Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 173 (всего у книги 331 страниц)

Глава двадцать восьмая

– А ты мне нравишься в этом костюме, – прошептал Лес на ухо Даю. – Хотя лучше, конечно, без него.

Глупая фраза, Лесли это понимал, но Дай вроде бы не возражал.

Лес отступил на шаг и смахнул с плеча Дая воображаемую пылинку.

– В любом случае не смотри так страдальчески. Это неплохая практика перед тем, как мы окажемся в Америке и встретимся с организаторами боев. Подойди к зеркалу, глянь, какой ты красавчик.

Дай повернулся к своему отражению, поправляя тугой галстук-бабочку, а Лес мысленно пробежался по контрольному списку из четырех целей, которые он присмотрел для вечернего действа. Вчерашний день прошел бурно: Лес встретился с Вайолет и, пробравшись в несколько кают, порылся там в вещах. Он боялся перепутать жертв – нужно было держать в голове столько деталей, – и сделал пометки на клочке бумаги. Генри Харпер, бездельник, живущий за счет щедрости своего деда и путешествующий по миру. Они с женой возвращались из поездки с переводчиком, которого подобрали на Ближнем Востоке, красивым мужчиной по имени Хассаб. Лесу хватило одного взгляда на каюту, чтобы понять, чем занимались эти двое мужчин.

Затем – мисс Хелен Ньюсом, впервые вышедшая в свет девушка, которая боялась матери, и ее снедаемый любовью кавалер, Карл Бер. Серебряные часы были такими красивыми, трогательными – именно такие Лес хотел бы однажды подарить Даю, может, после победы в первом крупном матче в Америке, – что он не мог их не стащить.

Потом – старый газетчик, У. Т. Стед.

Дай снова повернулся к нему лицом.

– О чем задумался? – спросил он, глядя Лесу прямо в глаза.

Лесли пожал плечами.

– Потенциальные цели. Как раз думал о старине Стеде.

– О журналисте?

Лес кивнул.

– Он не скрывает, что боится утонуть на борту такого большого корабля. Говорил всем, кто слушал, что газеты должны писать об опасностях плавания со слишком малым количеством шлюпок – или что-то такое. Может, ему понадобится ясновидец – мол, облегчить душу или…

– С ума сошел? – Дай отступил на шаг и врезался в койку; каюта была крошечной. – Стед не дурак, Лес. И не станет сидеть тихо, если подумает, что ты пытаешься его облапошить. Он же поборник справедливости.

Не было ничего лучше, чем сказать Лесли, что чего-то не следует делать, чтобы заставить его упереться рогом.

– Он доверчивый, этот дед. Верит в духов, в призраков и прочую чепуху. Он идеальная цель, говорю тебе.

– Нет, Лес. Не Стед.

– Тогда помоги найти другого. – Лес взялся за свой галстук-бабочку, пытаясь сдержать гнев. – Этот вечер – наш единственный шанс. Мы должны извлечь максимум пользы. Найди другого, пока я обрабатываю этих.

Судя по лицу Дая, он предпочел бы выпить яду.

– Попроси Вайолет впустить тебя в каюту, осмотрись, потом отчитайся мне. Легче легкого. Об остальном я позабочусь.

– Я не хочу шнырять по чужим каютам. – Дай опустил взгляд на носки своих ботинок, как делал всякий раз, когда не мог принять решение. – Кажется, я кое-кого знаю… Или это ерунда. Не знаю точно…

– Говори, я решу сам, – перебил Лес, стараясь выглядеть не слишком уж нетерпеливым, чтобы не спугнуть Дая.

– Во-первых, ты все не так понял.

Дай отобрал из рук Лесли бабочку и взялся завязывать ее на его воротнике сам. И Лес обнаружил, что он благодарен одновременно и за помощь, и за взгляд Дая – приятное ощущение тяжести этого взгляда на себе. Не было ничего приятнее, чем знать, что Дай на него смотрит. Что он с ним.

