Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 192 (всего у книги 331 страниц)

О каком деле они говорили, Гарольд не успел услышать. Расплакался Сид.

– Давайте, я его подержу? – предложила Августе жена мистера Броксли и приняла у неё малыша.

Сид успокоился и с интересом начал рассматривать фотографии на стенах.

– Малыша сделаем отдельно. Подарок за счёт заведения уважаемому доктору Гудвину и его семье! – рассмеялся Броксли, и вспышка на мгновение ослепила всех.

Глава 5

9 АПРЕЛЯ 1912 ГОДА

Уже ближе к вечеру Фредерик наводил порядок в своей мастерской. Новый владелец, кроме ангара и всех инструментов, получал море незавершённых дел. Это тоже была потерянная Фредериком прибыль. Грузовик, так и не дождавшийся окончания ремонта, стоял посреди ангара, занимая почти всё пространство. Фредерик поглядывал на него время от времени. Дверь скрипнула. Фредерик посмотрел на вход и увидел Гарольда. Мальчик прикрыл двери, посмотрел на отца и приветливо улыбнулся.

– Привет, сын! – махнул ему рукой Фредерик, – заходи? Хотя я не разрешал вам приходить ко мне, но в последний день так уж и быть, тебе сделаю исключение.

– Мне стало интересно, папа, – ответил Гарольд и, зайдя в мастерскую, осмотрелся.

Прямо посреди большого ангара стоял грузовик.

– Ух ты! – радостно вскрикнул Гарольд, – а что с ним?

– Не заводится, – ответил Фредерик, не отрываясь от дел, – его притянули сюда тяжеловозами и мы с Эннисом пытаемся разобраться, что с ним случилось.

– И что?

– Не могу понять, – ответил Фредерик, – вроде всё в порядке.

Гарольд обошёл грузовик и поднял крышку двигателя.

– Эй, аккуратнее! – строго сказал ему Фредерик.

– Но там невозможно ничего сломать, папа, – ответил Гарольд и выкрутил свечу.

– Смотри, – показал он её Фредерику, – она совсем никуда не годная! Как вы могли этого не заметить?

– Погоди-ка, – взял свечу Фредерик и посмотрел на сына, – а ты как догадался?

– Да это же элементарно, папа! Первым делом проверяют зажигание, а потом лезут в двигатель! – усмехнулся Гарольд.

– Мотор… – поправил его Фредерик.

– Ну пусть будет мотор, – согласился Гарольд и подошёл к столу, – а что это у тебя? – увидел он длинный прибор в деревянном чехле, напоминавшем шкатулку. Гарольд открыл крышку и увидел, что к панели были присоединены переключатель мощностей и лампа во вращающемся патроне. К патрону лампы вели два провода, проходящие через небольшой прямоугольный конденсатор.

– Ничего, сын, – закрыл Фредерик крышку, – я хотел поговорить с тобой, – указал он Гарольду на табурет, стоящий рядом. Гарольд присел.

– Слушаю, папа, – кивнул отцу мальчик.

– Твои рисунки… – начал Фредерик, вновь занявшись делом.

– Напугали маму? – спросил Гарольд.

– Откуда ты знаешь? – не глядя на него, произнёс Фредерик.

Гарольд улыбнулся.

– Ну, я же не нашёл своего альбома? Кто его ещё мог взять? А раз решил поговорить ты, то значит он у мамы?

– Верно, – ответил Фредерик и подумал, – не надо так бояться пароходов, сын. Я уже переживаю за тебя. Ведь нам предстоит долгая дорога через океан. А ты уже нервничаешь…

– Я спокоен, папа, – ответил, покачав головой, Гарольд.

– Ну, а к чему эти рисунки? – посмотрел на сына Фредерик.

Гарольд улыбнулся и опустил глаза.

– «Титаник» утонет, – ответил он.

– Но он не может утонуть, – возразил Фредерик, – его конструкция очень надёжная. Я сам видел её в одном журнале, ещё тогда, когда «Титаник» только закладывали на верфи. Не забывай, что меня приглашали в Бэлфаст и я занимался электроснабжением «Титаника».

– Да, я помню, – ответил Гарольд, – ты сделал им освещение с автономными ячейками питания для каждого светильника, система плавких предохранителей. Если перегорает один светильник по цепи, то другие работают. Это твоё изобретение, верно?[120]120
  Речь идёт о плавких предохранителях.


[Закрыть]

– А откуда ты это знаешь? – удивился Фредерик, – я никогда это никому не рассказывал.

