Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 265 (всего у книги 331 страниц)

Глава 42

– Боже мой! Что ты здесь делаешь? – Мистер Грейлинг быстро выпустил руку девушки. В его глазах читался испуг.

– Я тут работаю, сэр. Я понял, что не перенесу ещё одного путешествия через Атлантику, после того что произошло на «Титанике», и нашёл себе работу на суше. – Редж положил перед девицей меню и поймал её странный взгляд.

– Так вы были на «Титанике»?! – воскликнула она. – Мы тоже. Как же нам повезло, что мы выжили! Это было то ещё приключение…

При ближайшем рассмотрении она была ещё привлекательней, чем он запомнил: идеальная линия маленького подбородка, ярко-синие глаза – сияющие, словно два сапфира, волосы глубокого медного цвета и губы бантиком. Но как же можно быть настолько легкомысленной, чтобы назвать крушение «Титаника» и гибель стольких людей «приключением»?

Редж обошёл столик и вручил меню мистеру Грейлингу. Он не мог решить, стоит ли ему приносить соболезнования по поводу его жены. «Лучше не буду», – заключил он.

– Это мисс Гамильтон, – сказал мистер Грейлинг. – Мы познакомились на «Карпатии» и вот вспоминаем… Боюсь, я не припомню твоего имени.

Редж замешкался, оторопев от лжи и не будучи уверен, знал ли мистер Грейлинг, как его зовут. Миссис Грейлинг упоминала Реджа достаточно часто, но её муж, судя по всему, не удосужился обратить внимание.

– Джон Хитченс, – ответил Редж и напрягся, ожидая, какая последует реакция.

– Ну конечно! Теперь я вспомнил. – Грейлинг обернулся к мисс Гамильтон. – Джон был нашим официантом в ресторане. Мир так тесен!

Пронесло, слава богу.

– Надеюсь, вы не потеряли никого из близких во время крушения, мэм? – вежливо спросил Редж.

– Нет, слава богу! – Она издала смешок, и страусовые перья у неё на голове всколыхнулись. – Нам очень повезло.

– Я дам вам время определиться с заказом, – произнёс Редж и удалился из кабинета. Лоб у него вспотел, а руки тряслись. Он прислонился к стене в коридоре, чтобы перевести дух. Странно было встретить кого-то из прежней жизни. Он немедленно представил себе большой обеденный салон на «Титанике», ощутил на себе взгляд Латимера и услышал бодрые разговоры пассажиров первого класса. А вдруг мистер Грейлинг внезапно вспомнит его настоящее имя? Доложит ли он менеджеру ресторана о том, что Редж скрывается под чужой фамилией? Его уволят с позором, а у Реджа Партона нет документов. Редж Партон теперь не имеет никаких прав.

И тут он разозлился. Прошло всего шесть недель после крушения «Титаника». О чём этот мистер Грейлинг думает, приглашая в ресторан другую женщину? Траур по погибшей супруге должен продолжаться не меньше года. Может, поэтому они сидят в отдельном кабинете? Редж не удивлён, что они не хотят, чтобы их видели вместе. В свете того, что в газетах мистера Грейлинга клеймили за то, что он сам спасся, в то время как его супруга погибла, было ясно, что ему меньше всего хотелось бы, чтобы его застали с девушкой, которая к тому же годится ему в дочери. После такого скандала его репутация будет погублена навсегда.

Когда Редж вернулся, чтобы принять заказ, он понял, что они говорили о нём. Мисс Гамильтон с любопытством рассматривала его, но он строго сосредоточился на аказе и быстро вышел. Принеся закуски и аккуратно, чтобы не нарушить изысканное украшение столика, расставив тарелки, он всем своим видом показал, что спешит, и немедленно направился обратно на кухню.

Однако когда он принёс основные блюда, мистер Грейлинг остановил его и спросил, собирается ли он участвовать в забастовке. Редж ответил честно:

– Я не знаю, сэр. Мне не по карману жить без зарплаты, но при этом я не хочу подводить своих товарищей. Я очень надеюсь, что до этого не дойдёт.

– Честно говоря, я не вижу других вариантов развития событий. Похоже, мистер Эттон не настроен вести переговоры. – Мистер Грейлинг имел в виду официального представителя профсоюза «Индустриальные рабочие мира», главного инициатора забастовки итальяно-американского происхождения. – Нам всем придётся стать социалистами, если он добьётся своего.

