Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 125 (всего у книги 331 страниц)

Глава девятнадцатая

Манеж Лондонского Шотландского полка

Гарри Хейзелтон

Сэр Эрнест Шеклтон присоединился к Гарри и Салливану, когда они отправились из Даличского клуба в манеж, где сразу после обеденного перерыва должен был давать показания Чарльз Хендриксон. Когда они вышли на Пэлл-Мэлл и впереди показался Букингемский дворец, Салливан остановился. Он посмотрел на королевский штандарт, развевавшийся над портиком.

– Это означает, что король сейчас в резиденции, – сообщил Шеклтон.

– И чем он занимается целый день? – спросил Салливан.

– Не знаю, – ответил Шеклтон. – Империя большая, почти половина мира. Уверен, ему есть чем заняться. Он ведь и в Австралии побывал.

Губы Салливана изогнулись, но шрам мешал понять, была ли это улыбка или всего лишь саркастическая усмешка.

– Братец старого короля как-то приехал в Австралию с имперским визитом, и один из наших парней выстрелил в него. Не убил, но хоть постарался. Некоторые из нас понимают, почему он это сделал.

Гарри посмотрел на льва, леопардов и арфу на цветастом флаге[101]101
  На гербе Великобритании представлены лев, арфа и шесть леопардов. Леопарды – символы Англии. Лев – символ Шотландии. Золотая арфа – символ Ирландии.


[Закрыть] и подумал о том, как часто он рисковал жизнью ради этого флага. Недовольство в словах Эрни Салливана оказалось желанным отвлекающим фактором. Размышления о судьбе широко раскинувшейся империи позволяли отвлечься от смятого клочка бумаги, лежавшего в кармане. Телеграмма была короткая. Она не приедет; она нужна Дейзи. «Она всегда будет нужна Дейзи».

Шеклтон похлопал его по плечу.

– Идем, Хейзелтон. Нельзя стоять тут и целый день пялиться.

Подойдя к манежу Лондонского Шотландского полка, они увидели обычную толпу репортеров и фотографов, слонявшихся у входа. Репортеры вечно высматривали богатых и знаменитых персон или кого-нибудь из выживших свидетелей. Шеклтон, естественно, привлек их интерес, но репортеры, столпившиеся вокруг него, даже не глянули в сторону его спутников. Гарри они совсем не знали. Он всегда оставался на периферии расследования, входя и выходя через боковую дверь, и редко посещал зал, где давались показания. Эрни Салливана они тоже не знали. В добротном костюме, с аккуратно подстриженной бородой и в шляпе, отбрасывавшей легкую тень на лицо, он совершенно не походил на человека, орудовавшего лопатой и обливавшегося потом возле котлов «Титаника».

Шеклтон отмахнулся от репортеров. Он не мог сказать ничего нового. Он по-прежнему считал, что четыре узла – самая безопасная скорость во льдах и идти быстрее значит напрашиваться на неприятности.

Бен Тиллет ждал их в здании манежа, где уже начались слушания. Портьеры Клайва Бигема все так же поглощали звук, и Гарри ощутил облегчение, когда Тиллет сказал, что занял для них места в первом ряду.

Прежде чем сесть, Гарри отвел Тиллета в сторону.

– Юрист знает, какие вопросы задавать?

– Знает.

– Он это сделает?

– Говорит, что постарается. Вклиниться между юристами «Уайт стар» очень непросто.

По пути к своему месту Гарри остановился и оглядел участников этой игры с высокими для «Уайт стар» ставками. Лорд Мерси сидел на самом высоком помосте и казался беспристрастным, но скучающим. Единственной уступкой с его стороны в пользу того, что это не настоящий суд, было отсутствие парика и мантии. Окружавшие его юристы на помостах пониже также имели неофициальный вид в одежде, но не в поведении. Клайв Бигем настаивал, что это не суд, но ничто было не в силах развеять ощущение, что человек, стоящий сбоку на месте, обнесенном поручнями, на самом деле находится на скамье подсудимых.

Чарльз Оскер Хендриксон, человек, подкупленный, чтобы отойти от судна в почти пустой шлюпке, был светловолос и краснолиц под стать своему шведскому имени. Салливан, тоже пробиравшийся вдоль переднего ряда к своему месту, резко остановился и уставился на него. Хендриксон посмотрел на него в ответ достаточно долго, и было ясно, что он узнал человека, с кем когда-то выходил в море.