– Даже маме? – опустил глаза Гарольд.

– Ну… не с такими же подробностями! – усмехнулся Фредерик, – ты опять рылся в моих тетрадях?

– Пусть будет так, – посмотрел на отца Гарольд, – но «Титаник» непотопляемый только теоретически.

– Умно говоришь, – кивнул Фредерик, – вижу ты начал понимать, что означают некоторые слова, которые написаны в книжках?

Гарольд снова усмехнулся и посмотрел в пол.

– Пап, – он перевёл взгляд на отца, – «Титаник» не утонет только в том случае, если пробоина в корпусе будет стандартной. Он не пойдёт ко дну даже если водой заполнятся четыре из пяти любых отсеков. Но затопит пять…

– Это невозможно, – рассмеялся Фредерик, – что может так пробить корпус? Что может сделать пробоину длиной в пять отсеков? Ты представляешь размеры «Титаника»? – он отложил инструмент и встав посмотрел на сына.

Гарольд смотрел на отца, улыбаясь.

– Пробоину сделает айсберг, – кивнул он, – а размеры «Титаника» такие: 269 метров 10 сантиметров в длину, 28 метров 19 сантиметров в ширину, 18 с половиной метров в высоту от ватерлинии, осадка 10 метров 54 сантиметра, мощность 55 тысяч лошадиных сил, скорость хода 23 узла. Три винта. Также, на нём паровая турбина и две четырёхцилиндровые паровые машины тройного расширения.

– Морган Робертсон, «Тщетность»[121]121
  Роман М.Робертсона «Тщетность» стал популярен только после крушения «Титаника». Фактически автор предсказал крушение. В романе с точностью сошлось всё, кроме названия судна. У Робертсона пароход назывался «Титан».


[Закрыть], – присел Фредерик на другую табуретку и внимательно посмотрел на сына, – уже начинаю сожалеть, что подарил тебе эту книжку на прошлый день рождения. И что это за странные единицы измерения? Признавайся, нашёл у меня работы русского физика Александра Попова и решил передо мной похвастаться русскими терминами?

Вместо ответа Гарольд покрутил головой.

– А что же тогда? – смотрел на Гарольда Фредерик, не улыбаясь.

– «Титаник» утонет, папа, – сказал мальчик тихо, – мы не должны на него садиться.

– Но мы… – начал было Фредерик.

– Я знаю, ты взял билеты на «Королеву Элизабет», – ответил Гарольд, глядя на отца.

– Откуда? Я даже маме ещё не говорил! – удивился Фредерик, – я их забыл здесь! Ты когда успел тут побывать? Разве я не запретил вам приходить сюда?

– Я первый раз у тебя в мастерской, папа, – вздохнул Гарольд и, встав со стула, он снова открыл крышку прибора.

– Вот тут, – указал он на лампу, – должна быть не лампа, а стальной цилиндр, чем меньше тем лучше.

У Фредерика перехватило дыхание и казалось, он потерял дар речи. Фредерик только молча смотрел на то, как Гарольд включил в сеть его прибор и выжал ручку переключателя мощности. Лампа загорелась и начала вращаться. Датчики спидометра показали скорость её вращения.

– И тебе нужно увеличить мощность и напряжение, – серьёзно посмотрел на отца, постучав пальцем по датчикам, Гарольд, – нужно, хотя бы, 220 Вольт. А на 110 ты не добьёшься эффекта горизонта событий и возникновения поля пространства-времени. Скорость вращения напрямую зависит от напряжения. Чем быстрее вращается цилиндр с поданным напряжением – тем активнее подвижное магнитное поле, скорость которого должна превысить скорость света.

Гарольд посмотрел на вращающуюся лампу и перевёл взгляд на отца.

– Систему вычисления координат пространства-времени ты ещё не продумал?

– Я ничего не понимаю! – вскричал Фредерик, – ты… – посмотрел он на сына, – ты откуда знаешь про… – он замолчал.

– Ты рылся в моих дневниках? – удивлённо развёл руками Фредерик, – но как? Как ты открыл мой шкаф?

Гарольд покрутил головой.

– Я не рылся у тебя в шкафу, папа. И если ты ещё не понял ничего, то.. – глянул он на приспособление, – ты веришь в то, что ты делаешь?

– Я уже ничего не понимаю, – ответил удивлённо Фредерик, – ты… ты точно Гарольд?

