Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 220 (всего у книги 331 страниц)

– Послушайте, – сжав кулак в кармане, Ростовцев поднялся и сделал три быстрых шага к столику. – Не думайте, что можете водить меня за нос! И…

Еще шаг, и рука его легла на древний талисман.

Но за какую-то секунду до того Монпелье догадался о его намерениях, а может, почуял тем самым шестым или двенадцатым чувством, и тоже вскочил.

Юрий в подробностях разглядел его – моложавое лицо, сетка глубоких морщин на шее, злобный оскал, сжатые в несолидный кулак тонкие пальцы…

«Пальцы у него были особенные… На вид длинные и тонкие, как у часовщика какого или скрипача, а он серебряный франк в трубочку на моих глазах свернул… Нелюдская какая-то сила!» – всплыли в памяти слова шотландца.

Ростовцев ударил первым. Ногой на развороте в колено француза, впечатывая каблук в кость, так чтобы работала не одна сила мышц, но и вес тела. При удаче разбивает коленную чашечку, и жертва рискует остаться хромой на всю жизнь. Подлый удар из числа воровских ухваток – не только работать с отмычками учил его старый домушник. За такой в драке со своими у «деловых ребят» можно получить «перо» в бок без разговоров, но тут своих не было. Одновременно Ростовцев блокировал летящий ему в висок кулак француза локтем – этому не учат в приличных боксерских клубах, потому что продолжать поединок после такого не получится.

Он еще успел уловить какое-то движение там, где стояла мадемуазель Стелла, но времени отвлекаться не было. Взвыв, Монпелье рухнул на четвереньки и тут же попытался вскочить с искаженным от боли породистым лицом. В это лицо Ростовцев и добавил носком штиблета, не сдержавшись. С жалобным стоном маг скорчился на полу, растопырив отшибленные пальцы правой руки.

Ростовцев, наконец, повернул голову. Глазам его предстала занятная картина. Стелла Марис замерла в странной позе с полусогнутыми руками, и в полуприсяде отведя левую ногу чуть назад, напоминая сейчас то ли восточную статуэтку танцовщицы, то ли огромного богомола. Выглядела она странно и почему-то опасно. Прямо напротив нее стояла Елена – крошечный вороненый пистолет в вытянутой руке той почти уперся в лоб француженке. Стелла была напряжена до предела перетянутой тетивой, его подруга – обманчиво расслаблена.

«Черт, откуда у Элен оружие?» – удивился мельком Юрий.

– Руки опустила! – холодно приказала его подруга с нежданно злой хрипотцой в голосе. – Ноги шире!

Стелла Марис покорно подчинилась.

Переводя дух, Ростовцев презрительно смерил взором поверженного противника.

– Ну вот, как видите, мсье Робер. Я, конечно, не изучал это ваше баритсу[185]185
  Вопреки общераспространенному мнению, баритсу – это не выдумка Конан Дойла, а реальное английское боевое искусство (ныне почти забытое), разработанное в конце XIX века британским инженером Эдвардом Бартон-Райтом, долгое время жившим в Японии и взявшим за основу джиу-джитсу стиля Кодокан.


[Закрыть], но кое-что тоже умею!

– Enfant de pute, et ta s’ur, encule!![186]186
  Здесь и далее – французская нецензурная брань.


[Закрыть] – выругался француз, и, поглядев на Елену, добавил: – La verge j’ai bais! Ma chienne sale!

– Еще раз такое скажете при даме – сломаю челюсть! – пообещал Ростовцев, и всхлипнувший маг не решился больше искушать судьбу.

Юрий еще раз сжал древнее изделие в ладони. Холод камня и металла, немаленький вес и ничего больше. Ни пресловутых «флюидов», ни ощущения запредельного возраста каменного круга, ни вообще чего бы то ни было.

– И вот из-за этого вы убили фон Нольде?! – невольно вырвалось у него.

«Век разума! Век радио и аэропланов! А просвещенные европейцы, словно кровожадные жрецы дикого папуасского племени, готовы прикончить ближнего ради старого куска булыжника!»

– Отдай, проклятый русский! – подвывая, хныкал скорчившийся Монпелье, держась за ногу и обильно кропя ковер кровью из разбитого носа. – Отдай, это не твое! Ты не понимаешь…

Стелла меж тем медленно отошла назад и опустилась на пол рядом с господином. Сунув древний артефакт Елене, Ростовцев взял с ночного столика ключи от каюты.

