Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 331 страниц)

Капучино таял во рту, с улицы доносились чьи-то голоса.

– Фантастика! – выдохнула Ульяна.

– Кто-то словно прогнозировал эту трагедию.

– Некоторые вещи весьма опасно озвучивать.

– Сущая правда! Речь идет не только об озвучивании, но и о том, как делаются потрясающие прогнозы-предсказания. Словно в настоящее прорывается ткань будущего. И это еще не все. В 1898 году Морган Робертсон в издательстве «Мэнсфилд» опубликовал роман «Тщетность». Он писал о гибели трансатлантического лайнера «Титан», который был самым быстрым, самым непотопляемым, самым роскошным в мире. Ночью пароход налетел на айсберг и затонул. Из-за нехватки спасательных шлюпок большая часть пассажиров утонула. И все это случилось, заметь, в апреле! Это трагическое пророчество потрясает. Потрясают также совпадения, начиная с названия пароходов.

В книге – «Титан», в реальности – «Титаник».

Длина «Титана» – 260 метров, «Титаника» – 268.

Дальше… У обоих лайнеров одинаковое количество труб и винтов. Одинаковая максимальная скорость.

И терпят они аварию в одном и том же месте и в одно и то же время – в апреле.

Было видно, что Андреа хорошо знает эту тему.

– К слову сказать, Морган Робертсон после катастрофы «Титаника» был вынужден скрываться от родственников погибших, которые обвиняли его в колдовстве.

И еще один факт напоследок. За четыре недели до гибели «Титаника» в немецкой бульварной газете «Берлинер тагеблатт» был опубликован роман Герхарта Гауптмана «Атлантис». В романе описывалась гибель корабля «Роланд», столкнувшегося с айсбергом в Атлантике. Ну что ты скажешь об этих совпадениях?

– Удивительно, – тихо сказала Ульяна. Ей стало не по себе, и она поежилась.

– Я тоже так думаю. В гибели «Титаника» много загадочного. Выдвигались и выдвигаются разные версии катастрофы. Например, виновницей называют… Луну, которая приблизилась к Земле на опасно близкое расстояние впервые за 1,4 тысячи лет. В результате чего произошли сильные морские приливы, изменившие курс айсбергов. Все отмечают, что на пути корабля оказалось много дрейфующих льдин, одна из которых и стала для «Титаника» роковой.

И сам айсберг мог быть необычным, так называемым «черным айсбергом», перевернувшимся, у которого на поверхности находилась подводная потемневшая часть. Его разглядеть очень трудно, иногда – невозможно.

О льдинах капитана предупреждали, но он не снижал скорость корабля. Почему? Возможно, здесь сыграло свою роль тщеславие. Вероятно, он гнался за «Голубой лентой Атлантики» – призом, который присуждали за самое быстрое пересечение Атлантического океана. Корабли класса «Олимпик», одним из которых был «Титаник», строились компанией «Уайт Стар Лайн» для того, чтобы они успешно конкурировали с кораблями компании «Кунард Лайн». Лайнер «Мавритания», принадлежавший «Кунард Лайн», был лидером скорости на маршруте между Европой и США. У капитана «Титаника» Эдварда Джона Смита могло взыграть самолюбие и желание получить заветный приз. Говорили даже, что затонул не «Титаник», а другой корабль – «Олимпик». В 1911 году «Олимпик», близнец «Титаника», столкнулся с английским крейсером, но страховки не получил. Компания «Уайт Стар Лайн» надеялась с помощью страховки поправить свое финансовое положение. Но просчиталась. И тогда компания якобы решила пойти на обман. «Олимпик» выдали за «Титаник» и специально направили в зону айсбергов, чтобы тот наконец-то получил пробоину, а с ней страховку. Но компания не рассчитывала на смертельный исход с большим количеством жертв. Эту версию развенчали как несостоятельную. Ходили слухи, что «Титаник» протаранила немецкая торпеда. В то время Германия усиленно строила подводные лодки, готовясь к войне, и «Титаник» мог стать мишенью для немецкой субмарины. Но веских доказательств для этой версии не нашли.

Странным считалось отсутствие биноклей. Второй помощник перед выходом корабля в плаванье положил бинокли в сейф в своей каюте и после списания на берег забыл передать ключ своему преемнику. А впередсмотрящим полагалось их иметь обязательно.

