Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 244 (всего у книги 331 страниц)

39

Внутри каюты 14 вода поднялась уже по грудь, и в центре комнаты плавает один из вещмешков. Лампочка на потолке мигает, но каким-то чудом пока не гаснет. Вода плещется вокруг, как пунш в бокале. Она попадает в глаза и щиплет нос. Я нигде не вижу младшего узкоглазика.

Тем серым утром, когда я нашла Ба в переулке, я знала, что в нем не осталось жизни, что дух покинул его тело сразу после того, как он получил роковой удар. Смерть мамы уже привела его в то сумрачное место между жизнью и смертью, где тело еще живет, а разум уже мертв. И в тот момент его лицо казалось почти спокойным, как поза свернувшегося, словно во сне, тела.

В отличие от того пустынного переулка, здесь все еще бьется пульс, даже несмотря на то, что вода потрошит каюту, как банда воров. Я чувствую это так же отчетливо, как ощущаю Джейми, поднимающего волны за моей спиной. Винк здесь. Где-то здесь.

Набрав воздуха в легкие, я погружаюсь под воду, пытаясь разглядеть хоть что-то в тусклом свете. Клубок одеял колышется, словно кипа белых водорослей. Появляется еще один вещмешок, на этот раз… дергающийся?

Я хватаюсь за него и чувствую, какой он тяжелый, совсем не как обычный мешок. С бешено колотящимся сердцем я тяну вверх тело.

Винк не дышит. Лицо у него бледное до синевы, а на лбу шишка. Что-то обмоталось вокруг его шеи.

Джейми просовывает палец под удавку, ослабляя ее, и вытягивает что-то из воды – затянутый мешок!

Я сразу же понимаю, что произошло. Винк повесил мешок с деньгами на шею, наверное, чтобы было легче нести. Затем открыл дверь, но из-за давления воды снаружи она стукнула его по лбу. Он упал, а мешок послужил якорем.

– Тащи его на койку, – рычит Джейми.

Мы поднимаем его и карабкаемся следом. Джейми встает у его груди, а я – у головы. Вода пока не добралась до верхней койки, но поднимается так же неумолимо, как занавес над сценой.

– Что нам делать? – Я срываю перчатки и пытаюсь нащупать у Винка пульс, изо всех сил желая, чтобы его руки не были такими вялыми и холодными. Но я видела, как он дернулся. Все не может вот так закончиться.

Джейми кладет правую ладонь на грудь Винка и резко давит несколько раз подряд.

– Несколько месяцев назад один парень упал с парохода. Мы откачали его вот таким способом.

– А если ты так что-нибудь ему повредишь? Не сделай хуже.

– Хуже уже не будет. Давай, Винк. – Он на секунду прерывается, а затем снова начинает давить.

Не нащупав пульс, я открываю рот Винка и пытаюсь уловить дыхание.

– Твое время еще не вышло, парень. – Мой голос звучит слишком сдавленно, и я пытаюсь расслабиться. – Твой лучший друг ждет тебя. Ты нужен Олли, без тебя он ввяжется в неприятности. Мы же собрались в Америку, помнишь? – Рыдания рвутся из моей груди. Но как только они достигают перехваченного горла, я, рыкнув, проглатываю ком. – Мы все нуждаемся в тебе. Не смей бросать нас.

Джейми продолжает нажимать. Он где-то потерял свою шапочку, лоб, как молния, пересекает вздувшаяся голубая вена. Пот струится по его лицу. Он с раздражением откидывает волосы назад.

– Давай подменю, – говорю я, подвигаясь, чтобы занять его место. Две моих руки будут лучше, чем его одна.

Положив одну руку поверх другой, я делаю резкие короткие нажатия, смаргивая слезы. Грудь Винка прогибается и расправляется, но сам он не дышит.

Джейми хватает его за руку.

– Давай, друг, – командует он. – Сделай это ради мамы. Подумай, как она тобой гордится. Она сейчас на небесах, попивает чай и ждет, когда же ты построишь свой дом на дереве. Но сперва ты должен выкарабкаться. Слышал, ты, вредная мартышка? Должен выкарабкаться. – Его голос ломается, откалывая кусочек моего сердца.

Я продолжаю давить. Вода поднимается до матраса, скапливается под Винком. Лампочка тускнеет, как бледная убывающая луна.

