Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 262 (всего у книги 331 страниц)

Глава 34

Милдред уговорила Энни поселиться у них, в каюте первого класса, где было целых две спальни. Её супруг ночевал в кресле в салоне первого класса. Энни попыталась оспорить этот план, но после того, как Милдред уложила Ройзин на свою кровать с балдахином, укрыв её стёганым одеялом, и предложила Патрику принять ванну, сил сопротивляться у Энни не оказалось. Дети привязались к Милдред, они льнули к ней в поисках чувства безопасности, которое не получали от своей отчаявшейся матери.

Когда Энни проснулась на следующее утро, с момента исчезновения Финбара прошло уже больше суток. За бортом светило солнце, из коридора доносились разговоры пассажиров, направлявшихся на завтрак, пронзительно плакал голодный малыш. Жизнь продолжалась – жестоко и неумолимо, – хотела она этого или нет.

– Патрик спрашивал меня, что случилось с Финбаром, – тихо сообщила ей Милдред. – Я сказала, что тот сейчас с Господом, но думаю, его это не удовлетворило. Патрик считает, что это он виноват, потому что отпустил руку брата. Вы в состоянии с ним об этом поговорить?

– Конечно. Это мой долг. – Энни закрыла лицо руками, пытаясь сообразить, что же ей сказать. Казалось, что нет конца трудным ситуациям, а у неё не было сил их решать. В конце концов, после завтрака, взяв Патрика за руку, она отвела его на палубу и рассказала всю правду.

– Рука Финбара выскользнула из твоей, потому что, когда мы поднимались по лестнице, кто-то сказал, что внизу потоп, а ты ведь знаешь, какой любопытный у тебя брат? Он не мог не пойти туда. Он просто не смог устоять. Потом он заблудился там, внизу, и к тому времени, когда Редж его нашёл, было уже поздно садиться в шлюпки. В этом никто не виноват, кроме него самого. Ему обязательно нужно было сунуть туда свой нос.

– А где он сейчас, мам? Я ещё увижусь с ним когда-нибудь?

– Да увидишься, но очень нескоро. Когда мы умрём, мы все отправимся на небеса, и Финбар будет нас там ждать.

– Я бы хотел попасть на небеса прямо сейчас, – прошептал Патрик, и Энни прижала его к себе.

Кто сказал, что дети не испытывают таких же сильных чувств, как и взрослые? Патрик лишь внешне оставался спокойным, но в глубине души переживал гибель брата не меньше, чем Энни.

– Ты должен быть сильным и смелым. Финбар хотел бы, чтобы ты был вдвойне счастлив: за себя и за него. Подумай о том, каким бы он хотел, чтобы ты вырос, и я сделаю то же самое, и мы поддержим друг друга. И так мы сможем пережить наше горе.

Если бы всё было так просто, рассуждала позже Энни. Она с ужасом представляла себе, как они спустятся по трапу и ей придётся сообщить о случившемся Симусу. Он так гордился своим старшим сыном. Он всё не мог оторваться от его тетрадей, где учительница писала «Отлично» или «очень хорошо». «Ты только посмотри, какое у него сочинение, Энни!» – говаривал муж. Или: «Взгляни, какой сложный ответ, а он нашёл!» Ради этого Симус отправился в Америку – чтобы построить для них новую жизнь. Лучше бы он не делал этого. Лучше бы они все остались дома.

Ей казалось, что Симус обвинит её в гибели Финбара, потому что она и сама себя винила. Ей не следовало ни на секунду спускать с сына глаз, и она не должна была садиться в шлюпку без него. Так она и сказала Мэри, женщине из Майо, которая пришла утром посидеть с ней на палубе.

– Никто в этом не виноват, – заверила её Мэри. – Там творилось такое сумасшествие. Чистый ад. Выжить или утонуть было лишь делом случая. Ты знаешь, сколько из нашей компании спаслось людей? Только я и моя племяшка Элизабет.

Энни пришла в ужас.

