Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 172 (всего у книги 331 страниц)

Энни…

Кто-то ее зовет неслышным голосом.

Рот заполняется кислым страхом.

Ты же не думаешь, что сумеешь прятаться от меня вечно, правда?

Это море. Море говорило с ней еще с тех пор, как она была маленькой девочкой и серая, пенистая вода цепляла ее босые ноги на пляжах Баллинтоя.

Ей становится холодно. Так холодно.

Я заберу то, что мне причитается. То, что ты мне должна. Ты ведь помнишь, правда?

Против океана не выстоять. Лишь дурак рискнет.

Сквозь панику Энни вспоминает ночь, когда Мадлен Астор держала ее под водой огромного корабельного бассейна. Как следующим утром она побежала к Уильяму Стеду, доброму Уильяму Стеду, в поисках объяснения.

«Мэдди Астор сказала, что я одержима», – призналась она ему, открыла постыдный секрет, что о ней кто-то мог так подумать.

«Так случается, – ответил он, ничуть не утешив. – Я бывал тому свидетелем: медиумы по своей воле позволяют душе усопшего вселиться в тело, чтобы побеседовать с живыми. Однако я слышал и о тех случаях, когда мертвая душа занимает тело и против воли человека. Обычная душа при необычных обстоятельствах. Одержимость никогда не дается легко. Дело в том, что души борются за власть над телом. А по ночам духи становятся сильнее. Им проще подчинить тело, когда разум спит. Бездействует».

«Теперь мы должны действовать осторожно, – сказал Стед тогда. – Этот злобный дух, возможно, уже повинен в одной смерти. Все мы можем оказаться в опасности».

Энни думала, что оставила все это позади. Весь ужас и суматоху «Титаника». Этим она утешала себя на протяжении тех четырех лет в лечебнице. Верой в то, что дух, который ее преследовал, ушел на дно вместе с кораблем. И теперь вот она, Энни, наедине с чьим-то шепотом и ужасом – и уверенностью, что все так и не кончилось.

1912

ВЕСТЕРН ЮНИОН,

13 апреля 1912 г.

Кому: леди Люсиль Дафф-Гордон,

пассажирке первого класса

Люси, боюсь, что офис пожарной инспекции с нами еще не закончил. Они не были рады услышать, что Вы покинули страну, однако я их заверил, что Вы готовы ответить на все интересующие вопросы. Отправляю по почте их последний список. Не отчаивайтесь! Это испытание однажды закончится. Передавайте Космо наилучшие пожелания.

Х. Бенедикт Риджли, эсквайр, «Офисы Бэнкс и Бэнкс»

Глава двадцать пятая

Кэролайн ни в коем случае не была мелочной, когда дело касалось ее личных вещей – лучшие наряды и украшения, как ей казалось, предназначены для того, чтобы их носить, восхищаться и наслаждаться, а не бережно хранить в ожидании особого дня, – но даже она ясно видела в свежих лучах утреннего солнца, что у нее пропали два усыпанных рубинами гребня. Кэролайн перебрала поднос с вещицами попроще. Гребни нашлись, но зато она просмотрела большинство украшений и, честно говоря, осталась встревоженной. Не хватало довольно многих. Одно-два она могла забыть или упаковать в ящики с домашними вещами, которые отправлялись обратно в дом ее отца, но в нескольких была уверена, и теперь они исчезли. Пара браслетов, кольцо… И золотая брошь в виде сердца и стрелы.

Когда Кэролайн поняла, что не хватает броши, у нее подскочил пульс: украшение было важно для нее. Лиллиан любила эту брошь, отметила ее в тот день, когда пришла подогнать по фигуре голубое платье от Люсиль. Они проболтали весь день напролет, как настоящие подруги. У Кэролайн было мало знакомых в Лондоне, всего горстка людей из окружения ее отца, которым ее представили, поэтому случались чаепития, посещения музеев и несколько музыкальных салонов, но не настоящая дружба. До того дня.

Она порылась в отделениях маленькой шкатулки, все больше раздражаясь. Вместе с гневом пришла нервная дрожь, словно по всему ее телу ползали пауки. Кэролайн казалось, что она вот-вот выпрыгнет из собственной кожи. Не поездка, а катастрофа! Она чуть не швырнула шкатулку о стену.

