью-Йорке.

– Швыряние угля в топку – это тяжелая, но честная работа. И она достаточно хороша для меня.

– Значит, мы найдем тебе тяжелую, но хорошую работу в Америке, такую, где тебе не придется каждый день совать голову в топку печи.

– Мы не суем головы в печи.

– Тогда почему у тебя шея как у грифа?

Джейми вытягивается в струнку.

– Хочешь стать таким же, как тот старик из E-16, беспалым брюзгой?

Бо прячет улыбку. И тут же отталкивается от перил.

– Эй, мартышки, пойдем смотреть на винт.

Схватив упирающихся Олли и Винка за руки, он тащит их прочь.

Мы видим, как мальчишки останавливаются перед двумя парнями в клетчатых куртках, перекидывающими друг другу странный овальный мяч. Тот летает взад-вперед. Олли что-то говорит, на что один из клетчатых качает головой и крепче перехватывает мяч. Бо подталкивает мальчишек вперед, в последний раз кидая на меня взгляд.

Джейми опускается на скамью, обхватив голову руками.

– Америке мы не нужны. Там издали закон, чтобы не пускать в страну китайцев.

– Но мы не из Китая. Мы британцы. Мы пишем буквы лучше, чем иероглифы.

– Британские подданные, а не граждане. Англия будет просто счастлива избавиться от нас.

Я тщательно расправляю юбки, прежде чем сесть рядом с ним.

– Если все пойдет по моему плану, Нью-Йорк будет встречать нас овациями.

Его глаза сужаются.

– Что ты еще выдумала?

– Мне удалось узнать, что мистер Альберт Энкни Стюарт, совладелец цирка братьев Ринглинг, один из пассажиров первого класса, здесь, на «Титанике».

– Остановись.

Но лавина уже пошла с горы вниз.

– Если бы нам удалось произвести впечатление на мистера Стюарта, он мог бы взять нас на работу в свой цирк. Америка наверняка сделает исключение для такого влиятельного человека, как он. Да мы это с незапамятных времен обсуждали. Доблестный и Честный, китайские акробаты. Да ладно, Джейми, ты же не станешь утверждать, что совсем по этому не скучаешь. Это наш шанс!

Прежде чем он успевает мне возразить, я рвусь вперед, позволив лавине набрать скорость.

– Мы могли бы показать номер «Джамбо» так, чтобы он наверняка увидел его. Было бы в точности как раньше, в Сент-Джеймском парке. Там нас любили.

Сент-Джеймский парк, со своими зелеными лужайками и неиссякаемым потоком людей, был нашей любимой сценой. В летние месяцы мы за день могли заработать столько, что хватало неделю кормить всю семью.

– Любили нас далеко не всегда. Бывало, что и обзывали узкоглазыми дворняжками.

Он крутит свое ненадежное запястье – левое, которое иногда заклинивает в одном положении.

– Камни и палки.

– Да. И их в нас тоже кидали.

Я смотрю, как овальный мяч по низкой дуге летает от одного клетчатого к другому. Всплывает воспоминание: пара учеников колледжа, одетых в синие блейзеры и заметные красно-бело-синие галстуки, указывающие на их принадлежность к студентам Кембриджа. Я только что забралась на плечи Джейми, готовясь жонглировать шестью яйцами в четыре руки. Один из кембриджских ткнул подбородком в нашем направлении.

– Стыдно смотреть, каким мусором заполнены парки в наши дни.

Он наклонился поправить носок. По крайней мере, я так подумала. В следующую секунду шишка ударила меня в ключицу. Я упала, перекатившись, как учил Ба, чтобы земля приняла на себя всю силу удара. Джейми был так зол, что закидал хулиганов яйцами. После того как полицейские арестовали нас, а не кембриджских гадов, Ба пришлось заложить серебряную пряжку от ремня, чтобы нас вызволить.

Я пихаю ногу Джейми коленом.

– Забудь. Теперь мы здесь, а это не так уж плохо, и нам нужно думать о будущем. Семья должна держаться вместе, Джейми. Ты и я.

Он вздыхает.

– Как ты сюда попала?

– На поезде.

– Ты знаешь, о чем я. Билеты стоят недешево, как и твой наряд. – Его взгляд пробегает по моей льняной блузке и шелковому жакету, лежащему на коленях.