Что касается совпадений гибели «Титаника» и «Астории»… Вот, например, Джон Морган. Почему он, в конце концов, отказался от поездки. Почему? Кстати, после всех судебных разбирательств компания-судовладелец получила в чистом виде около миллиона фунтов стерлингов в 1913 году.

Итак, владелец корабля в самый последний момент отказывается от плаванья на нем. А на «Астории» все повторилось один в один. Не поехал, точнее, не поплыл, главный владелец «Астории» – Мартин Пейли, хозяин компании «Acтория Корпорейшен», хотя каюта для него была забронирована. Почему он отказался? Какие на то были причины? – Андреа помолчал, а потом продолжил: – Неизвестно. Можно говорить что угодно, но это не приблизит нас к истине. Между прочим, в последний момент отказался от плаванья и главный конкурент Пейли Джон Брайт. И тоже возникает вопрос: почему? Тут вообще история непонятная. Под его именем зарегистрировался человек, очень похожий на него. Может быть, Брайт послал вместо себя на «Асторию» двойника? Зачем? То, что он не поплыл, выяснилось позднее.

Ульяна слушала его, открыв рот.

– Я начал заниматься этим делом и наткнулся на эти удивительные факты. Владельцы кораблей в самый последний момент отказываются от плаванья, а потом происходит катастрофа. Вам не кажется, что это преступление как две капли воды напоминает то, что случилось с «Титаником»?

– И что?

– Тогда истоки преступления нужно искать там. Интересный штрих. Как только я стал заниматься этой темой, мне посыпались звонки с угрозами, требованиями, чтобы я прекратил свое расследование. И все это стало происходить, когда я упомянул именно об этой детали – об отказе владельцев кораблей плыть на них накануне катастрофы. До этого все шло нормально. Многие издания писали о «Титанике», о том, что все повторилось. Но никто, кроме меня, не обратил внимание на данный факт.

Андреа встал и подошел к окну, отодвинул занавеску.

Ульяна поставила пустую чашку на стол.

– Кажется, мы привлекли внимание непрошеных гостей, – заметил Андреа, резко развернулся и пошел к двери. Нажал на кнопку выключателя, и комната погрузилась в темноту. – Там на улице около дома отираются двое подозрительных типов. Похоже, за нами следят. Раньше я их не видел. Обратила внимание, когда мы шли в кафе, что я временами оборачивался и осматривался?

Ульяна кивнула.

– Таким способом я проверял, нет ли за нами слежки. Тогда я ничего странного не заметил.

Комната была залита лунным светом. Ульяна медленно поднялась, стараясь не шуметь. Андреа приложил палец к губам, призывая ее к молчанию, и жестом показал, чтобы она держалась ближе к стене.

– Надо уходить, – шепнул он. – Оставайся пока здесь, мне нужно подогнать свой мотоцикл. К тому же я отвлеку их внимание на себя.

– Я должна остаться здесь? – переспросила Ульяна. Мысль, что она останется одна, ей категорически не нравилась.

– Не надолго. Подойди к окну и посмотри. Я подам тебе сигнал фонариком, и ты спустишься по лестнице. Дверь достаточно просто захлопнуть. Ты все поняла?

Прежде чем она успела что-либо сказать, Андреа выскользнул из комнаты, и Ульяна осталась одна.

Она стояла, прислонившись к стене, и лунный свет по-прежнему заливал комнату.

Хотелось подойти к окну и посмотреть на улицу, где находились сейчас типы, о которых говорил Андреа. Но с другой стороны, ей было страшно это сделать. Ульяна замерла на месте. Ей казалось, что если она шевельнется, то тем самым обнаружит себя.

Наконец, она решилась… Медленно сделала один шаг, другой и приблизилась к окну. Отодвинула занавеску, но никого не увидела. Улица была пуста. Первой ее мыслью было: куда они делись? Неужели… Андреа расправился с ними? Убил? Но она не слышала никаких выстрелов, все ее чувства были обострены, и любой резкий звук она бы услышала сразу. А если у него пистолет с глушителем?

Ульяна стояла и напряженно смотрела на улицу. Слабый свет фонаря освещал первые два этажа дома напротив.

