Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 191 (всего у книги 331 страниц)

– Ну, нищих может это и утешит, – кивнула Анна.

– Правда кормят только три раза, – уточнил Джон, – а через три недели мы уже будем в Америке и откроем новый паб.

– На какие деньги, папа! – продолжал раскачиваться в кресле Джорж, – разве что мы продадим всё барахло, которое привезём с собой, если прихватим ещё и хозяйское.

– Не твои заботы, сын, – пригрозил ему пальцем Джон, – у нас, ирландцев, находчивость и упорство – наша национальная черта! Так что, просто делай как я говорю и всё будет в порядке.

– Как скажешь, папа, – равнодушно пожал плечами Джордж.

– Мы уже уезжаем? – проговорил, спокойно наблюдавший за всем происходящим, Энтони.

– Что уже, мальчик мой? – обернулся к нему Джон, – разве ты забыл, что мы давно говорим об отъезде в Америку?

– Нет, – покрутил головой Энтони, – мы поедем на «Титанике»?

– Ну конечно же! – рассмеялся Джон, и подойдя к Энтони обнял сына, обернувшись ко всем, – ты только посмотри как угадал наш сынок, Анна! Конечно же, – прижал он Энтони к себе, – на «Титанике»! Я взял билеты на тот самый пароход и нам очень повезло, что я успел их перехватить у какого-то русского!

– Да уж, повезло, папа, – вздохнул Энтони и убрав руку отца со своего плеча, подошёл к столу, взял билеты и показал их отцу, – может сдадим эти и возьмём на другой пароход? Я хотел бы тут побыть ещё немного…

– Ну уж нет! – строго сказал Джон, забрав билеты у Энтони, – я отдал последние деньги за них! Ты же знаешь, как зарабатываются эти гроши?

– Знаю папа, – вздохнул Энтони и опустил голову.

– Ну вот и молодец, – сказал Джон, – и выкинь из головы эти глупости. В этой стране ничего хорошего не будет, – потрепал он волосы сына, – иди умойся и отдохни, на тебе лица нет.

– Стелла говорит, что ему сегодня в церкви плохо было, – сказал отцу Джордж.

– Да ну? – посмотрел на Энтони Джон.

Энтони поднял глаза на отца.

– Глупости, папа, всё нормально.

– Где Стелла? – глянул на жену Джон.

– Отправилась вместе с Фредди за врачом, – ответила Анна не глядя на мужа, – а девочки пошли прогуляться.

– Гм, – снова посмотрел Джоржд на Энтони, – ты это чего, сын?

– Ничего, – опустил голову Энтони.

– Да ничего, ничего, – усмехнулся Джордж, – потерял сознание после службы.

Джон облегчённо вздохнул и усмехнулся.

– А, вот оно что? Ну это я ещё понимаю, – сказал он и наконец присел.

В этот момент в дверях звякнул колокольчик и вошла Стелла.

– Проходите, доктор Келли, – обернулась девушка к выходу, – правда он уже встал.

– Ничего, ничего, – вошёл доктор Келли и вежливо, кивком головы, поприветствовал Джона и Анну.

– Доктор Келли, здравствуйте, – отложила вязание и поднявшись со стула вышла навстречу к нему Анна, потянув Энтони с собой за руку, – представляете, такое вот происшествие… Ни с того ни с cего, просто вдруг потерял сознание средь бела дня, да ещё и в церкви.

– И у него провалы в памяти? – поправил пенсне доктор, глянув на Энтони.

Энтони, молча, опустил голову и смотрел в пол.

– Ну-ка, молодой человек? Проведёте меня в вашу комнату? – спросил у Энтони доктор Келли.

– Да, мистер… доктор, – глянув на него, вздохнул Энтони.

Доктор Келли долго осматривал его глаза и нащупывал пульс в висках, время от времени поглядывая на Анну со Стеллой, которые стояли тут же, в дверях детской.

– Значит, говорите, мисс Сейдж, что Ваш брат, без всякой причины потерял сознание и уточнял даже день и год? – спросил доктор Келли Стеллу.

– Да, сэр, – тихо ответила Стелла, – он был весел, и казалось ничего не предвещало беды, когда вдруг просто упал в церкви, сразу после службы.

– В котором часу точно, мисс? – снова глянул доктор Келли на Стеллу.

– Около полудня, сэр, – уточнила тихо Стелла.

– Мда, – посмотрел на Энтони доктор Келли, – поразительно. И как он сейчас себя ведёт? – глянул на Стеллу и Анну доктор, – в смысле, поведение Вашего сына не изменилось, миссис Сейдж?