– Вал, – голос Джейми вползает в уши. Я избегаю его взгляда.

Мои руки онемели от усталости, но я не могу остановиться. Я буду нажимать на грудь Винка, пока мое сердце не остановится. Винк все еще здесь, и он не умрет в одиночестве, как Ба. Я своих не бросаю. Меня могут бросить, но я не брошу того, кому я нужна.

Джейми кладет руку мне на плечо, и я поднимаю взгляд. Но в этот самый момент вода подбрасывает нам игральную карту. Восьмерку пик. Карта, которая меняет ветер. Это определенно знак, что мне следует продолжать.

Я принимаюсь давить с новой силой.

Наконец Винк заходится кашлем.

У меня вырывается вздох.

– Вот так, Винк, вот так.

Джейми поворачивает Винка на бок, и тот выплевывает едкую морскую воду. Глаза у него закатились, но он жив. Горячие слезы прокладывают теплые дорожки по моим щекам.

Мы помогаем ему сесть, и вскоре он уже моргает, дергается и извергает содержимое своих кишок. Это добрый знак.

– Нужно торопиться. Готов двигаться, приятель? – спрашивает Джейми.

Винк кивает, вытирая рот рукавом.

– Простите.

– Сейчас не до этого. – Я плыву за спасательным кругом, болтающимся рядом с другой койкой. Винк продевает сквозь круг голову и руки, обессиленно держась за него.

Из-за того что корабль тонет с носа, нам приходится плыть по Шотландской дороге против течения. Джейми плывет впереди, загребая здоровой рукой. Спасательные жилеты удерживают нас на плаву, пока мы толкаем Винка вперед. Слишком вымотанная для разговоров, я сосредоточиваюсь на том, чтобы гребками не задевать потолок, который теперь всего в четырех футах над нами. А еще старательно игнорирую стоны металла, доносящиеся откуда-то из глубины обшивки.

Мы как три крысы, которых смыло в канализационную трубу.

Шотландская дорога тянется вечность. Винк вцепился в свой круг, как осьминог в моллюска, и изо всех сил пытается не пинать меня, пока я тяну его вперед. Этот спринт вышибает из меня весь воздух, и я останавливаюсь, чтобы отдышаться.

Джейми сменяет меня, хватая круг Винка здоровой рукой и толкая его вперед урывками. Когда это становится слишком неудобным, Джейми переворачивается на спину. Положив голову на край круга, он загребает ногами, одновременно пытаясь отдышаться.

Джейми замедляется. Вода поднимается слишком быстро, и с учетом того, что выхода не видно, мы можем не успеть.

– Пусти.

Хотя мой желудок сжимается от проглоченной соленой воды, я хватаю круг и плыву по-дельфиньи – мимо оставшихся бойлерных шахт, мимо общежитий экипажа, мимо бесконечных кабин пассажиров. Винк тоже пытается бултыхать ногами, но после того, как пару раз случайно попадает мне по груди, перестает. Потолок теперь нависает уже в двух футах от наших голов. Я толкаю сильнее, изо всех сил стараясь вытащить нас до того, как палуба Е полностью уйдет под воду.

В легких у меня свисты и хрипы. Воздух кажется слишком густым, кажется, что дышишь паром над пересоленным супом. Так вот оно каково – тонуть…

Внезапная волна заставляет мой желудок сжаться. Вот и все. Взгляд Джейми находит мой, будто та же безрадостная мысль пришла и ему в голову. Он моргает, словно пытаясь сказать: что бы ни случилось, мы будем в порядке.

Я готовлюсь задержать дыхание насколько смогу, пусть даже это всего лишь продлит агонию.

Но затем еще одна волна толкает нас вперед, заливая уши и нос. Море швыряет нас, как банные игрушки, неся по длинному коридору. Головой я ударяюсь о дверную раму, и в глазах вспыхивают звезды. Но мне все же удается удержать Винка. Нас толкает вперед еще раз, а затем волна разбивается, словно достигнув стены.

Я с судорожным вздохом выныриваю на поверхность. Кормовая лестница возвышается над нами, и ее великолепный потолок от нас на высоте нескольких этажей. Каким-то чудом мы все же добрались до конца.

Ударяюсь коленями о ступени лестницы. С трудом взбираюсь наверх, цепляясь за перила, пока Джейми ставит Винка на ноги.

