Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 115 (всего у книги 331 страниц)

– Да постоянно были какие-то задержки, – буркнула Дейзи. – Вас там не было – вам не понять.

Юрист сложил руки на груди и поджал губы.

– Хорошо, – сказал он. – Мой помощник снял ваши показания, и я прочту их в должное время. Уверен, мы сможем устранить любые расхождения, если обнаружим их.

Насколько показалось Гарри, тон юриста подразумевал, что он вне всяких сомнений найдет расхождения.

– Еще кое-что, – добавил юрист.

– Что? – нетерпеливо спросила Дейзи.

– Некоторые свидетели сообщают об огнях другого судна, – произнес юрист. – Вы видели огни?

Дейзи задумалась над вопросом.

– Я не уверена, – осторожно сказала она.

Юрист покачал головой.

– Так видели или нет? Одно из двух.

– Я слышала об огнях, – ответила Дейзи. – Но не думаю, что там мог быть другой корабль, потому что тогда он спустил бы шлюпки. Разве не так? Если бы там был другой корабль, мы не остались бы в одиночестве.

Канцелярист что-то записал, поднял голову и посмотрел на юриста, а потом на Дейзи.

– Еще что-нибудь?

– Мне было жаль собаку, – с тоской сказала Дейзи. – Мальчику пришлось отпустить поводок, и пес просто стоял и смотрел на него. Он не понимал, что происходит, – она резко встала. – Не хочу больше об этом говорить.

Тиллет шагнул вперед и положил руку ей на плечо.

– Вы больше не обязаны говорить ни слова. Думаю, мы все услышали достаточно.

Гарри бросил взгляд на Дейзи. Канцелярист записал бо́льшую часть ее слов, но Гарри сомневался, что все они правдивы. Возможно, лишь тогда, когда Дейзи говорила о собаке, она на самом деле рассказывала о том, что видела и чувствовала.

Глава десятая

Саутгемптон

Гарри Хейзелтон

Гарри позволили сесть на специальный поезд, который вез выживших членов экипажа «Титаника» из Плимута в Саутгемптон. Сидя рядом с сестрами Мелвилл, он впервые получил возможность спокойно поговорить с ними, но вскоре понял, что они не желают поддерживать беседу. Остальные выжившие, набившиеся в вагон, тоже молчали. Они напоминали Гарри солдат после тяжелого боя. Восьми дней на борту «Лапландии» оказалось недостаточно, чтобы они смогли прийти в себя после пережитого.

Молчание Поппи отличалось тихой невозмутимостью, словно она уже сказала все, что хотела. Дейзи же, напротив, производила впечатление человека, который может многое поведать миру, и только неодобрительные взгляды сестры заставляли ее держать рот на замке.

Гарри ожидал, что по прибытии поезда в Саутгемптон их ожидает шумная встреча, но толпа на платформе безмолвствовала точно так же, как и экипаж «Титаника» в поезде. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы понять причину – здесь не было репортеров. Кто-то наконец додумался до верного решения и не допустил газетчиков. Здесь должен был разыграться последний акт трагедии «Титаника», и многим семьям предстояло лишиться последней тени надежды.

Общественность уже знала имена погибших. Списки были опубликованы в газетах по всему миру. Но человеческая натура заставляла родных цепляться за надежду, что какие-то имена попали в список по ошибке. Это их последний шанс. Выжившие члены экипажа «Титаника» должны были посмотреть в глаза вдовам и сиротам и подтвердить то, что всем было уже давно известно: других выживших нет. Чудес не будет.

Гарри хотел сразу же отвезти своих подопечных в Фординбридж, где он мог бы передать их дяде, но Поппи проявила настойчивость.

– Я пойду с остальным экипажем получать жалованье.

Гарри наблюдал за реакцией Дейзи на слова сестры. Та пребывала в каком-то нервном нетерпении и явно не собиралась добиваться выплаты заработанного.

– Нам не нужны деньги, – заявила она.

Гарри это удивило. С одной стороны, он был убежден, что Дейзи не крала драгоценности старухи, но как тогда объяснить ее поведение? Вероятно, она отказалась от затеи сбежать в Америку.

Но Поппи была непоколебима.