– Обычно он шалит, любит петь, шумно играть, – сказала Анна, – но сейчас он ведёт себя довольно странно. Он сидит очень тихо и смотрит в окно, не разговаривает ни с кем, и вышел только встретить отца.

– Это правда, мистер Сейдж? – глянул доктор Келли на Энтони, – в чём причина таких резки перемен? Не потрудитесь пояснить?

– Не могу, сэр, – ответил Энтони, – во всяком случае я, почему-то, не вижу смысла пустого времяпровождения. Лучше посидеть и подумать у окна. Из него красивый вид на улицу.

– Поразительно, – поправил пенсне доктор, – это второй случай за время моей врачебной практики, – глянул он на Анну и Стеллу.

– Второй? – спросила Анна, – скажите, это не опасно?

– Ну, в смысле, – уточнила Стелла, – очевидно это редкое заболевание?

– Да, второй, – кивнул доктор Келли, – и первый произошёл знаете когда?

– Когда?

– С таким же мальчиком, из такой же католической семьи как и ваша, Гарольдом Гудвином. Он чуть младше Энтони, – ответил доктор посмотрев на Энтони, – это произошло недалеко отсюда, в Фулеме.

– Давно это произошло? – спросила Анна.

– Сегодня, – посмотрел на неё доктор, – сразу после полудня, миссис Сейдж. Он просто упал на улице, но провалы в памяти его родные объясняют тем, что паренёк сильно ударился головой об мостовую.

– Боже… – вскрикнула Стелла, – с тем мальчиком хоть всё в порядке?

– Смею Вас заверить, мисс, он в полном порядке. Просто лёгкая контузия.

Анна вздохнула и подойдя к Энтони обняла сына.

– Разве такое может быть, сэр?

– Контузия у ребёнка? – переспросил доктор Келли.

– Нет, – ответила Анна, – два незнакомых друг другу мальчика, одновременно падают без чувств и забывают какой сегодня день и даже год! Может тут есть нечто не из этого мира, доктор? Я думаю, что стоит пригласить священника.

– Не думаю, что священник поможет в этой ситуации, миссис Сейдж, – ответил доктор Келли, – родители, даже всецело любящие, очень часто не замечают заболеваний своих детей аж до того дня, пока эти болезни не приковывают их чад к больничной койке. И смею Вас заверить, у Вашего сына нет тех болезней которых стоило бы опасаться.

Он подумал.

– Я дам вам такие же рекомендации как и миссис Гудвин, касательно её сына. Пусть Ваш сын, миссис Сейдж, немного отоспится и меньше нервничает. Очевидно произошло что-то, что заставило его сильно переживать. У вас было такое, миссис Сейдж?

– Да, доктор Келли, – прижала Энтони к себе Анна, – нашим детям пришлось пережить ужасное для их возраста.

– Ну вот видите, – кивнул доктор, – берегите Вашего сына от ужасных вещей. У него очень чувствительное сердце и ранимая душа.

Он посмотрел на Энтони и встал.

– Мне пора, – сказал доктор собираясь, – прошу Вас дать мне знать, если будет что-то странное в его дальнейшем поведении.

– А что с тем мальчиком, о котором Вы говорили? – спросила Стелла, – разве у него были потрясения как и у Энтони?

– О юная мисс, – повернулся к ней доктор Келли, – поверьте, он хранит весьма тяжёлый для девятилетнего ребёнка груз, в своей душе…

ФУЛЕМ; 3 АПРЕЛЯ 1912 ГОДА

Гарольд неуверенно переминался с ноги на ногу и то и дело поглядывал на отца, который наоборот был весел и сходу начал обниматься с хозяином дома.

Эти люди жили по соседству. Дядя Виктор и тётушка Эйли МакТайд.

Мама давно дружила с сестрой дяди Виктора, Люси, постоянно грустной и постоянно внимательной и серьёзной. А Гарольд пытался подружиться с сыном этой маминой подруги, Эндрю, немного младшим самого Гарольда, но у него это плохо получалось. У Гарольда вообще плохо получалось с кем-то дружить. Дети хотели играть, шуметь, бедокурить, а Гарольд бедокурить не любил. Ему хотелось прогуляться в тишине, посидеть на лавочке под деревом, полюбоваться на облака и насладиться тем, как ветерок ласкает его.

В общем, друзьями у Гарольда были те, кого он сам выдумывал или представлял в своих мечтах.

