Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 107 (всего у книги 331 страниц)

Глава четвертая

На борту «Лапландии», порт Нью-Йорка

Эрни Салливан

Салливан смотрел в иллюминатор каюты на огни Нью-Йорка, такие близкие и такие далекие. Портовый тендер доставил их прямиком на «Лапландию» два дня назад, но с тех пор лайнер так и не отправился в путь, по-прежнему стоя в порту. Салливан опробовал уже все возможные способы сбежать с судна, но все усилия были напрасны. Даже попытка просто подняться на палубу была тут же пресечена угрюмыми охранниками, которые, казалось, наблюдали за каждым его движением.

Люди, нанятые охранять остатки экипажа «Титаника», были не крупнее и не сильнее Салливана, и он мог бы попытаться прорваться, но обстоятельства не способствовали этому. Мозолистые руки под грязными бинтами все еще болели, все тело била лихорадка. Остальные члены экипажа все время ворчали, что продрогли так, будто кровь в жилах сменилась студеной водой. Благотворительные организации Нью-Йорка снабдили их одеждой, но они все равно жаловались на нехватку шарфов и перчаток. Ноги, обутые в поношенные ботинки, по их словам, казались ледяными. Салливану тоже поначалу так казалось, но только не сегодня. Сегодня он обливался потом.

Хоть ему отчаянно хотелось сойти на берег и еще более отчаянно хотелось избежать возвращения в Англию, он понимал, что не в состоянии снова попытаться сбежать. Он был слаб и болен, а жар все никак не унимался. Трое других выживших членов команды, с которыми он делил каюту, недоумевали, видя, как он то мечется из угла в угол, то без сил валится на койку.

Салливан вздрогнул, ощутив, как заскорузлая рука коснулась его лба. Открыв глаза, он узнал Джорджа Бичема, кочегара.

– Тебя сильно лихорадит, – заметил Бичем. – Тебе нужно к врачу.

– Бренди, – простонал Салливан. – Дайте мне выпить бренди.

– Ну, для нашего брата выпивки на борту не найдется, – заметил Бичем. – Но некоторые из горничных обучены на медсестер. Может, они смогут поставить тебя на ноги. Давай, выбирайся из койки и идем со мной.

Салливан, слишком слабый, чтобы перечить, неловко поднялся на ноги. Голова кружилась, и голос Бичема доносился словно откуда-то издалека.

– Эй, Диллон, иди сюда, помоги мне с этим увальнем. Отведем его вниз, в столовую, и посмотрим, что можно придумать.

– Может, лучше позвать медсестру сюда? – отозвался Падди Диллон.

Бичем безрадостно рассмеялся.

– Сюда к нам женщину ни за что не допустят. – Он поднял руку Салливана и закинул ее себе на плечо. – Подхвати его с другой стороны.

Диллон с кряхтением взвалил на себя Салливана.

– А ты не можешь сам немного нам помочь? – с легким раздражением спросил ирландец.

Салливан выпрямился и попытался разогнать туман в голове и сосредоточиться.

– Я могу стоять, – произнес он, с отвращением заметив, как дрожит голос, и, стряхнув с себя руки помощников, добавил: – Ведите, я пойду за вами.

Неимоверным усилием воли Салливан добрался до похожей на пещеру столовой третьего класса, смутно заметив сидящих за столами других членов экипажа. Эта часть судна была в их полном распоряжении. «Лапландия» еще не приняла на борт пассажиров и, по сути, служила тюрьмой для экипажа «Титаника».

Бичем усадил его на стул.

– Мисс Стап, старшая горничная, тебе не поможет, – сказал он. – Я уже пытался с ней поговорить, просто перекинуться парой добрых слов, раз уж мы все оказались в этой заварухе, да все без толку. Она отмахивается от меня, как от мухи. Позову-ка я мисс Джессоп. Говорят, у нее есть медицинский опыт, да и сама она подружелюбнее.

Салливан рухнул головой на стол, и всякие мысли оставили его до тех пор, пока шестым чувством он не ощутил присутствие рядом женщины. Он выпрямился и, с трудом сосредоточив взгляд, увидел женское лицо в обрамлении темных волос. Молодая женщина выглядела строгой. Видимо, это и была мисс Джессоп.