Гарри дернул Салливана за руку.

– Сядь. Ты привлекаешь внимание.

Салливан сел, удовлетворившись лишь сердитыми взглядами, которые время от времени бросал на свидетеля. Все внимание Хендриксона снова было поглощено группой юристов, забрасывавших его вопросами.

В дверях за помостом краем глаза Гарри заметил Клайва Бигема. «Почему он здесь? Подозревает, что мы готовы положить конец его игре? Попробует остановить нас, или то, что мы делаем, на самом деле ему на руку?» Бигем был военным и подчинялся приказам, но приказы не обязательно могли ему нравиться.

Гарри пожалел, что Поппи не было рядом в момент его триумфа. Он был отставным офицером без состояния и без особых перспектив, но решился выступить против самых могущественных людей в британской торговле и стоял на пороге победы. По крайней мере один свидетель скажет правду. Он надеялся, что не ошибся в том, почему Бигем поручил ему это задание, потому что знал, что они обладают схожими навыками. Они оба преуспели в искусстве намеков и чтения между строк.

Он огляделся и заметил огромную фигуру Чарли, занимавшую сразу два стула возле стены рядом с моделью «Титаника». Репортер был наготове. Если юрист Тиллета сумеет задать нужные вопросы, Чарли будет знать, что делать с ответами. Это был важный день для репортера. Сегодня он может получить возможность постучать в двери «Таймс».

Гарри обратил внимание на юриста, допрашивавшего Хендриксона. Это был невысокий человек с немытой головой и в плохо сидящем костюме. Он нервно расхаживал из стороны в сторону и бомбардировал Хендриксона вопросами.

Гарри обернулся к Тиллету.

– Это наш человек?

– Нет. Это Харбинсон. Он представляет интересы пассажиров третьего класса. Отлично справляется с очернением имени Дафф-Гордона. Нам это не поможет, но все равно приятно посмотреть.

Харбинсон подошел поближе к свидетелю.

– Значит, вы утверждаете, что шлюпка номер один была спущена на воду с семью гребцами и всего пятью пассажирами?

– Да, сэр, с пятью пассажирами, – кивнул Хендриксон.

– Разве экипаж не обязан приложить все усилия для спасения пассажиров? – удивленно поднял брови Харбинсон.

– Именно так, сэр.

– Я не вполне понимаю, почему вы, семеро членов экипажа, несмотря на протесты этих пассажиров первого класса, не вернулись за погибавшими?

Хендриксон пробормотал ответ так тихо и неразборчиво, что его не расслышали даже в первом ряду.

Лорд Мерси наклонился со своего высокого кресла.

– Говорите громче, чтобы я слышал!

Гарри напомнил себе, что именно поэтому и посещал слушания с такой неохотой. Акустика в зале была отвратительная.

Хендриксон повторил свой ответ громче.

– В шлюпке был старший. Его дело решать, как поступить. Рулевой принимает командование, и все ему подчиняются.

Лорд Мерси кивнул.

– И вы утверждаете, что рулевой вашей шлюпки не изъявил намерения вернуться.

– Нет, сэр, ни малейшего.

Харбинсон снова взял опрос свидетеля в свои руки. Его вопрос прозвучал, словно булавочный укол.

– И такое его поведение было вызвано возражениями четы Дафф-Гордонов?

– Да, сэр.

– И вы слышали крики?

– Да, сэр, ужасные крики.

– На каком расстоянии?

– Примерно в двух сотнях ярдов.

Гарри увидел, как напряглись плечи Салливана. Тот как будто снова слышал эти душераздирающие крики.

Наконец, Харбинсон задал вопрос, к которому подводил.

– И все же, несмотря на это, не было приложено никаких усилий, чтобы двигаться в направлении этих криков?

– Нет, сэр.

Лорд Мерси снова наклонился вперед. Несмотря на то что ему день за днем приходилось выслушивать показания о той ночи, когда погиб корабль, он, похоже, еще был способен испытывать неподдельное потрясение.

– Я не понимаю, – громко произнес он. – Неужели в шлюпке не было разговоров о том, чтобы вернуться за погибающими?

– Только когда я предложил вернуться, – покачал головой Хендриксон.

Лорд Мерси нахмурился.