Гарольд очень любил книжки. И как правило все его друзья были книжными героями. Так было лучше и спокойнее. По ночам Гарольд мечтал как он с ними разговаривает, играет, как вместе с ними живёт в этих самых книжках, а днём старался во всём на них походить. И даже подражать им. Но ни родные, ни близкие, ни знакомые Гарольда не понимали и считали чудаком.

– Ну? Прочитал уже «Тома Сойера»? – наконец посмотрел дядя Виктор на Гарольда.

– Ага, – кивнул Гарольд и протянул, очень даже нехотя, дяде Виктору книжку.

На самом деле у Гарольда была такая книжка, но он с удовольствием перечитал её ещё раз.

– Да, Марк Твен! – улыбнулся дядя Виктор, – писатель новый, малоизвестный, но чертовски хороший!

Он пригласил Фредерика и Гарольда в дом и Гарольд уселся в кресло слушая разговоры дяди Виктора и отца, в которых мало что понимал, но мальчику было очень интересно о чём они там говорят. Взрослые разговоры он слушать не любил, но когда куда-то приходил с папой, и оказывался невольным слушателем всех этих разговоров, Гарольд чувствовал себя совсем взрослым и очень важным. Словно вторым папой.

– Ты выбирай себе ещё одну книжку, не стесняйся! – окликнул его дядя Виктор.

– Можно? – удивился Гарольд.

– Вперёд! – усмехнулся дядя Виктор и Гарольд направился в библиотеку, которая занимала целую комнату.

Высокие полки, такие же высокие лестницы и книги, книги, книги, старые, новые, совсем старинные… И запах бумаги и тишина. Тут никто не мог помешать. Тем более Гарольд знал, что если папа приходил к дяде Виктору, то это надолго, до самого вечера, и вечерний чай будет здесь…

– Не знаю какой чёрт тебя сюда забросил, Фрэд, – доносился из гостиной голос дяди Виктора, – но в этой клоаке, которая называется Фулемом, никогда ничего хорошего не будет. Ну, разве что мяч они научатся лучше гонять. Ты не увлекаешься этим новым видом развлечения? Футболом?

– Нет, Виктор, – рассмеялся Фредерик, – какой смысл в том, чтобы отбирать друг у друга кожаный пузырь надутый воздухом? Не думаю, что когда-нибудь футбол станет популярным!

– Ну не скажи, не скажи! – усмехнулся дядя Виктор, – когда я служил в армии, мы даже и не знали что играем в футбол! Он здорово помогает забыться и расслабиться. А что нужно сейчас людям, у которых проблем выше крыши и никакого стимула в жизни?

– Очевидно, что заработок! – ответил Фредерик.

– Именно! – словно подчеркнул дядя Виктор, – у меня есть идея!

– Какая?

– А что если организовать все эти общества в один союз?

– Думаешь это хорошая идея?

– Думаю да, – сказал дядя Виктор, – одни смогли бы играть не просто так, а за деньги. А другие люди смогли бы делать ставки так, как они делают на скачках.

– В этом что-то есть, – подумал Фредерик.

– Я уже договариваюсь насчёт аренды старых заводских складов, рядом с твоей мастерской, – сказал дядя Виктор, – наведём там порядок и мальчишки смогут гонять мяч не на улице, откуда их постоянно прогоняют, а на нормальном футбольном поле. Рано, или поздно, вырастет команда. Назову её «Фулем»… Или «Фулхэм», как любят говорить англичане.

– Джентльмены, чай готов, – появилась тётя Эйли.

– Спасибо, дорогая, – не вставая с места кивнул дядя Виктор, – мы сию секунду явимся в столовую.

– А где Гарольд? – спросила тётя Эйли.

– На своём рабочем месте, в библиотеке, – услышал Гарольд голос дядя Виктора и слез с лестницы, прихватив книжку.

– Гарри, здравствуй, дорогой, – вошла тётя Эйли в библиотеку.

Она, как всегда, улыбалась и смотрела как-то по доброму, почти как мама и Гарольд её очень любил.

– Здравствуйте, миссис МакТайд, – поздоровался мальчик встав перед ней.

– Ну что же ты стоишь? Я приготовила для тебя твои любимые пирожные, – улыбнулась тётя Эйли.

– Спасибо, миссис МакТайд, – ответил Гарольд, – а я возьму у вас ещё одну книжку, если вы не против!

– Хоть все и каждый день, Гарри, – ответила тётя Эйли, – и какую же ты выбрал сегодня?

