Текст книги "Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ)"

Автор книги: Даниэла Стил

Соавторы: авторов Коллектив,Клайв Касслер,Владимир Лещенко,Лия Флеминг,Марина Юденич,Алма Катсу,Лес Мартин,Ольга Тропинина,Клаудия Грэй,Лорен Таршис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 195 (всего у книги 331 страниц)

Фрэнки понял, что оказался в центре внимания и изо всех сил старался изобразить невозмутимость, но комичность ситуации взяла верх и он даже зажмурил глаза от стыда.

– Эй! Мартышка! Ты там крепко держишься? – услышали Гарольд и Энтони позади себя чей-то голос.

– Я не держусь! Оно само меня держит! – пропищал в ответ Фрэнки.

– Ну я даже не сомневаюсь! – ответил кто-то сзади, – канат для того и смазали липкой смазкой, чтобы по нему мартышки, вроде тебя, не лазили!

Мальчики оглянулись.

– Ой! Офицер Лайтоллер! – воскликнул Энтони, – а Вы не поможете его снять?

– Молодой человек? Мы знакомы? – чуть улыбнувшись, посмотрел на Энтони Лайтоллер.

– Пока что нет, но уже да! – ответил Энтони.

– «Пока что нет, но уже да», это надо запомнить, – рассмеялся Лайтоллер и полез на кран.

Он вылез по корпусу крана к канату, перехватил Фрэнки и снеся его вниз на плече, поставил на палубу.

– Смотри мне, мартышка! – пригрозил он Фрэнки пальцем.

– Спасибо, сэр, только маме не говорите. Она же меня убьёт! – взмолился Фрэнки, стараясь оттереть руки от смазки, но ладони липли друг к другу и со стороны казалось, что Фрэнки о чём-то сильно умоляет Лайтоллера.

– Убьёт, – согласился с ним Лайтоллер, – поэтому, если не хочешь получить хорошую взбучку, бегом отмывать руки. А я обещаю, что никому ничего не скажу.

– Да сэр, мы ему поможем! – кивнул с каким-то задором Лайтоллеру Энтони.

– Только его маме не говорите, – проговорил Гарольд, – она у него знаете какая?

– Какая? – улыбнулся Лайтоллер.

– Ууууу! – показал кулак Гарольд.

– Понятно, – строго кивнул Лайтоллер и через миг, улыбнувшись Гарольду, взял под козырёк и пошёл по своим делам.

– Бегом мыть руки! – схватил Энтони, за плечи, Фрэнки и буквально потащил его в к спуску в каюты…

«Титаник» ушёл в открытый океан. Плавно, словно стрела скользя по волнам в сопровождении чаек, четырёхтрубный красавец уносился на запад будто бы догоняя солнце.

Было тепло, даже казалось жарко. Лёгкий ветер, вперемешку с неповторимым запахом моря выгнал пассажиров на палубы.

Молодой человек вышел на корму и осмотревшись нашёл свободную лавочку. Он подошёл к ней, постоял, немного подумал и присев достал из кармана пиджака толстую тетрадку в твёрдом кожаном переплёте. Открыл её и вытащив из другого кармана острый карандаш он принялся писать.

Он писал долго, листок за листком, страницу за страницей, время от времени останавливаясь и глядя на океан о чём то начинал думать. Потом снова писал. Улыбался себе, изменялся в лице и снова улыбался.

Он был молод. Совсем ещё ребёнок и на вид ему можно было дать пятнадцать лет, с большой натяжкой. И ребёнок угадывался почти сразу. Если бы не серьёзные глаза, и не взрослый деловой серый костюм, что был пошит явно не по его размеру, то можно было подумать, что это школьник делает домашнее задание просто примостившись на лавочке.

– И что мы пишем? – услышал молодой человек рядом с собой голос девушки.

– Ой… простите… – оторвался он от своей тетрадки, чуть не выронив карандаш, – я должно быть поступил очень бестактно, заняв единственную свободную лавочку…

Парнишка встал и увидел Лилли.

– Да сидите Вы, – рассмеялась Лилли, присев на лавочку, – ну? Я Вас напугала?

– Позволите? – присел рядом парнишка.

– Разумеется, – ответила, слегка улыбнувшись, Лилли.

– Разрешите представиться? – снова встал парнишка, – Эдгардо Эндрю, – кивнул он, – я следую в Нью-Йорк на этом пароходе.

Лилли улыбнулась.

– Ну я заметила, что пароход следует именно в Нью-Йорк. Я Лиллиана Гудвин и тоже еду в Нью-Йорк, на этом же самом пароходе.