Внезапно она увидела, как кто-то сигналит фонариком. В глубине улицы. Значит, надо срочно спускаться и идти на огонек. Ульяна опустила занавеску, взяла сумочку, лежавшую в кресле, и пошла к входной двери. Перед тем как окончательно закрыть за собой дверь, она еще раз осмотрела комнату, словно запоминая обстановку.

На улице никого не было, и Ульяну охватил страх, что за то время, пока она спускалась с лестницы, с Андреа что-то случилось, и он пропал. Те двое могли ждать его неподалеку, подкараулить и… О дальнейшем думать не хотелось. Ульяна поборола приступ страха и пошла вперед – туда, где, по ее мнению, она видела огонек фонарика.

Ей казалось, что в этом огромном городе она совсем одна. …Неожиданно кто-то сзади обхватил ее рукой и зажал рот.

Ульяна мычала, стараясь выбраться из железных тисков.

– Тише! Это я, – услышала она шепот Андреа. – Ради бога, не кричи! Иди за мной, только быстро.

Он потянул ее за руку, и она пошла, нет, побежала вместе с ним. Они свернули в какую-то боковую улочку, и Ульяна увидела мотоцикл.

– А где эти… Ну, те, кто следил за нами?

– Какое-то время они не будут нас беспокоить.

– Ты их убил? – спросила Ульяна с ужасом.

Итальянец усмехнулся:

– Вырубил временно. Но боюсь, что ненадолго. Мы теряем время. Садись. Только крепче держись за меня, – бросил на ходу Андреа. Он обернулся к ней с улыбкой: – И ничего не бойся! Договорились?

Этот ночной полет-гонку на мотоцикле Ульяна запомнит надолго. Они словно летели по ночному городу, оставляя позади себя автомобили, другие мотоциклы, людей, здания. Ульяна сидела, крепко обхватив Андреа и прижавшись к нему. Все вокруг смешалось в одну пеструю полосу.

– Черт! – услышала она голос Андреа. – Похоже, нас все-таки засекли. Быстро же они очухались. Или был еще третий? Кто-то стоял и наблюдал за всем! – прокричал он ей.

– За нами гонятся?

– Да. Придется поддать жару. Держись!

Обернувшись, Ульяна увидела черную «Ауди», стремительно догонявшую их.

Ей стало страшно. Но всего на секунду, потом страх прошел, испарился, куда-то исчез. Ей даже стало стыдно за свое малодушие. Она же не одна! С ней Андреа! Он прибавил скорость, и Ульяна зажмурилась: возникло ощущение, что мотоцикл оторвался от земли и сейчас летит над ней, не касаясь дороги.

– Они нас догоняют? – крикнула Ульяна, Андреа как-то неопределенно мотнул головой, и она не поняла, что он хотел этим сказать: то ли «да», то ли «нет».

Между тем, когда она повернула голову направо, черная «Ауди» вынырнула сбоку и едва не поравнялась с ними.

– Они рядом! – выпалила Ульяна.

– Вижу!

Мотоцикл свернул резко влево, и они нырнули в узкую боковую улочку. Они мчались в хитросплетении лабиринта старинного города, иногда Ульяне казалось, что они вот-вот врежутся в стену дома или не впишутся в очередной поворот. Она не понимала, как Андреа вообще ориентируется в этих каменных джунглях.

Она уткнулась носом в его спину, тяжело дыша, замерла, слилась с этой ночью, тусклым светом фонарей и молила только об одном: чтобы скорее закончилась эта сумасшедшая гонка.

Неожиданно стало холодней, ветер хлестнул по щекам.

Ульяна робко открыла глаза, город остался позади, а перед ними расстилалась ровная дорога с одиночными, попадавшимися им навстречу машинами. Ветер свистел в ушах. Она еще крепче прижалась к Андреа. Так бы и мчалась с ним всю ночь…

Уже светало. Небо окрашивалось в молочно-кофейный цвет, постепенно все вокруг покрывалось туманной пеленой.

– Куда мы едем? – прокричала Ульяна.

– Увидишь! В замок Синей Бороды.