– Я Гарольд, – кивнул мальчик, – и я не понимаю, почему вы вдруг начали меня бояться. Разве плохо делать всё то, что я делаю сейчас? Разве было лучше, когда я всего боялся? Я помогаю маме. Я убираю за собой и мою посуду, стал аккуратным и даже начал рисовать, чего раньше и не умел. Или ты подумал, – указал он на доску, – что я не смог бы оценить твоё изобретение, потому что мне всего лишь девять лет?

– Изобретение? – не понял Фредерик.

– Изобретение, папа, – присел на табуретку Гарольд, – разве ты стал бы заниматься чем-то пустым и ненужным, и прятать от нас что-то пустое и никому не нужное, в своей мастерской? Я думаю, что ты, и доктор Тесла, не просто так изучаете свойства подвижного магнитного поля. Ведь вы изобрели машину времени, но современные технологии не позволяют вам привести её в действие. Вот вы и пытаетесь достичь результата используя ранее созданные вами изобретения.

Фредерик даже не присел, а упал на табуретку.

– Ладно, – произнёс он тихо, – ну, а при чём тут «Титаник»?

– Если мы сядем на него, то мы все погибнем на «Титанике», – продолжал Гарольд, глядя на отца, – он утонет, и погибнет очень много людей. И мы в том числе. Разве я говорю что-то страшное и невероятное?

– Страшное? – едва не закричал на сына Фредерик.

– Да, страшное, – кивнул Гарольд в ответ, – я предвижу гибель «Титаника» и нашу смерть. И я очень ясно вижу катастрофу… и маму с Уиллом, Джесси и Сидом… когда «Титаник» тонет…

– Что ты такое говоришь, сын? – чуть не накричал на Гарольда Фредерик, – как тебе в голову могли прийти такие страшные мысли?

– Никто не выживет из нашей семьи если мы сядем на «Титаник», – ответил Гарольд, – но дядя Томас… – он помолчал и глянул на отца, – ты мне не веришь, папа?

– Ты сильно ударился головой… – начал Фредерик, – нет, ты умный и начитанный мальчик, но ты ударился головой и тебе кажется, что этот… будто кто-то сидит в тебе и что-то тебе говорит…

– Но это произойдёт! – обиделся Гарольд, – он утонет и я слышу голос которым мне это говорит! Это говорит мой друг! Его голос звучит как бы во мне, когда я ложусь спать… Я слышу и знаю всё что с нами будет. Это даже не голос в голове. Он звучит как бы из будущего! Это работает та самая машина, которую вы придумали с мистером Теслой!

– И ещё у тебя есть похвальная, но с другой стороны очень нехорошая черта, – словно уточнил Фредерик, – ты мальчик любопытный, и хорошо, что ты интересуешься наукой. Но не ройся в моих вещах, тем более в записях, без спроса! Хорошо?

Гарольд опустил глаза и кивнул.

– Хорошо папа… мне очень жаль, что ты мне не веришь…

– Это хорошо, что ты изменился в лучшую сторону, – усмехнулся Фредерик, – но никому не рассказывай, что в тебе кто-то сидит. Это напоминает сумасшествие и я тоже сейчас думаю, что тебя стоит показать врачу.

– Но папа! – возмутился Гарольд, – я просто стараюсь исправить свои старые ошибки! И он… и мы с ним хотим предупредить вас об опасности! Я ведь никому не рассказывал это кроме тебя! Я специально рисовал картинки и положил свой альбом на самом видном месте, чтобы он попал к маме!

– Ты уже предупредил! Ну, а что говорит тебе твой друг? Как мы окажемся на «Титанике»? У нас билеты на другой пароход, – улыбнулся и посмотрел на сына Фредерик.

– Нас не пустят на наш пароход, – сказал Гарольд, – мы ведь католики… – он помолчал, – у нас не останется выбора.

– И как же зовут твоего друга, который тебе всё это рассказывает? – снова улыбнулся Фредерик.

– Я знаю, кто он… но я не могу тебе этого сказать, – встал Гарольд, – потому что ты не поверишь мне, – Гарольд направился к выходу, но у самой двери обернулся и посмотрел на отца.

– Он говорит, что оставит меня тогда, когда тебе предложат купить билеты на «Титаник». Тогда он появится. А сейчас перемещаться сюда в физическом теле просто нет смысла. Он в барокамере, в 2018 году. Не бойтесь за меня, папа. Я не сошёл с ума. И не надо по поводу меня писать письмо мистеру Юнгу…[122]122
  Карл Юнг; знаменитый немецкий психиатр.