– Ты заплатишь за все! – зло простонал маг, и тут же, жалобно мяукнув, стиснул зубы от боли. – Ты даже не представляешь, проклятый пес, как дорого тебе придется заплатить за это!! Твои хозяева, натравившие тебя на меня, сошли с ума! Но они, может быть, и вывернутся, а ты будешь стерт в порошок!

– Это все? – как можно более спокойно справился Юрий, решив не вникать в бред, который несет рехнувшийся шарлатан.

– Да! Можешь делать со мной, что хочешь, больше ничего не скажу!

– Как знаете…

Осторожно, не поворачиваясь спиной, стряпчий отступил к выходу. Выпустил Елену. Перед тем, как закрыть дверь, смерил неподвижно сидевшую Стеллу и жалобно постанывающего мага презрительным взором. Не удержался, издевательски позвенел связкой, подражая тюремному надзирателю.

– Простая формальность, – уточнил он с ухмылкой. – Запирать вас, собственно, и смысла нет, куда вы денетесь с корабля в открытом океане? Но тем не менее…

Негромко щелкнул закрытый на два оборота замок.

* * *

– На румбе 289, – доложил Оливер, передавая штурвал.

– На румбе 289, – повторил Хиткинс.

В этот момент на мостике в теплом пальто и шарфе, небрежно намотанном вокруг шеи, появился сменщик Лайтоллера, первый помощник капитана Мэрдок.

– Ну и холодрыга, брр!! – проворчал он. – Лайт, ты себе ничего не отморозил?

(Наедине старые знакомые могли себе позволить некую фамильярность.)

– Да, морозит крепко, – согласился Лайтоллер с улыбкой.

– По вахте приказов для передачи нет?

– Есть. Капитан Смит приказал немедленно вызвать его… в случае каких-либо осложнений. Мы каждую минуту можем оказаться в районе ледяных полей.

– Я предупредил впередсмотрящих.

– Да… – пробормотал Мэрдок. Если упадет туман, нам придется сбавить скорость.

– Пойду сделаю обход…

– Спасибо, Лайт…

Лайтоллер подождал еще минуту, пока глаза сменщика привыкнут к темноте, и покинул мостик.

Он отправился в обход судна, переходя с палубы на палубу и проверяя, все ли в порядке. Первый помощник шагал быстро, поскольку хотел как можно скорее добраться до каюты и завалиться спать. Большинство пассажиров в это время готовилось ко сну, салоны пустели…

Тем не менее в «Палм-Кор» его окликнула припозднившаяся компания – трое мужчин и две дамы. Как показалось ему, дамы были из третьего класса. Он не удивился – то, что прислуга на лайнерах могла удовлетворить даже самые неожиданные желания господ пассажиров, ему было хорошо известно. (Как и то, что иногда лучше закрыть на подобное глаза…)

– Офицер, выпьете с нами? – предложил старший, на объемистом животе болтались выпавшие из кармана золотые часы с алмазной монограммой.

– Увы, я на вахте, – развел руками второй помощник.

– Вы уверены, что не хотите выпить? – изумился второй пассажир, а одна из девиц – в недешевом, но безвкусном платье глупо хихикнула.

– Может быть, позже…

– Жаль! Стюард, бренди для джентльменов и бургундское для дам!

Не заметив нигде беспорядка, направился назад, к каютам офицеров в носовой части. Со шлюпочной палубы он еще раз посмотрел на темную воду, на глади которой вдоль обоих бортов слабо отражался свет, льющийся из сотен освещенных иллюминаторов.

Лайтоллер ушел в свою каюту и через две минуты заснул мертвым сном.

Миновал десятый час вечера.

…Мэрдок стянул перчатки и бросил их на стол, завел один за другим все три хронометра.

Лакированные ящички красного дерева, прятавшие внутри хронометры, казались игрушечными музыкальными шкатулками в крепких волосатых ладонях помощника.

В «вороньем гнезде» матрос Реджинальд Ли внимательно всматривался в горизонт.

– Гляди, братец, – хмыкнул Фредерик Флит, его напарник. – Впереди туман…

Ли кивнул, он сам видел легкую дымку далеко впереди.

– Туман – это скверно, – в задумчивости согласился он. – Да, если мы что-нибудь разглядим, нам повезет.