Занимаясь бабочкой, Дай рассказал, как видел Марка Флетчера в курительной комнате и как тот пытался покрыть карточный долг украшением жены. Каким печальным было его лицо, как он дрожал от вины. Лес, надо признать, был малость изумлен. Он-то считал, что Флетчер из тех, кто играет по правилам, потому что боится быть пойманным. Чем больше Лесли об этом размышлял, тем яснее понимал: адвокат, привыкший обходить закон, чтобы решить дело в пользу клиента.

– Так-так-так, – произнес Лес. – Я б сказал, звучит многообещающе. Снедаемый виной мужчина с богатой женой.

– У него трудности…

– Если не хотел, чтобы я знал, зачем тогда рассказывал? Он идеален, Дай. И, клянусь, едва ощутит укол.

– Не надо было ничего говорить.

Дай развернулся, вскидывая руку так, словно хотел, жаждал ударить что-нибудь. В крошечной, битком забитой каюте хватало вариантов, однако он каким-то образом сумел сдержаться.

– Лес, меня уже тошнит от этого: от всех интриг, лжи, обмана. Где-то должен быть предел.

– А я устал от того, что ты вечно ведешь себя как самаритянин, – вырвалось прежде, чем Лес успел себя одернуть. – Мы выросли в одном районе, Дай. Ты знаешь, что случается с самаритянами.

– Ага. Их облапошивают такие, как ты.

Слова оказались больнее любого удара, который он получал от Дая.

– Тебе не нравится, чем я занимаюсь, но я делаю это для нас. – Лесли снова к нему приблизился. – Все это для того, чтобы мы выжили. Мы не сможем заниматься боксом всю жизнь. Не сможем зарабатывать тем, что получаем по башке. Я, например, не собираюсь сдохнуть на ринге, как старая кляча, все еще запряженная в повозку.

– Вся эта ложь, жульничество и мошенничество… Иногда мне кажется, что я тебя не знаю. Что я не могу тебе доверять.

А вот это уже был пушечный выстрел прямо в сердце.

– Как ты можешь так говорить? Обо мне? После всего, что я сделал…

Но Дай уже захлопнул за собой дверь, и Лес остался наедине с запахом его пота и помады для волос в крошечной комнате, заваленной рваной одеждой и вонючей селедкой: эти запахи стали напоминанием, насколько маленькой и безвыходной была их жизнь. Его жизнь в двух словах – извечные начинания и падения, как бы сильно он ни боролся. А он боролся так упорно, что выбивался из сил. Так упорно, что не собирался останавливаться, пока не рухнет замертво, как та кляча.

То, что он старался для них, – это была правда. Для них обоих. Разве не верх иронии, если это и станет причиной, по которой он все-таки потеряет Дая Боуэна? Ведь это его самый большой страх. Что однажды Дай наконец поймет правду – что Лесли Уильямс никогда не был достаточно для него хорош.

Глава двадцать девятая

Когда глубокий кремовый шелк платья, украшенного стеклярусом и стразами, окутал ее распухшее тело, словно мягкие струи воды, Мэдди сцепила руки. Ночью кожа на них растрескалась после… После того, что она сделала, кожа стала сухой, несмотря на масло с ароматом примулы, которое Мэдди неоднократно в них втирала. К счастью, у нее была идеальная пара вечерних перчаток в тон одеянию, светло-ореховых, и бриллиантовое ожерелье под горло.

Она изучала свое лицо в зеркале, накрашенное так, чтобы скрыть круги под глазами. Ночь вышла очень долгой. От ночной рубашки, промокшей насквозь и пропахшей солью бассейна, разумеется, пришлось избавиться. Никто не должен был узнать, что случилось. А значит, когда Мэдди, мокрая до нитки, наконец взобралась по лестнице для прислуги, она тихонько вернулась в каюту, разделась, завернула испорченную ночнушку в наволочку, надела пальто (из простой коричневой шерсти – вышла неплохая маскировка), а затем выскользнула обратно и, выбросив позорный сверток за борт, проследила, как он растворился в темноте ночного океана. Все это отняло массу сил, да еще и на ужасном ветру, но дело было сделано. Все следы ее кратковременного помешательства сгинули. Если бы еще стереть их из памяти было столь же просто!