Она снова улыбнулась.

– Вы так и будете стоять, или присядете?

– С Вашего позволения, мисс Лиллиана, – присел Эдгардо.

– А что Вы пишите? – посмотрела Лилли на тетрадку Эдгардо.

– О, пустяки мисс, это мой дневник и я начал вести его совсем недавно, – ответил, покачав головой Эдгардо, – я уверяю Вас, там только приличные вещи и ничего крамольного.

– А Вы воспитаны, мистер Эдгардо, – улыбнулась Лилли, – судя по всему Вы немного ошиблись классом, или у Вас не хватило денег на билет.

– Судя по всему, – опустил глаза Эдгардо.

– Я думаю Вы сын богатых родителей и родители не совсем в курсе, что Вы тут находитесь? – спросила Лилли.

– Да, Вы правы мисс, – ответил Эдгардо, – папа и мама не знают что я уехал в Америку.

– Сбежали из дома, или из школы? – спросила Лилли доброжелательно, стараясь приободрить Эдгардо.

Тот усмехнулся и посмотрел на Лилли.

– И тут почти угадали, – ответил он рассмеявшись, – из пансиона Святого Томаса. Родителям написал, что не приеду на Пасху, а в пансионе отпросился к родителям. А сам добавил себе возраст в метрике и взял билет на этот пароход. Благо, какой-то старик был добр ко мне и помог взять билеты в кассе.

– И что думаете делать в Америке? – поинтересовалась Лилли.

– Известно что! – радостно произнёс Эдгардо, – я стану журналистом! У меня уже есть опыт! Я вёл нашу стенгазету и умею красиво писать!

Лилли засмеялась, и даже отвернулась, чтобы Эдгардо не увидел как она смеётся. Парнишка был смешной и глупый, как ей показалось. Но потом повернулась к нему.

– Вы прям как мой младший брат. Он такой же серьёзный, когда его ловят на наивнейшем вранье, в которое он верит сам. Только ему девять, а вам сколько? Пятнадцать?

Эдгардо опустил глаза и вздохнул.

– Да мисс, только никому не говорите, прошу Вас. Иначе меня высадят с корабля.

– Куда же Вас высадят? Мы уже прошли Куинстаун, так что следующая остановка Галифакс и Нью-Йорк, – улыбнулась Лилли, – не думаю, что кому-то будет интересно, чтобы вылавливать Вас и уличать в подлоге документов.

Она посмотрела на океан.

– Что Вы скажете, если я попрошу Вас сопровождать меня во время прогулке по палубе? – спросила Лилли.

– О, я буду только рад стать Вашим сопровождающим! – обрадовался Эдгардо.

– Хорошо, – улыбнулась в ответ Лилли, – только имейте ввиду, что я симпатизирую суфражисткам и что у меня большая семья. Так что глаза будут везде. Не удивляйтесь, если мы встретим мою матушку, или какой-то парень поинтересуется вашей личностью. Это будет Чарли, мой брат. Но самое страшное это три шпиона девяти, десяти и двенадцати лет, которые могут появиться из ниоткуда и в любой момент.

– Не думаю, что им придётся волноваться, мисс, будьте уверены, – улыбнулся Эдгардо спрятав дневник в карман пиджака..

…Эмили Браун уже битый час пыталась отмыть чёрные от смазки и мазута руки сына.

– Вы непослушный, хулиганистый мальчишка! – приговаривала она, стараясь казаться как можно более строгой, а Фрэнки поглядывал на переминающихся с ноги на ногу друзей, стоявших у входа. Гарольд, то и дело тупил взгляд в пол, а Энтони только печально вздыхал и старался не смотреть на Эмили Браун.

– Вот вы только посмотрите! – не обращала на них внимания Эмили Браун, – вот мальчики – не полезли на этот кран, а Вы, мистер Голдсмит? Я непременно скажу Вашему отцу, чтобы он наказал Вас, как следует!

Фрэнки знал, что если мама сердится на него, она всегда начинает обращаться к нему на «Вы».

– Не надо ничего говорить папочке! Мамочка! – взмолился Фрэнки, готовый заплакать, – давай ему ничего не скажем, и он ничего не узнает!

– Если бы от твоих выходках уже не гудел бы весь пароход, то возможно это бы и помогло, – строго ответила Эмили Браун, и Фрэнки облегчённо вздохнул. Мама уже не ругалась.

Он посмотрел на свои чёрные от липкой смазки ладони и глянул на маму, стараясь как можно милее улыбнуться.

– Мамочка, а можно мы пойдём погуляем?