[Закрыть]

Гарольд вышел. Фредерик посмотрел на грузовик.

– Нет, – усмехнулся он, – удары по голове часто бывают полезными…

Он встал и закрыл крышку мотора.

– Ну хорошо, – начал рассуждать сам с собой Фредерик, – про свечи он сто раз от меня же и слышал! Про машину времени прочитал в моих записках… Увлёкся парень, бывает. Про параметры «Титаника» он прочёл в газете. Про них ведь только ленивый не рассказывал, – рассмеялся он, – об этом писали много раз! Но откуда он знал, что я только что подумал про Юнга?

Фредерик ударил кулаком по грузовику.

– Откуда он знает, о чём я сейчас подумал? И откуда ему известно, что я вообще знаком с Юнгом, если мы с его матерью никогда об этом человеке даже не разговаривали! – вскричал Фредерик.

…Фредерик вернулся домой, когда уже было темно.

– Что дети? – с порога спросил он Августу, ждущую его на кухне.

– В детской, – коротко ответила она, посмотрев на мужа и слегка улыбнулась.

– А наш… прорицатель и уличный боец? – присел рядом с ней Фредерик.

– Развлекает их своими новыми сказками, – ответила Августа.

– Какими? – спросил Фредерик.

– Иди, послушай, – указала взглядом на второй этаж Августа.

Фредерик тихонько поднялся по лестнице и встал около приоткрытых дверей.

– Так я жил в одиночестве, – услышал он слова Гарольда, – и не с кем было мне поговорить по душам. И вот шесть лет назад пришлось мне сделать вынужденную посадку в Сахаре. Что-то сломалось в моторе моего самолета. Со мной не было ни механика, ни пассажиров, и я решил, что попробую сам все починить, хоть это и очень трудно. Я должен был исправить мотор или погибнуть. Воды у меня едва хватило бы на неделю. [123]123
  Тут Гарольд рассказывает сказку «Маленький Принц» Антуана де Сент-Экзюпери, которая в то время ещё не была написана.


[Закрыть]

Итак, в первый вечер я уснул на песке в пустыне, где на тысячи миль вокруг не было никакого жилья. Человек, потерпевший кораблекрушение и затерянный на плоту посреди океана, и тот был бы не так одинок. Вообразите же мое удивление, когда на рассвете меня разбудил чей-то тоненький голосок. Он сказал:

– Пожалуйста… нарисуй мне барашка!

– А?..

– Нарисуй мне барашка…

Я вскочил, точно надо мною грянул гром. Протер глаза. Начал осматриваться. И вижу – стоит необыкновенный какой-то малыш и серьезно меня разглядывает.

– А почему малыш был в Сахаре? – услышал Фредерик жалобный голос Джесси.

Гарольд на секунду замолчал.

Фредерик зашёл в детскую.

– Разрешите? – улыбнулся он детям.

– Привет, папа! – помахала ему рукой Джесси.

– А Гарольд сказку выдумал! – так же улыбнулся Уильям и кивнул на Гарольда.

Гарольд смутился и отвернулся.

– Красивая сказка, – похвалил сына Фредерик.

Он присел на стул.

– Извините, – сказал он всем, – я хотел у Гарольда кое-что спросить.

– Да, папа, – посмотрел на него Гарольд.

Фредерик улыбнулся сыну.

– А эту сказку тоже придумал твой друг, или её выдумал ты? Ведь она непохожа на голос из снов?

– Я? – удивился мальчик, – я ничего не выдумывал, папа, – ответил он.

– Пап, Гарри сам придумал сказку, а сейчас просто кокетничает, – тихо сказала Джесси.

– Что? – не понял Фредерик.

– Он сам её выдумал, и она интересная, – кивнул Уильям.

– Это, на сей раз, правда, – подтвердил Чарли.

– Гм, – Фредерик удивлённо посмотрел на детей, качнул головой и, встав, вернулся на кухню.

– Давай дальше! Давай дальше! – услышал он позади себя детские голоса.

– А это и был Маленький Принц, – тихонько произнёс Гарольд и таинственно помолчав, продолжил, – я во все глаза смотрел на это необычайное явление. Не забудьте, я находился за тысячи миль от человеческого жилья. А между тем ничуть не похоже было, чтобы этот малыш заблудился, или до смерти устал и напуган, или умирает от голода и жажды. По его виду никак нельзя было сказать, что это ребенок, потерявшийся в необитаемой пустыне, вдалеке от всякого жилья.