– Надеюсь, что не добьётся, сэр, – отреагировал Редж. – Желаете ещё вина?

– Да, а почему бы и нет? Попроси сомелье принести винную карту, я выберу что-нибудь под говядину.

Мисс Гамильтон, хихикнув, закатила глазки:

– Что ты со мной делаешь, Джордж? Какой же ты несносный.

«Он что, пытается утопить свои печали? – рассуждал Редж. – Или хочет скомпрометировать дaму, опоив её?» Последнее показалось Реджу более вероятным, потому что он не заметил никаких намёков на печаль.

Под конец ужина, когда Редж принёс чек, мисс Гамильтон вышла попудрить носик, а мистер Грейлинг совершенно трезвым голосом произнёс:

– У меня есть для тебя предложение, Джон. Оно поможет тебе избежать твоих нынешних трудностей. Похоже, что ты очень хороший работник, и я буду рад предложить тебе место в моём доме на Мэдисон-авеню. Штат у меня небольшой, обслуживать нужно меня одного, так что у тебя будет полно свободного времени. Я читал в прессе, что официанты в лучших ресторанах получают примерно пять долларов в неделю. Ну а я положу тебе десять. Что ты на это скажешь?

Редж был ошеломлён. Такого он никак не ожидал.

– Благодарю вас, сэр. Не знаю, что и сказать.

– В моём доме все довольны жизнью и будут рады принять тебя. Разумеется, я предоставлю тебе отдельную комнату. Рядом с нами Централ-парк, питаться ты будешь хорошо – у меня французский шеф-повар. И, что важно для тебя, это поможет тебе пережить забастовку и, возможно, даже кое-что отложить на чёрный день.

– Право, вы очень добры.

– Я хотел бы помочь тебе, Джон. Я помню, что моя жена симпатизировала тебе, и думаю, что должен поддержать тебя в память о ней. Она была бы этому рада.

Редж хотел отказаться, но не смог сразу придумать вежливого повода, поэтому молчал.

– Я никогда не работал прислугой, сэр, – наконец вымолвил он.

– Полагаю, в воскресенье у тебя выходной. Почему бы тебе не прийти к нам часа в три, чтобы осмотреться? После этого ты сможешь дать мне ответ.

В кабинете появилась мисс Гамильтон, окутанная свежим ароматом духов. Она вопросительно посмотрела на него. «Она знала, что он собирается сделать мне предложение, – догадался Редж. – Они это обсуждали. Она вышла специально, чтобы он мог со мной поговорить».

– Вот моя карточка, Джон. – Мистер Грейлинг протянул ему свою визитку. – Приходи в воскресенье.

Редж кивнул. Придержав для них дверь, он смотрел, как они спускаются рука об руку по лестнице и направляются к ожидавшему их автомобилю.

Глава 43

Джульетту и её мать пригласили в дом к Роберту для знакомства с его матерью и одной из сестёр. В связи с этим леди Мейсон-Паркер пришла в крайнее возбуждение.

– Если они тебя одобрят, он непременно сделает предложение. Джентльмены знакомят девушку с матерью, только если у них серьёзные намерения. – Она осмотрела дочь с ног до головы. – Тебе нужен корсет повыше. Он-то, может, и не заметит твою раздавшуюся талию, но от женского взгляда такое не утаишь. Если они сложат два и два, тогда шансы твои растают как дым.

При мысли об этой встрече Джульетте становилось дурно. Что угодно могло пойти не так.

– Мама, даже не намекай на свадьбу. И ты должна поддержать мою версию, что мы проведём всё лето с престарелыми родственниками, которые нуждаются в нашем постоянном присутствии. Просто скажи, что есть некое безотлагательное дело и оно должно быть разрешено, но мы не можем его обсуждать.

– Ах, если бы ты влюбила в себя Роберта чуть раньше, можно было бы настоять, что это его ребёнок, – вздохнула леди Мейсон-Паркер. – Теперь, боюсь, уже слишком поздно. Но всё-таки…

– Я ни за что и никогда не стану его обманывать!

– Вечно ты со своими извращёнными принципами. Ты меня в могилу сведёшь.

Когда они прибыли к высокому каменному дому, который Роберт делил со своими матерью и сестрой, у Джульетты было ощущение, что она вот-вот упадёт в обморок: корсет, в который затянула её мать, так сильно сдавливал её торс, что остальные внутренности, казалось, заняли место, которое раньше предназначалось только для лёгких. Она подумала о том, каково же приходится ребёнку в таких стеснённых обстоятельствах. Это точно для него хуже, чем её прогулка верхом на лошади.