Кэролайн не была подозрительна. Она привыкла к большому количеству слуг, которые приходили и уходили, и частенько оставляла ценности незапертыми, у всех на виду. Даже могла не закрыть окна первого этажа, покидая дом. Ей нравилось, когда внутрь проникал воздух, солнечный свет, а плохая энергия утекала прочь. Такой она была и сама – открытым окном. И теперь это заставляло ее чувствовать еще бî́льшую обиду и злость, что ею вот так воспользовались. Кэролайн, сдерживая слезы, прислонилась к туалетному столику и услышала, как сзади открылась дверь, из-за которой сразу дохнуло затхлостью и нестираным бельем.

– Что за шум? – спросил Марк все еще сонным голосом.

Он, очевидно, ждал извинений.

Не сегодня.

– Наконец-то ты встал. Нам надо кое-что обсудить.

Марк напрягся – он не привык слышать от нее такой тон. Однако вместо того, чтобы клюнуть на приманку и спросить, о чем речь, он огляделся.

– Где ребенок? Ее нет в кроватке.

– Ундина капризничала, и няня забрала ее на прогулку. Я решила, что свежий воздух поможет ее унять, – Кэролайн сцепила руки, стараясь говорить спокойно. – Марк, у меня пропало несколько украшений.

Его реакцией стало странное сочетание потрясения и злости, которые, казалось, боролись за господство над ним. Марк отшатнулся, его лицо стало пунцовым. И только спустя мгновение, на которое он, казалось, утратил дар речи, он спросил:

– Ты уверена?

– Я уверена? Разумеется. – Кэролайн едва сдерживалась, чтобы не рявкнуть.

– Я не сомневаюсь в тебе. Просто… это так странно, нет? То есть кто бы мог их украсть на этом корабле?

– Ох, я тебя умоляю, Марк. У нас тут не то чтобы много личного пространства. Тут днем и ночью кто-то ходит. И не делай вид, будто я веду себя неразумно.

– Кэролайн, я понимаю, что ты расстроена, но давай не терять головы. Во-первых, мы тщательно обыщем каюту…

Не смей говорить, будто я просто положила их не туда, будто я ребенок.

– Ты, наверное, просто положила их не туда.

Она подавила желание закричать.

– Думаешь, я безрассудна? Переменчива? Разве не так ты о ней говорил? Разве не так ты в итоге думал о Лиллиан?

– Кэролайн, – голос Марка сорвался.

По гримасе боли, застывшей на его лице, Кэролайн поняла, что зашла слишком далеко. Они пообещали друг другу больше не упоминать ее имя.

Но Кэролайн уже не могла остановиться. Ее гнев достиг точки невозврата.

– Где ты вчера был? Я проснулась посреди ночи, а тебя нет! Я прождала несколько часов, а ты так и не вернулся.

Марк бросил на нее престраннейший взгляд, как будто впервые ее видел.

– Не мог уснуть, вот и все. Пошел прогуляться и заблудился.

Опровергнуть такой аргумент было сложно. Но и принимать его Кэролайн не собиралась.

Однако вместо оправданий Марк сменил тему.

– Мне кажется, Ундине стало хуже.

– О чем ты?

Он подошел к пустой кроватке, с отчаянием в нее заглянул.

– Вялость, отсутствие аппетита…

У Кэролайн не хватило на это терпения.

– Ты же не предлагаешь показать ее корабельному врачу? Он никчемный! Как только окажемся в Нью-Йорке, я отвезу ее к доктору.

– Да-да, очень хорошо… но в чем, как думаешь, дело? Я беспокоюсь о ней. Должен признаться, после разговора с мисс Хеббли…

Имя стюардессы звучало как скрип гвоздя по классной доске.

– Ты говорил со стюардессой о нашем ребенке?

– В этом нет ничего плохого. Она ведь помогает ухаживать за Ундиной…

Сперва Кэролайн так вспыхнула злостью, что потеряла дар речи. Получалось лишь что-то нечленораздельное. Но Марк смотрел на нее, как будто она сошла с ума, поэтому Кэролайн заставила себя ответить.