– Но что случилось с Эйлин и Кэтлин? Они шли впереди меня. Кэтлин уговаривала меня сесть в лодку. Куда же она делась?

– Мы точно не знаем, но, похоже, она вернулась за своим братом.

Энни закрыла лицо руками: эта смерть тоже на её совести.

– А Эйлин не захотела покидать своего мужа, – продолжала Мэри. – Когда офицер сказал, что Оуэна не пустят в шлюпку, она отказалась идти туда без него. Я сама это слышала. В тот момент мы не понимали, что происходит. Никто ведь не сказал, что судно тонет и, если не сядешь в лодку, погибнешь. Может, им стоило это объявить?

Энни тронула Мэри за руку.

– Как это, должно быть, тяжело – потерять сразу двенадцать друзей. Эйлин и Кэтлин такие замечательные. Они были так добры ко мне. Я не могу передать тебе, как они помогли мне.

Им нечем было утешить друг друга, у них просто не было слов. Некоторое время они просидели молча, держась за руки и глядя на других спасшихся пассажиров, которые тоже горевали по своим погибшим. Завершив круг по палубе, к ним подошла Милдред с детьми.

Малыш Киран увидел маму и разрыдался, протягивая к ней ручонки. У Ройзин тоже глаза были на мокром месте, она прижималась к ноге Милдред и сосала палец.

«Детям повезло, что они могут поплакать», – подумала Энни. После всеобщего плача во время службы большинство взрослых на судне сдерживали свои слёзы. Словно они не могли позволить себе расслабиться. Может, им казалось, что их рыдания только усугубят страдания тех, кто переживал ещё большую потерю. Как только они окажутся на суше, как только приедут домой к своим семьям, они будут горевать неделями, месяцами и годами.

Вместо атмосферы оживлённой беседы и смеха, царившей на «Титанике», здесь звучали приглушённые голоса и слышался звон столовых приборов или стук тарелок, когда официанты составляли их в стопки. Энни наконец удалось запихнуть в себя какую-то еду: что-то безвкусное и нетвёрдое, типа яичницы, или супа, или хлеба. Милдред и её муж сидели вместе с ней, помогая Патрику и Ройзин разрезать мясо и расспрашивая их о жизни дома.

– Я говорил тебе, что у меня в Милуоки есть автосалон? – спросил Джек Патрика.

И Энни впервые после того, как затонул «Титаник», увидела, как оживился её сын, пока они обсуждали модели «фордов», новейшие «шевроле» и «рэмблеры».

– Приезжайте к нам, и я устрою тебе тест-драйв, – пообещал Джек.

– Можно, мам? – попросил Патрик.

– Может, мы и воспользуемся вашим предложением, – согласилась Энни.

Порой случались моменты – они длились не больше минуты, некие преходящие окна во времени, когда она забывала про случившийся кошмар, но потом действительность обрушивалась на неё со всей остротой: «Я потеряла Финбара. Он никогда больше не вернётся».

– Со временем вам полегчает, – сказала ей Милдред. – Горе никогда не пройдёт, но с годами оно станет не таким сокрушающим.

Энни надеялась, что так и случится, но пока что ей предстоял самый ужасный момент в жизни – она должна сообщить Симусу.

В четверг утром объявили, как будет происходить высадка пассажиров. Американскую таможню на острове Элис проходить никому не придётся. Помимо утраченHых вещей, мало кому удалось сохранить документы. Они причалят к пятьдесят четвёртому пирсу на реке Гудзон. Пассажиры каждого класса будут спускаться в свою очередь, родственников выстроят в соответствующем порядке. Тем, кто лишился всего, будет оказана помощь. Ожидалось присутствие репортёров и фотографов, но на пирс они допущены не будут.

Энни попыталась отрепетировать, что она скажет Симусу, когда они встретятся, но никак не могла набраться мужества. У неё было целых четыре дня на то, чтобы начать привыкать к невыносимой боли, а ему ещё только предстояло о ней узнать. Она понимала, что не было способа избавить его от этого. Если бы только Энни могла нести эту ношу одна, она бы с радостью на это согласилась.