– Я заработала эти деньги, и я их получу.

Пока поезд громыхал по рельсам из Плимута в Саутгемптон, Гарри разглядывал старшую из сестер. На первый взгляд она показалась ему довольно невзрачной. Безусловно, Поппи не обладала яркой притягательностью своей младшей сестры. Но постепенно Гарри начал открывать в ней новые черты. Несмотря на высокий рост, а может быть, и благодаря ему, ее движения были изящны, а лицо излучало спокойное очарование. Ее внешность вызывала в его памяти воспоминания, на которых он не мог себе позволить задерживаться. Не было никакого толку вспоминать изящную фигурку женщины в беловом муслиновом платье, которая однажды за завтраком поведала ему о своем одиночестве и страхе.

Когда поезд остановился на станции, с громким шипением выбросив облако пара, Гарри обратил внимание на реакцию экипажа. Стюарды и палубные матросы остались безучастными, а вот некоторые кочегары заметно вздрогнули. Передернуло даже Салливана, здоровенного светловолосого австралийца. Гарри мог только догадываться, что им пришлось пережить в недрах «Титаника» и какие воспоминания вызвал у них звук сбрасываемого пара.

Чтобы не смотреть на Поппи и не тревожить забытые чувства, Гарри некоторое время изучал Салливана. Австралиец был совершенно не похож на остальных кочегаров. Большинство из них были невысокими и жилистыми, и такое сложение позволяло им легко перемещаться в тесноте машинного отделения, а Салливан наоборот – обладал высоким ростом и широкими плечами. У остальных руки были покрыты шрамами, а на лицах виднелись крошечные точки ожогов от искр, летящих от горящего угля. Руки Салливана были в бинтах, но на лице совсем не было шрамов, если не считать одного рубца на щеке. Такую отметину кочегар не мог получить на «Титанике». Наметанный глаз Гарри сразу определил, что это след от сабельного удара. Если бы он вел следствие по делу о гибели «Титаника», то отметил бы Салливана как человека, которого следовало бы получше расспросить. Впрочем, это было не его дело.

Гарри почти не удивился, увидев Бена Тиллета в первых рядах толпы встречающих. Разумеется, на своей машине профсоюзный лидер легко смог прибыть сюда раньше поезда. Гарри наблюдал, как Тиллет безуспешно пытался как-то упорядочить движение выходящих, когда распахнулись двери вагонов, но даже его авторитет был бессилен против живых эмоций моряцких семей.

Дейзи начала вставать, но Поппи удержала ее.

– Мы подождем, – твердо сказала она. – Дай им немного времени. Мы никого не потеряли, а некоторые из них потеряли все.

Даже Дейзи притихла, глядя на разворачивающиеся перед ней сцены воссоединения семей – на мужей, целующих своих жен, детей, обнимающих отцов. Но рука об руку с радостью неизбежно шла и печаль.

– Твой отец погиб, когда упала труба.

– Больше я твоего брата не видел.

– Я видел, как ваш сын упал в воду.

Салливан вдруг подошел и опустился на сиденье рядом с Дейзи. Гарри решил, что тот слишком уж запросто ведет себя с дочерью графа Риддлсдауна. С другой стороны, Салливан не мог знать положения Дейзи в обществе – он просто пользовался возможностью пообщаться с красивой молодой горничной.

Здоровяк-австралиец улыбнулся Дейзи, что ее неожиданно испугало. Гарри подумал, не стоит ли ему вмешаться. Время для драки едва ли было подходящее, а Салливан явно походил на человека, который не станет избегать возможности помахать кулаками.

Гарри решил проявить терпение. Через несколько минут они сойдут с поезда, и любые проблемы между Салливаном и Дейзи перестанут иметь значение. Они никогда больше не увидятся.

Поппи, наоборот, посмотрела на Салливана с удивительной доброжелательностью. Гарри невольно подумал, что Салливану было бы разумнее сесть рядом с ней и оставить Дейзи в покое.

– Как ваши ожоги, мистер Салливан? – спросила Поппи.

Салливан осторожно пошевелил пальцами.

– Намного лучше. Вы с мисс Джессоп отлично поработали. Возможно, вам стоило бы стать медсестрой.

– Боюсь, это невозможно, – покачала головой Поппи.