– Я хочу, чтобы она перестала у нас работать, Марк. Откровенно говоря, мне кажется, с этой девушкой что-то не так. Мне не нравится, как она все время околачивается поблизости, появляется в любой час. Она как будто на нас помешалась. А может, и не только. Может, мои драгоценности…

– Помешалась? Прошло всего три дня. Ты же не всерьез подозреваешь стюардессу…

– А кого еще? – Они оба глянули на кресло, в котором обычно сидела няня. – Мы не знаем, что мисс Хеббли делает, когда она здесь одна. И должна сказать, Марк, я возмущена тем, что ты встал на сторону стюардессы.

– Это нечестно. Я не встал ни на чью сторону…

– Считаешь, что я дура? Я видела, как она ходит за тобой хвостом, как преданная собачонка. А ты и ничем не препятствуешь. Думаю, тебе нравится такое внимание.

Вот теперь ей удалось: она ухитрилась наконец его разозлить. Она становилась все больше похожей на Лиллиан, если это было возможно. Марк резко вскинул голову, и ему словно силой пришлось удержаться, чтобы не броситься на Кэролайн. Он затрясся на месте, держа руки на поясе халата.

– Скажи мне, где ты был прошлой ночью.

– Сказал же, не мог уснуть. Ходил по коридорам.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Чтобы подтвердить мои слова? Для этого тебе нужны свидетели? – Марк глухо рассмеялся. – Было уже поздно. Большинство людей спали. Наверное, по пути мне мог попасться кто-то из экипажа… Потом я увидел мисс Хеббли. У нее случилось несчастье. Она промокла до нитки, и я помог ей вернуться в каюту.

– Несчастье? Какое несчастье?

Марк нес какую-то бессмыслицу.

Он застыл.

– Прости… Она попросила, чтобы я не рассказывал.

Кэролайн зарычала.

– Как удобно, даже смешно! Боже мой, Марк. Вот честно, какой реакции ты от меня ждешь?

– Я жду, что ты, как моя жена, будешь верить в мои слова.

Перед ней как будто стоял чужой человек. Пальцы Кэролайн подрагивали от желания принять очередную дозу лекарства – нервы горели огнем. Однако она была не в настроении выслушивать мнение Марка по этому поводу.

Ей пришло в голову, что, наверное, это не Марк чужой человек. А она сама. Ее изменили несколько этих коротких дней на корабле. Захватили ее. Может, она сошла с ума.

– Мне просто… нужно побыть одной. Поговорим позже.

Кэролайн оставила Марка стоять в халате, с разинутым ртом. И, обхватив прохладную, твердую ручку ладонью, закрыла дверь за собой.

Глава двадцать шестая

Ссору было слышно аж на парадной лестнице.

Уильям Стед глубоко вздохнул, прежде чем войти.

Он не мог дождаться окончания путешествия. Вины корабля в том не было – это была прекрасная машина, столь хорошо построенная, настоящая вершина мастерства, – но его несчастье состояло в том, что он оказался заполнен столь неприятными людьми. А несчастье Уильяма Стеда – в том, что нет возможности их избежать. Он пришел в кафе «Паризьен» на завтрак, и они все уже собрались там за плетеным столом. Асторы и Дафф-Гордоны. Невыносимый развратник Гуггенхайм, пахнущий свиданием с той француженкой, которую он привез с собой и держал в отдельной каюте, как будто никто не догадывался о его небольшой интрижке. Рядом с ним только что села Кэролайн Флетчер.

Когда Стед приблизился к столу, Астор подозвал стюарда, и тот мгновенно к ним подскочил. Персонал, должно быть, следил за Астором, куда бы он ни пошел, чтобы ему не пришлось терпеть ни секунды нужды.

– Нам понадобится еще один стул.

Стюард так спешил с этим стулом, будто Стед был дедушкой-инвалидом. Стед мрачно уселся.

Астор бросил на него взгляд, решая, стоит ли к нему обратиться.

– Мы обсуждали сегодняшнее мероприятие. Планируете присутствовать?

– Мероприятие?