Они наблюдали, как «Карпатия» обогнула южную оконечность Манхэттена и направилась в устье Гудзона. Словно подстраиваясь под всеобщее настроение, шёл мелкий дождик, закрывая серой пеленой высоченные дома, которые назывались небоскрёбами. Они двигались мучительно медленно, но около 9:30 наконец встали на прикол. Пассажиры первого класса начали сходить на берег. Энни слышала крики радости воссоединявшихся родственников, но сколько было тех, кто лишился будущего в момент, когда жена не встретиламужа, а брат – сестру. Но о случае, подобном их, когда мать выжила, а её ребёнок погиб, она не слышала.

«Другие матери не расставались с детьми, – с горечью думала она. – Все, кроме меня».

Милдред и Джек остались на судне, которое вскоре отправится в обратный рейс к Средиземному морю, как только всё приведут в порядок и возобновят запасы. Они сидели вместе с Энни и её детьми, пока в одиннадцать часов не прозвучал сигнал для пассажиров третьего класса.

Энни медленно взяла малыша, повесила на руку сумку и велела Ройзин держаться за её пальто с одной стороны, в то время как Патрик держался за неё – с другой. Волоча ноги, они двинулись вниз по сходням. Она посмотрела туда, где стояли встречающие пассажиров третьего класса, но там было слишком много людей, чтобы разглядеть среди них Симуса.

Он сам нашёл её. Как только они сошли с трапа и ступили на пирс, Симус пролез через деревянное ограждение и бросился к ним, сияя от счастья. У Энни разрывалось сердце, когда у неё на глазах его счастливая улыбка потухла, стоило ему встретиться с ней взглядом и потом посмотреть на Патрика, Ройзин и малыша. Он глянул ей за спину, поискал глазами, потом снова посмотрел на Энни, и словно что-то внутри у него разломилось на две части.

– Нет! – закричал он с таким отчаянием, что люди вокруг стали оборачиваться.

– Прости меня… – прошептала Энни.

Он притянул её к себе, обхватил руками и уткнулся лицом в шею. Все эти тринадцать месяцев разлуки Энни представляла себе, как они встретятся, как обнимутся, каким будет их первый вечер вместе, но никогда, даже в самых диких фантазиях, она не предполагала, что это произойдёт вот таким образом. Её супруг, с которым она прожила тринадцать лет, содрогался от горестных рыданий, не в состоянии вымолвить ни слова, и все их планы на будущее смыло навсегда одним трагическим поворотом судьбы.

Глава 35

Редж пришёл к врачу, чтобы поменять окровавленные бинты на ногах. Его пальцы раздулись и стали фиолетовыми, ногти почернели. Выглядели ступни чудовищно, словно это были не его ноги.

– Делайте перевязки, – посоветовал ему врач. – По мере заживления будут формироваться волдыри. Если вы не будете поддерживать стерильность, может начаться гангрена.

Реджу удалось натянуть ботинки, не завязывая шнурков. Свою форму официанта он забирать не стал. Она ему больше не понадобится. В Нью-Йорке ему больше подойдёт серый костюм, который ему выдали раньше.

Экипажу «Титаника» было объявлено, что они сойдут на берег после того, как все пассажиры покинут судно. Затем их доставят на борт «Лапландии», другого судна, стоявшего у пирса. Там разместят по каютам, где они будут ожидать судна, которое заберёт их обратно в Англию. Редж словно оказался в тюрьме. Как только они пришвартовались, он не мог отделаться от ужаса при виде воды. Ему хотелось как можно скорее бежать с «Карпатии» на сушу и попытать счастья в городе. Как только пассажиры третьего класса выстроились в очередь, Редж пристроился к ним, позади семейства из Восточной Европы. Благодаря тёмным волосам, он вполне мог сойти за одного из них, что ему и удалось. Их пропустили вниз, и он так и шёл с ними по пирсу до самого выхода.