– Вы хотите сказать, что были единственным, кто это предлагал?

– Других я не слышал, – уклончиво ответил Хендриксон. – Я говорил громко, все слышали. Но мне ответили, что возвращаться слишком опасно. Нас могли перевернуть.

– И кто это сказал?

– Сэр Космо Дафф-Гордон.

– Кто-нибудь еще что-нибудь сказал?

– Его жена, сэр. Она согласилась с ним.

– Должен ли я понимать, что из-за двоих пассажиров, заявивших об опасности возвращения, вы все решили держать язык за зубами и не попытались никого спасти?

– Да, сэр.

Гарри почувствовал вокруг какое-то движение. Журналисты царапали ручками бумагу. Сэр Космо Дафф-Гордон был на грани полного исключения из общественной жизни.

Другой юрист воспользовался моментом затишья и выступил вперед. Гарри наклонился к Тиллету.

– Это наш?

Тиллет отрицательно покачал головой.

– Это Эдвардс. Профсоюз докеров, речников и разнорабочих. Он будет просто привлекать к себе внимание. Хочет увидеть свое имя в газетах.

Эдвардс был намного крупнее предыдущего юриста, его волосы были зачесаны назад, а темные глаза глядели задумчиво.

– Мистер Хендриксон, были ли вам уплачены деньги кем-либо из пассажиров, когда вы оказались на «Карпатии»?

Хендриксон кивнул.

– И что вы получили?

– Чек на пять фунтов.

– И от кого вы его получили?

– От сэра Космо Дафф-Гордона.

– А что получили другие члены экипажа?

– То же самое.

Гарри, к собственному отчаянию, увидел, что юристы выстраиваются в очередь, чтобы расспросить Хендриксона во всех подробностях о подарке сэра Космо Дафф-Гордона. Была ли это взятка? Была ли это плата за невозвращение к терпящему бедствие судну? Был ли это жест благодарности? Юристы мешали друг другу и уполномоченному по кораблекрушениям, задавая по-разному одни и те же вопросы. Гарри теперь как никогда был уверен, что расследование не даст никаких результатов.

Гарри посмотрел на часы. Лорд Мерси всегда строго соблюдал регламент. Слушания каждый день заканчивались ровно в половине пятого, а на часах было уже четыре часа двадцать пять минут. Если профсоюзный юрист не вступит в дело прямо сейчас, придется ждать следующего дня, а Гарри не был уверен, что на следующий день Хендриксона вызовут снова. Моряк уже и так превзошел все ожидания и измазал имя сэра Космо Дафф-Гордона в грязи на несколько поколений вперед.

Тайные фигуры, управлявшие ходом слушаний, были бы очень довольны поведением Хендриксона до этого момента. Они не стали бы рисковать, что он скажет что-нибудь неожиданное. Клайв Бигем сам говорил: «В суде никогда на задавай вопросов, на которые не знаешь ответа заранее».

Лорд Мерси начал собирать бумаги на своем столе. У Гарри екнуло сердце. Салливан наклонился к Тиллету.

– Слишком поздно, черт побери, – прошипел он.

– Нет, самое время, – возразил Тиллет. – Вот и он.

Человек, проталкивавшийся сквозь толпу юристов, сложением напоминал пень большого дерева, имел широкие плечи и крепкую грудь. Его веснушчатое лицо могло бы принадлежать ирландскому лепрекону, но в его раскатистом голосе не было и нотки озорства.

– Томас Скэнлан, член парламента от Северного Слайго, представляю профсоюз матросов и кочегаров, – объявил он.

Лорд Мерси раздраженно дернул головой и посмотрел на него.

– Не сейчас. Зададите свои вопросы завтра.

– Мы все прекрасно знаем, что завтра этого человека здесь не будет, не так ли? – укоризненно спросил Скэнлан с ирландским акцентом. – Я задам свои вопросы сейчас.

– Ну, тогда поторопитесь, – фыркнул лорд Мерси. – Я уже достаточно услышал за сегодняшний день.

Скэнлан поклонился и обернулся к Хендриксону.

– Мистер Хендриксон, вы помните пожар в угольном бункере на борту судна?

Остальные юристы начали громко протестовать. Этот вопрос отклонялся от той линии, которую вели они. Скэнлан должен был дождаться своей очереди. Какое отношение это имеет к вопросу о сэре Космо Дафф-Гордоне?