– Это вы – тот дуралей, что бросился в воду?

– Кажется, да.

К ним присоединилась еще одна женщина.

– Что тут происходит?

Мисс Джессоп положила ладонь на лоб Салливану и ответила:

– Все в порядке, мисс Стап. Я обо всем позабочусь. Это тот человек, который прыгнул в воду. Некоторые называют его героем.

– Вот еще, герой! – смерила его недовольным взглядом мисс Стап.

Салливан попытался сесть прямо, но сумел лишь оторвать голову от стола и пробормотать:

– Там в воде была девушка.

– Это была Дейзи, одна из наших горничных, – уточнила мисс Джессоп.

– Я знаю, – фыркнула мисс Стап. – И сделаю все, чтобы эта девчонка больше в нашей компании не работала!

Мисс Джессоп села рядом с Салливаном и начала разматывать повязки на его руках.

– Разве вы не понимаете, что вода в порту грязная, немногим чище, чем в сточной канаве? Теперь ваши руки нарывают, – бормотала она себе под нос, снимая остатки бинтов и осматривая его ладони. – Зараза попала в организм, но, может быть, все и обойдется, если я промою вам раны.

– Если бы в этом мире была справедливость, то это Дейзи лежала бы сейчас в койке с лихорадкой, а не вы, – заметила мисс Стап.

Салливан, немного придя в себя после полностью вымотавшего его перехода до столовой, наконец смог сосредоточить взгляд на окружающих. В висках у него стучало, а перед глазами все плыло. Он заметил нахмуренное лицо мисс Стап, а за ее спиной – более дружелюбные лица других горничных. Им больше не нужно было заботиться о пассажирах, и они с любопытством собрались вокруг больного.

– Дейзи – моя сестра, – донесся чей-то голос, – и я буду очень признательна, если вы больше не будете так о ней говорить, мисс Стап!

Он присмотрелся и увидел высокую молодую голубоглазую женщину. Ее рыжеватые волосы были стянуты в пучок на затылке, открывая бледное вытянутое лицо. Борясь с лихорадкой, он силился вспомнить, кто это. Эта женщина была с ним в одной шлюпке… А что же потом? Ах да. Она поблагодарила его после того, как он вытащил ту девчонку из воды. А теперь она злится… Не на него, а на других горничных. И решила высказать старшей горничной все, что думает.

– Моя сестра несколько импульсивна, но это еще не повод говорить о ней в таком уничижительном тоне, – заявила женщина.

– Она – работник «Уайт стар», и я буду говорить о ней то, что считаю нужным! – набросилась на нее мисс Стап. – Жалоб на нее за этот рейс накопилась целая куча! Так что пусть вылезает из своей койки, идет сюда и ответит на пару вопросов.

Высокая женщина шагнула вперед.

– Моей сестре нездоровится, – ледяным тоном ответила она. – И она не будет отвечать ни на какие вопросы.

Перед тем как сесть на «Титаник», Салливан провел в Британии всего несколько недель, но с напыщенными представителями этой страны ему нередко приходилось сталкиваться даже в Австралии. В голосе этой женщины слышалось аристократическое презрение англичанки, переступившей порог губернаторской резиденции в Сиднее, которая видит вокруг не людей, а только потомков сосланных каторжников. Ему не было дела, что презрение этой женщины адресовано мисс Стап, а не ему. За свою жизнь он не раз сталкивался с ей подобными и на дух таких не выносил.

Мисс Джессоп, не обращая внимания на перепалку, обратилась к другим горничным.

– Нужны чистые бинты и дезинфицирующее средство. А еще надо найти способ сбить температуру.

– Аспирин, – откликнулась высокая англичанка. – Он творит чудеса. У меня есть немного, если нужно.

Салливан удивленно посмотрел на нее. Ледяное презрение в ее голосе сменилось сочувственным интересом.

Она оттеснила мисс Джессоп и наклонилась, чтобы осмотреть его руки.

– Нельзя нырять в воду с такими ранами. Но, похоже, вам очень захотелось поплавать.

– Как это случилось? – спросила мисс Джессоп. – Как вы получили эти ожоги?