Дворецкий проводил их в просторную солнечную гостиную, обставленную в синих тонах, с красивыми бархатными креслами. Сестра Роберта Евгения вышла пожать им руки и затем представила их своей матери, которая появилась следом.

– Мы очень рады наконец с вами познакомиться. Роберт рассказывал, что вы сдружились после плавания на «Карпатии». Мы весьма благодарны, что ему было с кем поговорить в те ужасные первые дни, когда все вы, без сомнения, пребывали в состоянии шока. Прошу вас, садитесь.

Леди Мейсон-Паркер одарила их любезной улыбкой:

– Роберт оказал нам бесценную помощь, решая все те затруднения, которые возникают, когда остаёшься без багажа и в незнакомой обстановке. Он для нас почти как новый член семьи.

Джульетте хотелось, чтобы мать замолчала. Они едва вошли в дом, а та уже сыпала намёками. Над камином висела картина, изображавшая вазу с белыми цветами и несколько жёлтых груш.

– Какая прелестная картина! – воскликнула она. – Напоминает Сезанна.

Мать Роберта улыбнулась:

– Вы, безусловно, разбираетесь в живописи. Да, это Сезанн. Нам очень повезло его приобрести. – И она принялась рассказывать, как они стали обладателями картины, а Джульетта вздохнула с облегчением: благодаря её удачной догадке разговор перешёл на другую тему.

Мать Джульетты начала описывать картины, которые висели у них дома в Глостершире: тёмные портреты предков и пара пейзажей с лошадьми, перечисляя которые она не забывала упоминать семейные титулы:

– Лорд Мейсон-Паркер, граф Глостер, так… и моя дочь, леди Мейсон-Паркер…

Это не прошло мимо миссис Грэм:

– Настоящий граф! Как прекрасно иметь аристократические корни! – воскликнула она. – Мы же тут всё более или менее крестьяне.

– По правде говоря, это почти ничего не значит, – встряла Джульетта. – Титул был дарован моему прапрапрадеду, который предоставил лошадь любовнице короля Карла Второго, чтобы она могла держаться поблизости от него и наносить ему ночные визиты. На самом деле, я полагаю, что это было даже раньше, потому что всё происходило двести пятьдесят лет назад. Лично мы ничего не сделали, чтобы заслужить этот титул!

Дамы засмеялись, однако леди Мейсон-Паркер возразила:

– Ну конечно, заслужили, Джульетта. – Она повернулась к миссис Грэм: – Управляя таким огромным поместьем, как наше, приходится возлагать на себя множество обязательств, а мы относимся к благополучию тамошних жителей весьма серьёзно.

«С подобными заявлениями мы выставляем себя идиотами, – встревожилась Джульетта. – Надо както переключить их на менее опасные темы».

Но не успела она предложить другую тему разговора, как сестра Роберта затронула ещё одну, не менее скользкую:

– Мы будем спасаться в Саратога-Спрингсе от нью-йоркской жары весь июль и август. Приедет моя сестра Амелия с мужем и детьми, я знаю, что она очень хочет с вами познакомиться. Вы уверены, что, гостя у свои родственников, не сможете даже на чай к нам заехать?

Джульетта покачала головой:

– Мне так жаль. Это принципиально, чтобы мы всё время оставались рядом с ними.

– Разрешите мне хотя бы дать вам наш адрес, на случай если вам удастся вырваться, – настаивала Евгения. – У нас там есть такие живописные места для прогулок, и мне бы так хотелось познакомиться с вами поближе.

Встреча продлилась почти два часа, но Джульетта не расслаблялась ни на минуту, уверенная, что обязательно чем-нибудь себя выдаст. Или же матушка своим снобизмом и навязчивостью настроит Грэмoв против них. В конце концов приехал Роберт, чтобы сопроводить их обратно в отель. Прощание было искренним и душевным. Всю дорогу он молчал, а когда они подошли ко входу в «Плазу», пригласил Джульетту вечером пойти с ним на ужин.

– Он поговорит с матерью и сестрой, и когда они скажут, что обожают тебя, он сделает предложение, – предрекла леди Мейсон-Паркер.

– Нет, не сделает, – нахмурилась Джульетта, хотя искорка надежды теплилась у неё в душе: ах, если бы это было так!