– «Удивительный волшебник из Страны Оз», – улыбнулся Гарольд показав книжку.

– Лаймен Фрэнк Баум? – взяла книжку тётя Эйли, посмотрела на жёлтую обложку на которой красовался лев с красной гривой и вернула её Гарольду, – думаю ты подружишься с сироткой Дороти, – улыбнулась она и вернула книжку Гарольду, – это чудесная и добрая сказка. И думаю что она тебя научит хорошему. А сейчас пошли пить чай…

Чай пили за маленьким круглым столиком. Дядя Виктор потягивал длинную трубку и то и дело прерываясь на размышления беседовал с Фредериком.

Гарольду, запах дыма со вкусом вишни, показался очень приятным. Мальчик даже наслаждался им. Дым был так не похож на тот табачный от которого выедало глаза и начинался кашель, едва его понюхаешь.

– Ой не знаю, – говорил дядя Виктор, – Америка, Фрэд, это хорошо. Но вот стоит ли вам сейчас уезжать? Билль о Гомруле многое изменит, вы можете вернуться в Мелкшам, или уехать в Ирландию и там будете чувствовать себя людьми.

Он посмотрел на Гарольда и перевёл взгляд на Фредерика.

– Мальчику не рано слушать такие разговоры? – спросил дядя Виктор.

– У нас уже политическая семья, – вздохнул Фредерик, – Лилли всё ближе склоняется к суфражисткам, Чарли лейборист и участвует в перестрелках с полицией, Уильям прячет красный флаг, а Гарольд, пока что просто уличный боец.

– Наслышан, – усмехнулся дядя Виктор, – ну так вот, тут скоро всё поменяется. Европа не может дышать спокойно и какая-нибудь глупость обязательно обернётся большой войной. Черчилль понимает, что если сейчас не провести революционные перемены в обществе сверху, то такие как Чарли и Лилли это сделают сами.

– Мы не можем оставаться, по крайней мере пока что, – ответил ему Фредерик, – к сожалению, как ты знаешь, моими работами заинтересовались не только научные круги.

– Знаю, – кивнул дядя Виктор, – думаешь там нет таких кругов? Штаты хороши когда с ними дружишь на расстоянии, Фрэд. Едва ты там пускаешь корни, как становишься их заложником, пусть даже и в золотой клетке. Поголовная нищета гордящаяся лишь тем, что они американцы. Они свободны. Они будут умирать от голода и гордиться тем, что умирают свободными. А если ты там имеешь дом, работу, заработок, ты уже не свободен. Ты раб. Чем выше твоё положение, тем оно более рабское. Там всё наоборот, не так как у нас. Это у нас степень свободы выбора равняется сумме у тебя в кошельке. А там эта сумма равняется весу твоих оков. И знаешь, что самое прискорбное в их ситуации?

– Что?

– Они этого не понимают. И ненавидят тебя тогда, когда ты им это говоришь, – сказал дядя Виктор посмотрев на Фредерика.

Глава 4

7 АПРЕЛЯ 1912 ГОДА

Этот день был сумасшедшим… Нужно было опять куда-то спешно собираться и быстро уезжать. Только мальчик успевал привыкнуть к чему-то, как с этим тут же приходилось расставаться. Прощаться навсегда. Он сходил на свой любимый родничок, немножко там посидел, поговорил с ним, словно с лучшим другом, и попрощался, тоже как с другом. Ведь Гарольд уезжал очень далеко, за океан, и не просто в другую страну, а в настоящий другой мир, как ему казалось. Он представлял Америку в своих мыслях огромной, красивой, совсем не такой как маленькая и тесная Англия.

Гарольд слышал про индейцев. Он читал про них и видел их на картинках. И ему казалось, что индейцы в Америке будут встречаться на каждом шагу. Но, пока что, для него они были тем же самым что гномы и эльфы из сказок. Скорее, даже как эльфы, потому что у них тоже луки и стрелы.

Гарольд всегда мечтал путешествовать. И хотя он жил совсем недалеко от моря, самого моря он никогда не видел. Даже моряков не видел. Не видел даже настоящего корабля. Это было самое первое, настоящее путешествие в его жизни, на огромном пароходе, которые Гарольд тоже видел только на картинках.

Перед отъездом в доме всё разбиралось, убиралось, выносилось и складывалось в ящики. А в комнатах, то тут, то там, раздавались стук молотков и ругань грузчиков, да такая неприличная, что хоть уши затыкай.