Когда открылась дверь, Редж отпрянул при виде вспыхнувших огней и громких звуков. Всё это напомнило ему взрывы ракет, которые запускали с тонущего «Титаника». От ужасных воспоминаний у него начался приступ удушья. Дезориентированный и испуганный, он зажал уши руками.

– Вам плохо? – спросил женский голос.

– Что это за вспышки? Откуда такой шум?

– Это вспышки фотокамер, обеспечивающие свет. Без них невозможно получить качественные снимки. Думаю, вам нужно держаться от них подальше. – Женщина посмотрела на Реджа – он был бледен, глаза вытаращены. – Вы один? Вас никто не встречает?

– Я никого не знаю в Нью-Йорке, – сообщил он. – Не знаю, куда мне идти.

Она кивнула:

– Не переживайте. Я вам помогу. Я – Мадлен Баттерворт из Женского комитета помощи пострадавшим. Мы тут ради таких, как вы. У вас есть работа?

Редж покачал головой.

– Я планирую найти работу как можно скорей, – сказал он.

– Денег нет?

Редж решил не упоминать про пятёрку, полученную от миссис Грейлинг, и помогал головой.

– Вам, похоже, сильно досталось, – заметила женщина. – Я отвезу вас в общежитие, где вы переночуете, и раздобуду денег, необходимых на первое время. Если вы сообщите мне свои данные, я помогу оформить иск против «Уайт Стар». Я так понимаю: вы лишились всех своих вещей и документов?

Редж кивнул. Он сохранил разрозненные части своего паспорта, но ему были нужны документы на имя Джона.

– Идите со мной, – пригласила она. – Я расскажу всё подробней, пока мы будем ехать в машине.

Редж зажмурился. Он ещё никогда в жизни не ездил на авто.

– Нам придётся прорваться через толпу фотографов. Вы готовы? Я всё время буду рядом.

Он сказал, что готов, и пока они выходили, прикрывал лицо руками, чтобы его не сфотографировали. На улице в ожидании стояла целая вереница чёрных авто. Мадлен Баттерворт договорилась с водителем одного из них, и они забрались внутрь.

Она улыбнулась Реджу:

– Вот видите? Женщины Нью-Йорка позаботятся о вас. По нашему призыву почти каждая манхэттенская семья, владеющая автомобилем, согласилась помочь доставлять пассажиров с «Титаника».

– Куда мы едем? – робко спросил Редж, когда машина сревом и содроганием завелась и отъехала от тротуара.

– Я везу вас в муниципальные меблированные комнаты на 25-й Восточной улице. Это недалеко. Там о вас позаботятся, пока не пoдыщете себе жильё. А теперь, она достала блокнот и ручку, назовите своё имя.

– Джон Хитченс, – ответил Редж. От вранья его бросило в краску, но, если речь о том, чтобы выправить ему новые документы, он должен стать Джоном.

– Где вы родились, Джон?

– В Ньюкасле, но я давно не был дома. – Он подумал, поймёт ли она, что у него нет характерного выговора. Но она ничего не заметила.

– Каким классом вы путешествовали?

Редж замялся:

– Вообще-то, я член экипажа. Официант первого класса. – Развернёт ли она машину назад в порт, туда, где стоял «Лапланд» и куда переселили экипаж?

– Неужели «Уайт Стар Лайн» не разместили на ночёвку экипаж? Это возмутительно.

– Они разместили, – признался Редж. – Но надо было ночевать на другом судне, а я не могу больше оставаться на воде. Я решил не возвращаться в море и найти работу в Нью-Йорке.

– Ничего удивительного, – отреагировала она. – Я даже представить себе не могу, что вам пришлось пережить. Но я вам помогу. Я дам вам четыре доллара, этого хватит на пару дней. В общежитии вас накормят завтраком, там же подскажут, как пройти в нашу контору на пирсе. Приходите завтра утром, я посмотрю, чем ещё смогу вам помочь. Перво-наперво свяжитесь с «Уайт Стар Лайн» и сообщите им, что вы в безопасности.