Пальцы Винка, похоже, намертво впились в спасательный круг. Глаза остекленели. Неужели наш рывок оказался ему не по силам? Но затем он сплевывает и трубно сморкается, разбрызгивая морскую воду изо рта и носа.

– Ты как? – пыхтит Джейми.

Дрожь сотрясает маленькое тельце Винка.

– Есть еще соль, – заявляет он яростно, удивляя меня.

Джейми усмехается.

– Про тебя-то я знаю. Я спрашивал у нее.

– Соли в избытке, – выдаю я, пытаясь отдышаться.

– Давайте подниматься, пока не замерзли.

Или не утонули. Я беру Винка под руку, но он не шевелится, стоя торжественно, словно церковная кафедра.

– Я видел ама, – говорит он, используя кантонское слово, обозначающее «мама». – Когда тонул. Я видел ее, и она сказала, что католический священник был прав.

Я в общих чертах припоминаю, что Винк как-то ходил на воскресную службу к католикам, а Олли – к протестантам.

– В чем? – спрашиваю я мягко.

Капля воды скользит по его щеке, а следом другая, и я понимаю, что дело тут не в мокрых волосах. Шмыгнув носом, он рукавом вытирает глаза.

– Мой Ба говорил, что я убил ее. Но священник сказал, что младенцы не могут убивать.

Я пожимаю его мокрое плечо.

– Рада, что ты прояснил этот вопрос. Ни один младенец на земле не может причинить боль своей маме, и все на этом.

Его сгорбленные плечи слегка расслабляются. Для такого малыша груз на них лежал немалый.

Губы Джейми сжаты в суровую линию. Пока он тянет Винка вверх по лестнице, я не перестаю гадать, думает ли он сейчас только о воде, наступающей нам на пятки, или еще и о маме, и о собственном грузе за плечами.

На площадке, ведущей на палубу D, мы как можем отжимаем нашу одежду, но зубы Винка все равно так стучат, что, я боюсь, вот-вот раскрошатся.

– Давайте поищем в каютах.

Мы распахиваем открытые двери кают и находим сухие пальто для каждого из нас. Мой карман достаточно большой, чтобы спрятать барабан-трещотку. Джейми ставит пару кукольных туфелек из лакированной кожи перед босыми ступнями Винка.

– Просто надевай, – рычит он.

Винк, щека которого дергается, как разозленный жук-щелкун, сует в них свои маленькие ступни. Я продеваю его руки в рукава пальто, а затем снова цепляю сверху спасательный круг. Дополнительный слой ткани теперь удерживает круг на месте. Напоследок Джейми натягивает на голову Винка вязаную шапку.

Затем я помогаю Джейми застегнуть пальто.

– Давай наложу повязку заново.

– Забудь про повязку. После той ледяной ванны мое плечо чувствует себя намного лучше.

– То есть ничего не чувствует.

С палубы Е плещет вода, подбираясь к нашим ногам.

– Вперед, – командует нам Джейми. – У нас мало времени.

40

Я потрясенно слушаю звуки пения и бренчание клавиш пианино, доносящиеся из курительной.

Трясу головой, пытаясь выбить воду из ушей. К пению добавляются громкие крики – из тех, что обычно сопровождают бросок костей или очередной раунд виски. В соседней гостиной кто-то истово молится.

– Воды, – хрипит Винк.

И хотя питьевые фонтанчики есть в обеих комнатах, Винк выбирает ту, что со священником. Он делает длинный глоток, впитывая воду всем худеньким тельцем.

Священник вздымает руки вверх.

– Никогда не поздно встать на путь спасения! Наш Отец Небесный приветствует даже новых обращенных.

Когда я приникаю губами к фонтанчику, сладкая на вкус вода кажется теплой. Если эти люди хотят спастись, им нужно идти на лодочную палубу.

Также напившись, Джейми гонит нас к выходу, по широкой дуге огибая священника, возлагающего ладони на страждущих. Священник добирается до группы сидящих плечом к плечу мужчин, чьи белокурые головы почти светятся, оттененные побагровевшими лицами. Я пихаю Джейми в бок, узнав Бледига и его головорезов. Один из них начинает выть.