– Все возможно, если очень захотеть и быть готовым заплатить нужную цену, – пожал плечами Салливан. – Уж ваша сестра это точно знает, – добавил он, поглядев на Дейзи.

Гарри насторожился. Что тут происходит? Напряжение в воздухе вдруг стало почти осязаемым. Он понимал, что бросить вызов Салливану значило потерпеть поражение, но не мог позволить этому продолжаться. Эти девушки были аристократками, а австралиец… Гарри не знал, что это за человек.

Гарри проклинал травмированное колено, пытаясь найти способ выставить кочегара из вагона не доходя до рукоприкладства. Он оценил шрам на щеке Салливана и задумался на секунду, кто вышел победителем в той схватке. Затем бросил взгляд на Дейзи, и та ответила ему улыбкой. Ему показалось, что за этой улыбкой таится вызов. Вот же маленькая… Он остановился на слове «бестия». Маленькая бестия явно была не прочь посмотреть, как двое мужчин сцепятся из-за нее.

Дверь вагона резко отворилась, и по ступенькам поднялся Бен Тиллет.

– Как же это все печально! – произнес он, садясь рядом с Поппи.

Гарри кивнул.

– Полагаю, не было никаких внезапных сюрпризов?

– Нет, – покачал головой Тиллет. – Список погибших был точен. Если не считать оставшихся в Штатах, все уцелевшие члены экипажа здесь. Сто шестьдесят пять мужчин и женщин.

– Как жаль, – прошептала Поппи. – Было бы замечательно, если бы хоть одна женщина узнала, что ее муж все-таки выжил.

Тиллет кивнул.

– Флаги в Саутгемптоне останутся приспущенными, пока «Уайт стар лайн» не понесет наказание.

– Вы вините компанию, а не Бога? – спросила Поппи.

– Я не знаю, кто виноват, – пожал плечами Тиллет. – Но одно могу сказать точно.

– Что? – лаконично спросил Салливан.

– Мы не позволим американцам принимать окончательное решение, – ответил Тиллет. – Я никогда не был и не буду на стороне руководства, но в одном я с ними согласен: американцы сами не ведают, что творят. Они задают глупые вопросы и ворошат осиное гнездо по обе стороны Атлантики. Я бы не хотел, чтобы «Уайт стар» разорилась и все эти люди лишились работы только для того, чтобы какой-то американский сенатор мог сделать себе на этом имя.

– Такое возможно? – просил Гарри.

– Времена тяжелые, конкуренция высокая, а сейчас еще и шахтеры бастуют, – пожал плечами Тиллет. – Если забастовка затянется, наши суда столкнутся с нехваткой угля, не смогут соблюдать расписание, и тогда маршруты через Атлантику достанутся немцам.

Хоть у него и не было ни малейшего желания провоцировать спор, Гарри хотел до конца разобраться в вопросе.

– Мистер Тиллет, вы – профсоюзный вожак. Разве вы не поддерживаете забастовку шахтеров?

– Я поддерживаю организованные профсоюзы, а не спонтанные несанкционированные забастовки, – ответил Тиллет. – Наши профсоюзы должны научиться работать сообща, а не друг против друга. Забастовка шахтеров – катастрофа для судоходства.

Их дискуссию вдруг прервала Поппи, смотревшая в окно.

– Мистер Салливан, а не пора ли нам сойти с поезда, чтобы получить жалованье? Разве не здесь это должно произойти?

– Она права, – подтвердил Тиллет. – Чтобы избежать недоразумений и не создавать толпу в конторе, казначея прислали прямо на станцию. Вы получите деньги у казначея здесь, если уже дали письменные показания.

– Я не понимаю, почему мы должны выполнять это условие, чтобы получить свои деньги, – фыркнула Поппи. – Мы их заработали. Более того, мы из-за них чуть не погибли.

Гарри заметил, что язвительность Поппи достигла цели и профсоюзный лидер смешался.

– Нас нельзя держать в заложниках ради показаний, – с жаром продолжала Поппи. – «Уайт стар лайн» пользуется тем, что членам команды нужны деньги, чтобы кормить семьи. Почему ваш профсоюз не вмешается и не сделает что-нибудь?