– Ну уж нет! – пригрозила пальцем сыну Эмили Браун, – мальчики могут гулять сколько угодно, а ты, хулиган, сиди в каюте и отмывай свои руки.

– Ну почему, – обижено спросил Фрэнки.

– Потому что у мальчиков хватила благоразумия не лазить там, где нельзя играть детям! – ответила Эмили Браун, – а вот Фрэнсис Голдсмит слишком любопытен для своих восьми лет!

– Эх, – простонал расстроенно Фрэнки и попытался хлопнуть в ладоши.

Ладошки тут же слиплись.

– Мамочка, они опять слиплись, – всё-таки заплакал Фрэнки и показал руки маме…

Глава 7

14 АПРЕЛЯ 1912 ГОДА; СЕВЕРНАЯ АТЛАНТИКА

Утром Гарольд проснулся от того, что в каюте стояли шум и гам. Он встал, посмотрел наверх и увидел, как Уильям дерётся подушками с каким-то мальчишкой.

– Эй! – закричал им Гарольд, – немедленно прекратите безобразничать! Я сейчас же папе расскажу!

Но Уильям посмотрел на него и, получив подушкой по голове, принялся заново колотить друга.

– Ах, ты так! – вскрикнул Гарольд не столько от злости, сколько от обиды. Он схватил свой фотоаппарат и мальчиков осветила яркая вспышка.

– Ну! Ты чего! – прекратили они играть.

– Я вот всё папе покажу, как вы балуетесь! – ответил Гарольд.

– Да ну тебя, репортёр! – шутя ответил Уильям и соскочил на пол.

– Генри! Айда за мной! – позвал он за собой мальчика.

Генри, так звали нового друга Уильяма. Он слез вниз. Они с Уильямом обнялись и повернулись к Гарольду.

– Ты как хочешь, а мы на нос. Там канат будут таскать! – сказал Уильям брату.

– А зачем его таскать? – удивился Гарольд.

Мальчики уже подошли к дверям. Они снова обернулись и посмотрели на Гарольда, стоявшего в недоумении посреди каюты.

– Будут силой мериться! – ответил Генри. Дверь захлопнулась. Гарольд немного постоял, а потом со всех ног бросился за ними.

– Подождите! Я с вами! – закричал он на весь коридор, догоняя их.

На прогулочной палубе шумел, кричал, толпился народ. По всему было ясно, что идут соревнования. Несколько мужчин разделились на две команды и перетягивали канат.

Гарольд попытался протиснуться сквозь зрителей, но у него не получилось. Он только понял, что там происходит нечто интересное, и что этого интересного он не увидит.

Мальчик попробовал забраться повыше, на лестницу, но даже оттуда увидел только головы в кепках, шляпах и без них.

Он обиженно топнул ногой, расстроился и побрёл восвояси, но в этот момент ему в голову пришла замечательная идея.

– Уилл! – закричал он брату, сидевшему аж на ограждении между променадом и палубой. Получилось так, что Уильям сидел выше всех остальных зрителей.

– Уилл! Иди сюда! – позвал его мальчик. Уильям показал Гарольду, что ничего не слышит.

– Ну, иди сюда, – махнул ему рукой Гарольд, и не дождавшись ответа, побежал к нему сам.

– Можешь меня сфотографировать, как я смотрю на состязания? – попросил Гарольд.

– Ну давай, – согласился Уильям и взял у Гарольда фотоаппарат.

– Только так чтобы меня было видно! – попросил снова Гарольд.

– Да будет тебя видно, – заверил его Уильям.

– И маму! – указал Гарольд на стоявшую внизу Августу.

– И маму, – согласился Уильям.

– И чтобы состязания было видно! – добавил Гарольд.

– Иди уже, а то не буду снимать тебя! – крикнул Уильям и Гарольд сбежал вниз.

Он немного постоял, посмотрел и поднял взгляд на брата.

– Ну? – спросил он, не столько голосом, сколько жестами. Уильям махал ему рукой.

– Мамочка! Я пойду погуляю! – прокричал Гарольд Августе, и не дождавшись ответа подбежал к Уильяму.

– На, уже, – сунул ему Уильям фотоаппарат, – только не фотографируй почём зря. Я хочу, чтобы папа меня в Нью-Йорке сфотографировал, как только мы приплывём.

– Спасибо, Уилл! – обрадовался Гарольд и со всех ног бросился вперёд по променаду, заметив вдали идущего в его сторону Фрэнки.

Фрэнки шёл на нос «Титаника» держа в руках футбольный мяч.

– Там, говорят, интересно? – серьёзно спросил он у Гарольда, едва тот подбежал к нему запыхавшись.