Стед впервые об этом слышал, но, с другой стороны, он стремился избегать мелких развлечений. Его ждала работа: передовица, которую он обещал написать для «Пэлл-Мэлл». Речь, которую он намеревался произнести в Теософском обществе в Нью-Йорке через несколько недель после своего приезда.

– Капитанский бал, – ответил сэр Космо Дафф-Гордон.

– Стоило назвать его Исмейским, и дело с концом. Уверена, за всем стоит именно он. Хочет отметить первый рейс чем-нибудь эдаким, – подала голос леди Дафф-Гордон.

– Бесплатная реклама для вас, нет? Представляю, как вы зададите стандарт нарядов. Дамы выстроятся в очередь за вашей следующей коллекцией, – произнес Гуггенхайм.

– Неисправимый капиталист! – рассмеялась Люси. – Сделаю все, что в моих силах, дабы ослепить публику.

Стед сдержал насмешку. Непомерно дорогие тряпки для женщин, у которых слишком много денег и слишком мало скромности, – лишь очередной из множества недостатков общества. Да уж, капитализм. Скорее алчность и легкомыслие.

Леди Дафф-Гордон повернулась к Кэролайн; та как раз начала грызть последний оставшийся кусочек тоста. Тарелка в центре стола была выскоблена дочиста; завтракали, судя по всему, икрой и яичницей-болтуньей. Голубые узоры на фарфоре пересекали полосы сметаны.

– Среди нас есть еще одна модница. Вы уже выбрали наряд на вечер?

Кэролайн опустила тост и слабо улыбнулась.

– Я что-нибудь придумаю. Мой полный гардероб в трюме, так что возможности немного ограниченны. И я не могу найти любимый браслет… Искала его все утро.

Астор внезапно насторожился.

– Миссис Флетчер, вы уверены, что его не украли?

– Украли?

– По первому классу прокатилась волна краж, Кэролайн, – произнесла его жена, Мадлен. – Разве ты не слышала?

– Ну, будет вам, – встрял Стед. – Волна? Звучит малость чересчур. Давайте не будем спешить с…

– Это случилось и со мной тоже! – провозгласила Люси. – Я и не знала, что краж целый ряд. Но уверена, кто-то украл мое кольцо с опалом и бриллиантом. Единственное в своем роде. Невосполнимая потеря. Я надела его, когда мы поднимались на борт!

Ну конечно, Стед его помнил: она так им хвалилась, что на корабле не осталось ни души, которая не видела бы это кольцо. С тем же успехом она могла прямо попросить, чтобы ее ограбили.

– А я думала, что такое приключилось только со мной, – Кэролайн оглядела собравшихся за столом. – У меня тоже не хватает нескольких вещиц. Ничего столь же ценного, как ваше кольцо, но мне они тем не менее дороги как память.

– Персонал вы, конечно, не подозреваете, – рассудил Гуггенхайм. – Было бы безрассудно красть, когда они привязаны к кораблю без возможности скрыть улики.

– Преступники обычно не из тех, кто думает наперед, м-м? – Астор поболтал шампанское в бокале, выпуская его аромат. Стед наблюдал за золотистым вихрем в лучах утреннего солнца. Он не понимал, как люди могут вливать в рот столько яда, особенно в такой час. Да еще и с таким удовольствием.

Стед сделал суровое лицо, которое приберегал для выступлений на публичных мероприятиях в качестве знаменитого редактора, живой легенды.

– За те несколько коротких дней, что мы провели в море, на этом корабле произошло множество странностей. За это может быть ответственна иная сторона, которую никто из вас не принял во внимание…

Кэролайн опустила чашку.

– То есть вы, Стед, хотите сказать, что я не знаю, что происходит в моей собственной каюте? Драгоценности пропали. Это факт.

Ему стало не по себе. Он не любил вступать в спор с девушками. Он вспомнил пикеты у здания суда, протестующих у здания его редакции.

Кэролайн вскинула бровь.

– Вы невысокого мнения о женщинах, не так ли, мистер Стед?

Он прочистил горло.