– Миссис Слоан купила билеты. Она собиралась навестить брата в Америке, хотя ненавидит – ненавидела – морские путешествия. Но тут услышала о новом корабле и решила, что вряд ли подвернется что-то лучше «Титаника».

– Как тебе позволили взойти на борт без нее?

– Не позволили.

Он скрипит зубами.

– Продолжай.

– Я пробралась тайком.

– Чертовы змеи. Пробралась тайком? Объясни, – рычит он.

Я коротко рассказываю о своем путешествии по грузовой шахте. По мере этого его спина все сильнее горбится, словно каждое слово – удар молота, прибивающий его к скамье. К тому моменту, как я дохожу до эпизода с моим спасением мисс Харт, он снова обхватывает голову руками.

– У тебя вместо мозгов солома? – выдыхает он, выпрямляясь. – Они все выяснят. И отправят тебя назад – либо в Шербург, либо в Квинстаун, скорее всего, на каком-нибудь рыбацком суденышке с кучкой пахучих стариканов.

– До Шербурга несколько часов, – я говорю о французском порте, где «Титаник» возьмет на борт еще пассажиров. – Экипаж будет слишком занят, чтобы во всем разобраться до этого. А в Квинстаун мы доберемся не раньше завтрашнего утра. Это последняя остановка перед открытым морем. До тех пор я постараюсь не высовываться.

– Не высовываться тебе придется намного дольше… Дьявол, что же нам делать? – Он зло бьет шапочкой по колену.

– Это так типично. Планы, как всегда, полусырые.

– Значит, мне придется импровизировать.

– Импровизировать бы не пришлось, если бы ты все продумывала заранее. Ты не можешь просто… – он вскидывает руки, – влететь в первый класс без своей хозяйки. Рано или поздно тебя поймают.

Я благонравно разглаживаю юбки.

– А ты что, Фома неверующий?

– Лучше так, чем считать себя мачо, – бросает он в ответ, обзывая меня выскочкой.

– Простофиля.

Он отклоняется в сторону, поднося кулак ко рту. Определенно, наша шутливая перепалка не заставила его ощутить прилив братской любви.

– Хорошо, Джейми. Наверное, мне на самом деле стоило все это лучше продумать. Но, должно быть, звезды сошлись нужным образом, раз мы все-таки здесь вместе. Это наша комета Галлея. Мы найдем мистера Стюарта и покажем ему номер «Джамбо». Он наш билет в Америку.

– Ты сбрендила. С чего ты решила, что такой человек, как он, станет даже смотреть на нас, не говоря уже о том, чтобы брать на работу? Я начинаю беспокоиться за тебя.

– Только потому, что я мечтаю о лучшей жизни для нас?

– Нет. Потому, что ты становишься похожа на Ба.

Я со свистом втягиваю воздух, обжигающий мои зубы холодом.

– Ба был мечтателем.

– Называй как хочешь.

Не может же он продолжать злиться на Ба после всех этих лет, правда?

В день, когда маму хватил удар, Ба пришел к ней с новостями, со своим привычным потрепанным цилиндром в руках, сообщив, что его пчелиная ферма разлетелась, прихватив с собой большую часть наших сбережений. Ба был одним из тех редких людей, которые не только фонтанируют идеями, но и не боятся их осуществлять. Конечно, не все задумки удавались.

Как бы то ни было, теперь становились понятны сны о Ба, которые я видела в последнее время. Он застрял в этом круге жизни, потому что его держит здесь гнев Джейми.

– Сегодня переночуешь в моей комнате. А завтра сможешь сойти в Квинстауне. Моих денег тебе хватит, чтобы вернуться в Лондон. Тетушка Сьюзен примет тебя. Найдет тебе другую работу.

У меня вырывается стон. В отличие от бабушки и деда, мамина сестра навестила нас после того, как мамы не стало. Она помогла мне найти работу у Слоанов и иногда приглашала нас с Ба на воскресный обед, когда ее родителей не было поблизости.

– Почему это я должна возвращаться назад?

– Для нас въезжать в Америку незаконно. Кто знает, что там может с тобой случиться? Я с ума сойду от тревоги.