Поппи вскинула голову, встретившись взглядами с Тиллетом, и Гарри неожиданно обрадовался, увидев такой ее пыл за внешним спокойствием.

– Это неправильно, – заявила Поппи. – Они знают, что нищему не приходится выбирать, поэтому и пользуются положением.

– Выбор есть, – ответил Тиллет. – Если кто-то отважится его сделать. Профсоюз бессилен, если его члены не готовы на жертвы.

– Примерно семьсот членов профсоюза принесли в жертву свою жизнь, – возразила Поппи.

– Прошу прощения, – качнул головой Тиллет. – Я не совсем верно выразился. Я хотел сказать, что работники должны быть готовы к риску потерять жалованье, если они выступят против работодателя, а на это готовы далеко не все. Например, полагаю, вы хотели бы получить свои деньги и поэтому дали показания.

Когда Поппи не ответила, Салливан откинулся на спинку сиденья с ленивой улыбкой.

– Возможно, мисс Поппи предпочтет вам не отвечать, – произнес он. – Но я могу ответить за себя. Нет, я не давал показаний.

Дейзи, смотревшая в окно, не проявляя интереса к разговору, обернулась и посмотрела на Салливана.

– И что вы будете теперь делать? – спросила она. – У вас не будет денег, а «Уайт стар» больше не возьмет вас на работу.

– Я что-нибудь придумаю, – подмигнул ей Салливан. – Мне нужно найти судно. Другого способа попасть в Америку я не знаю, если только вы что-нибудь не предложите.

Удостоившись в ответ гневного взгляда Дейзи, он снова обратился к Тиллету.

– Если угольщики бастуют, едва ли будет много судов из Саутгемптона. Возможно, мне придется отправиться во Францию, чтобы найти другой рейс.

– Дело не только в забастовке шахтеров, – сказал Тиллет и посмотрел на Поппи. – Пусть вы и думаете, что профсоюзы делают недостаточно, но мы уже взялись за дело и намерены его продолжить. Более того, мы уже прижали «Уайт стар лайн» к канатам.

Метафора из мира бокса явно озадачила Поппи, но Гарри понял ее прекрасно.

– Случилось еще что-то? – спросил он.

– О да, – Тиллет был не в силах скрыть гордости. – Я бы определенно заявил, что кое-что случилось. «Олимпик», корабль того же типа, что и «Титаник», вот уже пять дней пытается отплыть, но до сих пор так и не ушел дальше Портсмута.

– Из-за забастовки шахтеров? – спросила Поппи.

– Нет-нет. Угля у него достаточно. Судоходные компании закупают уголь везде, где только могут. Говорят, на некоторых судах, идущих из Америки, везут в трюмах мешки с углем. Нет, дело не в угле, а в шлюпках. Люди больше не хотят выходить в море, если спасательных средств на всех не хватает.

Поппи вздрогнула, и Гарри еле удержался, ощутив внезапное желание обнять ее за плечи. Несмотря на жарко натопленный вагон, Поппи вдруг словно задрожала от холода. Он тут же одернул себя. Леди Пенелопа Мелвилл была не из тех девушек, что благосклонно отнесется к прикосновению мужчины, даже если это всего лишь выражение сочувствия.

– Экипаж «Олимпика» узнал, что произошло на «Титанике», и отказывается выходить в море в таких же условиях, – продолжал Тиллет. – Корабль должен был отплыть еще три дня назад, но они объявили забастовку.

– Одних только разговоров о количестве шлюпок недостаточно, – сказала Поппи. – Люди черпают сведения из газет, но там пишут не всё. Мало кто знает, какие отвратительные сцены разыгрывались при попытке спастись, какой хаос царил. Дело было не только в нехватке шлюпок. Некоторые из них были заполнены лишь наполовину. Просто чудо, что вообще кто-то спасся. Только милостью Божьей «Карпатия» подошла раньше, чем мы все погибли.

Гарри вспомнил разговор двух репортеров, подслушанный за завтраком.

– Это было ужасно, – Дейзи захлопала ресницами, глядя на Тиллета, на которого ее чары, похоже, не подействовали. – А те люди на «Олимпике» получили шлюпки, которые требовали? – добавила она после некоторого размышления.