– Не так. Мой послужной список говорит сам за себя. Да я просто поборник женской эмансипации. Вы, американцы, не знаете, но существует британский закон, который носит мое имя…

– Акт Стеда. Мы все о нем знаем, и о деле Элизы Арм-стронг тоже, – произнесла Люси Дафф-Гордон.

Было что-то в том, как она произнесла имя Элизы, что его встревожило.

– Из-за этого дела вы попали в тюрьму, верно? – произнес Астор с легким смешком.

Стеду показалось, что на горле затянулась петля, хотя он уже должен был привыкнуть к тому, как прошлое швыряют ему в лицо.

– Вы намерены отстаивать свою невиновность, однако я сомневаюсь, что в Англии невиновных знаменитостей отправляют за решетку, – заметила Кэролайн с жесткостью, которая его удивила. – Судя по тому, что я читала, вы не признавались, пока другая газета не докопалась до правды.

Она, по крайней мере, была знакома с деталями суда, пришлось отдать ей должное.

– Чего вы от меня хотите, миссис Флетчер? Я жалею о той ночи: по прошествии времени я осознаю, что совершил ужасную ошибку в некоторых аспектах. Однако я сполна заплатил за них тремя месяцами в Колбате. А это больше, чем могут похвастаться те развратники, что регулярно эксплуатируют юных девочек – таких, как Элиза Армстронг.

Под оценивающим взглядом Кэролайн Стед на мгновение вспотел. Но если она и собиралась привести очередной аргумент, то он оказался утерян, когда к столу подошел ее муж. И не нужно было обладать детективными способностями, чтобы в считаные мгновения понять, что этим утром отношения между ними натянуты.

– Я вдруг поняла, что не голодна, – произнесла Кэролайн, вставая.

Стед множество раз видел, как разыгрывалась подобная сцена, а вот ее муж, разинув рот, смотрел, как она уходит.

– Ох батюшки… – Стеду стало даже жаль, что она их покинула.

Марк промолчал, уныло опустившись на ее место.

Асторы и Дафф-Гордоны вежливо сбежали, как только официанты подскочили убрать использованные тарелки.

За столом остались Стед и Марк.

– Полагаю, следовало бы догнать ее и извиниться.

– Через пару минут, возможно. Ей нужно остыть.

– Не в обиду вам, но этим утром вы кажетесь особенно грустным.

– Разве? – Марк тоскливо улыбнулся.

Стед допил свой кофе.

– Слышал, у вашей жены… трудности? Среди ее вещей шалит незримая рука? Вы не рассматривали возможность вмешательства духов?

Марк побледнел.

– Что вы имеете в виду? Вы говорите о…

– О призраках, – прямо сказал Стед. – Кто-то из вашего прошлого. Кто-то, недавно умерший. Никто не приходит на ум, о ком бы вы думали?

Марк нахмурился.

– Вижу, Кэролайн рассказала вам о Лиллиан.

Вот это поворот.

– Лиллиан, – повторил Стед. – Ваша…

Бывшая жена? Первая любовь?

– Да, Лиллиан. Моя… мы были очень близки.

Стед подался вперед.

– Что произошло?

Марк напрягся.

– Ужасный несчастный случай, вот и все.

– Понятно, – мягко отозвался Стед. – Мистер Флетчер. Живые часто становятся для мертвых якорем. Временами, когда чувства к усопшему очень, очень сильны, они привязывают его к нам. Не позволяют уйти в мир иной. Ваша любовь к этой мертвой женщине, кем бы она ни была, может удерживать ее здесь, с вами, на земле. Даже на этом корабле. Вы не думали?

Наблюдая, как Марк переваривает услышанное, Стед снова вспомнил Элизу Армстронг. Тоненькая юная фигурка в постели и его собственное смятение терзали его до сих пор.

Марк с хлопком встряхнул салфетку, расстелил ее на коленях.

– Нет, не думал, потому что не верю в эту чушь и буду благодарен, если вы больше не будете поднимать эту тему, – произнес он, когда снова подошел официант.

Стед прикусил язык. И не стал высказывать мысль, которая промелькнула у него в тот момент: что гнев Кэролайн Флетчер на супруга вполне оправдан. Стед просто поднялся из-за стола, отодвинув салфетку в сторону.