– Не-а, – покрутил головой Гарольд, – там ничего не видно. Знаешь сколько там людей? Нам там нечего делать! Там места нет!

– Правда? – расстроился Фрэнки, – а взрослые ещё и кольца у меня забрали и сами их бросают.

– Я не против просто посидеть и поболтать, – предложил Гарольд.

– Да ну! – ответил Фрэнки и немного подумал, – хотя знаешь, мне кажется у нас не остаётся выбора. А ты как думаешь?

– Я тоже думаю, что мы могли бы пойти почитать. Я взял с собой «Дети капитана Гранта». Ты не читаешь Верна?

– Жюля Верна? – обрадовался Фрэнки, – это же замечательно! Чур, я начну, а ты будешь следующий.

– Ну хорошо, ты будешь первый! – обрадовался Гарольд.

Мальчики развернулись и направились обратно в каюту. Проходя мимо лавочек на прогулочной палубе, на корме, внимание Гарольда привлёк одиноко сидевший беловолосый мальчик, одинакового с ним и Фрэнки возраста.

Он часто видел этого мальчика здесь. Мальчик постоянно сидел один и никогда ни с кем не играл, больше смотрел на то, как играют другие дети. А ещё, что удивило Гарольда, этот мальчик постоянно сидел на одной и той же лавочке, которая ближе всех стояла к спуску в каюты.

– Погоди, – остановил он Фрэнки.

– Чего? Ты передумал? – в недоумении остановился тот.

– Нет, – ответил Гарольд, – давай пригласим его в гости? – указал он на мальчика.

– Я не против, – согласился Фрэнки, – Уилл каждый день приводит Генри. Разве мы не можем пригласить к себе друга?

– Я думаю, мы имеем полное право, – заявил Гарольд и направился к лавочке, где сидел незнакомый мальчик.

Они подошли к нему. Он только посмотрел на них, ничего не говоря. Гарольд приветливо улыбнулся и протянул ему руку.

– Меня зовут Гарольд. Нас некому представить, – сказал он, вспомнив, как обычно в таких случаях говорит папа, – поэтому прошу простить меня за бестактность.

– Привет, Гарольд, – спокойно ответил Гарольду мальчик, – я Карл Торстен Скуг.

– Ты Чарли? – не понял и уточнил Гарольд.

– Нет, – улыбнулся мальчик в ответ, – Карл, я из Швеции!

– Ух ты! – не сдержал восхищения Гарольд, – я про Швецию только читал. А ещё на глобусе видел.

Он указал на Фрэнки.

– Это мой друг, Фрэнки. Мы едем в одной каюте и захотели познакомится с тобой. Ты тут каждый день сидишь, а мы тут каждый день ходим и видим тебя.

– Очень приятно, Фрэнки, – кивнул Фрэнки Карл и снова посмотрел на Гарольда, – не думаю, что вам понравится моя компания, – слегка улыбнувшись, сказал он.

– Почему? Мы хотели тебя пригласить почитать, – в недоумении ответил Карлу Фрэнки.

– Вы не поняли, – вздохнул Карл, – вам придётся возиться со мной, а не всем это нравится.

Он достал из под лавочки костыль и показал ребятам.

– Что с тобой? – смутился Гарольд, – ты болен?

– Нет, – покачал головой Карл и посмотрел на Гарольда, – два года назад мне переехала ногу вагонетка. И теперь я только так могу ходить. Хорошо, что нога на месте осталась.[128]128
  В восьмилетнем возрасте, Карл Скуг вместе со своим отцом попал в железнодорожную катастрофу, вагонетка переехала ему обе ноги. На одной из ног пришлось ампутировать пальцы, а на второй неправильно срослись кости, ввиду чего мальчик мог передвигаться только на костылях.


[Закрыть]

Гарольд и Фрэнки растерянно переглянулись. Карл понял, что его новые друзья немного смущены, и снова посмотрел на них.

– Ну что? Ещё хотите со мной дружить?

– Хотим, – в один голос ответили мальчики и присели рядом с Карлом.

Он удивился, но ничего не сказал.

– Это наверное было больно? – проговорил Фрэнки, будто виновато.

– Больно и сейчас, особенно по ночам, – ответил ему Карл, не то успокаивая, не то рассказывая, – но я привык. К этому привыкаешь и очень скоро тебе становится всё равно.

На палубе показалась Джесси, толкающая перед собой коляску с Сиднеем. Она весело улыбнулась и помахала рукой Гарольду и Фрэнки.

– Привет! Джесси! – крикнул Гарольд, – иди к нам!