– Я же кочегар, – ответил Салливан.

Он увидел, как Диллон проталкивается в первые ряды, игриво улыбаясь горничным. Судя по всему, его соседи по каюте не спешили возвращаться, пользуясь предлогом побыть в компании симпатичных молодых женщин.

– Он из котельной команды, которую мы взяли в Саутгемптоне, чтобы потушить пожар в шестом бункере, – сказал Диллон. – Бедолаги несколько дней шуровали лопатами горячий уголь. Это работа тяжелая. Не хотите взглянуть и на мои ожоги? Думаю, мне тоже не помешает немного заботы.

– Думаю, вам следует вернуться в свою каюту, – рыкнула на него мисс Стап.

Высокая девушка взялась за плечо Диллона и развернула его лицом к себе.

– Говорите, в угольном бункере был пожар? – спросила она.

– С углем такое случается, – ответил Диллон. – Он иногда тлеет.

– Да, я знаю, что уголь тлеет, – фыркнула девушка. – Но вы говорите, что в одном из бункеров горел уголь…

– Нет, просто тлел, – возразил Диллон.

– Значит, пока мы плыли, на судне был пожар? – удивилась горничная.

– Не на самом судне, – небрежно ответил Диллон. – Только в одном бункере. Такое иногда случается. Ничего особенного.

Салливан вспомнил бесконечные часы и дни, когда он швырял лопатой тлеющий уголь в огромные топки котлов. Это сейчас Диллон говорил об этом пренебрежительным тоном, но, когда вербовщики «Уайт стар» прочесывали порт Саутгемптона в поисках работников для борьбы с пожаром, они были весьма красноречивы.

– Довольно! – мисс Стап гневно посмотрела на Диллона. – Не следует распространяться об этом. Подобные неосторожные высказывания могут навлечь беду на всех. Поэтому нас и заперли здесь и не пускают на берег. «Уайт стар» не хочет, чтобы мы общались с репортерами.

Несмотря на боль в голове и головокружение из-за лихорадки, Салливану не хотелось, чтобы последнее слово осталось за мисс Стап.

– Если пожар – обыденное дело, как говорит Диллон, – произнес он, – то почему бы нам…

– Помолчите, мистер Салливан, – оборвала его мисс Стап.

Салливан посмотрел вокруг в поисках поддержки, но все только молча отводили взгляд.

– Мы столкнулись с айсбергом, – холодно сказала мисс Стап. – Нам не следует упоминать ни о чем другом. Если вы так настроены против «Уайт стар лайн», идите работать в другую компанию. Я ни за что не выступлю против работодателей. Неосторожные разговоры о пожарах в бункерах могут повредить компании, и если мы не будем соблюдать осторожность, то лишимся работы. Я этого не допущу.

– Она права, приятель, – Бичем положил ладонь на плечо Салливана. – Забудь.

– А какой в этом смысл? – спросил Салливан, чувствуя, как разочарование на мгновение берет верх над лихорадкой и ознобом. – Нас можно запереть здесь, но остальные-то молчать не будут. Американцы уже ведут следствие. Они в конце концов докопаются. У них все наши офицеры и многие члены команды. Среди них Фред Баррет. Он знает о произошедшем в бункере. Ему известно, зачем нас наняли.

– Сидите спокойно, – одернула его мисс Джессоп и начала промывать нагноившиеся волдыри на ладонях Салливана.

Салливан заметил, что мисс Стап то и дело посматривает на него.

– Уверена, мистер Баррет понимает, что ему лучше держать язык за зубами, – наконец сказала она. – Пассажирам ничего не известно о происходившем на нижних палубах, а офицеры будут молчать. Так что американцы ничего не узнают о пожаре, если только кочегары или кто-то из матросов, работавших на нижних палубах, не вздумает проболтаться.

Мисс Джессоп оторвалась от работы. На ее юном лице промелькнула печаль.

– Немногие из них добрались до шлюпок, – сказала она. – Никто из механиков не выжил…

Злость придала Салливану сил.

– Значит, мы должны просто обо всем забыть? – неожиданно твердо спросил он.

– Это не имеет значения, – ответила мисс Стап. – Следствию нет дела ни до вас, ни до вашей кочегарной команды.