Джейми хмурится, но в этой гримасе не чувствуется истинного раздражения. Если у кого-то и есть шанс сесть в шлюпку, то явно не у них, с их потрепанной одежкой и злобными физиономиями, к тому же разукрашенными Бо, Джейми и мистером Домеником. Смирение пудовым камнем клонит их шеи к земле. Мне ужасно хочется сказать беднягам, чтобы вставали и боролись, но они могут не так это понять.

Снаружи, на стапель-палубе, гудит толпа пассажиров, большая часть которых толпится у довольно шаткой лесенки, ведущей на надстройку.

Всего пару дней назад я жонглировала ананасом на этой самой палубе. Мое пари с Джейми и Бо было простым, участники равны по силе. Однако кажется, что пари все еще не завершено. Вот только я больше не участник, а реквизит, вместе с еще двумя тысячами душ. Корабль заключил пари с морем, и сразу понятно, у кого все шансы выиграть.

Ворота на верхние палубы над лестницей по-прежнему закрыты. Мужчина средних лет взбирается по ним, кладет свой спасательный жилет как подушку и садится на них верхом. Затем подхватывает женщину под мышки и тоже перетаскивает на другую сторону. Остальные лезут по стреле грузового крана, обходя ворота с боков.

Почему ворота не открывают? Похоже на то, что нас заперли в клетке и ключ вышвырнули подальше. Неужели и на небесах нас ждет очередь, где оловянные тарелки не появятся на столах, пока не расставят золотые? Если так, то у китайцев в этом смысле есть преимущество. На китайских небесах нет очередей, только звезды, которые силами отторжения и притяжения указывают, когда тебе рождаться, и забирают на небо, когда ты умрешь.

Иногда я представляю себе маму, сидящую на террасе, на вершине холма, с Ба и всеми предками, которых теперь, я надеюсь, она может навещать, когда захочет.

Посмертие без любимых людей – это не то место, где бы я хотела оказаться. Возможно, именно поэтому Джейми так любит изучать звезды. Каков бы ни был ответ, он определенно записан где-то там.

За воротами опускают стоявшую сзади шлюпку, занятую дюжиной мужчин и женщин. Скрежет обшивки по обшивке при спуске напоминает мне скрежет ложки по пустой миске.

Пока мы пробираемся к подножию лестницы, Джейми смотрит в сторону левого борта, куда постепенно обращаются многие взгляды. Крошечная искорка света вспыхивает где-то на горизонте.

– Это лодка, – молодая мать позади нас говорит малышу у нее на руках высоким, ломким голосом. – И лодка будет спасти нас, моя любовь.

Я надеюсь, что так и есть, и что она поторопится.

Ворота наконец-то открываются, и я прижимаю к себе Винка так крепко, как позволяет его спасательный круг. Люди ломятся к лодкам, удерживаемые криками экипажа.

– Только женщины и дети! – кричит офицер. – Мужчины, назад!

Некоторые мужчины делают, как им сказано, но другие, то ли от страха, то ли от того, что не знают английский, продолжают лезть в лодки.

– Остановить посадку! – ревет из лодки матрос с темной кожей кочегара. – Мы на пределе. Вам придется ждать следующую лодку.

– Больше нет лодок! – воет какой-то мужчина. – Они все уплыли!

От его слов мое сердце пытается вырваться из грудной клетки. Если это наш последний шанс, лучше использовать его по полной.

– Изобрази отчаяние, – шепчу я на ухо Винку. – Например, заплачь. Сможешь это сделать?

Затвердев взглядом, он кивает.

– Шустрее, – хрипло командует Джейми.

– Пожалуйста, пропустите! – кричу я, пихая Винка перед парой мужчин. Джейми идет следом. – У мя тут кроха-брат. – Девчонка-кокни рвется наружу, очевидно, почуяв надвигающуюся заварушку. И я позволяю ей вырваться, тщательно следя, чтобы не перегнуть палку.

В прошлый раз, когда я пыталась пристроить Винка в лодку, я была слишком вежлива, слишком старалась следовать правилам, но больше такого не будет. На этот раз я буду такой же наглой и хитрой, как бандиты Чипсайда, те, что умоляют, торгуются или дух из тебя выбивают, чтобы получить то, что им нужно.

Ответственный офицер, бледный молодой человек с измученным лицом, поднимает руку, останавливая меня. Мои ноги замирают, но язык продолжает работать.