– Я тебе обещаю. У меня больше опыта в делах сердечных, и я знаю, как действуют респектабельные мужчины.

Смыслями об этом Джульетта устремилась к Роберту на встречу, нервничая сильнее, чем перед знакомством с его матерью и сестрой. У неё дрожали руки, пока он помогал ей сесть в автомобиль, и она не смела поднять на него глаза. Разговор между ними как-то не клеился, несмотря на заверения Роберта, что она произвела сногсшибательное впечатление на его родных.

«Если он сделает предложение, я должна буду тут же признаться, что беременна, – решила она. – Я потеряю его, но он, по крайней мере, оценит мою честность».

Это был единственный достойный выход из положения, и всё-таки она не могла потерять Роберта. Она не сможет вновь встречаться с ним, но даже мысль об этом была для неё невыносима. Неужели не было другого способа отложить его предложение, попросить его подождать её руки ещё шесть месяцев? Это если он сделает предложение. Но, может, он и не сделает.

Но как только они сели за столик в ресторане, Роберт немедленно открыл своё сердце.

– Вы должны знать, что я чувствую по отношению к вам. – Он смотрел ей прямо в глаза. – Я думаю о вас день и ночь. Я с трудом могу сосредоточиться на работе, не вспомнив при этом какое-нибудь ваше остроумное высказывание или вашу улыбку. – Он потянулся к её руке через весь стол. – Наше знакомство произошло при обстоятельствах весьма неблагоприятных, но даже из подобного ужаса может родиться нечто хорошее.

Джульетту бросило в жар.

– Я мог бы подождать со своими объяснениями, но мне невыносима мысль, что вы покинете меня и всё лето проведёте с какими-то мрачными родственниками, а я буду существовать на одних лишь письмах. Я люблю вас всем сердцем, и теперь, когда мы нашли друг друга, если вас нет рядом, солнце прекращает светить мне. Если бы вы согласились выйти за меня замуж до того, как уедете в Саратога-Спрингс, я стану членом вашей семьи и помогу вам решить проблемы ваших родственников. Пожалуйста, скажите «да».

Она закрыла лицо руками, пытаясь унять сердцебиение.

– О господи, я не могу передать, как это тяжело для меня. Я тоже люблю вас, но я никак не могу пригласить вас к своим родственникам. Я просто не могу. Мы с мамой должны сделать всё сами.

– Даже если бы мы были одной семьёй?

– Простите, но в этом всё и дело.

Роберт был крайне расстроен.

– Я боюсь потерять вас за такую долгую разлуку. Вы забудете меня, осенью вернётесь обратно в Англию, и я вас больше не увижу.

– Этого не произойдёт, клянусь вам. – Ну как ей убедить его?

– Но вы готовы подумать о том, чтобы жить со мной в Америке? Вы не будете скучать по дому?

– Я буду счастлива жить с вами в любом месте.

– Я хочу быть с вами, Роберт. Это так. Пожалуйста, поверьте мне. Но я всего лишь не могу остаться с вами этим летом.

Он поцеловал её руку, и она обмерла от удовольствия.

– В таком случае давайте поженимся до вашего отъезда. Недели будут пролетать быстрее, если вы будете моей женой и я буду уверен, что вы вернётесь ко мне.

У Джульетты закружилась голова от счастья.

– Да, выдохнула она. – Да, давайте поженимся! – Вот оно решение всех её тревог. Так Роберт согласится не видеться с ней несколько месяцев, но будет ждать её возвращения.

Но тут её начали одолевать вопросы.

– Нам не хватит времени, чтобы организовать свадьбу. Если я не приглашу отца и брата, они ужасно расстроятся. А у мамы наберётся длиннющий список тех, кого она захочет позвать. Я не понимаю, как мы уложимся в три оставшиеся до отъезда недели.

– Всё это может подождать, – Голос Роберта был хриплым, и у Джульетты мурашки по телу побежали. – Я хочу жениться на тебе. На той неделе мы поедем в муниципалитет и зарегистрируем наш брак и никому ничего не скажем. Или мы можем сказать им всем, что обручились, если хочешь, и твоя мама может начинать строить свои грандиозные планы. А официальную свадьбу справим зимой, и я буду счастлив провести церемонию в Англии. Такова ведь традиция? Венчание происходит в церкви невесты?

– А это возможно, расписаться в муниципалитете без ожидания? Я не буду против, если мы пока просто обручимся.