– Угу! Плохо, что у нас нет прожектора…

– Реджи, вот завтра найдешь сэра Томаса Эндрюса и скажешь это ему лично! – отшутился Ли.

«А в самом деле, отчего о прожекторах забыли? Нужная ведь штука!» – подумал он.

* * *

Если бы спросить Монпелье, что он сейчас чувствует, то самым близким по смыслу было бы что-то вроде: «Как человек, у которого только что вырвали печень».

Кто же подослал этого русского и эту чертову девку, от которой так и разило опасностью? Распутин? Общество «Вриль»? Хитрый азиат Бадмаев или его дружки из тибетских «Зеленых братьев»? А может, проклятый суфийский гипнотизер Инайят Хан?[187]187
  Инайят Хан (1887–1927) – суфий и видный авторитет этого религиозного ордена. Потомок последнего мусульманского правителя Южной Индии. Царская семья пригласила его по совету Григория Распутина. Николай II надеялся с его помощью вылечить наследника от гемофилии. Любопытно, что он с семьей жил в Московском Кремле – довольно странное место для индийского принца-мусульманина.


[Закрыть]

Или этого пса спустил сам бывший премьер-министр Витте, чертов паук, вышедший на Монпелье через свою масонскую сеть или друзей своей покойной тетки Блаватской? Да какая разница?!

Главное – эти ублюдки унесли его величайшее сокровище. Впервые в жизни в его руках оказался по-настоящему волшебный предмет, рождающий не мелкие фокусы и странные, но в общем укладывающиеся в здравый смысл явления, как у «поющей чаши». Настоящие чары!!! Было ли это наследие жрецов Египта, атлантов, а может, лемурийцев или жителей континента Му, о которых так много болтают «знатоки» тайных наук; случайная удача древних мастеров или еще что-то – неважно! Но оно действительно открывало путь к великому знанию и великому могуществу…

Нет, к дьяволу!! Может быть, погибнет он, может быть, погибнут все пассажиры этого проклятого корабля, но нечестивцы не овладеют запретными знаниями!

Вскочив, он пнул ногой полуобморочную Стеллу Марис, так и сидевшую на ковре.

– Вставай, сука! Делай что-нибудь!

– Я попробую… – расслаблено пробормотала она.

И взяв со столика лежащий на подносе нож для колки льда, направилась к двери.

Монпелье озверел настолько, что даже не подумал, что можно просто вызвать стюарда и тот открыл бы дверь.

Да и не до низких делишек ему было.

Да, русский сыщик унес самое главное из его зеркал, но у него оставалось еще два, одно из которых принадлежало самому Джону Ди.

Он распахнул чемодан и принялся вышвыривать оттуда свой колдовской реквизит. По большей части – хлам для одурачивания профанов. Но кое-что было не просто безделушками – по крайней мере как он сам верил.

…За две недели до отплытия он решился на безумство: бросил вызов высшим силам Ада, прибегнув к ритуалу, которому его обучил когда-то сам Фулканелли (или просто старик, себя так называвший).

И хотя он лежал в лихорадке после лошадиной дозы чертова зелья, но именно через два дня после этого его человек сообщил, куда направляется Нольде. Ах, если бы этот дурак добровольно отдал ему зеркало! Монпелье же предлагал любые деньги, и все пошло бы по-другому!

Сейчас же ему предстоит провести еще более сложный и опасный обряд, при ошибке грозящий великими бедствиями и магу, и всем, кто рядом. У обряда этого не было даже названия. Он передавался изустно среди посвященных и был утрачен с их смертью – на кострах инквизиции или в войнах и смутах.

Монпелье восстановил обряд по отрывочным записям в книгах, заменяя недостающее шаманством дикарей с южных островов и проклятым Вуду. Нынче ему предстояло сдать экзамен. И если в его расчеты вкралась ошибка, смерть – еще не самое худшее, что его ждет. Но если удастся, сила теургии поколеблет реальность и повернет ее, как хочет он!

Через десять минут на ковре были расставлены три небольших черных зеркала, разноцветные свечи, обломок черепа, по легенде принадлежавшего самому доктору Фаусту, а также и другой череп, с кулак величиной, выделанный из дымчатого горного хрусталя, найденный им в заброшенном индейском городе на Юкатане – еще с дюжину всяких странных и жутких предметов.