Когда Мэдди наконец добралась до постели, солнце уже показалось из-за горизонта. Мадлен натянула на глаза шелковую маску и провалилась в тяжелый, полный мучительных видений сон – ее душили соленые волны, вокруг плавало зловещее сияние огней бассейна, светящиеся шары, которые, если присмотреться, становились бледными лицами, кричащими «Помоги нам» или «Приди к нам». Потому как Мэдди ненадолго-таки присоединилась к какому-то всеобщему безу-мию, в этом она была уверена. Мэдди винила корабль: тесные каюты, невозможность сбежать от общества. Как будто живешь в улье.

Она проснулась лишь где-то днем, когда горничная пришла забрать поднос после обеда Джека. Сонная, сбитая с толку – а времени на подготовку к балу оставалось ужасно мало.

Речи о том, чтобы сослаться на головную боль и остаться в каюте, даже не шло. Асторы были вершиной социальной пирамиды, и Джек настоял бы на необходимости появиться на мероприятии, а отправиться без нее было бы слишком скандально. Ей придется присутствовать, хотя бы чтобы показать, что обществу матрон в Нью-Йорке ее не запугать, ведь она теперь миссис Дж. – Дж. Астор и получит все, что ей причитается.

Мэдди яростно втирала крем в руки. Что на нее нашло ночью? В ее собственном сознании причины были ясны, но заставить кого-либо еще понять… Невозможно. Она сыграла прямо на руку Аве и ее приспешникам, и если газеты пронюхают, то погубят ее окончательно и бесповоротно. Джек придет в ярость и, может, даже что-то с ней сотворит – ребенок там или нет, не важно.

Она справилась с последними пуговицами на платье самостоятельно. Мисс Бидуа нашла в третьем классе швею, и та трудилась над нарядом всю ночь, подготавливая к торжественному вечеру. Жаль, конечно, распускать платье на бедрах и талии, но всегда можно подшить обратно после рождения ребенка. Мэдди отметила про себя, что нужно записаться к леди Дафф-Гордон, как только та откроет свое ателье. Заказать несколько платьев специально для беременности. Англичанка, несомненно, придумает что-нибудь шикарное. Столько платьев для беременных так безвкусны, а Мэдди не хотела выглядеть как мешок с мукой. Важно держать марку, несмотря ни на что.

– Ты готов? – крикнула она мужу в гардеробной.

Если бы Мэдди могла что-то изменить в супруге, то это стала бы его дотошность относительно одежды. Джек одевался дольше, чем она. У него было больше одежды, чем у любой ее знакомой светской дамы, – все его театральная жилка. Он обожал наряжаться.

Из гардеробной донеслось невнятное бормотание. Мэдди знала, что это означает.

– Я спущусь вниз. Обещала подругам, что встречусь с ними в девять, не хочу опаздывать.

Она не стала дожидаться ответа.

Мэдди обнаружила Хелен Ньюсом у парадной лестницы, как они и договаривались. Они познакомились на теннисных кортах в Бар-Харборе. Прелестная девушка; жаль, что у нее излишне заботливая мать. Так иногда бывает со вдовами (хотя мать Хелен снова вышла замуж, и выгодно): они одержимы идеей, что их дочери обязаны выйти замуж ради собственной безопасности. Мать собрала в Штатах неплохой улов, однако Хелен во время турне по Европе влюбилась в американского теннисиста. Этот бедный дурачок, Карл Бер, даже плыл с ней на корабле, пытаясь снискать расположение закаленной в невзгодах вдовы. Хелен происходила из семьи со сравнительно скромным доходом, и Мэдди от души ей сочувствовала. Кому не хочется выйти замуж по любви? Иногда она сама казалась себе племенной кобылой: ее тщательно выращивали для одной-единственной задачи. И если выполнять эту задачу, если быть послушной, она получит относительно легкую жизнь до конца своих дней. Выйти замуж по любви казалось невероятно диким, бунтарским поступком. Мэдди не могла сказать наверняка, одобряет она или нет – сама ведь вырыла себе яму, не так ли? – но было забавно наблюдать за чужими попытками.