– Он еще кроха, жизни не нюхал, да еще и видел, как мамка откинулась. – Я кидаю взгляд на Джейми, который быстро меняет удивленное выражение лица на скорбное. – Она зубы свои уронила с пирса и следом бухнулась, когда поймать хотела. Утопла на его глазах. Ну же, сэр, дайте нам шанс.

Винк, у которого лицо начинает дергаться, выдавливает слезу, хорошую, крупную слезу, которая неспеша сползает на кончик носа и браво там зависает.

Офицер скребет свои блондинистые бакенбарды. Из лодки мужчина с пузом, похожим на мешок муки, прикладывает руки ко рту и ревет:

– Мы на пределе. Еще кто-нибудь потопит…

– Вы, чо, хотите, чоб малец, который видел, как тонет мамка, тож утонул? Эт прост злодейство. Ну же, сэр, будьте милосердны. Возьмите нас с собой. – Я хватаю Джейми за руку. – Мы семья. Нельзя разлучать семьи. Пжалста, от нас проблем ноль. Да мы как мышки.

– Офицер, опускайте! – кричит мужчина с лодочной палубы.

В задней части лодки поднимается человек с крепким телосложением, напоминающим кочегара, и бритой головой.

– Винк!

– Минг Лаи! – кричит Винк, давясь теперь уже, похоже, реальными слезами.

Рядом с Минг Лаи сидит Дина Доменик, и тут же втиснулись ее родители.

– Вот эт да! – кричу я. – Еще один братец! Это знак самого Господа нашего, знак, что нам место в этой лодке. Аллилуйя! – Я сжимаю руки вместе и трясу ими над головой, словно игрок в кости перед важным броском.

Молодой офицер крутит свисток на шее.

– Я не могу пустить вас троих.

– Как насчет эт парочки, шеф? – встревает Джейми.

Я кривлюсь, и не только потому, что его кокни печален, как дохлый цыпленок. Первые две лодки в этом квадранте уже спущены на воду, третья – на пути вниз. Эта последняя.

– Вы сказали, девчонки и мальцы, – продолжает Джейми. – А в вашем корыте, похоже, все больше мужики. Почему?

Офицер мечется между лодкой и нами. Я все так же держу молитвенно сложенные руки перед собой.

Винк выжимает очередную слезу. Он начинает хныкать и подвывать, постепенно переходя к настоящим рыданиям. Вот теперь слезы действительно льются рекой.

– Я буду тихо, сэр! – икает он.

– Пусти ты их. Бога ради, парень! – раздается чей-то голос.

Офицер крестится.

– Хорошо, малец и девушка. Простите, сэр, вам придется подождать следующей.

Кивнув, Джейми отступает. Винк, в своем спасательном круге похожий на салфетку, продетую через кольцо, перекидывает ногу через борт. Он быстро добирается до Минг Лаи.

Когда я ступаю на борт, раздается плач ребенка, слишком тихий, чтобы его было слышно издалека. Молодая мать, стоявшая у ворот позади нас, старается не уронить кулек из рук. Из кулька высовывается крошечная ножка, чья ступня еще не успела оставить ни одного отпечатка в этом мире. Мать вытирает лицо о плечо, избавляясь от слез. Они не справятся.

Джейми видит, что я смотрю на них, и отрицательно качает головой.

– Минг Лаи, позаботься о Винке, – кричу я по-кантонски.

– Конечно, маленькая сестрица, – отвечает он, и его глубокий голос греет, как теплое пальто.

– Шеф, пусть эта дамочка возьмет мое место. Малышу нужен шанс.

Пузатый мужчина вскидывает руки.

– Это же еще два человека!

Что-то внутри меня лопается, и на этот раз мой котел взрывается. Почему он получает место, когда порядочные мужчины, вроде этого молодого офицера и моего дюжего Джейми, остаются?

– Сэр, у вас пивной ребеночек на коленях раза в два больше того, что она держит, так что заткните свою трубу!

Пузатый начинает подниматься, и лицо его искривляет уродливая гримаса. Но прямо перед ним тут же встает мистер Доменик. Русский такой большой, что может грести без весел. Пузатый плюхается на место.

Офицер подталкивает молодую мать вперед, поддерживая ее, пока она перебирается через борт и садится. Затем он отдает честь отбывающему судну.