Тиллет сухо улыбнулся ей, и Гарри решил, что профсоюзный вожак раскусил мисс Дейзи.

– «Уайт стар» собрала четыре десятка военных складных лодок, – сказал Тиллет. – Единственная проблема оказалась в том, что, хоть они и были приняты министерством торговли, моряки настояли на том, чтобы осмотреть их самостоятельно. Когда выяснилось, что половина этих лодок – гнилье, они и объявили забастовку. Они просто собрали свои вещи и сошли на берег. Теперь они пикетируют порт, перекрыли в него доступ. Министерство торговли грозится обвинить их в мятеже.

– Разве это возможно? – спросил Гарри. – Это же «Уайт стар лайн», а не Королевский флот.

– На торговый флот распространяются те же правила, – ответил Тиллет. – На судне демократии не бывает.

– Но теперь, раз «Уайт стар» знает, что лодки прогнили, разве они не попытаются найти новые? – осторожно спросила Поппи. – Разве они не заботятся о безопасности людей?

– Судя по всему, нет, – пожал плечами Тиллет.

– Но они беспокоятся о пассажирах, – заметил Гарри. – Они захотят обеспечить безопасность пассажиров.

Еще на закончив фразу, он вспомнил те многочисленные случаи, когда он сам садился на военный транспорт или обычный пассажирский лайнер. Пересчитывал ли он когда-нибудь шлюпки и участвовал ли в шлюпочных учениях? У него возникла мысль, что гибель «Титаника», вызвавшая столь широкий резонанс, должна будет изменить все.

– Северная Атлантика кишит судами, – сказал Тиллет. – Америка – новая земля обетованная. Судоходные компании ставят на то, что произошедшее с «Титаником» никогда не повторится.

– А вы уверены, что мы знаем, что именно произошло с «Титаником»? – спросил Гарри.

Тиллет ответил на вопрос легким кивком головы и взглядом, в котором читалось: «Не здесь и не сейчас», и продолжил:

– «Уайт стар» привезла сотню штрейкбрехеров из Портсмута. Пассажиры взошли на борт, и «Олимпик» вышел из Саутгемптона. Увы, едва он успел дойти до Спитхеда, как пришлось остановиться снова. Судя по всему, до пассажиров дошли слухи о проблеме со шлюпками, и они настояли на том, чтобы лично проверить, будут ли шлюпки держаться на плаву. Они требуют повторных испытаний. А тем временем палубный экипаж побросал свои инструменты за борт и отказался плыть дальше со штрейкбрехерами.

Тиллет довольно улыбнулся.

– Руководству пора бы перестать недооценивать профсоюзы. Мы набираем силу день ото дня. Я очень горжусь нашими ребятами. Важно бороться за свои права, даже если это означает отменить рейс. Боюсь, для вас это не лучшая новость, мистер Салливан. Не знаю, как вы попали на борт в первый раз, но…

– Полагаю, это можно назвать везением, – ответил Салливан, и шрам на щеке придал его ухмылке некоторую загадочность. – Я был в числе двенадцати человек, которых приняли на борт в последнюю минуту, чтобы решить проблему.

– Какую проблему? – вдруг насторожился Гарри.

Салливан покачал головой и показал забинтованные ладони.

– Нас называли «черной командой». Спросите у любого матроса, и он объяснит, что это значит.

– Вот я у вас и спрашиваю.

Салливан бросил на него дерзкий взгляд.

– Я понятия не имею, кто вы. Знаю, что вы приехали встретить этих двух юных дам, но не знаю зачем. Если вы служите в компании, то должны иметь представление, что такое «черная команда», но я ничего вам не скажу, потому что не хочу неприятностей. То, что мне известно, я пока оставлю при себе.

Гарри очень хотелось ответить на вызов Салливана, но стычка с австралийцем означала бы, что ему придется рассказать больше, чем он собирался. Маловероятно, что кочегар когда-нибудь еще увидит Дейзи или Поппи. Ему не было нужды знать, что они – дочери графа Риддлсдауна.

Салливан уже встал. Он сунул руку в карман и вынул листок бумаги, который вручил Поппи.

– Если я вам понадоблюсь, со мной можно связаться по этому адресу.