– Не имеет значения, – повторил за ней Салливан. – А ведь хорошая эпитафия, верно? Вы, дамы, все сели в спасательные шлюпки и уплыли. Вы хоть понимаете, что мы сделали для вас? Люди отдали свои жизни, чтобы на судне до конца горел свет. Там, внизу, творился кромешный ад, и все, черт побери, должны об этом узнать!

– Не нужно так выражаться, мистер Салливан, – зацокала языком мисс Стап.

– Нужно! – буркнул Салливан.

Он посмотрел на ее недовольное лицо с крючковатым носом. Конечно же, она ничего не знала. Она была старшей горничной, но никогда не спускалась в недра корабля, где огромные котлы превращали отсеки котельных в раскаленные печи. Она понятия не имела, что кочегар мог работать лопатой всего несколько минут, задерживая дыхание, чтобы не обжечь легкие, прежде чем отойти к вентиляционной трубе, чтобы наполнить их свежим воздухом. Ее не было там, когда обжигающий пар в котельных вдруг сменился ледяной водой, которая хлестала по ногам и неумолимо поднималась все выше.

– Я был в шестой котельной вместе с Фредом Барретом, Диллоном и Бичемом, когда мы услышали сигнальный колокол, – заговорил Салливан. – Мы увидели, как зажглась красная лампа над водонепроницаемой дверью, и у нас было всего несколько секунд, чтобы сообразить. Мы бросились в пятую, и дверь закрылась сразу за нами. Промедли мы еще секунду, и нам конец.

– В пятой было не сильно лучше, – добавил Диллон; его шальная ухмылка вдруг исчезла, а лицо помрачнело. – Вода прибывала, но помпы с ней справлялись. Часть кочегаров двинула наверх, но мистер Хескет потребовал вернуться обратно, чтобы заглушить котлы.

– Он имеет в виду, что нужно было убавить огонь, чтобы сбросить давление пара и избежать взрыва котлов, но так, чтобы при этом оставалось еще достаточно энергии для освещения судна, – пояснил Салливан. – Вот что мы для вас сделали! Мы сохранили свет, чтобы вы со своими неженками-пассажирами могли найти путь к спасению.

– Мне не нужно объяснять, что творилось в машинном отделении, – ответила мисс Стап. – Я родилась в море на лайнере «Уайт стар», которым командовал мой отец. Я всю жизнь провела в море и знаю, что происходит в каждой части судна. А еще я знаю, что разговоры о пожаре ничего не изменят. Уверена, компания уже решила, какой информацией она готова поделиться, и нам лучше доверить это им. Нам нужно только помалкивать и не болтать лишнего.

Салливан почувствовал, как мисс Джессоп сжала его руку. Подняв голову, он увидел слезы в ее глазах.

– Спасибо, – тихо сказала она. – Не думаю, что кто-то еще вас поблагодарит, но вы все – герои. Если бы погас свет, не знаю, что бы мы делали. Но он горел до последнего мгновения, и мы смогли посадить людей в шлюпки. Когда мы отходили, свет еще горел. Думаю, он погас только тогда, когда судно скрылось под водой.

– Да, я так и думал, – кивнул Салливан.

– Конечно, вам с нижней палубы было виднее, – съязвила мисс Стап.

Салливан замялся, понимая, что сболтнул лишнее.

– Не нужно быть на верхней палубе, чтобы понять, что судно уходит носом в воду, – ответил за него Диллон. – Вода все время прибывала, заливая все. Ее было не остановить.

– Пожалуйста, не говорите больше об этом, – замотала головой мисс Стап. – Если будете все время переживать эти события заново, то никогда не сможете забыть.

Салливан вырвал руку из хватки мисс Джессоп.

– Мы не ваши подчиненные, – возразил он. – Так что сами решим, что нам помнить. Вы можете думать, что знаете все лучше нас, но это не так. Все в машинном отделении был героями. Мы оставались внизу, чтобы работали помпы и несчастная калоша могла продержаться на поверхности несколько лишних минут. Чудо, что вообще кто-то из нас выжил, и я не собираюсь это забывать.