– Удачи всем. Опускай!

Пока лодка скользит вниз, Винк смотрит на меня и лицо у него ясное, слез больше нет. Щека мальчугана дергается, и взгляд перебегает от меня к Джейми и обратно. Затем он кивает один раз, словно говоря, что понимает.

В моих глазах слезы. До свиданья, маленький братец. Может быть, мы больше никогда и не встретимся, но я буду надеяться на то, что еще увижу тебя.

41

Джейми гонит меня дальше по палубе. По правому борту больше не осталось ни одной шлюпки, и, судя по слухам, по левому их тоже нет. Мои мысли перескакивают на Бо, который, я надеюсь, нашел Тао и смог занять где-нибудь место.

Пожалуйста, Боже, пусть я не была самой послушной овцой в твоей отаре, но пусть он справится, где бы он ни был. И Тин Хау, если ты действительно покровительница потерпевших крушение, самое время сотворить парочку-другую чудес.

Мы проходим мимо кафе в европейском стиле, с ивовыми решетками и плетеной мебелью, большей частью перевернутой. Вазы с цветами лежат разбитые на плиточном полу.

– Я тебе говорил, какая ты надоедливая? – рычит Джейми, наступая на вазу.

– Да, но мне всегда это слышится как: «Ты – молодчина, знаешь, сестренка?»

– Ты могла бы сейчас быть в той лодке. Если бы ты только занималась своими делами, то спала бы спокойно дома. Но нет, ты как те стюарды, раздающие спасательные жилеты, ты не можешь остановиться. Почему? – Он хватается за шапочку, забыв, что ее больше нет.

– Потому, что каждый из семьи спасает семью.

– Те люди тебе не семья.

– А я и не о них, баран ты упрямый. Мама и Ба уже там, наверху, как те звезды, на которые ты любишь смотреть, и они сталкивают нас, чтобы мы помогали друг другу. Разве ты не чувствуешь?

Он поднимает глаза к решетчатому потолку, а затем рывком открывает дверь, ведущую на кормовую лестницу-волну.

– Я был бы рад почувствовать хотя бы свои ноги.

– Я тоже.

Мои мокрые ботинки, похоже, намертво примерзли к пальцам.

Стрелки простых квадратных часов на лестничной площадке тянутся к 2:00. По моим расчетам мы тонем вот уже больше двух часов. Еще один жалкий херувим беспомощно смотрит на меня, словно хочет сказать: Я устал так же, как и ты, сестра.

– Если даже нам удастся найти лодку, меня могут не взять. – Джейми замедляет шаг, грозя мне пальцем. – Обещай, что ты уплывешь, если будет место. Обещай.

Я почти смеюсь. Он правда считает, что я могу так поступить? После того как проделала этот путь. Но у него такой нервный вид.

– Обещаю, что сделаю все как надо, – заверяю я его. – Может, стоит нарядить тебя в платье.

– Что еще? – бурчит он, шлепая себя по лбу, но мне кажется, этот вопрос обращен не ко мне, а к высшим силам.

Я цепляюсь за перила, чтобы преодолеть последние несколько ступенек. Угол наклона палубы такой сильный, что, поднимаясь по лестнице, ты словно опровергаешь законы физики.

Через дверь по левому борту мы выходим на прогулочную палубу. Вода то и дело вскипает белыми водоворотами, словно рядом проплывает косяк кефали.

Но это не рыба. Это люди. Люди, замерзающие прямо у нас на глазах. Как они оказались там, внизу? Неужели прыгали? Возможно, собирались подплыть к одной из лодок. Но стоит попасть в ледяную воду, и начинается гонка с холодом. Наш ледяной заплыв по палубе Е был просто прогулкой, по сравнению с открытым морем, ведь вода в коридоре была чуть теплее после того, как прошла через котельные.

У ограждения мужчина в форме пекаря кидает деревянные шезлонги в океан.

– Помочь, приятель? – Здоровой рукой Джейми помогает пекарю выкинуть последний из самодельных плотов за борт, а затем тянет меня дальше. Миновав очередную лестницу, мы снова оказываемся на лодочной палубе.

Я вскрикиваю, но из груди вырывается лишь хриплый стон. Большая часть носа уже под водой. Она поглощает полубак и медленно подбирается к мостику. Как ни странно, корабль теперь клонится не на правый, а на левый борт.