– Зачем это вы можете нам понадобиться?! – раздраженно буркнула Дейзи. – Я бы сказала – и скатертью дорожка.

– Разумеется, – кивнул Салливан и добавил, обернувшись к Гарри: – Приглядывайте за ней. Она умеет притягивать неприятности.

Изобразив воинское приветствие, он открыл дверь вагона и вышел на платформу.

Поппи развернула бумажку, посмотрела на нее с явным удивлением и убрала в карман.

– И что там? – спросила Дейзи. – Номер его тюремной камеры?

Поппи отрицательно покачала головой.

– Это адрес его банка.

Саутгемптон

Эрни Салливан

Салливан шел вдоль стены порта, рассматривая стоявшие у причалов корабли. Судя по всему, только один из них готовился к выходу в море. По словам Тиллета, нехватка угля поставила на прикол все роскошные лайнеры. Только один маленький и довольно потрепанный кораблик принимал на борт груз. Разумеется, если других вариантов не будет, можно будет переправиться во Францию и попытать счастья оттуда. Французов забастовка шахтеров не затронула. Салливан покачал головой. На это уйдет слишком много времени. Он уже и так сбился со следа, и нужно поспешить.

Он запомнил название парохода – «Филадельфия». Суденышко было невзрачным в сравнении с великолепием «Олимпика» или погибшего «Титаника», но, судя по всему, на борту хватало угля и оно готовилось к отправлению.

Он развернулся и направился к конторам, теснившимся на окрестных улочках, в надежде узнать расписание рейсов. Хотя в обычных обстоятельствах большинство пассажиров планировало путешествия заранее и покупало билеты в Лондоне, Салливан понимал, что сейчас порт погрузился в хаос. Забастовка шахтеров и мятеж экипажа «Олимпика» спутали все планы. Любому, кто захочет срочно попасть в Соединенные Штаты, придется соглашаться на любые условия. А он очень спешил.

Он представил себе, как его дед, теперь обреченный прозябать в кресле-каталке, сидит на широкой веранде старого дома и озирает выжженные солнцем земли овцеводческой фермы Гулагонг. Старик наверняка полагал, что долгожданная встреча уже произошла. Газеты редко доходили до Гулагонга, и даже если дед и узнал о катастрофе «Титаника», то он понятия не имел, что это событие как-то относится к его внуку. Он не мог знать, что Салливану пришлось гнаться за этой женщиной до самого Нью-Йорка и что он все еще не завершил поиски справедливости.

Ему было чуть больше восьми, и он оплакивал смерть отца, когда дед рассказал ему, что теперь семейная миссия ложится на его юные плечи.

1882 год

Ферма Гулагонг

Новый Южный Уэльс, Австралия

Старик закатал рукава и продемонстрировал внуку запястья.

– Видишь, Эрни? Знаешь, что это такое? Смотри внимательно.

Эрни послушно принялся рассматривать глубокие шрамы, охватывавшие запястья деда.

– Знаешь, как появились эти шрамы? – спросил старик.

– Нет.

– Это следы от кандалов, которые я носил, пока меня везли на каторгу. Пять месяцев в море. Пятнадцать человек умерли в пути. Пятнадцать добрых людей, которые не сделали ничего дурного, а просто пытались прокормить свои семьи, умерли в море, и их тела сбросили за борт на корм акулам.

Эрни попытался отвернуться, но дед еще не закончил. Он принялся расстегивать рубашку.

– Могу показать тебе отметины от хлыста. Вот как поступают с нами. С каторжниками.

– Но я – не каторжник, – ответил Эрни.

По морщинистому лицу деда словно пробежала туча.

– Я – каторжник, а значит, и все вы – тоже, – сказал он и широким жестом обвел обширную территорию фермы: – Все, что ты здесь видишь, не имеет значения. Мы все равно каторжники. Как думаешь, почему мы никогда не ездим в город? Не знаю, смогу ли я даже отправить тебя в школу. Знаешь почему?

Эрни покачал головой. Он понятия не имел, что такое город, и не думал, что его могут отправить в какую-то школу.

– Не знаю.

– Потому что я – каторжник.

– А что ты сделал?