Он закрыл глаза, чтобы не видеть окружающие его лица, и, почувствовав, как мисс Джессоп бинтует ему руки, дал волю воспоминаниям.

Становилось ясно, что помпы больше не справляются с прибывающей водой. За водонепроницаемыми дверями Салливан не мог разглядеть, как сильно поврежден корпус. Все они знали лишь то, что могли видеть сами и что говорили им офицеры, – нужно поддерживать работу помп до прибытия помощи, а ближайшее судно от них в четырех часах пути.

Позднее, когда механик Харви спустился вниз, чтобы оценить обстановку, Салливан в тусклом освещении машинного отделения по выражению лица молодого офицера понял, что Харви просто соблюдает формальности. Они не продержатся четыре часа.

– Поднимите крышку люка, я хочу взглянуть на помпы.

Понимая всю бессмысленность затеи, Салливан поднял крышку, а Харви лег на живот и заглянул в люк, под которым судовые помпы еле справлялись с невероятной нагрузкой. Салливану не требовалось быть механиком, чтобы понимать – никакие помпы в мире не помогут удержать на плаву судно, если все воды Атлантики вознамерились заполучить свою добычу.

Присев на корточки рядом с механиком, Салливан уткнулся лицом в ладони, принимая неизбежное. Подняв голову, он увидел бегущего к ним механика Шепарда, кричавшего, что переборки не выдерживают. Тот не заметил, что люк открыт, зацепился за крышку и рухнул на настил. Раздался хруст сломанной ноги.

– Да… Похоже, больше мне уже не бегать, – простонал Шепард.

Салливан, охваченный чувством вины, наклонился над молодым офицером.

– Я помогу вам подняться по трапу, когда потребуется уходить.

– Когда этот момент наступит, времени будет мало, – заметил Шепард. – Судно тонет очень быстро.

Шепард ошибся. Когда наступил тот самый момент, времени не оказалось вовсе, и помочь Шепарду оказалось невозможно. Переборка между пятой и шестой котельными лопнула, и огромная волна захлестнула оставшихся кочегаров. Бичем и Диллон бросились вверх по трапу. Салливан замешкался, вспомнив об обещании, данном Шепарду, но было уже слишком поздно. Шепарда уже смыл поток ледяной воды. Чувствуя, как вода заливает щиколотки, Салливан пополз вверх по лабиринту трапов и лестниц под стоны огромного корабля и крики его пассажиров.

Голос девушки-англичанки донесся до него словно издалека.

– Я принесу аспирин. Он поможет унять боль и сбить температуру.

Салливан бросил на нее рассеянный взгляд. Мыслями он был далеко от Нью-Йорка и своей койки на «Лапландии». Он рассматривал окружавшие его озабоченные лица: мисс Стап, до сих пор преданная своей компании, высокая горничная-англичанка, лицо которой отражало то сочувствие, то борьбу с врожденным презрением к рабочему классу; Диллон и Бичем, которым суждено жить с ужасными воспоминаниями до конца своих дней. Салливан понимал – что бы он ни сделал, прошлого было уже не изменить. Ничто не в силах вернуть к жизни замерзших в ледяной воде людей. Он цеплялся за обломки лестницы, а сотни мужчин, женщин и маленьких детей вокруг медленно умирали, их лица и волосы постепенно покрывались ледяной коркой.

Салливан не нес ответственности ни за «Титаник», ни за выживших после его крушения. Он не мог допустить, чтобы жажда справедливости погубила его. Иного выбора, чем вернуться на «Лапландии» в Англию, у него не было, но задерживаться там он не собирался. Когда «Лапландия» придет в Саутгемптон, он купит билеты на первый же пароход, идущий в Нью-Йорк. Если повезет, то он окажется в море прежде, чем кто-нибудь поймет, кто он такой. Справедливости придется добиваться кому-нибудь другому, а не Эрнесту Салливану. У него была своя задача. Он жаждал иной справедливости. Что же до Дейзи и ее сестры, им он ничем не был обязан. Что бы ни натворила Дейзи, его это никак не касалось.