Глава 5
Лавка артефактов и попугай жако

А в самом деле: чем пахнет Время? Пылью, часами, человеком. А если задуматься, какое оно – Время – то есть на слух? Оно вроде воды, струящейся в темной пещере, вроде зовущих голосов, вроде шороха земли, что сыплется на крышку пустого ящика, вроде дождя. Пойдем еще дальше, спросим, как выглядит Время? Оно точно снег, бесшумно летящий в черный колодец, или старинный немой фильм, в котором сто миллиардов лиц, как новогодние шары, падают вниз, падают в ничто…

Рэй Брэдбери. «Марсианские хроники»

Из дневника Элионор Мэй

1912 год

Грушенька рассказывала интересные вещи, оказывается, она сбежала от родных. Только подумать, ее слишком угнетали дома, и она решила почувствовать вкус свободы, как говорила она, оставить всех с носом. К тому же ее собирались выдать замуж за старика, занимавшего важный пост в губернии. А она вздыхала по соседу. Но он не замечал ее знаков внимания, тогда она вызвала его на решительное объяснение, и вот корнет Володя, краснея и бледнея, объявил, что он давно влюблен в актрису московского театра Натали Розен и при каждом удобном случае ездит в Москву повидаться с ней. Когда же Грушенька попыталась объяснить, что актриса явно использует Володю, так как все знают, что он – единственный наследник, а его отец богат, тот оборвал ее и сказал, что это не ее дело, он вполне счастлив с Натали. Такая женщина, как она, достойна самого лучшего, а ей, Грушеньке, лучше бы следить за своим воспитанием и не объясняться мужчине первой. Времена сейчас, конечно, эмансипированные, но все же иногда и о девичьей чести надо помнить.

«Он разбил мое сердце, – повторяла Грушенька пересохшими губами, – а тут еще это нелепое сватовство. Николай Павлович старше меня в три раза. Ему пятьдесят четыре года, а считается, что он молод и в самом соку».

Мама Грушеньки умерла, жила она с мачехой и отцом. На нее они не обращали столько внимания, как на младшего сына – Петеньку – оболтуса и эгоиста, который вил из родителей веревки и, чтобы добиться своего, при каждом удобном случае повторял, что у него страшно болит живот, в глазах темно, и вообще он сейчас умрет.

Выход был один – бежать. Замужество казалось ей хуже тюрьмы. Николай Павлович, когда они гуляли в саду, пытался объясниться с ней, взял ее руку и поцеловал, потом приблизил свое лицо к ней, и на нее дохнуло перегаром и гнилыми зубами. Грушеньку чуть не вытошнило. Вечером, лежа в кровати, она представила, что он касается ее своими толстыми пальцами, кладет руку на грудь… И от этого тугая волна поднималась в животе – отвращение. Она уже знала, что происходит между мужчиной и женщиной, ее просветила старшая кузина Валечка, которая приезжала к ним прошлым летом погостить в усадьбе. Так что от представления первой ночи с Николаем Павловичем ей делалось совсем плохо.

Та же Валечка и помогла ей приобрести билет на «Титаник», при этом Грушенька записалась молодым человеком Жоржем Дювалем, подданным Российской империи, ехавшим в Америку к своему дяде. Такова была легенда. Валя снабдила ее деньгами на первое время, а потом Грушенька собиралась все рассказать старой бабке со стороны матери Клавдии Пантелеймоновне, та была женщиной доброй и не оставила бы внучку без копейки денег.

– Но как тебе в голову вообще пришла такая мысль? – поразилась я.

Грушенька посмотрела на меня и усмехнулась:

– У нас в России была одна отчаянная мадам Блаватская Елена. Может быть, ты слышала о ней, она организовала Теософское общество…

Я помотала головой:

– Нет.

– Так вот она тоже однажды удрала от своих родных. Устроилась на корабль юнгой. Правда, она сбежала от мужа, у меня же до этого дело не дошло. Просто мысль о мадам Блаватской мелькнула в голове, и я подумала: если она могла, то почему не могу я.

Мы жили у Эрнеста Роусона, сбежали от всех, пользуясь заминкой, когда спасшиеся покидали «Карпатию». Я не хотела обнаруживать себя, не хотела, чтобы Сислей знал, что я жива. Иначе он меня уничтожит. Он – страшный человек, и я всегда об этом помнила…

К своему ужасу, я увидела на «Карпатии» Сислея. Он тоже спасся. Я никогда не забуду взгляда этого человека, полного ненависти оттого, что я узнала его позорную тайну. Хотя он все отрицал.