Редж прикусил губу. А вдруг там окажется кто-нибудь из «Уайт Стар» и прикажет ему вернуться к экипажу «Титаника»? А там обязательно найдутся те, кто его узнают и проболтаются, что он вовсе не Джон Хитченс. И тогда провалится план начать жизнь с чистого листа. Он должен всё тщательно обдумать.

Машина подрулила к высокому серому зданию со множеством окон.

– Мы на месте! – воскликнула Мадлен.

Они вместе вошли в вестибюль, и она заговорила с комендантом.

– Хотите что-нибудь поесть или попить? – спросили Реджа, но он замотал головой. Он хотел побыстрей оказаться в кровати в здании, которое стоит на земле и никуда не плывёт.

Его отвели наверх в общую спальню, где уже лежала по койкам по крайней мере дюжина мужчин. Все они крепко спали, и Редж понял, что уже очень поздно. Он снял пиджак, переложил деньги в карман брюк, так, на всякий случай, и забрался в койку. Несмотря на соломенный матрас, жёсткую подушку и колючее одеяло, Редж был доволен. Он знал, что теперь сможет заснуть. Он настолько измучился, что не выспался даже после двенадцати часов сна на «Карпатии».

Редж лежал и ждал, пока заснёт, испытывая при этом странное чувство: как будто находился посреди океана и плыл. Он остался совсем один во всём мире, никому не подчинялся, никому ничего не был должен. Уже засыпая, Редж решил, что завтра не пойдёт на встречу к Мадлен Баттерворт. Он порвёт со своей прошлой жизнью и начнёт всё сначала, но не как Редж Партон, а как Джон Хитченс. С помощью погибшего друга он избавится от странного тумана в голове и тяжести в членах и добьётся успеха в жизни. Когда силы вернутся к нему.

Часть вторая

Глава 36

Реджа разбудил мужской голос, говоривший с американским акцентом:

– Если хочешь позавтракать, быстро спускайся вниз. Кухня закрывается в девять.

– Благодарю вас.

– Эй, да ты англичанин! С «Титаника»? Ваши тут были, но вроде уже ушли.

Редж встал и потянулся за пиджаком.

– Спасибо, что сказали мне про завтрак.

– Спускайся вниз и дальше – через холл, мимо не пройдёшь.

В столовой стояли рядами длинные столы. Еду нужно было забирать из раздаточного окна: густой суп, под названием чаудер, и огромный ломоть хлеба. Редж поел, а потом выяснил, где находится ванная комната.

Глянув на себя в зеркало, он пришёл в ужас. На «Карпатии» в туалете для персонала зеркал не было, но тут словно кто-то чужой смотрел на него. Его щёки и подбородок заросли длинной щетиной, из-за которой он выглядел старше своих лет.

– Где можно купить бритву? – поинтересовался он, и ему показали, где находится аптека.

Если он хочет выглядеть презентабельно, ему так же понадобятся мыло, зубная щётка, масло для волос и расчёска.

По дороге в аптеку ему попался газетный киоск. Один из заголовков гласил:

ТИТАНИК: ИСТОРИИ ТЕХ, КТО ВЫЖИЛ

Под ним – другой, поменьше:

ГОЛОСА УМИРАЮЩИХ БЫЛИ СЛЫШНЫ ЦЕЛЫЙ ЧАС

Реджа передёрнуло. Похоже, кое-кто из спасшихся пассажиров не замедлил поделиться с прессой своими впечатлениями, но у него не было желания читать их. Ему нужны были голые факты, поэтому он купил «Нью-Йорк таймс», где публиковался полный список живых и погибших. Сжимая в руках газету, он дошёл до аптеки и, купив всё необходимое, вернулся в общежитие. К тому времени оно опустело: все разошлись по своим делам. Редж вошёл в спальню, где провёл ночь, и открыл газету, – его так сильно трясло, что пришлось сесть.