Джесси покрутила головой и указала на Сиднея.

– Мы заняты! – ответила она и пошла дальше.

– А это кто? – спросил Гарольда Карл.

Он вздохнул.

– Это моя сестра и мой брат, Джесси и Сид, – ответил Гарольд.

– Вот и у меня есть брат и сестра. И брата зовут как и тебя.

Карл взял костыль и ловко вскочив на одну ногу, развернулся к мальчикам.

– Ладно, если я вам не буду досаждать своим присутствием, то пожалуй мы сможем дружить. Вы хотели меня куда-то пригласить? Я согласен!

– Здорово! – хлопнул в ладоши Фрэнки, – теперь мы больше прочитаем!

Он бросил о палубу мяч. Мяч отскочил от неё, снова ударился и вылетел за борт. Фрэнк печально посмотрел в след своему мячику…

– Это был второй, – грустно вздохнул он. «Титаник» стремительно шёл на полном ходу и мячик Фрэнки очень быстро исчез из виду.

Энтони так же проводил взглядом уплывающий мячик Фрэнки, потом так же грустно вздохнул. А едва Гарольд и Фрэнки, под руки стащили Карла к каютам, Энтони набрался всей своей смелости и неловко подошёл к Джесси, которая толкала коляску с Сиднеем к свободной лавочке.

– Здравствуйте, мисс, – кивнул мальчик, но заметил, что не может даже улыбнуться от волнения.

– Ой, мистер Сейдж? – весело посмотрела на него Джеси и помахала рукой, – не желаете присесть? – села девочка на лавочку, приглашая Энтони. Но Энтони так и остался стоять рядом с ней.

– Спасибо мисс, если Вы не против, я постою, – ответил он.

– Почему? – удивилась Джесси.

– Неприлично сидеть в присутствии дам, – ответил серьёзно Энтони, – а я боюсь показаться Вам невоспитанным.

– Глупости, – улыбнулась в ответ Джесси, – вокруг достаточно пар и джентльмены сидят в присутствии дам.

– Простите, – вздохнул Энтони и опустил глаза.

– Я Вас смутила? – удивилась Джесси, – бросьте, не стоит так краснеть.

Энтони посмотрел на Джесси и улыбнулся.

– Простите, – ответил он, – я подумал, что Вам было бы приятно, если бы Вас поздравили со Светлым Христовым Воскресением? Я подумал, может Вы любите шоколад?

Он достал из кармана курточки небольшую коробку и протянул её Джесси.

– Вот, я думаю Вам очень понравится! Это мой любимый, с изюмом!

– Ой, спасибо! И мой тоже! – радостно захлопала в ладошки Джесси, – а как Вы угадали? – прищурив глаз, посмотрела она на Энтони.

– Я не знаю… – вздохнул Энтони, – а я могу Вас пригласить сегодня вечером на прогулку?

– Я думаю, что с удовольствием прогуляюсь с Вами, – ответила девочка, – если только не долго и недалеко.

Энтони наконец улыбнулся и радостно кивнул.

– Я думала, что никогда уже не увижу Вашей улыбки, мистер Сейдж, – рассмеялась Джесси, – и так, во сколько и где Вы будете меня ждать?

– В шестом часу, прямо возле входа, – радостно заколотилось сердце у Энтони, – тогда, если Вы позволите, я пойду готовиться к нашему сегодняшнему вечеру? – спросил он.

– Позволяю, – кивнула Джесси и в этот миг подошла Августа, уже давно наблюдавшая за детьми.

– Ой, мамочка? – удивилась Джесси.

– Ой, миссис Гудвин? – испугался Энтони, но Джесси, уловив его испуг, опередила ход его мыслей.

– Мамочка, – сообщила она торжественно, – мистер Сейдж приглашает меня сегодня на прогулку, в шестом часу, сразу после вечернего чая. Поэтому мне нужно быть опрятной и красивой. Ты же поможешь мне собраться?

Августа немного опешила, но глянув на Энтони и увидев его растерянный вид, даже улыбнулась.

– Я думаю, что с таким замечательным молодым человеком я отпущу тебя, – кивнула Августа, – и какова же будет программа Вашей прогулки, разрешите поинтересоваться?

– Я ещё не решил, – вздохнул Энтони, – но обещаю Вам, миссис Гудвин, что я не обижу Джесси.

– Ладно, – улыбнулась Августа, – в шестом часу, значит в шестом часу. Вы хотя бы на виду будьте, – усмехнулась она.

– Обещаю Вам, миссис Гудвин! – радостно воскликнул Энтони и побежал в сторону выхода к каютам.