– Ничего! – яростно воскликнул дед. – Я ничего не сделал! Это было вранье! Даже судья знал, что это вранье. Он знал, что она все выдумала, чтобы спасти свою репутацию. Если бы он в самом деле ей поверил, меня ждала бы веревка, а не каторга. У ее семьи были деньги, чтобы купить обвинительный приговор, но их было недостаточно, чтобы меня повесили.

Салливан изучал объявления на стенах судоходных контор и понял, что все они говорят об одном и том же: об отменах и отсрочках. Забастовка шахтеров нарушила все трансатлантическое судоходство. В конце концов он нашел объявление о рейсе «Филадельфии» – парохода, который он видел под погрузкой. Это было судно «Американ лайн», которое должно было выйти в Нью-Йорк в полдень 1 мая.

До отплытия придется подождать три дня, но на то, чтобы добраться паромом до Франции и найти другое судно, тоже потребуется время. Здесь и сейчас единственным разумным решением было дождаться «Филадельфии».

Его радовало то, что дед никак не мог знать, что задание еще не выполнено. Иногда ему казалось, что дух Ричарда Салливана незримо присутствует рядом, наблюдая за ним выцветшими, воспаленными глазами и протягивая руки, чтобы показать шрамы от кандалов.

Он бросил взгляд на другую сторону бухты, увидел овец, пасшихся на зеленых холмах. Английские овцы были толстые и ленивые и совсем не походили на тех, что искали пропитание на сухих просторах Гулагонга. Салливану здесь все было незнакомо. Окружающие город холмы и отсутствие горизонта будто сдавливали его обручем. Он был здесь чужим. Все было не так. Он сам был слишком огромен для этой крошечной и пестрой страны. Ему очень хотелось домой, но пока это было невозможно.

«А почему бы и нет? Ты едва не погиб. Разве этого недостаточно? Когда он даст тебе свободу?»

Салливан задумался. Он услышал голос деда, еще сохранивший мягкий девонширский акцент его детства.

«Это никогда не закончится. Мы честно отбыли свой срок, и нам обещали свободу. Но свободы нам не дали. Мы навсегда останемся каторжниками. Ты можешь все исправить. Найди ту женщину и очисти мое имя. Очисти имя нашей семьи. Салливаны – не преступники. Заставь ее признаться во лжи. Я – не насильник, и не я был отцом ее ребенка».

– Собираешься наняться?

Салливан обернулся и увидел ссутуленного старика в грязном твидовом пальто, изучавшего его выцветшими глазами, глубоко сидевшими на его обветренном лице.

– Нет. Думаю, на этот раз я возьму билет.

– Тогда поспеши, – посоветовал старик. – Корабль примет пассажиров второго и третьего класса с «Олимпика», потому что тот в море не пойдет. Все билеты на «Филадельфию» улетят, как только «Уайт стар» вернет деньги, – он посмотрел на обожженные руки и плохо сидящую одежду Салливана. – Ты не похож на человека, который может себе позволить билет. Больше похож на матроса, – он оглядел лицо Салливана. – Этот шрам ты заработал не в кочегарке, но обгорелые руки – другое дело.

– На «Титанике», – сказал Салливан и с удивлением уловил в собственном голосе нотку гордости.

– Ах, черт! – фыркнул старик. – Чертов капитан Смит! Как он мог наткнуться на айсберг?! Я шестьдесят лет провел в море юнгой и матросом, под парусом и под паром, и никогда даже близко не оказывался к айсбергу.

– А у него получилось, – ответил Салливан и отвернулся в поисках конторы «Американ лайн».

Он вспомнил, как шел этой же дорогой 10 апреля, когда искал контору «Уайт стар», чтобы наняться на работу. Тогда он тоже спешил, не желая потерять след женщины, погубившей его семью. Она знала, что он гонится за ней, но она и не догадывалась, что он последовал за ней на «Титаник».

«Теперь знает», – подумал Салливан. Он вспомнил выражение лица женщины, когда сажал ее в шлюпку. Она будет надеяться, что он пошел ко дну вместе с кораблем. Она не подозревает, что жажды мести длиной в три поколения оказалось достаточно, чтобы сохранить Салливану жизнь в ледяной воде и дать ему сил вскарабкаться на обломки лестницы. Он настигнет ее. Это только вопрос времени.