Я раздраженно цыкаю. То, что нас не пускают в Америку, тревожит и меня, но я знаю, как о себе позаботиться.

– Я не вернусь.

Внезапно прямо мне в голову летит овальный мяч. Я собираюсь поймать его, но Джейми перехватывает его в воздухе на долю секунды раньше. И тут же вскакивает на ноги.

– Поосторожней, вы, олухи.

Я тоже поднимаюсь на ноги на случай возможных неприятностей.

Два парня в клетчатых куртках подбегают к нам. Но вместо ругани, которой я ожидала, они сдергивают шапки, открывая густые соломенно-желтые шевелюры.

– Просим прощения, мэм, – выпаливает один с отчетливым бримингемским акцентом. «Бримми» всегда говорят так, словно рот у них набит сыром. – Мы вас не заметили. – На лице у него скорее робость, чем злость, а тон извиняющийся.

Я разжимаю кулаки. Он думает, что у него неприятности. Я задираю нос.

– Вот что. Вы можете забрать ваш мяч… – «бримми» тянется за мячом, который Джейми крутит на ладони, но я предупреждающе качаю пальцем, – при одном условии, – Джейми отдергивает мяч так быстро, что «бримми» чуть не падает. – Вы, в свою очередь, должны проявить немного великодушия и позволить тем двум малышам поиграть с вами. – Я киваю в сторону кормового ограждения, где Винк и Олли вытягивают шеи, чтобы разглядеть вдалеке то, на что указывает им Бо.

– Хорошо, мэм.

– Спасибо, мэм.

Джейми отдает им мяч, и они поспешно отступают. Одарив меня усталым взглядом, Джейми снова садится на скамью.

– Скажи, разве ты не скучаешь по выступлениям? – начинаю я.

– Не по тем выступлениям, о которых ты мечтаешь. Я теперь далек от этого. Сомневаюсь, что смогу сделать даже простого «стрелка», не говоря уже о целом «Джамбо».

– Конечно, сможешь. Тебе просто нужна практика.

Стойки на одной руке, которые мы называли «стрелком», были нашим коронным номером.

– И пусть даже все твои планы касательно мистера Стюарта осуществятся, я не хочу в Америку. Ходить по канату в сотни раз сложнее, чем кидать уголь в топку, и я занимался этим только для того, чтобы спасти семью от голода. К тому же у меня уже есть работа. Мой контракт действителен еще несколько месяцев.

Я ожидала некоторого сопротивления, но это откровенный отказ. Было намного лучше, когда нас было только двое. Все наши планы всегда включали нас обоих. Но с появлением новых товарищей его преданность семье могла ослабнуть. Может быть, это они повернули его не на ту дорогу, для которой он был предназначен. Особенно этот хитрый лис, Бо.

«Титаник» кренит и качает, но я едва это замечаю.

– У тебя что, мозги заржавели от всей этой соленой воды? Ты был рожден для лучшего. Представь себе, что это дверь в новый мир. Ты же всегда хотел изучать астрономию. Наши таланты позволят нам попасть в Америку, а там у тебя появится шанс.

– Я изучаю астрономию каждую ночь.

– Я имею в виду в академическом смысле.

Он испускает раздраженный стон, и компания мужчин с соседней скамьи начинает коситься на нас.

– Мне нравится то, что я делаю.

– Ладно. Делай то, что тебе нравится. Но я не собираюсь возвращаться назад в Лондон. Я поеду в Нью-Йорк, с тобой или без тебя.

Я поднимаюсь на ноги, и холодный ветер продувает мою блузку насквозь.

Близнецы дракон и феникс – это противоположности инь и ян, как правило вместе создающие гармонию. Но если мы спорим, то так просто от своих позиций не отступаем, особенно более мужественный дракон – ян, которым в нашем случае всегда была я.

– Да ладно, брось. Куда ты собралась?

Он идет за мной к лестнице.

– Я устала, Джейми. – Ступени скрипят под нашими ногами. – Я думала, что меня вымотала поездка на грузовой платформе с бесконечным подъемом по этой проклятой трубе для того, чтобы найти тебя. Но знаешь, что на самом деле стало последней каплей? Разговор с неблагодарным олухом вроде тебя, который не узнает отличную возможность, даже если та цапнет его за его Мадам Сижу.