В газете чёрным по белому было напечатано, что Реджинальд Партон числится среди погибших, в то время как Джон Хитченс остался в живых. Ощущение от прочитанного было чрезвычайно странным. Появится ли такой же список в английских газетах? Видели ли его уже мать и Флоренс, и справляют ли они по нему поминки? Флоренс будет безутешна. Она надеялась провести остаток жизни рядом с ним. А вот что касается матери… Редж был уверен, что ей будет не хватать только денег, которые он присылал, но братья станут искренне горевать. Он должен немедленно написать всем им.

Редж сложил газету и отправился в ванную комнату мыться и бриться. Он почистил пиджак и брюки, почистил зубы, намаслил волосы и оглядел себя в зеркале: уже гораздо лучше. Может, ему стоит прямо сейчас заняться поиском работы? Но сначала он пошлёт телеграмму.

Комендант общежития сказал ему, что контора «Вестерн Юнион» находится на Бродвее, не доходя до Таймс-сквер, и туда можно доехать на трамвае, но Редж предпочёл пройтись. Он всегда любил ходить пешком. В чужом месте это помогает лучше ориентироваться. Следуя инструкциям коменданта, он миновал парк вокруг Сити-Холла и оказался на Нижнем Бродвее, по обе стороны которого стояли такие высокие здания, что солнечный свет не достигал земли. Редж задрал голову, но количество этажей сосчитать не смог. Дома нависали над ним так, что перехватывало дыхание. У него сложилось впечатление, что он идёт по узкому каньону с отвесными скалами.

По улице в обоих направлениях Двигались трамвай, кареты и автомобили; в воздухе стояли бензиновые пары. Всякий раз, когда какой-нибудь водитель жал на сигнальный рожок, Редж чуть ли не подпрыгивал от неожиданности, и сердце у него начинало бешено колотиться. По тротуарам перемещались толпы народа. Казалось, что все эти люди торопились по каким-то срочным делам. Они проходили мимо, не обращая на него никакого внимания, словно Редж был невидимкой.

Контора «Вестерн Юнион» находилась дальше, чем он рассчитывал, но Редж нашёл её сразу, потому что над входом висела огромная вывеска. Он вошёл внутрь, и его направили в зал, где за конторками сидели служащие.

– Следующий! – крикнул ему один из них.

– Сколько стоит послать телеграмму в Англию, в Саутгемптон? – спросил Редж.

За десять слов – три доллара и двенадцать центов. Вам хватит десяти слов? – у парня был гнусавый выговор, и он так быстро произносил слова, что Реджу понадобилось несколько мгновений, чтобы понять его. Редж покраснел: он потратил больше доллара в аптеке, и теперь у него почти не осталось американских денег.

– Вы можете разменять пять английских фунтов? – справился Редж, доставая банкноту из кармана. Вид у неё был жалкий: бумага покоробилась и была покрыта соляными разводами. Прошу прощения, она слегка намокла.

– Я не уверен, что смогу принять её. Я должен поговорить с начальством. – Служащий поднялся и ушёл.

Редж опёрся локтями о конторку и положил голову на руки; он был близок к тому, чтобы разрыдаться. Что делать, если они откажутся принять деньги? Ну почему всё так сложно?

– Простите, сэр. – Через пару минут появился мужчина постарше, за ним следовал молодой служащий. – Могу я посмотреть на банкноту, о которой идёт речь?

Редж просунул её вперёд. Мужчина оценил состояние Реджа и вид денег.

– Вы не могли бы объяснить мне, что произошло с этой купюрой?

– Я был на «Титанике», – сказал ему Редж. – Мы прибыли в порт вчера вечером. Я хочу сообщить матери, что со мной всё в порядке.

Начальник вернул Реджу банкноту.

– В таком случае, сэр, мы не возьмём с вас денег. Пожалуйста, напишите текст на этом бланке, вручил он Реджу листок бумаги, – и мы отошлём телеграмму бесплатно.