– Мистер Хендриксон, я повторяю вопрос. Вы помните пожар в угольном бункере на борту судна? – настаивал Скэнлан.

Смену темы Хендриксон, похоже, принял с облегчением. Очерняя Дафф-Гордона, он ничего не сделал для самого себя.

– Да, помню, – кивнул он.

– И вы помогали освобождать бункер от угля?

– Да, помогал.

– Вам известно, когда начался пожар?

Взгляд Хендриксона блуждал по залу.

«Он ищет кого-нибудь, кто подсказал бы, что говорить, – подумал Гарри. – Он получал сигналы от кого-то в зале, а теперь сигналов больше нет».

Наконец взгляд Хендриксона остановился на Салливане. На его лице появилась печальная усмешка.

– Говорят, он начался еще в Белфасте, – ответил Хендриксон.

Скэнлан кивнул.

– А когда вы начали выгружать уголь?

Хендриксон посмотрел на Салливана, снова на Скэнлана, потом на уполномоченного по кораблекрушениям. Готового сценария у него больше не было. Он был предоставлен самому себе.

– Когда вы начали выгружать уголь?

– В первую вахту после Саутгемптона.

Уполномоченный по кораблекрушениям заинтересованно наклонился вперед, и Гарри понял, что отец Клайва Бигема вовсе не дурак. Это был невысокий человек с тонким голосом, и без мантии он выглядел не слишком внушительно. Однако с ним нельзя было не считаться. Похоже, его больше не интересовало, что заседание может окончиться не вовремя.

– Сколько дней это продолжалось после того, как вы вышли из Белфаста? – спросил он.

– Я не знаю, когда судно вышло из Белфаста, не знаю точный день, – промямлил Хендриксон.

– Полагаю, это продолжалось два или три дня, – предположил Скэнлан.

– Да, думаю, так и было, – кивнул Хендриксон.

– И через сколько времени пожар прекратился?

Хендриксон пожал плечами, безуспешно пытаясь изобразить невозмутимость.

– Пожар не прекращался, пока не закончился уголь. Я заканчивал работу сам с тремя или четырьмя кочегарами. Мы перекидали весь уголь.

Скэнлан поднял палец вверх, чтобы заставить умолкнуть остальных юристов, которым теперь не терпелось присоединиться к новой линии допроса.

– Переборка составляет часть бункера, верно? – спросил он.

– Да, часть стены, – Хендриксон на секунду уставился в сводчатый потолок.

Гарри покачал головой. Хендриксону некуда было деваться. Благодаря Салливану Скэнлан действовал не вслепую. Как и любой хороший юрист, он заранее знал ответы на свои вопросы.

– Вы осматривали стенку бункера после того, как он был освобожден от угля? – спросил Скэнлан.

Хендриксон кивнул.

– И в каком состоянии она была?

– Было видно, где она раскалялась во время пожара – вся краска сошла, – Хендриксон переступил с ноги на ногу. – Она немного прогнулась.

– Она была повреждена?

– Да, ее перекосило.

– И насколько большое внимание этому уделили? – спросил Скэнлан. – Было ли что-нибудь сделано с поврежденной переборкой? Хоть что-то?

Хендриксон посмотрел на своего мучителя, потом перевел взгляд на Салливана. Тронутые шрамом губы Салливана изогнулись в улыбке, и Гарри с удивлением увидел на лице Хендриксона выражение облегчения. Тайное вот-вот должно было стать явным, и Хендриксон ничего не мог с этим поделать. А может быть, он с самого начала хотел рассказать правду.

Хендриксон покачал головой.

– Ну, мы… Я все зачистил, принес смазочный мазут и замазал сверху.

– Чтобы все выглядело как обычно?

– Да.

– И замаскировать повреждения?

Хендриксон ничего не ответил. В этом не было нужды.

Гарри посмотрел в другой конец зала и увидел, что Чарли встает. Для человека его размеров он двигался очень быстро. Репортаж для «Таймс» уже был написан. Пока остальные репортеры еще пытались разобраться в том, что они только что услышали, Чарли уже шел прямиком на Флит-стрит.

Дувр

Поппи Мелвилл

Поездка Поппи в Дувр выдалась долгой и утомительной, чему поспособствовало расписание поездов, сокращенное из-за забастовки угольщиков. Начальник станции в Риддлсдауне даже не хотел продавать ей билет.