Страсть, прозвучавшая в его голосе, ошеломила её:

– Я хочу тебя, Джульетта. Я так сильно тебя хочу, что не могу ждать шесть месяцев. Пожалуйста, соглашайся выйти за меня замуж, как только мне удастся всё организовать.

Он сунул руку в карман жилета и достал оттуда маленькую коробочку. Когда он открыл её, Джульетта увидела, как внутри сверкнул бриллиант.

– Я согласна, – твёрдо сказала она. – Я тоже не могу ждать.

Он перегнулся через стол и поцеловал её в губы. Она чуть не лишилась чувств от счастья.

Глава 44

Для Энни жизнь в Кингсбридже была сплошным испытанием. Бытовые вопросы удалось решить довольно просто: отец Келли пристроил Патрика в хорошую католическую школу, в которой мальчику, судя по всему, понравилось. Священник также познакомил Энни с женщиной из прихода, которая помогала ей присматривать за младшими детьми. Энни купила им всем и даже малышу траурную одежду и каждое утро, направляясь за покупками или по каким-то другим делам, заходила в церковь помолиться. Она родилась и выросла в деревне в Корке и очень скучала по зелёным полям, лесу и пению птиц. А тут, куда ни глянь, всё серое, бурое или чёрное; в воздухе стоит запах бензина и помоев; слышны только шум транспорта, крики уличных продавцов да иногда сирена пожарной машины, мчащейся по вызову. На ступенчатых улочках кое-где сквозь бетон пробивались тощие деревца, и Энни порой казалось, что она сама как эти деревца: её посадили в бетон, и она с трудом пытается выжить.

Одно было утешением: Финбар почти всё время находился рядом с ней. У неё в голове звучал его голос, и она чувствовала, что он доволен. Когда рядом никого не было, Энни вела с ним монолог: «Почему ты считаешь, что это тесто не поднимается, Финбар? Что они добавляют в эту странную американскую муку?», «Как думаешь, сколько ещё выдержат мои больные старые коленки? Попробуй поднимись по ступенькам по два раза на дню, а то и больше», «Ты видел, что твоя сестричка нарисовала на стенке в спальне? Хотела было наказать её, но она сказала, что это „Титаник“ тонет и ты плывёшь в воде, ну, я и не стала. Ты бы ни за что не догадался, что она тут нарисовала, но она так говорит, благослови её Господь».

Энни было хорошо, когда она могла поговорить с сыном. В плохие минуты боль от потери накрывала её, и она, скорчившись где-нибудь в уголке квартиры, рыдала до мышечных судорог, до хрипоты. Она никогда не показывалась в таком состоянии ни Симусу, ни детям, позволяя себе расслабиться, только когда бывала одна, да и то старалась удержаться, потому что это было слишком мучительно. Она частенько плакала, когда приходила к отцу Келли: на исповеди или во время их бесед в ризнице. Он призывал её не молчать и плакать всякий раз, как возникал порыв, он считал, что это целительные слёзы. И ей действительно становилось после этого лучше.

Отец Келли помог ей завести друзей и участвовать в жизни прихода. Она испекла несколько буханок хлеба для благотворительной распродажи на нужды церкви, украшала храм цветами. Местный торговец приносил распустившиеся цветы, которые уже нельзя было продать, и она собирала их в красивые букеты. Это занятие поднимало ей настроение, и, несмотря на то что другие женщины, похоже, ревновали, отец Келли объявил, что она делает это лучше всех.

– У тебя есть чувство цвета, Энни, – сказал он ей.

Она потом много раз вспоминала его слова и даже рассказала о его комплименте Симусу.

– Ты обязательно должна показать ему свой вышивки, – предложил Симус. – С тех пор как вы приехали сюда, я что-то не видел тебя за твоим любимым занятием. Может, тебе стоит к этому вернуться, ведь вышивание всегда действовало на тебя умиротворяюще.

Она отвернулась: «О каком умиротворении может идти речь, когда мой сыночек утонул и тело его плавает где-то в океане?» Однако Симус был прав. Ей становилось спокойней, когда она была поглощена своими творениями. Пожалуй, ей стоит найти лавку, где продают нитки и иглы для вышивания. А вдруг ей и вправду полегчает? Она могла бы для начала вышить что-нибудь отцу Келли в благодарность за его доброту.