– Я буду ждать! – крикнул он уже у самой лестницы и махнул Джесси рукой…

…Виктор облокотился на перила борта и рассматривал океан. Тут даже не ощущалось качки. Людей было мало и только редкие пассажиры нарушали тишину. Ну, ещё чайки кричали и кружились, догоняя пароход. Виктор поймал взглядом одну из них и долго провожал её, пока она не исчезла из виду.

– Скучаете? – услышал он голос капитана Смита.

– Здравствуйте, капитан, – обрадовался Виктор, повернувшись к капитану Смиту.

– Погода обещает быть хорошей? – спросил его Смит.

– Солнце в облаках, – ответил Виктор, – легко думается, спокойно как-то.

– Да, я вот тоже не привык к тишине, – сказал Смит, – чаек много. И погода, на удивление спокойная. Так что, мы ждём полный штиль. Я даже хотел задействовать все котлы, но Мёрдок отговорил меня.

Смит встал рядом и тоже облокотился на перила.

– Позволите?

– Конечно, – ответил ему Виктор, – это я, скорее, боюсь, что Вам помешаю.

– Да ну, что Вы, барон, – как бы успокоил его Смит и перевёл разговор на другую тему, – видел вчера Вас в компании с Гуггенхаймом. Представляю, каково ему слушать у себя за спиной фырканья дам, по поводу его спутницы. Все, почему-то решили, что он не имеет права влюбиться в мадам Обар. Если бы не мои годы и не моя верная супруга, миссис Смит, то я и сам бы в неё влюбился.

– Да, я тоже могу ему только посочувствовать, – согласился с капитаном Смитом Виктор, – но надо отдать должное, он держится как ни в чём ни бывало, чего не скажешь о мадам Обар. Заметно, как она нервничает, когда «светские львицы» изображают из себя блюстительниц целомудрия.

– О, да! Как крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть! – согласился Смит, – я слышал, что отец Бенджамина Гуггенхайма нищенствовал в молодости.

– Ну, не все из нас аристократы, – посмотрел на капитана Смита Виктор, – из всех графов, настоящим, порой, оказывается только Монте-Кристо.

– А как дела в Третьем классе? – поинтересовался капитан Смит.

– Там? – переспросил и немного подумал Виктор, – да в принципе то же самое что и в Первом. Люди воодушевлены, мечтают, строят планы. Всем почему-то кажется, что они непременно станут миллионерами в США. Причём, сразу, как только приедут. Святая наивность… Им даже не хочется верить в то, что Америка не стелется золотом и доллары не растут на деревьях как листья.

– Что верно, то верно, – согласился капитан, – везде одинаково. Отличаются разве что флаги и язык, на котором разговаривают. А люди одни и те же, во все времена. Мы такие же, как и наши прадеды. И отличаемся от них только тем, что научились пользоваться сливным бачком в уборной! – указал он пальцем вверх.

Смит помолчал.

– Знаете, порой мне кажется, что времена никуда не уходят, а существуют рядом с нами.

Он посмотрел на Виктора.

– Цезарь сейчас завоёвывает Галлию, а Наполеон выступил в поход на Россию. И Авраам Линкольн только пишет свои прокламации. Иначе, почему ничего не изменилось? – спросил Смит, будто бы сам себя.

– Вероятно, вы правы, – согласился с ним Виктор.

– Я, наверное, кажусь сумасшедшим стариком? – усмехнулся капитан Смит, посмотрев на Виктора.

– Ну, что вы, ни в коем случае, – успокоил его Виктор, – я с детства увлекался историей. И знаете, заметил одну закономерность в ней. Я сделал вывод ещё тогда, будучи мальчиком, что история всегда повторяется. И скажу с полной уверенностью, что какой-нибудь новый Цезарь сейчас в Вологодской губернии даже не помышляет о том, что в скором времени станет править огромной страной. А его имя будет внушать страх врагам даже после смерти. А какой-нибудь новый Наполеон – сейчас нищий, никому не известный художник, продающий в Вене свои картины только ради того, чтобы выжить. Он даже не знает, что не пройдёт и пары десятков лет и его имя прогремит, как и имя Бонапарта. Только и конец будет таким же… А новый Линкольн в Швейцарии готовит к выпуску свою новую газету, и его словам внимают те, кто считает себя порабощёнными.[129]129
  Тут Виктор рассказывает о Сталине, Ленине и Гитлере.


[Закрыть]

– А мы? Чью нишу заняли мы? Какова, по-вашему, наша роль? – спросил у Виктора Смит.