– Я ничего не могу гарантировать, ваша светлость. Поезд на Винчестер если вообще придет, то должен быть уже скоро, но из Винчестера вам нужно будет ехать в Лондон и пересесть с Большой Западной дороги на Юго-Восточную, – он озадаченно покачал головой. – С этой линией нет никаких гарантий. Возможно, до Дувра вам придется ждать на Виктории поезда, который стыкуется с паромом, потому что другие поезда не ходят, а я слышал, что там не хватает вагонов первого класса. Вы уверены, что хотите поехать, ваша светлость?

«Уж точно не хочу, но должна. Еще раз, Дейзи. Это твой последний шанс».

Поппи поблагодарила начальника станции за совет и передала ему деньги на билет третьего класса.

– Третий класс, ваша светлость?

– Вы же сами сказали, что первого класса может не быть.

«Я использую деньги, отложенные на хозяйство, и не могу себе позволить сорить ими».

Когда дуврский поезд с опозданием на два часа наконец отправился с вокзала Виктория, небо начали заволакивать темные тучи. К тому времени, когда поезд стал петлять меж продуваемых ветрами известковых холмов, разыгралась настоящая буря, и дождь хлестал в окна вагона третьего класса, находя любую щелочку в потрепанных деревянных рамах. По пути через Кент подсаживались другие пассажиры, так что вскоре Поппи оказалась зажатой в самом углу и была вынуждена опираться на протекающее окно.

Она неловко ерзала, чувствуя, как вода капает ей на плечо и шею. Когда крупный мужчина, занимавший изрядную часть скамьи, извинился перед ней, она искренне улыбнулась ему. Он не мог знать, что Поппи выжила на «Титанике». Несколько капель холодной воды – это пустяк, сущий пустяк.

Когда поезд наконец подъехал к станции Дувр Прайори, конечному пункту железнодорожной линии, Поппи без помощи носильщика сняла чемодан с багажной полки и вышла на перрон. Соленый ветер, обжигающе холодный, трепал ее шляпку и юбку, но Поппи сама удивилась той простоте, с какой она прогнала мысли о неудобстве. Она изменилась. Она все еще оставалась леди Пенелопой Мелвилл из Риддлсдаун-Корта, но у нее уже был опыт Поппи, горничной первого класса, пережившей катастрофу «Титаника». Теперь она могла все что угодно. Не могла лишь отказать просьбам Дейзи.

Чемодан был нетяжелый. Она везла сменную одежду для Дейзи, но не упаковала ни одной из легкомысленных дорогих вещей, купленных Дейзи на краденые деньги. Того, что она привезла, хватит на одну ночь, а завтра они обе вернутся в Риддлсдаун. Поппи терялась в догадках, что же случилось с той огромной суммой, которую Дейзи взяла с собой, но, судя по всему, она ее потратила или где-то потеряла, и теперь этих денег нет. Дейзи придется научиться тому, что каждый поступок имеет последствия.

Поппи отдала билет контролеру и вышла в вестибюль вокзала, где смогла укрыться от дождя, но не от ветра. Дорога заняла намного больше времени, чем ожидала Поппи, но, вероятно, Дейзи все еще ждала сестру в привокзальной гостинице. «Если только она не нашла кого-нибудь, кто снабдил ее деньгами, и тогда я проделала весь этот путь напрасно».

Когда она направилась к выходу, то заметила в стороне какое-то движение. Женщина вскочила со скамейки и бросилась ей навстречу. Поппи невольно отшатнулась, а Дейзи бросилась к ней в объятия, уткнулась носом в шею и заплакала.

– Поппи… О, Поппи, где ты была? Почему так долго? Я ждала.

Поппи обняла сестру, но не смогла сдержать раздражения в голосе.

– Ты должна была ждать в гостинице. Я говорила тебе в телеграмме.

Дейзи топнула ножкой, и Поппи почувствовала укол злости. «Опять она за свое!»

– Эти мерзавцы не дали мне подождать, – рыдала Дейзи. – Я говорила им, что ты скоро приедешь, но у меня не было денег оплатить номер, поэтому служители гостиницы меня просто выгнали. Я целый день жду тебя здесь. Решила, что ты передумала.