– Ну, в этом что-то есть, – сказал Фредерик Августе.

Та подала ему чай и, присев рядом, посмотрела на мужа немного растерянно.

– Я не понимаю, что с ним случилось, и…

– Я понимаю, – тяжело вздохнул ей Фредерик, – он слышит какие-то голоса, которые ему что-то говорят. Но они рассказывают ему страшные вещи.

– Голоса? – схватилась за сердце Августа, – ты хочешь сказать, что…

– Нет, – успокоил её Фредерик, – остался таким же как и был. Но перестал бояться. И это хорошо! А голоса… Может они и к лучшему? Ты со мной согласна?

– Ты умеешь успокоить, – обняла его Августа, – и забыл только одно.

– Что? – посмотрел на неё Фредерик.

– Ключ от своего шкафа с книгами, на тумбочке в прихожей, пару месяцев назад, – улыбнулась Августа, – а наш сын его нашёл!

– И именно поэтому я сложил все свои записи в один маленький чемоданчик и запер его на другой ключ, которой теперь всегда буду носить с собой, – обнял жену Фредерик.

…Старый дворник, Питер Хед, сидел в полудрёме в своей сторожке, которая одновременно была и кухней в заводской столовой, и гостиницей для приезжих рабочих, и складом. Собственно и сторожки-то никакой не было. Он просто приходил сюда ночевать, и тут складывал свои вечные метлу, лопату, вёдра и скромные пожитки.

Дом делился на две части длинным коридором. По одну сторону был вход, справа от которого небольшая комната с кроватями. Неясно кто назвал её гостиницей, и почему. Слева та самая сторожка где сейчас дремал Питер Хед. А другая сторона коридора была занята душем и складом.

Сон Питера прервал стук в дверь.

– Дядя Питер? – зашёл Чарли, так и не достучавшись.

– А? – проснулся дворник, – а, это ты, Чарльз? Заходи! – приветливо махнул Питер и снова задремал.

– Ты не спи, дядя Питер! – унюхал Чарли запах перегара и присел рядом.

– Я по делу, дядя Питер, – потормошил дворника Чарли.

– А? – снова проснулся тот, – да я не сплю. Ты чего так поздно? Душ не работает. Воды нет. Всю израсходовали, а наносить некому, понимаешь.

– Понимаю, – кивнул Чарли, – я дома уже помылся. Я по другому делу.

– Чего надо? – в дрёме спросил Питер.

– На, спрячь это, – сунул ему Чарли свёрток.

– Чего это? Опять ваша газета? – глянул Питер на свёрток, но взял его и засунул за пазуху.

– Да ты получше спрячь, – сказал Чарли, – товарищ Галлахер заберёт намедни.

– Да я знаю я твоего Галлахера, – пробормотал Питер, – хороший парень, смышлёный такой, и говорит красиво.

– Ага, – кивнул Чарли, – а ты не забудешь? Мне ведь некому больше передать.

– Чтоб я забыл? – проснулся Питер, – Питер Хед никогда ничего не забывает.

– Это я знаю, верю, – улыбнулся Чарли.

– А вот ни черта ты не веришь, – сказал Питер, встал и сунул свёрток в сапог стоящий у самого порога.

– Он тут один стоит уже месяц, – вернулся Питер на своё место, – бобби ни за что не будут в нём искать.

– Это ещё почему? – не понял Чарли.

– Разит от него! Разве не слышишь? – посмотрел на мальчика Питер.

– Я слышу только то, что с утра ты будешь искать себе на пинту пива! – рассмеялся Чарли и сунул шиллинг в руку Питера.

– О! – обрадовался тот, – да отец тебя замечательно воспитал, дай Бог ему здоровья! Завтра голова не будет болеть, после моего визита к старине Шниберзону в паб! Знаешь какое у него пиво? – посмотрел он на Чарли.

– Не употребляю, мистер Хед, – смотрел на Питера мальчик.

– Гм-гм, – ухмыльнулся Питер, – красное! – указал он в потолок и глянул на Чарли, – похмеляться им нужно медленно, смакуя… ну, собственно мне с утра и некуда спешить. А вечером прибрал двор и отдыхай душа – радуйся Питер!

– Питер, а зачем ты пьёшь? – спросил Чарли.

– Кто пьёт? Я пью? – усмехнулся Питер, – это Билли Армен пьёт. И Гарри Пирри пьёт. А я радуюсь жизни. Сколько её осталось? Богу одному ведомо, сынок.

– Говорят, что Бога нет, – возразил Чарли.