Лондон

Гарри Хейзелтон

Чтобы почтить жертв катастрофы «Титаника», Гарри надел на поминальную службу парадный мундир. Когда он разворачивал бумажный сверток с красным кителем, легкий аромат жасмина вызвал прилив ностальгических воспоминаний. Прошло всего девять месяцев, как денщик упаковал китель в чемодан Гарри и помог ему облачиться в непривычное гражданское платье. Поскольку Гарри теперь уже не был военным, денщик вместо обычного приветствия протянул ему руку.

– Удачи, сэр. Нам будет вас не хватать.

За девять месяцев хранения мундир не утратил нежных ароматов Индии, благоухающей цветами и пряностями, но Гарри надеялся, что бодрящая прогулка по Лондону до собора Святого Павла поможет его проветрить. Китель, пояс и ленты медалей скоро будут источать лишь запах лондонских угольных каминов и сырых туманов, и Гарри снова сможет забыть о прошлом.

Эрнест Шеклтон уже ждал его в столовой Даличского клуба, и они вместе направились к собору. В городе было как всегда многолюдно, но Гарри заметил и нечто необычное. В это время суток улицы обычно были запружены людьми, шедшими по своим повседневным делам, наполнены стуком конных повозок и резкими гудками клаксонов автомобилей. Сегодня Лондон словно накрыло одеяло, приглушившее все звуки. Выйдя на Стрэнд, Гарри понял, что идет вместе с огромной толпой людей, двигавшихся в одном направлении.

Каким-то необъяснимым образом он ощутил единение с ними, он шел легким шагом, почти не опираясь на трость. Шеклтон поддерживал хороший темп.

– Давай, старина. Иначе мы окажемся затертыми в толпе.

Гарри решил, что Шеклтон, наверное, точно так же вел себя и во время своей экспедиции в Антарктику, которая принесла ему рыцарский титул. Даже сейчас Шеклтон упрямо вышагивал склонив голову, словно навстречу полярной вьюге, а не для того, чтобы занять место в соборе.

Вскоре они уже поднимались на Ладгейт-Хилл, и перед ними открылся памятник королеве Анне и широкие ступени собора, на которые отбрасывал тень его купол. Хотя до начала службы оставался еще почти час, окрестные улицы были полны народа. Многие женщины были одеты в черное, а у многих мужчин на рукавах виднелись траурные повязки. Гарри пожалел, что не поступил так же. Он чувствовал себя не в своей тарелке в ярком красном мундире. Он хотел скромно почтить мертвых, но вместо этого лишь выделился в толпе.

– Идем, – Шеклтон потянул Гарри вперед.

Хотя Гарри был готов поклясться, что им ни за что не пробраться к ступеням, толпа вдруг расступилась.

Несколько человек, узнавших его спутника в лицо, что-то стали говорить друг другу, а вскоре их слова подхватили полицейские, сдерживавшие толпу.

– Это сэр Эрнест Шеклтон. Пропустите его.

Гарри ощутил укол совести, поднимаясь по широким ступеням к распахнутым дверям собора. Неужели и на «Титанике» было так же? Неужели простые люди тоже уступали богатым и знаменитым дорогу к спасательным шлюпкам? Он не ощущал неприязни к расступившейся толпе. Шеклтон был известным человеком, а Гарри, теперь опиравшийся на трость, – раненым офицером. Хотя они и воспользовались своим привилегированным положением, чтобы занять место в соборе, остававшимся снаружи людям не грозила смерть. Нет, нельзя сравнивать происходящее с гибелью «Титаника».

Полицейский провел их в переполненный собор, где уже начал играть орган. Над скамьями разносился приглушенный шепот, прерываемый время от времени всхлипами.

Следуя за Шеклтоном, Гарри рассматривал присутствующих. Среди собравшихся не было выживших с «Титаника» – даже те, кому не терпелось вернуться домой, прибудут не раньше чем через несколько дней. Возможно, среди скорбящих были родственники жертв. Список выживших был передан с «Карпатии» по радио, и репортеры уже могли подсчитать все сами. У них был общий список пассажиров и список выживших. Даже когда «Карпатия» пришла в Нью-Йорк и сведения смогли уточнить, перечень почти не изменился.