Поппи поборола раздражение и снова обняла сестру за плечи. Она догадывалась, что провести день в покрытом угольной сажей вокзале показалось Дейзи не слишком приятным.

– У тебя совсем не осталось денег? – спросила она.

– Ни монетки. Я так проголодалась…

– Что произошло?

– Сейчас расскажу. Послушай, там есть кафе. Мы можем поесть?

Привокзальное кафе было почти безлюдно. Дейзи уселась на стул и с мольбой посмотрела на Поппи.

– Чай. Хочу чашку чая, а потом… – она посмотрела на меню, написанное мелом на дальней стене. – Яичницу с беконом и тост. Это у меня будет что-то вроде завтрака, потому что я не завтракала. Почему ты так долго?

– Тебе повезло, что я вообще приехала, – ответила Поппи. – Как ты могла вот так нас бросить?

Дейзи, не обращая внимания на ее вопрос, откинулась на спинку стула и жестом подозвала официантку.

– Дейзи! – окрикнула ее Поппи. – Я с тобой разговариваю!

Дейзи сделала заказ, добавив чашку чая для Поппи.

– Что случилось? – снова спросила Поппи.

– В поезде я познакомилась с мужчиной.

– Дейзи!

– Не смотри на меня так. Я ведь не виновата, что мужчины обращают на меня внимание! Ничего не могу с этим поделать.

– Ты не обязана это поощрять.

Дейзи раздраженно закатила глаза.

– Не все же такие, как ты, Поппи! Я вижу, как ты сохнешь по капитану Хейзелтону, но ты сделала хоть что-нибудь, чтобы он узнал о твоем интересе к нему?

Поппи уставилась на исцарапанный деревянный стол, пытаясь скрыть, как вдруг потеплели ее щеки. По меркам Дейзи она не сделала ничего, чтобы поощрить капитана, но по ее собственному мнению она очень даже активно принимала его знаки внимания, хоть и не была уверена, что это и в самом деле были именно они.

– Мы сейчас говорим не обо мне, – твердо произнесла Поппи. – А о тебе, Дейзи. У тебя была куча денег, а теперь они вдруг улетучились. Потрудись объяснить.

– Вчера вечером я собиралась сесть на паром, – сказала Дейзи. – Но поезд пришел в Дувр, а нам сказали, что паром в море не выйдет, потому что нет угля. Я не знала, что делать, но этот добрый джентльмен проводил меня до привокзальной гостиницы, и я сняла комнату, – она посмотрела на Поппи и поспешила добавить: – Для себя. Только для себя.

– Я и не предполагала…

– Нет-нет, предполагала! Ты явно подумала, что я остановилась в одной комнате с новым другом, и ошиблась. Я так не поступила. – Она взглянула на официантку, которая принесла чайник и две чашки. – Тот джентльмен пригласил меня поужинать с ним, и я согласилась, а потом он сказал, что знает, где мы можем немного развлечься.

– И что это было за развлечение?

– Обычные карты. Джентльмены играли в карты. Они все собирались плыть на пароме. Они играли в «двадцать одно». Это на самом деле очень простая игра, в ней все зависит от удачи. Они предложили играть на деньги, чтобы было интереснее, и поначалу мне везло.

– А потом? – спросила Поппи.

– Потом начала проигрывать, но все говорили, что удача в конце концов вернется. Мы играли несколько часов.

– И ты проиграла все деньги? – спросила Поппи.

Дейзи налила чаю в свою чашку и огорченно посмотрела на Поппи.

– Ты так говоришь, как будто я в этом виновата. Но ведь это вопрос удачи. Все вокруг говорили, что просто поверить не могут в такую полосу невезения, как у меня.

Поппи взяла чайник из рук Дейзи и поставила его на стол.

– Дейзи, посмотри на меня.

– Смотрю, – ответила Дейзи. – Ты неважно выглядишь. Нужно причесаться.

– Не увиливай, – остановила ее Поппи. – Ты можешь считать меня наивной, не умеющей привлекать внимание мужчин и не имеющей честолюбия, чтобы повидать мир и прославиться, но я понимаю, что тебя провели…

– Нет, – прошипела Дейзи. – Дело просто в невезении, и я не хочу об этом говорить. – Она обернулась и посмотрела на дверь, которая вела на кухню. – Где моя еда? Я голодна. Так голодна, что съела бы целую лошадь!