Редж был потрясён.

– Спасибо, – сказал он. – Большое вам спасибо!

Теперь ему надо было обдумать, что именно написать. В голове не было ни единой мысли. Редж решил написать Флоренс и попросить её передать новость семье. Он ограничился только фактами, стараясь быть как можно короче: «В НЬЮ-ЙОРКЕ ТЧК ОСТАНУСЬ ПОКА ТЧК СКОРО НАПИШУ ТЧК СКАЖИ МАТЕРИ ТЧК РЕДЖ». Он надписал адрес дома, где жила Флоренс, и передал телеграмму служащему.

– Вы не хотите указать обратный адрес, чтобы она могла связаться с вами?

– У меня пока нет адреса.

– Хорошо, я немедленно её отошлю. Удачи тебе, приятель.

Редж задумался. Не следует ли ему послать телеграмму матери Джона? Как-то раз он видел их адрес на ведомости Джона и знал, что писать нужно на Вест-роуд, Ньюкасл, хотя он и не запомнил номера дома. Но парнишка-почтальон наверняка знает, в каком Доме они живут. Что ей написать? «Простите, но ваш сын не выжил, и я взял себе его имя…» Редж не мог послать такую телеграмму. Лучше он напишет письмо, объяснит, как всё было, и отправит его как можно скорее.

Кивком поблагодарив служащего, он покинул здание и направился к треугольному перекрёстку Таймс-сквер. Одна из отходивших от площади улиц была обозначена как Седьмая авеню, и Редж припомнил, что собирался пройти по Пятой авеню, где, как он слышал, находилось множество ресторанов. Ноги у него ещё болели, особенно левая, но если он хотел тут выжить, ему нужно было немедленно искать работу. Редж расспросил прохожих и, пройдя два квартала по 42-й улице, вышел на Пятую авеню. По пути ему попалось несколько ресторанов, он заглянул туда, но им не хватало того шика, который он искал. Редж прошёл обучение обслуживанию по высшему классу и мог бы воспользоваться своими умениями, а не подавать яйца с беконом в каком-нибудь кафетерии. Надо полагать, чем выше класс заведения, тем больше оплата.

На перекрёстке 44-й улицы Редж остановился: на обеих её сторонах находилось по шикарному ресторану. У ближайшего – «Дельмонико» – были навесы над крыльцом с колоннами; в окно он разглядел великолепный интерьер: красный бархат, люстры и накрахмаленные белые скатерти. Обслуживание обеда, судя по всему, было закончено, шла уборка зала. Редж остановил прохожего и спросил, который час. К его удивлению, оказалось, что уже почти четыре часа: вполне подходящее время, чтобы войти и поинтересоваться насчёт работы.

Редж оглянулся, а потом украдкой проверил своё отражение в окне витрины: волосы аккуратно зачёсаны назад, галстук сидит ровно. Сейчас или никогда! Сердце застучало, во рту пересохло. Он был готов повернуть назад, но в голове неожиданно прозвучал голос Джона: «Давай, старик, если уж ты решился притвориться мной, так сделай так, чтобы я этим гордился!»

Редж глубоко вдохнул, выдохнул и зашагал ко входу в «Дельмонико». Поднявшись по ступенькам, он вошёл внутрь. Швейцары стояли сбоку от входа и курили. Они удивились, но не попытались остановить его. В зале за конторкой стоял мужчина с огромной книгой. Редж предположил, что это метрдотель.

– Простите, я ищу работу, – начал он. – К кому следует обратиться?

Мужчина поднял голову и посмотрел на него с пренебрежением, словно Редж был насекомым, выползшим из-под камня.

– Ты что, вошёл через главный вход? Кем ты себя возомнил?

– Простите, я не знал, что есть другой вход.