Они расцеловали друг друга в щеки, как француженки. Мэдди восхитилась лиловым платьем Хелен. Девушка была столь превосходно сложена, что смотрелась бы отлично в чем угодно, даже в рваной мешковине. И как ей только удавалось уложить волосы без помощи горничной?.. Надо бы попросить Хелен раскрыть секрет.

К ним тут же присоединилась Мейбл Фортун. Мэдди была мало знакома с их семьей, но Мейбл привязалась к Хелен как давно потерянная кузина, и избавиться от нее стало совершенно невозможно. Мэдди была уверена, что случилось это ровно в тот момент, как Мейбл заметила их дружбу с Хелен. Быть подозрительной ей не нравилось, но не заметить в самом деле было невозможно.

– А где мистер Астор? – Хелен оглянулась по сторонам.

– Подойдет позже. Задержался по каким-то делам, – беззаботно махнула рукой Мэдди. – Пойдемте-ка вниз, м-м?

Пусть корабль по-прежнему давил узким пространством, в компании подруг ей становилось легче. Тревожность начала отступать; находясь в водовороте красивых платьев, мужчин в черном, оживленной болтовни, Мэдди чувствовала себя как бывалый боевой конь, что почуял запах пороха и услышал стрельбу. Она была создана для этого, рождена и обучена. Банкетный зал был для нее военным советом, бальный – ее полем битвы.

В качестве бального зала выбрали вестибюль. Обитые дамастом диваны и кресла были убраны, а вот аксминстерский ковер остался. Грани люстр отбрасывали красивые отблески. С дальнего конца, где обычно стоял рояль, доносилась музыка – на корабле, к удовольствию Мэдди, было немало хороших музыкантов. Зал уже заполнили пассажиры, разодетые в свои лучшие наряды. Большинство мужчин облачились во фраки с черным жилетом и белым галстуком, хотя Мэдди была очарована, увидев некоторых в более модном белом жилете и пару-тройку смельчаков с черным галстуком и белым жилетом. Многие предпочли фраку смокинг; это же, в конце концов, всего лишь капитанский бал, не такой требовательный к внешнему виду. Мэдди заметила Гуггенхайма, во фраке и белом жилете, с английским воротником, а не шалевым, стремительно выходящим из моды.

– Давайте разыщем леди Дафф-Гордон?

Обычно Мэдди не особо задумывалась о лондонской Люси, пусть та и утверждала, что одевает аристократию, знаменитых певиц и актрис, но теперь, увидев наряды вблизи, смогла оценить качество изготовления и тканей и осталась заинтригована. Кроме того, было бы неплохо снискать расположение старшей женщины, способной стать мощным союзником, если пойдут слухи об эпизоде со стюардессой. О том, что случилось в бассейне.

Когда Мэдди нашла леди Дафф-Гордон, у нее перехватило дыхание. Она еще никогда не видела подобного наряда. Силуэтом и кроем он напоминал японское кимоно. Платье англичанки представляло собой длинную колонну самого изысканного фиолетового шелка. Ткань лифа была украшена великолепным, вышитым золотой нитью узором из клеток, два пояса – бледно-золотой и цвета слоновой кости, опускающийся на бедро. Одновременно и непринужденно, и очень продуманно… И потрясающе красиво.

– Должна сказать, ваше платье потрясающее, – едва дыша, обратилась Мэдди к леди Дафф-Гордон.

– Моя последняя коллекция. Вдохновлено La Japonaise. – глаза леди Дафф-Гордон сияли, как у озорной школьницы. – Я с удовольствием сделаю подобное и для вас, моя дорогая.

Как же она умна! Трансатлантический рейс был отличным способом оживить бизнес. Пополнить ряды богатых очарованных клиентов.

Краем глаза Мэдди заметила, как по центральной лестнице спускается ее супруг. Она сжала руку Хелен и отвернулась.