Я сидела и думала: обнаруживать себя нет никакого смысла, потому что если меня найдут, то убьют, не задумавшись. Лучше всего мне скрыться от всех, сменить имя, фамилию… И еще… вряд ли я могу вернуться домой и жить как ни в чем не бывало. Ну, не могу я с мачехой общаться, как прежде, и называть ее мамой. Если честно, то я не думаю, что она будет сильно переживать из-за меня. Ведь у нее скоро появится свой ребенок. Родная кровь. Рассудив так, я решила не возвращаться в Англию. А начать новую жизнь в другой стране…

И я теперь не одна. У меня есть Грушенька…

Начались слушания по делу о гибели «Титаника». Эрнест присутствовал на них и передавал мне вести оттуда. Мне было жаль Джозефа Брюса Исмея, директора «Уайн Стар Лайн», на которого обрушились все, обвиняя его в гибели «Титаника». Как я поняла, это была какая-то тонкая бизнес-игра. Исмей выгораживал Джона Моргана, владельца «Титаника». Об этом мне сказал Эрнест. Когда он узнал, что Бетти умерла, в его глазах появились слезы. Я не сразу узнала его, столкнувшись с ним на «Карпатии». Он стал абсолютно седым. Молодое лицо и седые волосы. Когда я окликнула его, он кинулся ко мне и сразу выпалил:

– Бетти? – В его вопросе звучали страх и мольба, он страстно хотел ошибиться, хотел, чтобы я опровергла его худшие опасения. Но я только отрицательно покачала головой, и он все понял, взгляд его моментально потух, он съежился и стал меньше ростом.

Я объяснила ему, что не хочу объявляться в живых, у меня есть на то причины. Он не стал меня ни о чем спрашивать, только кивнул и сказал, что сделает все, что в его силах. Я познакомила его с Грушенькой, но уже видела, что он ни на что не реагирует, он остался там, на погибающем корабле. Вместе с Бетти.

– Я ее искал, – глухо сказал он, – но напрасно… Она была самой… – Он запрокинул голову, и его кадык судорожно дернулся, – замечательной, – поспешно сказал он и отвернулся.

Нам удалось ускользнуть от всех. Мы с Грушенькой переехали к Роусону на квартиру. Он жил вместе с прислугой – дородной женщиной лет пятидесяти. У нее было строгое лицо, но она оказалась добрейшим существом. Ее звали Гертруда. Эрнест ей сказал, что мы его дальние родственницы, у нас умерли матери (впрочем, так оно и было. Ему даже ничего не пришлось выдумывать) и пока поживем у него. Грушенька – он сказал – из Ирландии, поэтому по-английски говорит с акцентом.

Гертруда разохалась и принялась нас активно подкармливать. Мы с Грушенькой пытались есть, но кусок застревал у нас в горле. Мы вспоминали «Титаник», крики людей, ледяную воду, поглощавшую жертвы, как Молох…

За окном шумел Нью-Йорк, но нам было не до него…

Сенатор начал расследование гибели корабля и опрашивал с этой целью важных свидетелей… И все события, о которых я хотела забыть, всплывали в моей памяти. Я еще не знала, что они останутся со мной до конца дней.

А вот Грушеньке удалось справиться с пагубными воспоминаниями. Но русские другие. Они – бесшабашные, отчаянные, любят играть с судьбой, и чаще всего судьба благоволит к ним. Это я поняла уже после, прожив жизнь.

– Ты не хочешь вернуться? – спросила я однажды Грушеньку.

Она задумалась и посмотрела на меня:

– Наверное, нет. Мачехе я не нужна, отец во всем слушается ее. Я там лишняя, – с горечью сказала Грушенька. – Правда, я и для тебя обуза.

– Прекрати! – Я рассердилась на нее. – На первых порах мы как-нибудь проживем. А потом придется ехать во Францию и разыскать одного человека, в банке которого лежат деньги моей мамы. Думаю, мы не пропадем, – сказала я.

У Грушеньки задрожали губы. И через минуту мы уже рыдали друг у друга в объятьях. Гертруда прибежала из кухни.