Алтарь был лишен всех украшений и просто обтянут черной и белой тканью. Гарри показалось странным, что память «Титаника», судна, считавшегося вершиной роскоши и красоты, решили почтить с такой скромностью. Он посмотрел в отпечатанную программу службы, которую ему вручили на входе, и поразился допотопному языку официальных молитв, взятых из «Книги общественного богослужения». Как будто молитвенник Томаса Кранмера, написанный почти за четыре столетия до постройки «Титаника», мог содержать молитву на любой случай жизни, включая и такую трагедию, как гибель огромного судна.

От чтения его оторвал Шеклтон, бесцеремонно толкнув под локоть.

– Погляди-ка на это.

– На что именно?

– На мужчин в первых рядах.

Гарри обратил внимание на человека в богато украшенных черных с золотом одеждах.

– Полагаю, это лорд-мэр.

– Не на него смотри. На других.

– А кто это?

– Члены парламента и чернильные души из «Уайт стар лайн». Лицемеры – все до единого.

– Ты так думаешь?

– Конечно. Погляди, как они сидят в своих траурных повязках и делают вид, что все случившееся – несчастный случай.

– А разве нет?

– С чего бы? – Шеклтон обернулся к Гарри.

Прежде чем Гарри успел ответить, звуки органа стали громче и зазвучала знакомая мелодия «Твердыни вечной». Собравшиеся подхватили слова гимна, и Гарри поддался торжественности момента.

Служба завершилась хоровым исполнением «За тех, кому в море погибель грозит». Когда настоятель собора Святого Павла вознес молитву «за всех, кто обрел упокоение в бездонных пучинах», Гарри вдруг подумал, что «Титаник» – лишь одно судно из великого множества. Даже сейчас, когда тысячи людей молятся за тех, кто погиб на этом лайнере, другие суда все равно продолжают доставлять людей и товары в разные уголки мира.

Жизнь Великобритании, как островного государства, полностью зависела от тех, кто выходил в море на океанских лайнерах, грузовых пароходах, рыболовных суденышках и мелких каботажных лодчонках из огромных портов и от маленьких причалов по всему побережью. Какими бы опасными ни были моря, с этой опасностью приходилось смиряться.

После вынужденного молчания во время службы Гарри ожидал, что Шеклтон что-то добавит к своим словам. Мальчишкой он всегда отличался разговорчивостью. Став старше, обрел славу видного оратора. Но теперь молчал. Они стояли на ступенях собора – двое мужчин, повидавших на своем веку многое, но бессильных выразить свои чувства словами.

– Думаю, небольшая прогулка пойдет нам на пользу, – в конце концов вымолвил Шеклтон.

Гарри ощущал тупую боль в левой ноге, но все же зашагал рядом с Шеклтоном. Куда они направляются, тот не сказал, но, пройдя мимо резиденции лорда-мэра, Гарри понял, куда они идут. Они приближались к Темзе, которая во время приливов приносила морские воды в самое сердце Лондона. Именно здесь и сейчас они могли оказаться ближе всего к тем водам, что поглотили «Титаник».

У Тауэр-Хилла они встретили огромную толпу, собравшуюся вокруг оратора, обращавшегося к ней с временного помоста. Рупор одновременно усиливал и искажал голос говорившего. Рядом, на стремянке, пристроился фотограф. Судя по всему, он собирался снимать быстро разрастающуюся толпу.

Не без усилий Гарри удалось расслышать выкрикиваемые выступающим слова:

– Тысяча пятьсот двадцать три!

– Что тут происходит? – Шеклтон похлопал по плечу мужчину, стоявшего с краю толпы.

Мужчина, рабочий в твидовой кепке, окинул Гарри и Шеклтона взглядом.

– Этот человек – Бен Тиллет, – ответил он.

Гарри и Шеклтон переглянулись.

– Мы не знаем, кто это, – заговорил первым Гарри. – Мы долго были за границей, – добавил он, заметив презрительный взгляд рабочего.

Рабочий задумчиво подергал себя за ус, подбирая слова.

– Бен Тиллет, – повторил он. – Он основал профсоюз и теперь выводит нас на забастовки. Защитник рабочего класса – вот кто он такой.

– А что он здесь делает?