Дом быстро опустел. Теперь тут были только пустые шкафы, стулья, большой стол и неподъёмный диван. А все вещи увезли на пароход.

– Мы заберём их в Америке, – сказал Фредерик, глядя в след машине, на которой уезжала его библиотека, лаборатория, книжки Гарольда и игрушки Сида.

– А как мы их заберём? – посмотрел на отца Гарольд, – нам их отдадут? Не украдут по дороге?

– Да не бойся ты за свои книжки! – рассмеялся отец, взлохматив сыну волосы, – увидитесь в новом доме. А в Нью-Йорке, сфотографируешь нас всех возле Статуи Свободы своим фотоаппаратом!

– Какой Статуи? – не понял Гарольд.

– Статуя Свободы, глупый! – обнял сына Фредерик, – там не обижают детей за то, что они католики, и ты сможешь учиться. А мама будет работать учительницей. Чарли и Лилли поступят в университет. А потом ты станешь студентом, когда вырастешь.

– А почему я тут не могу? Ты же смог? – Гарольд и хотел и не хотел ехать.

– Я не тут смог, – ответил Фредерик сыну, почувствовав его сомнения, – где ты тут видел, чтобы католики учились в университетах? Тебе даже в школе жизни не дали! Вот поэтому мы и уезжаем, чтобы вы могли учиться и не бояться быть настоящими людьми.

Фредерик посмотрел на дорогу в даль.

– А университет я окончил, к твоему сведению, в Париже.

– А в Париже католики? – спросил Гарольд, посмотрев на отца.

– Католики, – ответил Фредерик, продолжая смотреть на дорогу.

– А почему мы тогда не поедем в Париж? – подумал Гарольд вслух.

– Потому, что дядя Томас нас ждёт в Ниагара-Фоллз.

Дядю Томаса Гарольд не знал. Он только слышал о нём. Но прекрасно понимал, что жизни тут не будет. И тот ужасный день в школе он забыть не мог. Хотя всех и простил в душе, но ни с кем тут не дружил. Да и с Гарольдом никто не хотел дружить. Да и не очень-то и хотелось.

Уильям был постарше, хитрее и так или иначе ему было легче. Уильям умел драться. А Гарольд не мог. Не хотел. Просто не знал как это делается. И никому его было не понять.

– Сходили бы вы с Джесси в лавку к мистеру Джеффу и прикупили бы что-то в дорогу? – сказал Гарольду Фредерик.

Гарольд посмотрел на отца.

– Но папа…

– Боишься своих «друзей»? – спросил отец.

– Да… – кивнул Гарольд.

– Вот потому у нас и всё плохо в этой стране, – вздохнул Фредерик.

– Хорошо папа… я не буду бояться… – ответил Гарольд и опустил голову.

В лавке, на самом углу с центральной улицей, Гарольд деловито рассматривал содержимое витрин, пока хозяин лавки небрежно швырял в корзинку к Джесси картошку.

– Три шиллинга! – громко сказал хозяин лавки и Гарольд подошёл к Джесси.

– За что три шиллинга? – удивился мальчик.[119]119
  Пенс, шиллинг, фунт – английские деньги. Шиллинг в 1912 году составлял 20 пенсов, фунт – 250 шиллингов. Лавочник хотел продать детям товар по грабительской цене!


[Закрыть]

Он достал из корзинки капусту и положил её на весы.

– Поменяйте это. Она гнилая и не весит даже двух фунтов! – потом взял в руки корзинку с картошкой и поставил её туда же.

– Вы хотите сказать, что тут целый стоун?

– Э… – оторопел хозяин, – это мой товар! И тут я устанавливаю цены!

– Гарри, не надо спорить… – виновато опустила глаза Джесси.

– А я не спорю насчёт цены, – смело ответил мальчик, – я прошу чтобы Вы заменили гнилую капусту на хорошую. И взвесили её и картошку без нашей корзинки!

– Одна картофелина весит четверть фунта! – чуть не закричал хозяин. Гарольд взял в одну руку большую картофелину, а во вторую маленькую.

– Вы хотите сказать, что они одинаковы?

– Гарри… – заплакала позади Джесси, – мне за тебя очень стыдно…

– Ладно, ладно… – быстро успокоился хозяин, – путь будет по-твоему, только не надо кричать, – отбросил он вилок гнилой капусты и положил в корзинку белый и чистый, – шиллинг и восемь пенсов, и никаких разговоров на улице! Договорились? – посмотрел он на Гарольда.