Став на колени и не обращая внимания на Стеллу Марис, ковыряющую ножом дверь, он начал визгливым негромким речитативом:

 
– Тьмой Твоей, что закрывает Солнце
Во Имя Пребывающего во Мраке,
Стоящего за Чертою,
Во Имя Того,
Кто заставляет содрогаться основания миров!
Во имя Его величия и всесокрушающей мощи.
Выйди, Владыка!
Эгх'яггихн!
Владыка Черного Пути!
Шерензи глинг т'сатти
Хукулту кванг хиш ринчен кайбуд
Трульма даатуа манарасс аччитилаас!
Таальтааль ш-шара-шас!
 

Монпелье не знал, из какой седой старины пришли эти слова. Может быть, он сейчас заклинал каких-нибудь ассирийских бесов или повторял взывания последних пиктских жрецов.

Он не знал, что это за язык. Его учителя говорили, что первым магическим языком был язык мифических Нефелимов.

Но слова, звучавшие сейчас в ночной тишине в каюте современнейшего корабля, высшего порождения цивилизации разума и науки, были исполнены угрюмой темной дикой силы, пришедшей из совсем других эпох.

Не прекращая своего зловещего молебна, француз простер руку над каменным черепом из индейской гробницы и, не колеблясь ни мгновения, полоснул ножом по запястью.

Кровь его брызнула на обсидиан.

 
Ачутар-шшакамаль читлаль!
Сетхи! Сетхи! Йилг-Кагу!!
Шаддай агход!!! ккккк
Хла п’хам!
Баал! Баал! Баал! Баал!
Зо! Зо! Де т’хамше гвало!
 

И с каждым словом будто бы что-то, чему нет названия, входило в каюту, невидимо сгущаясь в воздухе. То, чему не было дела до силы могучих машин и до неверия людей, эти машины создавших.

 
Sth'a Aal Nrheg Naboos Nattaru Sent!
Shez Marduck Apan!
Utmor Tev Ezeyaya!
Ma Barraio Ioel Kotha!
Athor-E-Bal-O Abraoth!
Iao Sabao!
Warr-ron!!! –
 

выкрикнул Монпелье на выдохе.

И при последнем слове от косяка отскочила первая щепка…

* * *

– Что за гадостная погода! – пробормотал старший офицер, посмотрев на серебряный брегет, выуженный их кармана пальто. – Этой ночи не будет конца. Еще только половина двенадцатого. Скверная ночь! Поверьте, Моуди, в самый сильный шторм я был бы куда спокойнее. Тогда, по крайней мере, хоть видно было бы, что творится вокруг. А тут все глаза сломаешь, а ничего не различишь.

Моуди опустил бинокль.

– Давайте бросим якорь, пока взойдет солнце, – ехидно сказал он.

– Здесь глубины почти две тысячи пятьсот ярдов, – возразил Мэрдок. – Чтобы выполнить ваше предложение, надо оказаться на дне моря.

– Да, это вы верно заметили, мистер второй помощник.

После недолгого молчания Мэрдок спросил:

– А вы, наверное, мой юный друг, раздражены тем, что вас не позовут на завтрашний бал?

– Если честно… – процедил молодой офицер. – Согласитесь, ночью на мостике будет не так приятно, как в нашем главном зале среди высшего общества…

– Вот поплаваете с мое, – ухмыльнулся Мэрдок, – и вам тоже надоедят эти балы и торжественные обеды и ужины с пассажирами из кают-люкс. Где вы будете как бедный родственник среди важных господ и чопорных леди, у которых одна жемчужина в ожерелье стоит больше, чем вы заработаете за год. И даже если какая-то скучающая особа завяжет с вами интрижку, вы для нее так и останетесь всего лишь кем-то вроде конюха или парикмахера. Взять в любовники моряка, конечно, более достойно светской дамы, нежели актера или грума. Но суть-то будет та же самая. Если на то пошло, лучше уж заведите роман с простой девчонкой из третьего класса или со стюардессой, как…

Он умолк: личная жизнь Лайтоллера его не касалась, да и вообще сплетничать он не любил.

Моуди смотрел вдаль. Когда они проходили полосы тумана, отсветы корабельных огней рождали причудливую игру света и теней, делавшую все нереальным, размытым, как на старинных фотографиях. Он подумал о Жанне, пассажирке из того самого третьего класса, молодой вдове рыбака из Нанта. Она вчера ему сказала, что, прибыв в Нью-Йорк, обязательно сообщит ему, в какой гостинице остановится.