От мыслей о дедовской мести его оторвали громкие голоса. Он повернул за угол и оказался посреди шумной скандирующей толпы. На мгновение ему показалось, что он оказался среди выживших членов команды «Титаника». Они получили жалованье, когда сошли с поезда, а теперь собрались протестовать против того, что с ними случилось?! Он сочувствовал им, как сочувствовал бы любому, кому пришлось пойти на сделку, поступиться принципами ради денег. Он был рад и даже немного горд, что не последовал общему примеру и не дал юристом показаний, которых те требовали. Ему не нужны были те деньги, с которыми была готова расстаться «Уайт стар». Он мог пойти в банк. Аккредитивы были при нем. Бумаги были всегда надежно спрятаны на его теле в водонепроницаемый пакет – чуть подпалившийся, но не так сильно, как его руки и волосы.

Когда он попытался развернуться и уйти, его схватили крепкие руки.

– Давай, приятель! Послушаем, что скажешь ты! Больше спасательных шлюпок! Никаких штрейкбрехеров! Ты ведь с нами, да?

«О да, я с вами. Но не сейчас».

Салливан попытался отступить, поняв, что оказался среди мятежного экипажа «Олимпика». В любой другой день он присоединился бы к их протесту. У них были все основания для забастовки. Никто не должен переживать то, что пришлось пережить ему. Никто не должен гибнуть, как погибли люди в котельных помещениях «Титаника».

Он пытался вырваться из толпы, морщась от боли в обожженных руках. Он ощутил какое-то движение. Толпа сменила направление. Что-то произошло. Он услышал хриплые негодующие крики и пронзительные полицейские свистки.

Нет, этого нельзя было допустить. Он не собирался оказываться за решеткой вместе с бунтующим экипажем «Олимпика». Ему нужно попасть на «Филадельфию».

Чья-то рука схватила его за запястье и потянула в сторону.

– Сюда! Скорее!

Салливан увидел щуплого человека, обладавшего стальной хваткой, разглядел его пышные каштановые усы, задумчивые карие глаза, заостренный нос и решительно выставленный вперед подбородок. Бен Тиллет.

– Оставь меня в покое.

– Я помогу тебе выбраться, – сказал Тиллет.

– Не беспокойся, приятель. Я могу выбраться и сам.

– На «Филадельфию» ты все равно не попадешь.

Салливан остановился, позволяя толпе обтекать его, словно скалу.

– Что тебе об этом известно?

– Я знаю, что за тобой следят.

– Кто?

– «Уайт стар».

Тиллет снова потянул его за руку, но Салливан не поддался.

– Отстань от меня. Я не из твоего профсоюза. Мне не нужна защита. Я отплываю в Америку с ближайшим судном.

– «Филадельфия» – единственное судно, идущее в Америку, и «Уайт стар» за ней наблюдает. Ты не попадешь на борт.

– Попаду, кончено. Я собираюсь купить билет первого класса.

Тиллет отпустил его.

– Ну, попробуй. Ступай в билетную кассу, и увидишь, что тебя там уже ждут.

Полицейские свистки звучали все ближе, и их пронзительные звуки заглушали воинственные кличи мятежников. Пытаясь выбраться из побоища, разыгравшегося в порту, Салливан к раздражению своему отметил, что Тиллет по-прежнему рядом. Вырвавшись, наконец, из толпы, он направился к конторе «Американ лайн». Тиллету пришлось бежать трусцой, чтобы не отстать от длинноногого австралийца, но он держался вровень и не останавливался до тех пор, пока они не вышли к конторе «Американ лайн» и Салливан не остановился как вкопанный.

– Я тебя предупреждал, – сказал Тиллет.

Салливан рассматривал двоих крупных мужчин, прислонившихся к стене у входа в контору. Он оценил ситуацию. Он мог бы ввязаться в драку с обоими и, даже с обожженными руками, побить их. Но что дальше? Едва ли кассир продаст билеты пассажиру, только что оставившему два бездыханных тела на ступеньках у входа. Поэтому Салливан решил отступить. Мужчины не успели его заметить, но без предупреждения Тиллета он выскочил бы прямо на них.