– А мы с Вами, капитан, и все эти люди, рисуем пограничную черту между двумя эпохами. Эпохой «до» и эпохой «после», – спокойно ответил ему Виктор.

Солнце ещё только клонилось к горизонту и даже не помышляло краснеть. Они ещё постояли, поговорили, потом Смит извинился и оставил Виктора.

Виктор посмотрел ему в след, обернулся на океан и поправил фуражку. Он глянул на часы. Был пятый час пополудни…

– А у нас будут вечером подавать сливовый пудинг и варёную кукурузу… – сказал он сам себе.

– Чарли, ты куришь? – опешил Гарольд при виде Чарли, спрятавшегося за подобием шкафа, или комода в курительной Третьего класса.

Чарли испуганно обернулся и пригрозил Гарольду кулаком.

– Понял? – спросил Чарли грозя кулаком.

– А ты зачем куришь? – спросил мальчик и встал перед братом заведя руки за спину, словно обиженно глядя на него.

– Слушай, мелочь пузатая, кыш отсюда! – ответил Чарли.

– И никакая я не мелочь! – обиделся Гарольд и пошёл прочь.

Выйдя на палубу он сел на лавочку и подперев рукой голову принялся думать о том, что Чарли курит и это очень плохо. Тут его и нашёл Фрэнки.

– Осмелюсь предположить, что у тебя случилось что-то не очень хорошее, – сказал Фрэнки.

– Случилось, – вдохнул Гарольд, – представляешь, – развёл он руками, – Чарли, оказывается курит, а мама с папой ничего не знают. И я не знаю что делать!

Фрэнки подумал, присел рядом, снова подумал и хлопнул Гарольда по плечу.

– Забудь!

– Ты думаешь, что это поможет? – пробурчал Гарольд.

– Ага, я точно знаю, – кивнул Фрэнки, – взрослые мальчики они такие, вечно пытаются подражать взрослым дядькам. А потом жалеют.

– А что может случится с Чарли? О чём он будет жалеть? – испугался Гарольд.

– Ну… – подумал Фрэнки и посмотрел в небо, – потом будет пытаться бросить и не сможет.

– Совсем? – ещё больше испугался Гарольд.

– Совсем, – вздохнул Фрэнки.

– Почему?

– Потому что никотин это яд, как говорит моя мама! – тяжело вздохнул Фрэнки.

– Ой! Побудь тут! Я мигом! – вскочил Гарольд и побежал обратно в курительный салон.

– Эй! Ты куда! – прокричал вслед Фрэнки, но Гарольд только махнул в ответ рукой и скрылся на лестнице.

– Не везёт мне на баб, – не отставал со своими откровениями от Джорджа Сейджа полупьяный англичанин, куривший одну папиросу за другой, – появилась было одна толстуха, жёнушка моего собутыльника. Сидели мы, выпивали у него в конуре в Ливерпуле, так едва бедняга повалился спать под стол, как она на меня полезла и начала: ой, родненький! Это же ты не к моему Билли приходишь! Тебе ром и подавно противен! Этот ты ко мне приходишь! Я всё знаю!

– Ну? – смотрел широко открытыми глазами и удивлённым взглядом на нового знакомого Джордж.

– А что ну? – разбавил пиво ромом тот, лихо вылив в наполовину опустошённый бокал остатки рома, – еле я сбежал тогда он неё. Но она знаешь что натворила?

– Что?

– А что? Утром слышу – тарабанят в дверь. Открываю, а там моя толстуха со своим выводком. И сама прибежала, и детишек приволокла. А где у меня жить-то? Так и прожили пять лет в моей курилке, штабелями на полу спали.

Мужичок одним махом опустошил бокал и с грохотом поставил его на стол.

– Всё бы ничего! – дыхнул он на Джорджа перегаром, – да потом тот толстяк Билли как встречал меня, так и смеялся в глаза. Говорил, мол, что, умыкнул жёнушку у меня? Я её двадцать лет терпел! Теперь и ты потерпи!

– Поругались с Билли? – спросил Джордж.

– Ой, да я тебя умоляю, дружище! – рассмеялся мужичок, – ещё большими друзьями стали!

– Как так? – удивился Джордж.

– Да он аж расцвёл! Она ведь ни жрать не умела приготовить, ни убрать в доме, ни постирать. В общем весь выводок её на мне так и повис.

– И где она сейчас? – кивнул Джордж, улыбнувшись?

– Померла, – вздохнул мужичок, – детишки выросли, разъехались кто куда. Теперь вот и я… разъехался кто куда, – посмотрел он пьяным взором на Джорджа, – не везёт мне на баб, – добавил он и задремал там где и сидел.