– Пойдемте, девочки. Мне нужно выпить.

Они как раз пробирались в глубь зала, как вдруг сзади в них кто-то врезался.

– Простите, дамы… прошу вашего прощения, – произнес мужской голос.

Оглянувшись, Мэдди с радостью увидела боксера, который стащил Тедди с перил.

– О, мистер Боуэн, как приятно вас здесь встретить!

Он осторожно держал стакан – с края стекало.

– Боюсь, я не смотрел, куда иду, и, кажется, пролил не-много пунша на платье этой юной леди, – боксер указал на Мейбл Фортун.

Та, нахмурившись, посмотрела на свой подол.

– О, пустяки, мистер Боуэн, – я уверена, что она еще до конца вечера сама сделает куда хуже, – произнесла Мэдди, не обращая внимания на оскорбленный взгляд Мейбл.

Боксер вдруг стал очень серьезным. Он поклонился, все еще нависая над ней – так он был высок.

– Миссис Астор, я хочу выразить вам свои соболезнования. Слышал, что ваш мальчик ушел из жизни. Жаль, не было возможности сказать об этом раньше.

– Да, бедный мальчик. Но он же всего лишь слуга, – выпалила Мейбл. – Не сын же все-таки.

– И тем не менее очень печально, – заметила Хелен Ньюсом.

– Благодарю, – Мэдди не хотелось об этом говорить. Не хотелось больше слышать ни слова из уст Мейбл Фортун.

Она начинала чувствовать себя очень неуютно. Люди пялились на ее живот и, несомненно, вспоминали сплетни из газет: «На каком она месяце? А когда была свадьба-то?..»

– Прискорбно видеть столь прекрасных дам в одиночестве. Леди Дафф-Гордон упоминала, что на борту этого корабля не хватает достойных мужчин, но я ей не поверил, – проговорил боксер, широко улыбаясь.

– Нам не нужны достойные мужчины, – ответила Мэдди. – Я, как вам известно, замужем, а у мисс Ньюсом есть кавалер. Мы всего лишь пока что без сопровождения.

– Тогда нам нужно найти вам сопровождение. Таких очаровательных дам нужно защищать от излишнего внимания.

Боксер протянул руку и схватил проходившего мимо мужчину за рукав. Тот был красив и светловолос, примерно одного возраста с Дэвидом Боуэном, но не так высок. Однако если Боуэн был довольно мил, то этот чем-то отталкивал, заметила Мэдди, когда они встали рядом. Он буквально источал хитрость и изворотливость.

– Позвольте представить моего друга, Лесли Уильямса, – произнес Боуэн. – Полагаю, вы не знакомы.

– Мы знаем мистера Уильямса! – Мейбл собственнически положила на его плечо ладонь. – Он прочел судьбу моей сестры! Он пророк.

Мэдди воззрилась на него с новым интересом. Может, ей все-таки не придется ждать возвращения в Нью-Йорк, чтобы обратиться за помощью.

– Это правда, мистер Уильямс?

Он скромно склонил голову.

– Говорят, у меня талант в этой области.

– Возможно, вы сумеете мне помочь, – настал черед Хелен придвинуться к Лесли Уильямсу поближе. – Я потеряла кое-что очень для меня важное.

Он шагнул к ней навстречу. Он буквально источал интимность и сразу же окутал ею Хелен, словно набросив на нее сеть.

– Разумеется, если я могу быть полезен.

– Это часы, мужские часы. Из серебра. – Она вспыхнула под пристальным взглядом Мейбл.

Уильямс взял Хелен за руку, не спросив на то разрешения.

– Вы брали эти часы в руки не так давно? Они могут хранить частички вашей ауры… Это поможет мне их найти.

– Они лежали с моими украшениями.

– Значит, в непосредственной близости от ваших личных вещей. – Он говорил с завораживающей мягкостью и в то же время поглаживал руку Хелен, словно кошку. Он закрыл глаза. – Я… я что-то чувствую. Присутствие, но очень слабое. Однако я удержу это ощущение, и кто знает?.. Быть может, оно приведет меня к вашим часам.