– Хорошо, мистер Джефф, – усмехнулся ему в глаза Гарольд, – никаких разговоров!

– Мне стыдно за тебя! – тихо сказала Джесси, когда они вышли на улицу.

– За что? – не понял Гарольд и посмотрел на неё.

– Ты нагрубил мистеру Джеффу, – ответила девочка.

– Я не дал нас обмануть! – чуть не засмеялся Гарольд.

– Но ты никогда таким не был… он теперь может отказаться с нами торговать, – опустила глаза Джесси.

– Мы всё равно уезжаем и плевал я теперь на мистера Джеффа! И на Сэмюэлсов тоже! – ответил Гарольд и забрал корзинку у сестры…

Уже за углом Джесси заметила Сэмюэлсов и дёрнула Гарри за рукав.

– А? – остановился Гарольд и в недоумении глянул на сестру.

– Опять они, – кивнула Джесси на Сэмюэлсов, – давай звать людей на помощь!

Гарри ухмыльнулся и ступил шаг вперёд.

– Пошли! – ответил он Джесси, – не собираюсь я из-за них ходить окольными путями!

– Как скажешь, – сказала девочка, – только они могут побить тебя. А папа зовёт нас в фотографический салон сегодня…

– Гм, – опять ухмыльнулся Гарольд и пошёл вперёд.

– Эй! – побежала за ним Джесси и взяла брата под руку. Сэмюэлсы уже увидели их и дружно обнявшись за плечи надвигались через дорогу.

– Ой, малыши-католики гуляют! – толкнул Гарольда в плечо Оливер, – в лавку ходили? Что-то вкусненькое несёте? – полез он в корзинку к Джесси.

– Они в Америку убегают! – рассмеялся Томас.

– Да ну! – посмотрел на Гарольда Оливер, – а на прощание не пройтись ли по роже этому красавцу?

– Уйди с дороги! – приказал ему Гарольд и попытался обойти.

– Ой, да мы уже дрожим! – захохотали дружно Сэмюэлсы, – он точно умеет разговаривать!

– Давай, как всегда, шиллинг и тогда пройдёшь по нашей улице! Католики платят за проход шиллинг, а евреи два шиллинга! – схватил Том Гарольда за руку.

– Вот ещё! С каких пор эта улица стала вашей! – вырвался Гарольд и оттолкнул обидчика.

– Остановитесь! Возьмите ваш шиллинг! – заплакала Джесси и снова полезла в корзинку за деньгами. В этот момент Сэмюэлс схватил Гарольда за горло и нацелил ему в лицо кулак.

Гарольд перехватил руку и, вывернув старшему Сэмюэлсу локоть, поставил ему подножку.

Сэмюэлс упал на спину и тут же получил удар кулаком прямо между глаз. Второй, пока соображал что произошло, получил от Гарольда с ноги в живот и улетел к ближайшему столбу, распластавшись по мостовой, а нос третьего, в этот же момент познакомился с локтем Гарольда.

– Бежим! – крикнул кто-то из них, и братья Сэмюэлсы бросились наутёк.

– Гарри… что это сейчас было? – проговорила Джесси, испуганно посмотрев на брата.

– Не знаю… – растерялся Гарольд, – пошли наверное? – глянул он на Джеси, – я думаю, теперь они долго не будут ни к кому приставать.

Дети двинулись дальше. Сэмюэлсы остановились только на той стороне улицы, спрятались за угол и с опаской поглядывали на Гарольда и Джесси, потирая побитые места.

Когда Гарольд и Джесси вернулись домой, весть о том что Сэмюэлсы, первые хулиганы и задиры на улице, получили тумаков от самого тихого мальчика во всём Фулеме, уже разнеслась повсюду.

– Мама! Мама! Гарольд подрался! Он подрался с Сэмюэлсами! – панически закричала с порога Джесси.

Гарольд остановился в дверях и виновато посмотрел в пол.

– Что? – бросилась к Гарольду Августа, но увидев сына в полном порядке, остановилась и удивлённо посмотрела на Джесси.

– Ты шутишь, Джесси? – строго спросила она.

– Нет! Он разбил нос Томми и набил синяков Оливеру! – заявила Джесси, – а Томасу так ударил ногой в живот, что тот аж улетел!

– Но… кто это сделал? Кто за вас заступился?

– Никто! Это сделал наш Гарри!

– Гарри?

– Да! Гарри!