Вдруг он вздрогнул, мечты развеялись. Из окружающей сырой мглы тянуло ледяным холодом. Он взглянул на термометр.

– Мэрдок, чувствуете, как стало холодно? – поинтересовался он. – Вероятно, поблизости льды! Температура упала на три градуса!

– Мы уже час как вошли в холодное Лабрадорское течение, – высокомерно бросил старший офицер, поднимая воротник. – Не паникуйте попусту.

Вот уж и вахта подходила к концу, а ничего необычного не происходило. Вокруг лишь ночь, звезды, пронизывающий холод да ветер, который свистит в снастях лайнера, скользящего по черной глади океана со скоростью двадцать с лишним узлов. Стрелки корабельных часов миновали отметку полдвенадцатого.

Заканчивалось воскресенье, 14 апреля 1912 года.

Океанский исполин мчался вперед сквозь туманную ночь. Ему осталось пройти лишь последние несколько сотен миль до американских берегов…

В радиорубке старший радист Джордж Филлипс и его помощник Брайд попеременно выстукивали морзянку. Пришел вечер, а донышка корзинки для телеграмм, которые нужно отправить, все еще не видать.

На камбузе шеф-пекарь готовил булочки бриоши для «чистой публики». Главный ресторатор Луджи Гатти обдумывал меню завтрашнего торжественного обеда. Для него у маэстро кулинара был приготовлен особый сюрприз, о котором еще никто не знал: тайно заказанный заранее в Германии, у знаменитой фирмы «Фассбиндер и Рауш» шоколадный «Титаник» длиной в восемь футов. Был он сделан из черного шоколада с цукатами и должен был стать жемчужиной трапезы.

В то же время на «черном камбузе» готовили премиальное блюдо для кочегаров – в общий котел шло то, что не съели пассажиры: жареная голубятина с кресс-салатом, ростбифы, норвежские анчоусы, маринованная сельдь, цыплята по-мэрилендски и пирожки с ветчиной. Ко всему этому прилагалась бадья с консоме «Ольга» – густым наваристым супом на спинном мозге осетра. Если бы рядом оказался Ростовцев или еще кто-то из русских пассажиров, он бы мог рассказать, что продукт этот в их холодной и загадочной стране называют вязигой.

В каютах нижних палуб не прекращались разговоры, веселая перебранка и пение. По рукам ходили замусоленные истрепанные карты, а ставки были не гинеи, как наверху, а пенни, но азарт был от этого не меньше.

Настоящий маленький мир, во всем подобный большому, пересекал океан под шум машин и плеск разбивавшихся о борта волн, следуя предначертанному судьбой курсу.

Глава 12

Когда они вернулись в каюту, Юрий буквально рухнул в кресло. Навалилась усталость от прошедших дней, что незаметно копилась и вот выбрала момент. И не было, как ни удивительно, радости от успешно законченного дела. Даже облегчения не ощущалось.

Его спутница вновь вытащила из сумочки пистолет. Кажется, американский. Как его, «дирринджер»? Двуствольная игрушка. Разве что выстрелить в упор… или себе в висок.

Словно подслушав его мысли, Елена передернула плечами.

– Еще немного и я бы прострелила этой бестии голову! Сама от себя не ожидала. Это пистолет мужа… из него он себя и убил. Я когда думала… – невпопад продолжила она, – закончить счеты с жизнью… В гостинице, как раз в то утро, перед тем как попала на «Титаник»… Еще думала, сейчас… все сделать или сначала на последние сорок франков купить вина для храбрости? И поняла, что застрелиться не смогу. Решила, что в море броситься легче будет. Ну и пошла в порт. А вот сейчас даже и не сомневалась.

Встав, он ласково привлек ее к себе.

– Не думай о плохом, Аленушка, все уже закончилось.

А про себя подумал, что эта робкая затравленная жизнью юная женщина, русская тургеневская барышня, вряд ли осмелилась бы защищать свою жизнь, но вот за него, которого знает три дня и в которого влюблена до безумия, не задумываясь, убила бы с десяток магов с ассистентками. А он? Разве, защищая ее, он бы стал задумываться, прежде чем нажать курок, вздумай кто-то ей угрожать?

– Что бы со мной было, если бы я не встретила тебя!.. – прошептала она.