– Врут, – отмахнулся Питер, – есть. Не было бы Бога, то жил бы я сейчас на улице.

– Может и не жил бы, – ответил Чарли.

– Старая дура меня выгнала из дому, – проговорил Питер, – и сынок, громила вырос. Ты бы поднял руку на отца?

– Нет, – покрутил головой Чарли, – на отца как можно?

– Вот видишь, – сказал Питер, – а это между прочим в Святом Писании сказано!

Чарли задумался.

– Там много чего сказано, – вздохнул он.

– Мой отец приехал сюда из Ирландии, – продолжал Питер, – не по своей воле. Он воевал против англичан. И дед воевал против англичан. Да тут мы и остались. Не будь Бога не выжили бы мы тут.

– Он сидел в тюрьме? – спросил Чарли посмотрев на Питера.

– Это не называлось тюрьмой, но было похуже тюрьмы, – ответил Питер, – это называется каторгой.

– Печально, – покачал головой Чарли.

– Ты это, – глянул на него Питер, – это неправда что они раны проверяют. Им всё равно какая рана и от чего шрам. Главное, чтобы руки не были в порохе. Иначе поставят к стенке и не спросят сколько тебе лет. Это я на будущее, сынок.

– Спасибо, дядя Питер, – вздохнул Чарли.

– А знаешь, – протянул ему Питер его шиллинг, – сгоняй-ка ты за бутылочкой к старой ведьме. Хоть ты и не употребляешь, а посидим тут, покумекаем о том о сём?

– Ладно, – вздохнул Чарли, – только я заскочу домой, прихвачу тебе чего нибудь поесть. Поди голоден с самого утра?

– Прихвати, – нахмурился Питер и улыбнувшись кивнул.

Чарли выбежал из сторожки, перемахнул через забор и быстро пробежав улицу забежал домой.

Собрав то что можно было найти из еды, он уже собрался было уходить, но его остановила Августа, внезапно появившаяся у входа.

– Мам, я отнесу поесть мистеру Хеду, – остановился Чарли глянув на мать.

– Ну зачем же так, тайком, будто воруешь? – улыбнулась Августа, забрав у Чарли котомку.

Она посмотрела на собранное Чарли, покачала головой и набрав в кастрюльку ещё тёплого супа, закрыла его и поставила в котомку. Сверху положила хлеб и несколько пирожков.

– Отнеси мистеру Хеду, только не задерживайся, – попросила Августа сына, – если тебя не будет до полуночи, то имей ввиду, что ночевать тебе придётся на заводе, а нам очень рано уезжать в Саутгемптон на пароход.

– Да, мама, – поблагодарил Чарли Августу, – я постараюсь туда и обратно! Но надо же выслушать мистера Хеда? Он ведь так одинок, – сказал Чарли.

– Иди, – кивнула Августа, проводив сына взглядом до двери.

Чарли, через четверть часа, уже сидел перед Питером и смотрел, как он любуется бутылкой самопального рома, крутя её в руках и цокая языком.

– Эх, – смеялся Хед, – я буду не я если оставлю хоть капельку.

– Да ты поешь, Питер, – отвечал ему Чарли, – мама передала суп и пирожки, а ещё вот колбаса, зелень, и котлеты. Правда они холодные, с утра остались.

– Храни Бог всех вас и вашу матушку, сынок, – покачал головой Питер.

Он налил в стакан рома и залпом выпил его, после чего принялся за закуску.

– Как у тебя, сынок? Что твои братишки с сестрёнками? – спросил Питер.

– Да, – махнул Чарли, – Гарри недавно ударился головой, теперь чудит не по детски.

– Да ну, – удивился Питер, – и как он чудит?

– Я же говорю! Не по детски! – посмотрел на него Чарли, – неделю назад начал спорить с отцом, и оказался прав. Представляешь, Питер, он будто ясновидящим стал!

– Это как?

– Он угадал что дядя Томас в письме нас пригласил в Америку, – удивлённо сказал Чарли, – ещё до того как почтальон принёс письмо! Хотя, я думаю тут удивительного ничего нет, правда?

– Правда, – кивнул Питер, – а почему удивительного нет?

– Ну, он мог подслушать разговоры бобби на почте.

– Малыш Гарри подслушивает разговоры на почте? – усмехнулся Питер, – я скорее поверю, что твой скряга-мастер это королева Занзибара, – проворчал Питер, не то усмехнувшись, не то равнодушно, – ты когда видел своего брата на улице?