В дверях зазвонил колокольчик. Августа открыла двери. На пороге стояла миссис Сэмюэлс со своими сыновьями, двое из которых, Томми и Томас были зарёваны, а Оливер постоянно отворачивался, чтобы не показывать фингалы под двумя глазами сразу.

– Ну, знаете! – начала миссис Сэмюэлс! – я думала, вы интеллигентная семья! А ваш мальчик, оказывается драчун и задира?! Он только что жестоко избил моих детей! Он налетел как коршун и напал на них!

– Вашим детям по двенадцать лет. А кое-кому уже тринадцать, – спокойно ответила Августа, – и когда они били его каждый день, я не ходила к вам домой и не жаловалась. Мне интересно, кто поверит, что девятилетний ребёнок побил сразу троих подростков, имея в руках только плетёную корзинку?

– А что теперь с этим делать? – схватила миссис Сэмюэлс Оливера за голову и развернула его лицом к Августе.

Нос Оливера распух, а под глазами красовались два огромных бланша…

– Не знаю кто это сделал, но рекомендую приложить капусту, – вежливо улыбнулась Августа, – и ремень, к другому месту, чтобы больше не отбирал у малышей деньги на улице. Всего доброго, миссис Сэмюэлс.

Августа улыбнулась и закрыла двери.

– Это правда!? Это правда!? – влетел после школы Уильям и, бросив портфель, уставился на Гарольда, который молча, ничего никому не объясняя, чистил картошку.

– Что правда? – посмотрела Джесси на Уильяма. Она сидела тут же и нянчила Сиднея.

– Ну, что Гарри навалял этой тройке? – переспросил Уильям, – всем и сразу? Как у него получилось?

– Они испугались и убежали! – ответил Гарольд, бросая последнюю очищенную картофелину в кастрюлю, и вытер руки.

– Оу! Гарольд? Чистит картошку? А где мама? – удивлённо осмотрелся Уильям вокруг.

– Мама отдыхает, – сказал Гарольд, забирая кастрюлю полную картошки со стола, – и вообще, ты не мог бы не бросать портфель у порога?

Уильям посмотрел на портфель и нехотя поднял его и взял в руки.

– Ты какой-то неправильный, Гарри, – сказал Уильям в ответ.

– А какой правильный? – ухмыльнулся Гарольд.

– Лентяй, замарашка, трусишка и нюня, как изнеженная девочка, – рассмеялся Уильям и направился в детскую.

– Гм, – возмущенно отвернулся Гарольд, – лучше ноги вытри, чистюля! Уильям послушно вытер ботинки и поднялся на второй этаж, где застал в детской маму. Августа быстро захлопнула альбом Гарольда и обернулась.

– Этот ты, Уилл? – спросила она, забрав альбом и прижав его к груди.

– Да, – ответил мальчик, – я вернулся, мама.

– Хорошо, – кивнула ему Августа, – я пойду готовить обед, а вы пока погуляйте на улице?

– А что случилось, мама? – спросил Уильям, заметив на лице Августы волнение.

– Ничего… совсем ничего, – ответила ему Августа, посмотрев куда-то в сторону, и вышла.

Фредерик вернулся как раз к обеду. Августа стояла у окна и смотрела на играющих на улице детей.

– Добрый день, – привычно поздоровался с порога Фредерик, – слышу вкусный запах? И что же у нас сегодня на обед?

– Как заказывал Гарольд, – вздохнула Августа.

– И? – спросил Фредерик, подойдя к жене.

– «Цыплёнок по-мерилендски», с картофельным пюре, – сказала Августа, посмотрев на Фредерика.

– Ничего себе! Королевское кушанье!? – удивился Фредерик, – а что случилось? На тебе лица нет, как в тот день, когда тебе отказали в работе учительницей.

– Я никогда это не готовила… И вообще, посмотри, – сунула она ему в руки альбом Гарольда.

Фредерик открыл его и увидел красивый рисунок. Корма парохода высоко возвышалась над водой. Пароход тонул. В воде тонули люди, а человек в шлюпке что-то кричал, подняв вверх руки… Тёмное небо говорило о том, что нарисована ночь.

– Гм… – удивлённо посмотрел на Августу Фредерик, – он боится долго путешествия. Это нормально для его возраста. Он ведь никогда не видел пароходов и моря.

– Нормально? Ты не заметил ничего странного в рисунке? – спокойно ответила Фредерику Августа, покачав головой.

Фредерик опять глянул на рисунок и прочёл название парохода.