И Юрий еще подумал, что Елена сильно помогла ему, рассказав о встрече Монпелье с Бонивуром. Хотя, конечно, если бы не дневник, он так бы и не нашел преступника. Догадайся француз обыскать каюту поосновательнее… Хотя, он же все-таки не профессиональный убийца и не грабитель, а всего лишь рехнувшийся шарлатан.

Но как бы то ни было, он раскрыл дело и сможет похвалиться если не перед публикой, то перед самим собой. А уж как обстряпает дело сэр Исмей, кому достанется слава поимки злодея… Может быть, тому самому человеку из английской сыскной полиции, о котором ему говорили и которого он, к слову, так и не видел.

Между тем Елена вдруг принялась рассматривать их трофей. Осторожно тронула полированный камень кончиком пальца. Коснулась оправы…

– Какие странные письмена. И металл ни на что не похож. Послушай, Юрий, а что, если это орихальк! И эта вещь попала к нам в руки из тьмы веков! Из самой Атлантиды! Я читала у Пьера Бенуа… А еще, помню, была заметка в газете, что в Британском королевском музее выставили найденный в пирамиде какого-то фараона древний египетский крест Анкх из орихалька…

– Дорогая, – не удержался от нервного смеха стряпчий (все же нервы уже не те, что в юности). Это электрон – сплав золота с серебром (когда ищешь краденое, поневоле научишься разбираться в сортах драгоценных металлов). А письмена – арабский куфический шрифт… Вещь, конечно, старинная, но насчет Атлантиды… Я в нее не особенно и верю.

– А как быть с бумагами? – вдруг спросила Елена.

– С какими? Откуда ты зна… – но тут же вспомнил, что сам спрашивал у сумасшедшего француза о плане Нольде.

Юрий запнулся…

– Скажи, это… это важно? Может быть, надо обыскать каюту этих людей?

– Елена, я сделал все, что мог, – устало бросил он. – Дальше пусть ими занимается закон. Но думаю, что они этих бумаг не брали… «Может, их и не было, – подумал он вдруг. – Нольде мог для надежности не везти их с собой, а отправить почтой. Макартур ведь их не видел, а бювар мог ему и померещиться, он говорил без уверенности о нем. С другой стороны, может статься, сейчас маг с сообщницей, уничтожая улики, рвут в клочки драгоценные документы и торопливо спускают их в клозет, или, как говорят мореходы, в «гальюн». Мысль сия почему-то вызвала усмешку у Ростовцева.

– А скажи, этот Нольде – шпион? – опасливо понизив голос, спросила девушка. – Он украл военные секреты?

– Нет, это карты золотых россыпей, – неожиданно для себя сказал Юрий.

И подумал, что тайну хранить и в самом деле непросто.

Елена с исполненным крайнего удивления лицом опустилась на диван.

– А откуда ты знаешь?! – вымолвила она, и тут же спохватилась. – Ой, тебя же послали за ними! Ведь за ними, как же иначе?! А скажи…

Тут пол каюты под ногами затрясся мелкой дрожью и послышался какой-то хрустящий неприятный звук.

И…

И все.

Никаких больше странных звуков, никакого скрежета металла или дерева. Но машины отчего-то остановились. Юрий инстинктивно подскочил к иллюминатору, через стекло которого узрел проплывающую мимо ледяную стену.

– Что случилось? – с тревогой спросила Елена и выглянула в иллюминатор, но ничего не рассмотрела в темноте. – Мне показалось, что-то не в порядке…

– Да нет, не думаю… – изо всех сил сохраняя спокойствие, произнес стряпчий. – Может, они проверяют машины или регулируют что-нибудь, а может, меняют курс. Я уверен, ничего страшного.

Тем не менее он накинул пальто.

– Пойду взгляну, что там, и расскажу тебе.

– Я с тобой.

– Лучше подожди меня здесь.

* * *

Флит вдруг подскочил к перилам. За полосой тумана он заметил некий отблеск. Ходовой огонь? Черт, неужели прямо на них движется какое-то шальное судно? Он вспомнил, как вот так в туманную ночь три года назад отправился ко дну «Рипаблик», на котором ходил его старинный приятель, – в лайнер на полном ходу врубилась итальянская «Флорида». Тогда чудом никто не погиб.