– Сегодня, – ответил Чарли, – он навалял лещей Сэмюэлсам, всем троим, и поставил на место лавочника с главной улицы.

– Ого! – удивился Питер, – ну, этой троице давно пора было дать хорошего прочехвона! Молодец Гарри! И сдаётся мне, Чарли, парень немного устал.

– Это ещё почему? – не понял Чарли.

– Он устал быть забитым и сереньким, – ответил Питер, махнув второй стакан, – он хочет чего-то большего. Только в этой стране он никогда не добьётся этого большего. Ты посмотри вокруг. Тут много детей, но скоро их не будет совсем, потому что родители начинают думать чем их прокормить, ещё до их рождения. Потому что те кто есть, с каждым днём всё грязнее, беднее, голоднее. И не только внешне. Самое страшное, что таковыми детки становятся и в душе своей. А Гарри, Гарри не такой. Он из другого мира, как ангелочек упавший с неба. Он светится, но этому свету не дают сиять дальше пальтишка. Вот он и взрывается потихоньку. Потому что его не просто зажимают, пленят тиски этого серого общества, а бьют. Едва он всей душой бросается к людям, как его сразу же, цинично, с ухмылкой, пинком загоняют обратно. Ты вспомни себя в его годы?

– Мы жили в Уилтшире, мне было легче чем ему тут, – ответил Чарли.

– Ты жил в Уилтшире всю свою жизнь, пусть и короткую, – вздохнул Питер и закурил папиросу, – а Гарри хватило нескольких месяцев в этом проклятом городишке. Что он тут увидел? А он увидел тут всю нашу страну в миниатюре, так сказать. Богатые, напоминающие свиней у кормушки. Только вместо ботвиньи они жрут нас. Пожирают. Обнаглевшие приезжие. Чем их больше унижали на их родине, тем наглее они себя ведут по отношению к нам. Я уже не понимаю кто тут британец, мы, или цыгане на рынке. Ты думаешь, что? Ты наверное думаешь, что протестант это холёный фраер? Нет! Это биндюжник, блистающий своими коленками, и своим задом, сквозь рваные штаны. Он готов стелиться, унижено, рабски, перед своими лордами. И перед теми, кто пинком под зад ставит его в нужную позу. А свою неполноценность они, протестанты, вымещают на нас. Потому что у нас нет прав, сынок. А хотим ли мы их? Подумай?

– Хотим, однозначно хотим! – посмотрел мальчик на Питера, слегка улыбнувшись, но Питер покрутил головой.

– Это ты хочешь, Чарли, – сказал тихо он, – я хочу, твои отец и мать, братья с сёстрами. Те кто бегут отсюда – живут в своём мире. Там они становятся смелыми, клеймят позором здешних протестантов, их лакеев, шавок, проституток, короля и полицию, армию обвиняют в жестокости. И упрекают нас в том, что мы сидим на месте ровно и стараемся не дышать. Как легко быть смелым за океаном, который тебя защищает от ищеек короля! А ты вернись сюда и попробуй встать под красный флаг, хотя бы выйти на улицу и прокричать, что мол – «Достойная зарплата за достойный труд!». И что с таким смельчаком будет? Обыск, арест, каторга за то, что ты хочешь быть человеком! Если не пристрелят, или не порвут в клочья там же, на площади! А они, там, упиваются мыслью, что делают нечто великое! А нам что тут, от этого, их «великого»? Поразительно…. Ничего не делая, верить в то, что делаешь нечто! Когда я был мальчишкой английские солдаты бомбили ирландские деревни, вырезали людей просто как скот! Где были их фонды, лиги, профсоюзы осевшие в Америке и громко голосящие о любви к Ирландии, Шотландии, о верности Папскому Престолу и канонической церкви? Когда в наш дом под Куинстауном влетел снаряд выпущенный с британского фрегата, мне было шесть лет. Моя сестра погибла сразу, а брат навсегда остался калекой. А я пролежал в госпитале, при монастыре, больше года. Заново учился ходить и разговаривать. Но они даже не пошевелились, чтобы помочь нам! Что нам было от их месс и торжественных собраний? Что нам от того, что они убитых протестантами детей назвали «Ангелы Ирландии»? Сколько их, этих ангелов осталось под руинами когда шли последние бои? И сколько сейчас остаётся после карательных экспедиций, о которых никто не знает? По ним там, в Нью-Йорке, вчерашние ирландцы и шотландцы льют свои крокодильи слёзы… Трусы, рабы, лицемеры… Они собирают тысячи фунтов золотом на помощь нашему народу и где она, помощь? Где винтовки, патроны, где лекарства для больных и раненных которых прячут по монастырям наивные монашки, и не менее наивные интеллигенты и фермеры в своих домах? А к этим наивным вламываются королевские псы и просто ставят к стенке. Семьями. Кельями. Потому что сказочные идиоты там, за океаном, в своих газетах открыто публикуют, что мол «Семья одного фермера, спрятала у себя трёх партизан!». И всю семью поимённо, тут же, в ленте называют! А тут, снова горят деревни… И снова виселицы… И снова новые «Ангелы Ирландии». Как будто им, тех что есть, мало….