Джордж встал и пересев на другую лавку закурил.

Его внимание привлёк прятавшийся от всех паренёк, на вид которому можно было дать лет 13–14. Паренёк боязливо озирался, прятал в руке папиросу и старался покуривать незаметно для других.

Джорджу стало смешно наблюдать за этим мальчишкой, прятавшим и папиросу, и глаза, думавшим, что его никто не узнает…

Гарольд влетел в курительный салон и остановился только когда снова нашёл Чарли, едва не сбив его с ног….

– Прекрати! Немедленно прекрати! – громко приказал Гарольд, вырывая из рук Чарли папиросу.

– Да… да уйди ты… – спасал Чарли папиросу пытаясь увернуться от брата, – ты что творишь, чудик!

– Отдай! – не унимался Гарольд.

Вокруг, народ с интересом наблюдал за этой «битвой», уже весело хохоча.

– Да уймись! – краснел от стыда Чарли, но Гарольд не отступал.

Наконец, вырвав папиросу из рук старшего брата, он ловко бросил её в ведро с водой и обернулся к опешившему от произошедшей наглости Чарли.

– Никотин яд! – громко объявил ему Гарольд и, с важным видом, гордо направился на палубу.

Раздался дружный хохот свидетелей всего произошедшего. Кто-то даже начал хлопать в ладоши и Гарольд ощутил небывалый прилив радости. Наконец-то он по настоящему развеселился.

– Мама дорогая… – схватился от стыда за голову Чарли и упал на скамейку.

– Ладно, парень, – подошёл к нему Джордж, – младшие братья они такие! Но порой это здорово выручает! – похлопал он Чарли по плечу и сунул ему другую папиросу… – как тебя звать-то?

– Чарли, – вздохнул мальчик и сунув папиросу в рот начал искать в карманах спички.

– А я Джордж. Не напрягайся, – прикурил ему Джордж.

– Спасибо, – кивнул Чарли, едва сдерживая слёзы от обиды, – это был мой брат. Он чудной немножко. Ты не обращай внимания, хорошо?

– Да ладно, – усмехнулся Джордж, – на самом деле тут никому нет дела. Ну посмешил твой братишка народ? Всё нормально, Чарли!

– Да я понимаю, – кивнул Чарли стараясь не смотреть на людей.

– Но курить для тебя рановато, и тут даже я согласен с твоим братишкой, – сказал Джордж, слегка улыбнувшись.

– Да я понимаю, – вздохнул Чарли, – поэтому я от отца и прячусь, и не дай Бог мама узнает. Они расстроятся.

– Не ловили раньше с этой гадостью? – улыбнулся Джордж.

Не, – покрутил головой Чарли, – страшно даже представить, что будет с ними тогда!

– Ну с ними-то ничего, – усмехнулся Джордж и откинулся на спинку, заложив ногу на ногу, – когда меня мой отец поймал с папиросой первый раз, то отходил ремнём так, что я до сих пор помню. А сейчас и курим вместе.

– Я не курил раньше, – вздохнул Чарли, – на заводе приучили. Не курящие работают во время пятиминуток. Сам понимаешь.

– Понимаю, – усмехнулся Джордж, – на заводе работал?

– Угу, – кивнул Чарли, – бирки выписывал. Нас всего двое на весь цех умели грамотно писать, понимаешь?

– Понимаю, – ответил Джордж, – по всему видно, твои отец и мать землю не пахали и мешки не ворочали?

Чарли молча кивнул.

– А мои от сохи, – ответил Джордж, – я помню когда мы простыми фермерами были. А вот младшие братья и сёстры уже не привыкли спать на рогожке и укрываться тряпьём. Они даже не знают как работать мотыгой и никогда не стригли овец.

– Я тоже никогда не стриг, – вздохнул Чарли.

– Счастливчик! – усмехнулся Джордж, – чего же вы уехали в Америку?

– Мы бы не поехали если бы маму взяли на работу учительницей словесности, а папа мог бы преподавать в университете физику, а не паять перегоревшие провода в домах у зажравшихся англичан.

– Gaeilge? – посмотрел Джордж на Чарли.

– Tha sinn nan Albannach, – ответил Чарли невозмутимо.

…Выйдя на палубу, Гарольд, с выражением лица победителя сел на лавочку рядом с Фрэнки и заметил как Лилли, под руку с Эдгардо, удалялась в сторону променада…

– Я хочу быть врачом, – говорила Лилли своему другу, – в Англии это оказалось невозможно.

– Почему? – удивился Эдгардо, – я слышал что девушки учатся, и даже становятся учителями и врачами.