– Убирайся. Тебе в любом случае тут не место. Брысь отсюда! – Он махнул на Реджа рукой, и тот поспешил удалиться, чувствуя себя на грани обморока. «Ты всё равно не захочешь работать там, где есть типы, подобные этому. Не переживай. Попытай счастья в другом месте,» – попытался он успокоить себя.

Напротив был ещё один шикарный ресторан, вывеска над которым гласила: «Шерри». Редж перешёл через дорогу и заглянул внутрь: интерьер выглядел не менее пафосно, чем в «Дельмонико». Был смысл попытаться, но он не желал повторять ту же ошибку, поэтому обошёл вокруг и обнаружил проход между зданиями. Миновав огромные мусорные баки, Редж дошёл до ступенек заднего входа, где мужчина в белом колпаке шеф-повара курил сигарету.

– Простите, вы не в курсе, не нужны ли тут официанты? – обратился к нему Редж.

– Может, и нужны. У тебя какой опыт?

– Я служил официантом в первом классе на «Титанике». Мы прибыли вчера вечером. Я больше не хочу возвращаться на море и вот ищу работу.

– Господи боже! Бедолага! Заходи, поешь чего-нибудь, а я позову менеджера, чтобы он с тобой поговорил. Чёрт, вот это преданность делу: искать работу на следующий день после прибытия в порт!

Редж поднялся вслед за ним по ступенькам и прошёл в просторную кухню, где сверкало современное оборудование, а каждый сушеф готовил еду за своим рабочим местом.

– У меня осталась жареная ягнятина от обеда, есть ещё утка. Ты что предпочитаешь? – спросил шеф-повар, похлопав Реджа по плечу.

– Если можно, ягнятину. Благодарю вас.

– Какой же ты вежливый. Прислушайтесь к его акценту, ребята! Он – с «Титаника».

Пока Редж уплетал ягнятину и жареный картофель с луком по-лионски, вокруг него собрались работники кухни, чтобы порасспрашивать. А уж когда они узнали, что он прыгнул в воду и выжил на перевёрнутом плоту, их восхищению не было предела. Они только утром прочитали про перевёрнутый плот в газетах, напечатавших рассказ Гарольда Брайда, одного из радистов «Титаника», который тоже спасся на этом плоту. Кто-то притащил газету, но Редж не мог заставить себя её прочесть.

Когда он отодвинул тарелку, шеф-повар пошёл за менеджером, мистером Тимоти, худощавым мужчиной в очках.

– Вы уверены, что можете работать? – уточнил тот. – Вас, должно быть, сильно потрясло пережитое. Неужели вы не хотели бы отдохнуть?

– Работа поможет мне отвлечься, – ответил Редж.

– Я слышал, вы работали по серебряному классу обслуживания?

Редж кивнул.

– Надо будет запросить в «Уайт Стар» рекомендации на вас. Конечно, если ещё остались люди, которые могут их дать. Хотя я бы просто взял вас на испытательный срок. Как, вы сказали, ваше имя?

– Джон Хитченс. – Лгать становилось всё проще.

– Приходите завтра утром ровно в десять, будете обслуживать завтрак. Мы открыты шесть дней в неделю, ваша зарплата – пять долларов в неделю. Мы дадим вам форму, но вы должны следить за своим внешним видом. Ну, вы меня поняли.

Вот так и получилось, что не прошло и суток, как Редж сошёл с «Карпатии», а у него уже была работа в высококлассном ресторане, одном из самых модных в Нью-Йорке. Когда Редж шёл по Пятой авеню, у него подкашивались ноги. Он с трудом верил в такую удачу.

Перед уходом Редж попросил у мистера Тимоти листок бумаги и одолжил карандаш, объяснив, что хочет написать домой. Он решил пройти ещё несколько кварталов до Централ-парка, найти там скамейку и обдумать своё письмо семье Джона.

Если бы только друг был рядом! Редж помнил, что Джон любил приходить в Централ-парк, когда они бывали в Нью-Йорке. Получилось так, что Редж теперь остался один. С этого момента он должен сам принимать решения.