Питер помолчал.

– Они там живут, стараясь оправдать свою трусость, – произнёс он, – обрядить её в лавры героя. А герои, которые сражаются за свободу Ирландии, за права рабочих здесь, в Британии, умирают безвестными. Потому что им, там, пьющим дорогие вина и одевшим котелки и цилиндры вместо засаленных кепок, мы очень невыгодны. Мы обуза, которая мешает им купаться в лучах лживой славы… И Шотландия с Ирландией им не нужны. Если мы обретём независимость от протестантов, они потеряют смысл своего жалкого существования…

– Я согласен с тобой, Питер, – вздохнул Чарли, – самые смелые трусы всегда любят гавкать как вшивые маленькие собачки, из-за забора.

– Ну вот видишь, ты всё понимаешь, сынок, – ответил Питер.

10 АПРЕЛЯ 1912 ГОДА

В Саутгемптон приехали ночью, почти под утро… Пристань была ещё пустая. Огромной чёрной горой над пирсом возвышался «Титаник», неподалёку от которого пристроился пароход «Королева Элизабет». Он казался маленьким, и даже уютным на вид пароходом.

Выгрузив чемоданы с дилижанса и отпустив извозчика, Фредерик помахал перед носом Гарольда ладонью.

– Не спишь, прорицатель? – усмехнулся Фредерик.

Гарольд посмотрел на него, ничего не ответив.

– Да он никогда не спит, папа! – рассмеялся Чарли, готовый схватить самый большой из саквояжей.

– Поставь, – остановил его Фредерик, – успеем.

Он глянул на Августу.

– Вы постойте тут, а я пойду поищу грузчика.

– Папа! – начала Лилли, – неужели нельзя было остановиться возле самого парохода? До него ещё…

– Спокойно, дочь, – перебил её Фредерик, – в любом случае мы дойдём. И незачем было задерживать дилижанс. Въезд на пирс стоит денег, а лишних денег у нас нет.

Гарольд только молча смотрел на всех. Он махнул рукой и, устроившись на самом большом из чемоданов, прилёг и попытался задремать.

Фредерик уже ушёл, но Лилли не унималась и продолжала спорить то с Чарли, то с матерью.

Наконец все замолчали. Вернулся Фредерик, за которым шёл грузчик с огромной тачкой. Пришлось встать и отдать чемодан, такой удобный, чтобы на нём подремать.

– Я провожу вас до трапа, – сказал грузчик, – там у них свои докеры. Они вам бесплатно занесут всё в багажное отделение.

– Мы были бы признательны, – согласился отец.

Гарольда согнали. Чемодан погрузили на тачку и закидали другими пожитками. Повозка медленно, скрипя, направилась к трапу «Королевы Элизабет».

Сидней на руках у Лилли заволновался и заплакал. Лилли его попыталась убаюкать, но мальчик очень не хотел засыпать.

– Давай его сюда, – забрала Сиднея Августа, и в этот момент они подошли к трапу.

Грузчик начал выкладывать вещи из тачки, а Августа и Лилли по очереди укачивали малыша.

Гарольд постоял, посмотрел на зевающего Уильяма, потом на Джесси, которая без всякого приглашения заняла «его» чемодан. Вздохнул, уселся рядом с ней и посмотрел на отца.

– Ну? – спросил он.

– Что «ну», сын? – усмехнулся Фредерик, – вот увидишь, всё будет в полном порядке.

Он достал билеты и протянул их спустившемуся к ним билетчику. Билетчик взял билеты, посмотрел на них, потом глянул на Фредерика и вернул их ему.

– Прошу вас остановиться, господа, – преградил семье дорогу билетчик парохода, – вы не можете плыть на этом пароходе.

– В чём проблема, сэр? – остановился в недоумении Фредерик, – забастовка?