Лошадь – пегий рабочий конь из конюшни. Память Поппи зажила собственной жизнью, покинув захудалое кафе и своевольную девчонку и вернувшись в то раннее утро в Риддлсдауне. Она увидела пальцы Гарри в гриве Добби и услышала его тихий голос.

Меня преследовали воспоминания о женщине, которую я едва знал. Вы прогнали эти воспоминания

Ее мысли снова прервала Поппи.

– Я уже расплатилась за номер, поэтому мне позволили переночевать, но денег хватило только на то, чтобы отправить телеграмму. Если бы ты не приехала, не знаю, что бы я делала.

– А что же твой новый друг? – спросила Поппи, даже не пытаясь скрыть ледяную злость в голосе.

Дейзи понурила голову.

– Не знаю, что с ним случилось. Думала, он поможет мне, но не смогла его отыскать. – Она радостно посмотрела на официантку, которая принесла яичницу с беконом. – Я знала, что могу положиться на тебя, Поппи. Сколько денег ты привезла?

– В самый раз, – ответила Поппи.

– В самый раз для чего?

– Для того, чтобы доехать до дома. У меня достаточно денег, чтобы сегодня переночевать в гостинице, и я привезла тебе немного одежды.

– И это все? Ничего на непредвиденный случай?

– Да, конечно, у меня есть деньги на непредвиденный случай, – сказала Поппи. – В отличие от тебя, Дейзи, я всегда планирую заранее. Я не убегаю в надежде, что мне кто-нибудь поможет. Мне пришлось взять часть денег, отложенных на хозяйство, и мне нужно будет их вернуть, когда приедем домой. Теперь ужинай, завтракай, или что там у тебя получается, и идем в гостиницу. Завтра мы едем домой. Ты меня поняла?

Дейзи послушно кивнула и намазала масло на тост.

Даличский клуб

Эрни Салливан

Салливан окинул взглядом потрепанную обстановку Даличского клуба и удивленно покачал головой. На сегодня слушания по делу «Титаника» закончились, и Гарри с Шеклтоном пригласили Салливана поужинать с ними в клубе и пообещали устроить комнату для ночлега. От такого предложения он едва ли мог отказаться.

Планов на вечер у него не было. Да и вообще никаких планов. Впервые в жизни он был совершенно свободен. Теперь, когда он решил не идти путем, предначертанным его дедом, он не знал, какую дорогу выбрать. В глубине души он тосковал по просторам Гулагонга, но понимал, что, вернувшись, больше никогда их не покинет. Сейчас он был здесь, на другом конце света, и наверняка могли найтись идеи получше, чем просто вернуться домой и встретиться с разгневанным дедом.

«А может быть, он уже и умер». Эта мысль не впервые приходила ему в голову. Ричард Салливан был стар, а вести из Австралии приходили редко. Даже если бы кто-нибудь в Гулагонге и захотел отправить ему послание, то не знал бы, куда его адресовать. Сейчас же, пока Салливан не решит завести почтовый адрес до востребования, он будет оставаться в полном неведении о происходящем на ферме.

Гарри стоял к нему спиной, договариваясь, чтобы гостю позволили переночевать в клубе, поэтому Салливан обратился с вопросом к Шеклтону.

– Значит, это и есть один из знаменитых лондонских мужских клубов?

Шеклтон ухмыльнулся.

– Конечно, старина, это не «Уайтс» или «Будлс», но это тоже клуб. Не думаю, что в более респектабельных заведениях нас пустили бы дальше порога.

– Ну, тебя бы они точно впустили, – сказал через плечо Гарри. – Всемирно известный полярный исследователь и рыцарь-командор Королевского Викторианского ордена.

– При первых же звуках моего ирландского акцента меня вышвырнули бы обратно, – добродушно отозвался Шеклтон и снова обернулся к Салливану. – Это школьный клуб. Мы все учились в Даличском колледже.

– Одна из ваших знаменитых школ-интернатов? – спросил Салливан.

Он почувствовал, как правая ладонь непроизвольно потянулась к лицу, чтобы коснуться шрама, обезобразившего его давным-давно.

Шеклтон покачал головой.

– Старая, но не знаменитая, – ответил он. – Хотя среди ее выпускников немало прекрасных джентльменов, – он обратил внимание на руку Салливана, касавшуюся шрама: – Это сделал кто-то в школе?