– Что случилось?

– Так… вспомнили родных, – объяснила я, всхлипывая.

Глядя на нас, Гертруда тоже стала утирать слезы фартуком.

– Хорошая вы женщина, – сказала Грушенька. – И очень мне мою няню напоминаете – Арину Спиридоновну.

– Кого? – спросила с удивлением Гертруда.

– Это я так. Заговариваюсь, – вывернулась Грушенька.

Я никогда не забывала Сислея, вспомнила его слова, что он уничтожит меня, и тогда черный комок подступал к горлу. Иногда на меня нападал бесконечный страх, и я даже боялась выйти из комнаты. Но Грушенька была рядом, она утешала, подбадривала меня, говорила, что все это глупости…

Я остригла свои чудесные локоны и выкрасилась в черный цвет. Теперь меня действительно стало трудно узнать.

Мы съездили во Францию и забрали деньги. Морис Шаво, низенький толстенький человечек, охал и ахал, когда узнал о гибели Бетти. Он погладил меня по голове и сунул в руку большой леденец.

– Твоя мама так любила сладкое, – вздохнул он, проводя рукой по пышным усам. – Бедняжка Бетти. Я, например, страшно боюсь ездить. Даже на паровозе. Просто сердце ухает в пятки…

– И куда мы теперь? – спросила я Грушеньку, когда деньги были у нас. – В Париж, Италию? Или Вену?

Она задумалась.

– Париж пока не для нас. Может быть, Вена?

Так начались наши многолетние скитания…

Италия. Наши дни

«Замок Синей Бороды» оказался уютным двухэтажным домиком, обвитым виноградом. Белая каменная лестница вела на второй этаж, на бетонной платформе внизу стояли горшки с цветами и зеленью. Ярко-розовая и голубая гортензии эффектно смотрелись рядом. На веранде находились круглый стол, покрытый бледно-желтой скатертью, и плетеные стулья.

Ульяна стояла посреди веранды. Андреа завел мотоцикл в гараж и вернулся к ней.

– Нравится?

– Может быть, ты все-таки объяснишь мне, в чем дело?

– Объясню. Но чуть позже. А то я ужасно прогодался… Сейчас я сварю кофе и посмотрю, что есть в холодильнике. А ты устраивайся поудобнее. Как тебе поездка? Голова не кружится?

Голова кружилась, но признаться в этом – значит признаться в женской слабости, а этого Ульяна не любила.

– Ничуть. – И как бы в подтверждение этого тряхнула головой. Лучше бы она этого не делала, ее повело в сторону, Ульяна пошатнулась и упала бы, если б Андреа не поддержал ее и чуть ли не силком усадил на стул.

– Осторожней. – Он держал ее за руку. – Я понимаю, ты девушка гордая, но лишняя бравада здесь не нужна.

– Откуда ты знаешь, что я гордая, – не удержалась Ульяна.

– Уже изучил. Журналистская профессия, видишь ли, обязывает быть, помимо всего прочего, психологом. Так что… – Свою мысль Андреа не закончил и скрылся в глубине дома.

Пахло розами и еще чем-то сладким. Ульяна закрыла глаза, а когда открыла, перед ней уже стоял поднос с завтраком.

– Кушать подано. Есть все для услады души и желудка.

На подносе дымилась чашка капучино, стояла тарелка с аккуратно нарезанными тостами с ветчиной и сыром, банка джема и кувшин со свежим апельсиновым соком. И еще на столе появилась вазочка с розами, капельки росы застыли на лепестках.

– Спасибо, – прошептала Ульяна.

После завтрака они прошли в дом. На стенах висели пейзажи и маленькие полочки с разными сувенирами.

– Это дом моего дяди Сандро, – пояснил Андреа. – Сейчас он уехал к своей дочери в Вену, и поэтому мы здесь одни. Можем располагаться как нам удобно, надеюсь, эти типы от нас отстали, и надолго. Когда я ехал по автостраде, ничего подозрительного не заметил. Лихо мы оторвались от них. А ты молодец, – усмехнулся он. – Другие девушки на твоем месте сдрейфили бы. А ты – нет.

Эти слова были не просто приятны, прямо бальзам на душу.