– Хочет собрать и сделать общую фотографию тысячи пятисот двадцати трех человек, потому что именно столько погибло на «Титанике» и большинство из них – пассажиры третьего класса и рядовые члены команды. Пение святош в Святом Павле – это очень хорошо, но по этому фото можно будет представить реальную картину. А еще Тиллет хочет знать, почему богатеев из первого класса спасали в первую очередь, а об эмигрантах и рабочих никто не позаботился?

– Шлюпок было слишком мало, – заметил Гарри.

– Вот именно! – торжественно провозгласил рабочий. – Шлюпок было слишком мало! И кого в таких случаях оставят погибать? Конечно же работяг!

– Что ж, спасибо за информацию, – ответил Гарри. – Мы не станем вам мешать.

– Никуда ты не пойдешь, приятель, – хрипло рассмеялся рабочий.

Гарри огляделся и понял, что за несколько минут их разговора толпа так выросла, что теперь они окружены со всех сторон.

До него донесся искаженный рупором голос Бена Тиллета.

– Эй, вы там, в задних рядах! Офицер в мундире! Выйдите вперед! Пусть и вас тоже посчитают!

– Не стоит, – возразил Гарри.

– Так я и думал, – фыркнул рабочий. – Забота о рабочем человеке ниже твоего достоинства, да?

Гарри решил, что сопротивляться бессмысленно. Не было никакого смысла объяснять, что его отправили в отставку по инвалидности. На самом деле он был таким же простым человеком, как и этот рабочий.

– Хорошо, – сказал он. – Я буду на фотографии.

– И он тоже, – произнес другой человек, потянув Шеклтона за рукав. – Пусть тоже будет на фотографии. Люди его знают. Это сэр Эрнест Шеклтон, исследователь. Я видел его портреты в газетах.

Гарри и Шеклтона едва ли не силком вытолкали в первые ряды, прямо к помосту. Пока они стояли, послушно ожидая, когда фотограф закончит давать бесконечные указания, Бен Тиллет наклонился, чтобы поговорить с ними. Они представились друг другу и обменялись рукопожатиями. Вблизи и без рупора Тиллет оказался мужчиной с тихим голосом и сильным бристольским акцентом. Хотя он был невысокого роста, у него были мозолистые руки человека, привычного к физическому труду, а в глазах блестел огонек страсти и уверенности, всегда отличающий настоящего вождя. Гарри достаточно часто видел таких людей. Он знал, что среди солдат встречаются те, кто даже без лычек способен увлечь других за собой, и Тиллет был как раз из таких.

Наконец фотограф объявил, что композиция его устраивает. Посыльные в толпе закончили подсчет, и тысяча пятьсот двадцать три лондонца сплотились, символизируя собой такое же число мужчин и женщин, сгинувших навсегда.

Когда толпа разошлась, Шеклтон отправился на заседание в Королевское географическое общество. Гарри же спустился к набережной Темзы и долго смотрел в мутные речные воды. Бен Тиллет ошибался. На «Титанике» погибли не только бедные и нуждающиеся. Богатые и знаменитые мужчины посадили своих жен в шлюпки и остались ждать смерти вместе с иммигрантами. Капитан погиб вместе со своим кораблем.

Он с трудом оторвался от мыслей о пылких словах рабочего-вождя и обратился к насущным проблемам. Где же ему искать племянниц епископа Фординбриджского?

Нью-Йорк

Элвин Тоусон

Тоусон выправил новые документы. Теперь он стал Кеннетом Ротерхайтом, представителем детройтской фирмы, торгующей автомобильными запчастями. При нем были рекомендательные письма, в том числе для компании «Роллс-Ройс» в Манчестере и «ГВК Моторс» в Мейденхеде. Его приятель Рокман справился с подделкой на отлично, а сам Тоусон весьма удачно сыграл в казино – высокие ставки принесли ему достаточно денег, чтобы купить билет первого класса на «Лапландию».

Местонахождение команды «Титаника» ни для кого не являлось секретом. Более того, в Нью-Йорке только об этом и судачили. Все знали, что офицеры и члены экипажа поважнее жили в «Уолдорф-Астории» и каждый день являлись в сенат, чтобы отвечать на вопросы Уильяма Смита. Остальных держали под стражей на борту «Лапландии».