На мгновение Салливан онемел от нахлынувших воспоминаний и смог только кивнуть, не отрывая пальца от длинного шрама.

– В Даличе этого бы не случилось, – сказал Шеклтон.

Салливан снова обрел дар речи.

– Я получил его в лучшей школе Австралии. Мой дед думал, что там из меня сделают джентльмена, но они видели во мне лишь внука каторжника. С тех пор я научился лучше владеть клинком. Дерусь не слишком эффектно, но могу постоять за себя.

Гарри отошел от стойки.

– Я нашел для тебя комнату, – сказал он. – Сейчас кого-нибудь пошлют к Еве Ньютон за твоими вещами. Боюсь, мистер Тиллет, человек из народа, не сможет присоединиться к нашему празднику. Он не рискнет быть увиденным в месте, предназначенном для узкого круга.

– Просто удивительно, как он умудряется делать так, чтобы его оперная дива и вторая семья не попали на страницы газет, – произнес Салливан.

– Даже если газетчики что-то и напечатают, им не поверят, – ответил Гарри. – Он популярен среди рабочих, а они не позволят валять в грязи его имя.

– В отличие от сэра Космо Дафф-Гордона, – заметил Шеклтон.

– И поделом ему, – сказал Салливан. – У него в шлюпке было место на сорок человек. Этим сорока не пришлось бы прыгать в воду.

– Я удивлен, что в воде вообще кто-то выжил, – произнес Шеклтон. – Я видел, как человек погиб меньше чем за минуту.

– Это была медленная смерть, – ответил Салливан.

Когда он прыгнул в воду, ледяной холод пронзил его, словно тысяча ножей, и на мгновение парализовал легкие. Нужно было найти что-нибудь, чтобы удержаться на поверхности. Потребовались все остатки сил, чтобы подтянуться и залезть на плавающие обломки лестницы.

Дрожа всем телом, Салливан цеплялся за свой ненадежный насест. Лестница дрейфовала по течению, унося его от предсмертных судорог огромного корабля. «Титаник» медленно погружался в море, но огни еще горели. Кто-то по-прежнему оставался внизу. Какие-то храбрецы все еще поддерживали пар и вырабатывали электричество для ламп и радиостанции, отправлявшей в эфир зов о помощи.

Новая волна захлестнула носовую часть палубы, огни мигнули и погасли, словно опустив занавес, чтобы скрыть последнюю кошмарную сцену. Теперь Салливан был слеп, но не глух. Ночь была наполнена криками и стенаниями, а лестница опасно покачивалась, сталкиваясь с невидимыми в темноте обломками. Глаза постепенно привыкали к темноте. В холодном свете звезд Салливан видел, что он дрейфует среди мертвых тел, а вдали угадывались гигантские темные очертания «Титаника» с погрузившимся в воду носом и медленно задирающейся кормой.

Салливан попытался сосредоточиться на моменте, которым сейчас наслаждался. Он был в тепле и сухости и допущен в мужской клуб – самую священную из британских крепостей. Ему следовало бы чувствовать удовлетворение, но он никак не мог выкинуть из головы мысли о сэре Космо Дафф-Гордоне, сидящем в шлюпке, где было всего двенадцать человек, и подкупающем моряков, чтобы держаться подальше от протянутых рук и криков о помощи. Он понимал, что и сам был на волосок от гибели. Если бы офицер Лоу и Поппи Мелвилл из четырнадцатой шлюпки не подобрали его, он бы тоже погиб.

– Что с ним теперь сделают? – спросил Салливан.

– Увы, действия Дафф-Гордона не являются преступлением, – ответил Шеклтон. – Я провел в море почти всю свою взрослую жизнь и могу сказать, что некоторые из правил, на которые мы полагаемся, остаются неписаными. Это вопрос совести. «Сначала женщины и дети» и «капитан идет ко дну вместе с кораблем» – это не юридические понятия. Сэр Космо Дафф-Гордон уплыл на полупустой шлюпке, а Брюс Исмей, председатель «Уайт стар лайн», сбежал одним из первых. Они оба выжили и не попадут в тюрьму, но для общества они мертвы. Капитан Смит же, напротив, погиб вместе с судном, и кто-нибудь наверняка поставит ему памятник.