Андреа посмотрел на нее искоса, и Ульяне показалось, что он хочет взять ее за руку. Или померещилось от бессонной ночи и усталости?

– Наверное, ты хочешь спать. Я покажу тебе комнату, которая пока станет твоей. А потом мы продолжим разговор. Я нашел одну улику у бандитов. Эта бумажка может оказаться нам полезной.

– Я не хочу спать.

– У тебя глаза слипаются, ты спишь на ходу, но никогда не признаешься в этом. Характер такой… – усмехнулся Андреа. – Все, молчу, молчу, – сказал он, увидев, что Ульяна нахмурилась. – А поспать все-таки надо.

Спать и впрямь хотелось, голова постепенно наливалась свинцом, и все тело становилось ватным…

– Ладно, иди. Показывай мне спальню.

Комната оказалась небольшой: там были кровать, небольшой комод, низкая тумбочка и маленький круглый стол, на котором стояла декоративная ваза. Окна выходили в сад. Как только Андреа закрыл дверь, Ульяна побрела в ванную, приняла душ и без сил повалилась на кровать.

Проснулась она от того, что кто-то свистящим шепотом звал ее по имени.

Она повернула голову. Окно было распахнуто, около него стоял Андреа и звал ее.

– Проснулась?

Ульяна натянула одеяло до подбородка.

– Угу!

– Тогда вставай. Устроим небольшое совещание на «тему»… Идет? К тому же готов ужин. Я старался.

Ужин был простым и очень вкусным. Сыр, сбрызнутый оливковым маслом, хлеб с чесноком, помидоры, жареное мясо со специями.

– Помнишь, я тебе говорил, что нашел одну улику у бандитов? – перешел к разговору Андреа.

– Да. – Апельсиновый сок во рту сразу стал горьким.

– Это листок бумаги с одним адресом. Пока ты спала, я в Интернете нашел его. – Он сделал паузу, как бы поддразнивая ее. – Это адрес антикварного магазина во Флоренции. Интересно, как он оказался в кармане этого типа? Вряд ли тот причастен к искусству и к антиквариату. Скорее, тут что-то связанное с криминалом. Этот криминал может иметь отношение к нашему делу, а может – и нет. Наша задача в ближайшее время это выяснить.

– Как к тебе попал этот листок?

– Когда я отключил бандита, – усмехнулся Андреа, – решил проверить его карманы на предмет нужных нам улик. Содержимое его кошелька меня не заинтересовало, а вот этот листок с адресом показался полезным. И как видишь – я не ошибся.

– И что теперь?

– Завтра я еду во Флоренцию. Могу подбросить тебя до остановки, откуда ходят автобусы на Рим.

– Нет, – почти выкрикнула Ульяна и тут же стушевалась. – Я поеду с тобой. – Во рту у нее пересохло. – Я должна выяснить, куда пропал мой друг. А все это взаимосвязано друг с другом, и поэтому – я с тобой.

– Тогда едем во Флоренцию. Мы не можем терять время, чем скорее мы там окажемся – тем лучше. Выезжаем завтра рано утром. Подъем в пять часов.

– Едем на мотоцикле?

– Зачем? У дяди Сандро есть машина, так что поедем как белые люди.

Всю дорогу до Флоренции Ульяна дремала. Андреа вел автомобиль аккуратно, не лихача, дорога была прекрасной, и когда временами Ульяна открывала глаза и смотрела по сторонам, она поражалась видам за окном, словно тающим в легкой дымке. Зеленые холмы, красная черепица домиков, разбросанных то там, то сям. Умиротворяющий пейзаж. Если бы не дело, которым они занимались, и не пропавший жених…

Ульяна вздрогнула. Андреа истолковал ее движение по-своему.

– Холодно?

– Н-нет. Просто я думаю о том, что нас ждет у этого антиквара.

– Как только остановимся на перекус, я ему позвоню.