Шлюпбалки пусты, их канаты болтаются в поднимающейся воде. Несколько лодок плывут прочь, несмотря на то что почти наполовину пусты.

Неудивительно, что люди попрыгали в воду. «Титаник» вскоре пойдет на дно, и, как ракушки на боках кита, мы отправимся следом, если как можно быстрее не отплывем подальше. По крайней мере в воде мы можем попробовать добраться до лодки – пока не превратимся в ледышки.

– Шевелись, – рычит Джейми, баюкая левую руку. – Складные шлюпки все еще должны быть здесь.

Мимо нас пробегает терьер, за которым несутся такса и пара пастушьих овчарок.

– Откуда они взялись?

– Без понятия. Но они бегут туда, где повыше.

– Может, и нам пойти следом. – Я смотрю, как они карабкаются к корме.

– Нет. – Джейми тянет меня прочь. – Складные шлюпки должны быть где-то в той стороне. – Он кивает на залитый водой нос.

Я упираюсь ногами в палубу.

– Но я не вижу никаких лодок. Мы просто лезем в самый ад.

– Шевели чертовыми ногами, – рявкает Джейми.

Мы пробираемся по наклонной палубе, и каждый шаг причиняет боль. Но, по крайней мере, движение заставляет кровь циркулировать.

Огни тускнеют, сменяя желтый свет на оранжевый, отчего по лицу Джейми ползут мрачные тени. Пар вырывается из наших ртов, напоминая о том, что в нас есть еще хоть капелька тепла.

Мимо проносятся люди, спешащие на корму. Я одариваю Джейми скептическим взглядом.

– Ты уверен, что мы идем в нужную сторону?

Джейми рвется вперед, хотя и дураку ясно, что в этой части не осталось ни одного суденышка.

Вода с готовностью кидается нам навстречу, стоит добраться до носовой части палубы. Волны шипят и скользят мимо, как гадюки в гнезде, ледяные, темные, вездесущие.

– Смотри! – Джейми указывает на продолговатый горб, похожий на брюхо гигантской рыбины, дрейфующий в тридцати футах внизу, там, где вода заливает стапель-палубу. Это перевернутая складная шлюпка. Два каната привязывают ее к перилам на крыше офицерских кают. Люди бултыхаются по бокам лодки, пытаясь взобраться на киль до того, как ее привязь оборвется.

– Мы идем туда, – прямо заявляет Джейми.

– Ты хотел сказать, плывем?

Двое мужчин карабкаются мимо нас, чуть не роняя меня, но Джейми успевает схватить мою руку.

– Сюда. – Он шагает к лестнице, ведущей на крышу.

– Постой! Куда ты собрался? – Я тащусь к лестнице следом за ним.

Крыша офицерских кают расстилается перед нами абсолютно безлюдная. Миновав первую трубу, вода начала затапливать мостик. Я не могу не вспомнить капитана Смита, чья карьера определенно пойдет ко дну вместе с его кораблем. Даже если выживет он сам, она уже окончена.

С правого борта с трудом можно разглядеть еще одну складную шлюпку, которая быстро удаляется, подгоняемая веслами пассажиров. Впереди фок-мачта настолько погрузилась в воду, что смотровая площадка будто бы плывет по воде, а ее латунный колокол раскачивается, как фонарь на ветру. Слева по борту крошечный огонек, возможно, являющийся нашим спасением, ничуть не увеличивается, оставаясь всего лишь одной из холодных и недостижимых звезд.

От липкого пота покалывает кожу. Мы одни в этой клоаке. Кто нас спасет, если мы не поможем себе сами?

Джейми хватается за ту часть перил, к которой привязаны два каната, удерживающие складную шлюпку. Сильное течение натягивает канаты, словно лодка и «Титаник» решили посоревноваться в их перетягивании.

– Мы пройдем по этим веревкам. Это легко, по веревке на каждую ногу, почти как по рельсам. Чем меньше времени мы проведем в воде, тем лучше.

– Но, Джейми, я едва чувствую ноги. Как я должна…

– Ты не упадешь. Я пойду прямо за тобой. Быстрее, пока лодка не сорвалась или они не обрезали канаты. Ты сможешь.

Он помогает мне взобраться на перила. Он проделывал это тысячи раз, но этот раз как первый.