В соседнем магазине ей удалось купить набор из шести разноцветных катушек по сходной цене. И нитки оказались приятных оттенков – изумрудно-зелёного, глубокого синего, алого, лимонно-жёлтого, стального и белого цветов. Она решила вышить церковь в цветах, окружённую деревьями с певчими Птичками. Сверху она напишет имя отца Келли, название церкви и год. Ему это должно понравиться.

Приятно было иметь цель, к которой нужно стремиться, и она использовала для работы каждую свободную минутку, мысленно разговаривая при этом с Финбаром. «Как думаешь, облака на небе сделать? Одно или лучше два? Сюда я посажу синешейку, хотя я тут ни одной ещё не видела. Ты не знаешь, они в Америке водятся?» Симус оказался прав. Это занятие действовало на неё успокаивающе.

Через две недели она завершила свою картину. Ей было не по карману вставить её в рамку, но она была уверена, что отец Келли и так будет счастлив. У Симуса на глазах блеснули слёзы, и он объявил, что картина само совершенство.

Ей было слегка неловко вручать подарок отцу Келли. Она объяснила ему, что это – её благодарность за его поддержку и она надеется, что не вышла за рамки приличий.

Священник поднёс картину к окну, чтобы как следует разглядеть. Какое-то время он молчал, от чего Энни занервничала. Неужели она поступила неправильно? Может, нарушила какой-нибудь церковный канон?

Наконец он повернулся к ней с сияющим лицом:

– Более ценного подарка я в своей жизни не получал. Я представления не имел, что ты так талантлива. Каждый стежок идеален, а композиция великолепна.

– Я так рада, что вам понравилось. – Она повернулась, чтобы начать перебирать цветы, но отец Келли ещё не всё сказал:

– Я до бесконечности тронут твоим даром. Я сохраню его на всю жизнь.

Энни прикусила губу от радости.

– Я бы хотел посмотреть на другие твои работы, – продолжил он.

– Ну, я могла бы что-нибудь вышить для следующей распродажи, – предложила она.

– Нет-нет, твои работы достойны большего! – воскликнул отец Келли. – Никто из местных жителей не сможет позволить себе купить их. Но вот что я думаю… у нас есть прихожанка, которая трудится в ателье у Камиллы Озани, одной из знаменитых нью-йоркских портних. Я могу показать ей твою картину и спросить, не захочет ли она нанять тебя, чтобы ты вышивала платья для её заказчиц.

– Ой, боюсь, у меня не будет времени для этого, ведь я должна ухаживать за детьми и за Симусом. – Энни задумалась на минутку: – Хотя, я думаю, деньги нам не помешают.

– Почему бы тебе с ней не поговорить?

Камилла Озани была очарована вышивкой Энни и предложила ей в качестве испытательного задания вышить двести маленьких серебряных бабочек на белой тафте, предназначенной для бального платья. Энни пришлось придвинуть стол в гостиной поближе к окну и застелить его белыми простынями, чтобы не запачкать дорогостоящую ткань. При свете дня она садилась за стол и кропотливо вышивала бабочек. Она работала, не оставляя ни единой висящей ниточки, ни одного неточного стёжка, а расстояния между элементами были выверены с математической точностью. Завернув готовое изделие в обёрточную бумагу, Энни отнесла свою работу к отцу Келли, который передал её миссис Озани.

Последовали новые заказы: она вышивала восточные орнаменты на бархатных воротничках, причудливые завитки на вечерних жакетах и цветочки всех форм и оттенков на платьях из парчи, атласа, шифона и кружев. Иногда она вставляла в узоры бусины и жемчужины или пайетки, которые были похожи на малюсенькие зеркальца. Камилла обычно снабжала её карандашным наброском, но Энни, обладавшая художественным даром, сама создавала образы, оживляя их.

Эта работа требовала всего её внимания и не оставляла времени на раздумья. Хотя Энни неизменно чувствовала, что, пока она сидит за вышиванием, Финбар находится где-то рядом. Ройзин и Киран играли тут же на полу, Патрик был в школе, а Симус – на работе. Она с нетерпением ждала этих моментов, когда её мир приходил в гармонию.

«У тебя там всё хорошо?» – мысленно спрашивала она у Финбара. Ответ не заставлял себя ждать: «Мам, тут замечательно. Я с твоим папой, он шлёт тебе привет. Он присматривает за мной, с тех пор как я появился здесь».

Отец Энни умер десять лет назад, когда Финбар был ещё совсем маленьким.

«Хорошо. Я на это рассчитывала. Мне приятно думать, что вы там вместе». Она представляла себе их и продолжала свою работу.