Они позавтракали в придорожном кафе, народу было мало. Около стены парочка пожилых англичан поглощала рыбу. Они тихо переговаривались между собой. Ульяна съела сэндвич и выпила кофе. Почему-то захотелось курить, хотя курила она очень редко. Солнце еще не поднялось, розовая полоса окрашивала небо, было прохладно, и она поежилась. Перед тем как выйти из дома, в последний момент Андреа сунул ей в руки темно-зеленый кардиган дочери дяди Сандро Бьянки. «Будет холодно, возьми, еще простудишься», – настойчиво говорил он. Когда Андреа передавал кардиган, его ладони стиснули ее пальцы, Ульяна чуть не охнула от его силы, и в этот момент ей стало трудно дышать. Она поймала себя на мысли, что старается не смотреть Андреа в глаза. Взгляд ярко-синих очей смущал ее, волновал…

С Дмитрием она не испытывала ничего подобного даже близко. Рядом с Андреа ее раздирали противоречивые чувства: желание убежать, спрятаться и быть рядом с ним.

Андреа позвонил антиквару и договорился с ним о встрече.

– Все в порядке, – сказал он, поворачиваясь к ней. – Он нас ждет. Его зовут Франсуа Фабиан.

Флоренция была совсем не похожа на Рим. Если Вечный город часто напоминал любой огромный мегаполис: шумный, многоголосый, бестолковый, наполненный разномастной архитектурой, где одна эпоха мирно соседствовала с другой, то Флоренция напоминала цельную статую, отлитую из одного куска мрамора. Она была величава, медлительна и элегантна. В ней никто никуда не спешил, напротив, все словно растворялись в этом городе, подавленные и восхищенные его величием.

Время замедляло здесь свой бег, расшибалось об углы изящных зданий, запутывалось в каменном кружеве улиц, сменяло свой бег на шаг, а потом как будто останавливалось и шло вспять. Ульяне казалось, что нигде с такой легкостью нельзя переместиться в другую эпоху, как во Флоренции. Причем это происходило без особых усилий, а как-то естественно, мимоходом.

Река Арно, разделявшая город на две части, была сонной и спокойной, она не текла, а неподвижно застыла, блестя мутной зеленью. И над всей Флоренцией возвышался, как огромный глаз, терракотовый купол знаменитого собора Санта Мария дель Фьоре. Этот купол парил над городом как страж Вечности.

Андреа оставил машину на стоянке, к антикварной лавочке они пошли пешком.

Улочка-колодец стремительно сужалась, но если поднять голову вверх, то можно было увидеть светло-голубое небо с редкими, застывшими, словно наклеенными облаками.

– Старые улочки Флоренции, – пояснил Андреа. – Город искусств, сюда любят приезжать туристы со всех концов света, наверное, наш антиквар процветает.

Вывеска магазина, обрамленная гирляндами цветов, приглашала войти.

– Пришли.

Хозяин магазина стоял за прилавком. Это был мужчина лет семидесяти – худой, выше среднего роста, когда-то рыжий, но сейчас его редкие волосы стали буро-ржавого цвета. Острый нос, как у старого лиса, руки и лицо усыпаны веснушками. Глаза, словно без ресниц – светло-зеленые, выцветшие… Одет он был в серые брюки и черную курточку. На шее – платок в серо-белую клетку.

– Чем обязан? – спросил он по-английски.

– Мы вам звонили недавно. Я – Андреа Тоньяцци. Это – Ульяна, она из России.

Брови антиквара на секунду взлетели вверх, и он окинул Ульяну цепким взглядом.

– Ах, да. Минуту. – Франсуа Фабиан подошел к двери и повесил табличку. «Закрыто».

Он ходил медленно, его спина была немного скрюченной, походка неуверенной. Ульяна осмотрела магазинчик. Все пространство было заставлено разными предметами: фарфоровыми статуэтками, посудой, старинной мебелью, бронзовыми канделябрами, вазами с расписными боками. Было много часов: больших и маленьких. Ульяне запомнились часы из фарфора, на которых были изображены беседки с пастухами и пастушками, вьющиеся растения, амур со стрелой.

На одной из стен висела большая картина, изображавшая «Титаник» – корабль плыл в закат, напоминавший зарево пожара, нос судна казался охваченным пламенем. Ульяна замерла возле полотна.

Франсуа Фабиан вырос рядом с ней незаметно.

– Леди говорит по-английски?

Ульяна кивнула.

– Очень хорошо. Вам нравится эта картина? – спросил он вкрадчиво.

– Да. Корабль как будто бы в огне, художник, видимо, стремился передать тревогу перед катастрофой.