Хелен сжала его ладонь.

– О, мистер Уильямс, я буду так благодарна, если вы их найдете! И, разумеется, щедро вознагражу.

– Награда не требуется – то есть любое вознаграждение остается сугубо на ваше усмотрение, – он широко ей улыбнулся.

Мэдди понимала: этого человека следует опасаться; и все же потребность в ответах была сильнее любого беспокойства. Сама того не осознавая, Мэдди взяла его за локоть и отвела на несколько шагов от остальных. Не хотела, чтобы остальные услышали то, что она собиралась ему сказать.

– Я слышала о пророчестве, которое вы сделали для Этель Фортун.

Мысль об Этель заставила ее на мгновение вспыхнуть. Она была наслышана о том, сколько денег спустила Этель в Париже, о платьях, которые та купила себе в приданое в доме высокой моды «Уорта». Мэдди не могла позволить ничего подобного, когда выходила замуж за Джека. Все должно было пройти тайно, чтобы друзья его первой жены не отравили ему жизнь сплетнями. Небольшая церемония в загородном доме матери Джона Джейкоба, все второпях. Вот почему они сбежали на полгода за границу – но Мэдди все равно приходилось вести себя осторожнее некуда, чтобы не попасть в газеты…

– Мне нужна ваша помощь в очень серьезном деле, – она сцепила руки.

Блондин побледнел.

– Моя дорогая миссис Астор, вы наверняка не нуждаетесь в моих услугах. Даже не могу представить…

Мало того, что ей пришлось обратиться к нему посреди бала, в присутствии Хелен, и Мейбл, и кто знает скольких других людей – так ему еще и надо поторговаться? И Джек явится в любую секунду – на споры нет времени. Уильямс выводил ее из себя.

– Мне все же нужны ваши услуги, мистер Уильямс. Разве не этим вы занимаетесь? За деньги? Я могу заплатить, разумеется. Деньги – не проблема. – Мэдди всегда носила с собой немного на мелкие расходы. Она полезла в расшитую бисером вечернюю сумочку, вытащила стодолларовую купюру и сунула ее ему в руку. – Вот? Видите? Вы взяли у меня деньги. Я настаиваю на пророчестве.

Уильямс, выбитый из колеи, оглянулся по сторонам, проверяя, не смотрит ли кто на них. Он взял ее за локоть и повел в боковой коридор для персонала, который уходил к кладовой.

– Не хотел вас расстраивать, миссис Астор. Я понятия не имел, что вы так сильно верите в… потустороннее.

Верит ли?..

– Не знаю, так ли это на самом деле… Но я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи.

Он погладил уголки губ.

– Ну, так в чем же обстоит дело?

Как много ему рассказать? Разве не должен он догадаться сам, если он экстрасенс? Мэдди поджала губы, пытаясь придумать, как правильнее задать вопрос.

– Как бы глупо ни звучало, но меня, кажется, прокляли. Я слышала… из надежного источника… кто-то заплатил за то, чтобы на меня наложили проклятие. Понимаю, как это звучит. Я и сама не хотела в это верить… поначалу. И все же с тех пор, как я об этом узнала, со мной начали происходить плохие вещи… ужасные.

Уильямс притих. Он слушал. Наконец-то ее кто-то слушал.

– Мне сказали, что все, кого я люблю, умрут. Это было несколько месяцев назад. – У Мэдди задрожал подбородок. – А теперь Тедди…

– Очень прискорбно, миссис Астор, но… Дети умирают. Они слабы и уязвимы. Там, откуда я родом, умирает почти столько же детей, сколько доживает до двенадцатого дня рождения.

Мэдди знала, что это правда, но знала и то, что Тедди был в добром здравии. Держался молодцом все их долгое путешествие. Да, немного зашмыгал носом, когда они сели на корабль в Саутгемптоне, но это была всего лишь легкая простуда. Дети все время простужаются.