Он присмотрелся и замер, ощутив предательскую слабость в ногах. Прямо по курсу над водой возвышался огромный айсберг. Но еще минуту назад его там не было! Ледяной великан поднимался из океанских волн так, что очертания вершины терялись в темноте ночного неба. Над ее причудливыми иссиня-зеленоватыми зубцами и шпилями клубился туман. И самое худшее – между «Титаником» и плавучей горой было не больше пятисот ярдов!

Он развернулся к Ли и увидел, как у того отвисля челюсть.

– Проклятье!! Перед нами лед! – закричал тот и тут же ударил в колокол, висевший в «вороньем гнезде».

Одновременно Флит схватил трубку телефона, соединявшего напрямую «воронье гнездо» с мостиком.

– Айсберг прямо по курсу! – выкрикнул Флит в раструб.

– Спасибо, – растерянно ответил Моуди и повесил трубку.

– Что там? – рявкнул Мэрдок, прибежавший с мостика на удары рынды.

– Айсберг прямо по курсу, сэр! – повторил Моуди только что услышанное.

Мэрдок, переменившись в лице, рванул рукоять машинного телеграфа, поставив его на «Стоп», и тут же крикнул рулевому:

– Право руля!

– Есть право руля, сэр! – И Хиткинс налег всем своим весом на рукоятки штурвального колеса.

Щелкнула медная ручка машинного телеграфа, вмиг заняв положение «полный назад».

Сквозь стекло ходового мостика Мэрдок уже различал приближавшуюся громаду ледовой горы, и в этот миг она показалась ему выше мостика и даже на какой-то миг – выше мачт. И эта глыба стремительно надвигалась, хотя все его три огромных винта вращались теперь в обратную сторону и тащили четыре десятка с гаком тысяч тонн железа назад – всей мощью пятидесяти пяти тысяч лошадиных сил.

Люди на мостике не отрываясь смотрели на ледяной призрак, что неуклонно приближался. Уже осталось только двести ярдов! Сто… Дьявол, как медленно меняется галс! Наконец нос корабля стал ощутимо поворачивать… Сто ярдов… восемьдесят… пятьдесят… В «вороньем гнезде» Фредерик Флит, будто кролик на удава, смотрел, как колоссальная глыба льда неумолимо приближалась по правому борту, возвышаясь над баком, хотя до нее было еще далеко. Вот уже сияющая потусторонним синеватым отблеском стена подошла вплотную!

Коротко выругавшись, Мэрдок дернул рубильник, включавший автоматику закрытия гермодверей в трюме.

В последнюю секунду ледовая громада прошла мимо и скользнула вдоль борта судна.

Инстинктивно офицеры заслонили лица руками и пригнулись. Треск, лязг, глухой звон и скрежет – и большие куски льда мелькнули в воздухе вместе с деревянными обломками и разбитым стеклом баковых фонарей. Как бич хлопнул разорванный стальной трос. Одно мгновение казалось, что над кораблем занесен громадный ледовый кулак. Потом все затихло.

Словно призрак, ледяная гора величаво проплыла мимо по штирборту и погрузилась в темноту.

У всех – и у вахтенных на мостике, и у впередсмотрящих на грот-мачте, вырвался из груди вздох облегчения.

Одна мысль родилась у них в головах: «Пронесло!»

Судьба и непревзойденное искусство судостроителей Британской империи выручили. «Титанику» все же удалось разминуться с айсбергом.

Офицеры переглянулись, затаив дыхание.

– Ну, кажется, обошлось, – изложил Мэрдок общее мнение и поднял телефонную трубку: – Машинное отделение?! Осмотреться в отсеках!

* * *

– Вы милочка, вижу, не смущаетесь мужской компанией? – обратилась к Лиз пожилая англичанка. – Это, может быть, и правильно, времена все же меняются. Хотя когда моя внучка ездит на этом ужасном воняющем керосином устройстве, хорошо хоть водит его шофер, а не она. Я готова повторять то, что говорила мне моя бабушка: «Вот в мое время девицы были куда как благонравнее».

Элизабет хотела было сказать, что умеет водить машину, но не решилась шокировать старую даму, покидающую салон. И продолжила наблюдать.

Несмотря на позднее уже время, в курительном салоне на палубе «А» развлекалось многочисленное светское общество.

Мужчинам в дорогих смокингах и дамам в изящных туалетах явно не хотелось идти спать.