– «Титаник»? Ну… дети часто рисуют в своих фантазиях кошмары, – подумал Фредерик, – «Титаник» настолько разрекламировали, что очевидно он решил, что раз «Титаник» большой пароход, то непременно утонет…

– При чём тут пароход, Фрэд! – чуть не заплакала Августа, – он никогда не рисовал! Он просто не умел рисовать!

– Тихо, тихо, – обнял её Фредерик, – такое бывает. Я слышал, что после ударов головой у людей часто открываются скрытые таланты. Он же начал писать стихи, после того, как его побили в школе? Стресс… переволновался… решил научиться рисовать и у него получилось…

– Я не знаю… – прижалась к нему Августа, – он и тот и не тот. Он начал мне помогать. Начал рано вставать и без напоминания умываться, чистить зубы. Это мне в начале понравилась. Но потом… он сегодня… он избил Сэмюэлсов, всех троих, и смотри что он делает!

– Играет с детьми, – глянул в окно и спокойно ответил Фредерик, – ну и что?

– Он никогда ни с кем не играл, – тоже глянула в окно Августа, – у него никогда не было друзей, а сейчас он просто счастлив.

– Разве это плохо? – спросил Фредерик.

– Хорошо… Но я не знаю как сказать… он говорит как взрослый, пытающийся казаться ребёнком. И это заметно. Он редко улыбается и ведёт себя не как ребёнок, – проговорила Августа.

– Гм? – глянул на неё Фредерик.

– Это не наш сын, Фрэд… – прошептала Августа, – это кто угодно в теле Гарольда, но только не наш сын… Он не помнит страхов нашего сына…

– Может ему просто надоело бояться? – усмехнулся Фредерик.

– Может… Но я не чувствую нашего сына, – ответила Августа, – он мне улыбается, обнимает меня как и раньше… Но это не он…

Они посмотрели в окно. Гарольд увидел их и весело помахал им рукой. Фредерик помахал в ответ и поманил домой, обедать…

…Около пяти часов вечера, уже в самый день отъезда, вся семья собралась возле фотографического салона. Решили сделать последний снимок в Англии, на память о Фулеме.

Все ждали Гарольда.

Ровно за минуту до назначенного времени Гарри показался в свете фонаря. Шёл медленно. Словно прогуливаясь. Гарри по деловому заложил руки за спину и, смотря только себе под ноги, приближался к своей семье.

– Вы только посмотрите, прямо истинный джентльмен, – рассмеялся Чарли, увидев брата.

– Истинный джентльмен даже не переоделся, – ответила ему Лилли, заметив ещё издали, что Гарри одет в своё привычное серенькое пальто, короткие запачканные штанишки и грязные башмаки. При этом, он лихо нахлобучил на лоб широкую, клетчатую кепку с большим козырьком.

– Ему не хватает только тросточки, – тихо рассмеялась Джесси, переглянувшись с Уильямом.

Отец немного опешил при виде сына, но не подал виду.

– Ну… в этом что-то есть, – сказал он, – Гарольд у нас всё-таки художник. А я слышал, что все творческие люди немного со странностями.

Подошёл Гарри. Он виновато посмотрел на отца и потупил глаза.

– Главное, что не забыл прийти, – сказал спокойно сыну Фредерик.

– Конечно, – усмехнулся Чарли, – как же без сюрпризов? Правда, Гарри? Гарольд ничего не ответил. Он посмотрел на Чарли, потом снова на папу и молча прошёл к входу.

– Этот ребёнок никогда не будет другим, – вздохнул Фредерик, – мы с мамой думаем, что у него большое будущее. Если, конечно, он немного поменяет своё отношение к жизни.

– Я зачитался! – развернулся Гарри, и снова повернувшись к входу, открыл дверь.

Молодой фотограф долго рассаживал всех, время от времени переговариваясь с отцом Гарольда.

– Теряем мы Вас, мистер Гудвин, – то и дело повторял фотограф.

– Не беда, – отвечал Фредерик, – я думаю, что в любом случае мы ещё увидимся.

– Я тоже на это надеюсь, мистер Гудвин, – говорил фотограф, – как же ваши исследования? Я бы хотел и дальше помогать Вам. Мистер Тесла знает о том, что Вы переезжаете в Америку?

– Я отправил ему письмо со своим новым адресом, – ответил Фредерик, – и не думаю, что мы с Вами перестанем быть партнёрами. Кроме того, я написал письмо мадам Кюри, во Францию, где упомянул о Вас. Она должна связаться с Вами в ближайшее время. Это наше общее дело, мистер Броксли.