– Обстоятельства его смерти… необъяснимы. Происходит что-то очень плохое… Я чувствую. В любом случае я не могу рисковать. У меня есть еще один ребенок, о котором я должна заботиться, – ее рука легла на живот.

Мужчина помрачнел, весьма помрачнел. Он долго поглаживал подбородок, прежде чем наконец заговорил.

– Я склонен с вами согласиться. С тех пор как я ступил на этот корабль, меня не отпускает дурное предчувствие. Здесь таится какое-то зло. Оно-то и извело вашего мальчика-слугу? Не могу говорить наверняка. Итак, кое-чем я могу помочь… Но дело довольно опасное. Я могу попытаться установить контакт с этим злобным духом. Дабы пойти на такой риск, мне потребуется соответствующее вознаграждение, если вы понимаете.

– Понимаю.

– А теперь серьезный вопрос. – Блондин опустил голову и глянул на Мэдди из-под опущенных век. – Позвольте спросить, разделяет ли ваше отношение супруг? Он тоже верит в потустороннее?

Мой муж верит в веселое времяпровождение, и это все.

– Нет, не совсем.

– Тогда… Не хочу показаться бестактным, однако должен спросить, дабы не тратить ничье время – ни ваше, ни мое. Насколько вероятно то, что он согласится на дополнительную компенсацию, которая понадобится мне для столь рискованного мероприятия? Я думаю, вряд ли.

Неужели этот человек собирается мелочно торговаться, когда на кону и моя безопасность, и безопасность моего будущего ребенка? Мэдди хотелось схватить Уильямса за плечи и как следует встряхнуть.

– Не беспокойтесь о деньгах. В моем распоряжении более чем достаточно, чтобы заплатить вам, прямо здесь, на корабле. Сколько вы возьмете? Тысячу? Две? Я могу заполучить их в одно мгновение. Мой муж никогда не путешествует, не имея при себе по меньшей мере двадцати пяти тысяч долларов.

После этого он хотя бы задумался.

– Однако он, разумеется, поймет, что вы ими воспользовались… Заметит пропажу.

– Он не узнает! Он их держит в хранилище. Даже не посмотрит на них до прибытия в Нью-Йорк, а потом они отправятся прямиком в сейф у нас дома.

Уильямс опять потер подбородок.

– Скажу вам вот что, миссис Астор… Позвольте мне поразмыслить над вашей непростой ситуацией. Я хочу полностью удостовериться, что сумею помочь, прежде чем мы сделаем следующий шаг. Мне нужно время.

– Но мой ребенок…

– Это недолго, заверяю вас. И я чувствую, что сейчас вы в безопасности. Я не ощущаю ничего зловещего над вами прямо сейчас. – Он взял ее за локоть и повел обратно на бал, как будто ее в такой момент волновали танцы.

– Но, мистер Уильямс…

Мэдди попыталась его остановить, но тщетно. Вокруг нее словно завертелась безумная карусель, калейдоскоп цвета и света. Мерцание и блеск драгоценных камней, отражающийся от шелка и атласа свет, насыщенный черный мужских смокингов. И запахи. Парфюмы и помада, розы в цветочных композициях, креветки и лобстеры в соусе из шампанского, стейки. Нежные звуки скрипок, гул на фоне, похожий на пчелиный улей; низкие мужские голоса, высокий звон женского смеха, пронзающий все это словно нож.

Джек. Она практически врезалась в него, обтянутая зеленым бархатом грудь вдруг возникла перед ней, словно расшитая мхом стена. Боксер резко отпустил локоть Мэдди, словно их застали за чем-то непристойным. А может, все так и было.

Супруг хмурился. Почему он ею недоволен? Из-за чужой ладони на ее руке? Потому что он знал, кто этот человек такой? Ну конечно, он знал; Джек почти каждый день ходил смотреть на него в спортивный зал.

– Пойдем, Мадлен, – холодно произнес Джек, взяв ее под руку.

Торопливо семеня на цыпочках прочь, она попыталась бросить взгляд через плечо.

«Мы еще поговорим, – пыталась выразить она. – Не забудьте».