Лиз же слегка клонило в сон, и она уже решала для себя, где будет ночевать – в каюте Ротси или все-таки в гостях у Юрия? (И чего здесь такого? Вон Бен Гугенхайм притащил с собой какую-то пошлую певичку из парижского кафе-шантана, купил для нее билет в каюту напротив своей и шмыгает к ней чуть не по три раза на дню как мартовский кот! А она чем хуже? Тем, что женщина? А женщина, значит, не человек?!)

Думая так, она в уме продолжала набрасывать свою статью о плавании на «Титанике».

Черт возьми, после этого путешествия она точно станет знаменитой! Уж верно заговорят о ней!

И машинально прислушивалась к разговорам, вдруг ей удастся узнать какую-то пикантную новость, тем более тут среди запозднившихся гостей сидел сам майор Батт.

Он, однако, не касался политических секретов или иных скользких тем, а обсуждал охотничьи дела с Кларенсом Муром.

– Только подумайте, Арчи, я пару дней назад купил в питомнике лорда Веспри пятьдесят пар собак, специально обученных для охоты на лисицу! – излагал Кларенс. – Сотня отличнейших британских гончих! Между прочим, на тридцать пять из них уже записались покупатели! И что вы думаете, господа из «Уайт Стар Лайн» потребовали с меня по восемь фунтов с головы за провоз! Они думают, видно, что раз я богач, то не умею деньги считать? Как бы не так! «Кунард» отвезет их через неделю, но за два фунта! Десять долларов – вот верная цена…

– Хорошо еще, дружище, что вы не везли лошадей, – посмеиваясь, бросил майор. – С меня как-то хотели содрать тысячу фунтов за провоз пяти жеребцов… А мой знакомый, живший в Каире, по возвращении поддался на уговоры жены, которой кровь из носу понадобилось взять с собой в Англию ее арабскую кобылу. Вот была история!

Чуть поодаль играла в карты компания молодых людей, рассказывая веселые истории.

– Эти тупые мужланы, – повествовал веселящимся друзьям молодой спортивный парень, как помнила Лиз, племянник какого-то миллионера, – решили меня побить кнутом! Вы подумайте, за разбитую старую телегу! Черт вынес ее на то марсельское шоссе навстречу моему «фиату»! Видели бы вы их физиономии, когда я наставил на них свой кольт! Нет, само собой, мой парижский адвокат замял дело, хотя пришлось раскошелиться. Жаль, Генри этого не слышит, небось умер бы со смеху!

– Ошибаешься, – бросил ему сосед. – Мистеру Генри Кляйну не до автомобилей, для него они слишком тихоходны. Он послал своего шофера учиться в летную школу и сейчас ищет хороший надежный аэроплан! Ему, видите ли, надоели долгие поездки из Нью-Йорка в Массачусетс…[188]188
  Подлинный случай из жизни угольного магната Генри Кляйна.


[Закрыть] Он, собственно, оттого и отменил поездку в Старый Свет, а так сейчас мы выпили бы за его воздушные успехи. Флэш! Раскрывайся, Ричард!

Чуть дальше в карты играла еще одна компания. Банк уже дважды переходил к какому-то долговязому торговцу автомобилями из Лос-Анджелеса. Лиз прищурилась – долговязый сделал пару почти незаметных движений, встряхивая манжетой… Шулер на ее глазах только что ловко подменил карты. Элизабет подавила в себе порыв вскочить – тут не салун в глубинке, где картежному мошеннику били бы морду всей толпой. Вместо этого она поманила пальцем стюарда.

– Мистер, вам не кажется, что этот тип слишком много выигрывает? – полушепотом спросила она.

Тот внимательно посмотрел на компанию, что-то понял.

– Не знаю, мисс, но право же… эти господа могут себе позволить проиграть!

– А вы бы не могли подать им какой-нибудь знак?

– Я полагаю, мисс, – протянул стюард, – джентльмены не одобрят, если посторонний вмешается в их развлечения…

В доле, что ли, этот лакей, фыркнула девушка про себя. Или и в самом деле боится разгневать важных господ и место потерять?

Неожиданно раздался скрипучий звук, сопровождаемый слабым толчком. И все почувствовали вдруг, как пол под ногами мелко задрожал, и слегка зазвенела посуда на столиках. Где-то в недрах корабля раздался глухой, рокочущий звук, который, впрочем, несколькими секундами позднее стих.

И тут же раздалось несколько тяжелых ударов по палубе.