Мое сердце бьется, как рыба, выброшенная на берег, а пальцы превратились в сосульки. Я сомневаюсь, что смогу сделать даже шаг, не упав. В теории идти по двум канатам должно быть легче, чем по одному. Но не в середине бушующего Атлантического океана, когда канаты в любой момент могут провиснуть по прихоти капризного течения. И не тогда, когда дрожишь так сильно, что слышишь, как кости внутри стучат друг о друга.

За моей спиной Джейми с затуманенным тревогой лицом продолжает поддерживать меня за руку. Почему-то его расстроенный вид немного приводит меня в чувство. Ладно. Я сделаю это. Хотя бы ради того, чтобы стереть с его лица это убитое выражение.

Я выдыхаю клуб пара в его сторону, на удачу. Он моргает, а потом дует в ответ, одаривая меня кривой улыбкой.

Глубоко вздохнув, я вытягиваю ногу и проверяю канат. Он твердый, как перила. Балансируя, я вытягиваю другую ногу. Всего около десяти дюймов разделяют канаты. Нужно двигаться быстро, чтобы моя скорость сделала меня легче.

Вся жизнь – это хождение по канату. Можно быть убитым даже на улице, но мы не прекращаем ходить по улицам из-за страха. Просто ходим, пока страх не перестает быть частью уравнения.

Я отпускаю Джейми и иду.

Океан шипит и плюется всего в паре ярдов подо мной, вздымаясь все выше с каждым моим сделанным вперед шагом. Прищурившись, чтобы лучше видеть, я движением прогоняю страх, помня, что этого дьявола можно усмирить.

Когда одна нога соскальзывает с веревки, я переношу вес на другую. Туда и сюда, легкая, как мотылек.

Люди кричат. Некоторые даже плачут. Тела бьются в воде, их страх, как клешни краба, цепляет меня со всех сторон. Оторвав взгляд от этого безумия, я сосредоточиваюсь на своих ногах. Лодка впереди начинает приобретать форму, но я не смею посмотреть прямо на нее. Словно делая вдох, я обращаю взгляд внутрь себя, туда, где только свет, легкость и крылья.

Дорога колеблется. Тонущий мужчина хватается за канат слева. Мокрые пряди наполовину скрывают его лицо, но не крючковатый нос. Это Скелет!

Моя правая нога вцепляется в свой канат, и я раскачиваюсь, пытаясь не упасть.

Затем быстро ставлю левую ногу на канат к правой и раскидываю руки.

Скелет выпускает канат из рук. С воплем, заставляющим меня колебаться, он скрывается в пучине океана.

Больше я об этом несчастном не вспоминаю.

Но тут правый канат провисает, и я чувствую, что падаю.

Меня перехватывает протянутая рука.

– Поймал, мисс! – кричит парень, затаскивая меня на киль перевернутой лодки. – Хоть и едва поверил своим глазам.

– Спасибо, – выдавливаю я, дыша так тяжело, будто воздух пробивает дыры в моей груди.

Семь или восемь мужчин, сумевших забраться на киль лодки, сидят, стоят, некоторые скрючившись, словно не могут выбрать позу.

Канаты снова натягиваются, и Джейми начинает свой путь.

Я балансирую на киле, полностью сосредоточившись на фигуре брата.

– Давай, Джейми.

Его ноги двигаются быстрее, чем мои, перескакивая с каната на канат с той же уверенностью, с какой пальцы скрипача с «Титаника» зажимают струны. Вода поднялась настолько, что кажется, будто он идет прямо по ней.

– Он делает то же самое, что и она. Они чокнутые на всю голову.

– Дьявольщина. Могу поспорить, они католики.

– Ты хотел сказать протестанты, рыбий служка.

Он уже на полпути. Давай, Джейми, всего несколько шагов. Я воображаю у него под ногами мощенную кирпичами дорогу, по которой и карапуз сможет пройти.

Громкий скрежет гнущегося металла заставляет меня поднять голову. За спиной у Джейми что-то движется, словно часть пейзажа сходит с места. Полными ужаса глазами я слежу за первой дымовой трубой, раскачивающейся в своем гнезде. Крепежи, держащие громадину, лопаются со свистом и треском под аккомпанемент сотен криков. Затем, будто гигантское дерево под могучими ударами топора, труба начинает падать прямо на нас.