– Посмотритесь в зеркало при случае – долгим, пристальным взглядом. Очевидно, есть нечто, что гложет вашу совесть, и вы должны разобраться с этим прежде, чем оно поглотит вашу жизнь – и ваш брак.

И ушел, не оглядываясь, по коридорам, бурлящим суетой. Неведение, повсюду неведение и равнодушие, думал Стед. Люди в опасности, это ясно как божий день любому, что найдет время присмотреться, но все эти легкомысленные глупцы способны говорить лишь о капитанском бале. Стед слышал звон – пассажиры по всему кораблю вызывали персонал: звон тщеславия, высокий и пронзительный, как миллион колокольчиков на яростном ветру.

Глава двадцать седьмая

10 апреля 1912 г. 21:15

Внесено в журнал доктора Элис Лидер

Строго конфиденциально

Пациент: Энни Хеббли

Возраст: 18 лет

Я отдыхала в своей каюте, когда ко мне вдруг обратилась стюардесса по имени Энни Хеббли. Она выглядела измученной, так как весь день провела на ногах: колокольчики вызова прислуги звонили без остановки, поскольку дамы первого класса готовились к вечернему капитанскому балу. Не могу сказать, что этот бал сколько-нибудь интересует меня, поэтому я коротала время за чтением, когда она вошла, спотыкаясь, взволнованная, с безумным взором.

Есть в ней нечто странное. Она напоминает мне служанок из низшего класса и работниц фабрик, с которыми я работала в психиатрической лечебнице Уиллард. Похоже, что у ребенка, вверенного ей на попечение, появились длинные красные рубцы, похожие на царапины, что стюардессу и напугало. Возможно, девочка поцарапала сама себя. У младенцев, как известно, иногда такое случается, сказала я ей. Затем мисс Хеббли перешла к сути дела: поговаривали, что подобный феномен случился и с погибшим мальчиком-слугой. Она боялась, что на корабле происходит нечто необъяснимое. Глаза мисс Хеббли горели лихорадочным огнем, как у многих моих пациентов. Она явно не спала.

Я продолжила расспрашивать насчет слухов, которые она якобы слышала, и, разумеется, не получила иного ответа, кроме как бессмысленного бормотания о Мадлен Астор. Моя цель состояла в том, чтобы бросить вызов разыгравшейся в ее сознании паранойе. На данный момент я просто предупредила стюардессу, чтобы она не распространяла слухи о болезни на корабле. Люди могут удариться в панику.

Как бы то ни было, у меня есть подозрения, что и миссис Астор, и стюардесса Хеббли страдают от легкой истерии. Я не понаслышке знаю, как легко такие состояния развиваются в замкнутом пространстве, где почти не на что отвлечься. Кто-то высказывает беспокойство, и вскоре оно уже у всех на устах. Паранойя сама по себе является своего рода заразой. Люди к ней предрасположены. Я долгое время считала, что это поведение, усвоенное нами от предков, – защитный механизм. Осторожные люди живут дольше, чем неосторожные.

Я уже встречала подобные случаи в лечебницах. Есть много причин, по которым женщины впадают в истерию, и пусть сами женщины временами пытаются скрыть их за рассказами о явлении ангелов, демонов или (как теперь популярно) мертвых, чаще всего это некая постыдная тайна, что обратила их разум против них же. Все мы, мужчины и женщины, есть порождения желаний, как хороших, так и плохих. Однако все имеет свою цену, и ценой потворства тому, что для нас плохо, часто становится вина, а слишком большая вина приводит к болезни разума. Мы отравили свою совесть, а то, что было отравлено, однажды потребует лечения – или сгниет.

Но эта стюардесса, мисс Хеббли… Думаю, она беспокоится, что с ней что-то не так. Она не признается, однако я заметила, как дрогнули ее губы и затрепетали веки, когда я сказала, что беспокойный ум никогда не осознает собственной беды – такова горькая правда безумия. Многие безумцы не понимают, что они не в порядке. Я не могу догадаться, на чем основываются ее предположения. Глядя в эти испуганные, затравленные глаза, я и сама была готова уверовать в демонов и духов.